355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Иосиф Фрейлихман » Щупальца спрута » Текст книги (страница 5)
Щупальца спрута
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 17:06

Текст книги "Щупальца спрута"


Автор книги: Иосиф Фрейлихман



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Под звуки музыки женщины стали приглашать мужчин к ганцу.

Майя, с тоской чувствуя на себе выжидающий взгляд Варшавского, старалась не выдавать своего волнения. Ей очень хотелось пригласить Валентина, но ее словно сковало что-то. От взгляда Майи не ускользнуло, как Лидия порывисто встала и ушла в соседнюю комнату. Через мгновение она возвратилась с оголенными плечами. На точеной шее искрилась золотая цепочка и тонкой работы медальон.

Оглядев блестящими глазами окружающих, она с нежной улыбкой пригласила Владимира Петровича. Ольга уже кружилась с Варшавским.

Майя наконец решилась. Лавируя среди танцующих.: она подошла к Валентину. Степанковский смущенно улыбнулся: ему невольно вспомнился разговор с сестрой. Он осторожно закружил Майю, вначале искоса, затем, не стесняясь, ласково посмотрел ей в глаза и вдруг тихо спросил:

– Почему вы избегаете меня, Майя? Я вас чем-нибудь обидел?

Майя подняла на него большие, полные слез глаза. Смущенные, сильно взволнованные, невольно оба остановились, и она опустилась на первый попавшийся стул.

А Валентином сразу же завладела Лидия и уже не отпускала весь вечер.

Один танец сменялся другим. В веселой суматохе никто не заметил, как сильно побледнела Вера Андреевна, когда появилась Лидия с оголенными плечами; схватившись за сердце, она прошла в соседнюю комнату, опустилась на диван и не спускала с Лидии лихорадочного взгляда.

Когда все снова сели за стол, Вера Андреевна усадила Лидию рядом, была к ней очень внимательна.

Никого не удивило, что Лидия очень понравилась Вере Андреевне.

Когда Лидия села за рояль и запела, все замерли, наслаждаясь ее чудесным голосом.

– Друзья! – воскликнул Олег, – сейчас Лидия Владимировна исполнит свою любимую песню. Внимание!

Это оказался редко исполняемый, почти забытый старинный русский романс.

При первых же аккордах Вера Андреевна побледнела: Лидия пела ее любимый романс. Какое совпадение!

Улучив момент, когда Варшавский сел за рояль, а Лидия вышла в соседнюю комнату, чтобы передохнуть, Вера Андреевна отправилась вслед за ней, обняла и усадила рядом с собой.

– Вы издалека приехали, Лидия?

– Из Средней Азии.

– А где вы там живете?

– В Самарканде.

– Исторический город. Там погребен Тимур!

– Да… да, кажется, – неуверенно произнесла Лидия.

– Ваши родители здесь или в Самарканде?

– У меня нет родителей, – сказала Лидия и, стараясь переменить тему, заговорила о том, как ей нравится здесь.

– С каким чувством пели вы эту вещь! От кого вы услышали ее?

– От отца, – не сразу ответила Лидия. Улыбка вдруг сбежала с ее уст. – Он сказал мне, что этот романс очень любила моя мать…

Вера Андреевна хотела еще о чем-то спросить, но заметила приближающегося Олега.

– Вот идет очередной похититель, – погрозила она пальцем. – Минуты поговорить не дадут! Не отпущу, там достаточно дам и без Лидии.

Но Олег не отстал, пока не увел Лидию танцевать.

Вера Андреевна глубоко задумалась и не заметила, как рядом присела Майя. Она неподвижно смотрела перед собой в одну точку. Майя почувствовала, что сейчас не время говорить о деле. В это время в дверях показалась возбужденная от танцев Лидия.

Майя, будучи не в силах встречаться с пей, встала и вышла.

Вера Андреевна возобновила прерванную беседу Желая еще больше расположить к себе Веру Андреевну, Лидия нарисовала грустную картину своего детства.

…Мать рано умерла, и она ее не помнит. Отец женился вторично. Мачеха невзлюбила падчерицу, придиралась по всякому поводу. Материнской ласки Лидия никогда не испытывала. А вскоре лишилась и отца…

– Знаете, Вера Андреевна, мне кажется, что не узнав ласки матери, я лишилась… вернее, у меня украли самое дорогое в жизни. Как я завидую тем, кому выпало счастье чувствовать материнскую любовь.

И, заметив, как слезы затуманили глаза пожилой женщины, Лидия прильнула к ней. Тут Вера Андреевна не выдержала и осыпала Лидию поцелуями. Лаская ее лицо, Вера Андреевна убрала со лба прядь волос. Чуть выше правого виска чернело родимое пятнышко величиной с горошинку. Оно ярко выделялось на белой коже. Остановившимися глазами смотрела Вера Андреевна на родинку. Затем, обхватив Лидию за плечи, прижала ее к себе и судорожно зарыдала.

* * *

Домочадцы и друзья Веры Андреевны знали ее как женщину стойкую, энергичную, не знающую уныния. Ей приписывали сильную волю, ясный ум и твердое, но отзывчивое сердце. И это на самом деле было так.

Будучи еще совсем молодой, Вера Андреевна в бурные дни гражданской войны с маленькой дочкой на руках сумела найти в себе силы порвать с прежней обеспеченной, но постылой жизнью в семье нелюбимого мужа – белогвардейского офицера – и стать плечом к плечу с людьми, борющимися за новую жизнь.

В те трудные годы голода, холода и разрухи она в потертой телогрейке, в дырявых, перевязанных бечевкой сапогах, но с гордо поднятой головой твердо шагала по дорогам войны, отстаивая интересы своего народа.

В ее волосах рано появилась первая проседь, а на лбу залегла упрямая складка.

Оставленный на, попечение старой тетки, зарабатывавшей себе на пропитание стиркой, ребенок жил, окруженный заботой и вниманием.

Несчастье обрушилось на Веру Андреевну со стороны, откуда она меньше всего ожидала. В один из суровых дней, в канун 1922 года, в дом беззащитной старухи-тетки ворвался Белгородов и силой увез девочку.

С тех пор прошло четверть века, но рана в сердце Веры Андреевны не заживала. Рождение второго ребенка не ослабило боль утраты. Не раз глубокой ночью просыпалась она от душивших ее кошмаров. Ей мерещились протянутые ручонки одетой в лохмотья, просящей милостыню дочурки…

Ее постоянно мучала мысль, что она виновница страданий своего ребенка, что не уберегла его.

Потом Вера Андреевна узнала, что Белгородов эмигрировал. Так была потеряна последняя надежда узнать что-нибудь о дочери. Все поиски, в которых деятельное участие принимал ее второй муж Иван Сергеевич Панюшкин, ни к чему не привели. Дочь исчезла бесследно.

Появление Лидии на новогоднем вечере вначале вызвало в Вере Андреевне вполне понятный интерес. Голубые глаза и светлые волосы, так напоминавшие ее самое в молодости, могли быть случайным совпадением. Но когда Вера Андреевна обнаружила родимое пятно, она едва не лишилась чувств. Сомнений быть не могло – это ее дочь!

Сколько перенесено страданий, сколько пролито слез… И вдруг свершилось чудо. Ее дочь, долгожданная, без нее выросшая, со своими вкусами и взглядами на жизнь, со своими стремлениями, интересами, но все равно ее дочь – нашлась, и теперь здесь, рядом!..

Вера Андреевна еще раз судорожно прижала Лидию к сердцу, порывисто встала и счастливыми глазами обвела гостей.

– Это моя дочь, моя пропавшая девочка, – прерывающимся голосом заговорила она. – Долгих двадцать пять лет я ждала, искала ее и вот… она! – Вера Андреевна вдруг покачнулась. Владимир Петрович подхватил ее и усадил в кресло.

Удивлению присутствующих не было границ, но больше всех была изумлена сама Лидия.

Когда Вера Андреевна рассказала, при каких обстоятельствах была похищена девочка, Лидии окончательно стало ясно: перед ней ее родная мать. Никогда не знавшая дочерней любви, Лидия не испытала радости. Наоборот, ее охватило смятение. Более неожиданного и опасного для нее положения она и представить не могла. Как же быть? Долго размышлять нельзя, не вызывая подозрений. Со слезами на глазах она бросилась в объятия Веры Андреевны.

– Моя дорогая мамочка… мама. – В упоении, словно наслаждаясь этим словом, повторяла она.

Когда прошло первое оцепенение, гости задвигались. Теперь уже все находили поразительное сходство Лидии с Верой Андреевной и удивлялись, как этого никто не замечал раньше.

Все были очень взволнованы и от души радовались обретенному матерью и дочерью счастью.

Майя стояла в стороне и не принимала участия в общем разговоре. С замирающим сердцем думала, как могла она заподозрить Лидию в преступных намерениях. Страшное чувство вины подавило ее. Девушка не могла больше оставаться здесь. Воспользовавшись общим возбуждением, Майя ушла вместе с Варшавским.

ГЛАВА XIII

Небольшую уютную комнату Веры Андреевны освещал мягкий свет, падавший из-под голубого абажура. Стол, стулья, гардероб, маленький столик с радиоприемником тонули в полумраке. Приятное тепло, исходившее от изразцовой печи, и тихие звуки музыки дополняли уют.

Когда оркестр смолкал, из-за окон доносились порывы ветра и шорох снежных крупинок о стекла, прихотливо разрисованные морозом.

Вера Андреевна зябко поежилась, кутаясь в теплый платок. Перед ней лежала раскрытая книга, но она думала о Лидии.

Дочь быстро обжилась в новой обстановке, в доме.

Правда, несколько сложными оказались взаимоотношения Лидии с Ольгой. Не то, чтобы Ольга сторонилась ее. Нет. Но Вера Андреевна по незаметным, казалось бы, мелочам видела, что пока сестрами они себя не чувствуют. Что ж, это, пожалуй, можно понять. Девочки просто еще не привыкли друг к другу. Со временем все постепенно станет на свое место.

Гораздо больше беспокоили Веру Андреевну собственные отношения с Ольгой, сложившиеся после появления Лидии, о существовании которой младшая дочь до сих пор и не подозревала. Отец Ольги Иван Сергеевич Панюшкин глубоко любил жену и дочь. Ольга не знала, что ее мать замужем вторым браком. Да и к чему было ей знать это? Первая дочь Веры Андреевны была безвозвратно потеряна. Ну а о Белгородове Ольге и вовсе говорить было не к чему. Возможно, именно потому Ольга и «не сходилась» быстро с Лидией, что не была подготовлена к мысли о существовании сестры.

Как бы там ни было, а какая-то тень отчужденности, возникшая в отношении Ольги к матери, очень огорчала Веру Андреевну. Но чувство это растворялось в радости: обе ее дочери – рядом.

После бурных, потрясших все ее существо переживаний, для Веры Андреевны наступили дни душевного равновесия и покоя. То, что ее ребенок обрел, наконец, родительский кров, любящую семью, наполняло Веру Андреевну живительной силой, делало ее моложе, украшало жизнь. Казалось, только теперь она познала на стоящее, полное счастье. Прислушиваясь к малейшему движению дочери за стеной, она несколько раз в ночь порывалась сойти с постели, чтобы взглянуть на свою девочку, убедиться, что это счастье – не сон.

Утром она посмеивалась над ночной тревогой, но в следующую ночь снова едва сдерживала себя, чтобы не пойти к Лидии.

Любовь к дочери переполняла душу Веры Андреевны. Однако чутким сердцем мать улавливала, что, невзирая на бурно выказываемую нежность, Лидия не совсем искренна с ней.

В долгие годы душевных страданий Вера Андреевна не раз со страхом думала о том, как бы она встретила дочь, если б вдруг отыскала ее. Боль утраты никогда не покидала сердца матери. Но о том, как встретит ее дочь, будет ли любить, сохранилось ли в ее душе дочернее чувство, об этом Вера Андреевна как-то не думала. Ей и в голову не приходило, что Лидия может не любить ее; ну а эти нотки неискренности? Откуда они? Впрочем, Вера Андреевна тут же упрекала себя в чрезмерной мнительности, излишней придирчивости. Откуда, в самом деле, могла Лидия сразу найти в себе дочернюю непринужденность…

Было за полночь, когда Вера Андреевна разделась, выключила приемник и легла в постель. Однако сон не приходил. Глядя в темноту, она продолжала думать во (о том же и не сразу услышала, как щелкнул замок в дверях комнаты Лидии. Вдруг она уловила какой-то шорох и замерла, прислушиваясь. Но тишину нарушил только посвист ветра за окнами. Видно, ей показалось. Повернувшись на бок, Вера Андреевна смежила усталые глаза. Но закравшаяся в душу тревога заставила ее сойти с постели. Она накинула на плечи платок, открыла дверь в коридор и подошла к комнате Лидии. Вопреки обыкновению, дверь оказалась запертой. Ключа в скважине не было. Тихонько, чтобы не разбудить Ольгу и Владимира, Вера Андреевна окликнула Лидию. Ответа не последовало.

Молчание это не на шутку встревожило мать. Уж не случилось ли что? Вспомнив о заставленной гардеробом двери, ведущей из ее комнаты к Лидии, Вера Андреевна вошла к себе и попыталась отодвинуть шкаф. Он был слишком тяжелым. Тогда она принялась лихорадочно выбрасывать вещи на кровать.

Наконец шкаф опустел. С трудом удалось его отодвинуть. Ключ торчал в дверях. Заботливый Владимир, опасаясь, что он может потеряться, оставил его в скважине.

Повернув ключ, Вера Андреевна открыла дверь. С сильно бьющимся сердцем переступила порог, споткнулась о стул, включила свет и, окинув тревожным взглядом комнату, замерла: постель Лидии была пуста.

Внезапная слабость заставила ее опуститься на стул. Что произошло? Ведь два часа назад Лидия легла в постель. Со Степанковским она беседовала по телефону незадолго до этого. Куда же она могла пойти? Вера Андреевна, ничего не понимая, вновь оглядела комнату. Около опрокинутого стула валялась шитая бисером сумочка Лидии. Преодолевая слабость, Вера Андреевна машинально нагнулась и подняла ее. На полу осталась брошь. Вера Андреевна подняла брошь и хотела положить в сумочку, но ее внимание привлек недлинный эластичный шнурочек с наконечником, вмонтированный в брошь с тыльной стороны. Нетрудно было догадаться, что брошь предназначена не столько для украшения, сколько для… Для чего собственно? – холодея подумала мать Как в бреду положила она на место сумочку, выключила свет и, шатаясь, вышла. Закрыв дверь на ключ, с усилием подвинула шкаф на место и подошла к столу. Глаза неотрывно смотрели на брошь, точно искали разгадку всему этому. Мысли одна страшней другой проносились в голове. Вера Андреевна устало провела рукой по лицу, как бы снимая невидимую паутину. Нет, ни о каком свидании речи быть не могло. Она же слышала, как Лидия прощалась со Степанковским, пожелала ему спокойной ночи. Куда же она могла пойти? Зачем? И эта брошь… Что-то в нее вмонтировано, слишком она тяжелая… Для чего же она служит? Каким образом эта вещь попала к дочери? Неужели Лидия обманула ее, скрыла свою настоящую жизнь? А что она вообще знает о дочери?

Ошеломленная свалившимся на нее горем, Вера Андреевна задумалась над тем, что ее дочь воспитывалась у неведомых ей людей, что она, в сущности не знает ее увлечении, интересов. Она даже не знает толком ее прошлого. Нет, все равно не может быть, чтобы родная день таилась от матери! Тут просто какое-то недоразумение. Надо немедленно поговорить с Лидией. Она сделает все, чтобы помочь своему ребенку выпутаться из беды, если беда действительно случилась. В этом ей помогут Володя, Валентин…

При мысли о Владимире и Валентине Веру Андреевну вдруг обдало холодным потом: номерной завод… секретные работы… Страшная догадка о том, что Лидия подослана к Матвееву и Степанковскому, сразила ее.

Вера Андреевна не помнила, сколько длилось это состояние оцепенения – одно мгновение или час. Из груди измученной женщины вырвался стон:

– Что же делать? Объясниться с дочерью? А вправе ли она брать на себя ответственность, размеров которой она не представляет? Разве это только ее личное дело? И потом, где гарантия, что Лидия раскроет перед ней душу? А если этим разговором она совершит непоправимую ошибку?

Эти думы разрывали ей сердце. Дрожа в нервном ознобе, Вера Андреевна ходила из угла в угол. Она решила дождаться дочери. За окнами тоскливо выла метель, под сильным ветром и крепчавшим морозом жалобно скрипели деревья.

ГЛАВА XIV

Город тонул в сонной тишине, когда на перекрестке улиц, неподалеку от квартиры Матвеевых, появился высокий, спортивного вида человек. В руке он держал чемодан. На нем было пальто из ворсистого сукна с широким поясом из того же материала, а на голове, несмотря на крепкий мороз, – велюровая шляпа. Поставив чемодан у ног, он подал знак единственной бывшей на стоянке машине.

– Подождем здесь немного, – тихо сказал он шоферу, садясь в машину. Пассажир откинулся на спинку сиденья и замолчал.

Спустя четверть часа из переулка Грибоедова вышла женщина. Поеживаясь от холода и отворачивая лицо от сильного ветра, она быстро подошла к машине, открыла заднюю дверцу и села, не проронив ни слова.

– Наконец-то! Я рисковал опоздать на поезд.

– Успеете. Раньше нельзя было, – ответила женщина.

– На вокзал, – буркнул пассажир, и машина рванулась с места.

* * *

Несмотря на поздний час, привокзальный ресторан был заполнен посетителями: через тридцать минут отходил скорый на Москву.

Дэвис следовал за Лидией, и его квадратное красное от мороза лицо выражало полное равнодушие к сидевшей за столиками публике.

Хотя этот ресторан находился не в центре города и меньше всего можно было ожидать встретить здесь кого-нибудь из знакомых, да еще в такой поздний час, все же Лидия настороженно окинула взглядом зал.

Они отыскали свободный столик. Грязная посуда с остатками пищи была еще не убрана. Присев на краешек стула, Лидия скромно сложила руки и с безразличным видом обвела взглядом ужинающих.

Минуты три спустя в ресторан вошел стройный молодой человек в хорошо сшитом костюме. Он занял столик, оседлал нос очками и уткнулся в меню.

Дэвис знаком подозвал официанта, заказал ужин и попросил поторопиться.

Официант велел помощнице убрать посуду, а сам стал записывать заказ.

После того как официант ушел, Лидия положила руки на стол и посмотрела в лицо соседу. Тот поспешно наклонился.

– Наша встреча не должна затягиваться, – тихо заговорила Лидия. – Настало время решительных действий. Опытный самолет построен. Завтра в четыре он вылетает в пробный рейс. Полет рассчитан пока только на пять тысяч километров. Следовательно, будет находиться в пути недолго. Необходимо самолет взорвать в воздухе. На борту будет и сам конструктор. Это редкая удача, и ею мы воспользуемся полностью. «Сюрприз» при вас?

Дэвис глазами указал на лежавшую рядом со спичками никелированную шкатулку, напоминавшую обычный портсигар. Лидия открыла сумочку и спрятала в нее шкатулку. Незаметным движением Дэвис положил на ее место портсигар.

– Очень хорошо, – продолжала она. – По моим расчетам, самолет взорвется в воздухе примерно за тысячу километров отсюда. Пока об этом узнают, мы успеем осуществить вторую часть моего плана…

Лидия взяла сигарету из портсигара Дэвиса и закурила.

– Страшно хочется пить! Вы минеральную заказали?

– Простите, упустил из виду. Сейчас позову официанта.

– Минуточку, я посмотрю, какая здесь есть, – по спешно перебила она Дэвиса, поднялась и подошла к соседнему столику.

– Разрешите взять у вас меню, – улыбаясь, попросила Лидия.

Сосед был поглощен чтением какого-то рассказа в «Крокодиле». Он рассеянно кивнул и вновь погрузился в свой журнал.

Лидия взяла меню и возвратилась к своему столику.

– Я хотел бы кое-что уточнить, мисс…

– Меня зовут Лидией Севериновой, – прервала она.

Губы Дэвиса вытянулись шнурочком, что означало приступ раздражения.

– Понятно, – процедил сквозь зубы Дэвис. – Вы хорошо знакомы с системой «Сюрприз-12»? – Он исподлобья взглянул на Лидию и, не дожидаясь ответа, продолжал. – Кто же пойдет на то, чтобы взорвать самолет и себя? Не вы ли? – Дэвис иронически сощурился.

– А вам не улыбается перспектива вознестись таким способом на небеса? – вкрадчивым шепотом спросила Лидия.

Дэвис побледнел.

– Ну, ладно, – с нескрываемым презрением произнесла она, – можете не дрожать за свою драгоценную особу. «Сюрприз» будет доставлен Степанковскому моим верным пажом. Есть тут такой у меня. В театре вы должны были его заметить в нашей компании, невысокого роста…

– Волосы на пробор, маленькие глазки, – в унисон ей дополнил Дэвис.

– Вы внимательны, – заметила Лидия. – Да, это Олег Кораллов. Вот он и доставит шкатулку Степанковскому. Олег проходил на заводе практику, и ему разрешено присутствовать при взлете самолета. Я отпущу его только за несколько минут до взлета, когда времени останется ровно столько, чтобы успеть добежать до заводского аэродрома и вручить шкатулку Степанковскому. Что касается самого конструктора, то у него будет предостаточно хлопот. Я возьму с него слово открыть шкатулку лишь после взлета. – И с циничной улыбкой добавила: – Мысли о любимой требуют спокойной обстановки…

После выразительной паузы Лидия продолжала:

– Нажав кнопку на шкатулке, он раскроет предохранительную крышку, под которой его будет ожидать приятный сюрприз – мой миниатюрный портрет, предмет его давнишних мечтаний. Ну, а чтобы извлечь мое письмо, очень важное для нас обоих, ему придется нажать вторую кнопку. Это усилие будет последним в его жизни…

Облокотившись на спинку стула рукой, в которой дымилась папироса, Дэвис с любопытством смотрел на Лидию. Да, шеф был прав, она далеко пойдет. Эту особу ждет завидная карьера…

Официант поставил на стол пиво, стопку водки.

– Принесите, пожалуйста, нарзан, – обратился Дэвис к официанту.

– Сей момент будет доставлено.

– Надеюсь, – продолжала Лидия, когда официант исчез, – вам объяснять незачем: Кораллова надо убрать после этого немедля. Ведь после взрыва разные мысли могут прийти в голову. Кто-нибудь может заметить, а впоследствии вспомнить, что перед вылетом Степанковскому Олег вручил шкатулку. Голова, размозженная в пьяном состоянии, вполне убедительное объяснение смерти. Как вы находите?

– Пожалуй так, но…

– Я давно уже обещала покутить с ним в его излюбленном ресторане, – не слушая Дэвиса, говорила Лидия. – Мальчик постарается в отсутствие Степанковского покорить сердце любимой. Я условлюсь с ним, что буду ждать в ресторане с четырех дня, и он сразу же после отправления самолета приедет туда. Но застанет там только своих собутыльников и со злости напьется. Ну, а благополучно отправить его на тот свет – ваша забота.


Уставившись на бутылку с нарзаном и не дотрагиваясь до ужина, принесенного официантом, Дэвис молчал. Его самолюбие было сильно задето. Итак, он перешел на роль исполнителя чужой воли. Он с трудом сдерживал раздражение.

– В тот же день, ночью, директор завода Матвеев улетает рейсовым самолетом в Москву, – Лидия взяла новую сигарету. – Несомненно, он везет с собой материалы, связанные со строительством этого самолета. Выедет он из дому не раньше трех часов ночи. Это единственный и неповторимый случай заполучить очень ценные сведения… – Лидия запнулась. – Дело в том, что все доставленное мною шефу в фотоснимках ничего значительного из себя не представляет. А тут мы получим то, что нам нужно. Для этого мною составлена вторая часть плана. – Лидия откинулась на спинку стула и оглянулась. Кругом все было спокойно. – До десяти часов вечера вы с Коралловым справитесь. В десять возьмете такси и поедете в поселок Дачный, улица седьмая, дом двадцать шесть. Там проживает некий Пристарцев. Это бывший русский чиновник. Интересуется только хорошей платой. Остальное его не касается. Во дворе дома есть гараж, который снимает для своей машины профессор Кораллов. Машиной сейчас никто не пользуется: сын занят дипломной работой, а старик не умеет водить. Она в полной исправности и заправлена горючим. Ключи здесь, – Лидия достала из сумки и положила на стол коробку «Казбека». – Ровно в полночь ждите меня на перекрестке улицы Свердлова и переулка Грибоедова.

С видом проголодавшегося человека Лидия принялась за еду, а Дэвис опрокинул стопку и, не закусывая, мрачно уставился в одну точку.

– Матвеев сейчас день и ночь пропадает на заводе, – продолжала она. – После того как самолет подымется в воздух, он вернется домой, чтобы немного отдохнуть перед поездкой в Москву. Документы, следовательно, будут при нем.

Но выудить их будет не так-то легко. Проще было бы сфотографировать, но на это нельзя рассчитывать в тех условиях. Придется применить снотворное. Не пройдет и пяти минут, как Матвеев с женой будут спать крепким сном. Остается только войти в комнату и взять материалы. А там… машиной добраться до Заречного и пробраться через границу…

Постарайтесь сегодня хорошенько выспаться. Завтра в ночь предстоит сделать на машине многокилометровый бросок…

Дэвис по-прежнему молчал… Он курил папиросу за папиросой, лихорадочно обдумывая план Лидии. При всей своей придирчивости Дэвис не мог найти в нем изъяна. Вновь и вновь анализируя, Дэвис вдруг подумал, что не всякий агент так легко согласится бросить родную мать, обретенную семью только ради того, чтобы служить чужой стране. Он впервые по-настоящему задумался над тем, что Лидия-то русская! Нет ли туг подвоха? Не рискует ли он? А что, если она, неожиданно найдя мать, решила порвать с разведкой, выдать его? Этим она бы могла спасти себя…

Сомнения закрались в душу Дэвиса.

Наблюдая за Лидией, которая с наслаждением пила нарзан, он старался угадать истинные намерения партнерши.

– Преклоняюсь перед вашим мужеством, – нарушил молчание Дэвис. – Вашей матери нелегко дались долгие годы разлуки с вами, а когда она вас, наконец, нашла, вы бросаете ее. Этим поступком вы убьете ее. Да, это не каждый сможет… – в его голосе послышались нотки сочувствия.

С лица Лидии как ветром сдуло привычную маску вежливости.

– Слушайте… Вы мужчина или чувствительная барышня? – она презрительно сощурила глаза. – Уж не собираетесь ли вы внушать мне чувства, которых я, к сожалению, – она иронически улыбнулась, – не имела счастья испытать! Эту проповедь вы оставьте для кого-нибудь другого. Сейчас, – в тоне Лидии прозвучали повелительные нотки, – запомните это, Дэвис, вы действуете по моему плану. Никаких отклонений! Делайте то, что приказано. А теперь рассчитывайтесь и идемте.

Официант подсчитал стоимость заказа Дэвис расплатился, бережно взял Лидию под руку и направился к выходу.

Потрохов, наблюдавший за ними, встретился глазами с человеком, сидевшим поодаль. Тот поднялся, и, вертя в руках номерок от пальто, вышел.

С подчеркнутой заботливостью Дэвис помог Лидии надеть пальто, незаметно окинул взглядом присутствующих в гардеробной. Потом оделся сам, туго затянул пояс и, подхватив чемоданчик, взял под руку Лидию и повел ее на перрон.

Из темноты, отфыркиваясь паром и светя мощными фарами, приближался паровоз, подтягивая к вокзалу вереницу вагонов.

Дэвис почтительно попрощался с Лидией, поднялся на подножку вагона и помахал ей рукой. Лидия сделала несколько шагов вслед уходящему поезду, краем глаза посмотрела на опустевший перрон и направилась к выходу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю