Текст книги "Дворец Тысячи Комнат"

Автор книги: Ингрид Самбарус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

И, обернувшись к стоящим за порогу Конану и Мохсендару, она небрежно бросила через плечо:

– Входите, или вы намерены стоять там до следующего года? Я полагаю, вы знаете дорогу? Идите же и оставьте меня с моей новой игрушкой.

Последнее, что видел киммериец, покидая комнату с резными стенами, был юноша-страж, который неловко заключил королеву в объятия и брошенный искоса торжествующий взгляд прекрасной хищницы.

* * *

Конан и Мохсендар едва не опоздали. В небольшое помещение, одну из стен которого занимала мозаика, составленная из маленьких зеркальных квадратиков, поставленных под разными углами, они вбежали едва ли не перед самым закатом. Последние лучи солнца освещали лишь пол, оставляя странное сооружение в тени. Советник с видом полного отчаяния бессильно опустился на корточки прямо посреди комнаты.

Конан, сталкиваясь с каким-либо препятствием, предпочитал действовать, а не хныкать как слабая женщина. Без особого почтения стянув со своего спутника металлический панцирь, он поставил его таким образом, чтобы солнечный свет, отразившись от гладких полированных пластинок, упал на зеркальную стену. Мохсендар, сообразив, что имеет в виду догадливый северянин, извлек из-под одежды металлическое зеркальце, одно из тех, с помощью которых была обращена в бегство шайка разбойников, и поступил точно так же. Солнечное пятно стало достаточно ярким и тут же несколько фрагментов мозаики пришли в движение. Каждое из зеркал оказалось гранью куба, который непонятным образом поворачивался то в одной то в другой плоскости, демонстрируя непонятные символы, выгравированные на каждой из граней.

Осторожно передав Конану свое зеркало, Мохсендар торопливо подошел к зеркальной стене, стараясь не загораживать свет, которого с каждым мгновением становилось все меньше. Внимательно вглядываясь в мелькающие перед ним изображения, он осторожно коснулся рукой каждого из вращающихся кубиков и замер в ожидании. Но время шло, а ничего так и не происходило. С досадой хлопнув себя по лбу, Мохсендар простонал:

– Какой же я глупец! Это было в прошлом году, а сейчас это должно быть вот так…

Он надавил на нижний край последнего из зеркальных квадратиков, заставляя куб повернуться, открывая другой символ. Раздался мелодичный звон и тут же в движение пришли вся стенка. Кубики вращались, переворачивались, наполняя комнату множеством солнечных зайчиков, затеявших безумный ни на что не похожий танец. Через некоторое время все успокоилось, кусочки зеркала замерли один за другим. Беспорядочное мелькание на стенах и потолке уступило место множеству неподвижных светящихся пятнышек, которые, правда, с каждым мгновением становились все более и более тусклыми.

Конан с интересом разглядывал диковину. На каждой из сверкающих граней была начертана буква какого-то из древних языков. Нечто похожее варвару случилось как-то видеть в Шадизаре, в книге одного базарного гадателя. Через некоторое время простодушный северянин с возмущением узнал, что прорицатель не в силах прочесть даже строчки из собственной книги, содержание которой, как выяснилось, не имело ничего обще-го с наукой предсказывать будущее…

Советник поспешно читал текст, возникший прямо на его глазах, старательно записывая острой палочкой на покрытой воском дощечке. Когда солнце ушло и в комнате воцарился вечерний полумрак, знаток дворцовых секретов облегченно вздохнул.

– Я успел, о боги, я успел! Теперь осталось лишь внимательно прочесть прорицание еще раз и понять, какую истину хотели до нас донести.

– В таком случае, что мы теряем время? – проворчал Конан, которого это недостойное мужчины многословие и неумеренное проявление чувств начало уже заметно выводить из равновесия. Кроме того, в том, что им не пришлось ждать у зеркальной стены еще целые сутки, была и его скромная заслуга…

– Вообще-то священный текст не предназначен для ушей непосвященных, но, учитывая… особые обстоятельства… Это еще что? Нет, ошибки здесь быть не может, все именно так и написано: не ищи благодать в прошлом других людей. Ты найдешь необходимое тебе, повиснув в люльке между растянутыми и пересекающимися временами… Ничего не понимаю: прежде речи зеркального оракула были просты и понятны каждому, а теперь… это же бессмыслица какая-то!

– Что же тут непонятного? – нарочито простодушно осведомился северянин. – Где этот предмет хранился в последние годы?

– Как правило, в одном из залов анфилады военной славы, каждый из которых прославляет подвиги кого-то из правителей прошлого. Несколько лет назад – в парадной гостиной королевы Эмилины Мудрой, в годы ее правления здесь была истинная обитель счастья для всех живущих… Благодать в прошлом других людей, ну, конечно же, сейчас в эти залы идти бесполезно. Значит, нам следует направиться…

– Туда, где висит эта самая люлька, куда же еще?

– А вы вовсе не так просты, как желаете казаться, господин Конан. Ну конечно же, люлька, ничем другим это быть не может… Надо спешить!

И худенький советник устремился вперед со всей быстротой, на какую был способен. Конан последовал за ним. Варвар в это время с благодарностью вспомнил одну таверну в самой грязной и неухоженной части Шадизара. Кажется, рассказы того вечно пьяного старого аквилонца, который именовал себя мыслителем, не прошли даром…

Свернув в боковую дверь и пробежав несколько совсем крохотных комнат, советник толкнул зеркало, висевшее на стене одной из них. Повернувшись вокруг своей оси, оно открыло проход, где царила непроглядная темнота. Советник вознамерился, было, ринуться вперед, позабыв о всякой осторожности, но Конан, который мог видеть в темноте гораздо лучше любого другого человека, удержал его. Осмотревшись как следует, чтобы убедиться, что их не подстерегают никакие неприятные сюрпризы, неторопливо двинулся вперед.

Один раз он остановился и прополз некоторое расстояние, прижавшись к пыльному каменному полу, побудив советника сделать то же самое. В ответ на изумленный взгляд Мохсендара, он молча указал на тоненькую еле различимую простым глазом ниточку, протянутую поперек коридора и еще несколько таких же, протянутых над ней на равном расстоянии друг от друга.

В другой раз он схватил ничего не подозревающего советника и швырнул его далеко вперед. Вслед за этим он поднялся по стенам, упершись в них руками и ногами, и преодолел это расстояние подобно гигантскому пауку. Прыгать показалось ему не лучшим выходом; все-таки весил он во много раз больше чем тщедушный советник. Тот, довольно ловко приземлившись на четвереньки и ухитрившись даже не наделать шума, принялся внимательно осматривать стены и пол коридора, которые, казалось, были вырублены из цельного камня. Удостоверившись в свою очередь, что никакая опасность им не грозит, он поднялся на ноги и они продолжили свой путь.

Узкий коридорчик постепенно забирал вверх и Конан ничуть не удивился, когда они оказались на верхней площадке одной из башен. Казалось, что кругом ничего не было кроме черного неба, усеянного небесными кострами, как называли когда-то звезды его родители…

Раздался шум и несколько слов на языке, который был не знаком киммерийцу, но смысл которых не был от этого менее ясен. Это Мохсендар возился, изо всех сил пытаясь поднять крышку люка, находящегося чуть в стороне от входа, через который они попали сюда. Шагнув к своему спутнику, могучий варвар одним рывком поднял крышку, которую время и ржавчина почти что сделали одним целым с самой башней. Советник, который не успел отпустить руки, тихо ахнув, взлетел вместе с крышкой.

Внутри царила абсолютная темнота, ни одного окна или бойницы, через которые мог бы проникнуть хотя бы самый тоненький лучик света. Конан даже испытал легкое сожаление, что не пожелал захватить с собой никакого светильника.

Как будто прочитав его мысли, Мохсендар извлек из поясной сумки небольшой стеклянный сосуд, внутри которого была укреплен масляный фитиль. Засветив его, советник отважно шагнул вниз, но не успел он сделать и нескольких шагов по узкой крутой лестнице, как одна из ступенек покачнулась и угрожающе заскрипела прямо под его ногами.

Драгоценный светильник выскользнул из руки советника и с успехом повторил судьбу падающей звезды. Конан едва сдержал рвущееся из его груди грозное рычание: как можно вести себя подобно неуклюжей старухе! Теперь придется спускаться намного медленнее. Хотя, ничего страшного не произошло: их выручат его способность видеть в темноте и звериное чутье, которое подскажет, на какую из ступенек этой ненадежной лестницы следует поставить ногу…

Но их подстерегала совсем другая опасность. Упав на каменный пол башни, светильник разбился и поджег валяющуюся там солому. Спускаться пришлось прямо в бушующее пламя. Безо всякого сомнения, было бы самым разумным подождать, пока огонь, истребив всю свою пищу, не угаснет сам собой. Но лестница, сделанная из старого сухого дерева, также показалась ему лакомой добычей. Нужно было действовать без промедления. Поэтому варвар не теряя времени на объяснения, накинул свою куртку на голову вконец растерявшегося советника и ловко в несколько прыжков одолел эту головокружительную высоту. Единственная дверь, которая вела из башни, оказалась заперта, но киммериец снес ее одним мощным ударом. Точно так же он поступил еще с парочкой дверей, которые встретились на его пути.

Перед следующей, покрытой цветными узорами подобно иранистанскому ковру, он немного задержался, разглядывая рисунок, и это спасло произведение неведомых мастеров. Мохсендар, протиснувшись вперед, дважды дернул на себя позолоченную ручку в виде злобно ухмыляющейся обезьяны, приложил обе ладони к двери точно по центру ярко-синего круга и повернул ручку в направлении, противоположному пути, которое совершает каждый день дневное светило. Двери медленно распахнулись.

* * *

– Мы в апартаментах принца Ильрика, – почему-то шепотом сообщил Мохсендар. – В отличие от короля-мага он питал особое пристрастие ко всему, что ездит и движется само по. себе… Ну за какие провинности мы должны лезть именно туда? Разве я паук, чтобы болтаться под потолком вниз головой, каждое мгновение рискуя свалиться?

– Это вы о люльке? – удивился Конан. – Если принц умер в младенческом возрасте, то о каких механизмах идет речь? Не об игрушках же?

– Нет, вовсе не об игрушках, – загадочно улыбнулся советник, – посмотрите наверх.

Там на высоте во много раз большей, чем во всех прочих дворцовых помещениях, под самым потолком покачивалось нечто отдаленно напоминавшее колыбель. Такая вполне могла бы быть у младенца, родившегося в семье великанов.

Опустив глаза чуть ниже, северянин увидел не менее удивительную вещь. Стены небольшой гостиной, где они находились, не доходили до самого потолка, обрываясь примерно на половине высоты. Кроме того, в этой гостиной была только одна дверь – та, через которую они вошли.

Заинтригованный, Конан обошел вдоль стен, отыскивая потайную дверь. Не может быть, чтобы он, самый искусный и удачливый из воров Шадизара, не смог проникнуть в эту тайну! Но единственное, что ему удалось обнаружить, был шкаф, находящийся прямо в стене и хитро замаскированный цветным покрывалом из тех, которые ткут в своих хижинах мастерицы Черных королевств, живущие на левом берегу реки Зархебы. Там было несколько свитков с порядком выцветшими чертежами и початая бутылка вина, которое за долгое время превратилось в уксус.

– Не стоит тратить время, господин Конан, здесь нет никаких потайных ходов. Хозяин апартаментов попадал в другие помещения совершенно иным способом. Нам нужно подняться вон туда.

Узкая лестница, проделанная в стене, была практически вертикальной и, если бы не тонкие металлические перила, вряд ли бы обычный человек смог бы подняться по ней хотя бы на высоту своего роста. Конан, чьи детские годы пошли в суровых горах Северной Киммерии, с легкостью обошелся бы безо всяких перил, а, возможно, и без ступенек тоже. Советник старался изо всех сил и, хотя его невозможно было бы назвать изнеженным, добравшись, наконец, до небольшой площадки, с трудом вмещающей их обоих, он без сил присел на корточки, прислонился к стене и закрыл глаза. Конан, которого эта прогулка ничуть не утомила, начал вглядываться в окружающий вид.

Советник не солгал: внизу было несколько комнат, обставленных с королевской роскошью. Но между комнатами не было ни двери, ни даже лаза и, кроме того, находясь наверху, можно было с легкостью видеть все, что происходит в каждой из комнат.

На краю площадки виднелось несколько рычагов, соединенных с громоздким механизмом, состоящим из множества зубчатых колес, которые цеплялись друг за друга. На канатах, натянутых в разных направлениях, висела люлька, в которой запросто могло поместиться несколько взрослых человек. С виду она и в самом деле напоминала колыбель для младенца, родившегося в семье великанов или на лодку с высокими бортами.

Значит, с помощью этого механизма можно попасть в любую из комнат. Но странное сооружение было слишком далеко, чтобы до него можно было добраться… И потом, даже если бы варвар смог допрыгнуть до него, то не оказался бы он в этой люльке беспомощным пленником? Нет, разгадку этой тайны следовало искать именно здесь. Предположим, дух покойного принца при желании может с легкостью проходить сквозь стены, но как же сюда попадали слуги, в обязанности которых входило содержать все в чистоте?

Будучи по детски любознательным ко всему, что касалось нового и неизведанного, Конан принялся за разгадывание этой загадки. Механизм немного напомнил ему те, с помощью которых поднимают на крепостные стены пушечные ядра, котлы с горячей водой и прочие тяжести. А чтобы пустая корзина снова опустилась на землю, рычаг приводили вот в такое положение…

Стоило северянину отжать самый большой рычаг, как внутри непонятного сооружения что-то заскрипело и люлька, обитая ярко-синим шелком и украшенная золотыми звездами, принялась опускаться вниз. Рычаг вернулся в прежнее положение и она замерла, едва не раздавив своим весом круглый мозаичный столик. Понятно; а что, если покрутить вот это колесо? А если чуть повернуть вон ту ручку? Подобно ребенку, получившему в подарок новую игрушку, варвар начал с увлечением исследовать механизм, созданный неведомыми мастерами прошлого для принца, который упорно не желал пользоваться дверями.

Люлька дернулась в сторону, опрокинув несколько статуй и едва не сокрушив стену, затем снова поднялась к самому потолку, волоча за собой довольно большой клок оторванной обивки, затем нырнула в следующую комнату…

– Теперь я начинаю верить тому, что о вас рассказывали, – раздался за спиной восхищенный голос советника. – Как только мы вернемся, ваше вознаграждение возрастет вдвое, нет, втрое! Как все, оказывается, просто: я сажусь в люльку и с вашей помощью осматриваю одну комнату за другой. Мы можем начать поиски прямо сейчас?

– Лучше дождаться утра, – ответил ему киммериец, в котором здравый смысл все же возобладал над азартом и любопытством. – В такой темноте вы вряд ли разглядите эту вашу вещь, да и мало ли что там еще можно встретить.

* * *

Ночь они провели на узкой каменной площадке, Советник завернулся в плащ и попытался хоть немного подремать, а Конан, прислонившись спиной к задней стене, замер и весь обратился в слух. Чувства, гораздо более острые, чем у любого человека, выросшего в цивилизованном мире, позволяли варвару узнать гораздо больше, чем узнал бы любой на его месте.

Священный дворец, который иногда называли Дворец Тысячи Комнат, жил своей странной непостижимой жизнью. Где-то скрипело, рассыхаясь, дерево, где-то за резной панелью, попискивая, возились мыши, где-то шевелилось, пробуждаясь ото сна что-то большое и опасное… Несколько раз варвару послышались какие-то странные шорохи, осторожные шаги мягких лап, боковым зрением он уловил блеснувший в темноте зеленоватый огонек.

Как только ночь уступила место предрассветным сумеркам и за большими стрельчатыми окнами посветлело, путешественники прервали свой отдых. Наскоро выпив по глотку разбавленного вина и перекусив хлебом с сыром, который показался киммерийцу чересчур пресным, они тотчас начали действовать.

Конан, следуя нетерпеливым указаниям советника, подогнал необычный экипаж прямо к самой площадке. Внутри люлька оказалась обита красным бархатом; там валялось несколько основательно пропыленных подушек, веер и один из трактатов об искусстве любви. За этот манускрипт у любого скупщика краденного запросто можно было бы получить не меньше сотни золотых, и то если не особенно торговаться – мелькнула непрошенная мысль у северянина.

Советник осторожно перебрался в люльку и Конан, ловко управляясь с рычагами и колесиками, заставил механизм опуститься в каждой из комнат поочередно. Но когда Мохсендар некоторое время спустя снова «причалил» к краю каменной площадки, на лице его не было радости.

– Ее там нет! – только и смог он выдавить из себя. – Пророчество оказалось неправильным.

Казалось, еще немного и он начнет биться в истерике, топая ногами и колотясь головой о каменную стену.

– Подождите, а там точно говорилось о люльке? – поинтересовался Конан, в который раз подивившись такому неумению владеть своими чувствами.

– Ну, разумеется, я могу его воспроизвести дословно, если вам это что-то может сказать. Там было сказано: вы найдете то, в чем нуждаетесь, повиснув, словно в люльке между растянутыми и пересекающимися временами.

– Хорошо, люльку я вижу, а где здесь времена? – поинтересовался варвар нарочито ленивым тоном. Кажется, этот напыщенный аристократишка все же считает его неотесанным провинциалом; интересно, смог бы он без него продержаться в этом дворце, полном опасных сюрпризов, хотя бы сутки? Особенно оставшись одному, когда больше не стало тех, за чьи спины можно прятаться.

– Времена… о, какой же я глупец, ну, конечно же, времена! Зал великих эпох, вот что нам нужно. Скорее, нам нужно попасть туда как можно раньше!

Конан помог советнику оказаться у подножия лестницы с помощью все той же люльки принца Ильрика, а сам спустился по лестнице с легкостью и быстротой капли воды, скользящей по стеклу.

* * *

Зал великих эпох оказался большим квадратным помещением, на каждой стене которого красовалась впечатляющих размеров картина.

На той, которая находилась напротив входа, было изображено грандиозное сражение; судя по оружию и доспехам, а также по участию в ней иппоуманов, упоминания о которых сохранились лишь в древних сказаниях, дело происходило задолго до Начала Времен. На левой стене красовалась сцена коронации: толстый кривоногий человечек с отталкивающим выражением лица, полузакрыв глаза, ожидал, когда седобородый жрец в пурпурном балахоне водрузит на его голову нечто напоминающее раскрытые челюсти рыбы-кусаки, которую в изобилии привозят на рынок Шадизара каждую весну. Судя по выражению лица, жрец с гораздо большим удовольствием прибил бы коротышку этой короной… На стене справа между окнами с множеством мелких стеклышек была яркими красками написана сцена жертвоприношения молодой жрицы Гимении. Как пояснил Конану Мохсендар задыхающимся от восхищения голосом, девушка добровольно предложила себя в качестве жертвы, чтобы спасти государство от нашествия завоевателей.

С сожалением посмотрев на красивую женщину, которая была вынуждена так бесславно закончить свою жизнь из-за того, что все мужчины оказались трусами, только и годными, что прятаться за чужие юбки, Конан указал на полусферу из горного хрусталя, занимающую середину зала.

– Надеюсь, теперь мы нашли то, что нужно?

– Да, это она! Посмотрите, разве она не великолепна? Как что это, разве я не говорил, что нам нужна бирюзовая корона?

Корона, искусно выточенная из камня цвета небесной лазури, и вправду была великолепна. Он напоминала цветок, один из тех, которые распускаются ранней весной на склонах гор, когда они только освобождаются из-под снега. Даже Конан, считавший, что сейчас не самое подходящее время, чтобы отвлекаться на что-то другое, невольно представил себе прекрасную женщину, которой была бы к лицу такая корона.

Мохсендар описывал круги, центром которых была прозрачная полусфера, едва не облизываясь как кот, почуявший запах свежей сметаны.

– Берите вашу корону и пойдем, нам предстоит еще избавить дворец от злоумышленника, – напомнил ему варвар.

– Ах, злоумышленника? – неожиданно расхохотался советник. – Успокойтесь, никакого чудовища здесь нет, это была одна из легенд Дворца Тысячи Комнат. Присядьте, я хочу предложить вам нечто лучшее, чем просто кошель с монетами. Хотите занять придворную должность, к примеру, начальника стражи или? Вы, насколько я знаю, большой ценитель женской красоты. Желаете получить в жены столько женщин, сколько пожелаете, даже более того?

– Насколько мне известно, моим заказчиком являетесь не вы, советник, – произнес Конан голосом, похожим на отдаленные раскаты грома. – Уж не хотите ли вы предложить мне нечто бесчестное?

– Вовсе нет, мой прямолинейный друг, ведь вы позволите мне называть вас своим другом? Я действительно благодарен вам, иначе наша беседа просто не могла бы состояться. Итак, о деле, – Мохсендар с видимым сожалением оторвал взгляд от бирюзовой короны и впился глазами в собеседника подобно базарному фокуснику, который взглядом мог заставить человека заснуть или проделать множество забавных и не очень вещей.

– Давайте разберемся, кто является вашим заказчиком? Королевская семья, не так ли? Знайте же, что перед вами тот, кто имеет право на трон ничуть не меньше этих разряженных глупцов. Принц Эвенгар, сын королевы Агилены с которой вы так мило беседовали в Лунном зале, перед тем, как отправиться на ту сторону великой реки, произвел на свет многочисленное потомство. Но лишь двое из них названы наследниками престола – принц Лейнор и принцесса Айрин, мои единокровные брат и сестра. О них речь пойдет несколько позже.

Мой покойный папенька не обделял вниманием ни одну из встреченных им привлекательных женщин, что доставляло множество огорчений его супруге и королеве-матери, моей бабушке. Бабушке, которая никогда не признала бы ни меня, ни моих многочисленных сестер и братьев, не говоря уже о том, чтобы признать за кем-нибудь из нас право на корону…

Надо ли говорить, что почти все из тех, кого мой отец осчастливил своим вниманием, происходили из самого низшего сословия. Даже мне приходилось слышать, как шепотом рассказывалось о служанках, которых поспешно выдавали замуж, обеспечив хорошим приданым, об одной из них, которая проявила упрямство, в результате чего свалилась с лестницы и сломала себе шею.

Мне повезло, моя матушка была камеристкой одной придворной дамы, которая также находила общество принца Эвенгара довольно приятным и занимательным. Правда, его высочество не разделял этого мнения… Одним словом, случилось так, что служанка и госпожа родили в один день и моя матушка, которая была достаточно наслышана о судьбе, которая может ожидать незаконных отпрысков, поменяла нас местами. Сына аристократки несколько дней спустя нашли мертвым в колыбельке, подобное часто случается с младенцами.

С самого раннего детства я знал, кем являюсь на самом деле. Также я знал, что лишен того, чем должен владеть по праву рождения. Всю жизнь я шел к этому и теперь близок к цели как никогда.

Сейчас вы будете присутствовать при моменте исторической важности.

Как только я надену Бирюзовую корону, я стану тем, кем должен стать, невзирая на все правила и условности…

– Что вы от меня хотите в таком случае? – перебил его Конан. – Чтобы я солгал, сказав, что нашел и уничтожил чудовище, в то время как его нет и не было никогда? Но кто же тогда лишил жизни слуг и придворных?

– Чудовище? Нет, оно-то как раз существует, – голос советника звенел подобно натянутой струне, а лицо его все больше наводило на мысли об одержимости. – Не зря столько лет я потратил на изучение многих вещей, которые считаются запретными. И, наконец, я добился своего! Сегодняшний день должен стать днем моего триумфа и вы станете первым его свидетелем.

– А как же ваши многочисленные братья и сестры? – поинтересовался Конан. – Ведь они имеют не меньше прав.

– Не думаете ли вы, что я не предусмотрел такой возможности? – рассмеялся безумец. – Те, кто родился после того, как их матери благоразумно вступали в законный брак, не могут быть мне помехой. Об остальных я позаботился, последнего из моих братцев вы видели. Это был тот юноша, который сейчас наслаждается обществом королевы Северины. Вы спросите, что требуется от вас. Очень немногое – вернуться во дворец и заверить мою августейшую бабушку, что никаких чудовищ во дворце нет и можно беспрепятственно начинать церемонии. Ее будет ожидать маленький сюрприз… – Речь Мохсендара перешла в тоненькое гнусное хихиканье.

– Сюрприз? – недоверчиво переспросил северянин. – И какой же – известие о вашем родстве?

– У вас в Шадизаре что, все лишены способности быстро соображать? Она найдет здесь его величество Мохсендара Первого…. А еще собственную смерть. Так же как и мои дражайшие брат с сестричкой. Заверяю вас, мой прямодушный друг, это будет гораздо неприятнее того, что случилось с дворцовыми слугами. Ничего не поделаешь, без жертв не бывает, а моему питомцу требовалось много еды, чтобы стать большим и сильным. Он был детенышем, когда я вызвал его из родной среды обитания, иначе повелевать им было бы намного труднее. Если вы еще не поняли, именно мой маленький любимец и послужил причиной вашего путешествия в Край Медного Нарцисса.

О, нет, приглашая вас, я всего лишь выполнял повеление моей августейшей бабушки, которая считает своего незаконнорожденного внука давно умершим. Должен вам сказать, что мой поступок вполне в традициях нашей семьи, когда-нибудь, я, возможно, поведаю вам о некоторых забытых страницах королевской хроники… Но довольно пустых разговоров, нас ждут государственные дела. Итак, вы готовы выполнить возложенную на вас миссию, готовы ли вы первым присягнуть мне на верность?

Для Конана, который и без этого не отличался долготерпением, особенно когда речь шла о подлецах и предателях, эти слова послужили последней каплей, которая переполнила чашу. Его уговаривают совершить бесчестный поступок, обречь на мучительную гибель ничего не подозревающих людей, тех, кто прибудет сюда, доверившись ему. Более того, среди них будет женщина… Ни слова не говоря, варвар потянул меч из ножен.

Мохсендар отпрыгнул от него и выхватил из поясной сумки нечто похожее на костяную детскую свистульку.

– Значит, вы отказываетесь от чести, которая была вам оказана?! Тогда вы сами умрете!

Советник поднес свистульку к губам. Раздался резкий звук, похожий на голос морской собаки, обитающей где-то на побережье земель пиктов. Но существо, появившееся в зале, значительно превосходило размерами это животное и выглядело гораздо страшнее.

Задняя стена разлетелась, как если бы была сложена из глиняных кирпичей, и в проломе показалось нечто, напоминающее водяного ящера, грозу жителей Черных Королевств. Но вслед за вытянутой уродливой мордой в зал протиснулось обезьянье тело, покрытое отвратительной буро-зеленой слизью.

Чудовище выпрямилось, почти достав головой до массивного металлического светильника, потом, повинуясь еще одному свистку, начало медленно поворачивать голову к Конану. Крохотные злобные глазки остановились на киммерийце, изо рта, полного длинных острых зубов, раздалось нечто среднее между свистом и змеиным шипением.

Могучий варвар предпочел напасть первым, но лапа, которая была размером в половину его роста, с легкостью отбросила его к стене. Меч гоже лишь скользнул по боку чудовища, не оставив даже малейшей царапины. Отступать перед противником, как бы силен он ни был, вовсе не входило в привычки Конана из Киммерии и предстоящая схватка лишь горячила его кровь. Но если судьба предоставляет возможность одержать победу более простым способом, стоит ли отказываться от такого подарка?

Совершив несколько головокружительных прыжков, которым позавидовал бы любой гимнаст-канатоходец, северянин оказался рядом с Мохсендаром, который удобно устроился на крохотной банкетке, вознамерившись полюбоваться спектаклем. Схватив вероломного советника за ногу, Конан энергично встряхнул его. Подобрав выпавшую свистульку, северянин дунул в нее и швырнул несостоявшегося Мохсендара Первого прямо под ноги своему питомцу. Услышав знакомый звук, чудовище посмотрело на Конана уже без той злобы, с которой взирало на него несколько мгновений назад.

Природная сообразительность подсказала варвару издать тот же короткий переливчатый свист, что и его недавний спутник. Взгляд непонятного существа с мгновенно вспыхнувшей злобой обратился на бывшего хозяина, который пытался незаметно уползти в сторону, громадные лапы схватили его и в мгновение ока превратили незадачливого претендента на королевский престол в мешок сломанных костей.

* * *

Оставшись один на один с кошмарным созданием, Конан не растерялся; подобное было ему вовсе не свойственно. Если он смог с помощью свистка приказать чудовищу расправиться со своим бывшим хозяином, то отчего бы не велеть ему, например, спрыгнуть с крыши дворца? И хитроумный варвар двинулся наверх, продолжая время от времени издавать тихий манящий свист. Инстинкт и знания, полученные за время, проведенное в Шадизаре, помогли ему найти наилучший путь, ведущий на крышу.

Осталась позади анфилада парадных залов, чьи-то скромно обставленные личные комнаты. Парадная лестница из белого немедийского мрамора сменилась более узкой из красноватого резкого дерева. Дверь, которая преграждала путь на чердак, была отброшена мощным ударом и отлетела, рассыпавшись на множество лакированных щепок.

Чердак был огромным, потолок и дальние стенки его лишь угадывались в царящем здесь полумраке. И, тем не менее, когда-то чердак был обитаем. Более того, кто-то устроил здесь магическую лабораторию. Об этом ясно давали понять стол, заваленный склянками всех форм и размеров, небольшой постамент, на котором громоздились пожелтевшие свитки и книги в темных кожаных переплетах. Здесь же, на почти прогоревшей металлической жаровне неведомый чародей разводил огонь, не опасаясь пожара или надеясь на что-то ведомое лишь ему самому. Хотя, судя по тому, как почернела наклонная стенка и обуглились стропила, однажды пожара избежать все же не удалось.

Внезапно варвар едва не споткнулся, наткнувшись на что-то напоминающее сверток ткани. Бросив взгляд вниз, Конан почувствовал, как ярость снова охватывает его. Еще несколько дней назад это была девушка, молодая и хорошенькая; служанка, если судить по тому, что осталось от ее платья. Была, пока омерзительная помесь водяного ящера и обезьяны не притащила ее сюда, предварительно выпотрошив подобно тому, как хозяйка на кухне чистит рыбу… Киммериец и не заметил, как под влиянием гнева зубы его сжались и костяная свистулька обратилась во множество обломков.