Текст книги "Покаяние души"
Автор книги: Инга Берристер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Теперь его компания была известна как одна из самых передовых и солидных строительных фирм. К его архитекторам обращались каждый раз, когда требовались серьезные реставрационные работы, его совета испрашивали тогда, когда планировщики сходили с ума, пытаясь увязать воедино требования защитников старины и нужды постоянно растущего населения.
В последнее время Кайл занялся благоустройством домов для престарелых и в этой области добился не меньшего успеха, чем в других.
В свои двадцать девять он завоевал репутацию одного из самых богатых и оборотистых предпринимателей страны.
На миг Мод замедлила шаг, испытывая сильное искушение развернуться и бежать без оглядки, но ее удержало упрямое стремление сделать то, что она считала правильным. Вот он – шанс исправить ею же содеянное зло. Доказать, что она повзрослела, что многомесячные консультации у психолога не прошли для нее впустую и теперь она твердо знает: любовь не уменьшается оттого, что ее делят, и Кайл не мог и никогда не сможет вытеснить ее из сердца родителей.
В конце концов именно холод загнал Мод внутрь здания – холод и то, что на нее начали с любопытством коситься прохожие.
Каблуки Мод громко и четко простучали по черно-белым мраморным плитам пола, настолько громко, что девушка удивилась, как это сразу не распахнулись настежь все пять дверей, выходивших в просторный прямоугольный холл.
По обе стороны коридора, между дверями, тянувшимися в два ряда, стояли изящные подставки для цветов, а над ними висели исполненные в том же стиле зеркала. Мод всегда обожала георгианский стиль и теперь с первого взгляда безошибочно определила ценность этих антикварных предметов.
На подставках размещались со вкусом подобранные цветочные композиции – из сухих цветов, учитывая зиму, – и лишь когда Мод, нервничая, нерешительно направилась к лестнице, одна из дверей наконец распахнулась.
Швейцар в форме вежливо осведомился, по какому делу она явилась, и только тогда Мод сообразила, что, видимо, нечаянно привела в действие бесшумную сигнализацию.
Запинаясь, она пояснила, что хотела бы увидеться с Кайлом Беннеттом, и почувствовала себя на редкость глупо, признав, что ей не было назначено заранее. Видимо, к главе «Беннетт интерпрайзис» не было принято являться запросто, без доклада, и Мод ощутила, как просыпается в ней хорошо знакомая злость.
Она уже готова была развернуться и уйти, когда вспомнила, зачем пришла сюда. В отчаянии Мод торопливо проговорила:
– Послушайте, может быть, я напишу записку, а вы передадите ее Ка… то есть мистеру Беннетту?
Уловив ее оговорку, швейцар глянул на девушку еще подозрительнее, и Мод похолодела, сообразив, что этот человек мог счесть ее отвергнутой любовницей Кайла.
Еще подростком Кайл отличался убийственным обаянием, на которое женщины слетались, точно мотыльки на свет, а с тех пор, как он превратился в удачливого бизнесмена, колонки газетных сплетен регулярно поминали его имя, связывая его то с одной, то с другой светской красавицей, будущей актрисой или топ-моделью.
Впрочем, мрачно подумала Мод, швейцару довольно один раз глянуть на нее, чтобы понять: такая особа ничем не может привлечь великого Кайла Беннетта.
– Мистер Беннетт знаком с моими родителями, – как можно холоднее пояснила она. – Если вы позволите мне написать записку…
– Сюда, мисс.
Швейцар явно поверил ей и уже с куда большей любезностью проводил Мод в одну из пустых комнат первого этажа.
Комната, судя по всему, служила приемной. На стенах, между шелковыми муаровыми драпировками висели панно, на китайский манер расписанные птицами и цветами. Два мягких диванчика были обиты тем же муаровым шелком, а в углу пылал огонь "за изящной каминной решеткой, в которой Мод тотчас заподозрила работу Адама. Швейцар любезно подвел ее к письменному столу ранней викторианской эпохи, на котором были в изобилии и бумага, и ручки.
Мод писала торопливо, боясь передумать и чувствуя, как неудержимо вскипают в ней гнев и отчаяние. Закончив, она пробежала глазами написанное:
«Кайл, мне нужно поговорить с тобой о папе и маме. Пожалуйста, не отказывайся».
И подписалась своим полным именем.
Не раздумывая. Мод запечатала записку и отдала ее ожидавшему швейцару.
Едва он ушел, ее охватил такой ужас, что она опомнилась уже на полпути к двери. Нет, ей нельзя уйти сейчас! Надо узнать, чем все это закончится. Да и чего она испугалась? Того, что выставит себя на посмешище перед Кайлом, что он вволю поизмывается над ней? Неужели собственная гордость значит для нее больше, чем жизнь отца?
Устыдившись, Мод вернулась в комнату. Худшее, что может сделать Кайл, – отказаться с ней разговаривать. Неважно, сколько ей придется вытерпеть от него унижений, лишь бы он согласился оплатить операцию.
Впервые за все время Мод задумалась над тем, что будет, если ее миссия провалится. От этой мысли ее пробрал ледяной озноб.
Вернулся швейцар и, увидев, что Мод вся дрожит, обеспокоенно спросил:
– Вам нехорошо, мисс?
– Нет-нет… все в порядке. – Мод через силу улыбнулась ему. Она так напряглась, что все тело заныло.
– Мистер Беннетт велел мне проводить вас к нему.
Почудилось ли ей, или вправду в голосе швейцара проскользнула уважительная нотка? Видимо, этот человек решил, что ее ожидает торжественный прием, но сама Мод не могла пока позволить себе расслабиться. Все, чего она добилась, – лишь крохотный шажок вперед.
В лифте, который бесшумно нес их вверх, Мод невольно прижала руку к животу. Лишь сейчас она во всей полноте осознала, что означает выражение «сосет под ложечкой». Где бы ни была эта «ложечка», у Мод под ней словно насос заработал.
Лифт остановился, и она, следуя указаниям швейцара, пошла по роскошно отделанному коридору к одной-единственной двери.
Прежде чем она успела дойти до цели, дверь распахнулась, и Мод, взглянув на девушку, которая знаком пригласила ее войти, с болезненной остротой вспомнила все недостатки собственной внешности. Девушка словно сошла с обложки «Вога», и при взгляде на нее у каждого перехватило бы дух от восхищения.
Великолепно сложенная блондинка того, скандинавского типа, который часто встречается в смешанном населении американских городов, холодная и уверенная в себе, презрительным взглядом окинула скромную одежду и растрепавшиеся кудри Мод.
Сама она была в обманчиво простеньком мини-платье явно от Донны Каран, и тонкое джерси выгодно облегало ее роскошные формы. Свежий безупречный маникюр безмолвно напомнил Мод о том, как мало внимания сама она уделяет своим ногтям. Когда приходится много работать, о маникюре лучше забыть. Мод бессознательно спрятала руки в карманах.
– Кайл велел проводить вас прямо к нему.
Секретарша улыбнулась, продемонстрировав ослепительно белые и ровные зубы. Она говорила с отчетливым американским акцентом, и вся ее манера речи была явно рассчитана на то, чтобы унизить собеседницу. Мод мельком отметила это, вслед за девушкой пройдя через приемную к массивной двери.
Блондинка постучала и толкнула дверь, отступив в сторону, чтобы дать Мод пройти.
Кабинет оказался именно таким, как представляла себе Мод: стены, обшитые дубовыми панелями, и внушительный, точно символ благосостояния, рабочий стол, за которым по идее должен бы восседать Кайл.
Вот только он не сидел за столом. Стоя у камина, спиной к Мод, Кайл подбрасывал в огонь яблоневые чурбачки и, казалось, был целиком поглощен этим домашним занятием.
Едва секретарша прикрыла дверь, он повернулся, отряхивая ладони, и не спеша, холодным взглядом окинул Мод с ног до головы.
– Ну и ну! Вот так сюрприз!
В интонации Кайла не было ни единого намека на то, как он воспринял ее приход. Во всяком случае, сарказма, которого ожидала Мод, она так и не уловила, но от этого напряжение, охватившее ее, только усилилось. Просто она позабыла, как притягателен может быть Кайл, как легко овладевает он любой ситуацией просто за счет магнетической силы своей личности. Ни один человек, совершивший стремительный взлет наверх из самых низов, не смог бы добиться успеха без подобного качества, но Мод то ли и впрямь позабыла, то ли не приняла в расчет, насколько мощным обаянием всегда обладал Кайл. Безупречно сшитый строгий костюм и ослепительно белая рубашка, само собой, лишь усиливали это впечатление. Неброский галстук идеально гармонировал с костюмом. Когда Кайл, сдвинув брови, мимолетно глянул на часы – словно предостерегая Мод, что его время не безгранично, – из-под белоснежного манжета блеснуло золото и отсвет огня заиграл на мускулистом смуглом запястье, сбрызнутом темными волосками. В груди у Мод что-то всколыхнулось, и она вздрогнула, охваченная необъяснимым чувством. Ей отчаянно захотелось бежать без оглядки, и скорее всего она так бы и сделала, если бы Кайл не шевельнулся, разрушив наваждение.
– Ты написала, что хочешь поговорить со мной о своих родителях.
Голос Кайла ничуть не изменился, только теперь в нем не было ни малейших следов давнишнего лондонского выговора. Он и в свой последний приезд говорил уже почти без акцента, некстати вспомнила Мод, пораженная тем, что при звуке этого голоса ее охватила дрожь.
Кайл шагнул вперед, отгородив ее от жарко пылавшего очага, и лишь сейчас Мод ощутила, как замерзла. Ее знобило, пальцы казались ледышками, и лишь лицо пылало, точно от жара, да в горле застрял горячий непрошеный комок.
Это все нервы, сказала она себе, нервы, и ничего более. Но даже это объяснение не помогло. Очень уж неприятно было признавать, что встреча с Кайлом так подействовала на нее.
– О папе, – выдавила она наконец, решив сказать, зачем пришла, а там будь что будет. – Он очень болен. У него был сердечный приступ. Врач говорит, что придется делать шунтирование.
Впервые за все время Мод прямо взглянула на Кайла. Лицо ее залила бледность, и лишь на щеках горели красные пятна.
– У нас нет денег, а очередь на бесплатные операции так велика, что отец… может и не дождаться.
– Чего же ты хочешь от меня, Мод? – Кайл приподнял брови, скривив губы в сардонической усмешке, и она ощутила, как растет в ней знакомый жар ненависти. Даже странно представить себе, что этот жесткий рот может страстно целовать губы женщины… Она содрогнулась, ошеломленная тем, какое неожиданное направление приняли ее мысли, и горячая кровь сильнее прихлынула к ее лицу. Что за глупые шутки играет с ней воображение? Вот уж до чего ей точно нет дела, так это до любовных шашней Кайла!
– Или, может быть, я сам догадаюсь? Звук вкрадчивого голоса привел Мод в чувство, и она, тряхнув головой, в упор взглянула на Кайла.
– Ты хочешь, чтобы я заплатил за операцию? Тебе нужны деньги… иными словами плата наличными за все те годы, которые тебе пришлось терпеть меня в своем доме. И во сколько же ты. Мод, оценила нанесенный тебе ущерб… или ты еще не пришла к конкретной сумме?
Мод едва не задохнулась от гнева, изнывая от желания в отместку наброситься на Кайла с кулаками, как частенько мечтала об этом еще ребенком. И как это он всегда ухитряется так взбесить ее? Как ему удается так безошибочно находить самое уязвимое ее место?
– Так сколько же ты хочешь подучить. Мод? Кайл отвернулся, но в его голосе явственно прозвучал неприкрытый цинизм, и Мод вдруг отчетливо поняла, что ничто на свете не принудит ее клянчить и унижаться перед этим человеком.
– Нисколько, – отрезала она. – Мне от тебя ничего не нужно. Кайл. Я думала, что отец и мать тебе небезразличны. Я же знаю, они до сих пор любят тебя, до сих пор скучают по тебе, особенно отец… Когда он очнулся в больнице, то первым делом позвал тебя. Он забыл, понимаешь, – боль и горечь стиснули горло Мод, – забыл, что ты ушел от нас.
Слезы, уже давно навернувшиеся на глаза, наконец потекли по щекам, и Мод смахнула их нетерпеливым жестом. Ей было так плохо, так мучительно больно, что она уже не задумывалась, как выглядит.
– Они любят тебя. Кайл, а я люблю их, и, когда я увидела отца в реанимационной палате, я всем сердцем пожалела, что не могу ничего исправить, что я… что я… – Мод оборвала себя, испугавшись собственной откровенности, но было уже чересчур поздно.
– Продолжай, – угрюмо бросил Кайл. – О чем ты пожалела, Мод? О том, что была испорченной маленькой дрянью? О том, что своей дурацкой ревностью едва не загубила собственную жизнь?
У Мод потемнело в глазах от боли: воспоминания, с которыми она так отчаянно боролась, вновь нахлынули на нее и накрыли с головой. Вот так всегда и было, стоило ей сойтись с Кайлом. Самый воздух между ними дрожал от напряжения и злобы. Почему? Оба они теперь повзрослели. Мод знала, что в прошлом ее вины куда больше, чем вины Кайла, но ведь наверняка он уже понял, как давно поняла она: оба они в то время бешено ревновали друг к другу отца и мать.
– Кайл, ты нужен моим родителям, – сказала она тихо и продолжила уже громче, черпая силу в гордости: – И совсем не потому, что ты мог бы заплатить за операцию. Знай они, что я здесь, они пришли бы в ярость. Нет, ты нужен им, потому что они скучают по тебе, потому что им нужно на кого-то опереться. – Мод сделала глубокий вдох и добавила с запинкой, прямо встретив его мрачный взгляд: – Ты им нужен, потому что они любят тебя.
В глазах Кайла появилось непонятное выражение. Нестерпимо затянувшееся молчание нарушал лишь негромкий треск огня в камине. Мод невидяще смотрела в окно, чувствуя, что потерпела поражение, что сейчас Кайл попросту выставит ее за дверь. Снаружи все еще шел снег, и девушку снова пробрал озноб. Что это с ней? Неужели до сих пор мерзнет? Она ощутила в желудке сосущую пустоту и нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда ела в последний раз. Каждая клеточка ее тела ныла от неимоверного напряжения, но Мод не могла ни на миг позволить себе расслабиться, иначе затряслась бы, как испуганный ребенок.
– Я опять повторю свой вопрос. Мод, – негромко сказал Кайл. – Чего ты хочешь от меня?
Он не вышвырнул ее прочь – Мод с трудом верилось в это. От облегчения она разом обмякла, треск огня эхом отдавался в ее ушах, и собственный голос прозвучал отдаленно и гулкое когда она хрипло ответила:
– Я хочу, чтобы ты навестил отца. Сделай вид, что узнал о приступе от кого-то другого. Пожалуйста, Кайл… это так важно для него, для них обоих. Им тебя не хватает, а я не могу поговорить с ними. Они… они боятся причинить мне боль.
Мод едва выдавила это признание, ненавидя себя за то, что вынуждена открыться перед Кайлом… но, странное дело, хотя она внутренне сжалась, готовая встретить удар, его так и не последовало.
– И ты хочешь, чтобы я предложил ему оплатить частную операцию?
– Да, – напрямую ответила Мод, – но не потому, что я считаю, будто ты им что-то должен. Все, что родители дали тебе. Кайл, они дали бескорыстно, от чистого сердца. Если же ты предпочитаешь думать, что платишь за что-то, считай, что платишь мне. За то, что я наконец признала то, что знала всегда и всегда отрицала. Что мои родители любят тебя и нуждаются в тебе, быть может больше, чем во мне.
Ну вот, теперь все сказано. Сил у Мод не осталось. Она не могла больше ждать ответа Кайла, ждать, пока он одной жестокой фразой уничтожит ее. Она повернулась и шагнула к двери, изо всех стараясь сдержать слезы.
– Мод…
Жесткие пальцы с силой впились в ее плечи, и она, вздрогнув от неожиданности, закричала.
– Да ради Бога, я же тебя не укушу! – рявкнул Кайл. – Что ты бесишься, точно дикая кошка? Я не причиню тебе боли.
– Уже причинил, – дрожащим голосом пробормотала Мод, и он разжал пальцы. Плечо мучительно ныло, и, когда Мод осторожно повела им, опасаясь, что от хватки Кайла останутся синяки, он нахмурился.
– Ты просто кожа да кости, – грубо заметил он. – Какого дьявола ты с собой сотворила? Толко не говори, что у тебя анорексия…
Укол был болезненный, тем болезненней, что бил прямо в цель. Если бы в те годы, когда Мод была еще подростком, мода на всеобщее похудание распространилась так же широко, как сейчас, она наверняка без малейших угрызений совести применила бы против родителей и этот метод шантажа. Да уж. Кайл своего не упустит.
– Я уже взрослая. Кайл, – ровным голосом напомнила она, – и давно не играю в эти глупые игры.
Кайл окинул ее раздражающе пристальным взглядом.
– Да, я и забыл. Ты ведь посещала психолога после того, как…
– После того как я по глупости притворилась самоубийцей и едва не добилась успеха? Знаешь, Кайл, теперь об этом можно говорить без обиняков. Мне это даже полезно. Я не пытаюсь прятаться от того, что совершила, и ты прав: я сама согласилась пройти курс психоанализа и очень многое узнала о себе, о своих побуждениях, да и не только о своих…
Если Кайл и понял, что она попыталась нанести ответный удар, то ничем не показал этого.
– Чересчур ты худая, – повторил он, пропуская мимо ушей реплику Мод. – Смотри, не переборщи, не то превратишься в сущую клячу. Сколько тебе сейчас – двадцать четыре, двадцать пять?
Он отлично знает, что мне двадцать три, со злостью подумала Мод, и если предпочитает, пухленьких куколок вроде той, что торчит в приемной, тогда, конечно, Мод на его вкус чересчур худа. Не задумываясь, она выпалила это вслух и была потрясена тем, сколько сокрушительного обаяния оказалось в улыбке, сверкнувшей на лице Кайла. Мод совсем позабыла, как обворожительно он улыбается, как здорово умеет быть неотразимым, когда захочет. Быть может, потому и забыла, что ее-то Кайл никогда не пытался обворожить
– Да, она прелесть, – весело согласился он и безо всякого перехода резко спросил: – Ну как. Мод, ты уже нашла себе серьезное занятие или все еще притворяешься, что делаешь карьеру?
Насмешка била без промаха, тем более что сама Мод в душе всегда подозревала, что отец специально придумал для нее должность в фирме. Неважно, что у нее оказался художественный вкус, все же ее работодателем был родной отец и ей платили жалованье, несоразмерное с доходами фирмы.
– Я пришла сюда, Кайл, чтобы попросить тебя навестить отца, – холодно ответила Мод, – а не для того, чтобы обсуждать мою личную жизнь. Если не хочешь…
Она решительно направилась к двери, но замедлила шаг, осознав, что Кайл даже не сделал попытки задержать ее.
– Узнаю нашу милую Мод, – вкрадчиво и с откровенным цинизмом протянул он. – Все то же пристрастие к эмоциональному шантажу…
В один миг Мод позабыла все свои добрые намерения; она всегда была вспыльчива, и сейчас у нее в глазах мгновенно потемнело от злости.
– Ложь! – яростно бросила она. – Я и не собиралась тебя шантажировать!
И резко развернулась к Кайлу – как выяснилось, чересчур резко, – потому что кабинет поплыл у нее перед глазами, превращаясь в зловещую карусель.
Кайл подхватил ее и усадил в кресло у камина. Мод слышала, как он бранится, называя ее безмозглой дурочкой, но не в силах была возмутиться, когда его руки проворно содрали с нее пальто и нашарили молнию платья на спине, – чтобы расстегнуть ее, Кайлу пришлось наклонить Мод, и она ощутила, как зябкий воздух коснулся обнаженной спины.
Все это продолжалось считанные секунды. Едва не утыкаясь подбородком в колени. Мод тут же ощутила, что головокружение прошло и в голове прояснилось. Она тотчас выпрямилась и с бешенством обнаружила, что Кайл опустил молнию чересчур низко и без посторонней помощи ее никак не застегнуть.
– Сиди смирно, я тебе помогу.
Мод напряглась, почувствовав на спине его прохладную твердую ладонь. Горячее дыхание Кайла щекотало ей кожу, и от этого ощущения сердце ее вдруг замерло.
– Вижу, в этом году ты не ездила отдыхать, – небрежно заметил Кайл, управившись с молнией. – Или не желаешь выставлять на солнце такую бледную шкурку?
Эта пустячная реплика глубоко задела Мод. Она не привыкла к прикосновению мужских рук, и слова Кайла показались ей вторжением в ее личную жизнь.
– Я вообще не могу загорать. Мне казалось, уж это-то ты должен был помнить! – огрызнулась она, с горечью вспомнив, как однажды летом твердо решила заполучить такой же бронзово-смуглый загар, как у Кайла, и в итоге заработала солнечный ожог.
Все тело у нее распухло, кожа налилась нездоровой краснотой. Мод отчаянно разболелась, и пришлось ей почти неделю безвылазно сидеть дома, задернув все шторы в спальне, а мать беспрерывно натирала ее цинковой мазью.
– У тебя-то к сорока годам кожа станет, как подошва, – вслух съязвила она.
– Зато твоя так и останется шелковистой, как первосортный бархат.
Смысл этих слов не сразу дошел до Мод, но, когда дошел, она повернулась и уставилась на Кайла, изумленно приоткрыв рот. То же изумление отразилось в ее округлившихся темно-карих глазах.
– В чем дело. Мод? Неужели ты не привыкла слышать, как мужчина хвалит твою нежную кожу? Твои любовники, например…
Голос Кайла подействовал на нее как-то странно. Никогда прежде он не говорил с ней так мягко, почти нежно, и Мод с нахлынувшей яростью пыталась отогнать от себя непрошеные видения, которые навевал этот непривычный тон.
Видения эти ошеломили ее. На миг она онемела от смущения, смешанного с неподдельной злостью, и глаза ее помимо воли потемнели, как темнели всегда, когда Мод испытывала замешательство или страх.
– Я уже сказала тебе, Кайл, что пришла сюда не затем, чтобы обсуждать мою личную жизнь…
– Из чего следует, что и обсуждать-то особо нечего. – Кайл поднялся на ноги и продолжил, прежде чем Мод успела переварить его реплику: – Я навещу твоего отца. А потом нам с тобой, Мод, снова нужно будет кое о чем поговорить. Ты можешь завтра пообедать со мной? Послезавтра мне нужно лететь в Штаты, на встречу с будущим клиентом.
Что оставалось делать Мод? Она согласилась и лишь на полпути к фургончику осознала полностью, что именно сказал ей Кайл, перед тем как условиться насчет обеда. Мод застыла как вкопанная, не замечая сердитых взглядов прохожих, которым едва удалось избежать столкновения.
Откуда бы Кайлу знать что-то о ее личной жизни? Они не виделись шесть лет, и все же он говорил так уверенно, словно и впрямь знал о Мод все. Откуда? Разве что… разве что он следил за ними. Мод нахмурилась. Если так, то Кайл и до ее прихода должен был знать, что отец в больнице. Сдвинув брови, она пыталась вспомнить, не выдал ли он себя, услыхав ее сообщение. Впрочем, Кайл всегда хорошо умел скрывать свои чувства. Да и сама Мод слишком нервничала во время разговора и была чересчур взвинчена, чтобы обращать внимание на какие-то мелочи.
Что ж, она добилась чего хотела, во всяком случае наполовину. Ей бы радоваться или вздохнуть с облегчением – куда там! Мод вовсе не хотела, чтобы Кайл Беннетт снова возник в жизни ее семьи, и все же ради родителей ей придется с этим смириться. Если он сам захочет вернуться. Всегда остается шанс, что он не сдержит обещания или, раз навестив отца, опять исчезнет.
Что бы ни случилось, родители не должны знать, что возвращением Кайла они обязаны Мод. Они бы так разозлились! Нет, эта подробность должна оставаться тайной. Ее и Кайла. Странно думать, что в кои-то веки у них с Кайлом появилось что-то общее.
Снег, едва присыпавший улицы Бата, за городом властвовал уже безраздельно. Счастье еще, что снегопад прекратился. Старенький фургончик капризничал, и к тому времени, когда Мод наконец добралась до дому, она так измучилась, что голова раскалывалась от боли.
Ей бы следовало что-то съесть, но сама мысль о еде вызывала стойкую тошноту. Сварив себе крепкого кофе. Мод устроилась в старом кухонном кресле, которое кошки почитали своей неограниченной собственностью. Хильда, старшая из кошек, полосатая деревенская красотка с непомерным чувством собственного достоинства, одарила захватчицу возмущенным взглядом и зашипела, вымещая гнев на Мэг, которая невозмутимо уселась у ног хозяйки.
Неужели жизнь с родителями и вправду отгородила ее от реального мира? Для того, кто, подобно Мод, любил деревню, такое существование было почти идиллическим; работа в отцовской фирме не требовала от нее титанических усилий и уж конечно никак не могла сравниться с той потогонной системой, в которой трудились бедолаги, ежедневно мотавшиеся в Лондон или иной крупный город. Не облекая свое презрение в слова, Кайл тем не менее сумел ясно показать Мод, что считает ее существование жалким… Или же это ее повышенная чувствительность ко всему, что касается Кайла, вынудила ее задать себе такой вопрос? Кайл заметил, что семейный бизнес едва ли способен обеспечить безбедное существование родителям, не говоря уж о жалованье Мод. Он был, конечно, прав, но не знал одного: в последнее время Мод все больше и больше перекладывала дела фирмы на свои плечи. Отец сетовал на усталость, и теперь она сурово корила себя за то, что раньше не расспросила его, в чем дело, не догадалась, что причиной его усталости стало ухудшение здоровья.
Мод отнюдь не была глупа. Она понимала, что семейный бизнес понемногу приходит в упадок, что отцу все труднее управляться с делами. Однако, не будь фирмы, где взять родителям иной источник дохода?
Тревога выгнала Мод из уютного кухонного кресла и привела в холодный закуток, который служил им офисом. Открыв ящик письменного стола, она извлекла на свет расходные книги.
Лишь когда в закутке совсем стемнело. Мод осознала, что засиделась здесь не на шутку. Оторвавшись от работы, она устало помассировала ноющий затылок. Сколько ни возилась она с цифрами, они со зловещей ясностью предрекали одно и то же: близкое банкротство. И почему только отец не сказал ей, что заложил дом? Мод прикрыла глаза, почти готовая разрыдаться. Если б только было кому излить свою душу, было с кем поделиться тревогами и заботами… Мод мечтала об этом, но сознавала ясно, что помочь ей никто не в силах.
Уже почти четыре часа. Скоро позвонит мама, а ведь она еще обещала помочь миссис Энсти украсить зал для рождественской вечеринки.
И тут, как нарочно, зазвонил телефон, но, к изумлению Мод, она услышала в трубке голос Кайла Беннетта. Она была так потрясена, что на несколько секунд потеряла дар речи.
– Все еще дуешься на меня за то, что услышала горькую правду? – вкрадчиво спросил Кайл, и тотчас усталость Мод сменилась вспыхнувшим гневом.
– Ошибаешься, Кайл, – резко ответила она. – Я не дуюсь. Что тебе нужно?
– У меня есть два билета на «Призрак оперы». Хочешь пойти?
От неожиданности у Мод перехватило дух.
Она где-то читала, что билеты на «Призрак оперы» достать невозможно, и, конечно, с радостью посмотрела бы этот необыкновенный спектакль, но только не вместе с Кайлом.
– Извини, но не могу, – сказала она с тайным удовлетворением. – Сегодня вечером я занята.
Наступило долгое молчание, и Мод, ожидая ответа, спрашивала себя, с чего это Кайлу вздумалось приглашать ее, что за интригу он затеял. Наконец она услышала сардонический голос:
– Понимаю. И где же, интересно, закончится этот вечер: у него или у тебя? Должно быть, жизнь с родителями изрядно мешает твоим личным делам или ты выбираешь себе любовников, которые…
Мод швырнула трубку, прежде чем успела подумать, что делает. От ярости ее трясло. Как смеет Кайл намекать, что она воспользовалась болезнью отца, чтобы привести в дом мужчину? Как он смеет! Дрожа всем телом. Мод опустилась в кресло и попыталась прийти в себя. В конце концов, Кайл ведь не намеренно подтрунивал над ней – просто решил, что и она ведет тот же образ жизни, который по душе ему самому.
И все-таки даже привычная безмятежность послеобеденной прогулки с Мэг не помогла Мод обрести душевное равновесие.
Едва она вернулась, позвонила мать и сказала, что отцу понемногу становится лучше. Вешая трубку. Мод хмурилась. В голосе матери слышалась напряженная нотка, словно она пыталась что-то скрыть. Сердце девушки забилось сильнее, по спине пробежал холодок страха. Неужели состояние отца все же ухудшилось? Мод жадно глянула на телефон, терзаемая желанием схватить трубку и позвонить маме… но этого делать было никак нельзя.
Несмотря на ее тревоги, вечер пролетел незаметно. Вместе с миссис Энсти помогать в украшении клуба пришел ее племянник. Он служил в армии и приехал на побывку из Германии – приятный молодой человек двадцати с лишним лет, с вежливыми несколько старомодными манерами, которые Мод сочла безусловно привлекательными. Говард – так его звали – ни в коей мере не обладал физической притягательностью Кайла, зато излучал спокойствие и надежность, и с каждой минутой Мод проникалась к нему все большей симпатией.
В деревню она отправилась пешком и, когда Говард предложил подвезти ее домой, с большой охотой приняла его предложение.
Ехать пришлось недолго, и Мод почувствовала, что обязана пригласить Говарда на чашку кофе. Возясь в кухне, она услышала телефонный звонок.
– Возьми, пожалуйста, трубку! – крикнула она Говарду. – Это, наверное, моя мама.
От своей тети Говард уже знал, что случилось с Гордоном Бернсом. Наливая в чашки горячее молоко. Мод услышала, как он снял трубку.
– Это не твоя мать, – сказал он, вернувшись в кухню. – Какой-то Беннетт.
Мод едва не выронила кастрюльку с молоком. Кайл опять позвонил ей? Говард едва заметно хмурился, и в его манере держаться появилась легкая неодобрительная отчужденность. Мод с удивлением отметила, что он изменился в лице.
– Извини, но я, кажется, не смогу задержаться. Мне завтра с утра уезжать… Приятно было познакомиться…
И он исчез, прежде чем Мод успела сказать хоть слово. В ярости она бросилась к телефону и схватила трубку.
– Кто твой приятель? – осведомился Кайл.
– Говард – племянник подруги моих родителей, и вообще это не твое дело, – ледяным тоном отрезала Мод и, не сдержавшись, спросила: – Что ты ему такое ляпнул? Он не захотел даже выпить кофе! Пропустив вопрос мимо ушей, Кайл лаконично сообщил:
– Я был в больнице и виделся с твоим отцом.
В одно мгновение Говард вылетел у нее из головы.
– Правда? Кайл, скажи мне, ради Бога, как он себя чувствует? Когда мама сегодня звонила мне, голос у нее был какой-то странный. Уверена, она что-то от меня скрывает.
Наступило молчание, затем Кайл циничным тоном заметил:
– А ты и вправду здорово изменилась. Та Мод, которую я помню, была чересчур поглощена собственными горестями, чтобы замечать чужие.
Наверное, он был прав, но эта язвительная реплика больно уколола Мод.
– Твой отец покуда держится неплохо, но, как ты и говорила, ему необходима операция, и чем скорее, тем лучше. Я побеседовал об этом с твоей мамой, и мы выработали план действий. Мама позвонит тебе позже. Кстати, она дала мне разрешение просмотреть расходные книги фирмы. Судя по всему, состояние дел очень беспокоит отца, и она считает, что, если я просмотрю книги, он не будет так волноваться.
Он намекает на то, что у меня не хватает ума разобраться в делах самостоятельно, подумала Мод, уязвленная до глубины души тем, что мать не верит в ее силы.
