Текст книги "Охота на ламию. Институт неблагородных"

Автор книги: Инесса Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава третья

Дракон

Я бывал в кабинетах ректоров и раньше, все они походили один на другой, но главе Кломмхольма удалось меня удивить. Уже одно то, что она добилась изменения названия института, пусть и вставив одну лишнюю букву «м», говорило о Келисии, как о выдающейся и предприимчивой даме.

– Что за бумага, гранда? – я сразу перешёл к делу, усевшись в предложенное кресло.

Келисия следовать моему примеру не спешила, изучая меня долгим взглядом. Конечно, сидеть в присутствии дамы невежливо, но я был наслышан о повадках главной гарпии Кломмхольма и понимал, что она не приемлет поведения, хоть как-то намекающего на слабую роль женщины. Тем более от Истинного.

– Я соврала. Отчасти. Никакой бумаги нет, только устная рекомендация сделать так, чтобы вы выбрали себе пару среди ближайшего выпуска. Боюсь, гранд Гумонд, кто-то наверху очень хочет понизить ваш социальный статус.

– Зачем же вы всё это мне говорите? – спросил я, внимательно смотря на её лицо.

Ярко-алые губы, чуть раскосые глаза, ректор была красавицей, хоть и прожила половину жизненного срока. И всё же ощущалось в ней что-то отталкивающее. Такую красоту называют «хищной», внутренне чутьё подсказывало, что у дамы, стоящей передо мной, и характер такой же, как внешность: резкий, пугающий яркостью и напонристостью.

– Чтобы вы понимали, насколько всё плохо, гранд. И не посчитали моё предложение оскорбительным.

Келисия, наконец, присела в огромное кресло, обитое чёрным бархатом, и откинулась на его спинку, поставив локти на рукоятки.

– Всё понятно. Допустим, я вам верю, – ответил я, отзеркалив позу ректора.

Гарпия сузила глаза, в глубине которых полыхнул огонь, похожий на драконий, но конечно, далеко не такой сильный. Говорят, что гарпии раньше были драконицами, а потом разучились обращаться и превратились в подобие хищных птиц.

– Я не стану ничего вам доказывать, – улыбнулась Келисия, смягчившись. Царица с тиарой на голове теперь имела немного усталый вид.

Наверное решила, что приём с «большой и грозной ректоршей» со мной не пройдёт. Вероятно, эта дама собрала какие только можно сведения обо мне и моём прошлом и уже решила, как сможет использовать это в своих интересах.

– Но предложу помощь. Учтите, только раз. Если не согласитесь пойти на мои условия, считайте, что я с радостью увижу ваше падение.

– Падение Истинного у прочих рас всегда вызывает чувство, носящее оттенок злорадства, – парировал я известным каждому в Дольнем мире выражением. – Я слушаю, гранда. И поверьте, как никто, умею ценить откровенность.

Терять возможного союзника, не позволив ему даже высказаться, верх глупости, а Драконы бывают заносчивыми, хитрыми, высокомерными, но никогда – дураками.

– Вы слышали о прошлом ректоре Кломмхольма? Эмма Минос была из Древних, – начала нараспев и издалека Келисия, время от времени бросая на меня взгляды из-под ресниц.

Точь-в-точь как какая-нибудь первокурсница, желающая произвести на кавалера впечатление умудрённой опытом девицы. Здесь, должно быть, наоборот. Ректор Келисия пыталась предстать передо мной не слишком далёкой грандой, которую при желании легко обвести вокруг пальца.

Пусть так, подыграю ей пока.

– Что-то такое слышал, но, признаться, гранда, раньше я не слишком интересовался прошлым Кломмхольма.

– Видите, никто не знает, куда нас приведут Боги, – лишь слабо улыбнулась собеседница.

Келисия чувствовала себя в своей тарелке и смотрела на меня, как орёл на мелкую птаху, которую может сожрать в любой момент, но он пока сыт и решил поиграть.

Любому Истинному, а тем более Дракону, такое не по нраву, но я не любой Дракон. Изгнанник из своей среды, отвергнутый поклонник, приёмный сын чужаков из Захребетья. Одного из всего перечисленного хватило бы, чтобы стать изгоем. А тут все звёзды сошлись в божественном небесном знамении так, что привели меня в этот кабинет именно в этот час.

– Так вот, моя предшественница тоже связалась с Драконом, сделав его любовником, и поплатилась за это. Я её ошибок повторять не собираюсь, но раз богини Судьбы сами послали вас к нам, воспользуюсь вашей помощью. Видите ли, кто-то уничтожает ламий.

Келисия замолчала и выразительно посмотрела на меня с такой жёсткостью во взгляде, будто этим кем-то был лично я.

–Что значит «уничтожает»? Смертей в Илиодоре не было уже лет триста, – осторожно произнёс я, наблюдая за реакцией гарпии.

Она поморщилась и пояснила:

– Смертей. Будто смерть самое страшное. Нет, уже пострадали две ученицы. И если в первый раз всё можно было списать на случайность, то, увидев, во что превратилась ламия во второй раз, я и все, кто в курсе, а это двое или трое, перестали сомневаться. Дело в артефакте, так, кажется, постановил неофициальный дознаватель из столицы, но и только.

– Что же вы хотите от меня? Маги гораздо более искусны в таких делах, – почёсывая подбородок, ответил я, смотря за спину Келисии. Окно в её кабинете было распахнуто, но из сада не доносилось ни звука.

«Защитный щит», – догадался я. Нехитрое, но действенное средство от прослушки.

– Официального расследования не будет. Это решено не мной, но я вынуждена подчинится. Всё списали на проделки Древних, ваши расы всегда так поступают, когда надо найти крайнего в роще Истины.

– А может, так и есть?

– Нет! – выкрикнула Келисия, вскочив на ноги, и принялась расхаживать по обширному кабинету, показывая мне свои не скрываемые откровенным нарядом прелести. – Двое моих заместителей, как вы могли заметить, из Древних. Они сказали, а врать им ни к чему, что использовалась новомодная магия, недавно созданный по их меркам артефакт. Вам о чём-то говорит название «Пожиратель»?

Я вздрогнул. Ректор права, этот артефакт подчиняется только Истинным, но он довольно опасен и непредсказуем, способен только отбирать Дар, выхолащивая душу. В том числе и своего хозяина. Само собой, артефакт относится к запрещённым, да и для того, чтобы его создать, требуется немало знаний и Дар тёмного Мага.

– Насколько мне известно, гранда, – произнёс я медленно, вслушиваясь в собственную речь. – Такую штуковину не создать в одиночку. Это раз. И от неё всегда остаётся след. Это два.

– Поэтому, гранд Гумонд, когда мне сообщили, что сюда переведут Дракона, в чьих жилах течёт кровь восточных следопытов, я поняла, что вас посылает сама Богиня Судьбы.

– Я бы не бросался столь громогласными заявлениями, – усмехнулся я, чувствуя себя не в своей тарелке.

Мало того что эта гарпия, затянутая в золотистый корсет, прознала о моей родословной, так ещё и была намерена втянуть в кулуарные игры Истинных.

Я и так у них не на лучшем счету, а стоит ещё раз перейти дорогу, останусь в этом затрапезном Кломмхольме навсегда. Несмотря на то, что Институт Неблагородных, как его насмешливо величали Истинные, приобрел ещё одну букву «м», на его репутации это никак не сказалось.

– И потом, если вы правы, и всё это проделки Истинных, какой толк в теневом расследовании?

– Добудьте мне доказательства заговора, и я заставлю ваших соплеменников принять меры. К тому же вряд ли это заговор настолько велик, что затрагивает все слои общества. Легче провести в Совете запрещающий вердикт, чем уничтожать ламий по одиночке. Нет, Стенсен, второй проректор, говорит, что Пожирателем управляют четверо.

Келисия снова начала виться вокруг моего кресла. В итоге мне надоело поворачивать голову туда-сюда, и я встал.

– Вам потребуется помощь ламии. Официально я ничего не смогу сделать, поэтому это будет одна из выпускниц третьего курса. Они достаточны опытны для подобного расследования и будут молчать, опасаясь, что их отчислят с курса за болтливость. Впрочем, змееликие очень осторожны. Они понимают, что окружающие их не любят.

Создавалось впечатление, что Келисия говорила сама с собой, размышляла вслух, позабыв о моём существовании. Пришлось напомнить о себе деликатным покашливанием.

– Я ещё не согласился участвовать в вашем любительском представлении, гранда. И при всём уважении…

– …которого вы ко мне пока не питаете, – перебила меня ректор. В один миг она оказалась на расстоянии короткого шага. Черты лица заострились, теперь она напоминала не юную девицу, распустившийся бутон, а злобную старуху, почему-то играющую роль не по возрасту.

– Вы согласитесь. Нет другого пути ни у вас, ни у меня, – произнесла он сквозь зубы. А потом наваждение исчезло, и передо мной снова была та самая блистательная длинноногая вечно юная гарпия.

– Ах, забыла сказать. Пришла рекомендация для вас лично. От Академии Вильгемины. Вам приказано выполнять все мои распоряжения, сколь бы необычными они ни были. Так вот, я хочу, чтобы вы выбрали себе одну из ламий. Все знают, что они не только крайне прозорливы в мелочах, но и довольно страстны. А то, что ползают, не беда. Рождённый летать должен со снисхождением отнестись к тем тварям, которые этого не могут.

1

Я не почувствовала себя в безопасности, пока не оказалась в тиши собственной комнаты. Фарф уже была здесь и крутилась перед большим напольным зеркалом, выбирая заколку, подходящую к её светлым волосам.

Почти все ламии блондинки, в изначальном мире мне приходилось чуть осветлять волосы, чтобы добиться того оттенка, который появился у меня в Илиодоре. Чудо, не иначе!

– Что ты такая мрачная? – Фарф засмеялась, поймав мой взгляд в зеркале.

– С проректором говорила, – ответила я, тяжело опустившись на кровать. – Со Стенсеном. Он сам меня позвал и предложил стать покровителем.

– Ух ты, – присвистнула подруга и обернулась ко мне. – Конечно, не самый приятный тип, но потерпеть годок можно.

– Я ему отказала.

Вероятно, у меня было такое выражение лица, что Фарф, уже хотевшая выразить удивление, осеклась на полуслове. Подруга подошла и села рядом, взяв меня за руку.

– Ну, это не то чтобы правильно и дальновидно, но я знаю, что на тебя заглядывается и другой проректор. Ты ведь у нас нетронутый кусок, вот они и хотят снять сливки.

Глаза Фарфелии снова потемнели, так бывало всякий раз, когда она задумывалась. Для многих моя девственность была настолько странной и неестественной, что казалась мифом.

2

Попаданок в Дольний мир издревле готовили только к одному – к роли жертвы на алтаре Древних, причём каждый, участвующий в мистерии, мог использовать опоённую дурманом жертву по прямому назначению. Так рождались новые Маги, обречённые стать слугами Древних, потому что полукровки не обладали Даром своего отца.

А бедные девицы-попаданки даже не знали отцов своих первенцев, да и сами Древние порой того не ведали. Так продолжалось столетиями, пока магия Древних не выродилась. Говорят, тому виной заклинания, которые они использовали против Истинных, пришедших из ниоткуда и стремящихся отвоевать новый мир.

Это знали все в Академии Кломмхольма, как и то, что нынче девушкам, которых Дольний мир призвал к себе, больше не надо бояться, что их используют помимо воли. Это было так и одновременно совсем по-другому.

Официально попаданки поступали в Кломмхольм, определяли свои способности и начинали обучение. Все, кроме ламий, проводили в стенах альма-матер три года, и только мы – четыре. Декан объясняла это тем, что в нас течёт кровь Древних.

– Где мы могли её получить? – задала вопрос Лилия, девушка с янтарными волосами и такого же цвета глазами. Она никогда не рассказывала о своём изначальном мире, а когда её спрашивали, морщилась, будто готовилась заплакать.

– Древние, как ныне и Истинные, любят путешествовать по мирам, вила, – пожала плечами Персилия. – От этого рождаются дети. Чаще всего отцы заботятся о том, чтобы их отпрыски попали сюда.

– Для чего? – вопрос Фарф был задан дерзким тоном, но декан сделал вид, что не заметила этого.

– Чтобы магия в этом мире не иссякла. Да и в ваших прекрасных мирах нет места тем, кто обречён стать ламией. Мы особенные. Да, гонимые, потому что опасные из-за магии Древних, чья доля в нашей крови превышает безопасную, определённую Истинными. Но это не тема для первокурстниц.

И Персилия загадочно улыбнулась, приложив палец к тонким губам.

3

– Я просто не встретила того, с кем хотела бы лечь, – отделалась я заученной фразой.

– Неужели это не тревожит тебя по ночам? Не приходит во снах? Как ты сдерживаешь силу, требующую выхода?

На этот раз Фарф спрашивала искренне. Да, ламия время от времени должна сбрасывать напряжение, иначе оно сводёт её с ума. Но я нашла выход: пила кровь животных. Тех, кого могла поймать в близлежащих рощах. И водила дружбу с местным дубовиком, нелегально проживавшим там.

Его звали Хадриан. Сейчас полевик маскировался под торговца сластями, которые я просто обожала, так мы и сдружились. Однажды я пришла в его лавочку за пастилой и медовыми пряниками, стоило встретиться нашим взглядам, как мы поняли, что можем быть полезны друг другу.

И не ошиблись. Он поставлял мне жертв, в основном это были зайцы или бурундуки, я же снабжала его некими секретами, которые удавалось услышать в Кломмхольме. Так мы и жили. До сегодняшнего дня.

4

Я рассказала Фарф всё, что мне сообщил проректор Нардик Стенсен. В том числе сообщила и об охоте на ламий, якобы устроенной Истинными.

– Что за чушь?! – возмутилась она, всплеснув руками. – Мы бы уже знали. На ходу придумал, так полапать тебя не терпелось!

– Не думаю, – протянула я в задумчивости. – Полагаю, наш учитель светской этики и танцев напрочь лишён воображения. Разве можно такое выдумать?

– Почему бы и нет? – фыркнула подруга и снова куда-то засобиралась. – Перед Приветственным балом нам разрешат одно посещение столичных магазинов. Надеюсь, ты не потратила все сеуты на сладости?

Сеутами называют здешнюю валюту, как и положено в институте, нам платят стипендию, хотя и называют её громким словом «довольствие». Какое там довольствие, если приличное платье в столичной лавке стоит не меньше пятисот сеутов, а за один месяц ламиям, даже самым успешным, выдают не больше пятидесяти! Хоть форма, еда, бельё и прочие жизненные потребности бесплатны для адепток, и на том спасибо!

От природы я бережлива, да и знакомый полевик Хадриан иногда приплачивает за особо ценные секреты, поэтому накопления у меня были. Скромные, на два шикарных платья, не более того, но всё же. И хранились надёжно, у местного казначея Института, домовика Юстиниана.

– У меня всё записано, ничего не пропадает, – небольшого роста человечек смешно, по-кошачьи растягивал слова. Он обожал мяту, подпрыгивал при ходьбе, будто кто-то колол ему пятки, и ел только овощи. И всё же мне он нравился, несмотря на то, что любил рассказывать байки, обижаясь, когда видел, что ему не верят.

Только вот идти на балы, напоминающие невольничий рынок, полный плененных красавиц, совсем не хотелось. Иногда мне удавалось отмазаться от сей почётной награды, сославшись на дежурства, болезни или специально провинившись аккурат перед очередным балом. Чаще, нет.

И сеуты тратить тоже жаба душила. Они пригодятся, когда я после окончания Кломмхольма, получу назначение в Отдел дознания или Тайную канцелярию.

Жить в комнатухе, которую давали всем новичкам, не хотелось. Нет, я сниму, если и не меблированные комнаты, то приличную комнату у какой-нибудь добросердечной вдовы, бывшей служанки сиятельной госпожи. Они часто дарили верным людям домики или землю.

Словом, я замечталась и не заметила, как Фарф выскользнула из комнаты. Она торопилась на свидание с кавалером. Из Истинных, кстати. Вроде бы даже Магом, она как-то вскользь упоминала, но я слушала вполуха. Не потому что не интересовалась жизнью подруги, а потому что все рассказы Фарф сводились к описанию головокружительных постельных утех.

А о кавалере подруги я знала только то, что он пьёт много кофе, носит очки и зовут его Агвид.

– Он просто огненный! – визжала от восторга Фарф, когда речь заходила о поклоннике. – Идеал. Мой сиятельный гранд.

– Ты знаешь его месяца три, – произнесла я с сомнением в искренности чувств таинственного Мага, которого никто в Кломмхольме не видел. Фарфелия бегала к нему на свидание под покровом ночи, подкупая охрану Института на деньги, которые дарил её весьма щедрый любовник.

И всё бы ничего, если бы не слова Стенсена об охоте на ламий. Я была уверена, что проректор сказал правду, просто чувствовала это всей своей змеиной сущностью. Но, с другой стороны, где же жертвы?

Если ламий убивают, то здесь бы уже за каждым кустом стояло по дознавателю. Или что там имел в виду Стенсен под словом «охота»? Он что-то плёл про новомодный артефакт, лишающий Дара.

Я вздрогнула. Такое и представить сложно, это дома, на Земле, можно было неплохо устроиться и безо всяких способностей, а здесь, существо, лишённое Дара, было обречено на полубезумное существование. Пустая оболочка, тоскующая по тому, что нельзя вернуть. Додумать мысль я не успела, знак на запястье обжёг руку.

Меня снова хотела видеть Персилия Лагра. Ах да, она же предупреждала, что познакомит меня с первокурсницей, которую я должна буду нянчить и наставлять на путь истинный, пока та не выберет себе в поклонники определённого Волкодлака.

Снова возникла ассоциация с рынком невольниц. Что так, что сяк, а нами по-прежнему торгуют как живым товаром, только теперь это считается проявлением доброй воли потенциальной невесты. Те же яйца, только в профиль.

Междуглавье 1

На этот раз голубая метка выпала ему, единственному Магу.

– Везунчик! – каждый член этого кружка по интересам подходил и хлопал его по плечу, а на самом деле радовался, что метка выпала другому.

Впрочем, справедливости ради, не все испытывали отвращение к делу. Он видел глаза тех, кто приходил на следующий день и гордо клал использованный артефакт на стол, будто честно заслуженный трофей.

Всё-таки в Илиодоре мало развлечений для тех, кому доступно почти всё. Почти.

– Когда идёшь на дело? – спросил его Волкодлак, чья левая щека в моменты волнений нервно подёргивалась, будто его вот-вот разобьёт паралич.

Соратник по делу рассказывал любому, кто желал слушать, о кровавом поединке за право обладания некой девицей, возомнившей себя ценностью. Мол, её девственность пала в эту лунную ночь.

На самом деле они все знали, что причина нервных тиков рыжего Рауда в детской немочи. Родился увеченным и всю жизнь пытался быть храбрее храбрых и смелее безумцев, доказывая стае, что он её полноправный член.

– Надо подготовиться. Стэйн велит поостеречься.

– Стэйн – трусливая шавка!

И Волкодлак отошёл, показательно сплюнув в сторону. Остальные двое стояли в стороне, делая вид, что увлечены беседой, но мужчина знал: наблюдают. Оценивают, не даст ли он слабину, не посетят ли светлую голову сомнения.

Конечно, нет. Пожиратель отбирает силы у жертв, но щедро награждает тех, кто дёргает за нити, кто даёт ему шанс напитаться чужим Даром. Да и Адамантова жила разгоняет кровь не хуже постельных утех. Впрочем, одно другому не мешает.

– Ты прикончишь её сам? – спросил Главный.

Для Дракона он был слишком неказистым. Но за маленькими вечно бегающими глазами мутного цвета скрывался великий ум. Даже жаль, что соплеменники не желали воздать ему по заслугам.

– Я бы не хотел. Возьму другую.

– Только не тяни.

Главный кивнул и отошёл, а мужчина вздохнул свободнее. Хорошо, что Дракон не стал настаивать, устранять собственную любовницу некрасиво, негалантно. Мерзко и подло. Если необходимо, а он знал это с самого начала, пусть хотя бы чужие руки решат судьбу его смешливой змееликой.

Жаль, искренне жаль, но чёрное не станет белым, как его ни оттирай. Дрянная кровь даст дрянные всходы.

– Зло умеет надевать личину красоты и жертвенности, – Главный пожал ему руку. Впервые не как начальник, а как брат. – Иди, не медли.

Глава четвёртая.

Дракон

Я только что получил письмо из дома и распоряжение из родной Академии. Келисия, утащи её в запретную рощу дубовики, не солгала.

Мне придётся взяться за расследование двух случаев отнятия Дара у ламий, хотя раньше я ничем подобным не занимался. И выбрать одну из змееликих в помощь. Всё будет тайно, разумеется.

Ректор продумала всё до мелочей: жертв отселили в отдельное крыло Кломмхольма, устроив по соседству с лазаретом, но так, чтобы никто их не увидел, кроме лекарицы-травницы. Преподаватель целительной магии сразу сообщила, что «такое» не вылечить.

– Я уже испробовала все известные мне способы и зелья, – вздохнула немолодая гранда Тулия, пригладив огненного цвета волосы. В них почти не было проседи, хотя поговаривали, что саламандра настолько стара, что Персилия Лагра, декан змееликих, по сравнению с ней юная девчонка.

– Может, вы что придумаете, – развела она натруженными жилистыми руками. По венам целительницы тёкла кровь напополам с огнём, поэтому иногда её кожа искрилась, светилась изнутри, будто вот-вот вспыхнет.

Подавив чувство опасности, которое вмиг зашевелилось в груди, я подошёл ближе. На соседних койках лежали две светловолосые девы c одинаково пустым выражением глаз. Обе смотрели в потолок так, как если бы над ними было бескрайнее синее небо.

– Они не разговаривают, только ходят, пьют, справляют естественные надобности, – продолжила объяснять целительница, когда я осторожно присел рядом с одной и взял её холодную и бледную, как мрамор, руку. – И не реагируют на обращённую к ним речь. Вообще ни на что.

Я перевернул кисть жертвы ладонью кверху и поднёс её к глазам. На подушечках пальцев остался чуть заметный след чёрного порошка, похожего на сажу. Принюхавшись, я уловил знакомый запах.

– Подайте мой саквояж, пожалуйста, – попросил я гранду, с любопытством заглядывающую мне через плечо. Целительница с рвением застигнутого врасплох кинулась выполнять просьбу.

В глубине небольшой сумки хранились различные артефакты, выполненные зеркальных дел мастером специально для меня. Я аккуратно открыл небольшой чехол, похожий на очечник, и достал овальное зеркальце безо всякой оправы.

– Кого из них нашли первой? – не оборачиваясь, спросил я.

– Гардению, – вздохнула целительница и указала на соседнюю койку. – Второй курс, большие планы и надежды. Говорят, она последнее время часто виделась с неким Магом. Но доказательств встреч нет. И не будет. Истинные, уж простите, гранд, очень осторожны, когда дело касается неблагородных рас.

– Никому не хочется связать себя узами, разорвать которые будет весьма проблематично, – ответил я, дохнув на зеркало, и, обойдя койку, склонился над второй жертвой.

Курносый носик, тёмные глаза с расширенными зрачками, мелкие ровные зубы и белоснежная кожа, лишённая румянца, – довольно привлекательна. И вот сейчас мне придётся её убить. Окончательно.