Текст книги "Лучший полицейский детектив – 2 (СИ)"
Автор книги: Инна Холод
Соавторы: Инна Холод,Олег Агранянц
Жанры:
Боевики
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
На следующий день в шесть вечера я встречала отца в аэропорту «Логан».
– Спасибо, что приехал! По правде говоря, я зашла в тупик.
– В тупик, в тупик… Раньше бы сказали «тяну пустышку». Знаешь такое выражение?
Я не знала, но поняла.
– Ты прекрасно провела беседу. Ты догадалась, что жена профессора – алкоголичка, ты заставила ее признаться в этом. Очень хорошая работа!
Отец снял комнату в том же отеле, что и я. Договорились встретиться через час в баре. Когда я спустилась в бар, отец мирно беседовал с официанткой.
– Два эспрессо, – распорядился он.
Официантка принесла два эспрессо и улыбнулась отцу. Официантки ему всегда улыбаются.
– Ты прочел записки профессора? – спросила я.
– Прочел.
– И сразу подумал о «Мефистофеле»?[1]1
«Мефистофель» – это не тот, который «люди гибнут за металл», а наркотик особого действия. В течение многих лет мой отец отслеживал распространение этого наркотика. Смотри: «Последний ход за белой королевой», «Валютный извозчик», «Тень наркома», «Так говорил Песталоцци». Все – издательство: ИП Стрельбицкий.
[Закрыть]
– Да. Когда я расследовал дело о распространении «Мефистофеля», я много раз сталкивался со случаями, когда под его воздействием вполне уважаемые господа вытворяли примерно то же, что и друзья твоего профессора. А подобное часто бывает идентичным. И я всерьез заинтересовался твоим делом. Первый вопрос. Поверила ли ты в то, что эта странная воинская часть существовала на самом деле?
– Конечно, нет.
– Я тоже нет. Не поверил и позвонил моему старому знакомому Игорю Самоцветову, ты его должна помнить.
– Помню.
– Я попросил его узнать, существовала ли в те годы воинская часть, которую описывает профессор.
– И он ответил, что не существовала.
– А вот и ошиблась. Такая воинская часть существовала. Это была воинская часть особого назначения. Там проверялись разработки научного института, где работал Самоцветов. Никаких ужасов, о которых так красочно и с большой дозой черт знает чего изложил профессор, там не было. Обыкновенная воинская часть с порядками, установленными уставами казарменной и строевой службы. Я спросил Игоря, проводилась ли там проверка синтезированных институтом аналогов «Мефистофеля».
– Если бы не проводилась, ты бы сюда не приехал.
– На этот раз ты догадалась. Сотрудники института пытались получить препарат, аналогичный «Мефистофелю», и пробы полученных образцов направляли в воинскую часть, где служил твой профессор. Там должны были сверять результат действия этих образцов с действием «Мефистофеля». Получить препарат, хотя бы приблизительно идентичный «Мефистофелю», у них так и не получилось. Но Игорь мне рассказал одну очень любопытную вещь. Оказывается, у них в институте использовали этот «Мефистофель»… не догадаешься для чего.
– Не догадаюсь.
– Для быстрого протрезвления.
– Как так?
– Очень просто. Этот препарат снимал алкогольное опьянение. Одной капли в стакан с лимонадом достаточно, чтобы сразу протрезветь.
– Очень полезный препарат!
– Верно. Игорь сказал, что сам держал немного этой гадости для себя. Вдруг призовет начальство, а он не очень готов.
Я начала догадываться:
– Будущий профессор мог работать в армии с этим препаратом.
– Вполне возможно. Но это надо проверить.
– Он мог привезти в Штаты какое-то его количество для лечения своей супруги.
– Согласен. А что дальше? Что должно было неизбежно произойти дальше?
– Препарат мог кончиться.
– Верно. Мог кончиться, а он ему был очень нужен. У кого мог остаться «Мефистофель»?
– У Тамары.
– Верное предположение. Но его тоже надо проверить.
– Тогда… Теперь я поняла. Он покупал у нее это вещество частями, а потом… Я тянула пустышку. Что ты сказал профессору по телефону?
– Я сказал: «Господин профессор, я догадываюсь, что весь свой запас ”Мефистофеля” вы израсходовали. Помочь ничем не могу, но хотел бы с вами встретиться». А теперь приготовимся к разговору с профессором.
– С чего начнем?
– С рюмки коньяка.
12. Не ониПрофессор и его жена ждали нас у входа в дом. Мы прошли в холл, сели в кресла, хозяева расположились напротив на диване.
Отец начал:
– Я приехал специально, чтобы задать вам несколько вопросов, на которые прошу ответить честно. В воинской части, где вы проходили службу, испытывались образцы активных химических веществ, полученных научно-исследовательскими институтами в Москве. В частности, испытывались аналоги немецкого препарата под кодовым названием «Мефистофель». Меня интересует, не обращался ли к вам кто-нибудь с предложением купить этот наркотик? Вступали ли вы сами с кем-нибудь в переговоры о продаже какого-то количества этого наркотика? Если вступали, то где? Когда? С кем? Говорите только правду.
Он хотел с самого начала захватить инициативу и испугать супругов. Они действительно испугались и быстро ответили сразу оба:
– Нет. Ни с кем. Никогда.
– Следующий вопрос. Руководили ли вы, Александр Аркадьевич, группой, которая занималась «Мефистофелем» и присылаемыми из Москвы препаратами?
Это был самый важный вопрос. Профессор молчал. Первой заговорила Валерия:
– Мои слова для вас ничего не значат. Важно то, что скажет мой супруг. – Она повернулась к профессору. – Не вздумай вилять. Скажи правду.
– Конечно, правду, – забеспокоился профессор. – У меня нет оснований лгать. Да, я руководил такой группой.
– Была ли еще какая-нибудь группа, которая занималась «Мефистофелем»?
– Нет.
– Таким образом, только участники вашей группы имели возможность работать с «Мефистофелем»?
– Да.
– Имели ли солдаты доступ к «Мефистофелю»?
Быстро ответила Валерия. Она, вероятно, почувствовала в вопросе подвох:
– Нет. «Мефистофель» хранился в сейфе. Доступ к нему был только у Александра Аркадьевича.
– И у лаборанта?
Снова ответила Валерия:
– Да.
– То есть сначала у Князевой, потом у вас?
– Да.
– Следующий вопрос. Обладало ли хотя бы одно из полученных в Москве веществ характеристиками «Мефистофеля»? Иными словами, удалось ли советским химикам получить полный его аналог?
Профессор быстро ответил:
– Ни одно из веществ, присылаемых из Москвы, не соответствовало характеристикам препарата, которого вы назвали «Мефистофелем». Это правда.
– Никаким характеристикам? Или все-таки были определенные характеристики, которыми вновь синтезированные вещества обладали?
– Конечно, кое-что было, но в основном…
– Снимали ли вновь синтезированные вещества алкогольную зависимость так же как «Мефистофель»?
– «Мефистофель» не снимал алкогольную зависимость.
– Это правда? – не поверил отец.
– Правда. Просто он вызывал моментальное протрезвление.
– Обладали ли препараты, присланные из Москвы, таким же свойством?
– Нет. Не обладали.
– Поэтому некоторые мужчины предпочли запастить именно «Мефистофелем»?
Валерия вздрогнула. Я обратила на это внимание. Отец тоже заметил:
– Валерия Александровна хотела меня поправить: не только мужчины, но и женщины.
Супруги молчали. Отец продолжал:
– Демобилизовавшись, вы прихватили с собой некоторое количество вещества. Вы хотели продать его наркодельцам?
Супруги засуетились:
– Нет. Нет.
– Он был вам нужен как лекарство для вашей супруги?
Ответила Валерия:
– Да. Для меня.
– Это можно понять. Потом вы провезли пузырек с наркотиком в Бостон. И здесь вы тоже хотели использовать его для лечения вашей супруги.
Мешков молчал, а отец повторил:
– Только для лечения супруги.
– Да. Но не пузырек, а небольшую ампулу.
– Вот и прекрасно. Тогда закончим с этим. Кстати, я совершенно убежден, что к убийству Князевой вы непричастны.
Он повернулся ко мне:
– Теперь задавай вопросы по твоему делу.
Я обратилась к профессору:
– Я понимаю, зачем вы взяли ампулу, Александр Аркадьевич, понимаю и не осуждаю вас. Но я не понимаю, зачем взяла наркотик Князева? Она объяснила, зачем он ей нужен?
– Я не спросил.
– Верно. Не спросил, – подтвердила Валерия. – Когда я об этом узнала, я ему…
– Много она взяла?
– Двадцать пять миллиграммов.
– Это точно?
– Точно. Я сам ей отмерил.
– Потом у вас кончились запасы, вы вспомнили о Тамаре и решили купить у нее ампулу. Вы послали для переговоров свою дочь. Почему дочь? Почему не поехали сами? Впрочем, я догадываюсь. В это время Валерия Александровна, скажем так, болела, и вы не могли оставить ее одну. Поехала дочь. Она знала о недуге матери? Конечно, знала. Такое не скроешь! Вы что-нибудь можете добавить?
Они молчали. Снова вмешался отец:
– Вам лучше подтвердить то, о чем говорила Карина. Если вы докажете, что дело обстояло именно так, мы постараемся больше вас не тревожить. Если нет…
Снова быстрее среагировала Валерия:
– Так. Или почти так. У нас уже давно кончился этот «Мефистофель», давно. Мой муж давно просил Тамару продать ампулу. А она говорила, что у нее больше ничего нет. Уж не знаю, почему, но мы были уверены, что ампула у нее осталась. А тут случился кризис, интенсивней, чем обычно. И наша дочь отправилась во Флориду за лекарством.
Продолжил профессор:
– Вы можете подумать, что она наняла киллера, он убил Тамару и отнял ампулу. Но у нас есть алиби.
– Не надо, – остановил его отец, – мы вам верим. Не могла ваша дочь решиться на такое.
– Конечно, не могла, – обрадовался профессор, – Она просто купила ампулу. Заплатил я. Я выслал перевод.
– Она купила все? – спросил отец.
– Все. Я помню, сколько миллиграммов я ей дал, и сосчитал, сколько она мне вернула. А что касается алиби…
Отец поднялся:
– Спасибо.
– Вы уходите? – удивился профессор.
– Да, мы уходим. И вы должны понять, что, если бы вы с самого начала сказали правду, мы бы вас так долго не мучали.
– И теперь все? – не мог проверить профессор.
– Конечно все, – зло проворчала Валерия. – У них просто больше нечего нам предъявить.
* * *
В машине я спросила отца:
– Неужели все? Неужели действительно им нечего больше предъявить?
– Нечего. Потому что в смерти Тамары они не виноваты. Просто совпадение. Все, что Валерия рассказывала тебе о визите дочери в Кокоа-Бич – правда. Только она купила не книгу, а ампулу. Остальное все правда. Князева просила десять тысяч. Дочь предлагала две. И тут произошла история с машиной. Дочь дала ей двести долларов на ремонт и уехала. Потом Князева ей позвонила и сказала, что машина отремонтирована и она согласна на четыре тысячи. Дочь рассказала все родителям, и профессор выслал Князевой чек на четыре тысячи долларов с пометкой «на ремонт машины».
– И что мы будем делать дальше?
– Думать. Это не вредно в любом случае.
– И к ним больше не вернемся?
– А вот этого я не знаю.
Глава третья. Вашингтон
13. Ангел с перекрещенными крыльямиОтец прилетел в Вашингтон на полдня. После обеда зашел ко мне в бюро.
– Сидишь, ничего не делаешь, а убийство в Кокоа-Бич не раскрыто.
– В этом деле никаких новых элементов нет.
– Нет, потому что ты их не ищешь. Ты помнишь, у профессора в кабинете на журнальном столике стояла свеча в виде ангела с перекрещенными крыльями?
– Помню.
– А помнишь стихотворение, которое напечатала Князева? «На свечку дуло из угла, и жар соблазна вздымал, как ангел, два крыла крестообразно». Крестообразно.
– И ты думаешь…
– Я думаю, что это совпадение. Ты видела книги в квартире Князевой?
– Да. Женские детективы. Какие-то авторы на «д». Я пыталась их читать, но…
– Воздержись от критики. Твоя мама…
– Других книг у нее не было. Она явно не была поклонницей поэзии, тем более Пастернака.
– Древние греки говаривали: «De mortuis nil nisi bene», «о мертвых либо хорошо, либо никак».
– Сейчас говорят: «О покойниках либо хорошо, либо правду».
– А вот как раз правду мы и не знаем. Ты уверена, что она сама напечатала это стихотворение?
– Нет. У нас нет страниц, точно напечатанных ею.
– Если не она, то кто?
– Ну, скажем… та непонятная дама, которая была с ней последнее время. При каких-то обстоятельствах эта дама процитировала строчки из Пастернака, и Тамаре они так понравились, что она попросила их продиктовать. Или напечатать.
– Убедительно, – согласился отец.
Я продолжала развивать свою версию:
– Мы знаем, что в магазине в Палм-Косте эта дама интересовалась книгами. Это говорит о том, что она любила литературу.
– В каком состоянии была пишущая машинка, которую нашли у Князевой? Грязная? Запущенная?
– В рабочем состоянии.
– Это означает, что она на ней печатала. Профессор сказал, что лет тридцать назад она работала журналисткой и писала книгу о молодых ученых. Я не уверен, что она и сейчас что-нибудь писала, но писать хотела; может быть, даже что-то написала. Но в этом случае должны остаться хоть какие-нибудь напечатанные страницы.
– Сначала она печатала на машинке, потом перешла на компьютер. У всех теперь компьютеры. Другой век.
– Верно, другой. И где этот компьютер?
– Его украли.
– Могу поверить, что украли компьютер, но чтобы украли принтер… Принтеры тяжелые!
– Тяжелые, – согласилась я. Старинный принтер в бюро у мамы отец называет не иначе как «миниколайдер». – Ладно, не компьютер. Писала от руки.
– Верно. По ночам. Как Пимен. Гусиными перьями. И прятала черновики в погребе.
– Вряд ли.
– Согласен. Вряд ли. И где все-таки напечатанные страницы?
– Забрал убийца.
– Ответ простой, но правильный. Забрал. Почему забрал? Почитать на досуге?
– Забрал потому, что они как-то его затрагивали.
– Тоже правильный ответ. И вывод только один. Убийца – человек из прошлого Тамары. Сколько человек из прошлого Тамары мы знаем?
– Двух: Мешкова и его жену.
– Не надо забывать даму, которая интересовалась книгами в Палм-Косте. Она могла быть знакомой из прошлого?
– Вполне.
– Что мы знаем о ней?
– Точно только то, что что она расплачивалось карточкой на имя В.Меши.
– Меши, Меши… Математики иногда решают сложные теоремы методом игнорирования неизвестного. Давай пока забудем про Меши. Что мы еще знаем об этой даме?
– Мы можем предположить, что она из прошлого профессора и любит Пастернака. Я могу, конечно, позвонить профессору и спросить, кто из его знакомых любил Пастернака.
– Можешь. Он назовет тебе пару-тройку имен и с выражением прочитает стихотворение про ангела со скрещенными крыльями. Когда прилетишь домой?
– У меня накопились два дня. На следующей неделе в четверг прилечу на уик-энд.
– Это прекрасно. У меня возникла одна мысль. Надо кое-что уточнить.
– Какая мысль?
– Идиотская.
– До четверга не забудешь?
– Забывают только умные мысли, глупые – никогда.
14. Справка патологоанатомаВ аэропорту меня встречала мама:
– Папа просил тебя заехать в полицейское управление. Ему нужны копии водительского удостоверения Князевой и справки патологоанатома.
На новом мамином «Лексусе» мы доехали до бюро шерифа не то чтобы быстро, но с комфортом.
Сэм приветствовал меня в своем кабинете.
– Кофе будешь?
– Буду.
– Справку патологоанатома я тебе сейчас скопирую, а вот в отношении водительского удостоверения… этот негодяй уничтожил все ее документы.
– Запроси у DMV (Department of Motor Vehicles).
– Без проблем.
Через минуту на мониторе появилось водительское удостоверение Тамары.
– Сделай мне копию. И побыстрей. Мама ждет меня в машине.
– Я непременно выйду ее приветствовать. Никогда не упущу случая.
Он вышел из комнаты, потом вернулся с одним цветком магнолии.
– Это для твоей матери. А ты можешь обойтись без цветов.
Через десять минут все документы были готовы. Мы вышли на улицу, и он вручил маме цветок.
– Прекрасный! – оценила подарок мама. – Около нашего дома растет магнолия, но там цветы такие маленькие. Спасибо.
У нашей магнолии цветы большие, но я оценила вежливость мамы и смиренно согласилась:
– Да, у нас не такие.
Когда мы отъехали, мама проворчала:
– Выкини это. Магнолию нельзя держать в замкнутом помещении. У нее дурманящий запах. Как у жасмина.
Папа ждал нас у бассейна. Я вручила ему документы:
– Вот копия водительского удостоверения. Вот копия справки патологоанатома.
– Прекрасно. Сначала скажи мне, почему бандиту нужно было уничтожать водительское удостоверение Тамары?
– Потому что он бандит.
– Но не идиот. Смотри.
Водительское удостоверение. Обычная пластиковая карточка Слева фотографии Тамары. Глупое лицо с вытаращенными глазами. Справа – имя, адрес, дата рождения, рост, ниже время выдачи удостоверения, срок действия.
– Рост 5 футов 8 дюймов. Это сколько в сантиметрах?
Я вынула iPhone, посчитала:
– 173 сантиметра.
– Великолепно! Теперь посмотри справку патологоанатома. Какой там рост?
– 5 футов и 2 дюйма, то есть…
– То есть…
– 157 сантиметров.
– И что это означает?
Я молчала, а папа спокойно констатировал:
– Это означает, что рост убитой не сходится с ростом Тамары. Следовательно, убитая – не Тамара.
– А где Тамара? – спросила мама.
– Не знаю. Думаю, что она взяла свое водительское удостоверение и исчезла. Если она не совершит какой-нибудь аварии на дороге, после которой ей придется показать удостоверение полиции, узнать, где она, невозможно. И поэтому нам надо ответить на вопрос: кого убили на самом деле.
Я не сомневалась:
– Даму, которая появлялась с Тамарой в Палм-Косте.
– Ответ очевидный и, по-видимому, правильный. Что мы о ней знали раньше?
– То, что она из прошлого Тамары и любит Пастернака.
– Что нового теперь о ней мы узнали?
– Теперь мы знаем ее точный рост… и то, что ее убили.
– С последним трудно спорить, – заметила мама.
– Мама всегда права, – поддержал маму отец. – И какие после этого первые выводы?
– Снимаются подозрения с двух дам профессора Мешкова. Они подходят по первому критерию, обе маленького роста. Но совершено не подходят по второму критерию: обе живы.
Отец продолжал рассматривать водительское удостоверение Тамары:
– Все это так, но я не уверен, что на водительском удостоверении действительно указан верный рост Тамары. Может быть, по каким-то причинам или по ошибке здесь указан неправильный рост.
– Согласна. Надо проверить, действительно ли Тамара была высокого роста. Мне надо съездить к Мешковым.
– Хорошая мысль. Другого пути выяснить, какого роста была Тамара, у нас нет. Поезжай к ним. Сначала попроси у них водительские удостоверения. Потом выясни у профессора, была ли Тамара выше или ниже его ростом. Узнай, кто из подруг жены Мешкова и Тамары был низкого роста.
– И мог любить Пастернака, – добавила мама.
– И мог любить Пастернака, – согласился отец.
– Хорошо. Я позвоню в понедельник.
– Надо позвонить сейчас. Сегодня четверг, нужно назначить встречу на понедельник. Пусть они немного понервничают, подготовят ответы на вопросы, которые, по их мнению, ты будешь задавать. И назначь встречу не ровно в три, а, скажем, в три тридцать. Это подчеркнет твою занятость и серьезность, с которой ты относишься к встрече.
* * *
Я набрала номер телефона профессора.
– А, это опять вы?
– Да. Но на этот раз у меня есть доказательства полной непричастности вас и вашей семьи к убийству во Флориде.
– И что теперь?
– Теперь вы меня интересуете как свидетели. Только как свидетели.
– Хорошо. Только мы сейчас не в Бостоне. Мы гостим у нашей дочери в Вашингтоне.
Это даже лучше.
– Я могу приехать к вам во второй половине дня в понедельник. Например в три тридцать.
– Мы вас будем ждать. В три тридцать.
Профессор продиктовал адрес:
Rector Line 23. Old Dominion Drive. Virginia Great Falls
Конечно, Грейт Фоллс. Где еще может жить сенатор?
15. Профессор и его дамыСкучные серые трехэтажные дома и неухоженные газоны – это Грейт Фоллс, здесь живут сенаторы и конгрессмены. Здесь когда-то жил Джон Кеннеди. В ближайшем от его дома пабе он встречался с журналисткой Жаклин. Этот паб работает до сих пор. Около него небольшие магазины, фотоателье. Там можно встретить людей, знакомых по ТВ.
Вот дом, который я ищу. Серый трехэтажный дом и большая неухоженная лужайка.
Профессор встретил меня у двери, пригласил войти в холл.
– Джошуа, отец мужа нашей Леры, сейчас отсутствует. Он сенатор и раз в три месяца ездит по своему штату, встречается с людьми.
Вошла Валерия, пригласила сесть в кресло. Профессор продолжал говорить о сенаторе и ни разу не упомянул, из какого тот штата. Секрет, что ли? Только я уже выяснила: из Алабамы. Но мне все равно.
– Я вас долго не задержу. Всего несколько вопросов. Просто я поняла, что никто из вас в убийстве Тамары не виновен. Ни вы, ни ваша дочь. Я хочу только кое-что уточнить. Пожалуйста, покажите мне ваши водительские права. Оба.
– Мы ничего не нарушали, – удивился профессор, но полез в карман и вытащил карточку водительских прав.
Валерия вышла из холла, через минуту вернулась и протянула свою карточку. Карточки я рассматривала недолго:
– В правах записано, что ваш рост, Александр Аркадьевич, 5 футов и 9 дюймов, то есть примерно 175 сантиметров. Я не ошиблась?
– Не ошиблись.
– Ваш рост, Валерия Александровна, 5 футов и 3 дюйма, то есть 160 сантиметров.
Валерия Александровна утвердительно кивнула головой.
– Я бы хотела знать, была ли Тамара выше вас ростом, профессор.
– Зачем? – холодно спросила Валерия.
– И все-таки.
– Она подошла однажды ко мне почти вплотную, и тогда ее подбородок касался моего подбородка.
– Она была стервой, – прокомментировала Валерия.
– Это произошло до того, как на нее упал бюст или после?
– После истории с бюстом она начала хромать, но рост не изменился.
Я повернулась к Валерии:
– Скажите, Валерия Александровна, с годами люди становятся меньше ростом?
– Да.
– За пять лет рост человека может уменьшиться на семнадцать сантиметров?
– Это невозможно.
– Александр Аркадьевич, когда вы в последний раз видели Князеву, вы не заметили, что она стала меньше ростом?
– Нет.
– Но в записке патологоанатома рост покойной указан 5 футов и 2 дюйма, то есть…157 сантиметров.
– Это точно? – засомневался Мешков.
– Патологоанатомы ошибаются редко, – язвительно прокомментировала Валерия.
Мешков развел руками:
– Тогда что получается?
– То, что твоя Князева жива.
– Но тогда кто?
– А это нам объяснит госпожа детектив.
– Скорее всего, это была женщина, которая вертелась вокруг Князевой незадолго до инцидента.
– Вы ее знаете?
– Нет.
– Сначала вы решили, что это Валерия Александровна или наша дочь, – начал профессор, но жена его перебила:
– Теперь это пустые слова. То, что убита не я, вы видите сами. А что касается нашей дочери…
Она встала, вышла из холла и через минуту вернулась с женщиной лет тридцати в джинсовом костюме.
– Это ваша дочь? – спросила я.
Ответила сама Валерия-младшая:
– А вы та самая дама детектив, которая хотела упрятать меня за решетку?
– Она сделала все возможное, чтобы оправдать нас, – профессор принялся меня защищать. – Теперь для нее самое главное, проверить, что ты жива.
– Я рада, что это доказала. Теперь я могу идти?
– Конечно.
И невестка сенатора удалилась.
– Теперь вы убедились, что никто из нас не только не убивал Тамару, но даже не был убит, – констатировала Валерия.
– У меня еще есть вопрос. Когда вы служили в армии, были ли в вашем окружении девушки небольшого роста?
– Таких было много… – протянул профессор. – Лена Грибова, Валя Киконова…
Валерия его перебила:
– Обе коровы. А ты не хочешь говорить о той, о которой подумал в первую очередь?
Профессор замер. Спросила я:
– Вы догадались, кто это, профессор?
Я поняла, что он догадался, но имя назвать не решается. Валерия, как всегда, хладнокровно отчеканила:
– Ведьма Золотова.
– Да, по росту она подходит, – вздохнул профессор.
– Это та, о которой вы писали? Любовь Золотова?
– Да.
– Можно поподробней о ней?
– Тихая девочка из хорошей семьи, миниатюрная, невысокого роста, с красивым лицом и умными глазами. Про таких говорят: поэтическая натура. Однажды на вечере она читала стихи, и ее не хотели отпускать со сцены. Когда в Москву приехал французский театр, она полдня стояла за билетами и потом с восторгом пересказывала нам пьесу.
– Вы не знаете, любила ли она Пастернака?
– Пастернака? Может быть. Она любила таких поэтов. Абсолютная интеллигентка.
– Стерва. Еще большая стерва, чем твоя Тамара, – не обошлась без комментария Валерия.
– Она была одного роста с вами, Валерия Александровна? – спросила я.
– Однажды она писала какую-то чушь, я подошла к ней, о чем-то спросила. Ей это не понравилась, она вскочила, подлетела ко мне, встала вплотную, лоб в лоб… Точно была почти одного со мной роста. Может, даже ниже.
– Вот ведь как интересно получается. Рост покойной был 5 футов и 2 дюйма, то есть… 157 сантиметров. У вас рост 5 футов и 3 дюйма, то есть 160 сантиметров. Но вы сказали, что Люба была ниже вас.
– Вы предполагаете, что убитой могла быть Люба Золотова? – спросил профессор. – Но ничего не доказывает, что убитая и есть именно она.
– Да, это только предположение, – согласилась я. – Но его можно проверить. Вы знаете московский номер телефона Золотовой?
– Да.
– Позвоните.
– Сейчас там ночь.
Валерия Александровна меня поддержала:
– Позвони Борису и узнай, где Любовь, где его сын. Не видели ли они Князеву? Где, в конце концов, этот ее грузинский сын?
Профессор вынул из стола старенькую, наверное, еще из московских времен, записную книжку, нашел номер, набрал и переключил телефон на динамики. Я услышала гудки.
Один, второй. Никто не подходил.
– Наверное, спит или куда-нибудь уехал, – предположил Александр Аркадьевич.
Еще гудок.
– Позвони своей Вере, – приказала Валерия и пояснила. – Вера Большакова, подруга Золотовой. Тоже стерва.
– Очень порядочная женщина, – обиделся профессор.
– Стерва.
– Неправда.
– У тебя все хорошие.
– Но ведь…
– Стервы. Все стервы. И Любовь стерва, и Тамара тоже. И Вера стерва. И я тоже стерва. А кто из нас больше, не скажу.
– Там уже поздно. Почти час ночи.
– Звони.
Профессор набрал новый номер. Гудки. На удивление, Вера подошла сразу.
Пару минут «охов», потом профессор посетовал:
– Я не могу дозвониться Борису. Ты не в курсе, он в Москве?
Минута молчания.
– Разве ты не знаешь?
– Что?
– Борис умер.
– Когда?
– Уже почти год. Он в последнее время очень болел. Сердце. И потом однажды… Сразу.
– А где Люба?
– Ее грузинский сын… Ты знаешь он стал таким богатым, таким богатым, он оплатил ей поездку за границу.
– Она тебе пишет, звонит?
– Раньше не звонила и не писала, а вот вчера получила от нее открытку. И знаешь откуда? Из Африки. Она там вместе с Борисовым сыном.
– Пусть прочтет открытку, – подсказала я.
– Открытка у тебя далеко? Прочти.
– Близко, близко. Я сейчас. Вот. «Здравствуй Вера. Мы с Вадимом в Африке, точнее в Найроби. Ты же знаешь, Вадим специалист по диким животным. Весь день проводим в сафари. Это так интересно. Я никогда не думала, что Африка – это так интересно. Нам так все здесь нравится, что мы наверное здесь задержимся. Все хорошо. Потихоньку все успокаивается, время самый лучший лекарь. Вот только на днях упала во время экскурсии, сильно повредила правую руку. Местный доктор сказал, через неделю все пройдет, а пока Вадим пишет эту открытку под мою диктовку. Желаю тебе всего самого лучшего. Твоя Любка».
– Попросите ее посмотреть печать, откуда послана открытка.
– Посмотри печать, откуда отправлена открытка.
– Да вот, я вижу. Найроби.
Они еще о чем-то говорили, но это уже было неважно. Когда он повесил трубку, Валерия сухо констатировала:
– А ведь это не Любка писала. Она писала заумно. А это…
– Правда, на Любу непохоже, – согласился профессор.
– Точно, это стерва Князева. Порешили они с Вадиком его мачеху.
– Ты слишком категорична, – возразил профессор.
– Убил он твою Любу. Он ее терпеть не мог.
– Это верно. Не мог, – согласился профессор. – Но убить! Он действительно ее не любил. Даже ненавидел. Я как-то ее спросил, как ребята уживаются с нею, с Борисом. Она ответила: «Мой ничего. Типичный грузин. Я зову его “Мимино”, ему нравится. С утра до вечера гоняет в футбол. Это у него семейное, дядя у него известный футболист. С Борисовым сыном труднее. Этот весь в мать. Такой же здоровый, блондин. Меня сначала в штыки принял. Один раз даже с перочинным ножом бросился. Ногу порезал. Потом ничего. Сейчас уже порядок. Он отца очень любит. Стоит сказать: ”Вадик, все расскажу отцу”, сразу стихает».
– Вы не помните фамилию первой жены Бориса? – спросила я.
– Нет. Я мало что о ней знаю. Была спортсменка. Прыгала в длину или что-то там вроде. Хотите кофе?
Валерия перебила его:
– Она прыгала не в длину, а с шестом. Идиотка.
Я поднялась:
– На сегодня всё. Если что-нибудь узнаете, сообщите нам.
Валерия подошла ко мне, когда я садилась в машину:
– Этот Вадим мог убить свою мачеху. Я помню его глаза.
– Злые? – спросила я.
– Нет, нет. Добрые, очень добрые. У убийц часто бывают добрые глаза.
