355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Илья Деревянко » Продажная шкура » Текст книги (страница 1)
Продажная шкура
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 22:00

Текст книги "Продажная шкура"


Автор книги: Илья Деревянко


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Илья Деревянко
Продажная шкура

Постыдная прибыль хуже убытка.

Публилий Сир

Как известно, разведка и контрразведка всегда тесно переплетались. Завербованный агент часто сообщал не только информацию о вооруженных силах противника, но и данные о его агентуре. Главным «героем» этой повести является русский офицер, ставший предателем и иностранным шпионом, а разоблачить его помог...

Однако не будем спешить и расскажем все по порядку.

Начало нашей истории относится к 1896 году, который ознаменовался для России многими событиями. В мае короновался на царствование последний русский император Николай II. Желая отметить свое вступление на престол благими делами, он распорядился уменьшить в два раза государственный поземельный налог. В Москву съехались пышные иностранные делегации и представители всех слоев населения Российской империи. Коронационные торжества закончились кровавой катастрофой на Ходынском поле. В этом же году состоялась первая Всероссийская перепись населения. В списках среди миллионов граждан России значился и никому пока не известный скромный штабной офицер Анатолий Николаевич Гримм.

Из послужного списка А.Н. Гримма:

«...Гримм Анатолий Николаевич. Происходит из потомственных дворян Нижегородской губернии. Родился 21 октября 1859 года. Вероисповедания православного. Воспитание получил в Нижегородской графа Аракчеева военной гимназии. По окончании курса в Павловской военной прогимназии и в Казанском пехотном юнкерском училище по 2-му разряду, в службу вступил 24 июня 1876 года на правах вольноопределяющегося 3-го разряда. В первый офицерский чин произведен 12 ноября 1882 года. В чине подполковника состоит с 26 февраля 1899 года. Был в походах в кампанию 1877– 1878 годов, но в делах против неприятеля не участвовал. Имеет орден Св. Станислава 3-й степени, серебряные медали „В память священного коронования их императорских величеств“ и „В память царствования императора Александра III“, а также офицерский крест румынского ордена Звезды. Под судом не состоял».

На первый взгляд он ничем особенным не отличался от основной массы офицерского корпуса русской армии, если не считать довольно-таки мрачной фамилии (в переводе с английского слово «grim» означает – страшный, зловещий). Но это только на первый взгляд. Личные качества Гримма были под стать его фамилии. Сей офицер в 1896 году осчастливил германскую разведку приятным сюрпризом. Дело в том, что Анатолий Гримм любил красивую жизнь. Балы, салоны, первоклассные рестораны безжалостно пожирали офицерское жалованье. Да и любовнице Серафиме Бергстрем требовалось оказывать знаки внимания – дарить украшения, наряды. Легкомысленный кавалер успешно увязал в долгах. Лихорадочный поиск денег вынуждал его играть в карты, участвовать в скачках, делать крупные ставки в польской лотерее и на русских билетах трех внутренних займов. Гримму везло, однако деньги исчезали как дым, и к 1896 году его финансовые дела были катастрофически плохи. Заложив в ломбарде все, что было можно, Гримм решил предпринять кардинальные меры, дабы залатать прорехи в бюджете. Наиболее легким способом разбогатеть казалось предательство. По служебному положению он имел доступ к секретным документам, которые с удовольствием купила бы любая иностранная разведка. Конечно, существовала опасность разоблачения и возмездия, но он уповал на русское авось... Кроме того, Анатолий Николаевич верил в судьбу...

Когда Гримм был еще прыщавым, не в меру экзальтированным юнцом, его чрезвычайно интересовал вопрос о самоубийстве. «Толику» хотелось испытать, что чувствует человек перед актом самоубийства, насколько тяжело пустить себе пулю в лоб, а главное, следует ли верить в предопределение или это все вздор. Лермонтовский поручик Вулич стоял у него перед глазами, когда зимним вечером 1878 года, запершись в одном из номеров «Рыбнорадской» гостиницы в Казани, Гримм пустил себе пулю в висок. Сделать это удалось не сразу. При первых двух выстрелах произошли осечки. Перезарядив пистолет, он после долгих колебаний спустил курок в третий раз. Раздался выстрел. «Над правым глазом, – рассказывал он впоследствии, – у меня зияла страшная черная рана, все опухло, все было в крови, но я был жив. Боже, как я обрадовался!» На выстрел сбежались люди и увезли его в госпиталь. После этого Гримм окончательно уверовал в предопределение.

И сейчас он успокаивал себя тем, что ему, видимо, судьбой предопределено стать шпионом.

Для начала Гримм решил наладить контакт с германской разведкой, для чего составил письмо с предложением своих услуг, которое решил лично отвезти в Берлин. «...Вышеозначенное письмо свое я заготовил с целью избежать начала тяжелого для меня разговора о моем постыдном предложении», – объяснял он впоследствии на допросе.

В 1896 году при первом же удобном случае Гримм отправился в Германию. На другой день по прибытии в Берлин Анатолий Николаевич нашел здание Генерального штаба и с грехом пополам объяснил швейцару, что желает встретиться с офицером, говорящим по-русски. (Сам он не знал ни единого иностранного языка.) Швейцар долго не мог понять, в чем дело и что от него хочет этот бледный, потеющий от волнения человек. Но в конце концов поднялся наверх, и вскоре к Гримму спустился молодой офицер, на чистом русском языке пригласивший следовать за собой.

Зайдя в какую-то пустую комнату, офицер внимательно прочитал письмо и, сказав Гримму, что сейчас познакомит его со своими товарищами, быстро вышел. Немец с трудом скрывал обуревавшую его радость. Офицер Российской империи являлся редкостной, драгоценной добычей![1]1
  Серьезно изучив в свое время по архивным документам историю спецслужб Российской империи, я могу с уверенностью сказать – предательство среди русских офицеров было редчайшим явлением. (Здесь и далее примечания автора.)


[Закрыть]
 За такой дичью приходилось долго, упорно охотиться, пуская в ход все средства, но на сей раз, как говорится, «на ловца и зверь бежал». Глядя на этого неприятного господина, немецкий офицер уже мысленно представлял блестящий взлет своей карьеры, сверкающий дождь наград, чинов... Если с умом взяться за дело, мерзавец принесет рейху большую пользу! Однако самостоятельно решать такие вопросы молодой офицер не имел полномочий. Пришлось пригласить начальство.

Поначалу разговор не очень клеился. Пока у новоиспеченного Иуды не успокоились нервы, немецкие разведчики вели непринужденную беседу о совершенно посторонних вещах. И лишь только когда «клиент» овладел собой, перешли к делу. Старший из них сообщил Гримму, что германский Генштаб охотно воспользуется его услугами, и предложил, как он выразился, свое «содействие в целях получения денег на расходы по приобретению нужных сведений». После чего шпиону вручили 10 тысяч марок, взяв в замен обещание выслать по условленному адресу все, что тот сможет достать в ближайшее время. Для лучшей ориентации ему дали перечень документов, которые необходимо добыть. Больше всего немцев интересовали карты некоторых районов, вопросы стратегического характера, сведения о крепостях и о русской агентуре в Германии, но они не отказывались и от любой другой информации по русской армии. Заверив немцев в полной своей преданности, Гримм благополучно отбыл на родину.

Впоследствии на допросах, каясь и бия себя в грудь, он утверждал, будто бы ничего из вышеперечисленного немцы от него не получили. Сейчас, к сожалению, невозможно с точностью сказать, так это или нет. Вещественных доказательств обнаружено не было. Однако скорее всего Гримм в данном случае говорил правду. По занимаемой им должности старшего адъютанта инспекторского отделения он просто не имел доступа к подобной информации, а рисковать лишний раз, естественно, не хотел. Тем не менее германские «сребреники» надо было отрабатывать.

Вскоре предатель приготовил первую посылку с копиями документов и отправил по почте в Берлин. Затем еще одну... «Гонорары» он получал через банкирские конторы Вавельберга в Варшаве и Петербурге. Документы копировали штабные писаря, думавшие, что это казенная работа. С целью уменьшить риск шпион передавал пока лишь сведения, проходившие непосредственно через его руки. Такое положение вещей как нельзя лучше устраивало Гримма.

Германская разведка, хоть и не получила вожделенных карт и сведений о русской агентуре, тоже не имела оснований жаловаться на своего агента – недаром в секретных агентурных списках он значился под номером два. Однако вскоре немцев перестали удовлетворять одни рукописные копии. Не питая никаких иллюзий насчет честности подобных Гримму субъектов, они не могли быть твердо уверены, что он не сочиняет содержание этих документов самостоятельно. Германская разведка пожелала увидеть подлинники.

В 1899 году хозяева потребовали от Гримма подлинники «Всеподданнейшего доклада»[2]2
  «Всеподданнейшие доклады» представляли собой подробные отчеты по всем отраслям деятельности Военного ведомства за конкретный год.


[Закрыть]
 по военному министерству за 1898 год и подробное «Расписание сухопутных войск». Делать было нечего. Выхлопотав недельный отпуск и уведомив немцев телеграммой, он отправился в июле 1899 года в Берлин. Шпион прихватил с собой жену, немку по происхождению, уговорил ее съездить к родственникам в Наугейм. Таким образом он рассчитывал замаскировать истинную цель своей поездки. Оставив жену в Наугейме, наш «герой» утром 15 июля прибыл в Берлин и остановился в гостинице «Центральной» на Фридрихштрассе. Не дождавшись визитеров из Генерального штаба, Гримм сам отправился по уже знакомому адресу и не придумал ничего лучшего, как снова вызвать через швейцара первого попавшегося офицера, говорящего по-русски.

Офицер не отличался глубоким умом и без лишних слов отвел визитера прямиком в «русское отделение». В комнате, где они оказались, сидел полковник, начальник отделения, два офицера и высокий брюнет в черном сюртуке. Брюнет, как потом выяснилось, «вел» Гримма и собирался уже идти на встречу с ним. Появление того в самом сердце германской разведки неприятно поразило присутствующих. Офицеру, сопровождавшему Гримма, здорово досталось за излишнюю инициативность, когда же страсти немного улеглись, начальник отделения вежливо осведомился, почему агент номер два так давно не подавал о себе вестей. Завязалась «деловая» беседа. «Расписание сухопутных войск» и «Всеподданнейший доклад» произвели сильное впечатление, высоко поднявшее в глазах хозяев рейтинг продажного адъютанта.

На следующий день, вместе с возвращенными документами, немецкий капитан передал Гримму лист белой бумаги, найденный впоследствии при обыске, и заявил – теперь немцам нужны в основном топографические карты, отмеченные на листе клеточками, а также фотоснимки перечисленных здесь железнодорожных станций. Кроме того, Гримм получил еще несколько заданий. Документы следовало присылать по определенному адресу в Берлине на имя некоего Хавера.

За привезенную в этот раз информацию предатель получил 6000 марок. Кроме того, нисколько не смущаясь, он вытребовал аванс в 2000 марок для приобретения карт, за которыми обещал съездить в Петербург.

Однако ехать в Петербург Гримму не хотелось, да и не верил он в то, что сможет купить в Главном штабе секретные стратегические карты (это ж не базар!). А из имеющихся в его распоряжении сведений он продал немцам все, что их интересовало. «Ладно, – решил Гримм, – деньги получены с немцев... Гм... немцы перебьются!»

Однако германский «гонорар» вскоре бесследно растаял. Он чрезвычайно быстро тратил деньги, чему в немалой степени способствовала «прекрасная Серафима». Друг Анатолия Николаевича Андроник Фитисов показал на допросе: «...госпожа Гримм жаловалась мне, что муж ее расходует деньги на Бергстрем, а сам Гримм говорил мне, что он в два месяца прожил около 15 000 рублей».

Итак, Гримм снова по уши увяз в долгах. Вещи опять заложены в ломбард, и Серафима стала проявлять недовольство. Надо что-то предпринимать. Наконец его озарила, как казалось, «гениальная» идея. А почему бы не продать австрийцам те же документы, что и немцам? Откровенно говоря, точно не установлено, пришел ли он к этой мысли сам или ему подсказали. С определенного времени Серафима Бергстрем, видимо, была в курсе шпионской деятельности любовника. Окончательно так и не удалось выяснить ее роль в этой истории. Хотя по сведениям, полученным от агента русской разведки в Вене, Серафима иногда служила связной между Гриммом и австрийским Генеральным штабом. Вполне возможно, именно она с чисто женской практичностью и подала столь «блистательную» идею.

Так или иначе, Гримм решил выйти на связь с австрийской разведкой. В конце 1899 года он составил письмо в Вену с предложением своих услуг. (Точно такое же письмо было в свое время приготовлено для Берлина. Богатой фантазией адъютант явно не отличался.) Письмо он решил переправить через австрийского консула в Варшаве барона Геккинга-о-Карроль. Однажды вечером Гримм пришел к консулу домой и вручил письмо, сказав, что его не позднее завтрашнего дня нужно отправить в Вену начальнику Генерального штаба, который давно уже ждет его. Консул несколько опешил. Сей почтенный дипломат был шпионом матерым и опытным. Именно поэтому он поначалу заколебался. Уж не является ли этот хлыщеватый подполковник агентом русской охранки?! Впрочем, вряд ли. Они не станут действовать столь топорными методами, тем более в настоящий момент охранке явно не до консула. Эсеры и польские националисты интересуют ее гораздо больше. Кроме того, предложение уж очень заманчивое!

В конечном счете Геккинг-о-Карроль согласился. По прошествии пяти дней Гримм получил через него ответ в запечатанном конверте. Подполковника приглашали лично приехать для переговоров в Вену, правда, адреса не указали. Однако подобный пустяк не мог остановить нашего «героя». Спустя неделю Гримм взял отпуск на несколько дней и вечерним курьерским поездом отправился в Австрию. С собой он прихватил «Расписание сухопутных войск» и «Всеподданнейший доклад» по военному министерству. Около пяти вечера следующего дня поезд прибыл в Вену. Сев в первый попавшийся фаэтон, Гримм поехал в отель. Экипаж остановился у одной из лучших гостиниц на Рингштрассе, где предатель и обосновался под именем помещика Зарубина. Переодевшись и отдохнув с дороги, он в восемь вечера вышел на улицу и, уточнив адрес в книжном магазине, направился к зданию Генерального штаба.

В столь поздний час штаб был пуст, но Гримм не хотел ждать до завтра и собирался прояснить обстановку уже сегодня. В этом мог помочь любой офицер Генерального штаба. Подполковник бросился на поиски.

На улицах Вены уже кипела вечерняя жизнь. Веселые легкомысленные девушки, надменные, не менее легкомысленные гвардейские офицеры, солидные буржуа, респектабельные фрау, полупьяные франты и разбитные студенты перемешались в оживленной суете города. Загорались огни увеселительных заведений, а из многочисленных ресторанов доносились звуки музыки и манили запахи. Но Гримму было не до того. Он жаждал встречи с представителями австрийской разведки, не подозревая даже, что в конечном счете именно она окажется для него роковой. Впрочем, откуда ему было знать, что один из офицеров, которого он в ближайшее время повстречает в австрийском Генеральном штабе, вскоре станет агентом русских спецслужб. Судьба, в которую Гримм так верил, уже вынесла свой приговор.

Поймав извозчика, подполковник на ломаном польском языке велел ехать в какое-нибудь военное учреждение. Вскоре оказался в одном из них. У здешнего сторожа он узнал, что сейчас там никого нет, найти можно только дежурного офицера или чиновника. Гримм прошел через большой двор, окруженный высокими старыми зданиями казенного типа, и оказался в коридоре. Все вокруг казалось совершенно вымершим. Он долго блуждал по лестницам и переходам, пока не набрел на заспанного дежурного[3]3
  Как упоминалось в предисловии, я ничего не добавил от себя лично. Красочные подробности блуждания Гримма по ночной Вене содержатся в его собственных подробных показаниях на допросе.


[Закрыть]
. С трудом поняв, чего хочет посетитель, тот погрузился в толстую книгу и спустя полчаса составил небольшой список с адресами, где первым значился некий майор Носек. Поздно вечером предатель нашел майора на загородной даче. Носек оказался высоким, хорошо сложенным и довольно красивым блондином лет сорока. Как выяснилось, он был в курсе дела и даже имел самое непосредственное отношение к письму, полученному Гриммом из Вены. После непродолжительного разговора они вместе через весь город отправились к офицеру, ведавшему тайной агентурой. Познакомив их, Носек сразу откланялся.

Офицер, представившийся Юлианом Дзиковским, знал толк в конспирации. Первым делом он заявил, что по приезде в Вену нужно было идти прямо к нему, а не к Носеку. «Этот офицер, – говорил Дзиковский о Носеке, – имеет очень много знакомых, вращается в обществе и вообще не умеет держать язык за зубами. Нужно быть как можно осторожнее». Когда Дзиковский услышал, что Гримм остановился в гостинице «Бристоль», настроение у него упало ниже нуля. «Гостиница та очень людная и шумная», – пояснял он.

Дзиковский долго многословно твердил Гримму о бдительности, затем, несколько успокоившись, назначил встречу на завтра в 11 часов утра. После этого он отвез своего нового агента в гостиницу, но сам, соблюдая конспирацию, из экипажа не выходил.

На другой день ровно в 11 часов Дзиковский заехал, как и обещал, за Гриммом, и они отправились на Кертнерштрассе, где жил начальник разведывательного отделения. Кроме него, в комнате находился сравнительно молодой, маленький, худой и болезненный брюнет в чине капитана, отлично владевший русским языком. Офицеры ознакомились с привезенными документами. Из дальнейшего разговора выяснилось, что больше всего австрийцев интересуют вопросы стратегического характера, в первую очередь связанные с войсками Киевского военного округа, а также планы крепостей Ивангород и Дубно.

«...Вообще же они просили меня, – показывал Гримм на допросе, – прислать все, что я буду в состоянии достать впоследствии, не исключая разных инструкций по обучению войск, приказов по округам, в особенности по Киевскому, из числа подлежащих оглашению, копии бумаг по изменению штатов, по увеличению войсковых частей, по изменениям в дислокации и т. д. Я обещал».

На следующий день договорились о связи. Шпиону дали адрес в Вене для писем и телеграмм, а документы велели отправлять через консула или по почте. Дзиковский вручил также порошок для тайнописи, который Гримм выкинул на обратном пути из Вены в окно поезда, решив, что ему «некогда будет возиться со всей этой химией по недостатку времени». Первоначальные услуги агента оценили в 5000 рублей, которые тот почти полностью истратил на подарки любовнице.

В начале 1901 года в Вене получили первую посылку. Новый агент усердствовал. Все глубже увязая в долгах, он стремился заслужить доверие новых хозяев, да к тому же расходы по-прежнему опережали доходы. «...Я все время жил вперед: получу деньги, проживу, наделаю долгов. Чтобы уплатить их – опять получу... уплачу эти долги и так далее, вплоть до дня моего ареста». Поэтому теперь Гримму нужны были не только те сведения, которые проходили через инспекторское отделение. Из следственных материалов выяснилось – Гримм активно искал связей в штабе Киевского военного округа. Судя по всему, он не добился здесь особого успеха. Однако уже после его ареста во дворе штаба Варшавского военного округа был обнаружен план сооружений крепости Ивангорода. Скорее всего тут не обошлось без участия Гримма, но доказать этого не удалось.

Не желая осложнять свое и без того плачевное положение, шпион все категорически отрицал. «...На предложенный мне вопрос о том, не знаю ли я или не слыхал о случае находки на дворе штаба округа около мусорной ямы листа с изображением позиций крепости Ивангорода, заявляю, что об этом факте мне решительно ничего не известно и об этом я ни от кого не слыхал». Забегая вперед, скажем, что на допросах шпион «чистосердечно» раскаивался лишь в том, в чем уличали найденные при обыске письма и копии документов. Из донесений тайного агента в Вене видно, что сообщников среди офицеров штаба Варшавского округа у Гримма не было. Наверное, план укреплений он составил сам, во время одной из служебных командировок. А вот каким образом документ оказался около мусорной ямы, можно лишь гадать. Вероятно, шпион просто потерял его, поскольку был весьма рассеян. Но вернемся к нашему рассказу.

Гримм и по месту службы стремился получить доступ к секретной информации вне своего отделения. Из его речи на следствии: «...новый старший адъютант мобилизационного отделения подполковник Генерального штаба Пустовойтенко был завален работой, разбирая кучу бумаг, накопившихся в шкафу и доставшихся ему по наследству от бывшего старшего адъютанта этого отделения... Я, разговаривая с ним по службе, увидел на столе синюю папку с ярлычком, на котором было написано: „Часть секретная. Всеподданнейший отчет“. „Вот кстати, – говорю я, – генерал Мартсон интересуется, как составлялись раньше отчеты. Они там что-то все время переделывают секретную часть. Дайте я покажу его превосходительству для примера, как это делалось раньше“. Сколько помню, я действительно имел такой разговор с окружным генерал-квартирмейстером и принес эти отчеты к нему, но не прямо, а сначала заехал к себе в отделение, быстро пересмотрел, за какие годы отчеты, и отнес их к генерал-майору Мартсону. Придя в этот же день в кабинет его превосходительства с какими-то бумагами, я, уходя, сказал, глядя на папку с отчетами: „Позвольте, ваше превосходительство, я передам это подполковнику Пустовойтенко“. Вспомнив о том, что подполковник Пустовойтенко может спросить об отчетах генерал-майора Мартсона, я пошел сказать, что отчеты у меня и я передам их ему сегодня или завтра. Пошел я, как помню, нарочно с фуражкой, чтобы иметь вид, как будто бы я уже иду домой, закончив занятия. Подполковника Пустовойтенко в отделении я уже не застал, а на другой день узнал, что он куда-то уехал дня на 2—3... Воспользовавшись его отсутствием, я взял отчеты и передал их для переписки трем писарям... При этом сказал, что это дело срочное, для начальника штаба. Писаря переписали эти отчеты в течение 10 рабочих часов».

Другой пример его изобретательности приводил капитан Федор Дубровский в докладной записке: «Пришел я как-то в прошлом 1901 году весной или летом за получением каких-то служебных справок к старшему адъютанту инспекторского отделения подполковнику Гримму в его служебный кабинет. Дав нужные справки, Гримм обратился ко мне с просьбой: „Генерал Пузыревский приказал мне взять из мобилизационного отделения копию „Весьма секретного распоряжения о разграничении и подчинении территории командующим армиями с указанием корпусов, входящих в состав этих армий“. Третьего дня я ходил к полковнику Орлову и просил его дать поскорее мне эти копии. Он обещал, но до сих пор не дал, оправдываясь массой работы, которой завален. Сегодня с утра я сам ходил к Орлову за этими копиями, но оказалось, что он уехал в командировку. У вас должны быть в отделении эти сведения. Дайте мне их хоть ненадолго, чтобы снять копии“. На это я спросил его: „А зачем они, собственно, вам нужны?“ – и Гримм ответил: „Мне они нужны для доклада генералу Пузыревскому, и они же послужат при составлении „Всеподданнейшего отчета“. Не считая себя, однако, вправе выдавать копии подобных распоряжений, я отказал Гримму. Тогда он стал просить, чтобы я дал ввиду неотложности дела. Не имея никаких оснований, а главное, подозрений, чтобы отказать старшему адъютанту инспекторского отделения, я через несколько минут лично принес ему вышепоименованные бумаги и передал из рук в руки. Подполковник Гримм положил эти бумаги у себя на столе. Тогда я предупредил его, что эти бумаги секретные, и, так как к нему в кабинет часто приходят посторонние люди, просил спрятать их в стол, что Гримм тут же и исполнил, заметив, что он и сам отлично знает, какие это документы. На следующий день или через день я лично получил от Гримма обратно полностью и в сохранности свои секретные бумаги“.

Работая на австрийцев, агент Гримм у себя в штабе заставил изрядно потрудиться штабных писарей, у которых излишнее служебное рвение начальника вызывало глухое недовольство. По свидетельству писаря Антона Кречетовича, писарь Курилович, который, на свою беду, научился печатать на машинке и поэтому получал наибольшее количество заказов, как-то воскликнул в сердцах: «Удивительно, зачем это адъютанту понадобился третий экземпляр „Всеподданнейшего отчета“. Уже просто надоело!»

В то же время агент усилил меры предосторожности и, чтобы избежать возможных подозрений, старался реже встречаться с австрийским консулом. В очередном письме в Вену он просил не передавать деньги через консула и обещал сам приехать за ними летом или осенью 1901 года.

Выпрашивая деньги у австрийцев, Гримм всячески набивал себе цену – у него, мол, сообщники в Петербурге, через которых можно в ближайшее время добыть сверхсекретную информацию. А для этого нужны деньги. Да, да, господа, деньги и еще раз деньги. Однако просьбы Гримма оставались без ответа. В это время руководители австрийской разведки точно так же, как и в России, сильно страдали из-за недостатка ассигнований и потому не любили выдавать авансов, а платили только за сделанную работу.

Вскоре подполковник снова отправился в Вену, взяв с собой «Высочайше утвержденную инструкцию командующему войсками по управлению Варшавским укрепленным районом» и «Секретную часть всеподданнейшего отчета командующего войсками за 1899 год». На вокзале его встретил Юлиан Дзиковский и отвез в отель «Фегетгофф» на узкую тихую улочку. На следующий день в 8 часов вечера он встретился с начальником разведотделения. Очередной «гонорар» в 12 000 рублей просителю выдали, но недвусмысленно намекнули: «Пора, дескать, съездить в Петербург».

И Гримм в скором времени действительно прибыл в Петербург со своей любовницей. Видимо, шпион решил показать кормильцам – он начал действовать! К тому же не исключено, что Гримм все же попытался через своих знакомых найти возможность получить информацию в Главном штабе. Если так, то он ничего не добился. В противном случае среди обнаруженных при обыске бумаг наверняка нашлись бы либо копии, либо пометки, указывающие на получение подобной информации. Уверенный, что действует очень ловко и не вызывает у окружающих ни малейших подозрений, Гримм хранил дома копии переданных за границу документов, даже не задумываясь о возможности разоблачения. Возможно, он надеялся продать их еще кому-нибудь, да и учет проделанной работы нужен.

Между тем в личной жизни Гримма бушевала буря. Терпению жены пришел конец – она атаковала Серафиму и ее мужа анонимными письмами. А однажды, встретив соперницу на улице, при многочисленной публике устроила дикий скандал. Доставалось и самому Гримму. И вот как раз в разгар семейных неурядиц он неожиданно получил на почте записку следующего содержания: «По поводу картин зайдите при случае и получите на почте письмо под известными инициалами». (В свое время шпион договорился с австрийцами, что письма будут приходить на почту до востребования на инициалы «А.Н.Г.», а сам отправлял письма в Вену под псевдонимом Иван, Софи, Рубин, Зарубин.) Записка была написана почерком Дзиковского и переправлена, судя по всему, через консула. Что было в самом письме, так и осталось тайной, поскольку Гримм на почту не пошел: семейная драма находилась в пике своего развития, а из-за слов «при случае» он решил, что письмо не имеет большого значения.

А мадам Гримм продолжала писать анонимные письма и добилась-таки ссоры любовников. В ноябре 1901 года Гримм, ворвавшись в квартиру Бергстрем, потребовал вернуть все подаренные ей вещи. Серафима ехидно предложила, чтобы он потребовал их через суд. Анатолий Николаевич поднял страшный шум, и мадам Бергстрем послала служанку звать на помощь. Тогда Анатолий Николаевич благоразумно удалился.

В последних числах ноября агент вновь был в Петербурге, но на сей раз не по шпионским делам. При содействии Эмиля Руппа и Андроника Фитисова он собирался приобрести у некоего Гольдштейна доходное имение, которое, судя по слухам, тот продавал по дешевой цене. Вместе с ними отправилась его законная супруга, боявшаяся оставлять мужа без присмотра. Рупп и Фитисов остановились на Малой Морской улице в гостинице «Гранд отель», а Гримм с женой – на квартире у своего дяди Оскара Андреевича, действительного статского советника и известного в то время ихтиолога[4]4
  Специалист по рыбам и другим обитателям подводного мира.


[Закрыть]
.

Помимо хлопот по покупке имения, он рассчитывал побывать в наградном отделении Главного штаба: командующий войсками Варшавского военного округа недавно представил Гримма к награде за усердный труд, а Главный штаб из-за своих соображений ходатайство отклонил. Поэтому он был преисполнен «благородного» негодования и собирался отстаивать свои права.

Дело с покупкой имения не ладилось. Гольдштейн, как выяснилось, продавал его отнюдь не задешево, агенту вновь потребовались деньги. Кроме как у австрийцев, взять было негде, и он отправил в Вену телеграмму в надежде на аванс. «Азан. Вена. Все идет отлично. Все вышлю по возвращении 10 декабря. Теперь необходимо 3000 рублей. Прошу их перевести завтра на мое имя в Петербург на банкирскую контору Вавельберга. Деньги эти пойдут в общий счет. Они нужны здесь для уплаты. Анатоль». В целях конспирации обратным адресом шпион указал не квартиру своего дяди, а гостиницу «Гранд отель», где остановились Фитисов и Рупп. В течение пяти дней пребывания в Петербурге он дважды заходил в контору Вавельберга, но безуспешно. В первых числах декабря Гримм вернулся в Варшаву. Между тем его предательская «эпопея» близилась к логическому завершению.

Как уже упоминалось, русской разведке удалось завербовать одного из сотрудников разведотделения австрийского военного министерства. Этот агент сообщил, что в штабе Варшавского военного округа действует опасный австрийский шпион. Агент не знал его настоящей фамилии. Тем не менее он обещал в скором времени сообщить информацию, которая даст возможность раскрыть инкогнито предателя.

Над Гриммом сгущались тучи. Ничего не подозревая, он продолжал собирать информацию для отправки в Вену. Неожиданно напомнила о себе германская разведка. В свое время подполковник получил у немцев аванс в 2000 марок, чтобы переслать стратегические сведения, которые обещал добыть в Главном штабе. Прошло уже более двух лет, но сведений так и не было. Агент надеялся, что в Берлине о нем забыли. Немцам надоело ждать, и 1 января 1902 года Гримм получил из Берлина поздравительную рождественскую открытку с надеждой вскоре увидеться с агентом № 2. Предатель испугался и поспешил заверить германских хозяев, что в ближайшее время они получат заказанную информацию. Встреча с представителем немецкой разведки должна была состояться у германского вице-консула между 2 и 5 марта 1902 года. Из числа подготовленных для австрийцев документов Гримм отложил два для немцев. Этого, по его мнению, было вполне достаточно, чтобы не возвращать 2000 марок и избежать нареканий за двухлетнее молчание.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю