Текст книги "Абсолютная альтернатива"

Автор книги: Илья Тё

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

– Значит, вы снова берете меня на службу?

– В каком-то смысле. Если у вас нет возражений, разумеется. Согласны?

Все, что мне оставалось, – еще раз молча кивнуть.

Очевидно, не ожидая большего, Каин приложил два пальца к фуражке и знакомым жестом Воейкова отрывисто отсалютовал. В следующее мгновение тело флигель-адъютанта безвольно осело на диван.

ВЕЧЕРНЯ

Все в воле Божией. Уповаю на Его милосердие и спокойно смотрю в будущее.

Из дневника Николая Второго, 13 февраля 1917 года реальной истории

9 мая 1917 года.

Москва

Следующим утром я вышел на Красную площадь в парадном гвардейском мундире. Погоны пылали алым у меня на плечах, и золоченые аксельбанты сверкали в утреннем солнце. Таким же солнечным казалось и мое настроение. Беседа с Каином немного расстроила меня, но она же внушила надежду – если не на сохранение собственной жизни в будущем, то на сохранение дела, которому я посвятил свое пребывание в прошлом. Было еще слишком рано о чем-либо говорить, однако некое вожделенное равновесие воцарялось наконец на израненном Великой войной континенте. Над Европой действительно всходило солнце – не только над разрушенными городами, но и над жизнями ее жителей.

В каком-то смысле Каин не ошибся, просчитывая мои действия после высадки в Петрограде, – как пришелец из будущего, я был согласен, что лишь демократическое устройство способно привести общество к процветанию. Традиционная жесткость российского управления импонировала мне как единственный адекватный ответ на удары преступности и всеобщего хаоса, угрожающего человечеству в грядущие столетия, но я вполне признавал, что могущество власти и свирепость уголовного наказания должны быть основаны на законе, без которого всякая власть, рано или поздно, превращается в бандитскую диктатуру.

Подписание Основного закона совершилось еще в Петрограде, в Большом тронном зале Зимнего дворца. За изрешеченными пулями и осколками снарядных разрывов стенами собрался цвет российского общества: остатки думцев – тех, кто не изменил в предательском феврале, – уцелевшие русские генералы, дворянство, представители земств, купечество, банкиры и фабриканты.

Двойные колонны каррарского мрамора, возвышающиеся над толпой, отливали позолоченной бронзой, а на наборном паркете, когда-то созданном итальянцем Кваренги из шестнадцати пород дерева, толпились пять сотен ног. В этом торжественным убранстве багровым пятном громоздился императорский трон. Здесь, под пурпурным балдахином, пред гобеленом с двуглавым орлом, почти не дыша, стоял я. В звенящей, торжественной тишине, совершенно необычайной для заполненного людскими рядами зала, пройдя через двенадцать ступеней, отделяющих трон от благоговейно замершей толпы, Воейков подал мне тонкую папку с бумагами.

Белые перчатки коснулись тисненой кожи – «Конституция Российской Империи»было написано там. Залог порядка и мира между населяющими Россию классами и народами.

Раскрыв папку на последнем листе, я торжественно подписал документ. Тонкий витиеватый росчерк скользнул по бумаге, завершая неохватный период русской истории, идущий из замшелых глубин веков, и… начиная новый, совершенно другой.

На следующий день газеты всего мира публиковали:

ВЫСОЧАЙШИЙ МАНИФЕСТ

от 9 мая 1917 г.

Божией милостью

МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРЫЙ,

император и самодержец всероссийский,

царь польский, великий князь финляндский,

и прочая, и прочая, и прочая

Объявляем всем нашим верноподданным об установлении Основного Закона:

Ныне настало время, следуя благим начинаниям, утвердить Конституцию российской Державы, призвав людей земли Русской к постоянному и деятельному участию в составлении законов и управлении.

В сих видах, к настоящему Манифесту мы прилагаем текст Основного Закона, утвержденный Нами сего дня и распространяющий свою власть на все пространство Империи, с теми лишь изменениями, кои будут признаны нужными для некоторых, находящихся в особых условиях окраин, а именно Польского царства, Финского княжества, ханства Хивинского и Бухарского эмирата.

Призывая господне благословение на Русскую Конституцию и чаяния многострадального нашего народа, с непоколебимой верой в великую судьбу, предопределенную божественным промыслом для священного Отечества, мы твердо уповаем, что с помощью нового установления и единодушным усилием сынов своих, Россия возродится после постигших ее ужаснейших испытаний, и торжество ее будущего будет запечатлено в тысячелетней истории могущества, величия и славы, подобно деяниям предков.

С нами Бог!

Дано в Зимнем,

в лето от Рождества Христова 1917,

в 9-й день мая.

(Е.И.В. Николай Романов)

Двумя днями позже, оставив Питер, мы прибыли в Москву. Возрожденная мной вместо Высочайшего Синода православная патриархия воссела в Кремле. Сюда же я собирался вернуть и столицу Империи, неразумно отнесенную Петром Великим на окраину огромной страны. В эпоху мортир и мушкетов Петроград действительно являлся окном в Европу, базой флота и портом, обеспечивавшим относительную близость Русского государства к главным водным путям, но в начале XX века положение изменилось.

По мере развития вооружений, очень скоро вражеские линкоры, войдя в Балтику, смогут обстреливать Петроград, не подходя к его берегам. Изобретение самолетов сделает приграничные города и морские порты сверхдоступными для бомбардировок с авианосцев. Если Каин задумал войну за мировое господство, нужно принимать это во внимание. Значит, столицей снова станет Москва.

Интересно, подумал я, как развернется новая «война Каина»? Разумеется, совсем не так, как в прошлой истории. Разгромленная Германия, безусловно, очень скоро возродится. Однако по моему требованию союзники не станут грузить ее бременем репараций и создавать в ней демилитаризованных зон. Чтобы избежать противостояния в будущем и исключить немцев из мирового расклада, я требовал ее разделить.

Сам факт разделения бывшей Германской империи на несколько самостоятельных государств казался достаточно незначительным – что разделенная, что неразделенная Германия после победы будет стоять на коленях. Но то было лишь поверхностное мнение!

Я прекрасно знал из виртуальной энциклопедии, насколько быстро разоренное немецкое государство возродит свой военный потенциал для новой Великой войны. И еще лучше знал, насколько ужасно на духе германской нации скажутся унижения Версальского мира, заключенного в той, прошлой истории. Втоптанные в грязь, ободранные союзниками до нитки, немцы станут лучшими бойцами Второй мировой войны, ведь кроме штыков и винтовок, оружием их станет ненависть.

Делая каждое из «осколочных» немецких государств в несколько раз меньшими по территории, чем соседние Франция, Британия и Италия, однако не облагая их репарациями, унизительными ограничениями по численности армий и флота, но более того – широко помогая деньгами, мы как бы возвращали Европу к тому состоянию, которое она занимала в позднее Средневековье. Германия в те века была именно разделена. В ней творили великие ученые, изобретатели, инженеры, рождались великие художники и поэты, купцы создавали состояния, а воинственные аристократы упражнялись в бесчисленных стычках за города и аллоды, но ни одно из немецких курфюршеств не смело даже косо взглянуть на Францию или Россию!

Дело, очевидно, тут также крылось в законах геополитики, о которых поведал мне Каин: осознание незначительностисобственной территории по сравнению с соседями должно было автоматически заставить немцев отказаться от реваншистских планов. Подобная политика всегда достигала успеха: Бельгия, Швейцария, Португалия и Нидерланды оставались стабильными в течение сотен лет – потому что были достаточно велики, дабы считаться великими державами, основывать колонии и процветать, но при этом достаточно малы по территории, чтобы задирать более крупных соседей.

Результатом разделения страны всегда являлся сокращенный военный бюджет, миролюбивые граждане и экономическое процветание, основанное, в том числе, и на небольших военных расходах. Однако чтобы втиснуть Германию в подобную схему, следовало разделить ее достаточно равномерно.

Главной ошибкой Наполеоновских войн, например, являлся как раз неравномерный раздел Германии. Оставив на ее территории множество мелких государств, союзники оставили одно крупное – Пруссию.Окажись схема более уравновешенной, объединения немцев во Второй рейх не произошло бы – как его не произошло с соседними Бельгией и Голландией, некогда представлявших единое государство.

Карликовые монархии, земли которых часто состояли из несоединенных частей, как бы «входя друг в друга» и чередуясь, имели весьма условные, почти номинальные границы, а значит – не являлись полноценными странами. Наличие рядом с ними Пруссии, явно доминировавшей над «карликами» не только в военном, но прежде всего в территориальном смысле, превращало объединение Германии лишь в вопрос времени. Как только русские отказались поддержать Францию в ее конфликте с пруссаками – Берлин тут же подчинил себе более мелких соседей!

Сейчас, я надеялся, союзники не должны были допустить подобных ошибок. Мои дипломаты в Шантильи, где велись консультации относительно послевоенного будущего Европы, настаивали на разделе Германии на семь независимых государств. Достаточно крупных и монолитных, чтобы стать полноценными державами и избегать объединения, но недостаточно крупных, чтобы претендовать на общеевропейский реванш.

Русский проект разделения Германской империи, названый в Шантильи «Николаевским», предлагал, в частности, создать на территории бывшего рейха разные по политическому устройству, но относительно небольшие образования как республики, так и королевства.

В восточной Германии ими должны были стать Мекленбург и Саксония со столицей в Лейпциге. Западную Германию должны были разделить Бавария, Вестфалия и Гессен… Каждая новая страна должна была стать примерно сравнимой по территории с Бельгией или Швейцарией.

Северный Шлезвиг-Голштейн навечно закреплялся за Данией, которой, собственно, и принадлежал до развязанной Бисмарком полвека назад войны. Дания, таким образом, становилась как бы «восьмым» немецким государством, уравновешивавшим всю систему.

Девятой страной разделенного условно немецкого Рейха возможно было считать также Чехию. Примерно сравнимая с каждым из остальных семи (восьми, если считать Данию) немецких государств по населению, территории, промышленному потенциалу, а также вероятной военной мощи, она становилась еще одним ядром необъединимой, демилитаризированной, но экономически процветающей центральной Европы.

Протянувшиеся с севера на юг и с запада на восток немецкие республики и королевства должны были стать основой будущего порядка на континенте и исключить возможность внутриевропейских конфликтов. Таким образом, если проект окажется принят моими союзниками, с западных границ России никто не сможет мне угрожать.

Как бы там ни было, хищной и прожорливой Германии отныне в Европе не существовало, по меньшей мере – на несколько десятилетий. Франция и Англия общих границ с Россией не имели, и это означало, что «фронты» будущих каиновских войн пройдут либо в морских акваториях Европы, либо в колониях.

Кроме того, линии фронта представлялись возможными в Азии. Здесь будущее противостояние проглядывало из всех щелей. С Британией мы конкурировали в Иране и Индии, на обломках Турции и Кавказа, в водах Восточного Средиземноморья, в горах Афганистана и, конечно, – в Китае. Гигантские просторы этой средневековой империи протянулись от русской Тувы к полубританским Памиру и Гималаям. Котлом раздора кипела под японской властью Маньчжурия. Курильские острова с хвостом Сахалина требовали возмездия за Цусиму и Порт-Артур. В Азии нам противостояли французы и американцы, великая Британская империя и дерзкий японский Микадо.

Слава богу, Германия на некоторое время оказалась исключена из ужасающего расклада, но остальные – остались. Еще раз мысленно обежав карту планеты взглядом, я удовлетворенно кивнул. Точка атаки – Азия. Арена для будущей схватки претендентов просчитывалась достаточно легко. По мысли Каина, сражение за планету развернется между «Мировым островом» и «Срединной землей». Если так, фронт их противостояния неумолимо возникнет на территории «Пограничного полумесяца», разделяющего две главные зоны Земли. Европа как часть «Пограничного полумесяца» сейчас была обескровлена. Нетронутая же Азия, каждый кусок которой вызывал споры между союзническими державами – победительницами в Великой войне, но противниками в колониях, – также являлась частью «пограничья».

Со «Срединной землей» мне было все понятно – это Россия.

С «Мировым островом» также – это колонии Британии, САСШ, а также некоторые державы моря, в частности Бельгия, Нидерланды, Франция, которые в предстоящем конфликте должны занять сторону «острова», а не мою. С учетом временного «выпадения» Германии, а также невозможностью фронтов в Европе, тут вырисовывались удивительные перспективы, которые не могли не радовать меня как фактического русского Императора.

Нахмурившись, я поднял голову верх.

Взгляд побежал за белесыми облаками, уплывающими в бесконечность – за горизонт. Воздушные эшелоны, гонимые холодным западным ветром, спешили в одном направлении. И в этом же направлении, вышагивая по Красной площади, как единый живой организм, маршировали победоносные русские полки. Триумфальный парад – начинался.

Я задумчиво покачал головой. Не крылся ли в этом неспешном движении земных и небесных полчищ, объединенных фатумом или Богом в едином порыве, определенный смысл, повинуясь которому, суждено было развернуть и мне мои помыслы, развернуться всей бескрайней тысячелетней державе?

Приветствуя своего Императора, марширующие колонны гвардейского экипажа «Авроры» – символа контрреволюции и оплота преданности царю – гаркнули оглушительным рыком.

В этом раздирающем воздух возгласе, почти неразборчивом из-за нечеловеческой мощи, с которой рвалась тысяча глоток одновременно, звучал ответ на вопрос, не заключенный в словах, но отчетливо слышимый в интонации. Он состоял в единственной фразе, понятной для каждого, умеющего читать в душах, а не в словах.

«Вперед на Восток!» – ревели они.

Ну что же, сказал я себе…

ВПЕРЕД НА ВОСТОК!

Спецсредства и оборудование для корректировки Истории

Револьвер ЛЕОНА НАГАНА

Единый револьвер русской армии, оружие солдат и офицеров всех родов войск. Калибр 7,62. Емкость барабана на семь патронов. Сочетает удивительную огневую мощь и меткость с небольшой массой, безотказностью и технологической простотой. Разработан в Бельгии, однако основная масса наганов произведена в России на Тульском оружейном заводе. Безусловно, лучший револьвер Революции и Великой войны.

Самозарядный пистолет ДЖО ЛЮГЕРА

(более известен как парабеллум)

Основной пистолет наших врагов – Рейхсвера и Кайзермарине.

Калибр 7,65. Емкость коробчатого магазина на восемь патронов.

Разработан в Швейцарии, производился в Германской империи, Австро-Венгрии, Болгарии, Голландии, Швейцарском союзе и США. В Германии известен под названием «Die Pistole 08» или просто Р-8, в США – как пистолет «Борхарт-Люгер», в Швейцарии – как «Люгер-Парабеллум». В России с давних времен закрепилось название парабеллум, что значит «готовься к войне».

Самозарядный пистолет

Пауля и Вильгельма МАУЗЕРОВ

(модель С-96)

Самый мощный и дальнобойный из массовых пистолетов Великой войны. В то же время хорошая живучесть, точность и мощь пистолета перекрывалась его недостатками – приличным весом и огромными габаритами. Калибр 7,63. Емкость магазинной коробки («постоянный магазин») на 20 патронов бутылочной формы с шахматным расположением. Официально на вооружении нигде не состоял, но активно применялся в Англии, Италии, Чехословакии, Германии, Российской империи и множестве других стран. Обычно использовался для вооружения отдельных частей. Чаще всего – морской пехоты, кавалерии или специального назначения. В Германии, в частности, им были вооружены конные егеря. В России необычайно мощный и внешне внушительный маузер входил в число так называемых «рекомендованных систем пистолетов», которые разрешалось приобретать гвардейским офицерам вместо револьвера наган.

Автоматический КОЛЬТ 1911

(пистолет Джона Браунинга)

Легендарный «КОЛЬТ 1911», разработан гениальным Джоном Браунингом в 1910-м, принят на вооружение для американской кавалерии и флота в 1917 году. Абсолютный чемпион по «долгоживучести» среди всех известных видов современного стрелкового оружия, «Кольт 1911» состоял на вооружении ВС США более 80 лет (!), пройдя через Первую мировую, Вторую мировую войну, войну в Корее, Вьетнамскую войну и даже в операцию «Буря в пустыне». Конструкция Браунинга оказалась настолько проста и технологична, что дожила до наших дней и стала прототипом большинства современных автоматических пистолетов. К числу наиболее известных «последователей» можно отнести знаменитую итальянскую «Беретту 92Б» и даже советский ТТ.

Калибр 11,43. Емкость магазина на семь патронов.

Магазинная винтовка СЕРГЕЯ МОСИНА

(русская трёхлинейка)

Не менее легендарная русская трехлинейка также прошла через две Мировых войны.

Создана в 1889 году молодым капитаном российской армии Сергеем Ивановичем Мосиным. Производство винтовки началось в 1892 году на заводах Тулы, Ижевска и Сестрорецка, а также на французских заводах Manufacture Nationale d'Armes de Chatelleraut. Прицельная дальность боя – 2000 метров. Калибр – 7,62. Емкость магазина на 5 патронов. Официально винтовка состояла на вооружении различных стран более полувека. Неофициально – свыше ста лет и дошла даже до Афганской войны, правда, на стороне душманов. Использование винтовки Мосина в окопах позиционной войны, песках юга и на морозе севера подтвердило ее надежность и невероятную живучесть. По некоторым данным, русская трехлинейка стала самым массовым стрелковым оружием первой половины XX века – за пятьдесят лет трехлинеек было произведено свыше двадцати миллионов экземпляров!

Знаменитый русский четырехгранный штык к винтовке Мосина, незаменимый в рукопашной схватке классического линейного боя, вскоре после Второй мировой войны запрещен Женевской конвенцией как «негуманный». Русский штык изготавливался из более дорогой стали, чем «эрзац-штыки» или «штыки-тесаки» в союзнических или немецких армиях, наносил глубокие проникающие ранения, сопровождаемые внутренними кровотечениями, которые невозможно было заметить при внешнем осмотре. За что, собственно, и запретили.

Штуцер ФЕРДИНАНДА МАНЛИХЕРА

(образца 1895 г.)

Магазинный штуцер – основное стрелковое оружие Австро-Венгрии в Великой войне. Положительные качества: небольшой вес штуцера, легкий штык (тесачного типа), хорошие баллистические свойства, большая скорострельность и простота в пользовании.

Отрицательные качества: патрон устаревшей конструкции (крупный калибр, гильза с закраиной, форма пули тупоконечная), спусковой механизм без предупредителя, неудобный предохранитель и трудная сборка затвора. В отличие от винтовки Мосина, знаменитый австрийский штуцер был пристрелян без штыка. Соответственно прицельно стрелять со штыком из него было невозможно. Штык к штуцеру носился в специальном футляре и примыкался в случае надобности.

ГРАНАТА-ШАР

(модель «Kugel»)

Ручная граната Кугель была принята на вооружение накануне Великой войны – в 1913 году Корпус гранаты представляет литой чугунный шар, необычайно широкий, а потому неудобный. Форма и габариты мешали переноске и хранению. Держать в ладони или метать чугунный шар также было дискомфортно. Однако в целом немцы уделили гранатам гораздо больше внимания, чем союзники, уже в 1914 году массово снабдив примитивными Кугелями свои войска. В результате германская пехота получила огромное преимущество перед врагами, у которых не было даже таких, заведомо устаревших моделей. С появлением новых, более удобных гранат Кугель, разумеется, сошел с пьедестала. Но производился и применялся он до самого конца войны.

ГРАНАТА-КОЛОТУШКА

(модель «Stielhandgranate-15»)

К концу Великой войны наибольшую популярность в немецкой армии получила граната-колотушка Stielhandgranate 15, ставшая основным оружием штурмовых батальонов. Когда в феврале 1916 года немецкие штурмовики шли в атаку под Верденом в составе первого эшелона, винтовки висели у них за спиной, зато обе руки были свободны для метания гранат!

Колотушка имела довольно простую конструкцию и давала мощный взрыв, была проста и технологична в производстве, удобна в применении, надежна и примитивна. Корпус колотушки изготовлялся из листового металла и был для производителя предельно технологичен.

Интересно, что высокоразвитая промышленность Германии, для которой наштамповать из жести миллион корпусов примитивнейшей формы и наточить столько же рукояток не составляло труда, производила примитивные мощные колотушки. А вот Россия, отнюдь не блиставшая развитием военной индустрии, ставила на поток производство сложнейших импортных гранат. Неудивительно, что у немцев всю войну гранат было полно, русская же промышленность покрыла острую нужду в гранатах только благодаря заграничным поставкам.

Именно массовость и простота в производстве позволили знаменитой «Модели-15» почти без изменений пройти две мировых войны. Перед вами, несмотря на убогий внешний вид, – одно из самых совершенных орудий убийства, когда-либо созданных человечеством.