Текст книги "Сокровище для крылатого (СИ)"

Автор книги: Ингрида Пюли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 6

«Убьюсь», – подумала напоследок, но боли не почувствовала. Меня вдруг подхватил ветер, не конь дракона, а самый настоящий лёгкий, но сильный поток воздуха, качнулось голубое безмолвное небо, и чьи-то сильные руки мягко опустили меня в траву.

– Оливия, ты в сознании?– лицо Рейнолда выглядело взволнованным, я заметила морщинку под его левым глазом, плотно сжатые губы. Он легонько похлопывал меня по щекам, всматривался с тревогой, будто только что вытащил с того света, а я лишь глупо улыбалась. Меня охватило ощущение небывалой лёгкости, почти беспричинного счастья.

– Что со мной?

– Это твоя магия. Она пробудилась.

– Я жива?

– Не сомневайся. Прости меня, это я виноват. Не спорь, в несчастье женщины всегда виноват мужчина.

Он посмотрел на меня с такой теплотой, что защипало в глазах. Откуда-то он узнал о моей семье, вероятно, успел навести справки.

И мне было по-прежнему хорошо и не больно. Ни когда я лежала на лужайке, прося дракона не карать Фею, потому что она ни в чём не виновата, ни даже когда он отнёс меня на руках в двуколку, уселся рядом, настояв, чтобы я положила голову ему на плечо, и отвёз к себе домой. По дороге я прикрыла глаза и прислушивалась к себе.

Мне давно не было так спокойно. Казалось, что все проблемы теперь позади, наверное, я уже заработала часть денег, хотела бы знать, вернула ли я надежду Рейнолду, с которым мы так резво перешли на более близкое общение. По крайней мере, вот я сижу, положив голову ему на плечо, а он меня обнимает за плечи, и мне совсем не хочется отстраниться.

Конечно, всё это пресловутая магия их расы, заставляющая девичье сердце трепетать от присутствия мужчины, моё воображение дорисовывало ему крылья, и на этот раз страха не возникло. Я бы хотела, чтобы мы смеялись вместе. А ещё хотела снова видеть его взволнованное лицо и знать, что причиной тому я. Это приятно, даже не ожидала, что насколько приятно.

Не заметила сама, как заснула, на этот раз без сновидений.

– Проснись, – услышала я его голос, в котором слышались металлические нотки. Сон растаял без следа, как и моё благостное настроение. Я проснулась и снова попала в прежний мир, где по положению едва ли выше экономки. И вообще, я здесь ненадолго.

– Что вы здесь делаете? Я неодета.

– Это неважно, нам надо поговорить именно здесь. Наедине.

Наверное, другая дева в такой пикантной ситуации была бы рада радёхонька, но я лишь стыдливо натянула одеяло до подбородка и подобрала ноги. Кто-то меня переодел в ночную рубашку, и мне очень хотелось бы думать, что Рейнолд из рода Серых Скал не видел меня раздетой.

И не посчитал, что теперь может воспользоваться моим уязвимым положением. И не стоял у окна с таким видом, будто по ту сторону стекла есть что-то более интересное, чем я.

– Почему?– у меня зуб на зуб не попадал.

– Здесь ты не закована в панцирь, не можешь себя контролировать, тем быстрее раскроешься сама и поможешь мне. Ты поняла, что произошло? – ответил он, присаживаясь в кресло.

– Моя зеркальная магия пробудилась, и я чуть было не убила кобылу и себя.

Он кивнул и продолжил бесстыдно разглядывать меня.

– Что ещё? Мне надо знать, чего я не понимаю. Вы говорили, что в моём роду были драконы, что от вашей близости…

– Не такая уж и близость, – его губы тронула мимолётная улыбка. – Но ты права, Оливия. Всё так. Твоя магия вступила в связку с моей. Вчера когда ты упала, именно я подхватил тебя. Понимаешь, что это означает: Драконья искра на мгновение вернулась!

– А потом?

Это было похоже на сказку, на сбывшийся сон. Вот так просто я вернула дракону то, что ему было необходимо. Как тут не поверить в рассказ о драконьем роде?

– Потом снова ничего. Но это определённо успех.

– Я рада, Рейнолд. А теперь, можно мне одеться?

Он не отвечал, продолжал смотреть, кажется, наслаждаясь моим замешательством, радуясь смущению. И мне очень захотелось стереть эту самодовольную маску с его лица, рассказать о записке, найденной в кармане юбки, о том, что почувствовала толчок в спину за секунду до произошедшего на ипподроме, как дракон решил проявить снисхождение.

– На сегодня ты свободна. Можешь посетить библиотеку на первом этаже, прогуляться в оранжерее, есть тут у меня маленькая слабость к красивым цветам, – он говорил всё это небрежным тоном, а при упоминании цветов многозначительно взглянул на меня. Мне показалось, что его взгляд задержался на мне дольше, чем того требовали приличия. – Если тебе скучно, возьми в компаньонки экономку, её зовут Кадрила, она в твоём полном распоряжении. А послезавтра будь готова, нас пригласили на танцевальный вечер по поводу дня рождения племянницы бургомистра.

– Нас? Это ошибка, я не могу пойти.

Если бы мне сказали отправиться в пасть зверю, обитающему в самой смрадной пещере, я бы и то удивилась меньше, а испугалась и подавно.

– Хочешь сказать, что тебе не в чем? Неужели ты решила, что я позволю своей спутнице выглядеть хуже именинницы? Завтра мы вместе съездим в магазин готового платья, огласки не будет, два часа лавка в нашем распоряжении. Ты будешь блистать, Оливия, тебе станут завидовать все местные и столичные кумушки, которых мы встретим на балу, наслаждайся триумфом.

– Он будет кратким.

– Жизнь людей вообще недолгая, если с ними рядом нет дракона, – самодовольно заявил Рейнолд, задержавшись в дверях. Он уже схватился за дверную ручку, но медлил. Взгляд его потускнел, сделался обращённый вовнутрь, будто он пытался разгадать ребус, и никак не выходило, и всё это как-то было связано со мной. – Хочу тебя предупредить, Оливия.

Я напряглась под одеялом и на всякий случай выпрямила спину. Ничего хорошего такая фраза не предвещала.

– Я после всё объясню, если на то будет необходимость, ты должна знать пока лишь одно: племянница бургомистра, именинница, это и есть моя бывшая невеста. Исильда из дома Журавлиного гнезда.

Глава 7

Я ожидала нечто подобного, но надеялась, что меня не сделают посмешищем. Думала, пожалеют. Впрочем, к чему жалеть вещь, которую купил, даже если заденут её чувства, гордость, всё уже оплачено!

Драконы любят золото, ценят деньги и соблюдают договорённости. Мне придётся пройти и через такое унижение, ничем это не лучше того, что я испытала после смерти отца. Я лишилась крыши над головой, наследства, статуса невесты, так что может быть хуже?

«Меня примут за содержанку», – подумала я сразу, как услышала о приёме. Однако успокоила себя тем, что вскоре уеду, осяду где-нибудь в провинции, поступлю на курсы стенографисток и подам прошение о работе в министерство.

Денег хватит на первые годы, я буду экономной, а там стану откладывать с жалования. Мне многого не надо.

Так я размышляла, пока одевалась в своё платье, в одно из тех, что позволили забрать при отъезде. Тёмно-серое, оно совершенно не шло мне, но так даже лучше, потому что я хотела показать хозяину этого дома, что наше соглашение лишь работа, и я не продаюсь. Как бы мне того ни хотелось.

А пока я решила отправиться в оранжерею. Дома у меня было множество горшечных цветов, я любила за ними ухаживать, и теперь с удовольствием бы посмотрела на те, что имелись в этом доме. Разумеется, брать с собой экономку, которая и подложила мне записку с угрозой, я не собиралась.

Найти оранжерею оказалось несложно. Спустилась на первый этаж, дошла до правого крыла, куда и показывала табличка на стене, пока не упёрлась в стеклянную дверь. Открыла её, повернув ручку, чувствуя себя на пороге волшебного царства, и сделала шаг внутрь.

Здесь было тепло и влажно, я пожалела, что на мне закрытое платье с длинными рукавами, но другого всё равно не было, так что придётся терпеть. Пошла по первой же дорожке, кинувшейся под ноги, смотря по сторонам, где вольготно цвели розовые кусты, крокусы, флоксы, диковинные большие цветы, которых я никогда ранее не видела.

Они свисали с дерева, похожего на клён, их воздушные корни напоминали тонкие щупальца, но цветы, крупные, яркие, так и манили понюхать их. Странно, они совсем не пахли.

Я вдруг снова ощутила сильное желание сорвать один цветок и приколоть к волосам, чтобы подняться к себе и заглянуть в зеркало, положить его под подушку, как украденное сокровище. Нельзя уничтожать красоту, особенно редкую и дорогую, но я почти не владела собой. Вдруг стало неважно, поругают ли меня за подобное, я была уверена, что обойдётся, лишь бы унести этот цветок. Спрятать.

Укрыть от мира, неспособного по достоинству его оценить. Ладони зачесались, я медлила, сопротивлялась, но вскоре желание владеть этим цветком, чтобы втайне доставать его и любоваться, сделалось настолько ярким, что закружилась голова. Я сорвала цветок и прижала к груди, укрыв в ладонях. Видела всё, как сквозь туман, повернулась и бросилась к выходу.

– Тише, – произнёс Рейнолд, внезапно возникший на моём пути. Посмотрел в лицо, нахмурился, увидев покражу, чтобы в следующий момент разулыбаться. – Ты решила похитить моё сокровище, Оливия?

Это подействовало как ушат холодной воды. Я вдруг пришла в себя и, поняв, что натворила, залилась краской. Мне хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть отсюда навсегда, только чтобы не видеть насмешки в его глазах. Я окаменела и продолжала тяжело дышать, таращиться на хозяина поместья и думать лишь о том, как бы ему объяснить.

Впрочем, не поверит. Я и в своих глазах выглядела гадко. Дрожь родилась в сердце и разлилась по конечностям, я чувствовала, что вот-вот и разрыдаюсь. Разжала пальцы и посмотрела на смятые лепестки некогда прекрасного цветка.

Внезапно он привлёк меня к себе и обнял, зашептал:

– Ты не виновата, я понимаю. Это всё драконья кровь, ты научишься ею управлять. Не сразу, – он шептал мне на ухо, гладя по волосам, и я плакала, не стесняясь двусмысленности ситуации и не в силах остановиться. Казалось, во мне открылась какая-то дверца, выпрямилась пружина, и ничто теперь не будет как прежде. Не будет хорошим или плохим, но, как прежде не станет.

– Я не хотела, – удалось вымолвить.

– Хотела, Оливия. Драконы, когда они только встают на крыло, готовы присвоить весь мир. И не испытывают ни сожаления, ни жалости к тем, у кого его хотят отнять.

Что-то в его голосе заставило меня отстраниться, мягко высвободиться из ставших железными объятиями. Мне вдруг сделалось холодно.

Рейнолд выглядел сейчас не как человек, но как зверь, прикрывающейся человеческой личиной. На его худощавом, энергичном лице вдруг проступили скулы, а зрачок сузился, сделавшись подобным семечке.

Он достал из кармана платок и протянул мне. Я бы не хотела брать лишнего, в этом жесте было что-то похожее на делёж добычи или выделение части сокровищ более слабому собрату. Но я не могла обидеть того, кто дал мне кров, кто спас меня от меня самой, кто, наконец, простил мне воровство в его саду и не собирался за это наказывать.

Потому что желал сделать меня подобной себе.

– А как они, молодняк, с этим справляются?

– Никак, – пожал плечами Рейнолд, спрятав руки в карманах. Он шёл рядом по дорожке, вымощенной камнем, и мне чудилось, что тот прогибается под его шагом. Я же вытерла лицо, пригладила волосы и пообещала впредь держать себя в руках. Конечно, не Рейнолду пообещала, это вызвало бы лишь его снисходительную усмешку, но самой себе. – Потом они встречают того, кто сильнее, и прячут желания под маской человеческой слабости. Люди охотно прощают нам слабости, присущие своему роду. И думают, что могут нами управлять. Так мы и обманываем друг друга.

– Я не хочу тебя обманывать, – остановилась я у самого выхода, перед стеклянной дверью. Посмотрела ему в лицо, теперь оно стало вполне человеческим, а я всё порывалась спросить, что он увидел в моих глазах в тот миг, когда застал врасплох с цветком, что я прятала на груди. Минутой ранее он размял его между пальцами и выбросил прочь.

И я никогда не спрошу Рейнолда об этом. Ни о моих глазах в тот самый миг, потому что не хочу знать правду, изменились ли они подобно драконьим, ни о цветке, которым он пожертвовал, потому что боюсь услышать ответ: «Есть вещи, которые дороже, чем этот цветок». И боюсь услышать банальность вроде такой: «Вы его испортили, мою драгоценность, но сами не предложили в ответ ничего ценного».

Он хотел что-то добавить, но потом отдёрнул руку, протянутую было к моей щеке, и холодно произнёс:

– Если интересуешься драконами, то в библиотеке есть занятная книжица. «Сокровища крылатых». Она тонкая, но там есть небезынтересная мысль. Найди её, а завтра скажи, что думаешь. Мне будет занятно тебя выслушать.

Глава 8

Библиотека была поистине огромной, самым полным собранием сведений о драконах, которое я могла вообразить. Искомая книга стояла на полке, расположенной на уровне глаз, я сразу её приметила из-за потёртых золотистых букв на переплёте. У меня создалось впечатление, что её перечитывали многократно.

Я присела тут же за стол и принялась листать, пока не наткнулась на засушенный цветок фиалки и свёрнутый пополам листок плотной белой бумаги, от которого еле ощутимо пахло цветочной водой.

Поколебавшись с мгновение, я раскрыла его и принялась читать. Это было несложно, почерк изящен, явно женский, каллиграфичен и без единой помарки или следа пролитой слезинки. Будто письмо, адресованное Рейнолду, переписывали много раз, пока не достигли идеального наклона и нажима пера.

Или писавшая его была более озабочена производимым впечатлением, чем испытывала те чувства, что изливала на бумагу.

'Мой единственный истинный друг!

Ты понимаешь моё положение. Я искренне сочувствую тебе, потому что потерять то немногое, что отделяло тебя от прочих, возвышало над ними, заставляя безропотно гнуть спины, должно быть очень больно. Ты говорил, что я как полукровка, не могу испытывать и десятой доли того восторга, что чувствуешь ты, когда в крови зажигается Драконья искра.

Ты прав, десятикратно прав. Я всего лишь слабая женщина, более того, я на три четверти человек, квартеронка, как презрительно говорят о таких, как я, драконы. Я не могу вернуть того, чего у меня никогда не было и не будет. Но я люблю тебя.

Слабая компенсация, верно? Я даже представляю, как ты сейчас усмехаешься, я мысленно целую тебя в губы, желая стереть эту толику презрения, которую ты всегда показывал людям. Или тем, кто недостаточно знатен по крови. Не дракон. Я бы хотела склониться перед тобой, чтобы прильнуть к сильным рукам, которыми ты не раз обнимал меня, склоняя к греховной связи, чтобы в следующем лунном месяце или через неделю, как знать, оставить меня под надуманным предлогом.

И теперь я могу сказать тебе это хоть и не в лицо, для этого у меня не хватает драконьей смелости: я рада, что ты обескрылен. Теперь мы почти равны. Теперь ты мне почти безразличен. Почти чужой, почти ненужный, но я буду ждать тебя прежнего. Вряд ли ты дочитал до этой моей самонадеянной фразы, наверняка в приступе бессильной ярости разорвал моё глупое послание, подумал, что я злорадствую. Что ж, Рейнолд, во мне гораздо больше человеческой крови, чем драконьей, поэтому ты не прав.

Только злость и боль от потери близкого существа может вернуть тебе Драконью искру. Если бы я написала, что остаюсь верной тебе, что сочувствую и готова отдать свою руку и сердце, сыграв свадьбу немедленно, для тебя ничего не изменилось бы. И для меня тоже.

Поэтому я бросаю тебя, Рейнолд, мне больно это делать, будто отрываю от себя кусок души, лучшее, что было в моей жизни, добровольно отдаю другой, ведь возможно, что ты вскоре позабудешь обо мне, и когда вернёшь себе утерянное сокровище, мои объятия более не прельстят тебя. Пусть так, я рискну собой ради тебя. Драконы ведь любят жертвы, которые люди ради них приносят?

Возможно, и я изменюсь. Выйду замуж, а ты так и не обретёшь потерянный мир. И всё же, как только всё завершится благополучно, я буду ждать тебя.

И ты придёшь. Хотя бы для того, чтобы отомстить мне. Я буду ждать, Рейнолд. И любить тебя.

Всегда твоя, Исильда'.

Я перечитала дважды. Жестокая эта Иси, наверное, именно такие надменные и жестокосердные девы прельщают драконов. Он сохранил её письмо, значит, надеялся на скорое возвращение Драконьей искры и возобновления отношений.

И послезавтра у неё день рождения, а я приманка для разжигания ревности бывшей невесты.

Я отложила письмо и начала листать книгу, в котором его нашла. Для чего Рейнолд посоветовал мне её? Чтобы я прочла письмо его возлюбленной, это ясно. А потом помогла ему? Или он настолько самонадеян, что решил, будто я тоже стану ревновать?

Нет, прочь эти мысли из головы, особенно те, где я еле сдержалась, чтобы не порвать в клочья письмо расчётливой невесты. Я открыла книгу там, где было заложено письмо, и углубилась в чтение.

«Дракон оберегает своё сокровище, которое он сам определил для себя, оберегает ревностно и несмотря ни на что, он в своём праве. Никто не смеет ему мешать в этом, никто не рискнёт стать между крылатым и тем, что он назначил своим сокровищем. Это всегда одна вещь, один человек».

Очень интересно, автор этой книжицы сам дракон или настолько преклоняется перед этой расой, что искренне заискивает?

Я перевернула страницу и прочитала подчёркнутый грифелем абзац.

'Истинная пара крылатого должна быть близка ему по магической сути. В идеале родиться драконицей. Чистокровной крылатой. Или хотя бы полукровкой, пусть даже с каплей драконьей жилы в разбавленной человеческими пороками крови.

Когда крылатый встречает истинную пару, ничего не происходит. Они оба могут разойтись в толпе, но взгляды их встретятся. А потом судьба или скорее Драконья искра снова сведут их вместе. Может пройти год, два, десять лет, но когда их встреча повторится, они вспомнят друг друга.

Удивятся, за что именно запомнили друг друга, а начав общение, будут находить всё новые темы для разговора. У крылатого возникнет ощущение, что эта женщина должна быть скрыта от мира, ей должно украшать лишь одну гостиную, одно ложе. И горе этой женщине, если она связала свою жизнь с другим! Крылатый убьёт её мужа, оставит детей круглыми сиротами, потому что заберет истинную, и дети никогда более не увидят свою мать. И она не сможет общаться с ними.

И дело вовсе не в жестокосердии дракона. Она сама перестанет интересоваться прошлым, будто и не было жизни до их воссоединения'.

Мне стало противно. Не завидую я истинной паре дракона. Я перелистнула на последнюю страницу.

'Никто точно не знает, как узнать истинную для крылатого. И есть ли такие безоговорочные средства, из мифов и легенд, дошедших до наших дней, ясно одно. Истинная пара видит друг друга не только в этом мире, но и в том, что неподвластен ни людям, ни иным расам. Часто они встречаются во сне, обычно после знакомства.

Но и это неточный знак. Порой истинная для дракона становится его костылём, ступенью, по которой он взберётся на самый верх. Причиной его падения и возвышения. Истинная может забрать его Драконью искру, чтобы потом вернуть её.

Возможно, для большинства крылатых лучше никогда не найти истинную пару, чтобы не страдать, ибо мужчина, встретив суженую, больше никогда не сможет быть счастлив с другой. А она сможет выбрать иного мужа, если в ней течет не только драконья, но и человеческая кровь.

К счастью, явления истинной пары в настоящее время редки. К тому же в других источниках написано, что истинная для крылатого должна быть невинной девой, а это уже редкость в наши дни.

Иногда крылатый понимает, что дева его истинная пара, только лишив её невинности. К этому явлению восходят мифы о принесении дракону жертв невинными девами'.

Я вернула письмо на место и захлопнула книгу. Надо положить её на место и никогда более не брать в руки. Я чувствовала себя опустошённой и несчастной едва ли не более, чем когда узнала, что кто-то высокопоставленный замолвил слово за мачеху и её родственника, лишив тем самым меня родного крова.

Глава 9

Ночь прошла беспокойно. Я всё время ворочалась, казалось, что кто-то постоянно дёргает дверную ручку, а когда забылась тяжёлым сном, мне снова приснился он. Дракон.

С момента прошлого сна он стал больше, массивнее, я была песчинкой между пальцами передних лап. Морда опустилась, чтобы поравняться со мной, я осторожно дотронулась до неё, ощутив под пальцами горячую каменистой плотности чешую.

– Я могу покатать тебя, Оливия, если ты не боишься.

– Я не боюсь, – ответила вслух на голос Рейнолда, прозвучавший в голове. – Но не могу. Не хочу быть тебе ближе, чем сейчас. Боюсь.

– Меня или себя?

Морда усмехнулась, оскалилась, и я почувствовала, что меня сейчас сожгут заживо, и, о странно, мне даже хотелось этого.

– Госпожа Оливия, – голос горничной вырвал меня из сладкого и опасного забытья. – Вас ожидают, госпожа Оливия. Просили одеться немедленно, господин ждёт вас в экипаже.

Если имеешь дело с драконом, то всё приходится делать быстро, крылатые нетерпеливы. А чтобы даме прилично выглядеть, требуется не менее получаса, но Лили на этот раз сама вызвалась мне помочь, и мы с нею управились за четверть положенного времени.

Я посмотрелась в зеркало: платье на мне было светло-коричневым, самым новым из тех, что я привезла в саквояже, волосы горничная, на этот раз не проявлявшая гонор, наскоро завив локоны, подвязала небрежную по последней моде причёску как высокий пучок. Она так и называлась «Дева, скакавшая на лошади».

Я коротко поблагодарила Лили, та присела в поклоне, что удивило меня ещё больше, но сейчас меня ждали, Рейнолд не будет рад, если я задержусь ещё дольше.

– Куда мы едем? – спросила я, как только кучер помог мне взобраться внутрь закрытого экипажа. Рейнолд сидел напротив и смотрел на меня так, будто я, наконец, вернулась из долгого путешествия.

– В магазин готового платья, я говорил. Времени на пошив нет, но по твоей фигуре подберут что-нибудь эксклюзивное. Не бойся, Оливия, завтра ты будешь блистать не хуже именинницы.

Ох уж эта именинница!

– Ты уверен, что мне будут рады?

– Уверен, что не будут, но стерпят. Ты прочитала книгу?

В полутьме кареты мне показалось, что его глаза блеснули жёлтым огнём.

– И письмо, вложенное между страницами, Рейнолд. Ты ведь этого хотел?

– Я не заставлял тебя его читать.

– Но был уверен, что я это сделаю.

Наши пикировки походили на спор. Воздух вокруг потеплел, ещё чуть-чуть и станет нечем дышать.

– Я сделала, – перевела дух и посмотрела ему в глаза. – И прочитала книгу. Не всю, по диагонали, но могу сказать вот что: не повезёт той деве, кто станет истинной парой дракона. Она превратится в его драгоценную вещь. Попадёт в вечное заточение.

– Разве замужество с обычным мужчиной не предполагает то же самое, только порой речь не идёт о драгоценности?

Я не знала, что ответить, хотя и не могла промолчать:

– Именно поэтому я не собираюсь замуж. Получу заработанное и поступлю на курсы стенографисток.

Рейнолд промолчал, но его глаза улыбались, как если бы он общался с подростком, ещё ребёнком по разуму, не понимающим законы этого мира и общества.

Мне захотелось вспылить или отвернуться и заплакать, не знаю, чего больше. Наверное, всё-таки чтобы он сел рядом и взял меня за руку. Сказал, что всё у меня получится, что он верит в меня и не считает странной, дикой, глупой и самонадеянной бесприданницей.

Но экипаж уже подъехал к магазину. Рейнолд вышел первым и помог мне спуститься. Наши руки встретились, и я ощутила болезненное покалывание в пальцах. Оно длилось мгновение, а потом всё прошло без следа.

– Я буду рядом, – шепнул он, когда мы переступали порог шикарной модной лавки, судя по вывеске здесь торговали платьями, привезёнными из самой столицы.

Я очутилась в мире кружева и розово-голубого цвета, от которого зарябило в глазах. Превратилась в десятилетнюю девочку, мама которой взяла её с собой, чтобы приодеть к празднику Летнего солнцестояния. Тогда я уже была достаточно взрослой, чтобы понимать, что вести себя следует чинно и неторопливо, разглядывать платья так, будто у тебя их дома тысячи, и даже получше вот этих, но я нет-нет, и начинала глупо улыбаться, когда касалась гладкого шёлка или тончайшего батиста.

Я стояла в примерочной, где две служанки помогали менять наряды, и всё казалось не тем, что надо.

– Что сейчас модно? – спросила я остроносую хозяйку с кудряшками. Она вертелась вокруг, оказывая мне те знаки почтения, о которых я уже и мечтать позабыла.

– Фасоны с пышными юбками отходят, сейчас все хотят платья «а-ля рыбий хвост», госпожа. У вас такая тонкая талия, оно будет подчёркивать её. Посмотрите, какой насыщенный изумрудный цвет. Он так идёт к вашим волосам.

– Это не слишком открыто для вечера по поводу дня рождения другой девушки?

– Вы имеете в виду, госпожа, станет ли именинница вам завидовать? – хитро блеснули глаза хозяйки. – Конечно. Она почернеет от злости.

Я посмотрела на себя в зеркало: точеные худенькие плечи расправились, мне нравилось моё отражение. Вдруг мелькнула мысль, что Рейнолду я могу тоже понравиться: вряд ли сейчас я сильно отличаюсь от других девиц его окружения. И одновременно это наполнило меня грустью: в красивом платье любая девица понравится мужчине. Особенно, если к обёртке прилагается начинка в виде богатого приданого.

Я вышла в общий зал, где меня ждал Рейнолд. В конце концов, он оплачивает весь банкет, так пусть полюбуется и решит, стою ли я затраченных средств. Стою, конечно, и всё же я боялась поднять на него глаза – вдруг увижу в них желание обладать? Вдруг захочу откликнуться на него?

Нет, этого нельзя допустить. Что-то влекло меня к нанимателю, но я всегда славилась благоразумием, выручит оно меня и нынче.

– Берём это и вон то, белое.

Я вздрогнула и вопросительно посмотрела на то, что он указывал. Белоснежное платье с глубоким вырезом на спине, оно казалось подвенечным нарядом, одновременно целомудренным и немного личным, будто так одевалась дева в первую брачную ночь. Или принимала супруга для приватного общения.

Куда я стану в нём ходить?

– И голубое тоже, мне оно понравилось.

Таким образом, мы возвращались домой с ворохом коробок.

– Ты умеешь танцевать, Оливия?

Я ждала этого вопроса не без оттенка затаённой гордости.

– Я прекрасно вальсирую, танцую мазурку и кадриль.

И взглянула в его глаза. На этот раз мы оба как по команде замолчали, и мне почудилось, что я опять сплю, а мужчина напротив вдруг превращается в крылатого ящера. Вжалась в стенки кареты и мысленно молила проснуться. Отпустить меня сейчас же, потому что ещё немного, и я сгорю в его взгляде.

– Ты сомневаешься во мне? Думаешь, что я тебя опозорю?

– Дай мне руку.

Он стянул перчатку и протянул ладонь, и я, не задумываясь, проделала то же самое. Как только наши пальцы соприкоснулись, я ощутила лёгкий жар на коже и неприятное покалывание. Оно молнией пробежало от пальцев вверх по руке, вздыбила волоски на задней поверхности шеи, будто прикосновение невидимой руки, пробежалось вниз по позвоночнику и затихло в области сердца.

– Почувствовала?

– Что это? – выдохнула я, вдруг отдёрнув руку. Мои пальцы ещё хранили его тепло, его жар, часть которого теперь поселилась и во мне.

– Это она. Драконья искра, – Рейнолд улыбнулся тепло, будто мы добрыми приятелями. Я никогда не видела его черты настолько мягкими, и вовремя взяла себя в руки, чтобы не прикоснуться к ним. – Совсем скоро она вернётся навсегда. Завтрашний вечер, уверен, будет решающим.

Я кивнула и услышала то, что вмиг заставило меня очнуться от грёз.

– И ты будешь богата и свободна, Оливия.