Текст книги "Имя твоего дракона. Сказание о Тенебризе"

Автор книги: Ингрид Солвей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 2. Братья

Выйдя в очередной раз с мешком, полным мусора, Арго решил сбежать. В случае, если станет известно, как прошли Страхи в Лабиринт, ему точно не сдобровать. Раньше за шалости его заставляли убирать в ненавистной оранжерее, но сейчас даже подумать было страшно, что могло произойти.

Сколько Арго себя помнил, мать и отец постоянно твердили: без сопровождения взрослых выходить из Лабиринта запрещено. Причин никто не объяснял.

Когда Арго и Зоринго были помладше, они давали волю фантазии. То придумывали, что родители приёмные, а сами они – похищенные наследники богатого придворного. В другой раз – будто бы отец или мать владели какой-то страшной дворцовой тайной, и потому всем приходилось скрываться в глухих и непроходимых лесах Лабиринта.

А когда братья подросли, о причине догадались сами: в Иртиде блуждали беспризорные Страхи в поисках новых хозяев и домов. Правда, Арго ни разу не пришлось с ними столкнуться, рядом всегда был защитник, учитель Шер, водивший ребят на прогулки в столицу.

Тем не менее мальчики выточили из дерева мечи и упражнялись с ними, вызывая друг друга на бой. После победы над Зоринго Арго всякий раз воображал, что он настоящий герой, и если встретится ему какой-нибудь Страх, он с ним запросто разделается.

Двенадцатилетний Арго из рода манам11
  манам – душа


[Закрыть] был худощавым, с голубоватым ореолом, вьющимся тонкой дымкой вокруг его невысокой фигуры, с разными глазами – один фиолетовый, другой синий. Густые, жёсткие чёрные кудри при ходьбе взлетали вверх, оголяя загорелую до черноты шею. Впрочем, это могла быть и грязь – он никогда не беспокоился о внешности. Ему вполне хватало провести утром пятернёй по волосам да подставить лицо небесному свету.

В отличие от спокойного и основательного брата Зоринго, обожавшего проводить свободное время с цветами в оранжерее, Арго мечтал о подвигах. Какая-то неуёмная сила, живущая в нём от рождения, бунтовала против всего, что казалось скучным, однообразным и серым.

Та же сила пробуждала Арго посреди ночи, не давала покоя и заставляла подолгу сидеть у окна, глядя в небо и мечтая однажды взлететь ввысь. А в прошлом году, в день рождения, Арго услышал далёкий голос, позвавший в путь. Тогда он впервые задумал одиночные вылазки в город, но случай представился всего лишь несколько дней назад.

Мальчик поправил мешок, чувствуя, как заломило плечо от тяжести, и прибавил шагу. Надо было отнести садовый мусор к уличному камину, где отбросы сначала кинут в огонь, а потом золу от них закопают в землю.

Под окнами дома-дерева тянулась полукруглая веранда, плотно заросшая кустарниками. Позади него, в глубине двора, стояли тележки для перевозки земли и виднелась полуразрушенная оранжерея. В центре лужайки перед домом возвышался уличный камин для готовки ведовских чудодейственных снадобий и сжигания мусора.

За дом уходила тропинка. Она вела в Лабиринт леса, деревья которого поражали воображение мощью и величием. Мощные гладкие чёрные стволы тянулись к небу, их густые тёмно-зелёные кроны терялись в вышине. Сквозь них почти не проникал свет звёзд, лун и дневного светила – грианда. Все дорожки в Лабиринте были обманчивы. Сделаешь неверный шаг и выпадешь в незнакомом месте, в другом мире, иной вселенной!

Арго скинул мешок в траву у камина.

Сгибом локтя вытер пот с лица. Передохнув, осмотрелся, вглядываясь в знакомую с детства обстановку и размышляя: сбежать сейчас или подождать, посмотреть, чем дело обернётся.

Мысли путались, желание уйти сменялось желанием остаться, а воспоминания о собственной дерзкой вылазке из Лабиринта, выследивших его Страхах и, самое главное, жуткой тайне отца, открывшейся этой ночью, заставляли сердце биться быстрее и леденили кровь. Отец совсем не тот, кем всегда представлялся, под добродушной внешностью скрывалось опасное древнее существо…

Мальчик сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Арго, ты скоро? – донёсся голос матери.

– Иду!

Так и не решив, как поступить, Арго вернулся в оранжерею. Замер в проломе стены и встретился с осуждающим взглядом брата.

– Вернулся? – в голосе Зоринго прозвучало удивление.

– А почему нет? – фыркнул Арго.

– Я думал, сбежишь!

– С какой стати? – Арго вспыхнул, понимая намёк Зоринго.

Тот всё утро упрашивал признаться родителям в том, что произошло, а он ответил, что лучше уйдёт навсегда. Брату известна лишь малая часть правды: то, что он разбил окно в подполе оранжереи, когда вернулся из столицы Иртиды. Эх… А как бы Зоринго поступил, узнай он всё?

Арго подошёл вплотную к брату, посоветовал:

– Не лезь не в своё дело.

Тот резко повернулся к нему и мальчики едва не столкнулись лбами. По лицу Зоринго пробежала тень негодования:

– А то что?

– Ты обещал молчать! Дал слово! – отрезал Арго и встряхнул головой.

– Я тогда не знал всей правды… – Зоринго обвёл рукой, показывая на уничтоженные цветы, сломанные ящики, треснувшие горшки и выбитые окна.

От оранжереи почти ничего не осталось: магическая цветочная и древесная пыль до сих пор летала в воздухе. Арго внутренне подобрался, обдумывая ответ. Неясная тревога не покидала его с ночи. Щемило сердце от непонятной тоски.

– Ты и сейчас правду не знаешь… – прошептал он и пообещал брату: – А если выдашь меня, я тебя никогда не прощу, мы станем врагами на всю жизнь!

– Вот даже как?

– О чём вы там шепчетесь? Снова ругаетесь? – спросила вышедшая из соседней залы мать Иль.

Она была невысокой, худенькой и очень молодой – с рыжими волосами и с таким же, как у братьев, голубоватым ореолом. Арго взглянул на Иль мрачно. В сердце его зарождались и бушевали новые и новые подозрения. Теперь он не верил никому! Кто скрывается под прелестной внешностью матери – тоже иное существо, как в отце Лофтине?

Таких, как Лофтин, он видел в одной из книг в библиотеке дома! Древние создания – сильфы. Тонконогие, похожие на стрекозу, крылатые и беспечные духи воздуха. Обожали морочить голову всем подряд и вносить путаницу в дела мира, да так, что потом концы с концами не сведёшь. Лесные сильфы, огненные саламандры, речные ундины и подземные карлики Нюгурда были жрецами и сторонниками колдуньи Имаджи и дракона Сол Сеана, пытавшихся когда-то свергнуть короля Тенебриза.

Резкий толчок в бок вернул Арго в действительность. Это был Зоринго, не желавший отдуваться за двоих. Перехватив отсутствующий взгляд Арго, брат напомнил:

– Мама спрашивает, о чём мы спорим, и я сказал, что мы пытаемся понять, как прошли Страхи к нам из Тенебриза. Верно?

Арго скривился, тут же решив увести разговор в другую сторону и отвлечь внимание от себя, прибавил насмешливо:

– А ещё о том, что мне в оранжерее неинтересно! Я не собираюсь быть садовником и лечить зелень от плесени, как некоторые!

– Ах да, я уже слышал, что ты собираешься стать героем! – хмыкнул Зоринго в тон ему.

– Ну, не всем же дано проливать слёзы над каждым цветком и собирать навоз для удобрений! – в открытую засмеялся Арго, не отводя испытующего взгляда от брата.

Зоринго растерялся, заморгал. А потом расправил плечи, кажется, ростом стал выше и сказал гордо:

– Небесное светило грианд тоже заглядывает в навозные ямы, но от этого не оскверняется!

Арго ответил язвительно:

– Но ты же не грианд…

– А ты пока не герой!

– Зависть покоя не даёт? – Арго покачнулся, побледнел. В нетерпении сжал кулаки, с трудом удерживая себя, чтобы не сорваться на крик.

Как его бесили простодушие и наивность брата! Сколько можно быть простофилей и докладывать родителям обо всём, что они делают или обсуждают?

– Это тебе зависть покоя не даёт! – бросил Зоринго в запальчивости. – У меня было любимое дело, а кое-кто его испортил. Потому что этот кое-кто привёл за собой кое-кого, и они уничтожили всю мою работу! – болотного цвета глаза брата увлажнились и потемнели, а такой же, как у Арго, голубоватый ореол внезапно покрылся тёмно-зелёными пятнами.

Арго вытаращил глаза, едва не задохнулся от пришедшей к нему догадки: «О драконы! Зоринго и не брат мне вовсе… Цвет ореола говорил сам за себя! Да настоящий брат никогда не отпустил бы меня одного в город, а пошёл со мной, чтобы подстраховать в случае опасности, и не доставал бы так – при каждом удобном случае, напоминая, какой я эгоист. Вместо поддержки Зоринго прочитал длинную нотацию о том, как плохо обманывать родителей…»

Арго нахмурился, подозрения терзали сильнее и сильнее. В какой-то момент сердце не выдержало напряжения, соскочило с ритма и помчалось в галоп. В голове зашумело. Руки и ноги зажгло изнутри, будто вместо крови по венам потекла раскалённая лава. А потом из глубины его тела донёсся едва различимый протяжный звериный стон. Арго пришёл в ужас: не превращается ли он сам в иное существо, как Лофтин?

– Вы там не подеритесь! Нам и так проблем хватает! – встревоженно попросила мать, поглядывая то на братьев, то на Шера, собиравшего погибшие растения в мешок неподалёку от выхода.

У Шера был отменный слух. На последних словах Зоринго о том, что кто-то уничтожил его работу, учитель внимательно посмотрел на мальчиков и спросил прямо:

– Арго, ты выходил из Лабиринта?

– Почему чуть что, сразу я? Зоринго у вас прямо святой, как всегда! – вспылил Арго, чувствуя, что умрёт на месте от боли. Что с ним творится?

– Мы должны понять, как к нам проникли Страхи! А пока вина за их вторжение лежит на твоём отце, и он не переживёт нового удара, – пояснила Иль, не замечая паники Арго.

Не зная куда выплеснуть кипевшие в груди боль и растерянность, мальчик вырвал из рук Шера мешок с мусором и выскочил с ним на улицу, предоставив брату объясняться одному.

И только там, пробежав немного и вдохнув свежего воздуха, он опомнился: зверь, пытавшийся овладеть им, затих. Арго чувствовал себя самым разнесчастным на свете: тело болело, на глазах заблестели слёзы обиды.

Ну почему? Почему он такой невезучий?

Вызнав магическое слово, которым учитель Шер открывал переход из Лабиринта в Иртиду, он вышел в столицу тайком два дня назад. В тот первый раз осмелился лишь скромно прогуляться по берегу реки, сбегавшей бурным потоком со скалы, на которой сверкал огнями дворец короля Треала Ан Дара Тена.

Поглядывая на сверкающие шпили и купола, помечтал о том, как жил бы в Иртиде вольготно один. Ох, как его достала размеренная, скучная и обыденная жизнь в Лабиринте! И никто не стоял бы над ним, требуя: «Делай уроки, полей грядки, выполи сорняки, принеси воду, убери воду!»

То ли дело в столице: кафе, дискотеки, игральные автоматы. Всё сверкало огнями, звучало и манило к себе. А в последние дни там было особенно весело, начался праздник: день рождения Зверя Мары – будущего хранителя мира Тенебриз!

Вчера, расхрабрившись, он познакомился с городскими мальчишками и катался с ними на сверкающих огнями каруселях. Когда ребят позвали домой, спохватился, что время позднее, и рванул в Центральный парк, чтобы через дерево, отмеченное Шером, вернуться в Лабиринт, а если точнее, прямёхонько в оранжерею, где был выход из временного перехода.

У дерева и начались разные неприятности. Сначала он заметил в свете фонаря тень крупной, с него ростом, птицы. Не успел дух перевести, как птица превратилась в рогатое и пугающее нечто. Создания с лёгкостью меняли облик, пока не обрели вид дракона. Он сразу догадался: перед ним Страхи – именно они были многолики, судя по рассказам Шера!

Дракон что-то шептал, махал крыльями и лапами – подзывал к себе. Перепуганный мальчик хотел одного: поскорее убраться из парка.

Погружённый в размышления, Арго не заметил торчавшую из земли у тропинки мотыгу, оставленную отцом, и зацепился за неё мешком. Задержка вывела из себя, он рванул изо всей силы, и мешок порвался.

Несколько мгновений разглядывал необъятную кучу мусора, вывалившуюся из дыры. Голубоватый ореол вокруг рук мальчика сгустился, потемнел. Но Арго не обеспокоился, не придал этому значения. Насыщенность цвета ореола могла меняться от силы чувств, охвативших манаму, так чему удивляться, если он готов был в этот момент разнести в щепки всё вокруг от охватившей его ярости.

«Что делать? – спросил Арго у себя. – Оставить, как есть? Всё равно штрафа не избежать, если найдут после побега. Так какая разница, за что попадёт? Или нет… Пожалуй, лучше убрать. Зато выиграю время, и никто не помчится меня искать, чтобы сделать очередной выговор, а я успею собраться – покидать вещи в сумку и забрать деньги: джиалы из копилки».

Значит, надо было найти, куда закинуть садовую плесень, труху и гниль. Пришлось возвращаться за новым мешком. К счастью, у разломанной стены валялся ящик из-под цветов Жизни, которым Зоринго разбил окна, впуская в оранжерею лучи грианда. Волшебный свет обрушился на Страхи, но часть их всё же успела сбежать в Лабиринт.

«Туда им и дорога! Долго они там не протянут, – подумал Арго с облегчением. – Не зная тайных троп, по которым можно ходить, не опасаясь за свою жизнь, Страхи быстро сгинут в других мирах».

Мальчик перенёс пустой ящик к веранде и тут заметил: в остатках земли, налипшей на стенках, что-то сверкнуло.

Глава 3. Меч Судьбы

Арго нагнулся, разглядывая находку: маленький слиток металла, расписанный непонятными знаками. Ему стало вдруг так жутко, что мороз по коже пробежал. Не тот ли перед ним слиток, что создал отец?! Если это существо вообще можно называть отцом.

Мальчика вновь захлестнули воспоминания о прошедшей ночи.

Накинув капюшон, чтобы спрятать под ним свет ореола, он скрылся в верхней части домика под прилавком с цветами и сидел там, чуть не рыдая от бессилия. Пришлось прятаться от Страхов и дракона, которые прошли за ним в оранжерею.

Бежать было некуда – дверь на улицу закрыта снаружи, а выбраться через подвальное оконце, как он делал это в прошлый раз, теперь не удастся, чудища уже перекрыли проход между столами.

Но на счастье Арго в оранжерею пришёл отец.

Мальчик начал поспешно придумывать объяснение, как оказался внутри, не открывая замков. За те роковые секунды, что он задержался в тайнике, с отцом произошло невероятное превращение!

Вязаная, давно потерявшая цвет туника, всегда прикрывавшая отцовские плечи, вдруг распахнулась за спиной, и Арго разглядел в ней светящиеся прозрачные крылья. Весёлое лицо отца сузилось, на щеках и лбу появились длинные щетинки, глаза увеличились до невероятных размеров и потемнели, а из копны седых волос протянулись два длинных, напоминающих антенны усика. Ноги и руки изогнулись и утончились, как у стрекозы.

Арго замер от испуга, забыв о том, что надо дышать. В свою очередь Страхи, которые до прихода отца шумели и переговаривались, затихли. В оранжерее стало очень тихо, если не считать булькающих звуков из лунопровода – через него струился лунный свет, насыщая землю и растения магией.

Не успел Арго прийти в себя, как отец принёс из каморки, где хранилась рабочая одежда, небольшой, невзрачный на вид ящик, будто наспех сколоченный из старых досок. Поставил его на стол и вскрыл садовыми ножницами крышку. Заглянул внутрь и запел незнакомым глухим голосом, от которого у Арго мурашки поползли по спине:

Силы пяти лун, пробудитесь: всё предрешено,

Нити звёздные соединитесь, как заведено!

И Судьба, что была давно рождена,

Пусть будет заново переплетена.

И на первую нить нанизано быть Огню.

Вот петля, узелок – дом, семья, уют.

Тропы вьются, и птицы над ними не запоют.

Следом нить Ветров заполощется, засвистит.

В ней увижу то, что случится во тьме пути.

Вот петля, узелок – выступают следы беды…

От судьбы не уйти, но мы будем с тобой тверды.

Из крапивы и вереска вьётся Земная нить,

В ней прольётся дождём всё, что надобно сохранить.

А за ней протянулась струной и затрепетала

Нить иная, звенящая, тянутая из Металла.

Узелки мои, петли лунные,

Знаки слов на них – всюду рунные,

Чужие они, шальные,

Остры, как клинки стальные-е-е-е-е…

На последнем слове песни из ящика выплыл чёрный шар, распустился лепестками, открывая спрятанный внутри клубок пёстрых нитей. Отец подхватил одну из них и потянул на себя. Раздался скрежещущий звук, точно ударили огнивом по кремню, высекая искру, и воздух вокруг пришёл в движение. Заискрились нити, сплетаясь в узоры полотна и создавая новую субстанцию – слиток металла цвета густого мёда, светящегося в темноте.

Стань вестью – чтобы собирать,

Дай силу – чтобы защищать,

Открой имя – чтобы укрывать,

Посвяти в тайну – чтобы испытать.

Напевая новое заклинание, отец приподнял на ладонях слиток, и его лицо, озарённое свечением, вытянулось от изумления. Арго перепугался, что отец заметил его. Но тот смотрел куда-то поверх, вдаль по переходу. Тогда он тоже осторожно выглянул из укрытия и чуть в обморок не упал от ужаса.

В ярком свете слитка он увидел, что учинили Страхи с зелёным миром!

Травы Аллюзии и Снов поблёкли, ростки Фантазии полиняли, деревца Воображения засохли, цветы Жизни помертвели от ужаса. А выпившие из них соки чудища расползлись по потолку и стенам чёрными тучеобразными скоплениями. Заметив, что их обнаружили, Страхи подняли такой грохот, шум и треск – впору было оглохнуть! Среди засохших растений и в проходах оранжереи загарцевали монстры. Огромные зелёные многоножки поползли из ящиков с погибшими деревцами Иллюзий. Медузами заполнились грядки с цветами Ожидания, а среди трав Обещаний зашипели варанозмеи. Кожа рептилий подрагивала, с шипением открывались пасти, обнажая острые язычки ледяного огня.

А вот дракона, напугавшего его в парке, мальчик не увидел. «Должно быть, чудище где-то схоронилось!» – решил Арго.

Он сжался в комок и забился ещё глубже, упираясь спиной в стену, когда существо, бывшее отцом, вскинуло руку, молниеносным движением очертило в воздухе какой-то знак, сыпануло из него светом в сторону Страхов и рявкнуло:

– Сингеле, ингеле, виль, сой! Брысь, погань!

Шаровой молнией прокатился свет заклятия вдоль зала, фейерверком брызнул на Страхи, и погасли жуткие глазищи – просветлел потолок, пропуская свет лун.

Чуть позже Арго кое-как, на четвереньках, почти ничего не видя и не слыша с перепуга, пробрался к входу на нижний этаж, а оттуда выбрался наружу, не замеченный отцом.

* * *

Арго встряхнулся, приходя в себя и отгоняя страшные видения. Потянулся, собираясь хорошенько разглядеть слиток. Но едва он дотронулся до прохладной поверхности вещицы пальцами, как между ними проскочила маленькая молния.

С тихим воплем мальчик отдёрнул руку, осмотрел ладонь: ожога не было, и проворчал:

– Ты чего, засранец, дерёшься?

Внезапно длинные, покрытые землёй чёрные нити, наросшие на слитке и напоминающие корни цветка, начали опутывать его руки и, переплетаясь, точно паутина, поднялись выше, к плечу.

– Ну что ты прилип ко мне, заклятый? – Арго чуть не задохнулся от паники и принялся рьяно сдирать с себя скользящие ростки, шепча прерывающимся голосом: – Фу! Отстань! Какая мерзость!

«Это мои к-о-р-н-и… ты оторвал меня от земли, теперь са-а-ам станешь моей землёй!» – пронёсся в голове мальчика голос слитка.

Арго оторпел и плюхнулся в траву, решил, что от удара молнией начались галлюцинации. Пробормотал, задыхаясь от потрясения:

– Так вы что, и говорить умеете?

И получил в ответ:

«Заговоришь тут, когда опору из-под ног выбьют!»

Способность слитка разговаривать и слышать его мысли перепугала, но блеск металла и выгравированные на нём знаки сводили с ума, сжигая страх. Арго ощутил, как в груди у него что-то трепыхнулось и заурчало, и воспрял духом – будто получил от корней чудодейственную силу. Видно, слиток тоже почувствовал перемену в мальчике и ослабил хватку. Корни повисли, извиваясь змеями. Арго положил его на тропинку, стряхнул с рук остатки земли и вытер ладони о комбинезон. Понизив голос до шёпота, сказал вежливо:

– Простите… Я не знал, что вы живой.

«А какой я должен быть? Неживой, что ли?» – удивился тот.

Арго был совершенно сбит с толку и попытался припомнить хоть что-то о говорящих металлах из лекций учителя Шера. Но ничего толкового на ум не приходило – на уроках он большей частью мечтал о сражениях и победах вместо того, чтобы слушать. И сказал, тихо сам себя ненавидя за своё невежество и неучёность:

– Ну да… то есть нет… ну конечно же да, или… Я не знаю, я всегда думал, что только мы, манамы, живые!

«Что ты сказал? – воскликнул слиток срывающимся голосом. – О боги… И стоило мне просыпаться после пяти тысяч лет сна ради того, чтобы услышать подобное?»

Арго сидел тихо, ничего не понимая. Неужели слитку столько лет? Но откуда он взялся у отца? Пять тысяч лет… Ничего себе!

– А вы, вообще-то, кто? – сообразил он спросить.

«Я тот, кто будет рождён в свете молний и грома и поможет победить Зверя Мары!»

– Зверя Мары? – переспросил, растерявшись, Арго.

«Что, испугался?»

– Ничего я не испугался… просто удивился!

«Да я же слышу по голосу, что испугался. Меня не проведёшь!»

– Ерунда! Чего мне бояться? Зверь Мары – будущий хранитель нашего мира! Все ждут его прихода! И я собирался уйти в город, чтобы посмотреть на его рождение! – сказал Арго и покраснел от собственной лжи.

Он думал сбежать из Лабиринта совсем по другой причине. А слиток как ни в чём не бывало продолжал:

«А ведомо ли тебе, что Зверь – хранитель Мёртвого мира? У него голова змея, тело огнезверя, крылья птицы, хвост дракона…»

– Откуда вы знаете, как он выглядит? – изумился Арго. – Зверя никто и никогда не видел, он же ещё не родился.

«Знаю, и всё тут… Какая разница, откуда? А также скажу, когда Зверь пробудится, погибнет Тенебриз!»

– Неправда!

Арго почувствовал себя беспомощным, в который раз сожалея, что не слушал на уроках. Его знания о мире строились на рассказах Зоринго и найдёнышей – детей из приюта, живших у Одэль в таверне, в столице. Одэль и её муж Трумм были лучшими друзьями родителей и учителя. Никто из них никогда не говорил подобные пугающие вещи о Звере Мары.

– Если вы сказали правду, – промолвил Арго после раздумий, – то наверняка найдётся другой зверь, чтобы победить Зверя Мары!

«Да, такой зверь найдётся, – согласился слиток, – зовётся он „Ты сам“».

Мальчик прищурился – фиолетовый глаз почернел, а синий посветлел.

– Издеваетесь?

«Вовсе нет! „Ты сам“ – повседневное имя, на которое зверь откликается».

– Да кто вы такой, интересно, чтобы я вам верил? – возмутился Арго, принимая слова слитка за насмешку.

«Гм… верно, пока никто!» – вздохнул тот, и грани его замерцали.

– А напредсказывали-то – ой-ой-ой… – Арго попытался представить зверя, способного погубить мир.

Не получилось. Перед глазами стояла морда дракона Страха. Вот кто по-настоящему опасен для него. И вообще, какое ему дело до всего мира, когда он свой не смог защитить? Вот бы Зверя Мары найти и приручить, а потом натравить на дракона, если тот снова заявится.

«Я вижу, ты принадлежишь клану тьмы», – заявил вдруг слиток.

– Ничего себе? Клану тьмы? Хо-хо-хо! – опешил Арго. – С какой стати! Нет, я вырос здесь, в Лабиринте, и принадлежу клану воды.

«Ты уверен?»

– Конечно, здесь живёт моя семья… – на этих словах он замялся, не желая признаваться слитку в ночных открытиях. Кто знает, какую тайну волшебная вещица несёт в себе? А если выдаст отцу?

«Тебе не удастся скрыть от меня мысли, – заметил слиток и успокоил: – Бояться меня не стоит. Я никогда не принадлежал Лофтину. У меня был другой хозяин… вернее – два. Так что говори без утайки. Разговор останется между нами».

– Ладно! – кивнул Арго. – В Лабиринте живём я, мой брат Зоринго и наши родители: Иль и Лофтин. А ещё есть учитель – Шер. Он приходит к нам каждый день из Иртиды учить уму-разуму. В столице Шер снимает комнату в таверне у Одэль и Трумма.

«Странно…» – протянул слиток, точно разговаривая сам с собой.

– Что странно?

«Я думал, ты из клана тьмы, потому что явственно вижу облако за твоей спиной с оттенком фиолетового».

– Какое облако? – Арго оглянулся, невольно приходя в смятение. – Нет там ничего!

Слова слитка вернули утихшие было мысли о драконе и ночном происшествии. После колдовства отца Страхи исчезли. Немного позже Арго выбрался из оранжереи через подвальное окно, правда, нечаянно разбил при этом стекло.

Уже подбегал к дому, когда услышал за спиной негромкое посвистывание, точно кто-то звал. Оглянулся и обмер от увиденного – фиолетовые струйки тумана, просочившиеся сквозь торчащие из рамы осколки, слились воедино и образовали того самого дракона Страха, что преследовал его!

Арго всё же успел опредить дракона и первым заскочил в прихожую, торопливо закрыл за собой дверь на ключ. Отдышавшись, поднялся на цыпочках по лестнице в свою комнату и едва не вскрикнул, обнаружив развалившегося на коврике у кровати дракона. Чудище влетело к нему через окно, которое Иль всегда открывала вечером, чтобы проветрить помещение к ночи.

А потом дракон до утра распевал ломающимся, как у подростка, писклявым голосом песни о своих победах и не давая уснуть. Всю ночь пролежал Арго, закутавшись с головой в одеяло. Его трясло, морозило, но не было сил на то, чтобы встать и закрыть окно, которое он не успел затворить с вечера, перед тем, как ушёл в город. Невольно вслушивался в вопли дракона, вспоминал обе вылазки в город и от всего сердца сожалел, что нарушил обещание, данное Шеру, – никогда и ни под каким предлогом не выходить в Иртиду одному!

Утром, когда они с Зоринго одни завтракали на веранде, брат сказал:

– Признайся во всём родителям! Я уверен, отец уже знает о разбитом стекле!

– Отвяжись! – посоветовал Арго, зыркнув на Лофтина, маячившего в проёме окна третьего этажа.

Отец был чем-то расстроен: обычно бледное лицо его раскраснелось. «Ещё немного, и удар хватит», – струхнул Арго. Поспешно опустил взгляд в тарелку, опасаясь выдать себя.

А Зоринго, как нарочно, продолжал испытывать его терпение, приговаривая вполголоса:

– Отец к тебе благоволит обычно… Уверен, что простит. Признайся!

Со стороны входа на веранду послышался издевательский смешок. Арго метнул в ту сторону разгневанный взгляд и густо покраснел. Оперевшись крыльями на поручни, в тени дерева-дома веселился дракон – его собственный Страх, почему-то невидимый для других.

Тело чудища колыхалось от приступов смеха. Попыхивая огнём, Страх хихикал, потешался над Зоринго:

– Ну и мозгоклюй у тебя братец! Он всегда такой зануда? А хочешь, я его съем? Или нет… начну, пожалуй, с тебя! – дракону, похоже, было весело.

Арго закрыл уши руками, чтобы не слышать глумливый смех.

– Ты чего уши затыкаешь? – обиделся Зоринго. Подскочил, перегнулся через стол. Ухватил Арго за плечи и встряхнул: – Хоть раз в жизни признайся сам! Не будь трусом!

– Сам ты трус!

А потом ему пришлось тащиться за драконом в оранжерею, чтобы помочь чудищу выйти из Лабиринта. Тут-то и догадался Зоринго, что дело было неладно, что-то плохое случилось, ведь Арго не заманить в цветочный сад и сотней джиалов!

Пока он, кряхтя, забирался в подпол, Зоринго открыл замок и вошёл через дверь в оранжерею. Обнаружив там чудищ Страхов, он не растерялся и побежал за подмогой – привёл отца и мать. Все вместе они расправились со Страхами, но Арго почему-то был уверен: стоит сгуститься тьме, и дракон вернётся.

* * *

Голос слитка вывел мальчика из раздумий:

«Мне кажется, это облако – твоя личная тьма, просто ты не готов её встретить, и потому не видишь».

– Но вы же увидели! – смешался Арго, начиная с недоверием осматривать себя снова.

«Естественно! Во мне тоже есть тьма, – сказал слиток, – только я давно её принял как неизбежность. А сейчас я задам тебе вопрос, ради которого заговорил с тобой. Скажи, мечтаешь ли ты о подвигах? Хотел бы ты стать героем?»

– А кто об этом не мечтает? – удивился Арго.

«Кхм… – закашлялся слиток, – уверяю, немногие мечтают. Я помогу тебе, если ты окажешься тем, кого я столько времени ждал. Только запомни, в любом случае нельзя рассказывать о нашем разговоре никому, даже под страхом смерти. Ты принимаешь условие?»

– Да.

«Тогда повторяй за мной:

Вейра – Богиня Воображения,

Драге – Обитель её творения,

Да призову я из тьмы забвения

Шесть разных сутей вашего гения!

Крылья ветров, языки огней,

Тайная сила воды и камней.

С ними – семя древа Желания,

С ними – соль земли Мироздания.

Тьма Треала Ан Дара Тена —

Отзовись!

Свет Де Ааге Сол Сеана —

Проявись!

О, двуликий меч Судьбы,

Явись!»

И в тот же миг содрогнулось мировое древо Желаний вселенной Драконьего пути, обронило во вселенную семена – драконов Иллюминатов! Вздохнула земля под ногами Арго, а в небе сверкнула молния. Тонкий конец её впился в слиток на ладони мальчика, и каждое слово заклинания отозвалось в его сердце.

В них рокотало море, шумели ветра, звенели клинки, опалённые жаром битвы. Может, и вправду услышали песню тьма и свет. Кто знает?