Текст книги "Приворотное зелье"
Автор книги: Инга Берристер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
4
– Это ты меня толкнул!
– Нет, не я!
Мягко, но решительно Грейс положила конец спору, затеянному одним из самых задиристых ее учеников во время прогулки на игровой площадке.
Она подозревала, что, если бы семилетнего Реджи Орвелла оставили в покое, он был бы веселым, общительным ребенком. Но благодаря усилиям своей социально озабоченной матери он приобрел манеры, отталкивающие других учеников.
Грейс тактично пыталась обсудить с его матерью сложившуюся ситуацию, но проблемы Реджи усугублялись еще и тем, что Джина Орвелл была председателем родительского комитета. К этому она стремилась е того самого дня, как они с мужем переехали в городок.
Близкая приятельница Грегори Купера и его жены, Джина сразу дала понять Грейс, что предпочла бы отдать сына в престижную частную начальную школу. Только из-за того, что ее свекор ждет, когда внуку исполнится десять лет и его можно будет отправить в учебное заведение, которое посещали три поколения мужчин Орвеллов, Реджи вынужден ходить сюда.
Всеми правдами и неправдами пробившись на председательское место, Джина постоянно донимала и комитет, и саму Грейс советами, как правильно наладить работу в школе. Проиграв свою последнюю битву относительно усовершенствования системы преподавания математики, которое, по ее мнению, принесло бы огромную пользу Реджи, Джина предельно ясно дала понять Грейс, что та приобрела злейшего врага.
Только заботясь о благе Реджи, Грейс попыталась намекнуть, что лучше бы мать поощряла его заводить друзей среди одноклассников. Но ее намек был воспринят в штыки. Джина сказала Грейс, что ни в коем случае не позволит своему сыну общаться с «деревенщиной».
– Как только мы уедем отсюда, Реджиналд попадет в совершенно иной круг. Ему известно и это, и то, что я хотела отдать его в хорошую подготовительную школу. Я жалею, что не заставила его деда понять, насколько лучше было бы, если бы он сразу оказался в своей среде. Грегори с женой пришли в ужас, узнав, где он будет учиться. По крайней мере, теперь, когда я председатель родительского комитета, я могу позаботиться о том, чтобы он получил мало-мальски сносное образование.
Она еще долго превозносила себя. А Грейс попеременно то жалела ее сына, то удивлялась ее безмерному, ни на чем не основанному самодовольству и душевной тупости…
До каникул осталось совсем немного времени, и вполне естественно, что дети так взбудоражены, сказала себе Грейс, направляясь в свой кабинет.
К тому времени, когда школьный звонок созвал всех на урок, она уже настолько погрузилась в работу, что почти не думала о Кене Эдвардсе. Почти…
Кен напрягся, когда зазвонил телефон. Он уже выходил из номера, чтобы отправиться на встречу со своим бухгалтером, назначенную на пайнвудской фабрике – предмете горячего обмена мнениями с Грейс Митчел в субботу вечером.
Он нахмурился. Если это звонит Грейс, надеясь… Он взял трубку, но голос, произнесший его имя, не принадлежал Грейс. Это вообще был не женский голос. Звонил Грегори Купер.
– Послушайте, старина, я решил узнать, не сможем ли мы все-таки поладить. Все упирается в то, что вам так или иначе придется закрыть пару фабрик. И я готов сделать вам предложение: я выкупаю у вас Пайнвуд обратно.
Слушая, Кен хмурился все больше и больше.
– Выкупаете? – отрывисто переспросил он, ожидая, что Грегори начнет шантажировать его, чтобы заставить согласиться. Но, к его удивлению, Грегори ни словом не обмолвился ни о Грейс, ни о ее визите в спальню Кена.
– Послушайте, мы деловые люди и знаем, что существуют пути и способы продать мне ее обратно – к обоюдной выгоде…
Кен не отвечал.
Грегори Купер отдыхал с женой во Флориде, когда его тесть согласился продать Кену их семейный бизнес. И для того становилось все очевиднее, что Грегори по какой-то причине не хотел, чтобы продажа состоялась.
– Я еще не решил, какие именно фабрики закрою, – сообщил ему Кен. В конце концов, так оно и было.
– Но почти наверняка ваш выбор падет на Пайнвуд. Это любому понятно, – наседал Грегори. В его развязном тоне Кен отчетливо слышал обеспокоенные нотки.
– Я позвоню вам, когда приму окончательное решение, – сухо произнес он и, положив трубку, поспешил к выходу.
Кена Эдвардса тревожило то, что Купер молчит о Грейс. Это на него не похоже. Он не упустил бы возможности максимально использовать свои преимущества. Хотя Кен и знал, что не поддастся на шантаж, он по-прежнему находился в очень уязвимом положении.
Но далеко не такой уязвимой, как сама Грейс, мрачно подумал он. Что же ею двигало?
– То есть вы пытаетесь убедить меня закрыть именно эту фабрику? – спросил Кен у своего бухгалтера, когда они закончили обход Пайнвуда.
– Ну да, такой вывод просто напрашивается. Элсбери, например, расположен ближе к транспортным коммуникациям…
– Значит, его относительно легко можно будет продать или превратить в оптовую базу, – сухо прервал его Кен. – Это позволит мне впоследствии развить и укрепить производство в Пайнвуде и использовать Элсбери исключительно для распространения продукции. А если это окажется неэкономичным, то продать его.
– Что ж, возможно, это выход, – согласился бухгалтер.
– У Пайнвуда есть еще то преимущество, что здесь недавно открыта новая технологическая линия.
– Да. Кажется, пожар уничтожил старую.
Кстати, разбираясь с этим, я наткнулся еще кое на что, – осторожно заметил бухгалтер.
– На что же?
– На два пожара, случившиеся здесь за довольно короткий промежуток времени и на некоторые странности в бухгалтерских книгах. Этой фабрикой управлял зять владельца, известный в деловых кругах своей склонностью к методам, которые не очень-то одобряют налоговые службы.
– Проще говоря, речь идет о мошенничестве, – резко подвел итог Кен.
– Н-не знаю. Конечно, в предоставленных мне документах никакого мошенничества я не обнаружил. Но, возможно, нам передано не все. Назовем это интуицией, но что-то подсказывает мне, что они не совсем такие, какими им следовало бы быть.
Неужели его подчиненный, сам того не ведая, наткнулся на причину, по которой Грегори Купер так отчаянно стремится сохранить за собой именно эту фабрику?
– Если вы всерьез говорили о продаже Элсбери компании, занимающейся перевозками, – продолжил бухгалтер, – я мог бы вам кое-кого посоветовать…
Кен остановил его.
– Возможно, я попробую организовать собственную сеть распространения. Плата посредникам в последнее время так возросла, что, наверное, имеет экономический смысл держать под контролем и эту область производства.
Что, черт возьми, я делаю, внутренне ужаснулся Кен. Ищу возможность не закрывать пайнвудскую фабрику! Неужели я позволю себе поддаться эмоциональному влиянию женщины, которая ничего не смыслит в бизнесе? Хотя знает все о том, как доставить удовольствие мужчине. Нет, как разозлить его и лишить рассудка! – возразил себе Кен.
Он расстался с бухгалтером у ворот фабрики. Начиналось время ланча, и Кен вспомнил, что где-то в городке есть кафе, где наверняка можно сносно перекусить.
Если он изменит планы и оставит пайнвудскую фабрику, ему придется задержаться в этом районе по меньшей мере на несколько месяцев. Имеет смысл снять какое-нибудь жилье.
Можно было догадаться, что кафе окажется точно против церкви. А отделенная от церкви кладбищем и небольшим лугом, стояла школа.
Свернув на стоянку, Кен припарковал машину и направился к входу в обеденный зал. По пути его внимание привлекла группа детей на лугу, окруживших знакомую фигуру. Вьющиеся волосы Грейс отливали на солнце всеми оттенками богатого, глубокого цвета. Она была в хлопчатобумажной юбке, блузке в тон и без чулок.
Она не видит меня, понял Кен. Запрокинув голову, Грейс смеялась над чем-то сказанным светловолосым мальчиком, и Кен видел четкую линию ее шеи с гладкой кремовой кожей, той кожей, которую он ласкал и целовал.
Кен тут же ощутил чувственную реакцию своего тела. Он по-прежнему хотел ее.
Она выглядела абсолютно естественной в выбранной для себя роли. Кен видел, что и дети чувствуют себя раскованно рядом с ней. А потом, словно ощутив его присутствие, она посмотрела в его сторону… и вся словно застыла, а радость покинула ее лицо.
Как будто уловив ее враждебность, дети тоже присмирели и замолчали. Кен смотрел, как она поспешно уводит их в глубь школьного двора.
Обеденный зал был на удивление полон, но Кен едва обращал внимание на окружающее. Все мысли были заняты Грейс – факт, который еще раз заставил его спросить себя, что же с ним происходит.
Он ел быстро, даже не замечая, что отправляет в рот. Перед его мысленным взором все еще стояла Грейс, окруженная учениками. Она казалась…
Он тряхнул головой, стараясь отогнать навязчивый образ. И официантка, обслуживавшая его, поежилась, отметив, каким возбуждающе опасным он кажется – и насколько отличается от ее дружка! Покончив с едой и отказавшись, к тайному разочарованию официантки, от второй чашки кофе, Кен встал, даже не заметив ее интереса к нему.
По пути назад, к машине, он заметил, что луг теперь пуст.
Господи, с горькой насмешкой над собой думал он, ведя машину обратно к городу, неужели мне больше не о чем думать, кроме как о своей одержимости школьной учительницей?
– Обычно мы редко сдаем дома внаем, – сообщил Кену агент по недвижимости в Доувере. – Но так уж случилось, что нас попросили найти жильца для очаровательного старинного особняка на окраине Пайнвуда. Вы знаете эту место?
– Да, знаю, – мрачновато подтвердил Кен.
– Я сам там живу, – улыбнулся агент. – Не знаю, есть ли у вас дети, но если есть, то настоятельно рекомендую местную школу. Грейс Митчел, директор, просто чудо…
– Я знаком с Грейс, – отрезал Кен.
– Вот как? – Агент удостоил его более внимательного взгляда. – Что ж, если вы друг Грейс, то встретите в городке самый теплый прием. Родители любят ее так же, как и дети, и вполне заслуженно. Моя жена ужасно боится, что ее переманят в какую-нибудь более престижную школу… Конечно, без нее все здесь изменится в худшую сторону. Сколько она всего на себе тянет! Взять хотя бы сбор средств, для того чтобы выкупить луг и устроить там настоящую игровую площадку. Он принадлежит Грегори Куперу, и тот хочет начать там строительство… Вот уж кто ее не любит! Да Грейс и сама никогда его не жаловала, как вам, должно быть, известно…
Он снова бросил на Кена любопытный взгляд, но тот вдруг обнаружил, что почему-то совсем не хочет рассеивать заблуждения агента. К тому же он был слишком занят обдумыванием удивительного замечания мужчины об антипатии Грейс к Грегори Куперу.
– Вы хотели бы взглянуть на дом? – спросил агент.
Кен твердил себе, что искать жилье на расстоянии меньше чем в сто миль от Грейс Митчел – полное безумие. Но вдруг словно со стороны услышал, как соглашается посмотреть особняк и принимает предложение агента поехать туда немедленно.
– Кажется, Грегори Купер не очень популярен среди местных жителей? – спросил Кен у агента полчаса спустя, когда они стояли перед добротным уютным домом, выстроенным по меньшей мере в прошлом веке.
– Да уж, – согласился агент. – Он успел хорошенько насолить рабочим. И несмотря на то что женат, Грегори бегает за каждой юбкой. Грейс-то, конечно, известна своими строгими моральными принципами, поэтому, полагаю, ясно дала понять, что его заходы ни к чему не приведут.
Пока Кен старательно переваривал новую информацию, агент сменил тему и. заговорил о доме.
– Первоначально он был построен для младшего сына местного землевладельца. Разумеется, он учтен как памятник архитектуры и, со всеми своими оригинальными интерьерами, – настоящая жемчужина. Если бы у меня были деньги, я испытывал бы сильное искушение не выставлять его на торги. Старая леди умерла полгода назад, и наследники настроены продать его. Но пока не разберутся с документацией на владение, вынуждены подыскать жильца, чтобы дом не пришел в запустение. Войдем внутрь?
Дом, вне всяких сомнений, в точности соответствовал определению «жемчужина». И если бы Кен искал постоянное жилище, он тоже испытывал бы сильное искушение приобрести его. В нынешней же ситуации он очень обрадовался относительно скромной плате, которую требовали владельцы.
Однако, возвращаясь вместе с агентом в город, чтобы подписать бумаги, Кен думал не столько о своем временном жилище, сколько об откровениях своего спутника по поводу Грейс.
Ну почему все считают ее средоточием всевозможных добродетелей?! Ведь не может же быть, что ошибается только он?
Но позже днем, направляясь в отель, Кен по-прежнему чувствовал, что его гложет маленькое, но неистребимое сомнение. Разве возможно, чтобы столько людей ошибалось, а он был прав? Здравый смысл подсказывал: нет, невозможно!
Но это все-таки не отменяло того факта, что Грейс делила с ним постель!
Она через силу улыбнулась кучке отцов за школьными воротами, о чем-то разговаривающих, но не спускающих бдительного взгляда со своих чад.
На фабрике была сменная система, а это означало, что большинство семей, в которых работали и мать и отец, делили обязанности: один отводил детей в школу, другой их забирал. Отцы по каким-то причинам предпочитали приходить за детьми днем. И если бы Грейс не была так поглощена мыслями о Кене Эдвардсе, она обязательно остановилась бы поболтать с ними.
Теперь же, проходя мимо, она уловила часть разговора о возможной печальной участи фабрики.
– Мы должны что-то предпринять, чтобы помешать закрытию! – сердито говорил один. – Не можем же мы сидеть сложа руки и смотреть, как нас лишают работы, средств к существованию!
– Нужно устроить демонстрацию! – настаивал другой.
Демонстрацию? Конечно, Грейс не могла винить их в желании высказать свои чувства публично. Она, возможно, сделала бы то же самое, если бы кто-то угрожал закрыть ее обожаемую школу.
Грейс задумалась. Родители безоговорочно поддерживали ее в стремлении сохранить школу и помогали собирать средства для приобретения прилегающего к школьному двору луга. Самое меньшее, что она могла для них сделать в ответ, – это конечно же поддержать их в свою очередь. И ее чувства к Кену Эдвардсу не имеют к этому никакого отношения…
Развернувшись, она зашагала обратно к маленькой группе.
– Я нечаянно услышала, что вы говорите о демонстрации против закрытия фабрики, – начала она. – Если вы решитесь на это… – Грейс вдохнула глубже, – можете рассчитывать на мою поддержку.
– Открытую? – с вызовом спросил один из них.
– Открытую! – твердо сказала Грейс.
В этот момент перед ее мысленным взором стоял Кен Эдварде, с холодным презрением взирающий на нее на обеде у Бриджит и Роджера Перкинс…
– Кен… У вас не найдется для меня времени? – Фил Митчел остановил его у самого выхода из отеля. – Буквально на пару слов.
Кен нахмурившись посмотрел на кузена Грейс. Молодой человек казался немного смущенным и в то же время настроенным весьма решительно.
Подтянув рукав пиджака, Кен взглянул на часы и холодно произнес:
– Могу уделить вам десять минут.
На лице Фила отразилось облегчение.
– Я просто хотел поговорить с вами о Грейс… моей кузине… Вы познакомились с ней вчера вечером.
Он говорил так, словно Кен мог забыть о том, кто такая эта Грейс. Интересно, что сказал бы Фил Митчел, если бы я сообщил ему, что никогда не смогу забыть его кузину? – подумал Кен.
Однако Кен не собирался делиться с ним подобными мыслями. Вместо этого он со сдержанной иронией заметил:
– Вы говорите об учительнице.
Фил обрадовано закивал.
– Да. Послушайте, я знаю: она налетела на вас как… как укушенная…
– Да, она ничуть не скрывала своего отношения к моим планам, – холодно прервал его Кен, заставив Фила внимательно посмотреть на него. – И весьма враждебного отношения в том, что касается меня лично, – сухо закончил он.
– В этом нет ничего личного, – немедленно возразил Фил. – Это все оттого, что школа очень много для нее значит. Она горы свернула, чтобы поставить ее на ноги. А потом, она всегда любила хромых собак, заступалась за несчастненьких… Помню, когда мы были детьми, она всегда с кем-то возилась, о ком-то заботилась, хлопотала. Да, вчера вечером она хватила через край. Но она не ожидала встретить вас там и, полагаю, была еще взвинчена тем, что собиралась позавчера, придя к вам в отель, изложить свое дело, но струсила…
Внезапно со сконфуженным видом он умолк, понимая, что проболтался. Но было слишком поздно: Кен уже резким тоном задавал свой вопрос:
– Не будете ли вы так добры объяснить ваше последнее замечание?
Еще более сконфуженно Фил сделал то, о чем его просили.
Кен подождал, пока он закончит, затем недоверчиво переспросил:
– Хотите сказать, что Грейс пробралась ко мне в номер, чтобы рассказать о школе и просить не закрывать фабрику?
– Конечно, я не должен был поощрять ее и помогать ей осуществить задуманное, – признал Фил. – И Роджер, должно быть, прочтет мне нотацию, если ему станет об этом известно. Но я просто не мог сидеть сложа руки. Если бы вы знали ее лучше, вы бы поняли меня.
О, Кен ее хорошо знал, а теперь к тому же стал кое-что понимать. Например, почему Грейс оказалась в его номере. В номере – но не в постели! Может быть, она заказала то тошнотворное пойло, чтобы набраться храбрости для разговора с ним? А потом переусердствовала, и… Если так…
Фил продолжал говорить, и Кен заставил себя слушать его.
– Грейс заслужила передышки. Она так отчаянно сражалась за свою школу: сначала поднимая уровень преподавания, для того чтобы привлечь как можно больше учеников, а в последнее время – с Грегори Купером, стараясь помешать ему начать строительство на соседнем со школой лугу.
– Я что-то слышал об этом, – задумчиво произнес Кен.
– Грегори не очень-то хочет расставаться с надеждой заполучить этот кусок земли. И, как я и предупреждал Грейс, она нажила себе злейшего врага в его лице. Не секрет, что в городке его не жалуют. – Фил поморщился. – Грейс он ненавистен, и я не могу ее осуждать за это.
Кен хмурился, молча переваривая услышанное. Фил Митчел был вторым человеком, от которого он узнал, что Грейс не любит Грегори Купера.
А это значит… это значит, что он, возможно, ошибся в отношении нее по крайней мере дважды. Да, но все это не объясняло той потрясающей чувственности, которую она проявила в постели с ним.
Если согласиться с общераспространенной точкой зрения на нее, то такое поведение для нее совершенно не характерно. Как и мое, вынужден был признать Кен.
– Знаю, Грейс зашла слишком далеко вчера вечером, – продолжал Фил. – Но в ее защиту могу сказать, что у нее была на то причина. Без фабрики…
– Ее драгоценная школа окажется под угрозой закрытия, – закончил за него Кен.
– Здесь почти нет промышленных предприятий, – сказал Фил. – А это означает, что люди в поисках работы будут переезжать в другие места. И в конечном счете школа может оказаться в таком же плачевном положении, в каком застала ее, придя туда, Грейс. Но она из тех, кому небезразличны чувства других людей, и ею движет больше тревога за них, чем возможные перспективы ее карьеры. – Он искоса взглянул на Кена. – Я, например, знаю, что ее всячески переманивали в одну частную школу, предлагая большие деньги и все сопутствующие такой работе льготы, включая бесплатное образование детей, если бы таковые у нее были.
– А ее связывают с кем-нибудь серьезные отношения? – не удержавшись, спросил Кен.
К счастью, Фил не нашел ничего странного в этом неожиданном вопросе и ответил откровенно:
– О нет. Она очень разборчивая девушка, моя кузина. Случайные связи не в ее стиле, а того, с кем она хотела бы наладить серьезные отношения, еще не встретила.
– Деловая женщина? – предположил Кен.
– Ну, она, безусловно, любит свою работу, – признал Фил, а затем, сменив тему, виноватым тоном произнес: – Послушайте, я и так уже отнял у вас много времени. Надеюсь, вы не в обиде на меня за то, что я решил замолвить словечко за Грейс?
– Я наполовину швейцарец, – ответил Кен, , пожав плечами. – А семейная лояльность – одна из наших национальных черт.
Это была правда. И если бы был честным до конца, Кен признался бы, что восхищен тем, с каким жаром Фил Митчел защищал кузину. Но их разговор породил у Кена несколько вопросов, на которые мог ответить только один человек – сама Грейс. Но захочет ли она? И будет ли с его стороны разумно расспрашивать ее, рискуя связать себя с ней еще теснее.
Куда уж теснее? – с горькой насмешкой спросил себя Кен.
Грейс закрыла глаза и глубоко вдохнула теплый, ароматный вечерний воздух. Прошло три дня, с тех пор как она последний раз видела Кена Эдвардса, но он ни на минуту не покидал ее мыслей, даже тогда, когда нужно было сосредоточиться на чем-то другом. Например, на школьном собрании, где обсуждался предстоящий спортивный день, или на гораздо более спонтанном и неорганизованном собрании по поводу планируемой демонстрации перед воротами фабрики.
Предполагаемое ее закрытие накалило страсти до предела. Однако Фил, у которого Грейс пыталась хоть что-нибудь узнать, не сообщил ничего определенного.
– Кен Эдвардс сейчас в Огасте, проводит всякие заседания и консультации, – объяснил кузен.
О чем он умолчал по профессиональным причинам, так это о том, что, похоже, затевается расследование по поводу не имеющих разумного объяснения неувязок в бухгалтерских книгах и счетах, подписанных Грегори Купером. До Фила доходили слухи, что Грегори объясняет эти неувязки кражами на фабрике и даже потребовал выплатить ему страховку, предусматривающую такие потери. Однако страховую компанию не убедили подобные объяснения. В результате Кен Эдварде тоже занялся проверкой представленных ему при заключении договора счетов.
Грейс взбиралась по узкой тропинке на холм, где находилось одно из самых любимых ее мест – славный старинный дом, принадлежавший некогда семье крупного лесозаводчика Палмера и стоящий на собственных землях за пределами городка. Услышав над головой трель черного дрозда, она остановилась и заслушалась, на время забыв о насущных проблемах.
На вчерашнем собрании было решено устроить демонстрацию завтра утром. Грейс собиралась присоединиться к рабочим и членам их семей днем, сразу после занятий. Будучи студенткой, она отдала дань этого рода деятельности, выступая за права как человека, так и животных, и теперь твердо заявила организационному комитету, что не должно быть никакого насилия и беспорядков.
– Мы все с этим согласны, – поддержала ее мать одного из учеников. – Очень бы хотелось, чтобы до этого не дошло. Мы попытались поговорить с Кеном Эдвардсом, но он сказал, что считает момент не слишком подходящим, для того чтобы встречаться с нами.
Кен!
Грейс зажмурилась и глубоко вздохнула. Пусть она и не видела его три дня, но это вовсе не означает, что по ночам… Она быстро открыла глаза. Я не буду думать о снах, которые преследуют меня, и о том, что они могут означать. О снах, в которых я снова в его номере… в его постели… в его объятиях… Это всего лишь сны. Они не свидетельствуют о том, что я хочу повторить то, что произошло между нами, твердила себе Грейс.
И то, что она проснулась прошлой ночью от звука собственного голоса, простонавшего его имя, тоже ничего не значит… Равно как и желание, которое охватывает ее всякий раз, когда она вспоминает о Кене Эдвардсе.
Что же до безумных поцелуев, о которых она не перестает грезить, то просто следует смирить воспаленное воображение…
