Текст книги "Гости из преисподней"

Автор книги: Илья Деревянко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Черт! Опять свет отключили! – продребезжал старческий голос.

«Старая ведьма проснулась! – панически подумал Кожинов. – Пропал!»

Однако обошлось. Бабка, кряхтя и ругаясь, угнездилась на толчке, минут пять потужилась, справила нужду и проковыляла обратно в комнату.

– У-у-уф! – облегченно вздохнул майор. – Пронесло! Не подвел папа!

Евгений Дмитриевич торопливо вышел на лестничную площадку и аккуратно прикрыл за собой дверь. Замок негромко щелкнул. Все! Теперь не подкопаешься!

На обратном пути он не встретил ни одной живой души. Дома тоже порядок. Жена Ирина с шестилетним сыном Робертом крепко спали. Кожинов разделся, смыл под душем липкий вонючий пот, выпил стакан водки, выкурил сигарету и принялся коротать время до утра. Спать ему абсолютно не хотелось. Какой тут, к черту, сон?!.

Телефон затрещал в шесть утра, и бодрствующий Кожинов мгновенно понял: «Свершилось! Нет больше господина Литвиненко!»

– Да, – нарочито сонно буркнул он в трубку и, выслушав сбивчивое сообщение, отрывисто пролаял: – Понял! Выезжаю!

– Что случилось? – лениво спросила заспанная Ирина.

– Один жопорвач окочурился, – злорадно ухмыльнулся Евгений Дмитриевич.

В следственной части Н-ского отделения бурлила жизнь. Метались взад-вперед поднятые по тревоге сотрудники. Во всех помещениях горел свет, жужжали возбужденные голоса, плавали сизые клубы табачного дыма. Кожинов угнездился в своем кабинете, повелел первому подвернувшемуся под руку подчиненному сварганить кофе покрепче, придал физиономии скорбно-озабоченное выражение и принялся имитировать кипучую деятельность. Внутри у него все пело и плясало...

ГЛАВА 4

На каком-то этапе пытки становятся необходимыми и желательными, чтобы преодолеть нежелание индивидуума своими руками мостить себе дорогу на нары... Боль очень действенный инструмент... Попробуй нас уличи... Кто снимает побои у потерпевших? Свой же брат, судебный медэксперт. К нему приводят избитого до черноты, а он в упор ничего не видит, кроме следов перенесенной в детстве оспы. И даже совсем уже откинувшимся можно как-то схимичить... Как бы то ни было, а на допросах люди у нас умирают редко – мы свое дело знаем. Да и кто умирает-то? Шваль разная – не люди.

«По другую сторону пытки». Исповедь мента, который должен раскрыть преступление. Газета «Криминальная хроника»

Прошло три дня. Евгений Дмитриевич приложил все усилия, чтобы направить расследование причин трагедии в нужное ему русло, и, разумеется, преуспел. К утру вторника он представил полковнику Бахусову пространный доклад, суть которого сводилась к следующему: смерть майора Литвиненко Г. С., сержанта Логинова Л. П. и младшего сержанта Кобелякина В. Г. явилась результатом несчастного случая. Взрыв произошел из-за утечки газа и неосторожного обращения с огнем кого-то из погибших. Что же касается утечки газа, то тут, по всей вероятности, виновата супруга покойного майора, Ольга Михайловна Литвиненко (в девичестве Чайникова), по свидетельству знакомых несколько раз угрожавшая мужу самоубийством и состоящая на учете в психоневрологическом диспансере.

Происшествие наделало много шума в Н-ском районе, поскольку при взрыве, кроме сотрудников милиции и членов семьи Литвиненко, погибли четверо соседей (муж, жена и двое маленьких детей), несколько человек получили серьезные ранения, а большая часть подъезда стала непригодна для жилья. Люди (в особенности жильцы пострадавшего дома), не стесняясь в выражениях, проклинали «ментов поганых» и их «вольтанутых женушек». Полковник Бахусов так орал и матерился, что почти полностью потерял голос. Теперь он только шипел как кобра и истекал ядовитой слюной. «Авось кондрашка хватит? – с надеждой думал Кожинов, взирая на багровое от гнева лицо начальника. – Вот распрекрасно было бы!»

– Разрешите идти, Лев Петрович? – вслух спросил он.

– Погоди, – прошелестел полковник. – Есть разговор. История со взрывом здорово нас дискредитировала. Люди взбудоражены. По району пойдут грязные слухи. Надо положить этому конец! В общем, слушай сюда! Никакого самоубийства не было. Обычный несчастный случай. Виной всему неисправная газовая плита. Ты должен наведаться в психдиспансер, изъять и уничтожить документы, подтверждающие, что жена Литвиненко состояла там на учете. Затем побеседуешь со свидетелями. Пусть перестанут трепаться о ее угрозах покончить жизнь самоубийством. Усекаешь?!

– Так точно! – бодро отчеканил майор.

– Правда, имеется одна загвоздка, – еще сильнее побагровев, продолжал Бахусов. – В дурдоме поменялся заведующий. Старый – мой приятель Витя Бородавкин – недавно помер от белой горячки. Его преемник, некий Косарев, милицию недолюбливает. Договориться с ним будет сложно. Справишься?!

– Справлюсь, Лев Петрович, можете не беспокоиться! – почтительно заверил Кожинов.

– Молодец! – На сизых губах начальника отделения расползлась одобрительная улыбка. – Приступай немедленно!..

Прежде чем приниматься за обработку зловредного Косарева, Евгений Дмитриевич посоветовался с «отцом». Это уже успело войти у майора в привычку.

– Выискивай у противника самое больное место и наноси удар именно туда, – нравоучительно изрек дух. – Больное место заведующего психушкой – его семнадцатилетний сын Олег, ученик последнего класса средней школы, большой любитель шастать по дискотекам. Завтра вечером чадо Косарева намеревается посетить танцульки в ДК «Феникс». Там шустрые молодые люди втихомолку продают соплякам и соплячкам «Экстази». Задержи щенка за торговлю наркотиками. Правда, отпрыск Косарева к наркоте отношения не имеет. Не торгует, не употребляет, но тут уже дело техники. Дерзай, засранец!..

* * *

Дискотеки в ДК «Феникс» проводились четыре раза в неделю: по понедельникам, по средам, по пятницам и по воскресеньям. Начинались они часов в восемь вечера и продолжались вплоть до утра. К услугам резвящейся молодежи в смежном с танцевальным залом помещении был оборудован бар, изобилующий ликерами ядовитых цветов, изготовленных якобы знаменитыми зарубежными фирмами, а в действительности сварганенными из различных отбросов в подпольных цехах, вызывающим изжогу дешевым шампанским и прочими, не менее паршивыми произведениями акул современного алкогольного бизнеса.

Операцию по поимке «наркоторговца» Кожинов назначил на среду и во избежание накладок решил возглавить ее лично. Майор заблаговременно запасся «вещдоками», достать которые помог известный читателю Болдоха, а в помощники взял двух наиболее доверенных оперативников, исполнительных, не задающих лишних вопросов и не отягощенных избытком совести: лейтенантов Чувакина и Ершова. В начале одиннадцатого вечера «группа захвата» прибыла к ДК. Веселье было в полном разгаре. Музыка грохотала, долбила по барабанным перепонкам. На стенах метались разноцветные блики. Насыщенный табачным дымом и испарениями разгоряченных тел воздух загустел до безобразия. В пору противогаз надевать!

Большинство присутствующих уже успело словить кайф: кто от спиртного, кто от наркотиков. Периодически вспыхивали драки. Олег Косарев – высокий, стройный русоволосый парнишка – в сварах участия не принимал. Он пришел вместе с девушкой – одноклассницей Леной Щукиной, не сводил с нее восторженного взгляда и не отходил ни на шаг. Мальчишка ощущал себя на вершине блаженства. Наконец-то Лена, первая школьная красавица, отреагировала на его ухаживания, согласилась сходить с ним на дискотеку! Более того, разрумянившиеся щеки девушки, а также адресованные Олегу игривые взгляды позволяли надеяться на большее. Щукина не производила впечатления недотроги, что придавало ей в глазах не шибко опытного в сексуальном плане юноше особую привлекательность. «Предки Васьки Голикова отчалили на заграничный курорт. Квартира свободна. Через два-три часа можно купить в баре пару бутылок вина, пригласить Ленку на голиковскую хату, – мечтал Косарев. – А потом...» Внезапно грубые руки вцепились в Олега, вывернули назад локти и поволокли к выходу.

– Вот он, товарищ майор! – доложил торжествующий голос.

Ошарашенный мальчишка увидел прямо перед собой наглую, откормленную усатую ряху начальника следственной части.

– Нуте-с, нуте-с, – сквозь зубы процедил Кожинов, запустил волосатую пятерню парнишке в карман, извлек оттуда пригоршню белых, розовых, красных таблеток круглой формы с выдавленным рисунком (серп и молот, торговый знак «Мерседес», стилизованный зайчик) и продемонстрировал ухмыляющимся подручным: – Наркотики! Попался, голубчик! Давно я за ним охочусь!

– Это не мое! – растерянно сказал Олег и в ту же секунду получил сильный удар кулаком по почкам.

– Глохни, гнида! – вкрадчиво посоветовал один из оперативников. – Любишь кататься – люби и саночки возить!

– Евгений Дмитриевич, с ним какая-то девка, – сообщил другой опер. – С ней что делать?

– Соучастница небось, – важно пробасил Кожинов. – Ее тоже заберем!

Растерянного, почти ничего не соображающего со страха Косарева-младшего и всхлипывающую девушку пинками загнали в «воронок» и в мгновение ока примчали в отделение. Допрашивали их порознь. «Сообщницу» Кожинов препоручил старшему лейтенанту Сергею Чумакову, а сам занялся непосредственно «наркодельцом».

Втащив за шиворот мальчишку к себе в кабинет, майор запер дверь, вынул из сейфа противогаз и гадко ухмыльнулся.

– Слоника! – приказал он тем же двум оперативникам, с которыми проводил задержание.

Привыкшие к подобным процедурам оперы действовали быстро, слаженно, профессионально: Чувакин силком усадил Косарева на стул и крепко схватил за руки, а Ершов натянул ему на голову противогаз, пережав одновременно воздухоотводную трубку. Задыхающийся Олег забился, как вытащенная из воды рыба. Евгений Дмитриевич садистски захохотал. В глазах его заплясали дьявольские огоньки, пальцы непроизвольно скрючились наподобие когтей хищной птицы.

– Снимайте! – вдоволь насладившись отвратительным зрелищем, наконец распорядился Кожинов и, с нескрываемым злорадством разглядывая красное, налитое кровью лицо старшеклассника, предложил: – Ну-с, птенчик, сознавайся!

– В чем?! – жадно хватая ртом воздух, прохрипел Косарев.

– В торговле наркотиками, – охотно разъяснил майор. – Расскажи, где и по какой цене брал товар, кому и когда сдавал, сколько на этом наваривал. Добровольное признание, хе-хе, смягчает вину. – Кожинов попытался изобразить дружелюбную улыбку, однако вместо нее получился кровожадный оскал. Начальник следственной части выглядел в данный момент так жутко, что даже бездушным операм сделалось немного не по себе.

– Товарищ майор! Здесь какое-то недоразумение. Я, честное слово, ни при чем! – отчаянно возопил Косарев-младший. Происходящее казалось ему кошмарным сном. Такого не может быть в действительности. Вот сейчас он проснется, вытрет со лба холодный пот, облегченно вздохнет...

– Пытаешься увильнуть, сучонок! – разъярился начальник следственной части. Он и раньше-то не отличался сдержанностью, а теперь в результате регулярного общения с бесом напрочь утратил тормоза. – Обработайте его, ребята! По полной программе!

Оперативники повалили Олега на пол и принялись с энтузиазмом топтать. Парнишка закричал.

– Ишь, глотку раззявил! – прошипел майор, активно подключаясь к избиению. Три пары тяжелых милицейских ботинок с хрустом вминались в извивающееся тело. С побагровевших от усердия физиономий палачей градом катился пот. Постепенно крик становился слабее и наконец захлебнулся.

– Евгений Дмитриевич, а он, кажется, того, скопытился, – растерянно молвил Чувакин. – Чего делать-то будем?

На Кожинова будто вылили ушат холодной воды. Он отскочил в сторону, шумно испортил воздух и растерянно огляделся. Мысли понеслись вскачь. «Только этого не хватало! Мальчишка несовершеннолетний плюс два свидетеля-соучастника, мать их! Хлопот не оберешься или...» Тут Кожинов содрогнулся. Ему ясно представились суд, этап, зона... Специальные «ментовские» зоны сейчас переполнены до отказа. Можешь запросто загреметь на обычную, и тогда «тепленькое» местечко в петушатне[8]8
  Специально отведенное место в бараке, где живут опущенные зеки.


[Закрыть] гарантировано, если вообще в сортире не утопят! Но вдруг лейтенант ошибается?! Мало ли чего дураку померещится?

– Жив щенок! Ни хрена ему не сделается! – пробормотал Кожинов, наклонился к телу и пощупал пульс. Пульса не было. Внутренности майора стянулись в тугой, холодный узел. В глазах потемнело. «Влопался!» – панически подумал он.

– Не ссы, засранец! – внезапно прозвучал в голове знакомый голос «отца». – Обойдется!

– А-а?! – от неожиданности раззявил рот Евгений Дмитриевич. – Чо-чо?!

– Обойдется, говорю, – успокаивающе повторил дух. – Отвезите тело подальше от отделения, девке рот заткните, да дело в шляпе!

– Хорошо, папа, хорошо! – благодарно закивал Кожинов. – Так и поступим!

– С кем вы разговариваете? – хором удивились оперативники.

– Заткнитесь, – громыхнул пришедший в себя майор. – Слушайте сюда! Убийцы сгрудились, совещаясь. Где-то вдалеке на улице надрывался в истерике магнитофон, гоготала подвыпившая компания. В кабинете пахло потом и кровью. Скорчившийся на полу изуродованный труп семнадцатилетнего школьника безучастно смотрел на обшарпанный плинтус остекленевшими глазами...

ГЛАВА 5

О гибели сына Виктор Вадимович Косарев узнал лишь на следующее утро. Заведующий моргом старый приятель Степан Андреевич Зорин позвонил ему прямо на работу.

– Слышь, Витя... тут... это... вот, – мямлил он. – Ты, ради бога, не волнуйся, но Олег...

– Что Олег?! – леденея от ужасного предчувствия, спросил Виктор Вадимович.

– Олег у нас! – выдыхнул Зорин.

Косарев почувствовал, как окружающий его мир с треском разваливается на куски. В глазах помутилось. Горло перехватила невидимая удавка.

Сердце сдавили горячие тиски. Выронив трубку, он уткнулся лицом в судорожно сцепленные руки. В голове образовалась мучительная, сосущая пустота, а в ушах застрял звук лопнувшей струны.

Только спустя полчаса Виктор Вадимович смог более-менее связно мыслить... К ночному отсутствию сына Косарев поначалу отнесся спокойно.

– Загулял парень. Ничего не поделаешь. Молодость! Мог бы, конечно, предупредить родителей, позвонить хотя бы, но, видать, запамятовал, заигрался с ляльками! Что ж, бывает... – Уходя утром на работу, Виктор Вадимович даже наорал на охваченную беспокойством, нервно всхлипывающую жену, обозвал «безмозглой гусыней», бросил на прощание: – Успокойся, дуреха! Явится твой сопляк живой-здоровый, ну на худой конец с трипером!.. – И вот на тебе!

Косарев глухо зарыдал. Затем, с грехом пополам успокоившись, позвонил в милицию, полковнику Бахусову...

* * *

– Кхе-кхе, не было бы счастья, да несчастье помогло! – довольно похрюкивал начальник Н-ского отделения, обращаясь к сидящему напротив майору Кожинову. Беседа происходила в кабинете Бахусова. Полковник, выпятив пузо, вольготно развалился в кресле.

Майор застыл в положении «Чего изволите?».

– Я обещал Косареву приложить все усилия для поимки убийц, а в процессе общения ненавязчиво намекнул – так, мол, и так, кхе-кхе, требуется ваша помощь... уж не откажите, Виктор Вадимыч, кхе-кхе, в любезности... Докторишка, понятно, согласился. Однако и нам придется посуетиться... Розыском преступников займешься лично. Да-да! Лично! Дело важное. Я бы сказал – чрезвычайное... Кстати, о птичках. Дошли до меня слухи... – Бахусов выдержал многозначительную паузу. Кожинов посерел со страху. «Неужто кто настучал?! Вполне возможно! Тут всяк всякого норовит подсидеть. Одно слово – гадючник!» Тем не менее он ухитрился сохранить видимость спокойствия и невинно вытаращился на шефа. – Слухи, стало быть, дошли, – продолжил полковник, искоса поглядывая на подчиненного. – Будто бы ты вчера вечером забирал с дискотеки некоего хлопчика по подозрению в торговле наркотиками. Фамилию точно не упомню, но вроде бы она малость похожа на фамилию убиенного мальчишки. Что скажешь?! А?!

«Чумаков, сука, сдал! – зло подумал начальник следственной части. – Он, пидорас! Больше некому! Ну, еж анальный, погоди у меня!»

Правда, Чумакову ничего толком не известно, а опера будут молчать как партизаны. Труп-то общий!

– Да, забирал! – честно округлив глаза, вслух сказал майор. – Вместе с подружкой. Они на пару «Экстази» торговали...

– А потом? – поинтересовался полковник.

– Потом отпустил восвояси. Решил – пусть топает пока, тем паче папаша его нам нужен...

...Сами, Лев Петрович, понимаете. Однако, как сейчас выясняется, Косарев-младший до дому не добрался... Может, дружки-наркоманы перехватили, может, просто хулиганы. Кто ж мог такое предвидеть?! – Кожинов замолчал.

Бахусов не торопясь раскурил сигарету и загадочно усмехнулся:

– Занятно, занятно... Ладно, Женя, иди работай и в ближайшее время предъяви мне разоблаченных злодеев. Хочешь – из-под земли достань, хочешь – из задницы вытащи... Вопросы есть? Нет? Тогда свободен!..

Когда дверь за Кожиновым закрылась, начальник отделения выразительно поцокал языком. Он-то догадывался, кто есть истинный злодей, но... сдать его – себе дороже!

Чревато, знаете ли! И так некоторые газеты, да и кое-кто из городской администрации чихвостят напропалую «родную милицию». Обнаглели, сволочи, распустились, понимаешь! Жаль, нельзя их всех за хибон да рылом об стол, об батарею, об стену... Су-у-уки! Короче, в нынешних неблагоприятных условиях никак невозможно давать в руки злопыхателям столь крупный козырь. Надо выходить из-под удара! Пусть Кожинов заставит сознаться в убийстве каких-нибудь наркоманов, или алкашей, или бомжей... В результате и галочка в отчетности, и общественность не вякает. А дальше... дальше видно будет!..

* * *

После аудиенции у Бахусова Евгений Дмитриевич заперся у себя в кабинете и принялся напряженно размышлять о полученном задании: «В ближайшее время предъяви разоблаченных злодеев...

...Хочешь – из-под земли достань, хочешь из задницы вытащи!..» Гм, сказать легко, а сделать? Гораздо сложнее, хотя в принципе ничего невыполнимого здесь нет! При наличии соответствующих навыков и методов воздействия можно заставить кого-нибудь слабовольного сознаться в несовершенном им убийстве. Наглядный пример тому – дело Михасевича. Коллеги в Витебске долгие годы успешно втирали очки высокому начальству[9]9
  Геннадий Михасевич (1947—1987) – сексуальный маньяк-убийца. За период с 1971 по 1984 г. убил 36 женщин. Пока имя Михасевича не стало известно следствию, за совершенные им преступления безвинно осудили 14 человек. Одного из них расстреляли. Другой в камере покончил с собой, третий отсидел почти 10 лет и т. д. (Н. Модестов. Маньяки. Слепая смерть. М., 1997, с. 34—39. А. Лаврин. Хроники Харона. М., 1993, с. 200—201).


[Закрыть]. Жаль, настоящий маньяк в конечном счете все же попался. Прокуратура, блин, раскопала! «А вдруг я тоже попадусь?!» При этой мысли начальник следственной части настолько перепугался, что едва не обмочился.

– Бахусов, старый козел, вроде догадывается! – лязгая зубами, пробормотал он. Неожиданно стоящая на столе переполненная окурками пепельница плавно поднялась в воздух и принялась выписывать круги под потолком.

– Бздишь, засранец? – услышал Кожинов голос «отца».

– Бздю! – чистосердечно сознался майор. – Аж до потери пульса!

«Отец» скрипуче захихикал. Евгений Дмитриевич непроизвольно съежился. Было в хихиканье духа нечто чрезвычайно жуткое, запредельное, несоизмеримо превосходящее все земные страхи. Температура в кабинете упала на несколько градусов, воздух насытился запахом тления. На стенах закривлялись черные безобразные тени. Так продолжалось не менее пяти минут. Наконец дух успокоился.

– Опасаешься Бахусова? – как ни в чем не бывало осведомился он.

– Д-да! – выдавил деморализованный Кожинов.

– Напрасно! По крайней мере пока. Полковник, конечно, подозревает, что убийство пацана твоих рук дело, однако он не желает выносить сор из избы и будет вполне удовлетворен, ежели ты вышибешь «добровольное» признание из каких-нибудь бомжей. Опасность грозит с другой стороны.

– С какой? – встрепенулся майор.

– Девка! – лаконично ответил дух.

– П-п-поч-чему?!

– Она все знает и собирается заложить тебя в прокуратуру.

– Как же мне быть?! – испуганно пропищал Евгений Дмитриевич.

– Убей ее!.. Убей! Убей! Убей! – Голос духа становился все громче, грубее, повелительнее, больно резал барабанные перепонки. Запах тления сделался совершенно невыносимым. На столе перед майором явственно проступили пятна крови...

* * *

Вопреки утверждениям беса, Лена Щукина не знала точно о причинах гибели Олега Косарева, а лишь смутно догадывалась. Как уже упоминалось выше, начальник следственной части препоручил допрос девочки старшему лейтенанту Чумакову. Сергей Чумаков – красноглазый, белобрысый, смахивающий на племенного борова мужик лет тридцати – Лену не бил, но зато орал как резаный, обзывал про...ю и обещал «сгноить». Он так увлекся матерщиной и угрозами, что, кажется, даже забыл о цели допроса. Вопли Чумакова прервало появление Кожинова.

– Иди домой, – блуждая глазами, сказал он Щукиной. – Уголовное дело на сей раз по доброте душевной заводить не станем, но впредь смотри не попадайся.

– А где Олег? – робко спросила девочка.

– В манде! – окрысился майор и, совладав с собой, добавил: – Его мы отпустили полчаса назад, но он не стал тебя дожидаться, умчался как угорелый, перессал, поди...

Лена поверила и, благополучно добравшись до дому, чуть ли не до утра перемывала на пару с матерью кости «никудышных современных мужчин». В школу Щукина, разумеется, проспала, явилась к концу занятий и сразу же, едва зайдя в класс, услышала страшное известие: «Косарев убит».

– Как?! Где?! Когда?! – залепетала потрясенная девочка. На нее градом посыпались ответы подруг: «Сегодня ночью... Тело нашли в сквере, неподалеку от дискотеки... Олега забили насмерть... Какие-то хулиганы, а может, пьяные бомжи... Кошмар! Места живого не осталось!»

– Ты вроде с ним вчера была? – хмуро обратился к Лене приятель Косарева Игорь Маликов, высокий крепкий парень с боксерским носом.

– Да...

– К вам кто-нибудь цеплялся?

– Нет, но нас менты забрали, обвинили Олега в продаже «Экстази».

– Что-о-о?!

– Схватили прямо на дискотеке, притащили в отделение, допросили... Потом отпустили.

– Вместе?

– Нет, порознь. Олега на полчаса раньше. Он не стал меня дожидаться, пошел домой один и, видимо, по дороге...

– Дура! – резко оборвал Щукину Маликов. – «По дороге»! Как пить дать мусора-то его и затоптали, а труп на улицу выбросили. Они часто так делают...

– Не может быть! – опешила Лена. – Милиция не... ведь...

Игорь презрительно сплюнул, недвусмысленно покрутил пальцем возле виска и, очевидно не желая тратить время на разговоры с «дебилкой», отошел в сторону. Щукина сперва обиделась, но потом задумалась и чем больше думала, тем больше склонялась к мысли, что Маликов прав. Ей вспомнился блудливый взгляд начальника следственной части, непонятная вспышка гнева при ее вопросе: «А где Олег?» – и натужное: «Перессал, удрал». А ведь Косарев не был трусом! Да и чего, собственно, бояться, если отпустили? Подождал бы во дворе. Почему же она столь легко поверила этому менту с гнусной рожей?! По бабьей глупости, не иначе! Или Игорь все-таки ошибается? Слишком уж невероятным кажется такой беспредел! Конечно, в газетах иногда пишут о подобных случаях, но... папарацци соврут – недорого возьмут... Щукина так и не пришла к определенному выводу. Пятьдесят процентов за версию Маликова, пятьдесят – против... Школа гудела. Ученики и преподаватели оживленно обсуждали ночное убийство. Одни искренне сочувствовали погибшему, другие – просто чесали языки. Уроки были сорваны, однако одноклассники Олега не расходились долго. Классная руководительница толкнула речь, имеющие карманные деньги скинулись на венок. Договорились всем классом вместе идти на похороны и т. д. и т. п. ... В результате Лена отправилась домой значительно позже обычного и в глубокой печали. Понурив голову, она брела по улице, не утирая струившихся из глаз слез...

– Боже мой! – шептала девочка дрожащими губами. – Бедный Олежек!

Неожиданно сзади послышался рев мотора. Лена обернулась. Развив бешеную скорость, прямо на нее неслась белая «девятка». Щукина попыталась отскочить в сторону, но было поздно. Она лишь успела заметить искаженную гримасой дьявольской злобы усатую морду водителя и мысленно воскликнуть: «Господи, помилуй!» В следующий момент произошло чудо. Машина резко вильнула в сторону и, вместо того чтобы раздавить девочку, только задела ее крылом. Удар тем не менее получился достаточно сильным. Лена отлетела на газон, с размаху ударилась затылком о землю и потеряла сознание...

* * *

– Вонючий кретин! Сучье вымя! – в неистовой ярости орал дух. – С таким пустяком справиться не сумел! Куда ты годен, выкидыш свинячий! Девка-то жива! Башку маленько ушибла, а должна была сдохнуть! У-у-у, гондон дырявый!

– Я н-не в-виноват, – заикаясь, оправдывался Кожинов. – М-машина не п-послушалась управления! Сам не пойму отчего! Словно кто-то вывернул руль из рук! Но я обязательно исправлюсь, папа! Хочешь, прямо сейчас вернусь обратно, размажу стерву по асфальту?!. Папа?! Ты где?!

Дух не отвечал. Тщетно майор пытался вступить в контакт. «Отец» будто сквозь землю провалился. В конце концов Кожинов, пожав плечами, поехал домой. Первое, что он увидел, зайдя в квартиру, – пепельно-серое лицо и круглые от ужаса глаза жены...