Текст книги "Архитектор (СИ)"

Автор книги: Инга Стравинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Стравинская Инга
Архитектор

Придёт время, когда наука опередит фантазию.

(Жюль Верн)

Говорят, что любить – это значит давать кому-то силу уничтожить тебя и верить, что он никогда ею не воспользуется.

(К/ф "Королёк птичка певчая")

ГЕРОИ

Остров Надежды

Тимофей Берников – профессор, владелец острова, учёный

Эсперанса Берникова (Меркулова, Гвидиче) – жена Тимофея, первая жена Дениса Меркулова

Элла Берникова – дочь Тимофея и Эсперансы, адаптер

Лев Гринёв – "отчим" Эллы, киборг

Виктор Ли – телохранитель Эллы, киборг

Римма Юдина – подруга Эллы

Лиза Корвина – подруга Эллы, медсестра

Семён Авдеев – бойфренд Лизы, ассистент Тимофея

Марк Ходский – главный ассистент Тимофея

Михаил Гуданов – ассистент Тимофея

Компания Меркуловых

Денис Меркулов – президент компании, киборг высшего уровня, учёный

Каролина Меркулова (Гвидиче) – вторая жена Дениса

Жанна Олейник (Меркулова) – дочь Дениса и Эсперансы

Евгений Олейник – муж Жанны, директор компании

Илона Олейник – дочь Жанны и Евгения

Николай Меркулов – сын Дениса и Каролины, адаптер, вице-президент компании

Фредерик Гвидиче – владелец ресторана «Burattinaio»; отец Эсперансы и приёмный отец Каролины

Юрий Филин – политик, меценат, учёный

Александр Филин – сын Юрия, первый стабильный адаптер

Роман Филин – сын Юрия, брат-близнец Александра, жених Эллы

ПРОЛОГ

– Где мы? – Жанна Олейник растерянно огляделась по сторонам. – Эйфелева башня? Монмартр? Кафе, Мулен Руж, Сакре-Кёр, небоскрёбы... Что?! Здесь не должно быть небоскрёбов!

Это была какая-то искажённая версия Парижа. Они сидели за столиком на Монмартре, а на заднем плане играла песня.

Кто заплачет, когда ты умрёшь?

Никому до тебя нет дела...

Жанна почувствовала, как у неё начинает раскалываться голова.

– Конечно, ведь это проекция, – сидящая напротив светловолосая девушка насмешливо приподняла бровь. – Мы – в моём подсознании. В месте, где нельзя солгать... Джейн Доу .

Жанна уже успела возненавидеть этот ироничный взгляд. Наверняка Элла Берникова часами тренировала его перед зеркалом.

– Сразу видно, что ты никогда не бывала в Париже, – не удержавшись, Жанна закатила глаза. – Но почему в твоём?

На губах Эллы заиграла нехорошая улыбка. Окружавшие их небоскрёбы опасно зашатались.

"Как карточный домик".

Жанну пробрал озноб.

– Потому что на твоём подсознании стоит непробиваемый блок. Можешь сказать спасибо своему братцу, – последнее слово Элла произнесла с нескрываемой злостью.

– Ты знаешь, кто я? – неверяще выдохнула Жанна, сжимая до боли ладони.

"Только этого не хватало!"

– Жанна Меркулова, – её тон говорил "разумеется". – И ты расскажешь мне всё... сестрица.

Жанне захотелось истерически рассмеяться. Но вместо этого она действительно заговорила. Будто кто-то тянул её за язык.

– Я – Жанна Олейник. Родилась двадцать пять лет назад в семье Дениса Меркулова и Эсперансы... Берниковой, – на фамилии матери она невольно споткнулась. – По образованию я психолог. У меня есть брат Николай. Его матерью была Каролина Меркулова. Ник младше меня на четыре года и является вице-президентом многомиллионной исследовательской компании отца. Компания Меркуловых занимается научными разработками и имеет филиалы по всему миру. Два года назад я вышла замуж за Евгения Олейника, одного из директоров компании. У нас родилась дочь Илона. Потом...

Жанна наморщила лоб. Что-то давило на её разум, заставляло вспомнить... Но она не могла. Какая-то сила блокировала её воспоминания – и мысли всё время путались.

У девушки разболелись виски.

– И всё? – разочарованно выдохнула Элла.

Жанна неожиданно разозлилась.

– Что тебе от меня нужно?! Сначала Фредерик, потом ты... Неужели нельзя просто оставить меня в покое?! Если хочешь поговорить, то лучше расскажи о себе!

На прекрасном лице её собеседницы появилось задумчивое выражение.

– Ты действительно хочешь знать? Что ж... Солгать я тоже не вправе. Тем более ты психолог, – Элла бросила на неё ироничный взгляд. – Вдруг это и вправду поможет в моём "лечении".

Она помолчала, глядя в сторону Эйфелевой башни, а потом начала свой странный рассказ:

– Меня зовут Элла Берникова. Мне двадцать один год. По профессии я архитектор. Моей матерью была Эсперанса, а отцом Тимофей Берников. Я живу на острове Надежды и являюсь... адаптером. Но до четырнадцати лет всё было по-другому, – её взгляд затуманился, будто она погрузилась в воспоминания. – Ты когда-нибудь бывала в поселениях староверов , Жанна? Сельская жизнь, традиционное хозяйство, повозки вместо машин. Ни телефонов, ни автомобилей, ни бытовой техники. Даже электричество используют через раз. Кажется, будто ты угодил в средневековье – и это в самом центре России! Там я провела всё своё детство. Мы с родителями (матерью и Львом Гринёвым, которого я считала своим отцом) жили в маленьком деревянном доме и выращивали овощи, кур и коров. Самое обыкновенное семейство, каких были десятки. С той лишь разницей, что я... была ненормальной. Всюду ходила в перчатках. Меня было запрещено касаться строжайшим запретом, и даже мать избегала со мной контактов. В глубоком детстве я воспринимала это как данность, но... Однажды я застала свою маму плачущей. Она так горько рыдала, что я... Я просто хотела её утешить! Не отдавая себе отчёта, приблизилась к ней и дотронулась до лица. В тот миг моя жизнь перевернулась с ног на голову. Я узнала... Тогда я ещё не могла понять, что увидела, но это было прекрасно. Здания, мосты, башни, компьютеры, телефоны, толпы людей, незнакомые лица, к которым я испытывала чувства. Не свои. Это были её воспоминания. Я часами смаковала эти неизвестные образы, прокручивала в голове картинки. Когда я нарисовала свою первую картину, то мать пришла в ужас. Там была изображена Эйфелева башня – в таких подробностях, что... Это было действительно жутко. Она на меня долго кричала, а потом заставила поклясться, что я больше никогда не дотронусь ни до одного человека и не нарисую ни единой картины. Я согласилась, но... не смогла. Это стало сильнее меня. Я была влюблена в свои мысли, одержима идеей получить ещё. Я рисовала всё время в тайне, и каждый раз это были образы, которых я никогда не видела – да и не могла увидеть в реальной жизни. На этих картинах была и ты – маленькая темноволосая девочка с серо-голубыми глазами, моя старшая сестра, по которой мать скучала больше всего на свете. И любила сильнее меня.

На несколько мгновений в искажённой версии Парижа воцарилась мёртвая тишина.

– Ты меня ненавидишь? – после паузы спросила Жанна, чувствуя, как к глазам подступают жгучие слёзы.

Она ведь даже не помнила свою мать!

Элла бросила на неё удивлённый взгляд.

– Тебя – нет. За что мне тебя ненавидеть? Ты всего лишь жертва. Ненавидеть нужно сильнейших. Тех, кто превращает человеческий разум в машину, – она передёрнула плечами и продолжила свой рассказ: – Проходили годы, и желание до кого-то дотронуться стало навязчивой идеей. Когда мне исполнилось четырнадцать, то один из местных мальчиков в меня влюбился. Невзирая на запрет, решил поцеловать. Он стал моей первой жертвой.

Элла тяжело вздохнула. В её серо-голубых глазах промелькнуло нечто, от чего Жанну пробрал невольный озноб.

– Я получила его эмоции и воспоминания, а сам он впал в кому. Необратимую. От переизбытка незнакомых ощущений я провалилась в обморок. Очнулась в салоне автомобиля. Мне снился кошмар. Страшный и чужой. Мама о чём-то спорила с Лео, который гнал машину на полной скорости. А я... я просто сходила с ума. В тот миг мне стало понятно, почему всё это время мы жили в посёлке староверов. Вдали от техники. Чудовищное давление, волны, сигналы. Наверное, так чувствует себя Wi-Fi роутер, когда к нему хотят подключиться сразу сотни устройств, – с её губ сорвался нервный смешок. – Маме пришлось вколоть мне снотворное – иначе я бы просто лишилась рассудка. Когда я проснулась во второй раз, то они снова кричали. "Уже поздно! – говорила мать. – Они найдут её хоть на другом конце света!" "А Профессор?" – взволнованно спросил Лео. "Тим не может..." – начала она, а в следующее мгновение в нас врезалась фура. На полном ходу.

Жанна вздрогнула. Она не заметила, как начали дрожать её руки, и боль в висках осознала не сразу. Но с каждым мгновением ей становилось всё хуже.

Элла задумчиво продолжала:

– От нашей машины осталась лепёшка. Родители погибли сразу, а я... Я тоже тогда умерла. Бродила по своему подсознанию, погружалась в чужие образы – и не могла выплыть. Чувствовала себя одинокой, как никогда. А потом появился он. Он был такой... такой... – Элла чуточку покраснела, чем заставила Жанну недоумённо изогнуть бровь. – В четырнадцать лет я была наивной и романтичной дурочкой, и потому влюбилась в него по уши. В собственную фантазию, вызванную близостью смерти! – девушка насмешливо покачала головой, будто не в силах поверить в подобную глупость. – Я даже не помню, как именно он выглядел, был брюнетом или блондином, знаю только, что он был красив... Так что у меня задрожали коленки, а все мысли разом вылетели из головы. Мы говорили о каких-то незначительных вещах, гуляли среди небоскрёбов, он о чём-то расспрашивал. Глупый, но такой восхитительный сон! Я очнулась в больнице с самым жутким разочарованием в жизни. Узнала, что родители умерли – и мне захотелось вцепиться в фальшиво улыбающуюся медсестру, в щебечущую тётю Джему, которую раньше я не видела даже в маминых воспоминаниях. Не знаю, что было потом... Но меня обвинили в убийствах и Джемы, и медсестры и решили сослать в колонию для несовершеннолетних. Если б не Тимофей Берников – не одетый с иголочки светловолосый мужчина, который представился моим отцом... Впрочем, остров Надежды не намного лучше тюрьмы. Тем более... Жанна, что с тобой? Ты меня слушаешь?

Голос доносился словно издалека. Жанна сонно моргнула. Её тело сковала страшная слабость и безразличие. К чему это всё? К чему борьба? Она почувствовала, что уплывает, исчезает в каком-то водовороте. И не стала противиться.

Последнее, что запомнила Жанна Олейник, было взволнованное, заплаканное и исполненное вины и ужаса лицо её младшей сестры.

– Жанна, прости! Прости меня, милая... – бормотала Элла, захлёбываясь в слезах и злости. – Будь проклят этот кукловод!

ГЛАВА 1.

Месяц спустя

Россия, Балтийское море, Финский залив, остров Надежды

Поезд отходит. Ты смотришь ему вслед. Разум кричит, что нужно бежать. Он только набирает скорость. Ещё есть крошечный шанс успеть, заскочить в последний вагон. Но ты стоишь. Деревянная. Как кукла. Не в силах сделать ни шагу. Поезд разгоняется. Дым вырывается из трубы. Ещё немного и он скроется за поворотом. А ты всё стоишь. С каким-то безумием ждёшь, когда же он исчезнет совсем.

Проходит минута, другая. От поезда остаётся лишь дым. И шум в ушах. Несмолкаемый.

Ты падаешь на землю. Хочется выть, остервенело рвать на себе волосы, раздирать кожу в кровь. Ты задыхаешься от рыданий. Но плакать не можешь. Никогда.

Ты сама во всём виновата.

– Выйти замуж за Романа Филина? – насмешливо протянула я, наклоняя голову вбок. – Всё ради того, чтобы уничтожить Меркуловых, да? А что если этот Филин не пойдёт на фиктивный брак?

Сидящий напротив мужчина закатил глаза.

– Не моя вина, что ты так редко включаешь 1-ый канал, – нелогично возразил Тим. – Роман Филин – вполне достойный молодой человек, а его отец – уважаемый политик и щедрый меценат. К тому же никто и не говорит, что ваш брак будет фиктивным.

Я подавилась вздохом. "Должно быть, это снова кошмар".

– Что?! – выдавила я, не в силах поверить в услышанное. – Но мне ведь нельзя!

Такие, как я, – адаптеры – обладают одной особенностью. При контакте с любой энергией (будь то компьютеры или люди) мы можем считывать информацию. Забирать её себе, опустошая прежний источник. И чем ближе и дольше контакт... Во время физической близости происходит соединение разумов. Закрытая циклическая сеть. Более сильное звено цепи отнимает все ресурсы слабого. Другими словами, один получает всё, а другой лишается рассудка. Связь является неразрывной и, как показывают многочисленные эксперименты, разрушает оба разума.

Как адаптера, так и человека.

Когда-то это известие привело меня в настоящий ужас. Умереть старой девой? В прямом смысле?! Скажем, это было не то, о чём обычно мечтают подростки. Но за последние семь лет я вполне смирилась с отсутствием личной жизни. Лучше уж так, чем до конца своих дней быть связанной с разумом сумасшедшего человека.

А во время секса это было неизбежно.

– Элла, ну что ты как маленькая? – отец тяжело вздохнул. – Из-за твоей... особенности, тебе вовсе не обязательно оставаться всю жизнь одной. Неужели ты совсем не хочешь завести семью, детей? К тому же все женщины мечтают об идеально покорном муже. После вашей близости Роман Филин превратится в "куклу" и будет выполнять всё, что ты пожелаешь. Неужели так плохо?

Я порядком опешила. Пару лет назад кое-кто рассуждал совершенно иначе! Даже поместил в бак моего бойфренда, как бы чего "не вышло из-под контроля".

Почувствовала, как подозрительно щурятся мои глаза.

– Расскажи мне другую ложь! – выдала я свою любимую поговорку. – К чему подобные перемены? Во-первых, мне только двадцать один год. Я не хочу замуж! А во-вторых... Что наобещал тебе Юрий Филин? Что сравняет компанию Меркуловых с землёй? Потому что это единственное, что могло бы убедить тебя рисковать столь ценным ресурсом, как я. Ведь кто знает, чей разум окажется сильнее? Что если сойду с ума именно я, Тим?

Я знала, что несу чушь, но сейчас просто не могла остановиться. Связать свой рассудок с будущим психом? Да ни за что!

В конце концов, я и так делала для отца слишком многое.

Тимофей Берников поправил идеально завязанный галстук. Нервная привычка, свидетельствующая о том, что он уже на пределе.

– Элла, мы оба знаем, что ты не можешь сойти с ума, – поведал Профессор с показным терпением. – По крайней мере, не таким способом. Ты – адаптер, и именно ты поглотишь все его чувства, эмоции и воспоминания. Жизненный фон. Даже если он сойдёт с ума, можно поставить блоки. Или, на крайний случай, всегда есть бак...

Бак?! Ну уж нет, уважаемый! Если он снова начнёт рассуждать о полезностях бака, то я за себя не отвечаю.

– Я очень спешу, – почувствовала, как мои губы растягиваются в сухой улыбке. – Прошу меня извинить. Не хотелось бы тратить единственный выходной в месяце на бесполезные разговоры!

– Элла! – его гневный рык сотряс железобетонные стены.

Но я была уже в коридоре. Меня саму колотило от злости! Решил выдать замуж за сына своего спонсора? Чтобы тот помог ему расквитаться со старыми врагами?! Да я...

Я разнесу этот остров в щепки!

"Виктор, где тебя носит?" – с раздражением подумала я, заходя в стеклянный лифт и нажимая кнопку самого верхнего этажа.

"Вертолётная площадка. Третий отсек. Проводить?" – механический голос моего бывшего парня больно резанул по нервам. До сих пор не могу привыкнуть.

"Нет, поднимаюсь сама".

Перед глазами стремительно проплывали этажи. Везде копошились люди. Остров Надежды – психиатрическая клиника и исследовательский институт в одном флаконе – зачастую напоминал промышленный бизнес-центр.

Лифт остановился. Дверцы разъехались в стороны, и я вышла на вертолётную площадку, озаряемую болезненно ярким солнцем. Грохот лопастей оглушал. Порывистый ветер заставил зябко поёжиться и ускорить шаг.

"Виктор, ты прихватил моё новое пальто от Prada?" – мысленно обратилась я.

"Разумеется".

– Элла! Ты летишь на материк? – послышался чей-то жизнерадостный голос. Я подавила желание застонать. – Счастливица! Надеюсь, ты не откажешь подруге в помощи?

С этими словами Лиза Корвина впихнула мне в руки какой-то листок. Светловолосая медсестра едва не подпрыгивала от нетерпения. Поморщившись, я взяла протянутую бумагу. Стараясь не дотрагиваться до открытой кожи.

Не хватало только ещё видеть её эротические фантазии.

– Что там? – я насмешливо закатила глаза. – Список очередной коллекции от Victoria"s Secret? Или вибраторы?

– Ханжа! – не прониклась моим тоном Лиза. – И как только Виктор тебя терпит?!

С моих губ сорвался нервный смешок. "Если б ты только знала..."

Лиза неожиданно присвистнула.

– О, ты только взгляни! – громким шёпотом возвестила девушка, заглядывая через моё плечо. – Что за горячий образчик! И как только такого сюда занесло?

Испытывая плохое предчувствие, я медленно обернулась.

Подошедший к нам Роман Филин расплылся в самодовольной улыбке. Светловолосый, кареглазый, в дизайнерской одежде от лучших брэндов. Возможно, он был даже красив – та же Лиза явно изнывала от похоти. Но я испытывала лишь раздражение. Не буду связывать свой разум. Ни с кем! Ни за что!

Даже если действительно когда-нибудь полюблю.

– Как поживаешь, Элли? – протянул предполагаемый жених и попытался обхватить меня за талию.

Я спешно отступила на шаг. "Виктор!"

– Роман, прости, но мне нужно идти, – сдержанно улыбнулась я, не реагируя на попытку флирта.

– Роман? – удивлённо переспросил блондин. – К чему этот официоз, детка? Для тебя я просто Рома.

Я закатила глаза. "Ну разумеется! Знал бы ты, на что подписался, приятель".

– Проблемы? – бесцветно спросил мужской голос.

Роман порядком подрастерялся. Подошедший Виктор был обыкновенным молодым человеком (весьма симпатичным, надо сказать), но было в нём что-то такое, что заставляло даже самых храбрых невольно бледнеть.

– Никаких проблем, – после паузы пробормотал Филин. Его улыбка выглядела жалко. – Ещё увидимся, детка.

"Я тоже тебя люблю", – искренне подумала я, обращаясь, конечно, к Виктору.

ГЛАВА 2.

В вертолёте мы оказались через несколько минут. Виктор занял привычное место пилота. Я пристегнулась и, надев наушники, принялась бездумно смотреть в окно.

Остров Надежды находился в Финском проливе. До материка добирались на вертолётах. Тим отпускал меня раз в месяц – на целый день. Однажды я решила сбежать...

И едва не рассталась с жизнью.

Нет, мой отец не был жестоким. Он ломал меня медленно. Сначала – как только привёз на остров в четырнадцать лет – он даже пытался сделать всё по-хорошему. Но то ли я оказалась злой, то ли мы просто не смогли подружиться... Кто знает?

Вскоре я оказалась в баке. Баком называлась абсолютно непроницаемая кабина, призванная увеличить компьютерные способности человека. На острове поговаривали, будто Тим придумывал её вместе с Денисом Меркуловым – ещё в те далёкие времена, когда они были дружны. Этим, пожалуй, всё сказано. В баке была... смерть. Вакуум, пустота. Меньше часа внутри могло показаться вечностью. Темно, тихо и пусто. Специальные материалы приглушали все посторонние звуки, тактильные ощущения. Человек становился глухим, слепым и бесчувственным. Забывались все краски, мысли, эмоции. Тело безвозвратно растворялось в чёрной бесконечной бездне.

В баке делали киборгов – людей-овощей, чей мозг заменяли впоследствии компьютерными имплантатами.

После пары таких "процедур" я готова была согласиться на что угодно. Пошла бы на всё, только бы избежать повтора. Тим был на седьмом небе от счастья. Началось моё обучение. Сначала оно шло, конечно, с трудом...

Но потом я стала профессионалом.

Я научилась подключаться к компьютерам за считанные секунды. Это было относительно просто, хоть и требовало огромных затрат энергии. Для устройств я была как Wi-Fi роутер. Промышленный шпионаж. Проникновение в закрытые базы данных и информационные системы компаний. Ограбления банков. Опыты с сумасшедшими, которых пачками доставляли в нашу элитную психиатрическую клинику. Надо же было на чём-то тренироваться! Всё делалось для того, чтобы я стала мощным оружием.

Оружием, которому было бы под силу уничтожить ненавистную компанию Меркуловых.

А потом я узнала, что такой меня сделали ещё до рождения. Встроили в мой мозг "живой", приближенный к человеческим тканям имплантат, который позволял мне ловить сигналы. Подключаться к компьютерам и считывать с них информацию. Именно поэтому мать и прятала меня в том поселении.

Хотела спасти от жуткой судьбы "уродца".

Таких, как я, называли адаптерами – проводниками между информационной базой устройства и собственным подсознанием. Всё откладывалось в этом проклятом подсознании. Как и другие устройства, мы разряжались. Быстро. Потерю такой энергии нельзя было восполнить приёмом пищи, прогулками или сном. По сути, адаптеры были ментальными вампирами. Мы питались человеческими сознаниями. Брали всё самое лучшее через прикосновение, а по ночам просыпались в холодном поту от чужих воспоминаний и страхов.

Люди после такого использования впадали в необратимую кому.

Нас было мало. В действительности лишь я одна. Опыты проводились на детях – нерождённых или в возрасте до семи лет. Человеческий мозг не всегда был способен вступить в симбиоз с бионическим имплантатом, и потому подопытные погибали ещё в первые дни. Сходили с ума – и подвергались принудительной ликвидации.

Выжившими и психически здоровыми существовали лишь единицы. По крайней мере, так говорил Тим. Кроме самой себя, я никогда не встречала адаптеров.

Другое дело, киборги. Люди, от которых оставалось лишь тело, а мозг был полностью заменён компьютерными имплантатами. Идеальные солдаты, беспрекословно подчинявшиеся своим "хозяевам".

Вся охрана острова Надежды состояла из киборгов.

Мой взгляд рассеянно скользил по проплывающим внизу зданиям, а в душе царило опустошение. Москва. Головокружительные небоскрёбы, мельтешащие экраны, жёлтые такси, толпы людей, снующих бесконечным потоком. Почему наш вертолёт не столкнётся с одной из этих построек? Хотя бы даже с той буквой "М", что гордо возвышается на крыше главного офиса компании Меркуловых.

Но киборги не ошибаются. Никогда. Виктор Ли управлял вертолётом так, будто мы ехали на машине. Легко и плавно. Когда-то он был человеком. Моим лучшим другом, который, наверное, мог бы и стать кем-то большим. Если бы я так сильно не боялась прикосновений...

Когда я застала Виктора с Лизой, то пришла в ярость. Хотела поглотить их разумы. Помню, что остановила себя лишь страшным усилием воли. Впрочем, его, наверное, тоже можно было понять (кого-то понять нельзя?). Мужчинам нужно лишь тело, а душа... Кому интересна эта ничем не примечательная субстанция?

Не знаю, как Виктор оказался в баке. Мстил ли Тим за меня или просто хотел пополнить ряды охраны? Как бы то ни было, вскоре молодой доктор превратился в киборга. И я настояла, чтобы этот киборг стал моим. Теперь мы с ним состояли с непрерывной ментальной связи.

"Приземлишься на вертолётной площадке башни "Империя Тауэр". Я пойду к "Кукловоду", а ты – за покупками по списку".

"Хорошо".

И всё. Одна фраза, сказанная бесцветным тоном, и я знала, что он сделает всё на отлично. С обыкновенным парнем пришлось бы спорить часами, а так...

Впрочем, кого я обманываю? От киборгов меня тошнит. По правде сказать, меня тошнит от всего на свете – и я считаю дни, когда, наконец, смогу покинуть этот проклятый остров. Прекратить эти бесчеловечные опыты над людьми и заставить Тима за всё ответить. Уеду во Францию, открою строительную компанию и навсегда забуду обо всех тех ужасах, в которых варилась последние семь лет.

Но сделать это в одиночку мне, к сожалению, не под силу.

Именно для того и нужен был "Кукловод". Мой тайный и могущественный союзник. Кем был Фредерик? Эксцентричным стариком с итальянским налётом шарма, который любил наблюдать за реакцией окружающих. Странным пожилым джентльменом в неизменном фраке и с золотой тростью в руке. Будто сошедший с классических детективных романов.

А познакомились мы с ним ещё более необычно.

До восемнадцати лет я безвылазно существовала на острове. Проводила всё время в экспериментах или училась в университете на архитектора. По Интернету. Маленькая блажь, которую я выбила из Тима долгими уговорами.

Уж слишком любила здания.

Когда я впервые на собственном вертолёте оказалась в Москве и в Санкт-Петербурге, то просто задохнулась от восхищения. Жадно пожирала взглядом окрестности с истинным восторгом провинциалки. Единственный выходной в месяце использовала на шоппинг в торгово-развлекательных центрах, плавала на теплоходах по Москве-реке и Неве, прогуливалась по Центральному парку и Красной площади, ходила в кино, музеи и сидела по вечерам в Большом театре, бродила по Эрмитажу, Петергофу, по комплексу "Москва-Сити" и Московскому зоопарку...

А потом эйфория схлынула – и я снова погрузилась в затяжную депрессию.

Около года назад я нашла, наконец, могилу матери. Она была похоронена на Борисовском кладбище в Москве. Это тихий закрытый парк. По обеим сторонам узких мощёных аллей стоят огороженные могилы с гранитными плитами и надгробиями.

В тот день я долго рыдала. Сидела на коленях перед её надгробием и не понимала... Как она могла меня оставить? Почему?! Проводила ладонями по холодному, бесчувственному камню, стирала ногти в кровь. Мне было так горько, так плохо! Другие посетители кладбища прогуливались по аллее, весело перевариваясь и смеясь, и грелись в лучах весеннего солнца.

Будто на обычной прогулке!

Чувство одиночества и тоски навалилось на меня, как никогда. Безвыходность, мрак. Хотелось наброситься на посетителей, поглотить их лучшие эмоции и воспоминания. Как, как же они были способны испытывать радость в таком месте?!

Я прокручивала в голове последние мгновения её жизни. Та авария... Я никогда не верила, что фура врезалась в нас случайно. Тим тоже не верил, но, верный своей привычке, обвинял во всех бедах Меркуловых. У меня же был куда более реальный подозреваемый.

Против Дениса Меркулова я ничего не имела. За исключением того, что он и его компания проводили незаконные опыты и являлись странной одержимостью Тима... Что сделали Меркуловы именно мне? Ничего. В то время как Тимофей Берников использовал меня по полной программе.

А потом появился он. Фредерик. На Борисовском кладбище были похоронены две его дочери. Не помню, как мы оказались в его лимузине. Всё смешалось в пелене слёз и отчаяния. Фредерик не стал меня утешать – просто предложил сделку. Сухо и по-деловому. Я должна была ни о чём не спрашивать и выполнять все его требования, а он поклялся подарить мне свободу.

Неважно, какой ценой.

Каждый месяц мы встречались в его ресторане со странным названием "Burattinaio", что в переводе с итальянского означает "кукловод". Прошлый раз Фредерик дожидался меня не один. Темноволосая, с серо-голубыми глазами, так похожие на мои, и с неуловимым духом Италии, которого во мне никогда не было, девушка была точной копией Эсперансы Берниковой.

Нашей матери.

Фредерик назвал её Джейн Доу. В тот миг мне стоило больше труда удержаться от смеха. За кого он меня принимал? Да, я действительно редко смотрела 1-ый канал, но свою сестру узнала бы где угодно. И дело было даже не в том, что она была дочерью Дениса Меркулова. На экранах Жанна Олейник, в отличие от своих отца и брата, появлялась крайне редко. Просто...

Как не узнать ту, кто так сильно походила на мою маму?

Оказалось, что у сестры стояли мощные ментальные блоки. Они замораживали большинство её воспоминаний. Держали их под замком. Работа Николая Меркулова. Фредерик хотел, чтобы я перенесла её память на диск, а потом взломала "пароли". Я честно старалась, но...

Едва ли не впервые в жизни меня постигла полная неудача. Это было как биться головой о стену. Утомительно и бесполезно. Мелькали мысли, что Николай Меркулов – адаптер, хотя даже адаптеры были не способны ставить подобные блоки. Я вообще не умела. Обычно блоки ставили на компьютеры, как средство защиты от взломов, но чтобы на человеческую память... Зачем ему это понадобилось?! Я не понимала и испытывала неимоверную злость. Если бы кто-то установил такие "преграды" на мои воспоминания...

Тогда я даже подумала, что отец, возможно, и прав в своей предубеждённой ненависти к Меркуловым.

Наблюдая за моими мучениями, Фредерик предложил войти вместе с Жанной в подсознание. Он уверял, что это безопасно. В подсознании невозможно солгать, как и выкачать чужую энергию. Откуда знал? Как бы то ни было, энергию я всё равно забрала. Жанна впала в кому. Незначительные крохи воспоминаний осели где-то в моём разуме и пока не поддавались извлечению. Я терзалась виной. Одно дело поглощать жизненный фон сумасшедших, другое – родной сестры. Чем я сама была лучше Меркуловых, Тима, Фредерика и всех вместе взятых?

На этот вопрос я уже не находила ответа.

ГЛАВА 3.

В косых лучах полуденного солнца медленно кружились пылинки. Я поднялась на смотровую площадку "Burattinaio", который почти ничем не уступал башне "Империя". Внизу, прямо за прозрачным стеклом, раскинулась величественная Москва. МГУ, Белый дом, Останкинская башня. Ясное голубое небо, современные здания, дорожные мосты с многочисленными машинами, которые казались с такой высоты игрушечными. Когда-то это зрелище приводило меня в головокружительный восторг. Но сейчас...

Сейчас я была слишком зла.

– Вы обещали! – прошипела я вместо приветствия. – Обещали, что с Жанной ничего не случится!

Пожилой джентльмен, который дожидался меня в уютной нише, насмешливо выгнул бровь.

– Только не говори, что действительно сожалеешь об её участи, – с лёгким итальянским акцентом произнёс Фредерик. – Ты – убийца, Элла. Научись смотреть правде в глаза и называть вещи своими именами. Кто не так давно клялся, что ради свободы готов заплатить любую цену? Ради того, чтобы сидеть за столиком на Монмартре и попивать "Мохито"?

Я сжала ладони. Ненавижу! Сейчас я ненавидела его даже сильнее, чем Тима. Хитроумный паук, улыбчивый манипулятор. Расчётливый и амбициозный человек, готовый пойти по головам ради достижения собственных целей.

Чаще всего мне казалось, что мы – просто случайные знакомые. А иногда, что он знает обо мне и о моём окружении больше, чем я сама. Однажды я попыталась выяснить у Хоуп – разумной компьютерной сети, которая опоясывала остров Надежды – что-то о загадочном Фредерике.

Он об этом узнал и пригрозил мне не только расторжением нашей сделки.

– Промышленный шпионаж, ограбления банков, убийства, причинение тяжкого вреда здоровью... Мне продолжать? Если не хочешь, чтобы твоё досье оказалось у федералов, больше никаких "расследований".

Я могла лишь бессильно сжимать ладони.

Свою сущность я ненавидела тоже. Чтобы жить, я должна была питаться человеческими мозгами. Прямо как зомби. Забирала энергию сумасшедших перед тем, как их отправляли в бак для превращения в киборгов. Успокаивала себя лишь тем, что когда всё это закончится, стану обычным человеком. Найду способ вернуть сознание Жанне – и больше никогда не буду использовать свои компьютерные способности. Жила ведь я как-то до четырнадцати лет!