Текст книги "Кровные"
Автор книги: Инна Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Введение
-Ох-х-х… Ну и зима в этом году… Совсем, совсем суровая…Аделаида, голубушка, подбросить еще дровишки в печку-то? Вам холодно ночью не станет?
–Нет, нет. Не станет. Утром подброшу, как проснусь, нынче я рано просыпаюсь, и ночами плохо сплю… Агафушка, вы за водой лучше сходите – пару ведер нам не помешает. – тяжело дыша, убрав поленья дров в сарай, где они хранились зимой с огородными инструментами, Аделаида присела на скамеечку возле дома у себя во дворе, чтобы перевести дыхание.
Агафушка схватив два ведра своим теплыми, вязаными, серыми варежками в тулупчике и в высоких толстых валенках, шоркая по толстому белому снегу, направилась к выходу, но тут же остановилась и повернулась к хозяйке.
–Вам бы отдохнуть Аделаида. В вашем положении нельзя тяжелое поднимать и нагружать себя работой. Идите, отдохните, прилягте, поберегите себя. Я по дому все сама сделаю. – по-матерински заботливо и нежно глядя на уставшую молодую хозяйку, посоветовала верная Агафушка.
Аделаида, медленно встав со скамеечки держась одной рукой за поясницу, направилась в дом медленными утиными шагами, расстегивая верхние пуговицы тулупчика и развязывая шерстяной платок.
–Что-то подустала я сегодня. Ты права Агафушка… Ах-х-х… Что-то душно стало – вся промокла от пота пока перетаскивала дрова. – согласилась хозяйка.
–Верно, верно, идите голубушка.
«Бедная, бедная Адолушка… Как же… Как же так ей угораздило-то… Ах-х… Ведь совсем еще молодая…», задумавшись про себя, звеня пустыми ведрами в направлении к колодцу, шла по улице Агафушка, уставившись на протоптанную немногими жителями деревни тропинку.
Крутя тяжелый бревенчатый барабан колодца и наполнив ведра водой, помощница Агафушка смело взяла в руки ведра и бодрыми шагами зашагала в дом. В свои 50 лет она еще могла дать фору молодыми своими сильными руками и мудрым умом.
Начало смеркаться. Сзади с соседней улицы послышался шум и звяканье ведер.
–Здравствуй Агафья! Все работаешь, ведра таскаешь! – соседка в теплой потрепанной домашней шубке, в валенках и в вязаном платочке из овечьей шерсти, шла в направлении к колодцу, с пустыми ведрами.
Агафья остановилась и, поставив ведра, обернулась.
–Здравствуй Прасковья. Рада тебя видеть.
–А я то, как рада, да с полными ведрами водой встретила тебя. Видать сегодня меня ждет хорошая новость. – с довольным выражением лица сказала соседка Прасковья.
Агафья посмотрела на пустые ведра соседки и тяжело вздохнула чувствуя неизбежную беду, но не сказав в ответ ничего, снова взялась за ведра и поплелась к дому.
–А почему Аделаида сама не таскает воду? Совсем обленилась, зазналась хозяюшка, не жалеет тебя? Что ж такая молодая засиделась дома, да и не показывается в последние месяцы, совсем уж… – с подозрительно хитрым голосом произнесла соседка.
–Болеет Аделаида наша.
–Что-то она у вас долго болеет. Уж месяц как прошел, когда я ее в последний раз видела. Что-то мне привиделось или это есть на самом деле… Она у вас пополнела? Щечки кругленькие стали, а под глазами синие круги, да цвет лица совсем уж белым стал. И вправду что ли болеет? И чем же? Она заразна? – поверив словам Агафьи, всерьез испугалась соседка.
–Нет, не заразна. Вот лечиться разными травами и снадобьями.
–Ну что ж… Лечиться она и правда умеет. – констатировав слова Агафьи, соседка принялась набирать воду из колодца, а Агафья продолжила свой путь.
Войдя в дом, Агафья обнаружила свою хозяйку, согнутую у обеденного стола и упирающуюся руками, чтобы не упасть на пол.
–Божечки! Божечки! Аделина! – тревожно произнесла помощница. Она тут же поставила ведра у двери и мигом, не разуваясь, направилась к хозяйке.
Аделина, еще раз глубоко выдохнув, выпрямилась так, будто бы и не было с ней ничего такого, что было только что с ней: страдальческое измученное лицо с гримасой на лице выражающее боль, ужас и мучение всего тела.
–Все. Отпустило. – сказала она, и принялась готовить чистое постельное белье.
–Это было то самое, о чем я сейчас подумала? – спросила Агафья, остановившись на полпути.
–Да. Необходимо все подготовить. Скоро это случиться.
–Уже. Но ведь еще месяц надо… Что ж, я все поняла. Пойду за повитухой. – собравшись уходить за помощью, сказала помощница, но Аделина тут же ее остановила.
–Не надо! Я сама рожу! – не своим сердитым голосом проговорила хозяйка.
Агафья, не понимая смены ее тона и настроения, столбом стояла в ступоре и смотрела на Аделину. За многие годы службы, никогда не противясь и верно исполняя волю хозяйки, Агафья в этот раз не сомневалась в необходимости помощи повитухи – в этом не легком деле родов. Она только однажды приняла роды матери Аделины в ее рождении. Роды были тяжелые и мучительные. Имея этот опыт, Агафья понимала, что у дочери будут не менее сложные роды, если не хуже, пусть и в таком юном возрасте 15 лет.
Для своего возраста, хозяйка Аделина была довольно смелой, решительной, не по возрасту умна и красива. Да такой красивой, что многие молодые люди опасались ее, боясь потерять свою голову, а девушки от зависти к ее красоте шепотом между собой называли ведьмой, оправдывая обладание такой красотой только использованием черного колдовства.
–Милочка, голубушка! Как же так… Могут возникнуть осложнения и того хуже… Я… – пыталась уговорить хозяйку Агафья в помощи повитухи.
–Нет! Я все смогу и выдержу! А лишние глаза нам не нужны. М-м-м… – снова согнулась в мучениях Аделина, облокотившись на стол.
Агафья, не смея больше поднимать этот вопрос, поставила кипятить воду на чугунную плиту в русскую горячую печку, в перерывах спазмов живота Аделины, помогла ей переодеться в легкую сорочку, сняв все лишнее.
Наступила ночь, на улице полностью стемнело. Многие жители деревни в этом время уже ложатся спать, но только не в этом доме. Аделина, три часа промучившись болями в пояснице и периодическими спазмами живота, ходила по дому, пытаясь не думать о боли. Вдруг она остановилась посреди комнаты, и, приподняв подол сорочки, смотрела вниз меж ее ног. Аделина, босая стояла в луже воды.
–Вода ушла! Ох! Ребеночек совсем близко, Адолушка! Скоро выйдет. – волнующимся голосом проговорила помощница.
Но Аделина тут закричала.
–А-а-а…! Ох-х-х!
–Голубушка дышите, дышите, вдох-выдох, вдох-выдох, дышите глубоко. – Агафушка, подойдя, приобняла ее, показывая своим примером как нужно дышать. – Милая моя, дышите глубоко – ребеночку нужен воздух, иначе он задохнется.
–Уф-ф… Уф-ф… – пыталась дышать Аделина. – А-а-а! – закричала она, согнувшись в три погибели, соскользнув вниз касаясь лбом пола, стоя на четвереньках и вся дрожа от боли.
–Может, вы приляжете, хозяюшка. Ребеночку легче появиться, когда мать лежит. – сострадательно поглаживая ее спину, пытаясь облегчить ее муки промурлыкала помощница.
–Еще рано. – еле слышно ответила хозяйка все в том же положении стоя покачивая свое большое тело вперед-назад.
Страдая болями, готовая лезть на стены, Аделаида мучилась схватками 3 часа пока не начала чувствовать более сильные боли с ощущением сходить в отхожее место сопровождающиеся обильным кровотечением. Ее большой живот как будто бы опустился еще ниже. Агафья только и успевала подкладывать меж ее ног чистую простыню за простыней.
–Ах… Слишком много крови… Слишком… – себе под нос проговаривала Агафья впопыхах полоская кровавые простыни.
Аделина, даже если и слышала краем уха ворчание Агафьи, не обращала на них никакого внимания. С каждыми поступающими схватками, усиливающиеся чувством для потуг, она, не имея больше возможности дышать и терпеть, крича от разрывающих ее внутренности боли, тужилась. Все ее тело дрожало: светлые, распутанные, вспотевшие, длинные волосы запутались на спине и выглядели неряшливо и грязно; ватные ноги обессиленно держались из последних сил. Аделине хотелось расплакаться, чтобы облегчить свои муки, но даже выронить одну единственную слезу не было сил.
–Агафья… Помоги мне… лечь… Я больше не могу… – из последних сил произнеся слова, Аделина направилась к подготовленной кровати. Агафья мигом подбежав помогла ей осторожно лечь на спину.
Подложив под хозяйку чистые простыни в несколько слоев, Агафья ожидала момента, сидя напротив Аделины у подножия ее кровати.
Схватки стали частыми, кровь лилась усиленней. Аделина стала бледней, чем ранее. «Божечки. Спаси нас Господи от беды. Спаси нашу Аделаиду. Это плохо, очень плохо, ни к чему хорошему не сулит», молилась про себя помощница Агафья наблюдая как плохи дела хозяюшки: все ее родовые пути, опухшие и отекшие разрывались в стороны свежими кровоточащими ранами, когда внутри появилась голова малыша.
–Тужьтесь, как можно сильнее тужьтесь! – говорила Агафья, понимая, что ребенок слишком крупный, и чтобы его родить, необходимо роженице приложить больше усилий, чем большинству других женщин.
Аделина всем своим телом чувствуя, что ее покидают силы, ощущая, как между ее ног все горит пламенным огнем, словно горящим ножом вспарывают ее тело, поняла, что финиш 1-го этапа уже близок. «Я не умру. Я точно знаю. Все пройдет, как задумано. Я все сделаю как надо», говорила про себя Аделина.
–Милочка, голубушка. Головка уже почти вышла. Уже… Почти… Все. Еще раз, сильнее потужиться надо бы… – говорила Агафья руками поддерживая высвобождавшегося на свободу ребеночка.
Аделина ощущая новый прилив схваток, обхватив руками свои коленки и нагнувшись вперед, тужилась из последних сил, скрепя зубами и сдерживая своими истрескавшимися сухими губами крик. Ее пронзила невыносимая режущая, горячая, тупая, с резкой одновременно боль в том момент, когда розовый комок жизни выскользнул из нее в ожидающие руки Агафьи. Аделина тут же от бессилия откинулась на спинку кровати, как в тумане наблюдая, как Агафья нежно взяв ребенка, окутала его чистой белоснежной простыней и заботливо вытерла его от послеродовой белой слизи. «Кто…? Кто…?», хотела спросить Аделина, но даже этого она не могла произнести.
Агафья, помыв ребенка в теплой кипяченой воде и укутав, поднесла его к матери.
–У вас мальчик. Прекрасный мальчик, Аделина.
Аделина моментально проснулась, раскрыв глаза, не веря услышанному.
–Мальчик? Как мальчик?!
–Да, да. Мальчик. А какой хорошенький. Вы только посмотрите на него.
–Нет. – резко ответила Аделина, отвернув лицо от ребенка. – Положите его пока в колыбельную.
Агафья, не ожидавшая такой холодности к новорожденному своему ребенку, не возражая, послушно положила его в колыбельную корзину.
–Помогите мне, Агафья. Я сама не смогу вытужить его. Засуньте руку и вытащите его. – приказным тоном сказала хозяйка.
–Сама? …
–Да! Вы разве этого уже делали с моей матерью, когда она меня рожала? Смелей! Вас никто там не укусит. Иначе мне станет хуже.
Секунду помедлив, Агафья сделала то, о чем просила ее хозяйка – нащупав пальцами мокрый, теплый и склизкий мешочек. Она его вытащила из ее матки и тут же положила в мешочек, прочувствовав руками в ее путях разрывы и трещины как после землетрясения.
Агафья подала хозяйке горячий сладкий травяной чай для восстановления сил. Выпив чай, Аделина немедля встала с постели, превозмогая боль, бессилие и головокружение. Схватив корзину в младенцем, она направилась к выходу.
–Вы куда с младенцем, в такой мороз, посреди ночи? – спросила Агафья, не понимая поведения Аделины. Аделина, тем временем не обращая внимания на слова помощницы, открыла входную дверь. В дом подул морозный ветер со снегом.
–Да что ж с вами, Аделина! Совсем одурели! – подбежав к хозяйке, кричала Агафья, пытаясь затащить ее обратно в дом.
–Идите в дом! Вы погубить и себя и ребенка хотите!?
–Не мешайте мне делать то, что я должна сделать! И вы мне не посмеете помешать! Я дала клятву! Я не хочу умирать! – с каменным лицом произнесла Аделина, выйдя на крыльцо заднего двора.
–Что вы собрались делать? Я не понимаю вас! За столько лет службы вам я ничего странного и подобного от вас еще не слышала, не видела и не ожидала! Все что угодно делайте, но только не убивайте ребенка! Прошу вас! Богом молю! – встав на колени перед Аделиной, трепя подол ее окровавленной сорочки, со слезами горечи умоляла ее служанка.
–Вы меня не сможете остановить. Уже поздно. Договор подписан моей кровью, и я не смею поступить иначе. Идите в дом, да приберитесь. Чистота в доме нам не помешает.
–Да что ж вы сделали такого? С кем вы подписали договор!? Какой…? Умоляю вас… Я не смогу это вытерпеть! Я не смогу… Не уб…
–Только посмейте! – стеклянными почерневшими глазами и не своим жестоким голосом начала Аделина, опустив свой взор на умоляющую ее служанку.
– Не забывайте, вы моя верная служанка, и так же замешаны в одном очень интересном дельце. Не забывайте об этом. А коли вас и это не остановит, вы знаете, что я могу с вами сделать. Вы прекрасно знаете, о чем я говорю.
Агафья, испугавшись за свою жизнь, и, не сомневаясь в словах хозяйки, перестала ронять слезы, взяв себя в руки. Она встала на ноги перед своей хозяйкой.
–Если вы сделаете это – я вам больше не служу.
После сказанных слов, протерев слезы на холодных от мороза щеках, Агафья вошла в дом и принялась убирать улики родов.
Аделаида, спустившись на последнюю ступеньку крыльца, на секунду замерла на месте, разглядывая ночное небо и снег, который разносился по деревне холодным ветром. Стоя босиком в одной единственной сорочке и держа в руках корзину с только что родившимся младенцем, она не ощущала ни холода, и не испытывала каких-либо чувств к своему ребенку. Ее лицо не выражало эмоций: оно было каменно-отсутствующим и сосредоточенным. Ребеночек в корзине зашевелился уже явно начиная чувствовать на своем теле холодный воздух. Аделина, поставив корзину на самую последнюю ступеньку, раскрыла верхнюю простыню, оголив полностью тем самым ребенка. Холодные снежинки, которые падали на тело малыша за секунды таяли на еще теплой нежной коже, оставляя после капли воды.
Мать ребенка, напоследок глянув не еще живого ребенка, развернувшись, как будто под гипнозом вошла в дом и всю ночь простояла глядя в окно до рассвета, слыша, как мороз беспощадно забирает жизнь младенца, который беспрерывно звал на помощь своим плачем несколько часов подряд. Ближе к концу его голос стал все тише и реже, пока совсем не замолк. Только ближе к утру – через несколько часов после того как ребенок замолчал, хозяйка вышла к корзине одетая в теплый тулупчик, в валенках и теплом платке. Снова окутав безжизненное, маленькое посиневшее и твердое тельце ребенка в ту же простыню и положив его в пакет, Аделина ушла из дома.
В это ранее утро жители деревни все еще спали сладким сном. В беспросветную темноту была окутана деревня. Лишь белый ковер снега, который лежал ровным красивым слоем на земле, освещал своим светом путь Аделаиды. Она шла, и шла, пока не вышла из населенного пункта в ровное пустынное поле. И она снова шла не чувствуя боли, выпив перед уходом обезболивающий травяной настрой, который наварила накануне. Ее верная служанка Агафья нанесла на ее свежие родовые раны целебную мазь, травы для которой она сама все лето собирала по полям и лесам. Так же, она завязала то самое место в несколько слоев марлей, чтобы раны не раскрылись и не кровоточили во время ее долгого пути. Целый час она шла пешком, преодолевая толстый слой снега под ногами. Аделаида остановилась на минуту перевести дыхание лишь тогда, когда дошла до того самого леса, который славился в ее деревне плохими и дурными слухами. Многие жители деревни боялись ходить в этот небольшой лес, потому что большинство людей, вступившие в земли этого леса, беспросветно пропадали и не возвращались обратно в свои дома.
Вступив в темный и ужасающе тихий лес, Аделаида переступала шаг за шагом, зная, куда можно наступать, а куда не стоит, в целях сохранения своей жизни. Добравшись до нужного места, она остановилась. Молодая мать стояла у края широкого и бездонного колодца – таким он казался на первый взгляд, края которого были закрыты снежным слоем. Мать умершего ребенка, положив корзину рядом с собой и взяв в руки безжизненное холодное тельце, бросила его в темный колодец, не выразив при этом абсолютно никаких эмоций.
–Я отплатила, теперь твой черед. – сказала она, глядя через колодец в темноту леса.
Агафья, прорыдав всю ночь и слушая плачь невинного младенца, не осмелившись пойти наперекор своей хозяйки, помешав ей убить свое дитя, собрала свои вещи в ее отсутствие, оставив ей записку: «Я не смогу более вам служить и нести в душе грех, на который мне никогда не получить прощения и заслужить место в рае. То, что вы сделали – это прямой путь в ад, и выше моих сил далее жить с вами после всего, что случилось сегодня ночью. Агафья»
Глава I
1
2004 год.
Дети с восторгом собирали вещи, накладывая в свои забавные детские чемоданчики не только одежду, а также игрушки.
–Пап! Пап! А когда мы сможем жить в новом доме? Он уже готов? – подбежав к отцу, спросила его прелестная 8-летняя дочурка Клара.
Отец нагнулся к своей дочке, нежно погладив за плечи.
–Он уже почти готов, совсем немого осталось подождать. Я скоро доделаю наш большой новый дом, и мы сможем там всей нашей семьей жить, а пока, чтобы мне удобно было заниматься стройкой, мы поживем в домике моей сестренки-Аделины.
–Но он же старый, этот домик. – вставил старший 10-летний сын Манзур, проходя мимо спальной комнаты сестренки и остановившись у двери, держа в руках стакан молока.
–Кто тебе такое сказал? – удивился их отец.
–Мама. Она видела старые фотографии этого дома, когда тетя Аделина еще была жива.
–После того как ее не стало, я немного отремонтировал этот дом, да так, что он простоит на своем месте еще долгие, долгие годы. И там, кстати, очень уютно, а зимой тепло. – Он встал, чуть поправив тронутые сединой по бокам темно-русые волосы, и подойдя к сыну, поцеловал его в лоб.
–А, теперь я пойду, приготовлю для нас всех ужин. Мама сегодня чуть припозднится после работы в последний перед отпускной рабочий день.
–Как ты думаешь, мы сдружимся с Найлей? – спросила 8-летняя Клара, сидя на ковре посреди комнаты.
–Не знаю, во всяком случае, мы ее интересовать не будем. Скорей всего у нее есть какой-нибудь там, жених, например. – предположил Манзур, закатив глаза.
Данис, почти закончив с приготовлением ужина, занимался расстановкой тарелок на обеденном столе. В этот момент в квартиру вошла как всегда с иголочки изящно одетая и прекрасно выглядящая, с изумительной фигурой, темноволосая его жена. Положив строгую сумочку с ключами на тумбу у входной двери, она, с любящей улыбкой на лице, направилась к своему мужу Данису и поцеловала его так, как целуются молодые влюбленные пары – долго и нежно.
–Я приготовил ужин, иди мой руки – будем все ужинать. – оторвавшись, сказал Данис.
–Да. Я сейчас. – еще раз коротко поцеловав его, она отошла.
–Дети! Идите ужинать! Клара! Манзур! – созывал своих детей Данис, раскладывая по тарелкам горячий ужин из тушеных на медленном огне овощей с мясом, называемый как азу со свежим салатом.
Послышались шаги приближающихся детей. Вся семья расселась и принялась ужинать.
–Как у тебя дела с последним делом? Выиграла? – поинтересовался Данис у своей жены.
–Да. Выиграла, хоть и пришлось немало потрудиться для такого результата… М-м-м… Очень вкусно. – ложку за ложкой съедая ужин, проговорила Ханна.
–Я не сомневался в тебе. Не зря ты считаешься самым лучшим юристом нашего города.
Ханна, числясь в государственной организации по предоставлению гражданам бесплатной юридической помощи работая в должности юриста-адвоката в суде со стороны защиты подсудимого, имела самый больший процент побед дел, в отличии от других ее коллег. С детства интересуясь правовыми нормами и законами, она нашла свое призвание. Многие граждане, попавшие в затруднительные тяжелые жизненные ситуации, всеми силами хотели заполучить адвоката высшего класса, а именно, Ханну Биркину. Тем самым, имея успех в работе, она вносила неплохие деньги в бюджет своей семьи.
В 1987 году Ханна познакомилась со своим будущим супругом (в тот момент она еще не знала, и предположить не могла, что выйдет за него замуж) в суде, где она была еще только практикующимся стажером юридического факультета, а Данис являлся свидетелем со стороны защиты обвиняемого. Через год они сыграли свадьбу, а если быть точнее, просто расписались, потому что оба были не богаты, не имея за собой больших денег. Но, тем не менее, Данис, на тот момент принимал активное участие в строительствах многоквартирных высоких домов, работая монтажником-строителем на высотах. Являясь ценным кадром, и берущим на себя немало обязанностей и ответственности, через 5 лет его поставили бригадиром строительных групп.
Супруги много времени уделяя своей работе и, как часто это происходило, поздно возвращаясь с работы, только вечерами и по выходным вместе проводили время. Только по причине того, чтобы будущим своим детям, которых они хотели завести, обеспечить достойное и в достатке будущее, решились на них через 5-6 лет, прожив в браке и накопив достаточный капитал.
После того, как у Биркиных родился второй ребенок – Клара, супругов не покидала мысль о загородном доме. Отдых в тишине, покое, на свежем воздухе, с возможностью покопаться на своем куске земли была мечтой Ханны и Даниса. Сестру Даниса, Аделину, тогда еще живую и с маленьким дите в руках, услышав желание своего брата о постройке хорошего большого дома на его родном участке не обрадовала ее, но и против она не была. Данис, почувствовав какую-то холодность и отказ в ее словах, отложил строительство на неопределенный срок. После кончины Аделины в 2003 году, он активно возобновил тему строительства, и за год справился со своей задачей, имея за плечами не малый опыт и набитую руку. Дочь Аделаиды – Найля, не сказала ни единого слова отказа в строительстве дома, так как по праву земля полностью принадлежала Данису – ее дяде. Но прогонять племянницу из дому он ни в коем случае не хотел и не собирался, а, напротив, желал, чтобы она стала полноценным членом его семьи и жила с ними.
После того, как Данис отслужил в армии, в которую его забрали в 18 лет, он захотел остаться там же, как контрактник. Отслужив по контракту 3-4 года, по возвращению в родные земли в 1986 году он купил себе в городе квартирку, прожив с сестрой в деревне не продолжительное время.
Имея с детства доброе сердце, Данис никогда не бросал своего друга или товарища в беде, всем всегда помогал и имел от природы способность во всем все доводить до конца и хорошо. Сказанное слово держал в крепких руках. За что бы он только не взялся, любая вещь в его руках превращалась в истинное творение. Дома, с семьей, Данис обычно мягок и нежен, многое разрешает детям, понимая, что детство быстро проходит, и им многое хочется познать и увидеть, а любопытство лучший источник для узнавания окружающего мира. Что нельзя было сказать про Ханну: имея по-матерински доброе и заботливое сердце, она чаще, чем ее супруг, волновалась за своих детей, за окружающую политическую обстановку в мире, за то, какое их ждет будущее. Насмотревшись на не малое количество историй, о том, как дети в малом возрасте встав на неправильный жизненный путь ломали свои судьбы, Ханна старалась ограничить своих детей от негативного внешнего влияния, правильно и грамотно их воспитать, всегда говоря, что плохо, а что хорошо, что стоит делать, а что-нет. Ханна была одной из тех женщин, которые большое количество времени уделяли на глубокомысленные рассуждения – все планируя, расставляя свои дела, планы, причины и следствия в мыслях, реализуя все мысли в делах. В семье Ханна была строгим критиком, но практически во всем старалась поддерживать и соглашаться с супругом, дабы не снизить его репутацию хозяина в доме.
–Ты ее предупредил о нашем приезде?
–Две недели назад отправил письмо. Пару дней назад получил от нее ответ, о том, что она только рада будет нам и ждет нас.
–Теперь она будет жить с нами? – спросила их дочка.
–Да. А точнее мы с ней будем. Мы не можем ее одну оставить в пустом доме. Тем более, что в новом доме места хватит всем и даже для гостей.
После вкусного ужина поиграв с детьми и почитав детские книжки, супруги легли в хозяйскую спальню, как только уложили детей в соседней спальне.
–Как ты думаешь, я ей понравлюсь? – нежась в постели в объятиях супруга спросила Ханна.
–Конечно. Она очень добрая, гостеприимная и чуткая, совсем как ее мать. Вы поладите. – не сомневался в своих словах Данис. Выключив ночной свет, он улегся поудобнее и настроился на сон. Его жена – Ханна, лежа с открытыми глазами и раздумывая над будущей встречей с его племянницей все думала, правильно ли они поступают, врываясь в жизнь Найли, может, стоило продать эту землю и купить новый участок и поселиться там, или, дождаться, когда выйдет племянница замуж и покинет этот дом. Разные мысли приходили в голову Ханны, но, в конце концов, решив, что все, что не делается все к лучшему, уснула глубоким сном.
