Текст книги "Новая Жизнь (СИ)"

Автор книги: Илья Файн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

   Но пока что мне не помешало бы решить, куда я еду и как собираюсь продолжить свое существование. Я пробиваю дорогу к середине вагона и посматриваю вокруг себя. Каждый из окружающих явно знает, куда и с какой целью держит свой путь, что придает им уверенный вид. Передо мной сидит женщина и осторожно держит на руках маленькую собачку. Собачка непрерывно обнюхивает воздух с видом профессора химии, исследующего состав только что синтезированного зелья. В отличии от меня, она тоже уверена в конечном пункте своего пути. Электричка останавливается, и толпа начинает выливаться из вагона. Я принимаю решение и тоже выпрыгиваю на перрон. Эскалатор поднимает меня наверх, и я оказываюсь в оживленном торговом центре. Запахи еды и раскрашенные витрины сбивают меня с толку. Я бессмысленно кружусь среди магазинов и прилавков. Мне нравится заглядывать внутрь и любоваться спокойной жизнью внутри кафе и ресторанов. Вдруг я замечаю что-то знакомое. Я прилипаю к витрине и внимательно рассматриваю людей и столики. Неужели мои ноги меня опять привели на то же место. Раз так – то надо смело сделать выбор. И я захожу...

   Я чувствую себя научным исследователем. Мой предмет исследования – это я сам. Меня не интересует моя история или прошлое. Меня больше интересует свойства объекта в загадочном настоящем. Вот одно из только что обнаруженных свойств меня самого – если мне некуда идти, а единственное знакомое мне место находится в зоне опасности, то я пойду в знакомое место. Даже если в нем таится явная угроза. Полагаю, что далеко не все сделают подобный выбор. Второе – я умею читать сигнал эмоции в цифровом виде и даже менять его. Третье – я могу передать этот сигнал другому существу. Правда, не знаю насколько эти способности присущи другим людям. Мне еще предстоит это выяснить.

   Захожу в свое кафе. Мое поведение, возможно, попадает под термин «навязчивая мысль» или по научному – «обсессия». Но я уже гуляю между столиками. Узнаю даже место, где я сидел. Он свободен. Я оглядываюсь по сторонам и подхожу к нему поближе. Что-то интересное происходит с моими эмоциями. Но я не очень хочу знать, как они выглядят на языке цифр, а просто подсаживаюсь за свой столик и начинаю чувствовать себя довольно уютно. Ко мне подходит какая-то девушка и собирается принять заказ. Она удивленно смотрит на меня. По-видимому, она ощутила, что я несколько разочарован увидеть ее, а не кого-то другую.

   – Что-то не так, господин? – спрашивает она, обернувшись по сторонам.

   – О нет – все в порядке. Впрочем, не скажите-ли, где сейчас Ева?

   Oна морщит лоб и неуверенно говорит:

   -Я здесь работаю недавно и, может быть поэтому, не знаю никакой Евы. Вы не хотели бы сделать заказ?

   Я изучаю меню и ищу ту самую жаренную курицу, которую якобы съел, не помня об этом в свой предыдущий визит. Но ничего похожего я не вижу. Кофе, чаи, тортики и прочие сладости. Вряд ли такое быстрое изменение в кулинарном репертуаре этого заведения произошло с момента моего последнего визита.

   Я решил заказать зеленый чай и взбитые сливки. Надо же исследовать свои собственные пристрастия. Девушка доброжелательно кивает головой и уходит. Я же погружаюсь в размышления о том, что мне следует делать дальше. Вряд ли в этом кафе меня оставят без внимания надолго, даже если приму вид богемного писателя и буду сочинять роман, попивая бесчисленное количество чашек кофе. Надо как-то выиграть время, пока придет в голову какое-то решение. Но, как назло, официантка удивительна расторопна и дышащий теплом чайник с десертом торжественно водружаются на мой столик. Ничего не остается, как не спеша подливать ароматный чай в чашечку и медленно прихлебывать его. Но через час самой медленной и капельной дегустации приходится отложить пустой чайник в сторону. В этот же момент чрезмерно расторопная официантка быстро подходит и c беспристрастным видом кладет серебряный поднос. На нем, скромно повернутый лицом вниз, лежит счет.

   – Мы принимаем наличные. Кстати, и кредитные карты, – добавляет она, по-видимому, заметив некую растерянность в моих глазах.

   Она деликатно отходит в сторону, а я начинаю копаться в своих карманах с усердием искателя сокровищ. Но ничего похожего на кредитную карточку или деньги я не нахожу. Я уже собираюсь встать и сдать себя на милость хозяевам заведения, но в этот момент я вижу, как моя официантка подошла к другому столику, где с ней рассчитались, и отошла в сторону. Я сосредотачиваюсь и читаю ее цифровой ряд, по-видимому означающий, что об этом клиенте можно забыть... Попробую передать ей мою версию с небольшой модификацией. Кажется, сработало. Она забыла обо мне или просто не видит меня. Я продолжаю сидеть, размышляя о том, что я нахожу в самом себе.

   Итак, мне ясно, что любую информацию, приходящую в наш мозг с внешнего мира, можно представить, как некий зашифрованный алгоритм последовательности чисел. Мы переводим эту последовательность в эмоции боль, радость, внимание – все зависит от скрытого ритма и напева цифр. Но кто или что расшифровывает этот код? И почему у меня есть доступ к своим и к чужим кодам? И если это так – тогда почему же все остальные не используют это свойство? Или я обладаю некими уникальными возможностями, которых нет ни у кого, кроме меня?

   Чтобы ответить на эти вопросы, мне нужно добраться до кого-то, кто имеет отношение к моему появлению в этом месте. Не знаю, где конец ниточки, за которую следует потянуть, но в любом случае пора уходить отсюда, пока до меня не добрались мои преследователи. Рано или поздно они поймут, где меня следует искать. Я встаю и подчеркнуто медленно выхожу из кафе.

   Наступает вечер. Свет рекламных огней заполняет уличную пустоту. Рабочий день завершен. Ищущая развлечений праздная толпа расползается по всем закоулкам центра города. Я вновь втискиваюсь в гущу людей и становлюсь невидимой составной ее частью. Я стараюсь отключится от цифровых потоков, пронизывающих меня со всех сторон. Но вдруг с удивлением обнаруживаю, что какие-то потоки синхронно переплетаются и образуется один доминантный ряд. Возле витрин с кондитерскими изделиями, пончиками, ватрушками и тортиками у детей образуется схожая последовательности и единый алгоритм захватывает всех, кто попадает в сладкое облако. Я исследую его свойства и обнаруживаю, что числа летят вверх и затем стремительно коллапсируют вниз. Как будто невыполнимое желание отведать сладенького насыщается и возращается на исходную точку. У меня перед глазами появляется алгоритм «убийца чисел гигантов». Он начинается с какого-то числа, полученного перемножением все цифр предыдущего числа. Затем перемножаются все цифры полученного числа, что дает третье число, и так далее, пока не получится однозначное число. Я вспомнил, что как бы велико не было бы стартовое число, оно долго не проживет до падения в однозначность. Кажется, не больше 11 шагов. Какой-то мальчик рядом неосознанно начал с 88. Затем возникло 8*8=64, потом 6*4=24 и бесславно рухнуло к 2*4=8. А что, если проверить свои способности на толпе – возникает шальная мысль. И я внесу сбой в процесс. Неожиданно сам ощущаю, как запах становится горьким и резким. Вся толпа шарахается от кондитерской, как от мусорной свалки. Еще одна закономерность – когда большая группа людей синхронизируется, то все ее составляющие легко подвержены одной и той же манипуляции.

   Я продолжаю идти в сторону центра развлечений, не думая о месте своего ночлега. Так я брожу в течении нескольких часов, пока не чувствую, что проголодался. Если я робот – то могли бы меня избавить от этих человеческих слабостей! Недолго думая, я захожу в одно из бесчисленных заведений, призванных помочь в удовлетворении наиболее устойчивой человеческой слабости. Я нахожусь в тихом и аккуратном китайском ресторанчике. Ко мне подскакивает молодой китаец. Из его рук, как из шляпы фокусника, выпрыгивает меню с цветными картинками и иероглифами. Он подчеркнуто вежливо предлагает сделать выбор между иллюстрациями деликатесов. Я тычу в наиболее яркие картинки и очень быстро ко мне подкатывают тележку с дымящимися блюдами. На этот раз я чувствую себя в полной безопасности и неторопливо и основательно поглощаю свои порции. После этого, медленно попивая зеленый чай, терпеливо жду. Наконец, происходит то, чего я дожидался. Какой-то посетитель, закончив обедать, подзывает моего китайца, чтобы расплатиться. Следуя уже изученной процедуре, читаю цифровой сигнал парня, и, встав из-за стола, посылаю ему такой же сигнал от меня. Затем уверенно отправляюсь к выходу. Но что-то происходит не так. Другой китаец, который сидит у кассы, увидел, что я ухожу, не расплатившись, и что-то кричит. Я ускоряю свои шаги и, не смотря по сторонам, выхожу на улицу. Мой быстрый шаг переходит в бег.

  Обернувшись, вижу, что меня настойчиво преследует уже целая группа китайцев, выбежавших из других ресторанов. Цеховая Солидарность и общечеловеческое негодование по поводу свершившегося обмана объединяет конкурентов. Я забегаю в первый попавшийся закоулок, но замечаю, что он заканчивается тупиком. Я приседаю на корточки и вспоминаю о Коте. Думаю о том, что приближающийся сценарий линчевания мелкого жулика остановит грядущий Апокалипсис. Мелковато для посланника Сатаны. Тем временем, бегущая в мою сторону толпа явно не собирается приветствовать меня цветами. Многие присоединившиеся к погоне понятия не имеют – что я совершил. Они самые опасные, потому что будут действовать из солидарности, дав волю своей фантазии и представляя меня, по меньшей мере, сбежавшим серийным педофилом и убийцей младенцев. В этот момент я соображаю, что иметь дело с толпой – это все равно что управлять одним человеком, вернее организмом. И каждый человек в этой толпе – словно одна клетка, подчиненная единому мозгу. Поэтому я посылаю этому организму-мозгу уже известный мне сигнал боли. Лица бегущих перекашиваются, и они забывают обо всем. Я спокойно прохожу мимо них, и уже никто не обращает на меня внимание.

   Продолжаю брести по темным улицам. Все меньше людей встречаются на пути. Я начинаю думать о том, что неплохо было бы где-то выспаться. Странные мысли для супермена, Антихриста или робота. Но обостренные ощущения пока что поддерживают некую бодрость. Я слышу какие-то шаги сзади и резко оборачиваюсь. Ну кто сейчас? В кромешной темноте никого не видно. Надеюсь, это не мои преследователи. Но тень отрывается от здания и стремительно приближается ко мне. Он неожиданности я отшатываюсь к стене и узнаю– это Ева. Она хватает меня за руку и я почему-то покорно и доверчиво, не задавая вопросов, иду за ней.

   Мы поднимаемся по какой-то шаткой лестнице. Она открывает дверь, и мы заходим в маленькую комнату. Я, не спрашивая позволения, плюхаюсь на старый диван, стоящий посередине салона и без промедления задаю сразу два наболевших вопроса.

   – Кто ты? И кто я?

   И затем добавляю, как это часто водится, самый неважный вопрос:

   – Как ты меня выследила?

   Ева садится рядом, и я немедленно отодвигаюсь от нее, помня опасность прикосновения ее рук. Она улыбается и спокойно отвечает, абсолютно не удивляясь моим вопросам.

   -Начну с последнего вопроса. Я тебя прождала около нашего кафе. Ты там и появился, как и следовало ожидать. Оттуда мне было легко проследить за дальнейшими твоими приключениями. Конечно, было непросто наблюдать твои совсем незаконопослушные действия в ресторанах. И не могу сказать, что меня не потешила не очень благородная сцена твоего преследования. Ты сумел распалить праведным гневом толпу обычно спокойных граждан.

   – A первые два вопроса?

   – Я сама хотела бы ответить на них. Но, к сожалению, ответы известны только одному человеку.

   – И кто же этот человек?

   – Это ты, Адам!

   Некоторое время мы просто смотрим друг другу в глаза. Если до этого я ничего не знал о себе и о тех, кто так жаждет встретится со мной, то сейчас я нахожусь в полной растерянности. Затем я собираюсь с мыслями и задаю самый главный вопрос на тот момент:

   – Скажи Ева. Я робот?

   – Знаешь ли ты о тесте Тьюринга? – отвечает она вопросом на вопрос.

   -Не знаю откуда, но, если исключить знания о мне самом, то мой багаж знаний очень велик. Знаю, конечно, и о знаменитом тесте Тьюринга, в котором требуется отличить компьютер от человека. В этом тесте очень умная программа должна имитировать белкового человека, а еще более умные люди должны задавать вопросы, ответы на которые выдали бы им искусственную природу неорганического интеллекта.

   – А как ты думаешь, будет ли легче пройти этот тест, если объект будет экзаменовать самого себя?

   Я не секунду задумываюсь. Потом уверенно отвечаю.

   – Эта задача не имеет решения. Ведь когда я экзаменую программу, то моя цель обнаружить у нее некие качества, которое принципиально отличают ее от меня. При этом предполагается, что экзаменатор – это и есть истинный носитель разума. Кстати, если компьютер будет экзаменовать человека, то он будет исходить из такой же позиции. Но если я экзаменую самого себя, то не с кем сравнивать. ..А это значит, что любой интеллект никогда не может узнать о своей природе, исследуя самого себя...

   Ева одобрительно кивает.

   Я продолжаю:

   – Но ведь ты знаешь ответ! Перед тем, как ты меня уложила на пол в твоем кафе, я слышал слова об операторе и о том, что мне отключили память. Все это указывает, что я робот!

   Ева встает с дивана, отходит в сторону кухни и через пару минут возвращается с двумя бокалами красного вина и вновь подсаживается ко мне на диван. Я не тороплюсь брать стакан из ее рук.

   – Мне кажется, ты несколько неправильно истолковываешь то, что происходило с тобой. Но я вполне понимаю твое недоумение. Я расскажу то, что мне известно о тебе.

   Я, наконец, беру в руки бокал с вином и слегка дегустирую его языком. Мне оно нравится. Перед глазами вновь бегут числа, последовательности и алгоритмы... Это вино напоминает что-то похожее на партиту Баха. Откуда у меня такие ассоциации? Интересно, что эти всплывающие математические ряды не мешают получать удовольствие и даже добавляют какую-то космическую глубину и универсальность к любому моему ощущению.

   Ева пытается найти какие-то слова, и я наблюдаю за полной какофонией ее мыслей. Затем облако неопределенности собирается в какую-то точку, и она медленно говорит:

   – Адам. Я уже не знаю – кто ты или что ты!

   А я не знаю, что сказать. Затем упрямо продолжаю:

   – Но ты знаешь обо мне намного больше меня!

   Ева утвердительно кивает.

   – Именно для этого я с тобой сейчас нахожусь. Слушай...

   В это время в дверь кто-то барабанит. И еще знакомый голос пронзительно мяукает:

   -Открывай немедленно! Нам нужно поговорить! Мы уверенны что кто-то ему помогает!

   «Ему» -это очевидно обо мне.

   – Это опять твой дружок Кот! – радостно сообщаю Еве.

   -Kакой еще Кот? – недоумённо спрашивает она.

   Затем опускает голову и бормочет:

   – Все провалилось. Они увидят нас вместе.

   Ева медленно подходит к двери и не глядя, поворачивает ключ.

   У порога стоит Кот и еще двое верзил. Кот бросает взгляд на меня и затем с нескрываемым изумлением смотрит на Еву. Немой укор в его взгляде вызывает у меня даже некое сострадание. Наверно, так смотрел Великий Юлий Цезарь на своего коварного друга Марка Брута в момент раскрытия предательства. Новая эмоция, которую мне хочется проанализировать, но решаю отложить свои игры.

   Кот говорит почти человеческим голосом, не отрывая взгляда от Евы

   – Ты ему помогаешь? Да ты понимаешь, что Он может сделать с миром?...

   Не знаю, что понимает Ева, но я решаю, что мне надо вмешаться в эту драму и провожу очередной эксперимент.

   Все трое гостей остолбенело смотрят друг на друга разворачиваются и уходят.

   Ева с изумлением смотрит на меня.

   – Что ты сделал?

   – Я только зеркально отразил их мысли. Даже не знаю какие. Но если бы они были очень дружелюбные, то скорее всего Кот со своим приятелем сидели бы уже здесь. А потом попробовал еще кое что. Они просто забыли, зачем пришли.

   Ева недоверчиво покачала головой.

   -Скоро они вернутся. А если не они -то другие. Нам следует немедленно убегать.

   Мне совсем не хочется покидать этот уютный диван. Да и общество Ева мне довольно приятно.

   – Я никуда не собираюсь идти. Опять скитаться по улицам...Уж по крайней мере, пока ты мне не объяснишь – кто я.

   Я удобно располагаюсь на диване, чуть придвинувшись к слегка раскрасневшейся Еве, и показываю все своим видом, что я совсем не против продолжить нашу беседу..

   Ева на секунду задумывается и говорит:

   – Я тебе все объясню. Обещаю. При условии, что мы немедленно покинем это место. У меня есть еще одна квартира, о которой мои коллеги не должны знать.

   -Коллеги? – я произношу с иронией.

   Вот еще одна эмоция, которую присоединяю в свою растущую коллекцию.

   Ева ничего не отвечает и мне ничего не остается, как последовать за ней.

   Она быстро и уверенно шагает по узким улочкам города, и я послушно следую за ней. Но вот уличное освещение пропадает. В переулках, по которым мы идем, темно и безлюдно. Ева хватает меня за руку, как ребенка, и тянет за собой. Мимо нас проходят подозрительные типы и предлагают купить какие-то волшебные таблетки. Девицы в мини юбочках неторопливо фланируют вокруг.

   – Прекрасная прогулка. Ты решила показать мне все достопримечательности этого города? – интересуюсь я.

   – Нас здесь никто не будет искать, – говорит она, как будто оправдываясь.

   -Это должно меня успокоить?

   -Я не уверена,– медленно говорит Ева, замедляя шаги перед подъездом.

   Интересно сколько убежищ содержит эта девушка. Неужели и она скрывается от кого-то?

   -Мы уже пришли? – почти безучастно интересуюсь я.

   -Почти – говорит она.

   Но ее голос довольно напряжен. Я слежу за направлением ее взгляда и начинаю понимать причину волнения. У входа в подъезд стоят трое крепких мужчин и смотрят прямо на нас. Но, в основном, на Еву. Высокий и поджарый негр белоснежно и почти приветливо показывает зубы. Рядом с ним грузный полулысый альбинос хмуро косится в мою сторону. А чуть в стороне стоит невысокий и крепкий азиат с крашеными в зеленый цвет волосами и безмятежно рассматривает свои безупречно отполированные красные штиблеты, как бы не обращая на нас никакого внимания. Его равнодушие почему-то настораживает больше всего. Мы продолжает идти в сторону подъезда и почти беспрепятственно заходим внутрь, но азиат быстро делает шаг и закрывает вход, продолжая подчеркнуто пялиться на свою обувь. Негр подходит поближе, тычет пальцем в мою стороны и, демонстрируя самую дружелюбную улыбку, весело обращается ко мне:

   – Дружок! Ты можешь валить дальше. Но ты ведь не будешь возражать, если мы захотим пообщаться с твоей прелестной девушкой. Поверь, мы ее сможем удивить и обрадовать намного больше, чем ты думаешь.

   Я застываю на месте и не двигаюсь. Альбинос подходит ко мне вплотную. Его рука тянется в карман. Он своего отношения не скрывает и его лицо угрюмо.

   – Ты разве не понял, счастливчик? Мы разрешаем тебе испариться отсюда. Пока разрешаем. Но если ты через секунду не улетишь, то мы и с тобой пообщаемся. Я уверен, что ты в его вкусе.

   Альбинос показывает на азиата, которой наконец перестает любоваться обувью и оценивающе смотрит на меня.

   Поскольку я все еще стою на месте, то альбинос вынимает наконец из кармана руку, в которой что-то блестит.

   – Я его не сильно испорчу, – говорит он, обращаясь к азиату. Все что тебе надо – будет в полном порядке.

   Все они неожиданно громко смеются.

   Кажется, они совсем забыли про Еву. Я краем глаза посматриваю на нее и с удивлением замечаю на ее лице полное спокойствие.

   Неожиданно, она почти нежно протягивает руку к затылку альбиноса и слегка касается его. Тот, даже не изменив выражения лица, падает как подкошенный. Я вдруг вспоминаю, что она и со мной проделала что-то подобное. Она, тем временем, чуть кокетничая, поворачивается к негру, при этом протягивая руку к его голове.

   -Я очень люблю общаться с новыми знакомыми. Как тебя зовут, братишка?

   Негр прытко отскакивает в сторону.

   Ева разочарованно кивает:

   -Какие же вы все застенчивые....

   Я же ловлю сигнал тревоги, исходящий от помрачневшего негра, усиливаю его и посылаю в сторону азиата. Тот теряет весь свой угрожающий апломб. Он съеживается, и мелкая дрожь волнами пробегает по его телу. Он сидит на корточках и прикрывает руками свою голову.

   Ева перешагивает через неподвижного альбиноса, мы заходим в подъезд и поднимаемся по обшарпанной лестнице на последний этаж. Ева открывает замысловатым ключом старинную дверь, открывающую вход в просторное помещение.

   Я стою на пороге и с удивлением вижу почти тот же диван, что был в предыдущей квартире. У нее очень консервативный вкус, -механически думаю, глядя на непритязательную обстановку.

  . – Здесь найдется что нибудь пожевать? – спрашиваю с надеждой.

   -Ты что-то очень быстро проголодался. Но я могу понять. Стресс увеличивает аппетит.

   Она роется в холодильнике и достает кусок сыра, несколько маслин, хлеб и огурец. Я получаю все это в плоской тарелке и начинаю жадно есть.

   Подождав окончания моей трапезы, Ева показывает жестом на диван.

   – Я все же постараюсь тебе кое что кое-что объяснить – пока нам не помешали..

   Она садится рядом, принимает позу лектора и начинает с введения:

   -Мы будем говорит о твоем сером веществе или чем-то еще, что так хорошо спрятано у тебя в черепушке. Ты меня извини, если я тебе напомню факты, которые ты знаешь намного лучше других. Но мне так легче. Надо же с чего-то начать. Мы начнем с того, что у нас здесь.

   Ева слегка касается моего лба. Я почти инстинктивно отодвигаюсь.

   Она смеется.

   – Не бойся. Ты сейчас поймешь, что меня ты не должен опасаться.

   Итак, в человеческом мозгу около 80 миллиардов нейронов. У пчелки их значительно меньше, что-то вроде 800 тысяч – что достаточно для уникально быстрого управления и сложнейшей социальной жизни. У муравья их и того меньше – около 250 000. Совсем немало нейронов – для того чтобы держать и обрабатывать информацию. Но более интересный факт – это то, что у нас каждый нейрон связан с около 20 тысячами других нейронов. Это соответствует примерно количеству нейронов в нервной системе одного моллюска. А что же умеет делать один примитивный моллюск? Очень много! Например он обладает неким подобием глаза и чувствует свет. Он умеет находить и питаться всяким планктоном и бактериями, то есть управляет своим ротиком и пищеварительной системой. У него даже есть нам знакомый рефлекс покашливания, если он поперхнется чем-то. А их социальная жизнь хоть и не так богата, но с романтической частью у них все в порядке. Напомню, что у брюхоногих моллюсков размножение происходит половым путем и они знают, как, когда и с кем им знакомиться. В общем, один нейрон с его кругом из 20 000 соседей вполне способен быть сложным биологическим объектом, вроде моллюска. А что получается если десятки миллиардов объединяются? – Получается разница между homo sapiens и моллюском.

   Давай же на секунду представим, что миллиарды нейронных сообществ, каждая по сотню миллиардов, образуют один организм. Возможности такого организма будет соотносится к человеческим так же, как наши возможности соотносятся к способностям моллюска. Для этого нового организма его составная единица – то есть мозг, будет таким же примитивным, как для нас какой-то вирус.

   Я внимательно слушаю Еву. При этом у меня порой создается ощущение, что это не она, а я рассказываю сам себе что-то сказочное.

   Она плещет себе и мне еще одну порцию вина в бокалы и продолжает:

   -А теперь зададим себе один вопрос: Не является ли этот шаг само-разумеющимся в построении следующей ступенью развития цивилизации? Ответ очевиден – да! И этот ответ следует противопоставить упорной борьбе за выживаемость каждого человека– cупер-нейрона – то, что мы называем улучшением здоровья и благосостояния каждого из нас! Чтобы мы сказали, глядя на упорную борьбу моллюсков за свое право оставаться моллюсками? И если мы согласны, что именно это является следующим шагом наверх– то что следует сделать, чтобы осуществить эту программу?

   Я внимательно слушаю эту фантастику и пытаюсь понять, какое отношение это имеет ко мне.

   Ева, как бы понимая мое недоумение, кивает головой и продолжает.

   – Несколько лет назад была создана группа по реализации этой программы. Из всего человечества -Единого Человека. Создание единого Мозга из нескольких миллиардов мозгов. Как ты понимаешь, вся эта идея, мягко говоря, не звучала политически корректно. Поэтому это была секретная группа из нескольких человек. И тебя сильно удивит если скажу, что это группа сильно продвинулась в реализации этой безумной идеи.

   Я все же хочу спросить, какое отношение эта история имеет к тому, что происходит со мной, но в место того я спрашиваю:

   – Интересная, хоть и очень сомнительная идея! И кто же этот сумасшедший, который руководит этот группой?

   Ева неожиданно подвигается ко мне и осторожно кладет свою руку на мою.

   -Это – ты!

   Я вздрагиваю и недоверчиво качаю головой. Но Ева, нисколько не удивившись моей реакции, продолжает.

   Все что тебе сейчас рассказываю я узнала от тебя.

   Ева глубоко вздыхает и начинает рассказывать:

   – Эта началось на шумной студенческой вечеринке, где почти никто никого не знал – и это придавало ей таинственно-романтический характер карнавала. Как и полагается -шум, танцы, алкоголь. На каком-то этапе я проголодалась и в поисках остатков бутербродов забрела на кухню. Там я столкнулась с тобой, куда ты сбежал от невыносимых для тебя звуков тяжелого рока. Кстати, ты мне никогда не рассказывал, как ты там оказался. А сейчас я вряд ли узнаю об этом. Ты сидел на кухне и в одиночестве попивал какой-то алкогольный напиток. Вместо приветствия ты тогда сказал одну фразу, которую я не поняла, но с нее-то все и началось. Ты как-то испытующе посмотрел на меня и, вместо приветствия, сказал:

   – Хочешь решить задачку?

   Я уже собиралась резко отбрить тебя за фамильярность, но потом взглянула и увидела, что ты значительно старше меня. Что-то остановило меня, и я промычала невнятный ответ, оставляющий место для любой интерпретации. Ты это воспринял как согласие и спросил, кивнув на стол:

   – Вот горбушка хлеба, огурец, кусок сыра и маслина. Не скажешь ли – сколько видов блюд можно составить их этих компонент?

   Я уже набивала рот этими составляющими твоей задачки и от неожиданности чуть не подавилась. Но что-то меня развеселило, и я стала громко считать:

   -Во-первых, у нас есть блюда, состоящие из одного компонента. Их очевидно 4. Но есть блюда, состоящие из двух компонент. Например, сыр с маслиной или огурец с хлебом. Их будет...ровно 6 вариантов. Трех-компонентных деликатесов у нас вроде 4. А 4-х компонентных – только один уникальный бутерброд, который я, кстати, и ем. Итого 15 наименований. Можно открывать ресторан!

   Ты почему-то обрадовался и сказал, что хотел бы познакомится со мной поближе. Я же сказала, что готова, если ты скажешь сколько наименований будет в нашем ресторане, если добавить еще четыре компоненты – рыбку, лучок, помидор и травку. Ты на секунду задумался и сказал...

   Я нетерпеливо перебиваю ее:

   -Надеюсь я сразу сказал, что 255?

   – Именно так ты и ответил. И при этом заметил, что мы всего лишь удвоили количество компонент с 4 до 8– ми, а количество разных блюд увеличилось в 17 раз.

   Потом я рассказала тебе, что я сталкивалась с подобными задачами в своей профессии. К тому времени я уже заканчивала аспирантуру в фармакологии. А ты таинственно определил себя, как что-то вроде эволюционного биолога. На этой вечеринке мы провели вместе несколько часов в занимательной беседе на кухне, где за это время мы перепробовали все 15 незатейливых вариаций из всех сыров, маслин, огурца и хлеба. А когда хозяева квартиры стали деликатно выпроваживать последних гостей, то ты мне сказал, что нам следует обсудить что-то очень важное.

   После этого, – продолжает Ева – мы начали встречаться. Мы встретились с тобой в том самом кафе...куда ты устремился в последний раз. Там мы потом многократно собирались. В тот самый первый раз ты галантно подождал, пока я закажу какую-то еду, а затем неожиданно спросил, что, по моему мнению, ограничивает размер нашего мозга. Надо признать, что я ожидала более романтичного диалога с тобой. Но я пробормотала что-то об эволюции...но потом вспомнила, что я занимаюсь разработкой лекарств для лечения неврологических заболеваний и решила блеснуть знаниями.

   – На самом деле нас ведь интересует только та часть мозга, которая активно работает и существует у млекопитающих. То, что в простонародье зовётся серым материалом, а в науке именуется cerebral cortex? Та самая часть, которая ответственна за память, языки, воображение и все остальное – чем мы так гордимся. Насколько помню, у мышки их 4 миллиона, у собаки 530 миллионов, у гориллы 10, а у нас их 16 миллиардов. Кстати, у слона их всего лишь 5 миллиардов, хотя мозг слона весит 6 кг в отличии от наших 1.5 кг. Серого вещества больше, чем у нас – только у кита – 32 миллиарда нейронов. Чем они заняты у кита, можем только гадать.

   Ты тогда переспросил:

   -А если ли ограничения у природы отрастить мозг, скажем в 5 раз большим количеством серого вещества, чем у нас? Этакий большеголовый мутант, которого рисуют в фантастических романах.

   И, не дожидаясь ответа, объяснил, что ограничение – это не фантазия биологии – а законы физики.. Ты пояснил , что во-первых, наш мог потребляет около 20% всей энергии нашего тела. А это значит, что в 5 раз больший мозг не оставил бы нам никаких резервов для всего остального – разве что он не будет ничем занят. А во-вторых, выделяемая энергия так нагревала бы нашу черепушку, что только сплошное водяное охлаждение могло бы нам помочь. Так что, если захотим значительно увеличить количество серого вещества, то нам надо жить под водой и увеличить размеры туловища в сотни раз. То есть превратится в кита.

   Ты подождал, пока я переварю информацию, а затем сказал, что если бы кто-то все же захотел увеличить количество серого вещества в одном мозгу, не нарушая законов физики, то существует простой вариант. Все, что что для этого требуется – это обеспечить надежный обмен данными между множеством индивидуальных мозгов так, что они будут едины с точки зрения информации – хоть и физически присутствовать в разных головах. А питать и охлаждать каждый будет в индивидуальном порядке. Вроде сети компьютеров или серверов.