Текст книги "Новогодняя сказка (СИ)"

Автор книги: Инна Полежаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

   – Ну, извините, – пожала я плечами, – ветка не влезала в бутылку...

   – Дальше что?

   – Что-что... у тебя фрукты фиг найдешь... Холодильник замурован в шкаф... А игрушки на елку тем более...

   Максим перестал жевать и посмотрел на меня, как на врага народа.

   – А каким боком мои диски похожи на игрушки???

   – А... – я слегка труханула, – а они блестят...

   – Кхм...

   Повисла пауза. Я даже сглотнуть банан боялась, так и сидела с кашей банановой во рту, пока Макс не сказал:

   – И что?

   – Что-что? Все!

   – А противень?

   – А... я под фрукты не могла найти разнос или блюдо... а духовку нашла...

   – Я даже не удивлен, что противень тоже ты приволокла... А песню петь тоже ты начала???

   – Ты что? Я даже слов не знаю...

   – Ну да, я слышал... Сначала думал собака воет.

   – Чего-о-о-о? – я разозлилась. А Максим сказал:

   – Ты что, слов других не знаешь? – и засмеялся.

   Я хотела кинуть в него подушкой, но не стала. Пусть живет. Мой организм попросился в туалет.

   – Я пошла.

   – Куда? – мне показалось, или он расстроился, что я ухожу?

   – В туалет, пописать... Такой ответ тебя устраивает?

   – Вполне. Только не увлекайся.

   – Чем там увлекаться-то???

   – Я раньше тоже думал, что нечем, пока не увидел твою любовь к унитазам, – и смеется.

   Вот засранец, это он на биде намекает. Я не вытерпела, подскочила к кровати, схватила подушку и с размаху шлепнула ее на голову Максиму. Тот явно не ожидал такой наглости с моей стороны и сначала опешил. А потом резко вскочил, хватая на лету подушку, и кинулся ко мне. Я завизжала и побежала в сторону двери. Не переставая издавать вопли, будто где-то мучают кота, я неслась по коридору. Вдруг стали открываться двери и отовсюду вылазили заспанные представители нашей шайки. Из предпоследней комнаты выскочил Андрей. На бегу отметив, где находится моя спальня, я ломанулась вниз по лестнице. Поначалу я думала, что Колобок, такой сурьезный дядя, постесняется носиться в приспущенных джинсах перед гоп-компанией по дому, и сбавила газку. Какой же у меня был шок, когда я услышала топот и сопение, а потом почувствовала, как он хватает меня в обруч своих рук и тащит вниз, в ту самую комнату отдыха.

   – Не обижай ее, Максик, – вопила лохматая Людмила Николаевна, прыгая следом. Черт, это шоу стоило того, чтоб, наконец, увидеть ее в таком виде!!! А я-то думала, что и спит она причесанная и с макияжем. Хотя... может, если бы вчера столько не выпили, она была б уже при параде. Макс втащил меня в комнату, за его спиной в дверном проеме собрались все гости этого музея. Я понимала, что он ничего страшного со мной не сделает, по крайней мере, не должен. Отчего все так переполошились? Видимо, вид у него был не очень добрый.

   – Макс, ты что делаешь? – спросила лохматая Люба, качаясь.

   – Так, а ну все разошлись! – рявкнул Максим.

   – А ты бить ее не будешь? – все еще качаясь, уточнила Люба.

   – Дура совсем? – спокойно спросил он. – Она сейчас уберет за собой... ёлку и будет свободна!

   – Понятно, – кивнула Люба и уже собралась уходить, а потом вдруг решила проявить солидарность. – Вообще-то мы вместе ее... добывали и наряжали...

   – Иди-иди, спи, – подтолкнул ее Колобок.

   Людмила Николаевна, разобравшись, что махача не будет, зевнула и сказала:

   – Ну, что ж...Раз нас так своеобразно разбудили, я бы выпила кофейку, – и удалилась в сторону кухни.

   Я подумала, интересно, она помнит, что у нее на голове гнездо, а не волосы. Игорь, молча улыбаясь, ушел. Ольга Львовна, хихикая, поплелась на кухню. Андрей смотрел на нас, как на идиотов. Но ничего не сказал. Макс захлопнул дверь и обернулся ко мне. Я огляделась, "ёлка" была на месте.

   – Я сейчас уберу, – кивала я как болванчик.

   Он стремительно подошел ко мне и поцеловал. Я просто офигела. Первые секунды я просто таращилась в его закрытые глаза и не отвечала на поцелуй. Это что??? Колобок меня целует??? О, чёрт!!! КОЛОБОК МЕНЯ ЦЕЛУЕТ! Комок счастья физического и морального собрался в горле, заставив меня заурчать. Я подняла руки, с силой обняв его за шею. Он схватил меня за талию так, что чуть кости не сломал. Потом ослабил хватку, поднял и посадил на бильярдный стол.

   – Ты... – пыталась сказать я между поцелуями, – ты... раньше не мог?.. Все утро болтал...

   – А сейчас что не так, – хрипло спросил он, стаскивая с меня халат.

   – А сейчас проснулись все, – шепотом ответила я, а потом добавила, когда мои губы освободились, – и ждут торжественного выноса...

   -Чего-о-о? – спросил он в область моего уха.

   – Ждут... выноса ёлки...

   Он застонал, уткнувшись носом мне в шею. Потом отошел на шаг, я с интересом смотрела на его ширинку.

   – Не смотри туда, – хрипло сказал он, – надевай халат.

   Я, вспомнив, что сижу по пояс голая, быстро натянула халат и спрыгнула со стола.

   – Чёрт, мне скоро сорок лет, а веду себя с тобой... как детский сад...

   – Я как-то сомневаюсь, что в детском саду дети хотят заняться сексом на бильярдном столе... – предположила я, поднимая противень с пола.

   – Молчи, а??? – жалобно простонал он. – Я пошел...

   – Куда?

   – В душ... холодный...

   – А вынос? – жалобно спросила я.

   – Ты ее приволокла, ты и выноси, – сказал он, выходя из комнаты.

   Я вздохнула, хотя, если признаться честно, совсем не печально. Мечты сбываются не только в "Газпроме". Тут можно поспорить, что до вчерашнего вечера я и не мечтала о Колобке. Но он определенно завладел моим вниманием, мыслями... ну и так далее. И лично я, считаю чудом, что он выбрал меня, а не блонд... Кстати! А как же блондинка??? Ведь когда мы ушли, они остались там и...

   Настроение резко испортилось. Ну-ну, ты давай еще поревнуй... Он, как нормальный мужик, хочет просто секса, а я тут уже ревную. Жесть. Поставив на противень бутыль с отбитым горлом из-под коктейля "Бейлиз", предварительно вытащив березовую ветвь, я шла по мраморному холлу в халате до пола, босиком и с противнем в руках. Видок, конечно, тот еще.

   На кухне собралась вся компания, вкусно пахло кофе. Я выкинула бутылку в мусорку, которую мне нашел Игорь, ибо я опять потерялась в шкафчиках.

   – Ну, как все прошло? – спросила Люба, глядя на меня как-то странно...

   – Как-как, поругался и все. Он же добрый на самом деле, – ответила, пытаясь сунуть ветку в мусорку. Эта зараза туда не влезала.

   – А ты знаешь, что как встретишь Новый год, так его и проведешь? – встряла Ольга Львовна.

   – Значит, я проведу его, таскаясь пьяной по ресторанам Питера, – сказала я, усердно пихая ветку.

   – Да отдай ты сюда! – не вытерпел Андрей. – Иди кофе выпей.

   Он сломал ветку на кусочки и сунул-таки ее в ведро. Я посильнее затянула пояс на халате, и уселась за стол.

   – Ладно, мне пора, – сказал Игорь, вставая, – нужно к родителям заехать, а вечером, думаю, увидимся!

   – Ах, уже уходите! – жалобно воскликнула Ольга Львовна. Ох, бедный Игорь. Она ведь на него глаз положила. Людмила Николаевна выглядела вполне прилично, наверное, сбегала навела марафет, пока кофе варился.

   Я ожидала, что Андрей также уйдет. Но ни фига. Он оставался на месте.

   В кухню вошел Максим. Волосы блестели от влаги. Значит, сходил все-таки в душ.

   – Ну, что девочки, – спросила Ольга Львовна, – когда начнем на бабки раскручивать иностранцев?

   Я в это время пила кофе, а Колобок, услышав вопрос нестареющей бабули, спросил:

   – Чегоо-о-о?

   Я закашлялась, Люба со всей дури шарахнула мне по спине.

   – Вась, ты что? Осторожней глотай!

   Я подняла глаза на Макса, тот улыбался. Кажется, все присутствующие уловили наши микроволны.

   – Так ты из-за него подавилась? – уточнила Люба.

   – Не из-за него, а из-за ЧЕГО, он, кажется, других вопросов не знает...

   – Так, ладно! – стукнула чашкой по столу Людмила Николаевна, – Давайте по комнатам! Время на сбор час, потом идем куда-нибудь есть и разрабатывать план, а может и попутно зарабатывать.

   Я застонала:

   – А что, обязательно сегодня идти? Может, хотя бы первого января побудем дома... типа в семейном кругу, а? – меня даже достопримечательности не вдохновляли.

   – Да какой план? – возмущенно спросил Максим. – Может кто-нибудь меня просветит?

   Людмила Николаевна начала ему долго и обстоятельно рассказывать историю нашего спора, в частности много говорили обо мне – видите ли, ее ученик на курсе "Раскрути иностранца". Судя по сдвинутым бровям Макса, его ни фига не впечатлила эта идея. Зато Андрей заметно повеселел.

   – И что? И что вы будете делать? – спрашивал он.

   – Лично я, – перекричала я этот гомон, – хочу сегодня спокойно провести день дома, а вот уже завтра... буду согласна на все.

   Все молчали.

   – Если хотите-идите, но сегодня без меня. А покушать я сама себе приготовлю! Пойду... переоденусь!

   По пути наверх, я вспомнила, что в ванной Макса лежит моя одежда, свернутая в рулон. Я ж до сих пор хожу без нижнего белья в его халате. Я прошмыгнула в его спальню и прошла на цыпочках в спальню, будто он снизу мог меня услышать. Я подхватила скомканную одежду и уже хотела двинуть к себе, как услышала шаги. Максим стоял за моей спиной.

   – Что ты тут делаешь? – спросил он так, будто был великим соблазнителем.

   Я выставила руку вперед, тыча в его сторону указательным пальцем:

   – Даже не думай приставать ко мне!

   – Почему? – он улыбался.

   – Потому что я пошла готовить кушать, потому что там все внизу сидят и...

   – Они внизу сидят и думают, что мы еще ночью все сделали.

   – Максим! – строго сказала я.

   – Да успокойся, – он рассмеялся, – я зашел за ключами от машины, съезжу в супермаркет. Что тебе купить?

   – А что у тебя есть?

   – Не знаю... нужно в кладовой посмотреть...

   – У тебя что, кладовая есть??? Я в шоке...

   Короче, минут через двадцать мы, бабьим составом обследовав закрома Макса, написали ему список того, что нужно купить. Пока он покатил в магазин, а Андрей чистил картошку, мы стругали салаты. Аж два. Чего изменять традициям? Раз Новый год, значит оливье и сельдь под шубой.

   Еще тогда, не зная чем закончится моя поездка в Питер, я готова была сказать, что это самый лучший Новый год в моей жизни. Мы открыли бутылку шампанского, вкусного, конечно. Но в этот раз не стали перебарщивать! Пили по чуть-чуть, наслаждаясь. Я включила телевизор, висевший над Андреем с картошкой, там Иван Васильевич менял профессию. Атмосфера была суперской. В итоге песню "Разговор со счастьем" пели хором, приплясывая.

   Решили, что стол будем накрывать тут же, на кухне. Здесь было уютнее, хотя тоже по музейному. В самый разгар спора, класть в сельдь под шубой яйца или нет, мы услышали хлопок входной двери и в кухню вошел Максим. Он стоял в расстегнутой куртке, как у лыжников, с огромным пакетом продуктов и маленькой, но живой елкой. Сначала на кухне воцарилась тишина.

   – Ёлка! – взвизгнула я.

   – Ну, чтоб ты не вырубила все березы в округе, – сказал Максим, потом посмотрел на бутылку шампанского и добавил, – тем более, я смотрю, вы уже снова начали праздновать.

   Через минут тридцать в духовку был отправлен гусь с яблоками и черносливом в животе, с перцем и солью на коже и с голодным взглядом на наших лицах.

   – Может, нужно было готового купить? – спросил Колобок. – Сиди тут теперь, жди...

   – Ничего, подождешь, – махнула рукой Людмила Николаевна.

   – А игрушки? – жалобно спросила я.

   Макс молча выложил из пакета на стол продукты, а потом высыпал на стол пластиковые коробки с шариками и дождик.

   – Игрушки! – взвизгнула я.

   – Ма, – сказала Люба, обращаясь к Людмиле Николаевна, – это вот ее ты хочешь научить трясти деньги с мужиков... Ты уверена, что у тебя получится?

   А мне было все равно, я быстро подбежала к коробочкам. Эта сцена со стороны рисовала в воображении картину "Там царь Кощей над златом чахнет..."

   Елку мы воткнула в ведро, правда песка не было, мужики насовали вокруг ствола каких-то деревяшек из кладовой. Но она же мелкая была, даже если и упадет не страшно. Пахло от нее хвоей и Новым годом. Я быстро нарядила елку, девочки накрыли на стол, по телевизору шли старые фильмы, сопровождающие нас из года в год. Гусь пах обалденно! Вскоре мы уселись за стол.

   – Вот это я понимаю – Новый год так Новый год! – сказала я.

   – Да! – кивнул Андрей. – Не то, что рестораны какие-то с икрой...

   Все похихикали, а я, глядя на него, опять вспомнила про блондинок. Черт, вот ведь не дают они мне покоя. И куда ж они с ними ездили? Или не ездили?

   Сама того не замечая я перевела взгляд на Макса, пока все обсуждали гуся, и думала про блондинок. Он рассмеялся чьей-то шутке и повернул голову в мою сторону.

   – А тебе понравился? – спросил он. Мои щеки немедленно вспыхнули. Это он про что? Про поцелуй?

   – А? – тупо спросила я.

   – Я вообще-то про гуся, – сказал он с таким видом, будто мог мысли читать.

   – Я его еще не пробовала, не знаю, – буркнула я, уставившись в тарелку.

   – Ну, и как же вы намерены зарабатывать? – спросил Андрей. – Вы уж меня простите... Но мне на ум только одно приходит...

   Он многозначительно подмигнул, тут и дураку было понятно, что он намекает на прибыль от продажи тела.

   – Ха! – я уперла руки в бока. – А мы что, похожи на ваших вчерашних... подруг, чтоб кто-то нам заплатил за ЭТО?

   Он уставился на меня своими голливудскими глазами с коровьими ресницами, то есть длинными:

   – А ты что, себя так низко ценишь, что думаешь, не найдутся желающие заплатить ЗА ЭТО? – спросил он без единой смешинки в голосе. За столом повис... как бы это сказать... напряг.

   – Желающие найдутся! – и тут я ляпнула. – Некоторые уже вчера для ЭТОГО пришли кое-кого в спальне поискать... Просто не все захотят таким методом деньги заработать!

   Повисла пауза. Так как никто не знал, что Андрей ожидал меня в моей спальне, то все взоры устремились на Максима.

   – Максим! – возмущенно сказала Людмила Николаевна. – Ты что же, предлагал Василисе... секс за деньги?

   Тот усиленно грыз ногу гуся, с ухмылкой на лице, пока не услышал вопроса.

   – Вы что? – его глаза в бешенстве округлились. – Совсем... ох... того???

   – Так! – рявкнула я. – Я не про него говорила... это... это... Игорь искал Ольгу Львовну...

   По столу пронесся вздох удивления в исполнении Любы и Людмилы Николаевны (последняя, кстати, мне ни фига не поверила), вздох облегчения в исполнении Макса и Андрея и возглас счастья от Ольги Львовны.

   – Да что ж он, – бормотала она, совсем раскрасневшись, – за деньги... я бы и...

   – Все! – Людмила Николаевна резко подняла фужер, – давайте закроем тему! Новый год все-таки, ругаться не хорошо!!!

   Мы чокнулись и выпили.

   – И все-таки, хотелось бы услышать ваши планы по поводу заработка! – продолжал Андрей.

   – А тут есть караоке-бары? Ну, чтоб там иностранцы тоже были. Я бы спела! – спросила Люба.

   – Есть, – Максим все еще не успокоился из-за того, что его обвинили несправедливо, и усердно хмурил брови, – завтра пойдем...

   – Отлично! Ольга Львовна, мы с вами всех порвем! – они "дали друг другу пять".

   – Ой, попрошу не забывать, что у меня есть сертификат на ужин! В ресторане! Пусть не от иностранца, а от нашего деда Мороза, но все же! – сказала я.

   – Поддерживаю! – встряла Людмила Николаевна, защищая наш дуэт. Девочки из противоположной команды хотели было возмутиться, но Колобок ляпнул:

   – Тоже поддерживаю...

   – Еще бы, – насупилась Люба.

   Я думала, он ее взглядом прибьет.

   – А ты что будешь делать? – спросил Андрей у меня. – Тоже петь?

   – Нет... мне медведь по ушам прошел... И вообще, зачем секреты раскрывать, правда, Людмила Николаевна? – спросила я, поворачиваясь к ней.

   – Конечно! Завтра сами увидите! – кивнула она.

   Дальше праздничное съедание гуся пошло расслабленно и весело. После того, как все объелись, мы переместились в комнату, которую мы, в простонародье, называем зал! В центре комнаты стояли диваны буквой П, конечно же, по всем законам жанра здесь был камин (подозреваю, что электро, вряд ли в квартире в центре Питера будут топить камин дровами), огромный телевизор... короче все, что нужно для объевшегося человека.

   Мы разлеглись по всем диванам.

   – А давайте играть в крокодила? – предложила я.

   И нас засосало в игру на три часа. Это было что-то. Прерывались только на телефонные звонки – я маме звонила, Люба мужу и свекрови, Игорь позвонил и приехал. А у нас все продолжалось. Самое смешное, это когда Андрей показывал жертвоприношение. Пантомима была такая, что мы просто слезы вытирали на глазах! Он начал издалека, показал животное, потом, что его убивают и приносят в жертву, но это я вам уже суть передала. А мы-то минут пятнадцать просто на полу валялись, не понимая, чего он мечется по комнате, показывая рога на голове.

   Я думала, Колобка не заставишь играть в такое. А ничего подобного, я смотрела на него, такого веселого, и вспоминала его в те времена, когда он приезжал к Любе и ее маме в гости. Он будто помолодел.

   Я показывала копченый сыр. Изгалялась, как могла. В итоге, после продолжительных мучений, угадал мою пантомиму Колобок. Мы вышли с ним из комнаты, чтоб я загадала ему чего показывать. Я оперлась пятой точкой о стену, и подняла глаза в потолок:

   – О, Боже... И тут лепнина... Так, что бы тебе загадать... – я посмотрела на него. Он медленно, вразвалочку подходил ко мне. Все сидели на диванах, попивая шампанское и поедая фрукты. Нас видно не было. Макс подошел ко мне вплотную, прижал к стене. Сказать, что дыхание сперло, ничего не сказать.

   – Макси...– попыталась сказать я, но не успела, он целовал меня, как сумасшедший. Сначала я боялась, что кто-то выйдет, а потом уже и по фиг стало.

   – Пошли наверх, – шепнул он мне в ухо.

   – Ты что? – я начала его отталкивать. – Там же ждут все...

   Он застонал. Потом отошел от меня.

   – Давай слово говори, – со вздохом сказал он.

   В это время в дверном проеме появился Игорь:

   – Ну, скоро? Там уже Люба успела с мужем два раза поговорить...

   – Уже идем! – бодренько ответила я.

   – Подгузник, – сказала я Колобку, когда Игорь скрылся в комнате.

   Нет, я-то думала, что он будет его показывать в воздухе... ну там, что ребенка качает, трусы эти одевает. Так этот балбес начал изображать подгузник на себе! Под дикий хохот компании он ходил по комнате, раскорячив ноги, и хватался ладонями за ширинку и ягодицы, а потом шлепал себя по бедрам, видимо, имея в виду липучки. Ой, я чуть не лопнула от смеха. Я сползла на пол с кресла просто в истерике. Всех спасла Ольга Львовна, угадав, наконец, это слово!

   Она, кстати, после приезда Игоря вся расцвела!!! А тот не мог понять такого внимания к своей персоне и испуганно шарахался, когда она, якобы увлекшись пантомимой, начинала кружить вокруг него, как акула. А Люба с подозрением смотрела на брачные танцы этой парочки, ничего не понимая. В ее глазах читался вопрос – как же так? Ведь он ночью искал ее компании? Или нет?

   Часа через три игры мы пошли на кухню пить чай. Был вечер. Я хотела спать. Видимо, тех пяти часов, что я поспала в пьяном угаре, не хватило моему организму. После часового чаепития, где все продолжали обсуждать игру, а Ольга Львовна подкладывать тортик Игорю, Андрей засобирался домой.

   – Так, ладно, нужно ехать... Но завтра! Завтра я везде и повсюду с вами! Ни за что не пропущу зрелище, как вы бабки рубите с иностранцев!!!

   – Да, я тоже поеду! – сказал Игорь, смущенный таким пристальным внимание к своей скромной персоне.

   – Ох, что же вы!!! – выпалила Ольга Львовна. В конце концов, она и Макс пошли провожать гостей до двери. На меня пристально уставились Шерлок Холмс и Доктор Ватсон, то есть Люба со своей всезнающей мамой.

   – Ты зачем Ольге Львовне соврала? – строго спросила Людмила Николаевна.

   – Ну... так получилось, – замялась я.

   – А ну-ка все рассказывай, и быстро, – строго сказала она.

   Я, заикаясь, поведала историю, как в пьяном виде выбрала для сна комнату Колобка. Как Андрей ждал меня в спальне, и как он утром нас увидел с Максом, короче все-все, но кратко.

   – Так что у меня с Максимом ничего не было, – смущенно сказала я.

   – Ничего, будет, – спокойно возразила Людмила Николаевна, закуривая тонкую сигаретку.

   – С чего вы взяли? – нервно спросила я.

   – А то не видно, – усмехаясь, ответила Люба за маму.

   – А Андрей тебе не нравится или как? – спросила Людмила Николаевна, выпуская струйку дыма.

   Я посмотрела на нее, взвесила все за и против, чего скрывать от психолога правду? Она все равно все понимает и знает.

   – Почему-то не нравится, – сказала я, глядя в кружку с чаем.

   – И правильно, – ответила Людмила Николаевна, – с ним ничего не светит, так, новогодние каникулы.

   – А с Максимом что?

   Мой вопрос остался без ответа, в кухню вошла грустная Ольга Львовна.

   – Может, сходим куда-нибудь? – спросила Людмила Николаевна. – Все-таки в Питере находимся!!!

   – Я точно не хочу! Вот завтра – да! – ответила я, зевая.

   – И я тоже нет, – Люба посмотрела на Ольгу Львовну, – а вы что расстроились-то? По причине сегодняшней холодности Игоря? Так вы не грустите!!! Он просто выпил вчера, а вы же знаете, что у трезвого на уме...

   – Думаешь? – Ольга Львовна загадочно улыбнулась. – А и черт с ними с мужиками! Зато есть, что рассказать девчонкам по возвращении – меня хотели снять, черт возьми!!!

   Она, покачивая бедрами, пошла из кухни.

   – Хорошо, – бросила Ольга Львовна, выходя из кухни, – сегодня ванная, отдых, приводим себя в порядок, а вот завтра на охоту!!!

   Я хихикнула в кружку. А с другой стороны вовсе и не стыдно! Понятно, что она сама по себе привлекательная, ухоженная женщина... Но, правда что, будет что рассказать! Если, конечно, ей раньше правду не расскажут...

   Людмила Николаевна смотрела вслед подруге:

   – Ну, прям роковая женщина!!! – потом посмотрела на меня. – Так уж и быть, не расскажу ей правду... Пойду тоже в ванную.

   – Вот красота! – воскликнула Люба. – У каждого ванная! И в очереди сидеть не надо!!!

   – Эй, вы куда? А посуду мыть? – жалобно проскулила я.

   – Ты придумала сегодня домашние посиделки? Вот и мой посуду! Почувствуй себя, как дома! – и улизнула.

   – Вот, блин...

   Я тяжело вздохнула и начала стаскивать посуду в раковину. Нет, вообще-то я не против мытья посуды, но больно уж спать хотелось. Я потыкала по каналам, нашла какой-то концерт, и стала мыть посуду, подвывая периодически под звуки музыки. Обернувшись, чтобы протереть стол, увидела чей-то силуэт:

   – Аа-а-а! – вскрикнула я. – Максим... блин... напугал.

   Сердце заколотилось, но вряд ли от испуга, если только процентов на десять. А, на процентов девяносто, от предвкушения. Он медленно подошел ко мне, сунув руки в задние карманы джинсов.

   – А посудомоечная машина тебя не устраивает? – спросил он, улыбаясь.

   – Да ну на фиг твою машину, – сказала, трясущимися руками сжимая губку для мытья посуды. – Я пока ее найду, уже второе января наступит... А пока разберусь, как ее включать, вообще...

   Он подошел еще ближе:

   – Иди сюда, – сказал Колобок, который показался мне таким знакомым, – я и так весь день терпел, как детский сад...

   Он притянул меня к себе и поцеловал, без всяких там предисловий.

   В это время по кухне потекла медленная мелодия... Если честно, впервые слышала эту песню... ну, как слышала... просто на подсознательном уровне понимала, что из телевизора льется воздушная музыка с красивыми словами. И словно ей в такт Максим стал целовать меня без своего привычного (заметьте, привычного, типа знаю его, как свои пять пальцев!) напора, а очень нежно.

   Мы целовались...

   И нас окутывала песня:

   Обманув саму себя

   Попала в плен

   Мне всю ночь играл рояль

   Шопен... Шопен...

   Поцелуй на моих губах

   Горит огнём

   И вся музыка сейчас -

   Ему, о нём

   Я хочу, чтоб это был сон

   Но, по-моему, я не сплю

   Я болею тобой, я дышу тобой

   Жаль, но я тебя люблю

   Я болею тобой, я дышу тобой

   Жаль, но я тебя люблю

   Максим приподнял меня и посадил на стол, не переставая целовать. Когда женский голос запел "Я болею тобой, я дышу тобой, жаль, но я тебя люблю...", со мной что-то случилось, я даже не поняла, пока не почувствовала, что по моей щеке катится слеза...

   Просто... В моей жизни было все, как у всех. Школа, университет, работа, коллеги, другая работа, и где-то там между ними мальчики, парни, мужчины... Мужчины с тремя розочками в день рождения и с претензиями в будни, мужчины без работы, без жилплощади... Мужчины, для которых я временное убежище...

   А сейчас, впервые в жизни ОН – мое убежище, пусть и временное, но в этом убежище я защищена от всех невзгод того мирами, что за стенами музея, от зависти пустой и никчемной, от серой жизни от зарплаты к зарплате... Пусть это семь дней после Нового года, но я проведу их с ним, здесь, в его замке, и буду чувствовать себя настоящей Золушкой... И буду вспоминать его всю жизнь...

   Максим слегка отстранился от меня, внимательно посмотрев в мои глаза:

   – Вась... ты... плачешь? – испуганно спросил он.

   Я замотала головой, пытаясь так сказать "нет", хотя слезы на щеках говорили обратное. И тихо рассмеялась. Я думала, он скажет, что-то типа "чего реветь", но он ничего не сказал... Он просто сгреб меня в охапку, поднял на руки и понес в свою спальню.

   Мы занимались... назову это любовью, потому что секс не может быть настолько красивым, настолько теплым, настолько... По крайней мере, я это так воспринимала.

   Через какое-то время я уснула в кольце рук Максима.

   Спустя часа два, а может и больше, я открыла глаза. В комнате была темно. Колобок сопел за моей спиной, не разжимая рук. Интересно, я ему не отлежала предплечье? Я тихо, стараясь не разбудить его, выскользнула из-под одеяла. После пятиминутных мучений в поисках одежды, я решила натянуть халат Макса, и в нем поплелась на кухню попить, предварительно посетив туалет.

   В доме было тихо и темно. Но на кухне из-под массивной двери был виден желтый луч. Я вошла в комнату, там Люба колдовала над машиной, которая варит кофе. Но пахло ужасно.

   – Ты что, зельеварением занимаешься? – сморщившись, спросила я.

   – Да хотела... А потом подумала, что тебе и так привораживать не нужно! Все само собой получается!

   Я вздохнула и уселась за стол.

   – У меня чего-то ... сгорело что ли... в такой машине может что-нибудь сгореть?

   – Откуда я знаю? Для меня это вообще терминатор, – зевая, ответила я.

   – В смысле... ты чувствуешь себя Сарой Коннор и боишься включать эту машину?

   – В смысле, эта машина, как мне кажется, прилетела к нам из будущего и я тупо не знаю, что с ней делать...

   Люба похихикала. Потом достала какой-то железный черепок.

   – Ну и фиг с ней, с машиной. Так сварим кофе...

   – А это что? Турка а-ля ковш? – спросила я.

   Люба снова хихикнула.

   – Вась, а у меня для тебя новости!!!

   – То-то светишься вся! – сказала я, глядя на бодренькую для двух часов ночи Любу.

   – Мой муж приезжает третьего, то есть уже завтра. Прикинь??? Он из командировки своей взял билет на поезд через Питер! Так что ждем-с!!!

   Я улыбнулась, радуясь за подругу.

   – Отличные новости... А он не прибьет тебя за песнопения перед иностранцами?

   – Вот поэтому в караоке-бар нужно идти второго, то есть сегодня!

   – Люди... нормальные люди, в Питере по музеям ходят... а не в караоке-бары...

   – А мы же ненормальные, ты что забыла?

   Люба разлила отстойный кофе по чашкам и села напротив меня.

   – Ну, рассказывай... Чего грустная-то? Вроде все хорошо у вас!

   – У нас? – деланно удивилась я.

   – У вас, у вас... Давай, говори...

   – Люб...– я набрала в грудь воздуха побольше, – мне, во-первых, стыдно... перед тобой и твоей мамой, я...

   – Почему это?

   – Ну, он ваш родственник, принял нас у себя, а...

   – Ты дура что ли? Вы взрослые люди!!! Ему уже тридцать шесть, а тебе... сколько там тебе полных....

   – Двадцать восемь... неполных...

   – Ну, не важно, не пятнадцать же! Так вот, вам хорошо вместе! Почему ты должна стыдиться этого? Ты мою маму видела? Ольге Львовне вообще не стыдно склонять Игоря к половому акту, а тебе стыдно! Не смеши меня!!! Дальше что? Грустно ведь не поэтому?

   – Нет... я же человек разумный... я...

   – Очень "разумный", – хихикнула Люба.

   – Люб, да подожди ты! – я снова набрала воздуха. – Понимаешь, я должна радоваться, что у меня такие каникулы новогодние получились! В Питере, с таким мужчиной как Максим...

   – Ну... и что? Тебе Андрей, что ли к душе больше?

   – Больная совсем? Уже ведь говорили об Андрее!

   – Да кто тебя поймет! Ты то одно, то другое, нормально скажи!

   – Я понимаю, что должна радоваться, – продолжала я, – а мне грустно!

   – Я вижу! А почему?

   – А потому что мы уедем седьмого и все!

   – Что все?

   – Люб, – я посмотрела на нее, как на тупенькую, – ну ты что? Все! Не увижу я его больше... Только если твоя мама опять придумает что-нибудь по пьяни... Например, выкрасть картину из Эрмитажа и продать...

   Люба, молча, смотрела на меня.

   – Чего ты уставилась, – спросила я, – я понимаю, что у нас просто секс... А так ему нужна такая, как эта, блонди в золотом... Кстати, я ж про блондинку спросить забыла!!!

   – Вась, ты чего? Прямо с первого взгляда?..

   – Вообще-то первый взгляд был еще в моем студенчестве... Не впечатлил тогда... А сейчас я должна наслаждаться этими днями, а у меня вертится в голове, что скоро уедем...

   – Ты сумасшедшая! Да ты еще вчера вроде ничего не чувствовала такого...

   – Это было вчера... А это сегодня...

   – Я в шоке... Эк тебя торкнуло!!! А вдруг он тоже того!

   – Чего?

   – Ну, втрескался в тебя!

   – Да уж... конечно... – я поболтала ложкой в мутном кофе. – Скорее всего, он подумает, что я повелась на его мавзолей и деньги в банке.

   – А ты что, знаешь, сколько у него денег в банке?

   – Понятия не имею, но предполагаю, что больше, чем у меня...

   – Ха! Даже у меня больше, чем у тебя! Ты ж все свои нычки сняла и приперла в Питер... на билеты в музеи...

   – Иди ты!

   Люба подошла ко мне и обняла:

   – Не переживай, все будет хорошо!!! Ты же знаешь, все, что не делается – к лучшему! И вообще! Ты свое золотое правило помнишь?

   – Помню, – пробубнила я.

   – Ну-ка скажи,– потребовала подруга.

   – Оптимисты верят в счастливый конец света. (Выражение неизвестного автора)

   – Вот!

   На этой ноте мне дали пенделя и выставили из кухни. Пока я шла по лестнице, настроение улучшалось с каждой ступенькой, ведущей вверх. За что люблю свой характер, так это за переменчивость настроения! Хотя другим это ой как не нравится!