Текст книги "Дворец Малинового Солнца"

Автор книги: Иннокентий Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

"...И всё же законы дворца не стали для меня понятнее, и я всё так же терялся в догадках, видя во всём этом одну только игру случая, да и была ли возможность осуществления сколько-нибудь последовательного замысла, пусть даже порождённого совершенным умом, когда люди, недолговечные исполнители своих ролей, при всей своей схожести в пределах общего амплуа, всё же оставались отчасти непредсказуемы в своих поступках, а предусмотреть все возможные случайности было бы невозможно, и это делало неосуществимым какой-либо план управления, если только сам план этот не был основан на игре случая. – – Я вспоминал, как когда-то тщетно пытался понять и сформулировать для себя правила этого дворца, и каждый раз, когда я думал, что мне это удалось, всё заканчивалось новым разочарованием, и я понимал, что ошибся, и всё обстоит иначе, нежели представлялось мне, и тогда я впадал в противоположную крайность и вовсе отрицал какой бы то ни было закон и порядок, но и это оказывалось неверно. А иначе для чего бы Королеве потребовалось иметь столько соглядатаев, для чего ей было бы знать что-либо об обитателях нижней части дворца. – – Хаос не мог бы продолжаться сколько-нибудь долго. Но если устройство дворца позволяло ей знать о его обитателях всё, что она хотела о них знать, и управлять всем, чем ей должно было управлять, то разве не было разумным предположить, что оно же определяло или неким образом являло внешне случайное распределение жребиев тех, кто, попав сюда, сам сделался как бы частью дворца, оказавшись всецело в его власти, а значит, и власти Королевы. – – Ведь река не может течь без берегов..."

"...Я жаждал найти вещественное подтверждение своих мыслей – так детям хочется всё непременно потрогать рукой, и они тянутся достать звёзды и плачут, когда не могут этого сделать. Ну не ребёнком ли я был? Мне непременно нужно было увидеть этот таинственный механизм, обращавший случайность в закон, или закон в случайность... Не успев даже толком разобраться в своих догадках, я устремился на поиски. – – Должно быть, я воображал увидеть нечто вроде гигантского колеса, испещрённого цифрами и символами, которое, вращаясь, распределяло бы роли в спектакле, сплетая нити судеб, обрывая их, отмечая одни номера знаком золота, другие же знаком меди. Или я должен был увидеть бег ремней, верчение колёсиков Великой Машины? – – Я строил догадки и искал, почти неосознанно, редко признаваясь себе в этом – – и однажды я заблудился. Я оказался в комнате, где не было ни одной двери, и при всём усилии не мог вспомнить, как я сюда попал, и придумать, что же теперь делать, и вдруг, всё, что прежде укрепляло меня в решениях и поступках – надежда, здравый смысл, глупость, наконец – исчезло – – Я остался один. Что-то открылось мне в этот миг, что-то, чему нет названия... Я мог бы назвать это тоской, но это было бы неправдой, ведь тоска пришла позже, спустя мгновение или два, что-то было прежде её. Прозрение? Страх? Сначала всё было тихо, и я намеренно напевал, смеялся, обращался к себе с речами и отвечал громовым голосом, шутил и хлопал в ладоши, только бы не остаться в этом беззвучии, я боялся, что оно убьёт меня, раздавит, растопчет как куклу, я был подобен арлекину, страдающему одышкой, я был жалок и знал об этом, но цеплялся даже за собственное ничтожество – быть жалким, смешным, нелепым, только бы быть... А потом я услышал эту музыку, но это была не музыка, это был плач – – я перестал чувствовать время – Когда я увидел Королеву, её губы едва сдерживали улыбку. Она заговорила со мной о чём-то, а я всё смотрел на дверь за её спиной..."

"...Её дворец не переставал поражать меня по мере того, как я делал всё новые и новые открытия. Обычно чванливый хозяин всякое яблоко пытается повернуть красным боком, точно выставляет свой дом на продажу, дешёвое прикрывая дорогим, о том же, чего не видит глаз, и до чего нельзя дотянуться рукой, вовсе не проявляя никакой заботы. В этом же доме самыми красивыми и изысканными, напротив, были не те вещи, которые сразу же бросались в глаза, а те, которых нужно было доискиваться – драгоценные подсвечники вдоль стен неприметной галереи, окрашенной в голубые и лунные тона, хрустальные цветы, притаившиеся в местах, где их меньше всего можно было ожидать найти, что вспыхивали внезапным сверканием от упавшего невзначай на их лепестки луча света, кружева виноградных лоз, струи фонтанов, дивной красоты мозаичные картины. И повсюду обилие цвета, подобранного так, что человек, проходя чередой комнат, проходил чередой миров, испытывая приятную смену настроений, и минута казалась то часом, то секундой, и никогда нельзя было в точности угадать размеры той или иной комнаты, ведь стены были невидимы, плоскость казалась то куполом, а то нишей, зеркала же вели себя столь игриво, что кого угодно могли свести с ума, они то капризничали, то ластились и шептали о чём-то в картинах, мимолётных как сны, и вот ты на мгновение замер, невольно поддавшись их чарам, и уже забыл, с какой стороны пришёл, и где та дверь, в которую ты хотел войти – – Помимо комнат, зеркал и галерей были в этом доме и огромные залы с ваннами и бассейнами, наполненными душистой водой, прохладной и тёплой, были лестницы, белые, покрытые пурпурными коврами, и синие с мраморными статуями, были алые фонарики на длинных и гибких хоботках, похожих на те, какими бабочки, играя перламутровыми опахалами крылышек, сосут нектар, были комнаты с музыкальными инструментами и комнаты, в совершенстве приспособленные для любовных игр, и такие, где не хотелось говорить громко..."

"...Всякий раз новая тайна открывала тайну ещё большую, и прежнее уже казалось далёким, будто происходило и не со мной вовсе, и каждая новая дверь представлялась последней и главной, и новая тайна превосходила все прежние и казалась стражем над стражей дворца, когда же она открывалась мне, я начинал видеть больше, и... Так начиналась новая тайна..."

"...Войдя в кабинет, я увидел, что Юлия сидит в кресле и задумчиво созерцает закат. – Ты звала меня?– спросил я. – Да,– сказала она, поднявшись из кресла.– Я хочу прогуляться. Мы вышли на крышу. – От меня только что вышел офицер, ты видел его?– сказала она. – Офицер?– удивился я.– Но откуда? – Он прибыл из столицы,– сказала она.– Прежнего императора больше нет, на престоле новый император. – Вот как,– сказал я.– Что ж, кто-то же должен играть эту роль. – Прохладно сегодня,– заметила она. – Небо ясное,– сказал я.– Завтра будет хороший день. – В канцелярию его величества пришёл запрос от людей, которые были заняты доставкой сюда всего необходимого, как им действовать дальше. – То-то они там удивились,– с улыбкой сказал я. – Да,– сказала она.– Ведь всё держалось в строжайшей тайне. – Так значит... – Его величество прислал этого офицера с отрядом выяснить всё на месте. – И что ты об этом думаешь?– спросил я. – Едва ли его величество решит что-либо изменить в нашем положении. Что бы он стал делать с таким количеством восставших из гроба? Это доставило бы немало хлопот и неприятностей тем, кто успел уже воспользоваться их завещаниями. – Ты позвала меня для того чтобы рассказать об этом? – Нет,– сказала она.– Конечно же, нет. Я позвала тебя, потому что хочу тебя видеть. Она сошла с дорожки и пошла по газону. Я последовал за ней. Мы остановились у края крыши и стояли, созерцая внутренний двор, погружённый в вечернюю тень, в то время как над нами было ясное, светлое небо. – Так значит, прежнего императора больше нет,– сказал я, нарушив молчание. – Он не пережил потери власти,– сказала она. – Ты сожалеешь об этом? – Я никогда и ни о чём не сожалею,– сказала она.– Когда-то ты обещал мне не задавать вопросов. Я хочу, чтобы так было и впредь..."

Король сделал знак замолчать. Человек, только что вошедший в зал, что-то шептал, низко склонившись к его уху. Король кивнул. Человек сделал низкий поклон и бесшумно удалился. Наступила пауза. Король молчал, видимо, что-то обдумывая. Скарамуш осторожно кашлянул. Король, словно очнувшись, посмотрел на него и, повернувшись к Зотенбергу, замершему в почтительной позе, спросил: – Знаете, кто повелевает миром? Зотенберг изобразил вопросительную улыбку. – Только не говорите, что я!– сказал король. Зотенберг снова улыбнулся. – Время!– громко произнёс король, красивым жестом указав на часы. Скарамуш глубоко вздохнул в знак полного согласия. – Вот так,– задумчиво проговорил король.– Читаешь урывками, спишь урывками, ешь какую-то дрянь под видом паштетов, эх!.. Ну да ладно. Он поднялся на ноги и направился к дверям. Дойдя до них, он обернулся и сказал: – Я вас более не задерживаю.

Дверь за королём закрылась.

* * *

Зотенберг: Как сегодня тихо. Скарамуш: Ваша правда, маэстро. Зотенберг: Так где вы обнаружили эту книгу? Скарамуш: В библиотеке. Она лежала раскрытой, и я подумал... Зотенберг: Вот как. Скарамуш: Да, хотя, вообще-то, я редко думаю. Зотенберг: Вы не оставите её мне? Скарамуш: Сколько угодно! И закладки тоже? Зотенберг: Нет, закладки, пожалуйста, оставьте себе. Скарамуш: Вы желаете дочитать её? Зотенберг: Я желаю дописать её. Скарамуш: Ах, простите! (Отдаёт ему книгу.) Я и не знал, что она недописана. Зотенберг: Пустое. Ведь она же и недочитана. Скарамуш: И то верно. Всё-то у него дела. Между прочим, часы эти уже давно стоят. Я докладывал, но... Зотенберг: Да, я помню. Скарамуш: А неплохую я сегодня сделал карьеру. Зотенберг: Удачный день. Скарамуш: По такому поводу можно и выпить. Зотенберг: Пожалуй.

( Уходят. )

...............

( Закатное небо в окне. )

................

( Огонь в камине. )

................

( Занавес. )

1990 г.