Текст книги "Шторм (ЛП)"
Автор книги: Инка Лорин Минден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Если бы я не разговаривал с Самантой, наверное, сошёл бы с ума. Она единственная, с кем я делюсь мыслями.
Во время обеденного перерыва мы сидим в нашем маленьком кабинете и пьём кофе. Очень редкий товар в Резуре, по крайней мере, так было до падения режима, когда я держался на отваре солода, который можно было купить в городе. Однако у Саманты был тайный запас кофе – Джекс нашёл его в шаттле, на котором они сбежали с плантаций сахарного тростника. Напиток спасал её, когда выдавались особенно трудные ночи, как и меня, когда я боролся за жизнь Шторма.
Саманта делает большой глоток и от удовольствия закрывает глаза:
– Нет ничего лучше приличной дозы кофеина.
После падения стен и начала торговли между Уайт-Сити и Резуром в Аутленд проникла роскошь. Теперь достать кофе легче.
– Если бы не угрызения совести, – добавляет она.
Саманта рассказала мне, как эксплуатировали на плантациях рабов и как к ним там относились. Теперь туда будут нанимать добровольцев за достойную плату.
– Угрызения совести не особенно мучили людей и перед взрывом бомбы, хотя уже тогда на полях царили катастрофические условия. – Я прочитал об этом в одной книге.
Саманта крутит чашку в руках и бормочет:
– Почему история постоянно должна повторяться? – Затем она смотрит на меня с улыбкой: – Что делает Шторм? Он принял предложенную мэром работу?
Я мотаю головой.
– А чем тогда он занимается?
– Я знаю лишь, что по утрам он исчезает и зачастую возвращается только поздно вечером, – рассказываю я ей. – Я понятия не имею, где он торчит целый день. Но на деньги, которые я ему дал, он купил себе ножи. Я беспокоюсь.
Саманта ставит свою чашку на стопку документов.
– Дай ему ещё немного времени. Сначала он должен всё осмыслить. Тяжёлая операция, свержение режима… – Сэм откидывается на спинку стула и складывает руки на груди. – Энн видела его. Мы разговорились несколько минут назад, когда я отдавала ей мазь для вывихнутой ноги.
Энн – весёлая и всеми любимая жительница Резура, которая, помимо всего прочего, распределяет свободные дома, поэтому я её знаю.
– Где она его видела?
По взгляду Сэм я понимаю, что новости меня не обрадуют.
– Шторм часто бродит среди руин и охотится на гремучих змей. Одним метким броском он отрубает им головы. А потом продаёт кожу и мясо. Он уже успел заработать себе прозвище Змеелов.
– Я слышу об этом впервые, – говорю я тихо, уставившись в свою пустую кружку. – Он не рассказывает мне, чем занимается.
Сэм ободряюще улыбается мне.
– Я не недовольна тем, что он взялся на себя борьбу со змеиным бедствием. Каждый год укусы уносят множество жизней. Но он связался не с теми людьми. На окраинах города полно отребья.
– Его видели на окраинах города?
Мне известно, что этой зоны лучше избегать. Там слишком много диких животных и… посторонних.
Саманта наклоняется вперёд и сжимает мою руку:
– То, что я тебе сейчас скажу, останется между нами, да?
Я сглатываю. Что ещё?
– Конечно.
– Когда ушла Энн, ко мне ненадолго заходил Джекс. Мэр сказал ему, что если Шторм наконец не придёт в себя, то окажется в тюрьме. Совет города тоже заметил, что Шторм запасся ножами и не хочет вливаться в общество. Работа в библиотеке была бы для него идеальной для начала. Среди людей пошла молва, что по Резуру расхаживает психически неуравновешенный Воин, который поддерживает связь с наркоманами и головорезами. Форстер опасается, Шторм может пуститься во все тяжкие.
Тяжело дыша, я закрываю глаза, в желудке горит горячий кофе.
– Я уже не знаю, что мне делать, Сэм. Я не могу до него достучаться.
– Мы все переживаем за него, но я вижу, как тебя это разъедает. Может, ему стоит пройти курс терапии?
– Мне надо запереть его и насильно накачать психотропным. Я предлагал ему таблетки, но он отказывается от медикаментов из Уайт-Сити. – Я мотаю головой и вскакиваю на ноги. Без этих лекарств, чёрт возьми, он был бы уже мёртв! – Я никогда не сделаю этого с ним.
Саманта встаёт рядом со мной:
– Я знаю, и не говорю о таких решительных мерах. Зайди в магазинчик Тима. Доктор Никсон говорит, у него есть растительные антидепрессанты. Может, их Шторм станет принимать?
– Прости, я не хотел набрасываться на тебя.
Я обнимаю Саманту и зарываюсь носом ей в волосы. Её запах и её близость напоминают мне о том, что между нами было. Между нами всегда будет особая связь, и я очень этому рад. Но моё сердце принадлежит Шторму. Всё ещё. Только вот как долго это продлится?
– Я зайду к Тиму, – решительно говорю я. – И я беру на себя полную ответственность за Шторма. – Не хочется думать о том, что произойдёт, если его состояние не изменится, но благодаря Сэм, мне снова есть за что цепляться.
* * *
Я задумчиво кручу между пальцами коричневый флакончик. Я купил эти таблетки у Тима. Они содержат зверобой в высокой дозировке. Тим сказал, что ещё древние римляне использовали его как лекарство. Думаю, мне нужно больше заниматься фитотерапией. Похоже, это очень интересная область медицины.
Весь вечер я сижу в комнате и жду Шторма. Он приходит один раз в день, чтобы переодеться или взять что-нибудь из своих вещей. Куда он их относит? Неужели, он живёт с кем-то другим?
Прошлой ночью домой он не пришёл. Может быть, чтобы мне не мешало то, как беспокойно он спит? Как он стонет и от чего-то отбивается? Однажды он даже случайно слегка ударил меня в подбородок, проснулся от этого и скрылся в ночи.
Солнце уже зашло. Я не включил свет, и теперь сижу в полумраке и смотрю в окно. Я не наслаждаюсь роскошным видом на руины, потому что почти постоянно думаю о Шторме. Надеюсь, он позволит ему помочь.
Когда дверь наконец открывается, я не оборачиваюсь. Шторм крадучись заходит в комнату и, по крайней мере, буркает мне: «Привет». Затем он начинает складывать в рюкзак свою одежду. Всё выглядит так, будто он собирается исчезнуть надолго. А может, он уходит насовсем?
Мне тяжело дышать, сердце сдавливает от горя. Это не может быть концом.
Всё время, пока упаковывает вещи, Шторм стоит ко мне спиной. Потом он надевает свежую футболку, а грязную, как обычно, швыряет в угол.
Я начинаю всё больше злиться! И чувствовать себя использованным.
– Я достаточно хорош, только чтобы стирать твои вещи? Почему ты вообще всё ещё сюда приходишь?
Шторм поворачивается и смотрит на меня. Он открывает рот, словно что-то хочет сказать, и выглядит таким же расстроенным, как я. А затем на его лице вновь отражается безразличие. Он собирается выйти из комнаты, но я вскакиваю на ноги и заслоняю собой дверь.
– Шторм, я думаю, ты страдаешь от депрессии, – говорю я спокойно. – Вот почему у тебя плохое настроение.
Он не отрицает это, а просто бормочет:
– Дай пройти.
Я прямо смотрю ему в глаза, но, к сожалению, в темноте не вижу их красивый цвет. Тем не менее, мне видно достаточно, чтобы понять, что он мне в глаза смотреть не может.
Я сую ему под нос флакон:
– Я принёс тебе новое лекарство. Оно сделано в Резуре, и может тебе помочь. Это растительный препарат, из зверобоя. Возьми его, пожалуйста.
На его щеке дёргается мышца, брови сдвигаются.
– То, что не может вернуть мне былую силу, меня не интересует.
Мне хочется закричать: «Я просто хочу тебе помочь, чёрт возьми! Ты этого не понимаешь?» Но я сохраняю спокойствие:
– Когда ты преодолеешь депрессию, может вернуться и сила.
Шторм нерешительно берёт флакон и кладёт его себе в рюкзак.
Я с облегчением выдыхаю. Первый шаг сделан. Но будет ли Шторм принимать таблетки?
– Тебя видели не с теми людьми. Думаю, тебе лучше оставаться здесь.
Фыркнув, Шторм отталкивает меня и исчезает за дверью.
Я всё делаю неправильно. Возможно, мне придётся смириться с тем, что я потеряю Шторма навсегда. Но я всё ещё не хочу сдаваться, мои чувства к этому парню слишком сильны.
Глава 6. Спустя три дня
Мне надо наконец узнать, где Шторм проводит ночи. Я почти не вижу его, и ночевать домой он больше не приходит. Мне не хватает его, я очень о нём беспокоюсь. Вот почему я решил его выследить. Я просто хочу убедиться, что с ним всё в порядке, и он не делает глупостей. Поскольку он до сих пор носит на шее чип-передатчик, – всем Воинам их вживляют под кожу после рождения, – я позаимствовал у Джекса хэндиком. Этот крошечный компьютер, который носят на запястье словно часы, был изменён, и теперь работает как радиомаяк. Мне нужно просто следить за сигналом чипа. Над экраном закреплена светящаяся стрелка от компаса, которая указывает мне путь.
Я еду на велосипеде по мрачным переулкам и между руинами небоскрёбов. Дороги расчищены, но район становится всё более неуютным, и на таком удалении от пирамиды освещения на улицах нет. Динамо на колесе генерирует достаточно энергии лишь для слабого света фонарика на руле.
Здесь живут только отшельники. Люди, которые держатся особняком, бандиты и спекулянты. Те, кто не хочет присоединяться к обществу в Резуре. Они оставляют покой города и приближаются к нему только чтобы пополнить запасы воды, в остальном же живут своей жизнью, по своим правилам. Отбросы Аутленда. Чего ищет среди них Шторм?
Сигнал становится сильнее, стрелка компаса мигает. Я вот-вот окажусь рядом с ним. Я проезжаю мимо помятых металлических бочек, в которых горит огонь. Перед ними сидят подростки: выпивают, принимают наркотики и смотрят на меня так, будто я один из стражей города.
Я не смотрю на их, чтобы не провоцировать. Мой пульс зашкаливает, рубашка прилипает к мокрой спине. Между домов ещё остаётся дневная жара, а из пустыни дует холодный ветер.
Я уже почти на старой окраине города. Здесь бродят дикие животные, которые после взрыва бомбы сбежали из зоопарка и размножились. Львы, пумы… Я сглатываю. Как бы я хотел сейчас иметь при себе пистолет, но оружие разрешено носить только людям из отряда Джекса и стражам города. Мне же приходится довольствоваться кухонным ножом, который я заткнул за ремень на штанах.
Я запрещаю себе бояться, мне надо увидеть Шторма. Одним глазком, и я сразу же поверну домой. Переживания за него толкают меня вперёд.
Я слышу смех и торможу, затем приставляю велосипед к стене неосвещённого здания. Я осторожно выглядываю из-за угла и слышу тихую музыку со слишком пронзительными тонами. Мне такая не нравится. Она раздаётся из одноэтажного дома, который хорошо сохранился. Хотя краска отслоилась и из-под неё видны старые кирпичи, но все окна целы. На криво висящей табличке над дверью написано «Паб Мануэля». За окнами горит свет, но они оклеены газетными листами, и я не могу заглянуть внутрь.
Но мне и не нужно – Шторм здесь! Он стоит немного в стороне, около бочки, в которой тоже горит огонь. Рядом с ним мужчина того же возраста. У него такие же светлые волосы, как у меня, и выглядит он неплохо, хотя немного неопрятно. На нём, как и на Шторме, рваные джинсы, низко сидящие на бёдрах, и футболка без рукавов. Единственная разница: на ремне у Шторма висят поразительно большие ножны. Я не видел у него таких – только маленькие. Вероятно, этим клинком он и убивает гремучих змей.
Все смеются, и мне становится больно. Со мной Шторм не смеётся. Но я должен быть рад, что с ним всё в порядке. Сейчас по нему не скажешь, что он страдает от депрессии, правда депрессивным людям свойственно делать вид, что всё в порядке перед посторонними. А может быть, его унылое состояние связано только со мной – и эта мысль приносит ещё один болезненный укол.
– Эй, Змеелов, хочешь перепихнуться? – спрашивает блондин и протягивает Шторму какую-то зелёную бутылку. Очевидно, в ней что-то алкогольное, потому что язык у парня заплетается.
Усмехнувшись, Шторм качает головой и делает глоток. Затем он возвращает бутылку.
– Не сегодня, Люк. Тем более, в тебя всё равно ничего уже не сможет войти – ты переполнен до краёв.
Не сегодня?!
Задыхаясь, я отстраняюсь и прижимаюсь спиной к стене дома. Значит, у них был… Кислота из желудка поднимается по пищеводу, и я закрываю глаза.
– Пожалуйста, не надо, – шепчу я. Не поступай так со мной.
Получается, пока я за него волнуюсь, он развлекается с другими парнями? Этого не может быть! Внезапно мне становится так плохо, что меня едва не начинает рвать. Мои глаза горят, в коленях дрожь. Я не хочу ревновать, но я так сильно его люблю! Вот только он, похоже, больше мной не интересуется. Надо это принять.
– Чёрт!
От разочарования я бьюсь головой о стену, и наслаждаюсь болью.
«Ещё разок посмотрю на Шторма, и сразу уеду».
Я снова выглядываю из-за дома, и тут Шторм поднимает голову и смотрит точно в мою сторону.
Я резко прячусь. Узнал ли он меня в темноте? Мой пульс учащается. Конечно узнал. Я слышу, как он кричит:
– Мне надо идти, Люк. Увидимся!
Не проходит и двух секунд, как его мускулистое тело прижимает меня к стене, и я чувствую давление ножа у себя за поясом.
– Шпионишь за мной? – рычит Шторм.
Я каждой клеточкой тела чувствую эту непривычную близость к нему. Мне очень хочется обнять его и поцелуями стереть с его лица гнев.
– Я просто присматриваю за тобой, чтобы Форстер не отправил тебя в тюрьму. Будь внимательнее, с какими людьми связываешься!
Шторм презрительно фыркает, но не отклоняется:
– Давай, это будет моя забота.
Его пренебрежительное отношение ещё больше выводит меня из себя!
– Ты ходишь по подозрительным кабакам, напиваешься и путаешься с этим парнем. Я тебя не узнаю.
– Я и сам себя не узнаю, – говорит Шторм тихо.
Мне кажется, или в его глазах что-то блестит? Здесь слишком темно – я не уверен.
Внезапно он бросается прочь и исчезает в ночи.
– Шторм!
Проклятье, да что с ним не так? Мне надо наконец узнать!
Я снова включаю хэндиком и иду за сигналом.
* * *
Пятнадцать минут спустя я пыхчу вверх по нескончаемым ступеням бывшей гостиницы. На лестничной клетке полная темнота, только хэндиком даёт слабый зелёный свет. Шторм где-то наверху, и, к моему несчастью, вероятно, на последнем этаже. А здесь их, кажется, двенадцать.
Повсюду валяются обломки и мусор, мне приходится быть осторожным, чтобы не упасть. Гостиница разрушена лишь наполовину – у неё нет фасада, словно для того, чтобы можно было заглянуть, как в гигантский кукольный дом, снаружи.
Наконец, я поднимаюсь на самый верх и попадаю в тёмный коридор. Чтобы отдышаться, мне приходится прислониться спиной к стене. У меня колет в боку и горят бёдра. К тому же, я кашляю так сильно, что Шторм, благодаря своим супер-чувствам, заранее будет знать о моём появлении, где бы он ни был.
Хэндиком указывает, что я на месте. Я осторожно открываю приоткрытую дверь и вхожу в комнату. Внешней стены нет, и мне открывается вид на пустыню и захватывающее дух звёздное небо. Лунный свет освещает мебель, в стакане на столе мерцает свеча, рядом стоит тот самый флакончик с таблетками. Комнату более-менее прибрали от пыли и мусора и обставили мебелью бывшей гостиницы. В углу стоят канистра с водой и рюкзак.
Очевидно, Шторм обустроил тут себе жильё – здесь он ночевал, когда не приходил домой.
Тут нет кровати, только широкий матрас, который лежит всего в метре от обрушенной стены. За ним, прямо на самом краю, спиной ко мне стоит Шторм. Он снял футболку и обувь, оставил только джинсы.
Я не издаю ни звука, мой взгляд мечется между ним и матрасом. Это здесь он развлекался с тем парнем по имени Люк? Одной только мысли о том, как они обнажённые валялись на нём, достаточно, чтобы к горлу вновь подступила тошнота.
В голове матраса тоже стоит стакан со свечой, её пламя дрожит. Рядом со стаканом лежит открытая книга. Свистящий вокруг здания ветер перелистывает её страницы взад и вперёд.
– Оставь меня в покое, – вдруг говорит Шторм, не оборачиваясь.
Он стоит так близко к краю, что, боюсь, в любую секунду может сорваться. Тёплый пустынный ветер треплет его волосы и штаны.
– Пожалуйста, отойди от края.
От страха я словно костенею – одно необдуманное движение, и Шторм может упасть.
– Я стою здесь каждый вечер, – отвечает он.
Я осторожно делаю два шага к нему:
– Это место выглядит ненадёжным. Оно может обрушиться.
– Я знаю, – невозмутимо говорит Шторм, по-прежнему стоя ко мне спиной.
Господи, да он же этого ждёт!
– Чёрт возьми, Шторм, я не для того тебя латал, чтобы ты тут же выбросил свою жизнь на помойку!
Он фыркает и опускает голову.
Как можно осторожнее я делаю ещё два шага.
– Я не позволю тебе загубить свою жизнь, когда я сделал всё возможное, чтобы её спасти. Это едва не стоило жизни Айсу! – Если ему наплевать на меня, может быть, он подумает о других.
– Мне жаль, что так получилось с Айсом. – Шторм приседает, и я едва не прыгаю в воздух, но он всего лишь берёт кусок бетона и швыряет его в пустыню. – Тебе не стоило прилагать столько усилий. Это было зря.
Да чтоб тебя!
Я медленно подкрадываюсь ближе.
– Пожалуйста, скажи мне наконец, что с тобой происходит. Поговори со мной!
Депрессия это или нет, мои чувства рвутся наружу. Мой голос становится громче, выплёскивается всё накопленное разочарование.
– Ты вообще имеешь понятие, как я себя чувствую? Ты хоть раз спросил, как я? Ты невероятно эгоистичен!
– Уж лучше ты узнаешь моё истинное лицо сейчас, чем когда будет поздно.
– Да отойди ты оттуда наконец!
Я делаю большой шаг к нему, чтобы отдёрнуть его за плечо, но тут край дома под моими ногами осыпается.
Долю секунды мы смотрим друг на друга, затем у меня вырывается пронзительный крик, и я падаю.
– Марк! – С молниеносной скоростью Шторм хватает меня за руку и становится на колени; моя рука выворачивается вверх, и я чувствую сильное растяжение плечевого сустава.
Но Шторм держит меня.
Я болтаюсь в воздухе на высоте двенадцатого этажа и напуган до смерти.
– Не отпускай меня! – кричу я, как сумасшедший.
Моё растянутое плечо адски болит, я потею, пульс зашкаливает. Ветер раскачивает меня, рвёт на мне одежду и треплет волосы. Мой разум затуманивает паника, я едва могу что-то слышать и видеть.
Подобно шумовым помехам в мои уши проникает голос Шторма:
– Я не отпущу тебя, только перестань дёргаться!
«Ладно, Марк, возьми себя в руки, или ты умрёшь!»
Я сосредотачиваюсь на Шторме, смотрю только на него, стараюсь не думать о том, что внизу меня ждёт смерть.
Шторм хватается другой рукой за стальную балку и напрягает руку, которой держит меня. Ту, что была ранена. Его бицепс вздувается, челюсти сжаты, на лбу проступает пот. Всё это я вижу словно в замедленном темпе. Если он меня отпустит, я умру.
Зрачки Шторма становятся огромными, глаза кажутся почти чёрными; затем он сжимает веки и обнажает зубы. Наши пальцы становятся влажными, весь мой вес приходится на его оперированную сторону. На глазах Шторма выступают слёзы.
Я очень стараюсь не сучить ногами в воздухе, а свободной рукой пытаюсь ухватиться за край дома, но он каждый раз осыпается. Моё дыхание частое, но мне едва хватает воздуха, плечо горит огнём.
Шторм с криком дёргает меня вверх, обхватывает руками и падает вместе со мной спиной на матрас.
Я лежу на нём, наши сердца стучат друг о друга.
Шторм закрывает глаза и крепко прижимает меня к себе. Я слышу свист в его лёгких, и боюсь, что такое напряжение могло ему повредить. Он затратил слишком много сил из-за меня.
– Ты в порядке? – спрашиваю я.
– В порядке… – выдыхает он.
– Ты спас меня, – говорю я тихо, пытаясь отдышаться и ощущая, как жжение в плечевом суставе постепенно исчезает.
Моему запястью тоже досталось.
Шторм подмигивает:
– Значит я смог погасить, по крайней мере, часть долга.
– О чём ты говоришь?
– Чёрт возьми, Марк! Ты чуть не… – Шторм снова прикрывает глаза и отворачивается – в очередной раз отгораживаясь от меня.
У меня сводит желудок.
– Вот только не делай вид, будто тебе не всё равно. Ты уже давно толкнул меня в пропасть!
Шторм резко поворачивается ко мне, и его взгляд обезоруживает.
Из уголка его глаза стекает слеза, он судорожно втягивает воздух:
– Ты мог умереть!
Его внезапный страх за мою жизнь заставляет меня навострить уши.
Может быть, Шторм всё ещё что-то ко мне чувствует? Теперь, когда он наконец пришёл в себя, мне нельзя расслабляться.
Хотя моё сердце колотится, я дрожу и мешаю Шторму дышать, я продолжаю лежать на нём. Он там, где я хочу, чтобы он был, и нам надо поговорить!
– Я знаю, что ты никогда не сможешь простить мне предательство и что ты чувствуешь себя обманутым. Но разве мы не можем хотя бы снова друг с другом говорить? Меня убивает, что я тебя потерял.
– Ты не виноват, – сдавленно отвечает Шторм и проводит пальцами по моим волосам.
Его не беспокоит, что мои слёзы капают ему на лицо.
– Моё предательство намного хуже, – шепчет он. – Я верил в ложь и предал тебя лжецам. Поэтому я не могу жить вместе с тобой. Всякий раз, когда я тебя вижу, в памяти всплывает всё, где я облажался.
Я хватаю ртом воздух. Значит, он отталкивает меня, потому что чувствует себя виноватым?
По движению гортани я понимаю, что он сглотнул.
– Я избегал тебя, потому что не хотел говорить о своей ошибке.
– О твоей ошибке? – Не могу в это поверить.
Шторм прочищает горло и вытирает слезу с кончика моего носа.
– Я бы не выдержал, если бы ты стал меня этим попрекать.
– Шторм… – Ошеломлённый, я качаю головой и кладу ладони ему на щёки. – Я не виню тебя и никогда не собирался. Ты сделал лишь то, что должен был сделать. Режим обманул нас всех. Ты ни о чём понятия не имел, просто делал свою работу! – Моё сердце переполняется надеждой. – Значит, ты только поэтому меня избегал? Потому, что боялся этого разговора? Что я не смогу тебя простить?
Шторм медленно кивает.
– Я не знаю, как мне снова смотреть тебе в глаза.
– Быть может, нам стоит простить друг друга и начать всё заново? – «Пожалуйста, Шторм, дай себе пинка!» – Я скучаю по тебе. – Не только по сексу. По всему.
Шторм отворачивается и опускает руки:
– Я принесу тебе одни неприятности. И я никогда не захочу заниматься этой скучной библиотечной работой.
«О нет, ты не отступишь сейчас!»
Я хватаю его за подбородок и заставляю смотреть на меня.
– Ты не хочешь заниматься этой работой, потому что пришлось бы работать вместе со мной?
– И это тоже, но… – Его губы дрожат, но голос твёрдый. – Эта работа всегда напоминала бы мне, что я больше не Воин. Бесполезный, не имеющий ценности, без подходящего занятия. Порой мне трудно даже просто дышать. Я чувствую себя слишком слабым для всего.
Я скатываюсь с груди ему под бок и кладу голову на его согнутую в локте руку.
– Сила вернётся. Я обещаю. Дай своему телу время. И не такой уж ты слабый, ты только что поднял восемьдесят килограммов.
Нам бы лучше сменить тему, но у меня из головы не идёт тот парень из бара.
– Что у тебя с этим Люком?
Я нежно веду рукой по обнажённой груди Шторма и стараюсь не показывать ревности.
– Я просто поцеловал его один раз, потому что… – На этот раз Шторм поворачивает голову и смотрит на меня. – Потому, что хотел тебя забыть. Но это не сработало. Я ничего не чувствую к нему и он ничего для меня не значит.
Вдоль его носа снова катится слеза, и я снимаю её поцелуем. Я не ослышался? В этом человеке столько чувств ко мне.
Я опираюсь на локоть и наклоняюсь над ним.
– Ты всё для меня, Шторм. Всё. И я сделаю всё от меня зависящее, чтобы наши отношения снова стали как раньше.
Я нежно целую его в щёку, не хочу снова его напугать. Носом я вожу по его коже. Он так вкусно пахнет.
Шторм закрывает глаза, его дыхание становится тяжелее.
– Я тоже сделаю всё, чтобы между нами всё было как прежде, – тихо произносит он. – Но я не знаю, как жить с этим чувством вины. Из-за меня ты едва не погиб в пустыне и, несмотря на это, вернулся за лекарствами. Айс тоже мог умереть… – Шторм тяжело вздыхает.
Мне хочется поцеловать его, но вместо этого я говорю:
– Теперь ты знаешь, как я чувствовал себя в Уайт-Сити, когда у меня были тайны от тебя. Это было ужасно.
Шторм открывает глаза и зарывается пальцами мне в волосы. Уверенным тоном он просит:
– Вытащи меня из этого ада, Марк. Пожалуйста, вытащи меня, наконец, оттуда.
За шею он притягивает меня к себе, и наши губы встречаются. Жадно. Без промедления.
Господи, как же мне этого не хватало!
Мои вены наполняются гормонами счастья, и от счастья кружится голова. Мне необходимо касаться Шторма, гладить его грудь, снова и снова зарываться пальцами в волосы, пока мы целуемся.
Он начинает через голову стягивать с меня футболку, и мы торопливо раздеваемся. При этом с громким звуком на пол падает кухонный нож.
При виде этого жалкого оружия Шторм усмехается, и я улыбаюсь ему в ответ.
Я переворачиваюсь на спину, и он ложится на меня.
Я не нахожу подходящих слов, насколько восхитительно чувствовать его обнажённое тело на себе. Я лежу в чувственном пылу и наслаждаюсь поцелуями, которыми Шторм покрывает моё лицо.
Он скользит ниже и лижет мою шею, отчего по моему телу проходит восхитительный трепет. Я чувствую, что парю. Затем он поочерёдно сосёт мои соски, ведёт языком вниз, нежно кусает живот и, наконец, касается губами головки.
Боже, как хорошо! Вся кровь устремляется к низу живота, язык Шторма на моём самом чувствительном месте заставляет меня видеть звёзды.
– Шторм… – Я вцепляюсь пальцами ему в волосы и поднимаю ему навстречу бёдра. Я почти забыл, как мне с ним хорошо.
Он поднимает голову и нахально улыбается мне, в отблесках свечи его радужки светятся. Затем он снова наползает на меня и целует, а наши члены трутся друг о друга.
– Займись со мной сексом, – бормочу я ему в губы. – Я хочу почувствовать тебя в себе.
– Ты серьёзно?
Его глаза округляются, в них отражается неверие и удивление.
– Очень серьёзно.
Я хочу показать Шторму, что он много для меня значит и я ему доверяю. Кроме того, я действительно этого хочу. Хочу быть с ним единым целым.
Я дрожу, пульс ускоряется, когда я переворачиваюсь на живот и встаю на четвереньки. Шторм встаёт рядом со мной на колени и целует мою спину. Он удерживает меня за шею и покусывает её, пока гладит ягодицы. И постоянно просовывает руку мне между ног.
Тяжело дыша, я опускаю голову и наслаждаюсь прикосновениями. Шторм берёт в руку мои яички и кончиками пальцев поглаживает член.
Внезапно он встаёт позади меня и раздвигает мои ягодицы, суёт между ними язык и начинает увлечённо меня вылизывать.
Мой член дёргается, низ живота пронизывает жар. Дыхание становится тяжелее, ночной воздух холодит вспотевшую кожу. Шторм любит меня в руинах с видом на звёзды.
В голове вспыхивает обрывок воспоминания: огромный экран в моей спальне, который тоже часто показывал звёздное небо. Но настоящее в тысячу раз прекраснее.
– Ты готов? – приглушённо спрашивает Шторм.
Я киваю:
– Готов.
Он проникает членом между моих ягодиц, и я напрягаюсь. Сейчас это произойдёт.
Шторм гладит мои спину и живот, пока я не расслабляюсь. И только тогда он в меня входит.
Я стискиваю зубы в ожидании боли, но чувствую лишь давление.
Шторм занимается со мной сексом – мне это не снится?
Он так нежен и осторожен, что я понимаю, мои опасения прежде были напрасными. Шторм медленно проникает в меня глубже, и я слышу его стон. Всякий раз, когда я напрягаюсь, он останавливается и гладит меня, хотя ему совершенно точно хотелось бы протолкнуться дальше.
– Марк, – шепчет Шторм, тяжело дыша, – это умопомрачительно!
Он достигает определённой точки, и я едва не кончаю. Мой член дёргается, из головки вытекает тягучая капля. Шторм стимулирует ствол и одновременно массирует чувствительную головку.
– Кончаю, – хриплю я.
Больше не могу сдерживаться.
Мягко толкаясь в меня, Шторм дрочит мой член жёсткими движениями. Его член во мне, слабая растягивающая боль, давление на простату, его рука на моём члене… Так много возбуждающих раздражителей одновременно.
Очень приятная судорога устремляется вдоль позвоночника прямо к члену, и по пальцам Шторма уже течёт сперма. Глубоко в животе покалывает, головка пульсирует. Грубоватые кончики пальцев усиливают стимуляцию, и у меня возникает чувство, что сейчас я испытываю самый яркий оргазм в жизни.
– Марк…
Шторм целует мою спину, и, пока я дрожу от блаженства и наслаждаюсь отголосками оргазма, тоже кончает. Его толчки становятся глубже, из горла вырывается низкий стон.
Не знаю, как долго Шторм изливается, но он всё ещё крепко держит меня, его голова лежит на моей спине, пока мы пытаемся отдышаться.
Через какое-то время он укладывает меня вместе с собой на бок. Мы прижимается друг к другу, он позади меня.
Он пощипывает губами моё ухо:
– Я никогда не переставал тебя любить.
Я задерживаю дыхание, чтобы его слова отозвались во мне. Он. Меня. Любит.
Лишь через несколько секунд я отвечаю:
– Я тоже. Я тебя люблю.
Шторм ещё сильнее прижимает меня к себе и целует в шею.
Я разворачиваюсь к нему лицом – хочу видеть его улыбку. Хочу, чтобы он знал, каким счастливым он меня делает. Его признание в чувствах значит для меня всё и приносит большое облегчение. Шторм уже сказал однажды: «Я тебя люблю», когда его тяжело раненным принесли в больницу. А потом делал всё, чтобы доказать обратное. Потому, что ненавидел себя.
Вероятно, тогда Шторм думал, что умрёт, и перед смертью хотел признаться мне в своих чувствах.
Он не ожидал, что выживет после того огнестрельного ранения. Я так счастлив, что Шторм остался со мной.
* * *
После занятий любовью мы оба заснули, но теперь наступило новое утро. Тесно переплетённые, мы лежим рядом, и я наслаждаюсь видом на звёзды. Шторм целует мою шею. Он только что стоял на краю и облегчался. Я совершенно точно не пойду туда, чтобы пописать. Шок ещё сидит глубоко во мне.
– Это чудесное место, – говорю я и натягиваю простыню повыше. Стало прохладно. – И весьма романтичное.
– Здесь я чувствую себя свободнее, чем в пирамиде, – приглушённо говорит Шторм. И я замечаю, как ко мне прижимается кое-что твёрдое.
– Не только тебе было невыносимо там, поэтому я позаботился, чтобы у нас был дом в новом районе. Конечно, я не хочу принуждать тебя переезжать туда вместе со мной, и ты не должен…
– Я с радостью буду жить вместе с тобой, – прерывает Шторм, укладывая меня на спину и наваливаясь сверху. – А ещё я начал принимать твои растительные таблетки.
Он даже не представляет, как много это для меня значит. И то, и другое. Я притягиваю к себе его голову и целую его сладкие губы.
– А как ты меня здесь нашёл, – бормочет он мне в рот.
– По сигналу от твоего чипа.
Я показываю ему переделанный хэндиком, который до этого лежал рядом с матрасом.
Шторм кивает:
– Я так и подумал. Я хотел избавиться от этой штуки. Собирался уже вырезать её, потому что не хотел больше, чтобы хоть что-то напоминало мне о режиме.
– Тогда готовься, я могу удалить чип оперативно. Это всего лишь небольшое вмешательство, и длится совсем недолго.
– Такие перемены мне нужны.
Я зарываюсь пальцами в его волосы. Они отросли и стали мягче.
– И поэтому ты отрезал косички.
– Нет, по другой причине. – Шторм глубоко вздыхает. – Перед тем, как меня вместе с Айсом отправили на то задание, я настолько впал в отчаяние и был зол на себя, что взял нож, чтобы сделать себе больно. Я хотел порезать себя, чтобы почувствовать другую боль – не душевную, и вдруг под руку попались волосы. Я словно обезумел, когда отрезал их. И когда я посмотрел на себя в зеркало, показался себе едва ли не другим человеком. На меня смотрел незнакомец, ожесточённый Воин. И это было по-настоящему жутко.
