355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Инна Шаргородская » Охота на Овечкина » Текст книги (страница 4)
Охота на Овечкина
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 10:57

Текст книги "Охота на Овечкина"


Автор книги: Инна Шаргородская


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 5

Аркадий Степанович Каверинцев, известный в волшебных кругах под прозвищем Босоногий колдун, был действительно непревзойденным специалистом по параллельным мирам. Он был гений. Еще младенцем умел он передвигать взглядом предметы и сращивать сломанные кости простым наложением рук. Дожди он вызывал играючи и десяти лет отроду вынужден был бежать из дому, опасаясь справедливого гнева односельчан, – один из дождей, вызванный забавы для, оказался вдруг по недоразумению градом и погубил посевы. В Муромских лесах прибился маленький Аркаша к отшельнику-исихасту и обучился в молчании созерцать величие Божье, а заодно открыл и непомерную безграничность собственных возможностей. Далее судьба свела его с неким кудесником, который преподал ему основы магического искусства. Босоногий чумазый отрок в считанные месяцы превзошел этого своего учителя и, обуреваемый жаждою дальнейших знаний, отправился открывать белый свет. Границ между государствами для него не существовало. Он перезнакомился со всеми своими выдающимися современниками – философскими и мистическими умами ХV столетия. Знания их он впитал с той же скоростью, с какою губка впитывает воду. Возвратившись, однако, навестить первого своего учителя, отца Григория, обнаружил, что умнее почему-то не стал…

С чем Босоногий колдун никогда не мог совладать, так это со своим озорным и непоседливым характером. Открыв возможность проникать в параллельные миры, Аркадий Степанович побывал везде, где только мог сохранять свое физическое обличье, а где не мог – путешествовал духом. И везде он чему-то учился, а кое-где и активно участвовал в общественной жизни.

…Так было, к примеру, в Данелойне – теперь он вспомнил. В этом, одном из ближайших к Земле миров он провел несколько лет в качестве придворного мага короля айров. Воистину Данелойн был тогда Яблоневым Садом, изумительно прекрасным маленьким миром, и оба народа его, даморы и айры, превыше всего ценили красоту и поэзию и жили в полном ладу между собою. Кому-нибудь эта земля могла показаться обетованной…

Аркадий Степанович посмотрел на своего неожиданного гостя, безмятежно улыбавшегося во сне, и тяжело вздохнул. Кто мог подумать, что невинные подарки обернутся непоправимым злом? И что теперь можно сделать… либо одарить чем-нибудь и Дамор, либо вовсе изъять талисманы из обращения. Но сначала разыскать и вернуть домой пропавшую принцессу. Маэлиналь… Босоногий колдун напряг память. Кажется, по-данелойнски это означало «первоцвет». Да… женщины этого мира были не менее прекрасны, чем его яблоневые сады…

Уникальный специалист по параллельным мирам еще раз тяжко вздохнул, поднялся из-за стола и, неслышно ступая, удалился в смежную комнату – в свой рабочий кабинет.

* * *

– Антитеза здесь выражена необыкновенно изящно! – с жаром произнес Баламут Доркин и проснулся от звука собственного голоса. Он увидел над собою незнакомый потолок и растерянно сморгнул, не припоминая, как здесь оказался.

– Так-то оно так, мой юный друг, – вздохнул кто-то рядом. – Только толку нам от этого никакого.

Баламут повернул голову на подушке и увидел за столом давешнего старца, который, подперев голову рукой, с самым удрученным видом рассматривал какие-то бумаги. Сердце королевского шута подпрыгнуло и на мгновение провалилось куда-то, потому как разом вспомнилась ему прошедшая ночь, и воспоминания эти были довольно смутными и сопровождались хорошо знакомым и неприятным чувством, что наболтал он много лишнего. Проклятое вино!..

– Доброе утро, почтеннейший, – сказал он тем не менее самым бодрым голосом, на какой только был способен, и откинув одеяло, опустил на пол ноги. Так… и уснул в одежде. Хорош же он вчера был!

– Доброе утро, – рассеянно откликнулся старец. Он на секунду оторвал невидящий взор от своих бумаг и опустил его обратно, пробормотав: – Завтрак в кухне… увидишь там. И поторопись, мне нужно побеседовать с тобою.

Баламут поднялся на ноги с некоторой опаской, но никаких неприятных последствий злоупотребления алкоголем не обнаружил. Голова не болела и не кружилась, и чувствовал он себя так, словно проспал два дня и две ночи, – молодым и полным сил. Облегченно вздохнув, он отправился на поиски кухни и прочих несказанных удобств этого мира.

Старец, кажется, отрекомендовался колдуном… да, точно, так оно и было… Доркин заглянул за ближайшую дверь и сразу же обнаружил искомые удобства. Стало быть, и вино было заколдованное, размышлял он далее. В памяти всплыло блюдо с фруктами, дрожащий свет свечей… Баламут поморщился. Может, на завтрак будет что-нибудь посущественней, нежели виноград? А то известно, чем питаются колдуны – почти что воздухом…

Он вымылся по пояс холодной водой, которая лилась здесь из крана в изобилии, крепко растерся полотенцем, не без удовольствия брызнул на себя старцевым одеколоном и пошел в кухню. А там при виде накрытого стола даже остолбенел на секундочку. Этот колдун оказался всем колдунам колдун. Жареное ломтями мясо, горкою возвышавшееся на тарелке, еще источало душистый парок. Над высокою, толстого стекла кружкой шипела пенная шапка, словно пиво было только что налито. И хлеба было вдосталь, и соленые огурцы едва не вываливались из миски…

Баламут умял все, воздав должное кулинарному искусству своего гостеприимного хозяина, и когда он с сожалением приканчивал последние капли пива, босоногий старец сам явился в кухню. Он брякнулся на табуретку с видом столь встревоженным и бесприютным, что Доркин, глянув на него, чуть не поперхнулся.

– Что-нибудь случилось, почтеннейший? – испуганно осведомился он, отставляя пустую кружку.

Колдун поморщился.

– Случилось?.. Ты случился, мой юный друг. Ты и твои неприятности, каковые, похоже, стали теперь моими.

Баламут вздохнул было с облегчением, но тут же снова насторожился. Что же он все-таки успел наболтать старику? Последнее, что он отчетливо помнил, это как рассказывал про отца-нефелинца, ну, и слово «Тамрот», разумеется, неотвязно крутилось у него в голове.

Босоногий старец вдруг энергично закивал головой.

– Тамрот – вот именно! Я полночи потратил, пока его обнаружил.

– Ты нашел его?! – вскричал Баламут, забыв обо всем.

– Нашел… Тамрот, Грамель… и еще много чего интересного…

– А принцессу?

– Слишком ты торопишься, Доркин, – снова поморщился колдун. – Как я могу отыскать девушку, скажи на милость, если у меня нет ни портрета ее, ни хотя бы клочка одежды?

– А как же ты нашел Тамрот? И где он?

– Разыскать свои талисманы для меня не составляет труда, особенно когда они так близко. А вот где я его нашел – это вопрос интересный…

Старец вновь обрел неприкаянный вид, напомнив Баламуту на мгновение напроказившего мальчишку, ожидающего хорошей трепки.

– Я весь внимание, – сказал Доркин, несколько сбитый с толку отсутствием у колдуна всякого энтузиазма по поводу счастливой находки. – Надеюсь, он оказался не на дне морском? А то я, признаться, нырять не обучен.

Аркадий Степанович скорчил невразумительную гримасу, похлопал себя по бокам и извлек из кармана – не Тамрот, как было горячо вознадеялся Доркин, жадно следивший за его движениями, а всего лишь курительную трубку. Каковую он вставил в рот и немедленно запыхтел ею, словно она так и лежала в кармане уже раскуренная. Как следует окутавшись дымом, Босоногий колдун невнятно произнес:

– Об этом после. Расскажи-ка мне лучше, друг мой, все, что тебе известно о похищении вашей принцессы. Нынче ночью ты говорил много, но ни словом не обмолвился о магии. А без нее, сдается мне, дело не обошлось.

Баламут слегка покраснел. Кажется, он начал припоминать, что именно нес нынче ночью… будь проклят его болтливый язык!

– Это все твое вино, колдун, – сказал он сердито. – Из чего ты его делаешь, хотел бы я знать? И для чего люди изобретали дыбу, клещи и прочие громоздкие штуки, когда достаточно одной бутылочки твоего зелья, чтобы развязать человеку язык!

– Ближе к делу, – пропыхтел босоногий старец. – Твои личные дела меня не касаются. Я уже и забыл о них. Итак – однажды утром…

– Однажды утром… – машинально повторил Доркин. – Ах, да! Однажды утром поднялся крик. Вопили служанки, потому что принцессы Май не оказалось в опочивальне. Стража была на месте, но никто ничего не видел и не слышал. Мышь не пробегала, а уж принцесса из своих покоев тем более не выходила. Окна были заперты изнутри, никаких следов борьбы. Постель не смята, на полу у кровати – пустая шкатулка из-под талисмана. Обыскали, конечно, весь дворец, принцессы не нашли. Король созвал своих чародеев и прорицателей, повелев предварительно оцепить весь город. Чародеи чесали в затылках три дня и три ночи, а король сходил с ума. Надеюсь, я успел объяснить тебе, чем грозит Айрелойну исчезновение принцессы?.. Ну, слава Богу. Итак, на четвертый день во дворец явился хозяин постоялого двора, что расположен на главном тракте в Дамор. У этого мерзавца, видишь ли, не было времени выбраться раньше, да он еще к тому же не был уверен, что весть его действительно важна. Как оказалось, ночевали у него несколько даморских вельмож – он узнал их по говору, – с которыми была женщина, не то больная, не то опоенная сонным зельем. Лица женщины он не видал – оно было закрыто покрывалом, но та обронила платочек, на коем хозяин, подобравши, узрел королевский вензель. Он желал вернуть платочек даме, но спутники ее без разговоров намяли ему бока, платок отобрали и немедля двинулись дальше. Старый осел думал два дня, прежде чем смекнул, что дело нечисто, а может, до него наконец дошли слухи, но так или иначе, когда он принес нам эту весть, времени было потеряно изрядно. Снарядили погоню – возглавлял ее я, – но никого не догнали. Однако добрались по следу до приграничной деревни, где, на наше счастье, мальчонка, сын пастуха, был в ночном в ту самую ночь и видел всё: пятерых мужчин и женщину, и вспышку Тамрота при переходе их в другой мир. Он и показал точное место перехода. Что ж, нам пришлось вернуться, взять второй талисман – Камелон, и с его помощью мы оказались здесь. Остальное тебе, кажется, уже известно.

Баламут умолк и в волнении потянулся за кружкой, забыв, что она пуста. Босоногий колдун рассеянно глянул на стол и щелкнул пальцами. Над кружкою немедленно вздыбилась белая пена.

– Ох… – сказал королевский шут, отдергивая руку.

– Так, так, – забормотал Аркадий Степанович, не обращая внимания на его испуг. – Значит, говоришь, колдуны ваши чесали в затылке? Ну, это-то меня не удивляет…

– Напрасно ты так думаешь! – позабыв о пиве, с жаром заступился Доркин за соотечественников. – Наши колдуны совсем неплохи, Де Вайле, к примеру…

Старец небрежно отмахнулся.

– Бог с нею, с твоею Де Вайле. Следов, значит, никаких… А стража точно не спала в ту ночь?

– Я сам отбирал этих молодцов. И я сам удвоил караул незадолго до случившегося, как чувствовал… именно для того, чтобы парни могли спать по очереди, коли в этом будет нужда, – лицо Доркина исказилось болезненной гримасой. – Я за них отвечаю.

– Что ж, стало быть, я прав. Без магии дело не обошлось. Не так уж сложно, друг мой Доркин, мало-мальски умелому колдуну обвести вокруг пальца любых бравых парней и не оставить при этом следов. Будь там я, я бы, конечно, что-нибудь да нашел… но что теперь об этом. Давай рассуждать логически. Если мальчонка, сын пастуха, видел, как сюда прошли эти шестеро, значит, они прошли. Никто из них без Тамрота не мог переправить принцессу обратно. И раз все мужчины погибли здесь, и Тамрот остался здесь, стало быть, принцесса тоже где-то здесь… если только та женщина была принцессой.

– Вот и Гиб Гэлах рассуждал примерно так же, – поморщился Баламут. – Он уверен, что это была не принцесса. Ни он, ни Де Вайле не почуяли ее следа в вашем мире. Но я, признаться, с логикой не в ладах, и делай со мной что хочешь, колдун, но я уверен, что принцесса здесь.

– Разве ж я спорю, – задумчиво сказал Аркадий Степанович. – Тамрота ведь твои всеведущие спутники тоже не нашли. Но, правда, он в таком месте…

– В каком же? – не выдержал Баламут. – Не томи уже, почтеннейший!

– От Петербурга далековато, – прищурился колдун. – В Муромских лесах. Но дело даже не в этом, а в том, что он находится почему-то в доме моего учителя. А этот старый хитрец напустил, как всегда, туману вокруг своего жилья, и ничего мне там не удалось высмотреть. Поэтому придется мне туда слетать, Доркин, прямо сейчас, не откладывая, и все выяснить. Не может же отец Григорий быть замешан в похищении вашей принцессы… чертовщина какая-то!

И старец вновь сделался уныл и встревожен.

– Твой учитель тоже колдун? – спросил Баламут и стиснул зубы.

– Ну, я бы так не сказал, – Аркадий Степанович устремил тоскливый взгляд в пространство. – Он – больше, чем колдун… если ты понимаешь, конечно, о чем я говорю.

– Я пойду с тобой, – заявил Доркин.

– Ни за что!

– Но, почтеннейший…

– Никаких «но»! Ты останешься здесь и будешь ждать моего возвращения. И чтобы носа не улицу не высовывал! Не хватает мне еще тебя потом разыскивать. Ах, черт возьми, как же мне не нравится вся эта история! Нутром чую какую-то гадость, уж поверь мне! Гадость и опасность…

И Босоногий колдун поднялся из-за стола.

– Ладно. Пора.

Доркин порывисто поднялся тоже, отнюдь не намереваясь просиживать штаны, покуда его добрый хозяин лезет в неприятную историю и, возможно, прямо в лапы похитителю Маэлиналь. Однако колдун оказался куда как проворнее. Он попросту исчез, растаял в воздухе посреди кухни, оставив гостя с раскрытым от изумления ртом.

Ни за что на свете не признался бы почтенный старец, что предвидит изрядную нахлобучку от своего учителя за разгильдяйство с волшебными талисманами и не желает, естественно, тому никаких свидетелей.

Однако он не стал бы так торопиться, если бы знал, что именно в этот момент талисман Тамрот сам направляется к нему в руки. Ибо Михаил Анатольевич Овечкин уже вышел из избушки отшельника и оказался, как и было ему обещано, посреди Таврического сада. Он как раз топтался там в нерешительности – с корзиной лесных даров в одной руке и запиской для Аркадия Степановича Каверинцева в другой.

Идти Овечкину предстояло недалеко, но он стеснялся ужасно своего домашнего костюма и шлепанцев в особенности и тревожился по поводу приема, который мог оказать ему незнакомый человек, ученик отшельника. Деваться, однако, было некуда – не мог же он, в самом деле, стоять тут всю жизнь!

Михаил Анатольевич собрался с духом и отправился по указанному адресу.

И, как оказалось, тревожился он не напрасно.

* * *

Оправившись от изумления после исчезновения хозяина, Баламут Доркин взял со стола волшебную трубку, забытую колдуном, – она так и продолжала дымиться, – и вернулся в комнату, где ночевал. Там он уселся в кресло и, попыхивая трубкой, погрузился в бессмысленное созерцание развешанных по стенам шпалер. На душе у него было очень неспокойно.

В магии королевский шут не разбирался совершенно. Его учили работать языком и мечом, да и разумом его Бог не обидел, но что касается колдовства, то одной ведьмы Де Вайле было достаточно, чтобы вогнать Доркина в дрожь. К носителям тайного знания он относился с почтением, но предпочитал не иметь с ними никаких дел. Если бы не приказ короля, он и Де Вайле не взял бы с собою в чужой мир, несмотря на то, что знал ее долгие годы – а может быть, именно поэтому. Да и на что, скажите, все эти зелья и корешки, заговоры да черные кошки нужны человеку, привыкшему полагаться на твердость своей руки и остроту своего языка? Правда, нельзя отрицать, что колдунья сделала много. Если бы не Де Вайле, вряд ли они вообще сумели бы разыскать даморов в этих каменных дебрях. Если бы не Де Вайле, они не знали бы, как и шагу ступить в незнакомой стране. Де Вайле одела их с головы до ног по здешним обычаям и научила держать себя должным образом. Де Вайле находила места для ночлега и еду для поддержания сил. Да, если бы не она… И все же Доркин всякий раз отводил взгляд, когда они встречались глазами, и старался даже нечаянно не коснуться ее, оказавшись рядом.

Босоногого старца он почему-то совсем не боялся, хотя тот и успел продемонстрировать свои недюжинные возможности неоднократно. Взять эту трубку – Баламут вынул ее изо рта и оглядел со всех сторон… ни за что на свете он не прикоснулся бы ни к одному волшебному предмету, принадлежащему Де Вайле. Но старец не больно-то походил на колдуна. Не зря Баламут сравнил его нынче ночью со знакомым своим отцом-нефелинцем, который оказался способен в одиночку удержать монастырь, покинутый перепуганными монахами во время разбойничьего набега. Доркин прискакал тогда с отрядом королевских солдат, дабы укротить оголтелую банду Волка Дайена – разбойника, потерявшего всякий страх Божий и позволявшего себе нападать на богатые обители. Так они и познакомились: королевский отряд застал бешеного Волка на коленях перед святым отцом, а приспешников его – за полевыми работами. Было время сбора урожая, а монахи разбежались, и как удалось святому отцу превратить разбойников в батраков – навсегда осталось его секретом.

Баламут, тогда еще двадцатипятилетний молодец, почитал себя влюбленным и пребывал в черной меланхолии. По должности ему не полагалось ловить разбойников, но он отправился, как он думал, искать смерти, поскольку отец его избранницы, девицы из знатного рода, отказал королевскому шуту в руке своей дочери. Тогда-то он и принял решение не жениться и не продолжать династию королевских шутов. Святой отец исцелил его от меланхолии, но от гордости избавить не смог…

Он очнулся от воспоминаний и, не в силах усидеть на месте, поднялся и заходил по комнате. Четыре стены душили его, бездействие угнетало. Колдун сказал, что принцессу похитили при помощи магии… отчего же, в самом деле, никто из королевских чародеев не распознал этого, даже сама Де Вайле?

Принцесса Май… Он так надеялся, что король Фенвик включит его в свиту Маэлиналь, когда та отправится к мужу в Дамор. Она находила удовольствие в беседах с шутом, принцесса Май, ясное солнце. И все, что было нужно Доркину, – это видеть ее и знать, что иногда он ей нужен. Провести старость рядом с ней… Он любил ее и полюбил бы ее будущих детей. И кто знает – может быть, сын принцессы Май стал бы когда-нибудь королем объединенного Данелойна… Все было возможно, и все рухнуло. Где сейчас эта девушка, надежда целого мира, в чьих недобрых руках?..

В прихожей неожиданно раздался звон. Доркин замер на месте. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить о приспособлениях, которые заменяют землянам дверные молотки. Звон тем временем повторился.

Баламут крадучись вышел в прихожую и прислушался. Должен ли он открыть дверь? Босоногий старец не оставил никаких указаний. А кто может прийти в этот дом, если не колдун какой-нибудь, и что делать с этаким посетителем?

Слышно было, как за дверью кто-то топчется. Вот вздохнули тяжело… и опять загремел звонок. Любопытство превозмогло, и Доркин решился. Он отодвинул щеколду и, чуть приоткрыв дверь, выглянул наружу.

Вид человека, стоявшего на лестничной площадке, его успокоил. Достаточно было раз взглянуть в испуганное лицо этого белобрысого остолопа, чтобы понять, что к магии он никакого отношения иметь не может. Роста он был примерно одного с Доркином, а уж что касается физических данных…

– Пошел вон, – сказал Доркин, глядя на корзину в его руках. – Я ничего не покупаю.

– Ак!.. – протестующе заикнулся тот, отступив на шаг. И видя, что Баламут собирается захлопнуть дверь, торопливо добавил: – А Каверинцев – это вы?

– Не знаю я никакого Каверинцева.

Вид у белобрысого был уж больно жалок, и Баламут немного замешкался с дверью.

– Аркадий Степанович, – беспомощно сказал остолоп.

– Аркадий Степанович? – повторил Баламут. В голове у него что-то щелкнуло, и он вспомнил: «Для друзей я – Степаныч». – Босоногий колдун, что ли?

Белобрысый окончательно перепугался.

– Н-не знаю, – промямлил он. – Может, и колдун…

– Нет его дома, – сказал Доркин, глядя на него с внезапно пробудившимся чувством собственного превосходства. – Будет к вечеру, наверно. А ты чего такой пришибленный?

Посетитель безнадежно махнул рукой и попятился.

– Я пойду тогда… загляну еще раз, вечером… а вы передайте, пожалуйста, Аркадию Степановичу…

Он робко, издалека протянул Доркину корзину. То, что в ней лежало, было прикрыто кудрявыми листьями папоротника и источало мощный и сладостный лесной дух.

– Ладно, – сказал Баламут, принимая дар. – Передам. А вы уж заглядывайте, пожалуйста, не стесняйтесь!

Белобрысый еще раз махнул рукой и, сгорбившись, медленно пошел вниз по лестнице. Доркину даже стало его немного жаль. Но не впускать же в квартиру?..

Он закрыл дверь и, сердито понюхав высунувшийся из-под папоротника гриб, понес корзину в кухню. Какой-то осадок остался на душе у него после этого визита, чувство смутного недовольства собой. А если б он еще мог предположить хоть на минуту, что в кармане у пришибленного незнакомца лежал бесценный талисман Тамрот, он, верно, и вовсе проклял бы день, в который появился на свет. Ибо, как выяснилось потом, последствия этого несостоявшегося визита оказались катастрофическими. И события начали разворачиваться с угрожающей быстротой…

* * *

Михаил Анатольевич, выйдя из подъезда на улицу, остановился и растерянно захлопал глазами. Почему-то он никак не ожидал, что отшельникова ученика не окажется дома. Грубость человека, открывшего дверь, произвела, конечно, на Овечкина пренеприятное впечатление, и все же она была сущим пустяком по сравнению с тем обстоятельством, что ему нужно было теперь где-то болтаться до вечера, все в тех же опостылевших шлепанцах и без копейки денег в кармане. Хорошо еще, что в библиотеке выходной день и на работу идти не надо…

Овечкин сунул руки в карманы и неожиданно наткнулся на стеклянный кубик, о котором совсем забыл.

Кубик словно сам собою скользнул в ладонь, и Михаил Анатольевич разом вспомнил все – свечу, тропинку, надежду… На сердце у него потеплело, и невольная улыбка тронула губы. Ему ужасно захотелось посмотреть на свою находку. Но неловко было вытаскивать кубик на глазах у прохожих, которые и без того, как казалось Овечкину, иронически косились на его нелепую фигуру.

Он немного потоптался у подъезда, сжимая кубик в кармане, и вдруг рассердился на самого себя. Что такое, в самом деле? Михаил Анатольевич Овечкин отныне – человек, с которым случаются чудеса. Небось, никому тут и во сне не снилось все то, что произошло с ним за вчерашнюю ночь! Хватит стесняться. Хватит бояться. Вот сейчас он пойдет и пойдет… и найдет какой-нибудь укромный дворик, где можно будет посидеть до вечера, делая вид, будто живет он в этом доме и вышел вот так, запросто, воздухом подышать. Делов-то!

И приободрясь таким образом, Овечкин побрел вдоль по Моховой улице, с надеждой заглядывая в каждую подворотню. Однако судьба его, которой руководил отныне волшебный талисман, плевать хотела на все страхи и надежды Михаила Анатольевича и готовила ему очередную неожиданность.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю