Текст книги "Творения, том 10, книга 2"

Автор книги: Иоанн Златоуст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

БЕСЕДА 28

"Положим, [что] сам я не обременял вас, но, будучи хитр, лукавством брал с вас. Но пользовался ли я [чем] от вас через кого-нибудь из тех, кого посылал к вам? Я упросил Тита и послал с ним одного из братьев: Тит воспользовался ли чем от вас? Не в одном ли духе мы действовали? Не одним ли путем ходили?" (2Кор.12:16-18).

1. Очень неясно сказаны эти слова Павлом, но не без цели и не напрасно. Так как речь идет о деньгах, и (апостол) защищается, что он ничего не берет, то и прилично ему было прикрыть свои слова. Что же, однако, значит сказанное? Раньше (апостол) сказал, что он ничего не брал, напротив – даже готов отдать и издержать свое, и много рассуждал о том, как в этом послании, так и в первом. А теперь говорит нечто другое – как бы вводит слова из сделанного ему возражения и предварительно разрешает его. Вот смысл сказанного им: "Я не искал от вас прибытков, но, может быть, иной скажет, что, хотя сам я и ничего не брал, но, как человек хитрый, настроил посланных мною от своего лица просить у вас чего-нибудь, и от них сам получал, а, таким образом, получая чрез других, отклонял от себя подозрение, что беру сам. Но и этого никто не может сказать. Свидетели тому вы сами". Вот почему он и ведет речь вопросами, говоря: "Я упросил Тита и послал с ним одного из братьев: Тит воспользовался ли чем от вас? (умолих Тита, и с ним послах брата. Еда лихоимствова чим вас Тит?) Не так же ли он приходил к вам, как и я?" То есть, и он ничего не брал. Видишь ли, с каким тщанием старался он не только себя сохранить чистым от корыстолюбия, но и посылаемых им поставить так, чтобы не подать и малого предлога желавшим порицать его? Это гораздо выше того, что сделал патриарх (Авраам). Этот последний, возвращаясь с победы, когда царь давал ему часть военной добычи, отказался взять больше того, что съели его домочадцы; а он (Павел), как сам не пользовался, так и сотрудникам своим не позволял пользоваться даже необходимою пищею, чтобы таким образом совершенно заградить уста бесстыдных. Поэтому он не сам от себя говорит, что они ничего не брали, но, что гораздо важнее, представляет в этом свидетелями самих коринфян, чтобы свидетельство шло не от собственного его лица, но утверждалось на их приговоре. Так обыкновенно поступаем мы, когда дело идет о чем-нибудь очевидном и не подлежащем никакому сомнению. «Скажите, – говорит (апостол), – разве кто-нибудь из посланных нами обогатился чем от вас?» Не говорит: «Разве кто взял что-нибудь у вас?» Но называет такое дело лихоимством, укоряя их тем, приводя в стыд, и показывая, что брать у кого-нибудь против воли его есть лихоимство. И не сказал: «Тит», но: «кто-нибудь», то есть: «Вы не можете и того сказать, что хотя один не брал, но брал другой. Напротив, не брал ни один из посланных».

"Упросил Тита" (Умолих Тита). И это сказано с укоризной. Не сказал: «я послал Тита», но – "упросил" (умолих), показывая тем, что если бы он и взял что у них, то взял бы по праву; однако он и при всем том остался чистым. Поэтому опять спрашивает их: "Тит воспользовался ли чем от вас? Не в одном ли духе мы действовали?" (еда лихоимствова чим вас Тит? Не тем же ли духом ходихом?) Что значит: "в одном духе" (тем же духом)? То, что он все приписывает благодати, и показывает, что все достойное похвалы совершено не нашими трудами, но есть дело дара Духа и благодати. Подлинно, величайшая была благодать, когда терпевшие во всем недостаток и голодавшие ничего не брали ради назидания наставляемых.

"Не одним ли путем ходили?" (Не теми же ли стопами?) То есть: «Они нисколько не отступили от принятой мною осторожности, но сохранили то же правило».

"Не думаете ли еще, что мы [только] оправдываемся перед вами?" (Паки ли мните, яко ответ вас творим?) (ст. 19). Видишь ли, с каким апостольским благоразумием часто повторяет это? Так раньше сказал: "Не снова представляем себя вам, но даем вам повод хвалиться нами" (не паки себе хвалим пред вами, но вину даем вам похвалению) (5: 12), и в начале послания: "Неужели нужны для нас… одобрительные письма к вам или от вас?" (или требуем извещавательных посланий) (3: 1). "И все это, возлюбленные, к вашему назиданию" (Вся же о вашем созидании). Опять успокаивает их. Но даже и здесь не говорит ясно: «Мы не брали у вас по причине вашей немощи, но для вашего назидания», хотя, правда, яснее, чем прежде высказал, что огорчило его, впрочем, без укоризны. Именно, не сказал: «по причине немощи вашей», но – «чтобы вы получили назидание».

"Ибо я опасаюсь, чтобы мне, по пришествии моем, не найти вас такими, какими не желаю, также чтобы и вам не найти меня таким, каким не желаете" (Боюся бо, еда како пришед, не яцех же хощу, обрящу вас, и аз обрящуся вам, якова же не хощете) (ст. 20). (Апостол) хочет сказать нечто важное и для них неприятное; потому и представляет оправдание, говоря: "все это к вашему назиданию" (вся же о вашем созидании), а присовокупляя: "опасаюсь" (боюся), смягчает то, что намерен был сказать. Это уже показывает не высокомерие или учительскую власть, но отеческую попечительность, когда он страшится более, чем сами согрешившие, и с трепетом приступает к их исправлению. Но даже и так не нападает на них и говорит не прямо, а в виде сомнения: "чтобы мне, по пришествии моем, не найти вас такими, какими не желаю " (еда како пришед, не яцех же хощу). Не сказал: «добродетельными», но: "какими не желаю" (не яцех же хощу), везде употребляя слова, выражающие дружескую любовь. И слово "найти" (обрящу) выражает нечто неожиданное, равно как и "вам не найти меня" (обрящуся вам), поскольку то и другое – дело не произвольное, но необходимое, имеющее начало в вас самих. Поэтому говорит: "чтобы и вам не найти меня таким, каким не желаете" (обрящуся, якова же не хощете). Не сказал и здесь: «каковым я не хочу», но гораздо разительнее – "таким, каким не желаете" (якова же не хощете). Это было уже в его воле, хотя не главным образом, однако же, в его воле. Он мог опять сказать: «каковым я не хочу», и тем показать свою любовь; но не хочет, чтобы ослабевал слушатель; притом и речь его в таком случае была бы гораздо строже. А теперь он и им сильнее дал почувствовать, и себя показал более кротким. Так свойственно действовать его благоразумию – чтобы и рана была глубже, и удар легче. Потом, ввиду того, что сказанное было неясно, он раскрывает это, говоря: "чтобы [не найти у вас] раздоров, зависти, гнева, ссор, клевет, ябед, гордости, беспорядков" (да не како рвения, зависти, ярости, клеветы, шептания, кичения). Таким образом, что надлежало сказать в начале, он говорит в конце, потому что они восставали против него. Итак, не желая подать вида, что главным образом ищет своего, говорит сначала вообще.

2. Действительно, все вышеуказанное – клеветы, обвинения, разногласия – порождено было завистью. Зависть, как вредный корень, порождала раздражение, осуждение, высокомерие, и все прочее, а чрез них и сама еще более возрастала.

"Чтобы опять, когда приду, не уничижил меня у вас Бог мой" (Да не паки пришедша смирит мя Бог мой у вас) (ст. 21). В слове "опять" (паки) – новый упрек. «Довольно и прежнего», – говорит он, о чем и вначале говорил: "щадя вас, я доселе не приходил в Коринф" (щадя вас, не приидох в Коринф) (1: 23). Видишь, как он выказывает и негодование и сердоболие? Что же значит слово "уничижит" (смирит)? Обвинять, наказывать, требовать отчета, восседать в качестве судьи, составляет, по-видимому, славу, а он называет все это смирением. Он не только не стыдился этого смирения – того, что пришествие тело его немощно и слово уничижено, но даже желал всегда быть таковым, и просил, чтобы не дойти до противного состояния. Об этом дальше он говорит яснее, показывая, что считает для себя наибольшим смирением дойти до необходимости карать и наказывать. Но почему он не сказал: «да не пришед смирюсь», но: "чтобы опять, когда приду, не уничижил меня у вас Бог мой" (да не пришедша смирит мя Бог мой)? «Если бы это было не для Бога, – говорит он, – я не обратил бы на то внимания, не беспокоился бы о том, потому что я не самовластно и не самовольно налагаю наказание, но по (Божию) повелению». Выше он то же самое выразил, сказав: "чтобы и вам не найти меня таким, каким не желаете" (обрящуся, якова же не хощете); а здесь ослабляет речь и говорит с большею снисходительностью и кротостью: "чтобы не оплакивать мне многих, которые согрешили прежде" (восплачуся многих согрешших), – не просто "согрешили" (согрешших), но "не покаялись" (не покаявшихся). И не сказал: «всех», но – "многих", причем и этих многих не объявляет по имени, облегчая и этим для них возврат на путь покаяния и давая знать, что покаяние может исправить их преступления; оплакивает только не раскаивающихся, неисцелимо больных, остающихся в язвах. Итак, представь себе, какова добродетель апостола, если он, не зная за собою ничего худого, плачет о чужих грехах и смиряется за преступления других. В этом преимущественно и состоит долг учителя, чтобы соболезновать о несчастиях учеников, чтобы плакать и рыдать о язвах людей, ему подначальных. Потом исчисляет и роды греха: "в нечистоте, блудодеянии и непотребстве, какое делали" (о студоложствии и нечистоте, яже содеяша). Хотя сам (апостол) разумеет здесь блуд, но если тщательно вникнуть в дело, то можно назвать этим именем и всякий род греха, потому что хотя блудник и прелюбодей по преимуществу называются нечистыми, но и другие грехи производят нечистоту в душе. Вот почему и Христос называет иудеев нечистыми, обвиняя их не в одном блуде, но и в других пороках. Потому и говорит, что они очистили только внешнее (Мф. 23: 26), и что "не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека" (не входящее сквернит человека, но исходящее) (Мф. 15: 11). И в другом месте сказано: "Мерзость пред Господом всякий надменный сердцем" (нечист пред Господем всяк высокосердый) (Притч. 16: 5). И вполне справедливо, потому что ничего нет чище добродетели, и ничего грязнее – порока. Добродетель светлее солнца, а порок смраднее навоза. И это могут засвидетельствовать сами погрязшие в навозе и живущие во тьме, если кто-нибудь хотя несколько откроет им глаза. Доколе они остаются сами с собою и упиваются страстью, до тех пор, пребывая как бы во тьме, они бесстыдно погрязают в мерзостях порока, и хотя чувствуют свое положение, но не совершенно. Когда же кто-нибудь из добродетельных обличает их, или только является пред ними, тогда они яснее видят свое жалкое положение, и, как бы освещаемые солнечным лучом, скрывают свою гнусность и стыдятся знакомых, хотя один раб, а другой свободный, один царь, а другой подданный. Так устыдился Ахав, увидев Илию, и, раньше, чем последний сказал что-нибудь, уловлен был его одним взором. Обвинитель молчал, а он сам произнес осуждающий его приговор, говоря, как попавшийся в плен: "нашел ты меня, враг мой" (обрел еси мя, враже мой) (3 Цар. 21: 20). Так сам Илия безбоязненно говорил тогда мучителю. Так Ирод, не снося стыда от обличений (а великий и трубный глас пророческого языка явно укорял его), вверг в темницу Иоанна. Как бы будучи обнаженным, он хотел погасить светильник, чтобы опять остаться во мраке. Или, лучше – сам не дерзнул погасить, но поставил в дому, как бы под спудом, а жалкая и несчастная женщина принудила его сделать это. Но и таким образом они не могли скрыть обличения, а только еще более обнаружили его, так как и спрашивавшие: «За что Иоанн посажен в темницу?» – узнавали причину, а впоследствии и все населяющие море и сушу, все, сколько доселе было, есть и будет людей, ясно узнали и будут узнавать об их гнусных делах, то есть о распутстве и убийстве, и никакое время не сможет истребить памяти об этом преступлении.

3. Такова добродетель! Так бессмертна память ее! Так одним словом поражает она своих противников! Действительно, за что (Ирод) заключил (Иоанна) в темницу? Почему не оставил его без внимания? Ужели бы (Иоанн) повлек его в судилище? Ужели бы наказал за прелюбодеяние? Все сказанное (Иоанном) не состояло ли в одном обличении? Чего же (Ирод) боялся и трепетал? Не простая ли это была речь, не одни ли только слова? Но они уязвляли его сильнее самого дела. (Иоанн) не повел его в обыкновенное судилище, но предал его на иной суд, суд собственной совести, и всех поставил над ним судиями, все в сердце своем полновластно произносили тогда над ним приговор. Потому-то тиран и трепетал, не снося сияния добродетели. Видишь ли, какова сила любомудрия? Оно узника сделало славнее тирана, так что последний страшился и трепетал первого. Но (Ирод) заключил только в оковы (Иоанна); а беззаконная (Иродиада) подвигла и на убийство. Между тем, (Иоанново) обвинение падало больше на него, потому что не ей говорил тогда (Иоанн): "Для чего ты живешь с тираном?" Не обличал же ее не потому, чтобы она не подлежала ответственности (могло ли это быть?), но потому, что он хотел исправить все (начав с Ирода). Поэтому и укорял его одного, и мало того – даже и его укорял не строго. Не говорил: "Скверный и гнусный, беззаконный и мерзкий! Ты попрал закон Божий, презрел заповеди Божии, и силу свою сделал для себя законом". Он не сказал ничего такого, но и в обличениях его видна большая умеренность и кротость: "не должно тебе иметь, – говорил он, – жену брата твоего" (не достоит тебе имети жену Филиппа брата твоего) (Мрк. 6: 18). Такие слова более приличны учащему, нежели обличающему; вразумляющему, нежели наказывающему; руководствующему, нежели позорящему; исправляющему, нежели нападающему. Но, как я сказал, вору враждебен свет, грешникам ненавистен праведник, даже и при одном своем появлении: "Тяжело нам и смотреть на него" (тяжек нам и к видению) (Прем. 2: 15). (Грешники) не могут сносить лучей его, как больные глаза – лучей солнечных. А многим грешникам тяжело не только видеть праведника, а даже и слышать о нем. Вот почему и та скверная и гнусная женщина, наставница, или, лучше сказать, убийца своей дочери, хотя сама даже не видела (Иоанна) и не слыхала его речей, устремилась на убийство, и распутно воспитанную дочь заставила распутно идти на убийство. Так сильно боялась она (Иоанна)! И что говорит? "Дай мне здесь на блюде голову Иоанна Крестителя" (Даждь ми зде на блюде главу Иоанна Крестителя) (Мф. 14: 8). Бедная и несчастная, в какую несешься ты пропасть? Разве пришел твой обличитель? Разве он пред тобою, и беспокоит тебя? Иные говорили: "Тяжело нам и смотреть на него" (тяжек есть нам и к видению); а ей, как сказал я, тяжек был и для слуха, почему и она говорит: "дай мне здесь на блюде голову Иоанна" (даждь ми зде на блюде главу Иоанна). За тебя (Иродиада, Иоанн) в темнице, за тебя заключен в оковы; ты можешь тщеславиться любовью царя и говоришь: «Я овладела им, но и всенародно обличенный не охладел ко мне, не перестал меня любить, не отверг любодеяния со мною, но даже и обличителя заключил в оковы». Что же ты бесишься и неистовствуешь, когда и по обличении греха имеешь мужа? Для чего ищешь трапезы фурий и готовишь пир для убийц – демонов? Видишь ли, как ничтожна, как робка, как бессильна злоба, как она чем более одолевает, тем становится слабее? (Иродиада) не столько беспокоилась, когда Иоанн еще не был заключен в темницу, сколько тревожится, когда он уже связан. И потому настоятельно просит: "Дай мне здесь на блюде голову Иоанна". Для чего же – "здесь"? «Боюсь, – говорит она, – чтобы не обманули ложным известием об убиении, чтобы кто-нибудь не избавил (Иоанна) от гибели». Но почему просишь не всего мертвеца, а одну главу? «Страстно желаю, – говорит, – видеть безмолвным язык, оскорбивший меня». Но, бедная и несчастная! Ты увидишь противное (как то и случилось): отсеченная голова будет говорить еще громче прежнего. Тогда Иоанн вопиял в одной только Иудее, а теперь его глас дойдет до пределов вселенной; и где ни войдешь в церковь, у мавров ли, или у персов, или даже на британских островах – везде услышишь вопиющего Иоанна: "Не должно тебе иметь жену Филиппа, брата твоего". Но (Иродиада) не умела рассуждать; она неотступно просит, требует, понуждает несмысленного тирана совершить убийство, боясь, чтобы он не одумался. А ты и отсюда познай опять силу добродетели. Не выносит праведника, когда он заключен даже в темницы, находится в оковах, молчит. Видишь ли, как порок бессилен и как нечист? Вот вносят на блюде человеческую главу вместо снедей. Что отвратительнее, что порочнее, что бесстыднее этой девицы? Что она сказала на диавольском зрелище, на демонском пиршестве? Видишь ли язык, и еще язык – один доставляет спасительные врачества, а другой носит на себе яд и уготовляет диавольское пиршество. Но почему она не велела обезглавить его среди самого пиршества, что доставило бы ей более удовольствия? Опасалась, чтобы (Иоанн), представши на пиршестве, своим видом и дерзновением не преклонил к себе всех. Потому и требует главы, желая воздвигнуть блистательный памятник любодеянию: "а она отнесла матери своей" (И даде матери своей) (Мрк. 6: 28).

4. Видишь ли награду за пляску? Видишь ли добычу диавольских козней? Я разумею не главу Иоанна, но самого мужа (Ирода). В самом деле, кто тщательно вникнет, тот увидит, что над царем одержана победа, что победительница сама побеждена, а обезглавленный увенчан, провозглашен победителем, и по смерти своей еще сильнее поражает страхом сердца грешников. А что сказанное – не пустые слова, спроси самого Ирода. Когда он услышал о чудесах Христовых, то говорил: "это Иоанн Креститель; он воскрес из мертвых, и потому чудеса делаются им" (сей есть Иоанн; той воскресе от мертвых и сего ради силы деются о нем) (Мф. 14: 2). Так сильно он боялся и непрестанно трепетал, и никто не мог освободить его от страха совести; напротив – судия этот оставался неподкупным, мучил его, и каждодневно наказывал за убийство. Итак, зная это, убоимся не претерпевать, но делать зло. Одно есть победа, а другое – поражение. Потому и Павел говорил: "Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? Но вы [сами] обижаете и отнимаете, и притом у братьев" (почто не паче обидими есте? Но вы сами обидите и лишаете, да еще братию) (1 Кор. 6: 7, 8). Терпящему зло готовы венцы, награды и прославление. И это можно видеть на всех святых. Если же все таким образом увенчаны и провозглашены победителями, то и мы пойдем тем же путем; будем молиться, чтобы не впасть в искушение; а если оно придет, то, вооружившись мужеством, покажем должную ревность, чтобы получить нам будущие блага, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 29

"В третий уже раз иду к вам. При устах двух или трех свидетелей будет твердо всякое слово" (2Кор.13:1).

1. Любомудрие Павла и его отеческое сердоболие можно видеть из многого другого, а преимущественно – из того, что он в увещаниях обилен и строг, а в наказаниях мягок и медлителен. Он не тотчас наказал согрешивших, но двукратно увещевал их; мало того, даже и после того, как они преслушали его увещания, не наказывает, но опять увещевает, говоря: "В третий уже раз иду к вам (се третицею гряду к вам), а до пришествия пишу еще послание". А чтобы медленность не произвела беспечности, смотри, как и это предотвращает, непрестанно угрожая, напрягая удар и говоря: "когда опять приду, не пощажу" (аще прииду паки, не пощажду); и еще: чтобы опять, когда приду… не оплакивать мне многих" (да не пришед, восплачуся многих). Так поступает он и говорит, подражая в этом случае Владыке всех. И Бог, хотя непрестанно угрожает и многократно увещевает, но не часто карает и наказывает. Так поступает и он. Потому и прежде говорил: "щадя вас, я доселе не приходил в Коринф" (щадя вас, ктому не приидох в Коринф) (1: 23). Что значит – "щадя вас"? Т. е., «чтобы, нашедши вас согрешившими и не исправившимися, не подвергнуть вас каре и наказанию». И здесь, говоря: "В третий уже раз иду к вам. При устах двух или трех свидетелей будет твердо всякое слово" (третицею се гряду к вам: при устех двою или триех свидетелей станет всяк глагол), прилагает ненаписанное к написанному. Так поступил он и в другом случае, сказав: "совокупляющийся с блудницею становится одно тело с нею, ибо сказано: два будут одна плоть" (прилепляяйся сквернодейце, едино тело есть: будета бо, рече, оба в плоть едину) (1 Кор. 6: 16). Хотя последние слова сказаны о законном браке, но он удачно ими воспользовался для своего предмета, чтобы тем более устрашить. Так поступает и здесь, вместо свидетелей представляя свои пребывания (в Коринфе) и свои увещания. Слова его имеют такой смысл: «Раз, и другой говорил я вам, когда приходил к вам; говорю и теперь на письме. И если вы послушаете меня, то исполнено мое желание; если же не послушаете, то надобно уже будет сделать сказанное мною и наложить наказание». Поэтому и говорит: "предварял и предваряю, как бы находясь у вас во второй раз, и теперь, отсутствуя, пишу прежде согрешившим и всем прочим, что, когда опять приду, не пощажу (прежде рех и предглаголю, яко у вас быв второе, и отсутствуя ныне пишу прежде согрешившим и прочим всем, яко аще прииду паки, не пощажду) (ст. 2). Если при устах двух или трех свидетелей будет твердо всякое слово (при устех двою или триех свидетелей станет всяк глагол), – а я уже два раза был у вас и говорил, теперь же говорю на письме, – то мне надобно будет сдержать свое слово. Не думайте, чтобы послание мое к вам было маловажнее личного моего у вас присутствия. Как, будучи у вас я говорил, так и, находясь в отсутствии, пишу". Видишь ли отческую заботливость? Видишь ли подобающую учителю попечительность? Он и не смолчал, и не наказал; несколько раз предваряет, и не перестает грозить. Но наказание откладывает; если же и после этого не исправятся, тогда уже угрожает действительным наказанием. Что же ты прежде говорил, будучи в Коринфе, и что пишешь теперь, находясь в отсутствии? "Когда опять приду, не пощажу" (Яко аще паки прииду, не пощажду). Сперва сказал, что не может этого сделать, если не будет к тому принужден, и необходимость наказывать назвал плачем и смирением для себя: "чтобы опять, – говорит, – когда приду, не уничижил меня у вас Бог мой и [чтобы] не оплакивать мне многих, которые согрешили прежде и не покаялись" (да не паки пришедша мя смирит Бог мой у вас, и восплачуся многих прежде согрешших и не покаявшихся); даже оправдывался пред ними, что уже раз, и два, и три предварял их, что все делает и придумывает, как бы обойтись без наказания и исправить их словесными только угрозами; и после этого только уже произносит грозные эти слова: "когда опять приду, не пощажу". Не сказал: «отмщу, накажу, предам истязанию», но и о самом наказании опять выражается отечески, показывая свою к ним любовь и сострадательность, по которым, щадя их, доселе отлагал (наказание). Потом, чтобы они и теперь не подумали, что (наказание) опять будет отложено, и угрозы только на словах, он как выше сказал: "При устах двух или трех свидетелей будет твердо всякое слово" (при устех двою или триех свидетелей станет всяк глагол), так и здесь присовокупляет: "когда опять приду, не пощажу". Слова эти значат: «Я уже не отложу (наказания), если, – чего не дай Бог! – найду вас не исправившимися, но непременно накажу, и исполню, что сказал». Вслед за тем, с великим гневом и с сильным негодованием на тех, которые смеялись над ним, как над человеком слабым, и о прибытии его (в Коринф) шутя говорили: "в личном присутствии слаб, и речь [его] незначительна" (пришествие немощно и слово уничиженно) (10: 10), – как бы обращая к ним речь свою, говорит: "Вы ищете доказательства на то, Христос ли говорит во мне?" (понеже искушения ищете глаголющаго во мне Христа) (ст. 3). Это сказал он, чтобы нанести и удар (лжеапостолам), и вместе дать почувствовать всем им (коринфянам). Смысл же слов его такой: «Так как вы хотите испытать, обитает ли во мне Христос, требуете от меня доказательств, и потому смеетесь надо мною как над человеком низким и презренным, не имеющим в себе силы Христовой, то узнаете, что я не лишен ее, если подадите к тому случай, чего, впрочем, да не будет». «Что же, – скажи мне, – за то ли хочешь наказать, что они ищут доказательства?» «Нет, – говорит, – если бы я искал случая наказать их, то с самого же начала наказал бы согрешивших, и не стал бы медлить». А что он точно не желает наказывать, это он ясно показал впоследствии словами: "Молим Бога, чтобы вы не делали никакого зла, не для того, чтобы нам показаться, чем должны быть; но чтобы вы делали добро, хотя бы мы казались и не тем, чем должны быть" (молюся же не сотворити вам ни единаго зла, не яко да мы искусни явимся, но да вы доброе сотворите, мы же яко неискусни будем) (ст. 7).

2. Итак, он говорит это не в виде причины, но выражая скорее свое негодование, и, желая дать почувствовать это тем, которые его презирали. "Я не хочу, – говорит он, – показать над вами такого опыта. Если же сами вы подадите случай и захотите вызвать меня на то, то узнаете на самом деле". И смотри, с какою суровостью говорит он. Не сказал: "так как вы стараетесь искусить меня", но: "Христос ли говорит во мне", показывая тем, что они против Него согрешили. Не просто сказал: «обитает ли во мне Христос», но – "Христос ли говорит во мне", показывая тем, что слова его внушены Духом Святым. И если (Христос) не обнаруживает силы Своей и не наказывает, – апостол для того переносит речь от себя (ко Христу), чтобы сделать угрозы более страшными, – то не по немощи, так как Он всемогущ, но по долготерпению. Итак, никто пусть не почитает терпения (Господня) немощью! Чему ты, в самом деле, дивишься, если (Господь) не произносит теперь же суда на грешников и не подвергает их наказанию, но медлит и долготерпит, когда Он благоволил быть распятым на кресте, и, терпя крестные страдания, не наказывал? Потому (апостол) и присовокупил: "Он не бессилен для вас, но силен в вас. Ибо, хотя Он и распят в немощи, но жив силою Божиею" (иже в вас не изнемогает, но может в вас. Ибо аще и распят бысть от немощи, но жив есть от силы Божия) (ст. 3, 4). Слова эти очень неясны и смущают немощных. Поэтому нужно раскрыть их яснее, и показать истинное значение этого выражения, заключающего в себе неясность, чтобы никто и из простых не соблазнялся.

Итак, требуется объяснить, какой смысл сказанного, что значит слово "немощь" (ασθένεια), и в каком значении оно употреблено. Ведь одно и тоже слово имеет многие значения. Так, немощью называется болезнь телесная, почему и сказано в Евангелии о Лазаре: "вот, кого Ты любишь, болен" (се, егоже любиши, болит) (немощствует – ασθενει) (Иоан. 11: 3). И сам (Христос) сказал: "эта болезнь (немощь – ασθένεια) не к смерти" (сия болезнь не к смерти) (ст. 4). И Павел об Епафродите сказал: "он был болен (ησθένησε) при смерти; но Бог помиловал его" (болé близ смерти, но Бог помилова его) (Филип. 2: 27); и о Тимофее: "употребляй немного вина, ради желудка твоего и частых твоих недугов" (ασθενείας) (мало вина приемли, стомаха ради твоего и частых твоих недугов) (1 Тим. 5: 23). Во всех приведенных местах слово «немощь» означает телесный недуг. Немощью называются также нетвердость, колебания и несовершенство в вере. В таком смысле Павел говорил: "Немощного в вере принимайте без споров о мнениях" (изнемогающаго в вере приемлите, не в сомнение помышлений) (Рим. 14: 1). И в словах: "Ибо иной уверен, [что можно] есть все, а немощный ест овощи" (ов бо верует ясти вся, а изнемогаяй зелия да яст) (Рим. 14: 2), разумея немощного в вере. Вот два значения слова "немощь". Но и еще нечто называется немощью. Что же такое? Гонения, наветы, оскорбления, искушения, бедствия. И в таком смысле Павел говорил: "Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но [Господь] сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи»" (о сем трикраты Господа молих. И рече ми: довлеет ти благодать Моя, сила бо Моя в немощи совершается) (2 Кор. 12: 8, 9). Что значит "в немощи"? В различных родах смерти. И в том же смысле (апостол) сказал: "Посему я благодушествую в немощах" (темже благоволю в немощи) (12: 10). Показывая затем, о какой говорит немощи, не упомянул о горячке или о сомнении в вере; но что сказал? "чтобы обитала во мне сила Христова… благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен" (В досаждениих, во изгнаниих, в бедах, в теснотах, в ранах, в темницах, да вселится в мя сила Христова. Егда бо немощствую, тогда силен есмь) (12: 9, 10; 11: 23). "Когда, – говорит, – меня преследуют, когда гонят, когда против меня злоумышляют, тогда силен, тогда больше всего побеждаю и превозмогаю злоумышляющих помощью живущей во мне обильной благодати". В этом-то третьем значении Павел и употребил слово "немощь". И вот смысл сказанного. (Апостол) клонит речь к тому же, что говорил прежде, именно – что (коринфяне) почитали его низким и презренным. Так как он не хотел хвалиться, не хотел, чтобы и другие разумели его таким, каков он был на самом деле, не хотел показать силу, которую имел для наказания непокорных, то и почитали его ничего не значащим. И так как думавшие таким образом оставались в крайней беспечности и нечувствительности и не исправлялись от грехов, то (апостол), пользуясь благоприятным случаем, в выражениях весьма сильных рассуждает и о них, показывая, что он ничего не сделал им не по немощи, но по долготерпению. Потом, как я уже сказал, переносит речь от себя ко Христу и тем умножает страх, увеличивает угрозу. Слова же его имеют такой смысл: "Если и сделаю что, накажу и покараю согрешивших, то разве я буду карать и наказывать их? Накажет Христос, Который обитает во мне. Если же не верите тому, и хотите видеть доказательство, то скоро узнаете из действий Живущего во мне, так как Он не бессилен для вас, но силен в вас" (не изнемогает в вас, но может). Для чего (апостол) прибавил "для вас", когда (Христос) везде силен? Захочет ли Он наказать неверных, или демонов, или кого другого – Он все может. Что же значит это прибавление? (Апостол) или хочет пристыдить их тем, что они сами уже испытали, или выражает то, что (Христос) теперь показывает силу в вас, которые должны исправиться. Так и в другом месте сказал: "Ибо что мне судить и внешних?" (что бо ми и внешних судити?) (1 Кор. 5: 12).

3. "Внешних, – говорит он, – будет судить Бог в день суда; а вас хочет наказать еще ныне, чтобы избавить от будущего наказания". Но смотри, как при всей своей попечительности, происходящей от отеческого сердоболия, (апостол) дает место страху и великому гневу, говоря: "Он не бессилен для вас, но силен в вас. Ибо, хотя Он и распят в немощи, но жив силою Божиею" (Иже в вас не изнемогает, но может в вас. Ибо аще и распят бысть от немощи, но жив есть от силы Божия). Что значат слова: "хотя Он и распят в немощи" (аще и распят бысть от немощи)? То, что хотя (Христос) благоизволил пострадать, что имело вид немощи, но это нисколько не уменьшает Его силы. Сила Его пребывает непобедимою, и то, что имело вид немощи, нимало не повредило ей; напротив, оно-то наиболее и показало Его крепость в том, что и страдание претерпел Он, и сила Его чрез то не сократилась. Итак, да не смущает тебя слово "немощь", потому что и в другом месте (апостол) говорит: "потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков" (буее Божие премудрее человек есть, и немощное Божие крепчае человек есть) (1 Кор. 1: 25); хотя в Боге нет ничего немудрого (буиего), ничего слабого, но так (апостол) назвал крест, представляя мнение о нем неверных. Послушай, как сам он толкует слова свои: "Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, – сила Божия" (слово бо крестное погибающим убо юродство есть, а спасаемым нам сила Божия есть). И еще: "а мы проповедуем Бога распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость" (мы же проповедуем Христа распята, Иудеем убо соблазн, Еллином же безумие, самим же званным Иудеем же и Еллином Христа, Божию силу и Божию премудрость) (1 Кор. 1: 18, 23, 24). И в другом месте: "Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием" (душевен же человек не приемлет, яже Духа; юродство бо ему есть) (2: 14). Смотри, как везде он излагает мнение неверных, почитающих крест юродством и немощью. Так и здесь говорит не о действительной немощи, но о воображаемой неверующими. Итак, (апостол) не то говорит, что (Христос) распят по немощи, – да не будет этого! – ведь Он во всем показал, что мог быть и не распят – то повергнув ниц на землю (пришедших с Иудою, Иоан. 18: 6), то помрачив солнце, то иссушив смоковницу, то ослепив очи хотевших взять Его, и сотворив другие бесчисленные чудеса. Что же значит выражение "в немощи" (от немощи)? То, что хотя Христос был и распят, претерпел бедствия и наветы, – а мы уже доказали, что наветы и бедствия называются немощью, – однако Он не понес никакого вреда. И все это (апостол) сказал для того, чтобы применить к самому себе. Так как (коринфяне) видели, что (апостолы) были гонимы, преследуемы, презираемы, и Бог не отмщал за них, и сами они не вступались за себя, то, чтобы научить их, что они терпят все это не по немощи, и не потому, чтобы не могли отмстить за себя, указывает на пример Владыки. «Так, – говорит, – и сам (Господь) был распят, связан, терпел бесчисленные мучения, но не мстил за Себя; напротив, понес все, что казалось немощью, и в этой немощи явил силу свою, – потому что не потерпел никакого вреда, хотя и не мстил, и не вступался за Себя. Крест не пресек жизни Его, не воспрепятствовал воскресению; напротив – (Христос) воскрес, и живет. А когда слышишь о кресте и жизни, разумей это о домостроительстве спасения, потому что о нем идет вся речь». А когда (апостол) говорит: "силою Божиею" (от силы Божия), он не разумеет, что (Христос) не мог сам оживотворить плоти Своей, а показывает только, что безразлично – сказать ли: «силою Отца», или: «силою Сына»; и потому, сказав: "силою Божиею" (от силы Божия), то же сказал, что и «Своею силою». А что (Христос) действительно сам воздвиг и воскресил плоть Свою – послушай, как Он сам говорит о том: "разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его" (разорите церковь сию, и аз треми денми воздвигну ю) (Иоан. 2: 19). Если же (Христос) принадлежащее Ему называет принадлежащим Отцу, не приходи от этого в смущение. "Все, – говорит Он, – что имеет Отец, есть Мое" (Вся елика имать Отец, Моя суть) (Иоан. 16: 15); и в другом месте: "И все Мое Твое, и Твое Мое" (Моя вся Твоя суть, и Твоя Моя) (17: 10). «Итак, – говорит (апостол), – как (Христос), будучи распят, не потерпел никакого вреда, так и мы, когда нас гонят и вооружаются на нас, (не терпим вреда)». Потому и присовокупляет: "и мы также, хотя немощны в Нем, но будем живы с Ним силою Божиею " (ибо и мы немощствуем в Нем, но живи будем в Нем от силы Божия). Что значит: "немощны в Нем" (немощствуем в Нем)? Подвергаемся гонениям, притеснениям, и терпим крайние бедствия. А что значит – "в Нем"? То, что терпим за проповедь и за веру в Него. Если же терпим за Него все скорбное и тягостное, то, несомненно, получим и радостное. Поэтому (апостол) и говорит далее: "но будем живы с Ним силою Божиею в вас. Испытывайте самих себя, в вере ли вы; самих себя исследывайте. Или вы не знаете самих себя, что Иисус Христос в вас? Разве только вы не то, чем должны быть. О нас же, надеюсь, узнаете, что мы то, чем быть должны" (но живи будем в Нем от силы Божия. Себе искушайте, аще есте в вере, себе искушайте. Или не знаете себе, яко Христос в вас есть, разве точию чим неискусни есте? Уповаю же, яко разуметь имате, яко мы несмы неискусни) (ст. 5, 6). (Апостол) выше доказал, что, если не наказывает (коринфян), то не потому, чтобы не имел в себе Христа, но потому, что подражает Его долготерпению, так как сам (Господь) был распят, и не отмстил за Себя. И теперь доказывает то же, но другим образом и гораздо убедительнее, извлекая доказательство из примера учеников. «Что мне говорить о себе – учителе, который имеет столько попечений, которому вверена целая вселенная, который совершил столько чудес? И вы сами, находящиеся в числе учеников, если захотите испытать самих себя, усмотрите, что и в вас обитает Христос. Если же в вас, то тем более в учителе. Если вы имеете веру, то и Христос в вас». И это самое сказано им о таких верующих, которые творили чудеса, потому что верующие в то время чудодействовали. Поэтому (апостол) и прибавляет: "Испытывайте самих себя, в вере ли вы; самих себя исследывайте. Или вы не знаете самих себя, что Иисус Христос в вас? Разве только вы не то, чем должны быть. (себе искушайте, аще есте в вере, себе искушайте. Или не знаете себе, яко Христос в вас, разве точию чим неискусни есте?) Если же в вас, то тем более – в учителе". Мне кажется, что (апостол) здесь говорит о вере чудодействующей. "Если вы имеете, – говорит он, – эту веру, то Христос в вас; разве только вы сделались не тем, чем должны быть".