Текст книги "Новогодняя сказка (СИ)"
Автор книги: Инна Полежаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
– Етишь твою... в корень... – тихо сказала я, под хохот Любки, которая просто до коликов в животе смеялась над тем, что я ни фига не помню.
– Люб, ты что??? Ну, какой на фиг Питер? А деньги на проживание, экскурсии? Я не хочу в долги залазить. А то что у меня в нычке есть, так этого не хватит и...
– Да какие деньги? Там же на спор все – что мы будем за счет иностранцев отдыхать!
– Нет, в том, что Людмила Николаевна будет отдыхать за счет иностранцев, я не сомневаюсь. А вот я, кикимора болотная, вряд ли... Поэтому мне надо денег с собой взять... Там одно жилье чего будет стоить...
– Балда! Мы ж к Максимке едем!!!
– Блин, чё за Максимка там? Ненавижу его уже сейчас...
– Вась, ну брат мой двоюродный, забыла что ли?
– А-а-а-а... колобок с веснушками?
Люба похихикала.
– Он самый!
В это время у меня зазвонил рабочий на столе.
– Любушка, давай позже, а? По работе звонят.
– Ладно, но имей в виду, от мамы тебе не отбиться!
Не знаю, как я доработала до конца дня, но как-то это свершилось. По пути домой я купила йогурты, кефиры, минералку, фрукты, чтобы мой желудок был рад. Выпив йогурта, я завалилась спать. И спала до следующего утра. Никакие звонки не могли меня потревожить.
А утром начался кошмар. Нет, чувствовала я себя отлично, но меня одолела Любушка с ее мамой. Как и сказала подруга, от Людмилы Николаевны не сдыхаешься, если она чего-то решила. Билеты на поезд она уже купила, причем места наши были в купе, а то, что мы решили сделать себе эконом-путевку она видимо, не учла. Благо хоть на самолет не приобрела билетики. Пришлось мне молча и тоскливо взирать на то, как полоумная тетка с психологического факультета решает мою судьбинушку. Но через пару дней, я сама втянулась в это и подумала: а чем плохо-то? Всяко лучше посиделок дома в одиночестве. Только вот проблема, поезд-то был тридцатого декабря... Плакали мои денежки, из-за которых я к маме на Новый год не поехала. А в Питер только за здрасьти. И так мне стыдно стало, но разговор по телефону с мамулей вечером меня упокоил. Она была рада, что я не буду в одиночестве чахнуть в своей съемной полуторке, а поеду с девочками в Питер. А Питер для нее – это святое. Если она там бывает, даже проездом, покупает цветы и идет на Пискаревское мемориальное кладбище.
Успокоив, таким образом, свою совесть, я стала судорожно рыться в инете между отчетами, сметами и проверками, в поисках мест, где я еще не бывала в Питере. Конечно, очень хотелось попасть театр, но новогодние праздники, скорее всего, эти планы отменяли.
Мы почти каждый день созванивались с Любой, она мне отчиталась, что Максим предупрежден о нашем прибытии, и даже вроде как рад. Ну, думаю, это она меня успокаивала, чтоб было не так стыдно чужому дядьке надоедать.
Все, что я помнила о Максиме – конопатый колобок. Последний раз он приезжал в гости к Любе, когда мы были студентками-первокурсницами, ну это был год примерно две тысячи второй. Тогда ему было лет двадцать шесть, значит сейчас тридцать шесть... Помнится, приезжал он с какой-то воблой, на которой собирался жениться. То ли познакомить хотел с Людмилой Николаевной, то ли по делам каким. Знаю точно, что когда я его увидела, то подумала, разве можно за него замуж выходить? Тогда в моем понимании замуж выходить можно было только за Рики Мартина, или кого там... А не за коренастого, рыжеволосого, ничем не примечательного... Короче. Я относилась к нему, как к какому-то там родственнику моей подруги. А он думал обо мне, как о какой-то подруге его сестры. Да и Люба его не особо баловала вниманием, по щегляне (то есть в детстве) они вообще дрались, причем Люба его мутузила гораздо больше, чем он ее.
С целью выяснить подробности о жертве, отважившейся принять нашу шальную компанию, я стала выспрашивать о жизнедеятельности Максима у Любы. Даже уточнила как у них там с воблой дела. Выяснилось, что у него такая жизненная история, что там Шекспиру бы на трагедию хватило. Когда он начинал развивать свой бизнес, будучи еще двадцатидвухлетним пацаном, умерла его девушка. Оказалось, что была она беременной. А умерла при обстоятельствах, о которых Максим говорить ни с кем не хотел, по словам Любы, не обошлось там без разборок бандитских. Лично я такое только в кино видела, в сериале "Бригада". Жалко мне стало колобка до слез. Тогда я спросила про воблу, оказалось, что женился он на ней, потому как нужно было по статусу. Чтоб жена была красивая, высокая, а-ля модель. А ты эдакий богатенький коротышка. Но это еще фигня. Оказалось, что с первой воблой брак длился всего год. Уж не знаю, по каким причинам их "счастье" закончилось, но он женился снова уже лет в тридцать, снова на вобле, и снова ненадолго. Но со второй моделью дело обстоит хуже – она родила ему дочь, а потом сбежала к какому-то англичанину с дочкой. Видеться она им не дает, постоянно судятся, а дочка и имени его не знает.
Мораль сей басни такова: на сегодняшний день колобок-Максимка богат, как... ну до Креза ему далеко, но богат. Имеет в Питере сеть автосалонов, шикарную двухэтажную двенадцатикомнатную квартиру в центре Питера, особняк в районе Лисьего носа. Это то, о чем достоверно знала Люба, а что там у него есть еще – неизвестно.
Я так труханула после этой истории. И на кой черт она все это рассказала? Ну, поехала бы я, вспоминая его в студенческие времена, так нет же. Теперь буду смотреть на него, и думать о том, какая он шишка важная, и как его жалко, такого одинокого.
По словам Любы, Максим очень любил Людмилу Николаевну, которая была ему второй мамой. Видимо, по этой причине, он согласился принять нашу разношерстную компанию у себя.
И вот, наконец, настал день, когда мы стали грузиться в поезд. Я, по обычаям пассажира поезда, набрала с собой жареных куриных ножек и китайской лапши, чем вызвала дикое возмущение Людмилы Николаевны.
– Фи, гадость-то какая! – возмущалась она, расталкивая вещи в купе. – Вот курочка, это хорошо!
– Ма, но ты сама говорила, что мы экономим!!! – возразила Люба, не переставая махать в окошко свекрови с Андрюшкой на руках.
– Я говорила, что мы будем отдыхать в Питере за счет иностранцев, а не то, что мы теперь должны гробить свои желудки ради экономии трех копеек!
У Любы зазвонил мобильник, муж. Она вышла из купе, там сейчас явно будет допрос с пристрастиями, он чуть с ума не сошел, как узнал, что она без него в Питер едет. А я жутко хотела спать. Сегодня с утра, перед посадкой на поезд, я побывала на работе, с целью подтянуть все хвосты, доделать отчеты и так далее. Поэтому я молча залезла на верхнюю полку и тут же заснула, даже не дожидаясь, когда поезд тронется.
Проснулась я от звона и смеха. Поезд мерно качался с характерным перестуком. Значит, мы уже едем, за окном было темно, значит, уже вечер. Я свесилась с полки вниз, там шла пьянка полным ходом. Ольга Львовна взяла с собой в поезд бутыль своей настойки. Насколько я помню, она вкусная, сладкая, пьется, как компот, а потом встать тупо не можешь. При этом все играли в картишки.
– Всем привет! – сказала я, свешиваясь с полки.
– О-о-о-о! Проснулась! – Радостно поприветствовала меня Люба. – Присоединяйся!
– Так, я в карты поиграю, курочку поем, а пить не буду, – ответила я, сползая сверху. – Я еще помню свои ощущения после мохито.
Думаете, я не пила? Ага, как же!!! Сначала удавалось отбиться, потом стали играть в дурака на деньги! Я выиграла сто рублей! Как тут не выпить! Начала квасить со всеми и продула триста рублей Ольге Львовне. Пока я была полутрезвая, убеждала компанию лечь спать, ведь завтра тридцать первое декабря, Новый год, к нему готовиться нужно, и еще всю ночь быть огурцом, так нет же! Этих разве уложишь спать?
Я уж обрадовалась, когда пузырь с наливкой опустел, и тут Ольга Львовна выдала:
– Д-девчонки, ЗА МНОЙ! – крикнула она, я аж колоду карт уронила, которую негнущимися пальцами пыталась перетасовать.
– Куда? – испуганно вытаращила я глаза.
– В рЭсторан! – гордо сказала она.
И потащилась наша компания в вагон-ресторан за добавкой. Пили до пяти утра, поезд в Питер пребывал в два часа дня. В радиусе двенадцати часов меня разбудила Людмила Николаевна, свежая, как огурец. Одета она была в брючный костюм, стрелки на брюках были такие... порезаться можно. Отутюженные, словно она ни фига не в поезде едет. Я глянула на нее и застонала.
– Давай-давай, вставай! Умывайся, пока туалеты открыты.
Люба сидела в обнимку с минералкой, такая же помятая как я. Ольга Львовна вошла в купе с дымящейся кружкой кофе. Выглядела она, как юная девчонка.
Я усердно чистила зубы в туалете, а сама думала, конечно, сейчас приедем, Макс этот увидит нашу четверку и подумает – вот алкашня, не то что Людмила Николаевна. А пила-то она больше нас раза в два! Как же так-то??? Хорошо хоть не плохо мне, учитывая, что начинали мы с настойки, а закончили водкой "Пшеничной".
Посмотрев на свои опухшие веки, приняла решение нанести макияж, авось поможет? Хоть как-то скроет следы вчерашней попойки. Вернулась в купе. Все попивали кофеек.
– И снова, здравствуйте! – мрачно выдала я.
– Больше позитива в голосе! – сделала замечание Ольга Львовна.
Я стала краситься, а все глазели в окно, выжидая появление вокзала. За дверями купе слышался топот ног. Все готовились к выходу, бежали в туалет, за чаем, сдавать белье. У нас ответственная за белье была назначена Люба, которая решила, что у нее нет ни сил, ни желания краситься.
– Ты всегда должна выглядеть хорошо! – поучала ее мама.
– Ма, и так голова болит... – сморщилась Люба.
В скором времени поезд начал замедлять ход. Мы стали двигаться с сумками в сторону выхода. Мое тело мечтало о душе, а я о сне. В этот момент я подумала: лучше б я не ввязывалась в эту авантюрную поездку. Сидела б сейчас на работе, а может уже и дома, резала бы салатики.
В тамбуре возникла небольшая давка. Дядька с большими сумками никак не мог вылезти. Потом уже шла наша волшебная четверка, в которой я замыкала шествие.
– Максимка! – раздался радостный возглас Людмилы Николаевны.
Я пыталась из-за плеча Ольги Львовны разглядеть колобка, но ни черта не видела. Потом спустилась Люба, она визжала не так радостно, но с явной благодарностью в голосе за предоставление бесплатной жилплощади. Я зевнула, ожидая, когда спустится Ольга Львовна. Глянув на ступеньки, я решила спускаться задом. Ибо каблучищи, которые я нацепила, могли поспособствовать падению моего тела. Перекинув сумку с вещами через плечо, как носят спортсмены, благо у меня нет норковой шубы, как у Людмилы Николаевны, а всего лишь пуховик, который позволяет это сделать, я стала медленно, но верно спускаться задом. За моей спиной стоял галдеж, характерный для встречи людей, которые давно не виделись, куча ненужных вопросов типа "как дела?" и "что нового?", ответы на которые никто не запоминал из-за нахлынувших чувств. И эти вопросы будут заданы еще раз, уже в спокойно обстановке за праздничным столом.
Вдруг я почувствовала, что кто-то хватает меня за область талии. Струхнув, я взвизгнула и услышала:
– Да не ори ты так, режут тебя что ли?
Почувствовав почву под ногами, я резко обернулась. Колобок!!! И почти не изменился, ростом повыше меня, но там явно нет ста восьмидесяти сантиметров. Максимум сто семьдесят... пять... На лицо такой же, рыжий, голубоглазый, только пошире стал. Не толще, а именно шире! Бывает такой типаж мужчин, коренасто-крепких.
– Здрасссссьти, – не очень добродушно поприветствовал он и отошел к Людмиле Николаевне. И снова послышался град вопросов.
В итоге он повел нас к машине на стоянке у вокзала, а я судорожно вращала головой по сторонам. Но никаких признаков исторического Питера видно не было, приехали мы в новую часть города.
Я, уже по традиции, замыкала шествие. На стоянке все стали усаживаться в "Хаммер", больше о марке машины ничего сказать не могу, потому что ничего в этом не понимаю. Когда все дружно утрамбовались, я посмотрела на лицо колобка в зеркало заднего вида. Он смешно сморщил нос и сказал Людмиле Николаевне, расположившейся рядом с ним впереди:
– Фуу-у-у, зачем вы разрешили им пить... бормотень какую-то причем... Я ж задохнусь пока доедем.
Возмущена я была жутко! Вот где справедливость-то? Людмила Николаевна пьет больше всех нас вместе взятых, а мы еще и в ряды алкашей были вписаны, в то время как она, чуть ли не святая.
А дальше мне было пофиг на разговоры в машине, я готова была вывалиться из окна по пояс, чтобы рассмотреть все хорошенько. Зима нисколько не уменьшала красоту этого города. Знаете, бывают моменты, когда ты гордишься, что живешь в России. Может, это звучит нелепо, но я испытываю чувство гордости, когда наши спортсмены берут золото на Олимпиадах, когда Путин сказал какому-то мужику из Германии: "Немецкой общественности почему-то не нравится атомная энергетика... Но я вообще не понимаю, чем вы будете топить. Газа вы не хотите, атомную энергетику не развиваете, вы будете дровами топить? Но и за дровами надо в Сибирь ехать"... Когда Задорнов говорит, что они тупые, а мы со смекалкой. Да много таких моментов! И, наконец, когда я вижу Питер. Я об одном жалею, что не родилась в этом городе.
Когда мы приехали к месту назначения и вошли в квартиру Макса, я малость офигела. Люди, это не квартира, это реально музей. Как сказала Люба: "Музей дизайнерских новинок". Пока я шаркала по мраморному полу холла, испуганно озираясь по сторонам, увидела, что вся наша гоп-компания столпилась в туалете. Чего там было такого интересного, я еще не знала. Поэтому присоединилась к группе туристов из глубинки. Все зависли над унитазами и биде, даже Ольга Львовна и Людмила Николаевна, хотя они не выражали такого восторга, как Люба. Мы рассматривали очень долго, как там всё автоматически обеззараживается, не могли разобраться с сенсорным управлением – это было аттракционом "Очевидное-невероятное рядом!". А когда колобок вошел и увидел эту картину, я поняла, что выгляжу, как "Колхоз "Заря социализма". От интереса, прикусив кончик языка, я взирала в недра унитаза.
– Так, а ну быстро все в душ! – скомандовал он. – Сегодня идем встречать Новый год в "Океан".
Я даже расстроилась от такого заявления. Понятия не имею. Что такое "Океан". Но так хотелось обследовать музей, являющийся жильем колобка. А как клево было бы встретить тут Новый год! Потом всем друзьям бы рассказала.
Мы гурьбой выкатились из туалета, Люба прошептала:
– Не переживай, в наших спальнях тоже есть туалеты, там все рассмотрим детальнее.
– А что такое "Океан"? – также шепотом поинтересовалась я, оглядываясь на загадочный унитаз.
– Ты там голову собралась мыть что ли? – спросил кто-то у самого моего уха.
– Ой! – подпрыгнула я.
Рядом стоял колобок, сдвинув в кучу рыжие брови.
– "Океан", – начал пояснять он мне, как дурочке, – это панорамный ресторан...
Я удивленно подняла брови, пытаясь осмыслить слово "панорамный". Колобок покачал головой, явно считая меня конкретно отсталой:
– Ну, находится он в центре Невы, с видом на стрелку Васильевского острова и Эрмитаж.
– А-а-а-а, – протянула я.
– Ой, классно как! – взвизгнула Люба, – а что там за программа будет?
– Не знаю точно, ну, Корнелюка с Булановой обещали и еще местные какие-то ансамбли, – мрачно пробубнил Максим.
И тут до меня дошло – это ж сколько деньжищ надо, чтобы в Питере в ресторан сходить, причем на Новогодний банкет. Если в нашем захолустье, как минимум, четыре тысячи без алкоголя...
Не зная, чтоб такое придумать, я совсем растерялась и расстроилась, поэтому поднимаясь на второй этаж со всеми, в сопровождении колобка в качестве нашего гида, я выпалила:
– А я не могу пойти!
Все удивленно повернули головы в мою сторону.
– Что так? – удивился Максим.
– Я...я это...
– Дорогая, я дам тебе денег, – ни фига не дипломатично встряла Ольга Львовна, – все равно потом с иностранцев их вернем.
– Каких денег? Каких иностранцев? – удивился Максим, – я вас пригласил, я и плачу. Тем более что уже заплатил.
– Тем более! – явно обрадовалась Ольга Львовна. Людмила Николаевна, молча, улыбалась. Я уставилась на Максима. Блин, неужели такое бывает? И неужели это происходит со мной??? Тогда возникла следующая проблема – платье. Нет, оно у меня было, но явно производства рук китайского подпольного мастера. Обычное, черное, обшитое пайетками, отчего блестело до ряби в глазах. На туфли не жаловалась, потому что они были новыми, дорогими и одевала я их всего раз в жизни.
Я сидела на роскошной кровати в своей гостевой спальне, озираясь по сторонам. Не люблю я такие квартиры. Они будто нежилые, реально музеи. Эти высоченные потолки с лепниной, никакого уюта, одна холодность. Повздыхав над изделием китайских мастеров, я пошла в душ.
Как в лучших домах Парижа, в душевой имелся халат. Я укуталась в его махровые недра и развалилась звездой на кровати. В дверь постучали. Не меняя позы и будучи уверенной, что это кто-то из нашей гильдии "охотниц за кошельком иностранцев", я крикнула:
– Да заходите уже!
Разглядывая лепнину на потолке и широко разведя ноги, будучи уверенной, что халат все укрывает, я зевнула:
– Тебе нужен парикмахер? – раздался низкий мужской голос, чуть ли не эхом, пронесшийся по спальне-музею.
Я подорвалась с кровати, словно на мине. Аж голова закружилась? Машинально схватившись за лоб, застонала.
– Какой еще парикмахер?
– Ну, девочки попросили посоветовать парикмахерскую, чтобы прически сделать на вечер, – терпеливо пояснил он, – я вызову на дом. Если тебе нужен, то сразу нескольких вызову...
Я смотрела на него, как баран на ворота. Конечно, мне нужен был парикмахер, но опять же вопрос оплаты очень и очень меня мучил.
– Понятно, – выдал он. – Нужен.
– Эй, Коло... Максим, подожди! – вскрикнула я, – я еще не сказала, мне надо посоветоваться с Любой или...
– Они сказали, что тебе нужен парикмахер!
– А зачем ты тогда пришел сюда? – удивилась я.
– Хотел посмотреть, готовишься ли ты к празднику, или висишь над биде, изучая все детали его работы, – и на его лице вылезла противная ухмылочка.
Я аж задохнулась от возмущения. Прежде чем я успела что-то сказать, он вышел, тихо прикрыв дверь. Я показал двери язык и сердито кинул в нее подушку в шелковой наволочке. А потом... пошла смотреть на функционирование биде...
Про парикмахера я решила – если что, займу денег у возрастных тетушек. А по возвращении домой – верну.
Но, конечно, занимать не пришлось. Максим и тут был как принц на белом коне. Я сидела перед зеркалом, чувствуя, как девушка, что-то творит с моими волосами и думала: почему он развелся-то? Что в нем не так? Ну, не красив, как Ален Делон. Так кто на это смотрит сейчас? Тем более, если он обеспеченный мужик. Он ведь не урод. Солнечный такой...
Я стала напевать себе под нос: "Антошка, Антошка. Пойдем копать картоо-о-ошку...". Девушка, продолжая мутузить мои волосы, улыбнулась.
Наконец, настал час икс. Лично я, чувствовала себя, золушкой, хоть у меня и не было платья. Но, на мой взгляд, самой красивой была Людмила Николаевна. Я даже завистливо попыхтела, нарезая круги вокруг нее. Блин, как можно так хорошо выглядеть? Платье у нее было, конечно, шикарное. А она сама... Шоб я так жил... в ее-то годы.
Я спускалась по лестнице вниз, где уже стояли Максим в черном костюме и Ольга Львовна, не менее изящная, чем Людмила Николаевна. Я уж начала представлять, что сейчас все повернут голову в мою сторону и начнут восхищаться, прямо как на ярмарке невест в Лондоне!!! Ни фига подобного. Никто даже головы не повернул.
И тут возникла еще одна проблема. Все были в шубках, которые накинули на свои вечерние платья. А вот мой фиолетовый пуховик с того же рынка, что и платье, как-то выглядел... не очень впечатляюще. Но выбора не было. Повезли нас туда на двух машинах, потому что Максим отказался ехать за рулем. В первую сели Ольга Львовна и Людмила Николаевна. Мы с Любой примостились во второй. Несмотря на нюансы типа пуховика, чувствовала я себя удовлетворенной. Макияж, по крайней мере, не подвел, как я считала. Да и укладку мне сделали классную. Максим быстрым шагом, в черном строгом пальто, шел к нашей машине, он сел рядом с водителем и кратко сказал:
– Поехали.
Мы тронулись с места.
– А там только мы будем? – спросила Люба, – Ну, за нашим столиком?
– Нет, еще будут Игорь и Андрей – мои партнеры, – кратко сказал он.
– Так это что, деловой ужин? – удивилась она. Максим обернулся и посмотрел на меня.
– В какой-то мере... – ответил он.
– Как грустно. А тебе не грустно, что даже на Новый год у тебя деловой ужин? – спросила я снова.
– Нет... потому что они еще и мои друзья, – нахмурив брови сказал он.
– М-м-м-м... – протянула я.
Как только мы вошли в ресторан, я быстро стащила себя пуховичок. Максим помог раздеться тетенькам и Любе. Я сунула свой куртофан в общую массу шуб. Ресторан, конечно, был шикарный. Огромные окна, как я бы их назвала, открывали шикарный вид на город. Наш столик был как раз у окна. В зале играла живая музыка, многие столики уже были заняты. На столе уже стояли холодные закуски, выглядело все так, что я громко сглотнула слюну. Неожиданно вспомнился фильм "Красотка", где она ела устрицу, что ли... которая улетела в соседа, а она прокомментировала, что это "скользкая козявка". Панически рассмотрев офигенное количество вилок, я решила, что буду есть одной и мне плевать, что подумают. Оглядевшись, я увидела, что многие так и делают, ничуть не смущаясь. Вот и хорошо. Все расселись за столиком и стали обсуждать закуски. В процессе выяснилось, что на столе присутствуют лосось "Гравлакс" на шведский манер, красная икра на картофельном рости, рулет из кролика с голубым сыром и орехами, рулет куриный со шпинатом и курагой, рулет из говядины с овощами в корейском маринаде. Это все Люба вычитала из меню. А я продолжала глотать слюну. Этому процессу положил конец Максим, объявив, что пора провожать старый год.
– Кто что будет пить? – спросил он, оглядывая нас.
– Давай начнем с шампанского! – объявила Людмила Николаевна.
– Отличная мысль! – поддержали все.
Когда разлили напиток аристократов, которым я себя сейчас и ощущала, Максим посмотрел на Людмилу Николаевну и сказал:
– Я рад, что вы приехали, очень рад. И пусть все самое плохое остается в этом году... а в новом...
– Все будет по-новому, – добавила Ольга Львовна.
Мы чокнулись и выпили. Глотнув шампанского, я не удержалась от выражения эмоций по той причине, что оно было очень вкусным:
– М-м-м-м-м, – промычала я – и приложилась к фужеру снова.
Максим улыбнулся, глядя на меня.
В это время к нашему столику шла... я бы назвала это великолепная пятерка. Двое мужчин очень и очень привлекательных, чисто мужской красотой, хотя и совершенно разные. Один был блондином, второй брюнетом. С ними были спутницы. Только спутниц было трое. До меня почти сразу дошло, что третья для Макса. Стало интересно, какая именно. Все три были шикарными, длинноногими блондинками. Тут не поспоришь и гадостей не скажешь. Я чувствовала себя дояркой из Хацапетовки.
– Добрый вечер, всех с наступающим!!!– улыбаясь, как мужик с обложки журнала, сказал подошедший брюнет. – Какие шикарные дамы будут встречать с нами новый год!
Максим встал и пожал руку брюнету, а затем и блондину, который тоже поприветствовал нас. Мужчины отодвинули стулья блондинистым дамам, которые тоже после "доброго вечера", стали усаживаться. Максим кивнул в сторону брюнета:
– Давайте познакомлю вас, это Андрей. Мой друг.
Затем перевел взгляд на блондина:
– Это Игорь, самый ответственный человек на свете! По крайней мере, из моих знакомых! Также мой друг.
Тут заговорил брюнет с обложки по имени Андрей:
– Прошу любить и жаловать – Вероника, Юлия и Екатерина.
Девушки по мере называния своего имени, улыбались и кивали. Лично я ни фига не запомнила кто есть кто. В итоге, чтоб как-то их отличить, я стала про себя называть их красное, белое и золотистое платья. Затем Андрей сказал:
– И что же это за прекрасные дамы? – и осмотрел нас как на колхозном рынке в выходной день.
– Это моя тетя, самая лучшая женщина в мире, нисколько не преувеличиваю! – сыпал комплиментами Максим, – Ольга Борисовна, ее подруга! Любовь – моя сестра. Мама очаровательного малыша по имени Андрей, твой тезка, кстати!
Брюнет улыбнулся. И остановил свой взгляд на мне.
– А это Василиса – подруга Любы, лучшая, пережили вместе студенческие времена... А это почти как войну вместе прошли, сам знаешь! – рассмеялся Максим.
Я с удивлением посмотрела на него. Когда он смеялся, был похож на ребенка, такой светлый и солнечный колобок.
И пошла пьянка полным ходом! Через два бокала я вообще расслабилась и стало мне плевать на китайца, создавшего мое платье. Хохотала я в полный голос, вызывая возмущение блондинок. Но спокойно нельзя было реагировать на рассказы Андрея.
– А помнишь, Макс, как я декана застукал на толч... в туалете???
Колобок захохотал, а Андрей начал рассказывать, глядя на нас:
– Я Максу рассказываю эту историю, говорю, вот блин, декану руку подал! Он отвечает, мол, что такого? Ну, пожал и пожал! А дело было так: я зашёл в туалет, открыл дверь в кабинку (шпингалет, видать, не работал), а там декан в позе орла. Он, находясь в таком положении, руку протянул, чтобы дверь закрыть, а я растерялся и пожал её, потом аккуратно дверь прикрыл. (История взята с сайта ).
Мы начали хохотать, особенно я с шампанским внутри, и тут Людмила Николаевна, которая до сих преподает и является любимым преподом студентов своей кафедры, начала повествование:
– Меня как-то знакомые попросили позаниматься с их дочкой. Хорошая девочка, только пинать нужно, не хотела учиться. Я ее и спрашиваю, мол, ну что, парни-то симпатичные в группе есть?
А она отвечает: "Не сыпьте соль на рану, на восемнадцать девчонок, всего пять парней. НО! Один задрот, другой рэпер, третий тормоз, четвёртый вообще гей..." "А пятый как же?" -спросила я. На что она ответила: " Я забила на пятого – на него и так 17 человек охотится, аки на мамонта..." (История взята с сайта ).
Мы снова рассмеялись. В это время на сцену вышел толстый дядька и запел чего-то мелодично-красивое явно связанное с латиноамериканцами. Андрей посмотрел на меня:
– Потанцуем?
Я встала, пораженная тем фактом, что меня предпочли, вместо Жанны в красном. Или как ее там. У Любы зазвонил мобильный.
– Муж, – с улыбкой пояснила она, – в шестой раз за день!
И покинула зал в поисках укромного уголка, чтоб поговорить с любимым. Мы с Андреем стали топтаться на месте, изображая то, что в наше время называется "медленный танец". Я танцевала и думала о том, что вот буду замуж выходить, обязательно вальс научусь танцевать.
– Василиса, можно к вам обращаться на ты? – спросил он у самого уха.
– Да, пожалуйста! – легко согласилась я. Эх. Что не говорите, а мужское внимание творит чудеса. Чувствуешь себя такой... красивой, уверенной в себе.
– Ну, как тебе Питер?
– Учитывая, что я первую половину дня провела в поезде, а вторую в музее, то про Питер ничего сказать не могу! Но так как я здесь бывала ранее, отвечу, что город просто... шикарный! Люблю его!
– Вы что же это, – нахмурился он, – с поезда и в музей???
– А... да, нет же! – нетерпеливо махнула я головой, – это мы так дом Колоб... Максима назвали! Ты там был? Это же не дом!!!
– ?!
– Это музей!!!
Он расхохотался.
– Да ладно, просто красивый дом.
– Да уж, одна лепнина на потолке заставляет думать, что я сплю в Эрмитаже.
Он снова рассмеялся.
– Максим – самый лучший друг, что может быть, поверьте мне. Мы вместе начинали наш бизнес, и вместе идем по жизни...
– А ты кто? Пчела или Космос?
– Чего???
– Ну, глядя на вас, я вспоминаю "Бригаду"... фильм такой есть... про вас почти...
Он снова рассмеялся.
– Ты забавная!!!
– Это комплимент, – игриво спросила я.
– Конечно! – он кивнул.
– А то у меня слово "забавная" ассоциируется с обезьянкой в зоопарке.
В этот момент толстый дядька закончил петь.
– Спасибо за танец, – важно сказал Андрей и повел меня к столику.
Там пьянка шла полным ходом. Блондинка в красном, по-моему, Вероника, смотрела на Андрея с упреком. Он, казалось, не замечал ее взгляда. А мамзель в золотом была предназначена для Колобка. Я посмотрела на его рыжую шевелюру и на ее золотое платье. Меня ужасно рассмешила эта цветовая гамма. Вот это парочка! И привели ее для него, как золотую статуэтку!!! Я хихикнула, глядя на Максима. А тот неожиданно повернулся в мою сторону, посмотрев абсолютно трезвыми, голубыми, серьезными глазами.
– Ну, давайте, выпьем!!! – Игорь стал разливать по бокалам напитки. В это время в зале объявился ведущий, который начал, собственно, вести программу. Я порадовалась, что мы сидим далековато от сцены, все слышно, видно, но при этом можно спокойно разговаривать. Мы подняли бокалы, рюмки, фужеры и под визг Любы и мой чокнулись. Ведущий прокомментировал:
– Ох, а дальний столик уже начал активно провожать уходящий год...
Дальше я не слушала. А Люба приподняла фужер и подмигнув ведущему!
– Эй, – позвала ее я, – муж, значит где-то в поезде едет, а она тут подмигивает!!!
– Ты ему только не скажи, а то и так весь на изжоге, – прошептала Люба.
На столах еще стала появляться еда. Например, пока я танцевала, принесли нечто, что называлось стейк лосося, запеченный с моццареллой и томатами в соусе из каперсов. Это Ольга Львовна ввела меня в курс дела. Она уже сидела хорошо вдатенькая, а до Нового года был еще час. Ведущий объявил какой-то местный ансамбль пляски, который вышел под зажигательные звуки рок-н-ролла. Я тут же стала подпрыгивать на стуле в диком желании выйти на танцпол, чтоб подрыгаться под эту мелодию. Мой взгляд снова уперся в Колобка, он наворачивал нечто, что когда было лососем, а стало стейком из него же. А мамзель в золотом, склонившись, что-то шептала ему на ухо.
Я помнила его совсем другим. Он подняла взгляд от тарелки и уставился на меня.
– Что смотришь? – вдруг грубовато спросил он. Дама в золотом положила ему ухоженную ручку на плечо.
– Вспоминаю, каким ты был, когда я видела тебя последний раз...
– И каким? – спросил он, снимая руку дамы в золотом с плеча.
