Текст книги "Больше не уснёшь"

Автор книги: Илья Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Парень в маске остановился у разгорячённой двери:

– А это не она?

– Это – туалетная комната для девочек, – строго сообщила ему Хермионина.

– Почти, но не подходит…

Студенты ВельзеВУЗа текли в обе стороны огромного коридора, кое-кто нёсся на следующую пару, оседлав двухсторонний велосипед, кто-то воспользовался электро-дорогой, снова сломавшейся от перегрузки, а Хермионина и парень в маске шли и шли…

Вот они влезли в лифт (всё потому, что Хермионина: «Нам, видимо, в подвал»).

Пылающая кнопка «вниз», украдкой оглядел её воистину небесное тело.

Помедленнее, лифт, не торопись; до Комнаты Кошмаров лишь кроме нас двоих кому какое дело…

Лифт оказался таким тесным, что пришлось подобраться вплотную.

«Бежим в неизбежность…»

– Мы друг в друга вляпались… – сказал «туманом темноты».

Она лишь усмехнулась.

Поездка вниз

вниз

вниз…

Внезапно «одноместный» лифт остановился. И внутрь заскочил красивый мёртвый мальчик лет восьми.

Он улыбнулся, Херроуз завизжала…

Всё дело в том, что у мальца, обнявшего её так крепко и так нагло, из глаз смотрела чернота. А вместо обычных человеческих зубов во рту болтались мерзопакостные скобы, изъеденные ржавчиной с рожденья.

– Отцепи его от меня! – в пугливой панике потребовала «Хермиона».

Парень в маске даже сделать ничего не успел, как мёртвоглазого школьника (чудом отбившегося от очередной адской экскурсии) стало через задний проход выворачивать наизнанку.

Хермионина и Маска успели вовремя покинуть непригодный лифт. Внутри остался только крик, который и упал на дно в подвал.

– Какой это этаж? – он ей.

Она:

– Для нас ещё не важно…

Мутно-зелёный коридор громадно-бесконечным саркофагом изломано скользил в пространство.

Пройдя вперёд минут 13 они остановили Человека с раздутым чувством гражданской ответственности, получившего паспорт в 4 года, и спросили у него, как попасть в подвал ВельзеВУЗа.

Человек с раздутым чувством гражданской ответственности, получивший паспорт в 4 года, сообщил, что им очень нужно «не ходить туда вообще», но путь к подвалу указал.

Добрались! Мы добрались. Мы…

Настежь дубовая дверь, открывшаяся только сквозняком.

Нежность мёртвого эха шагов по ослепшим ступеням.

Хермионина и парень в маске пугающе одни в пустом подвале.

Они уже приглашены, их бледной темнотой до Комнаты Кошмаров провожают.

– Тебе со мной не слишком страшно?

Она: – Куда страшнее без тебя…

Резко распахнутая крышка кабинета (на месте ручки – просто гвоздь):

Очередной учитель. Без переносицы, глаза срослись. Одет в костюм из чьей-то кожи. И вместо нижней челюсти – протез (ему так кажется, что с ним он выглядит моложе)…

А дальше этот чёртов учитель сразу же поймёт, зачем они сюда пришли.

Он осознает всю безответственность их действий. «Отправиться в подвал прогуливать уроки!» Немыслимая мразь…

А дальше он «взорвётся».

Их обдало волной… Кишки. Ошмётки. Грязь…

И тишину захлопнул крик, себя изрезал на кусочки.

Хермионина красиво смотрела на своего спутника самыми испуганными глазами. А он пытался разглядеть конец тьмы коридора.

И снова чей-то крик.

Они [как намертво] застыли в лабиринте подземелья.

Безногие двухстворчатые существа уже ползут в их направлении.

Она ему: Бежим!

Двумерные химеры передвигаются по стенам…

Хермионина и парень в маске добежали до первого поворота. За ним увиделся им теперь безликий человек. Слишком широкий в плечах, чтобы сразу двоим его обогнуть.

Херроуз больно наткнулась на безликого человека и упала на каменный пол.

Парень в маске, остановившись, смотрит на то, как безликий толстяк огромного роста, медленно повернувшись, продолжает поворачиваться и поворачиваться.

Вот он совсем обычно вертится вокруг своей оси со скоростью последне-мёртвого импульса-иглы в мозгу безумца.

Примерная студентка ВельзеВУЗа Херроуз уже на ногах.

Она хватается за Маску и бежать. Безликий человек, конечно, превратился

в смерч. Он страшно устремляется за ними.

По подземелью пронёсся жуткий звук горящей эктоплазмы.

И Хермионина бросает на бегу:

– Ты знаешь… что Комната Кошмаров нас зовёт… Бежим на крик… она!..

Далеко впереди по коридору действительно

Бежать бежать

Раздвоенный смерч чем-то беззвучно раздавлен

инсценировка гибели Земли

Дымные твари коридор прозрачно заполняли

В чудовищной клетке Я исчезает

их больше видеть не могли

В глазах пылает тьма

и комната закрыта…

|| = ||

Хермионина и парень в маске словно две застывшие насмерть занавески, стоят посреди Комнаты и ждут своих Кошмаров.

Они как привидения живых…

Безумно белое помещение: где дверь – теперь не разберёшь. Они держатся за руки, чтоб не смешаться (а то в такой вот комнате можно потерять свою «личность», превратив её в ближайшего человека).

– В этой маске у тебя голос как дым тьмы…

– Может, ты её снимешь?

В ответ на его просьбу она мягко коснулась мёртвых застёжек.

Маска отошла от лица. Паденье тьмы на белый пол.

– Боже… как мы с тобой похожи… – её голос, восхищением встревоженный.

Парень без маски и Хермионина Херроуз в комнате цвета прошлогоднего снега заперты друг против друга.

– А мы ведь даже не знакомы, – она красиво улыбнулась.

– Ну это мы ещё успеем…

– Зато теперь я точно понимаю – кто ты.

– Да?

– Ты самый весёлый персонаж с картины Джигера…

Шёпот мёртвой листвы – Плач невидимых листьев – Пожелтелая шаль тьмою в небе нависнет – Падший вечер шалью на плечи – За вуалью чёрт или нечет…

Хермионина и парень без маски отражаются в зеркале Камня Кошмаров.

Он говорит:

– Мы не созданы друг для друга…

Она говорит:

– Мы созданы, чтобы друг другом быть.

≠ = ≠

Её горящий кровью труп падает к твоим ногам. Она с зашитыми глазами.

«Во сне открой свои глаза…»

Труп твоей старшей сестры хватает руками воздух, а ты испуганно отскакиваешь в сторону.

«Бежать от кладбища подальше!»

Дымные монстры в гостиной танцуют навзрыд.

Ты пробегаешь по лестнице вниз, пока труп твоей старшей сестры пытается встать. В этот момент дом лишился дверей. Теперь на их месте телобетонная кладка. Когда ты понимаешь, что больше отсюда не выйдешь, труп делает первый шаг по ступеням.

«И зачем её запихнули в этот чулан?»

А ты (12-летняя девочка по имени Эмма) теперь не знаешь, что и делать.

Демон вселился в труп твоей старшей сестры.

Она уже преодолела путь к тебе, и хочет вновь хоть раз тебя увидеть.

Но жестокие швы плотно веки сплели.

Ослеплённый мертвец жизнь заметил вдали…

Твоя мёртвая сила внутри запеклась и взорвётся (как не проси…)

Твоя мёртвая сестра подобралась почти вплотную. Горящий кровью воздух навзрыд дверей в чулан преодолела жестокие швы 12-летняя девочка демон…

…Ты экзорцируешь её…

Последний взгляд – и демон испарился.

Мертвецки-мёртво труп сестры упал к твоим ногам…

Рыдающий туман в пустой гостиной.

Девочка по имени Эмма выходит из тёмного дома, устало садится на ступени крыльца. Платьице перепачкано, в чёрной накидке большая дыра.

Зато она справилась, она победила.

Смотря на то, как перед рассветом медленно тает луна, Эмма думает о других девочках, названных так же.

Похоже, теперь весь мир никогда не проснётся.

Темнейшие стороны сна…

Он появляется под «Трек 13», точь-в-точь как призрак из Венериных зеркал.

Кори Кролик.

Кори Дарко.

Кори Кровь.

Девчонка-экзорцист во тьме, опять напугана до полной смерти.

Невидимая песня гаснет. И демон говорит:

– Теперь мы снова вместе, Эмка…

Парень-ночь. Девочка-день…

– Я всё-таки тебя нашла!

Печаль ушла в туманность Печали больше нет.

мозга. Из складок платья появляется

Тьма в хижине, зеркальный нож.

любовные объятья. Кольцо-калейдоскоп

касается костлявой рукоятки.

Тот самый потерянный Кори.

Уродлив демон.

Луна в открытое оконце, Не жить, а только умирать…

они садятся на кровать.

Если б любовь можно было вкалывать, – Я так люблю тебя

точно наркотик, Эмма непременно ненавидеть…

умерла бы от передозировки. Чёрно-белая магия Слова…

Заброшенной ночью в Хижине Смерти Если бы ненависть можно было

на опушке мёртвого леса вколоть точно в сердце.

за запретной Чертой, возможно,

единственная лучшая девушка Прозрачность чувства Смерти.

в Мире Живых пришла за Ним. Удар ножом. Мёртвёрд…

И мир замкнулся поцелуем. Кровавая улыбка Эммы.

В пустыне веет ветер. Безмерно мёртвые моря.

Никакого огня в Аду. Никакого облака-Рая.

Жёлтое небо рождает каменный дождь.

Человек без лица и без друга – забытый путник погибает под камнями…

Пустые призраки из глаз. Закрашенное время коридора.

Падшие ангелы – парящие над городскими горами стеклянные листья.

Раненое утро совсем скоро придёт. Ночь завершалась с востока…

Погребальное пламя на чужом берегу.

Время смерти с тобой… И чьё-нибудь рожденье.

Развоплощенье расщепленья.

Жизнь – потеря всего.

Девушка Эмма шагает одна в никуда.

Это ночной кошмар, а не девушка…

Залитый сном-монолитом угол хижины снаружи. Пряный рассвет.

Весна или осень.

Эмма не помнит, потеряла счёт одинаковым дням.

Индейский талисман свисает паутиной над кроватью.

Ловец снов. Ловец призраков.

Эмма наконец-то проснулась.

Для мира – Хижина Смерти, а для неё – всего лишь вечный дом.

Потому что тогда, отчаявшись, она отправилась к Камню, в котором «пропал» её друг.

Зеркальный Камень Кошмаров. Пугающий шум.

Эмма коснулась его…

Мёртвый шёпот ночного кошмара.

Она не найдёт теперь Кори.

Её затянуло в тот Камень. Совсем. Навсегда.

Эмма так и «живёт» в Хижине Смерти. Где сон – это всё.

Исчезновение последней точки.

Особенный, ужасный, постоянный. Но только для неё…

Дневной кошмар

Моментальный «наплыв», быстрый как пуля в полёте…

Мимо 17го прошелестела очередная парочка девчонок.

Красивые… Отвёл глаза, как будто не заметил. А впереди ещё одни…

По улицам скользили призраки-такси (прозрачные машины с радиоактивно-спящей чернотой внутри). Ультра-лучи лились на городские коридоры.

17ый засёк логическую вспышку в одном из верхних окон, но долго это не продлилось. Он просто шёл дальше, не думая о важности пути.

– 17ый, привет!

Его вишнёвые глаза застыли на остановившейся девчонке.

252ая держала в руках какого-то кота.

– Привет. Куда собралась?

– Да, в общем-то, хотела тебя встретить… А ты куда идёшь?

Вишнёвые глаза при взгляде на неё смотрели в Вечность.

– Так… решил поиграть.

Улица ползла как эскалатор. Всё как везде: зеркальная реклама, секс-одежда, ожившие герои мёртвых книг.

«Назову кота… Кори…»

Глупая девчонка, она же знает – нечисловые имена давно запрещены…

А вслух: как хочешь.

Вдвоём шли дальше.

– Далеко идти?

– Устала? – заботливые нотки для неё.

Усмешка:

– Кот устал…

Заброшенная стройка мерцала как фантом, изображённый на картине художника-безумца. Вместо ограды-сторожа – предупреждающие знаки.

17ый с друзьями играл здесь в индастриал-соккер (сверхлёгкий металлический мяч, обшитый мозговой кожей). Дальний лифт сносно работал, на нём можно быстро добраться до крыши. Брошенный дом. Просто старая стройка.

Не всё в Городе доводилось до конца, но почти всё к Концу приводило…

Полутёмный коридор подвала закончился лестницей.

Пока 17ый и 252ая шли по ней вверх, неровные дыры в ступенях как будто шагали за ними.

Кот, спавший в объятьях хозяйки, еле заметно забеспокоился (рваные полосы измерения Сна). Девчонка и парень вышли на сумрачный свет Главного Зала. Здесь не увидишь железные лица прохожих. Шум городских коридоров не слышал себя, как глухой. Тени колонн, разбитые плиты.

В биполярном сравнении с Центральным Инфо-каналом это мёртвое место казалось самым живым.

Сейчас – слишком тихим.

Они двинулись по Главному Залу. 17ый как всегда наслаждался ощущением солнечной пыли, скользящей из выбитых стёкол.

В пустые проёмы пылал полуденный Город.

252ая, поражённая зрелищем, замерла напротив Небесной Стены. Она видела непрерывную тьму металлических кирпичей из которой сияли тысячи маленьких дырочек, отражаясь во фразе «звёздная ночь».

– Как же красиво… – её гипноз и восторг.

– Мне она тоже нравится, – он подошёл. – Когда мы с друзьями увидели её впервые, то один даже с ума на время сошёл от уровня потрясенья.

– Надеюсь, не ты? – опять усмехнулась.

252ая устремилась к Небесной Стене, готовая утонуть в ней непрожитыми годами. Она повернулась к нему и, весело улыбаясь, прижалась к звездному небу. Кот на руках мирно спал.

17ый любовался этой девчонкой. Живая картинка трёхмерного Счастья.

Наконец она отвернулась и стала рассматривать Стену.

– Ты знаешь, здесь какое-то имя…

Она волнительно поманила, он подошёл.

На металлической черноте в центре «созвездья» покоилась надпись, подобная новому шраму.

– Эмма… – будто позвал тишину.

– Странно, ведь правда?

Тускло задумалась, отходя от Стены.

Ответил: не знаю.

Ей показалось, что слышится шум. 17ый тревожно взглянул. Пространство времени сжималось. Кот проснулся и вырвался из рук хозяйки. Громко мяукнув, он кинулся прочь.

Девочка-ночь побежала догонять непослушного питомца. 17ый, держась прямо за ней, заметил, что шум слышен сильней.

Они потоками птиц пронеслись по Главному Залу и, завернув в огромную арку, стали сквозняками петлять через пустые проёмы…

Кот ждал их у Камня.

Пугающий шум рождался из глубины его зеркальной поверхности, 17ый и 252ая смотрели на странные взгляды своих отражений.

Спросила:

– А это раньше здесь было?

Ответил:

– Я точно знаю, что нет… Откуда это вообще?!

Не обращая внимания на их разговор, кот приблизился к необычному Камню и приготовился прыгнуть.

В этот мёртвый момент интерес на реакцию при атаке был для него превыше всего… Девчонка и парень не сразу заметили, что кот куда-то исчез.

– Наверное, он прячется за этой штукой?

Она приблизилась к зеркальному чуду.

Успела лишь услышать то, как 17ый сказал:

– А может, прямо в ней?

Случайное прикосновенье…

И мир исчез.

Пустая бесконечность сна…

Остался лишь ночной кошмар.

Dreamboy

Блондиночка + Я… Полярные поляны снега.

Мы шагали вне бури и даже не хотели замечать, что она внезапно прошла мимо нас – навсегда…

Ледяные осколки (как зубья пилы) торчат из промёрзших деревьев.

Спокойное небо, мерцающий снег так похож на бледные листья бумаги. Блондиночка листает свой чёрный блокнот, глядит на часы. Время (обеда) закончилось. В кафе почти никого: пара покойников, священник и я… Она убирает в сумку блокнот и быстро шагает к выходу мимо меня, даже не захотев заметить шикарную фотографию ледяной бури, которая до сих пор висит у меня за спиной… Я встаю со своего места, иду к этой фотке и выключаю изображение в рамке – навсегда(?)

Выйдя из кафе, Блондиночка спешит по коридору к лифтам. Один короткий взгляд в иллюминатор – и ей сразу ясно: дирижабль уже набрал высоту… Скорее в лифт! Она успевает в самый предпоследний момент перед тем, как я чуть было не закрыл двери лёгким нажатием кнопки.

Блондиночка вежливо улыбается, едва посмотрев в мою сторону…

Мы очень молча едем на нижний уровень «Туманного Сна» (такое имя дали нашему дирижаблю несколько тысяч лет тому сейчас)…

Только я решился сказать ей хоть что-нибудь – двери лифта открылись. Вот я смотрю, как она (без единого намёка на мысли обо мне) быстро уходит вдаль коридора…

Блондиночка – Я… Мягкий песок океанского пляжа. На ней удобный купальник чёрно-небесного цвета. Она с интересом читает статью о бесследном исчезновении самого старого дирижабля планеты, а склонённые пальмы словно заглядывают ей через плечо, пытаясь узнать – что же там пишут в этой газете…

Чешую и рыбьи внутренности я завернул в газету, покинув свою ещё не обжитую комнатушку, пошёл выбрасывать в мусоропровод (чтоб не копить эту мерзость в помойном ведре)… Блондиночка спускается по лестнице мне навстречу: на ней зелёный дождевик (ведь на улице осень и дождь)… Она неловко задевает меня локтем, беспардонно выбив свёрток из моих рук – фарфоровый букет цветов в виде бутылки дешёвого вина, обёрнутый подарочной бумагой – падает куда-то вниз и разбивается о ступеньки…

Блондиночка +– Я… Огненный смерч палой листвы гаснет на дне весеннего ручейка. Умирающий снег без возврата тает под ласковым солнцем. На деревьях воскреснет листва…

Блондиночка ждёт меня за нашим любимым столиком в полупустом кафе.

Ей не нужны цветы, какие-то подарки…

Ей нужен только я – навсегда.

Блондиночка смотрит на весну за окном и с волнением ждёт, когда я приду… Она хочет сказать мне, что любит (очень сильно любит) одного лишь меня, и никто ей больше не нужен…

Она заказывает ещё кофе (а позже ей придётся повторить свой заказ несколько раз)…

Потому, что я так и не приду.

Я – мягкий песок океанского пляжа…

Я – огненный смерч палой листвы…

Я – поле полярного снега…

Блондиночка смотрит через весну за окном (и больше не ждёт). Медленно, но без сожалений, вычеркнув моё имя, она закрывает свой чёрный блокнот…

Ледяные зубы пилы изображение в рамке лифт набрал высоту туманного сна тысяч лет без намёка удобный купальник пытаясь узнать рыбьи внутренности обёрнутый подарочной бумагой гаснет на дне в полупустом кафе…

Блондиночка глядит на часы.

Время закончилось.

ГЛОТ

ГЛОТ 666

Зрительный зал замер.

Висящий во тьме квадратик экрана запылал огненным цветом.

ИЛЬR, сидящий левее всех с бутылкой взасос и в обнимку, понял, что конец уже начался. Огромный кинотеатр «Премьер» дымился летней жарой. Казалось, зрители спали.

Т0ЛЯН внимательно глядел в правую от экрана колонку, которая пыталась закричать. Огненный цвет сменился на синий.

ЯРИКЪ пару раз в шутку пробовал переключить "канал кинотеатра" на другой фильм. Теперь экран стал меркнуть. Затем опять расцвёл агонией огня и начал становиться жёлтым. Посыпались чёрными перьями титры. Нью-авангардный фильм кончался под музыку с какого-то альбома Dry Kill Logic. ИЛЬR «рубился» прямо в зале.

(АРтЁМКА пишет «в тот свет»: рубился прямо в зале?… Не понял…)

ИЛЬR посылает SMSку.

(АРтЁМКА через два дня пишет ответ: Ааа… рубился прямо в зале!.. Понял… понял…)

Т0ЛЯН, ИЛЬR и ЯРИКЪ покидают зал.

Прожорливая чернота поглощает внутренности кинотеатра.

ИЛЬR, шагая по ступенькам, начинает что-то петь. ЯРИКЪ понимает, что микро-бар уже, конечно, переполнен, а Сайлент Хилл (отель для мертвецов) закрыт задолго до того, как мы его «открыли».

Идут по улицам до института.

– Оу А А А А! – ИЛЬR кричит по-обезьяньи, потом с ухмылочкой следит за продвиженьем солнца сквозь выжженную синеву. – Здесь жарко, как в Аду.

– Я не здесь… – безумный фото-взгляд Т0ЛЯНА. В это же время ЯРИКЪ звонит ЧИПSЕТУ и официально приглашает того «переместить» себя сюда.

Про ЧИПSЕТА можно наговорить много всего, но отдельно хочется отметить дальше следующее:

Он живёт не совсем в центре города.

Он гитарист группы {холепра}.

ЧИПSЕТ великий композитор.

Родители ЧИПSЕТА – киборги (ИЛЬR сказал про это: Они заполонили дом ЧИПSЕТА).

ЧИПSЕТ зовёт всех собак – «Толстый», а котов – «Василий».

У него есть пёс Толстый и кошка Горгулья.

О себе он иногда говорит: Всё, я – Чак Шульдинер… А может быть – Алекси Лайхо. (Чаще всего такое происходит по пьянке.)

Про Linkin Park ЧИПSЕТ говорит: Так не надо петь.

ЧИПSЕТ, вынося из институтов стул, стол, предметы устрашений и другое, обычно в this moment звонит по телефону не пойми кому и сообщает:

«Я совершаю преступленье».

И последнее: он уже едет к ним.

Находясь на паре в своей машине рядом с КГУ, АРтЁМКА спал. А снились-то ему, конечно же, кошмары. Мелкие мерзкие твари, слишком похожие на крыс, преследовали его в собственном подвале. Он просто пошёл глубокой ночью покурить в предбанник кочегарки, а ключи от спасительной машины оставил

в морозилке. Тут страшно появились крысы-мыши и стали нападать на него в порядке живой очереди.

АРтЁМКА пытался кричать себе в «нормальный мир» что-то пробуждающее, но получался только бестолковый рэп.

Он так пока и не проснулся.

ИЛЬR с Т0ЛЯНОМ отправились в эСэС за пивом, а ЯРИКЪ с ними не пошёл.

Ему не нравились повторы и очереди в магазинах. Вместо тупейшего стояния перед прилавком ЯРИКЪ выбрал очень интересную встречу с Виталей Олигофреном (одним из двух лучшайших поэтов КГУ). Виталя шёл по улице сначала грустный, но как увидела ЯРИКА, повеселел. Во время продолжительного рукожатия он сильно трясся и смеялся через глаз. ЯРИКЪ хитростью выяснил, что Виталя направляется на пары (чтобы получать там наивысшее образование и удовольствие от проведения времени в кругу великолепнейших девиц). Посмеявшись ещё минут шесть, Олигофрен красиво удалился, размахивая пакетиком Playboy.

Наконец, из студенческой столовой выпали ИЛЬR с Т0ЛЯНОМ, неся с собой пиво с джин-тоником.

– Джин тоненький… – невнятно бормотал Т0ЛЯН.

– И показывает на меня, – с ухмылочкой сказал ИЛЬR.

АРтЁМКА всё не просыпался.

Пара, на которую не пошли парни, почти закончилась. Они расположились на подоконнике между 1 м и 2 м этажом, не закусывая. К этому времени к нужной остановке подъехал ЧИПSЕТ, который вылез из маршрутки и быстро двинулся ко входу в институт по улице Томина. Предчувствуя, что могут выпить без него всё без остатка, он перешёл в режим «галоп», а также начал тихонько скулить гроулингом и незаметно плакать.

Несясь во весь опор по КГУ он даже остался не узнанным Славой Панком (пластиковым био-роботом и одним из двух лучшайших поэтов КГУ).

Слава Панк одиноко стоял за зеркалом, сочиняя при этом суперпесню в стиле power-metal, не уступавшую по смыслу и содержанию такому общепризнанному хиту как «Цунареф».

ЧИПSЕТ, всё ещё оставаясь не узнанным, летел по долгому коридору второго этажа, что у буфета заворачивает влево. Забыв, о том бесспорном факте, что на его пути находятся ступеньки, ЧИПSЕТ вовремя среагировал на изменения ландшафта, в физико-молекулярном споре уверенно удержал равновесие и шмякнулся вниз.

Подождав, пока девочки перестанут над ним смеяться, он степенно вскочил и улетел яростным риффом в даль коридора.

АРтЁМКА очень хотел проснуться, но не мог.

Т0ЛЯН и ЯРИКЪ и ИЛЬR услышали звонок в то время, как допили первую бутылку пива. По лестницам и коридорам заходили люди. К открытию второй ребята дождались ЧИПSЕТА.

– Ыа А А Ау! – сразу сообщил ему ИЛЬR, передавая пиво, а затем процитировал начало одной из песен группы KoЯn: Йо Чак…

ЧИПSЕТ обрадовался и набухался.

Они заполонили весь подвал во сне АРтЁМКИ. Жуткое скопище мышей собралось в нечто, точно адский трансформер. Огромный Король Крыс (один из двух демонов синей таврии) нависал над ним, противно капая слюнями на лицо. АРтЁМКА минус ко всему ещё и начал задыхаться.

– А-а-а… – давясь от газа повторял АРтЁМКА, пока где-то в соседнем сне не завыла собака.

Вот тогда-то он понял, что пропал, что куренье действительно губит (особенно если во сне), что поздно теперь пробираться к закрытой машине, что Е = мсІ…

К воротам дома АРтЁМКИ во сне подъехала синяя таврия.

Т0ЛЯН, ЧИПSЕТ, ИЛЬR и ЯРИКЪ (полупьяные) бродили по институту. Они уже «взорвали» нерабочий огнетушитель и побегали по партам в полупустой аудитории. Мимо них (словно тень Дракулы) уже прокрался по стеночке Хромов, они сами уже прокрались мимо деканата и входа в спортзал.

Дальше – пьяньше: Т0ЛЯНА бьют внезапно открывшейся дверью; ИЛЬR роняет доску объявлений, врезавшись в неё с разбега; ЯРИКЪ умудряется отметиться на чужой паре; ЧИПSЕТ приятно курит в туалете; технички ненавидят их.

Встретив Славу Панка по дороге в буфет, ИЛЬR заставил ЧИПSЕТА общаться с ним, а сам отбежал к джин-тонику и ЯРИКУ с Т0ЛЯНОМ.

ЧИПSЕТ и Слава долго стояли в одинаковых позах, а после ЧИПSЕТ (подражая славапанковскому «акценту») с надрывом произнёс: Цунареф… маст… дай…

Слава Панк авторски откликнулся строчкам своей лучшей песни: Донт… аск ми… вай…

– Сэй хим… бай-бай… – сказал ЧИПSЕТ и ушёл.

Во сне АРтЁМКА бежал очень быстро. Сирена синей таврии неслась за ним, не отставая ни на миг. Саму машину демонов скрывала тьма.

АРтЁМКА успел сдать куртку в гардероб, а потом сразу же оказался в местном буфете. Это была Академия. Все вокруг были одеты в костюмы мышей.

АРтЁМКА закричал…

ЯРИКЪ всё-таки вспомнил про старую карту, которую ему в почтовый ящик бросил какой-то «доброжелатель». На ней был Глот – посёлок-призрак, лежавший в своей могиле за городом. Карта подробно объясняла, как его найти, но что можно найти в нём – оставалось загадкой.

Было решено направиться туда прямо сейчас.

Т0ЛЯН, ЧИПSЕТ, ИЛЬR и ЯРИКЪ вышли из КГУ. Вначале все заметили очень красивых девочек, которые курили «в ёлках», ну а потом уже увидели летящего по шоссе кошмаров и очень спящего АРтЁМКУ.

ЧИПSЕТ метнулся клянчить сигареты у девчонок, а остальные трое друзей тихонько влезли в незапертые двери АРтЁМКИНОЙ машины.

Но спящего не разбудило даже это. Его разбудило нечто другое: ЯРИКЪ вынул из своей чёрной postal-сумки диск с музыкой Crossbreed, а ИЛЬR скормил его cd-магнитофону…

АРтЁМКУ травили крысами. За рулём синей таврии почему-то оказалась женщина, очень пугавшая его своей фактурой. В голове заиграли жуткие электро-звуки, а после них кошмарный сон наполнил крик…

АРтЁМКА сам не понял, как проснулся. Непереносимая для чуткого слуха прирождённого водителя музыка хлестала из колонок. Ему казалось, что

в дорогой его сердцу машине ломается всё: неправильно гудит двигатель, рвётся ремень генератора, в баках кипящим гноем булькает бензин и даже фары не мигают. Но хуже (что может быть хуже!?) такой «приятности» при пробуждении лишь одно – в салон его автомобиля влезли мыши.

Эти твари, напоминавшие ему людей, пробрались-таки из его сна.

Параноик привёл кошмары за собой в реальность!

АРтЁМКА очень сильно ужаснулся, а потом понял: нет, это ведь не мыши,

а Ярик, Толя и Илья.

Первая песня на диске (под которую рубился ИЛЬR) почти закончилась, когда

АРтЁМКА истерично выдрал свою магнитолу. Всё смолкло, только ИЛЬR продолжал ещё что-то рычать, но увидав в окне курящего с девчонками ЧИПSЕТА, перестал.

ЯРИКЪ, по-грайндовски смеясь над всем происходящим, стал уговаривать АРтЁМКУ «отвезти их в лес на лёгкий и приятный отдых ради шуток».

Т0ЛЯН в свою очередь припугнул АРтЁМКУ любовной (не-на-жизнь-а-на-смерть) встречей с Женей Лушниковой и началом их прекрасной Вечной Любви именно в Глоте.

А ИЛЬR что-то невнятно спел.

АРтЁМКА уже почти отказался от затеи, но тут к машине подкатил ЧИПSЕТ.

И была с ним Таня Ох – самая красивая девушка курса (да чё там – всех курсов).

Вот тут-то АРтЁМКА заткнулся, как пробкой бензобак. Девушка была слишком эффектна. ЧИПSЕТ, притворившись умелым обольстителем (и всеобщим другом) Серёжкой, сумел уговорить Таню украсить собой их «мерзкую компанию». Причём АРтЁМКА сразу стал «отыгрывать» крутого чувачка, но девушка над этим только посмеялась (в институте по отношению к нему так делали все).

Музычку врубили очень тихо. Заполдень. Глот ждёт. Время места.

АРтЁМКА вёл автомобиль уверенно и чётко (как будто бы родился в нём

и вырос). ИЛЬR (с приятной непосредственностью психа) подпевал тихо игравшему магнитофону машины. На заднем сиденьи: ЧИПSЕТ, сильно изогнувшись, курит в закрытое окно, а в Т0ЛЯНОВ рюкзак падает пепел; Т0ЛЯН меланхолично молчит и допивает пиво (ещё осталась бутыль джин-тоника, которую «в плен» захватил ИЛЬR); самая красивая девушка курса (да чё там – всех курсов) Таня красиво сидит у ЯРИКА в объятьях (её шикарные чёрные волосы красиво треплет летний ветер, её красивые-красивые глаза мерцают жаром секса, её нежно-красивые губы игриво отвечают поцелуям) – короче, это всё выглядит очень красиво; ЯРИКЪ всячески мусолит Таню…

– Ты карту-то хоть дай, – обращается к ЯРИКУ ИЛЬR. Вот карта у него в руке,

в другой руке – бутылка. То место, которое куря прожёг ЧИПSЕТ, мистично совпадает с координатой их поломки.

АРтЁМКА плачет на обочине. Самый солнечный день этого лета снова превратился в кошмар.

Всё шло (и ехало) так хорошо. Но вдруг машину повело, а под капотом что-то громыхнуло. По гравию, по тормозам… Она как будто умерла… Да он и сам умер как будто.

– Ладно. Это херня, – ИЛЬR попытался успокоить друга. Вышло плохо.

АРтЁМКА снова зарыдал.

– Онна… ужжэеэ… старрааая… быллаааа… – сквозь слёзы всхлипывал

АРтЁМКА (он успокоится через минуту, когда ИЛЬR скажет ему, что

«уж теперь-то он смело может выпить»). Правда истерика чуть не началась опять, после того как всё тот же ИЛЬR предложил «сжечь эту железную развалину к чёрту».

ЯРИКЪ и Таня не выпускали друг друга из объятий, Т0ЛЯН с расстроенным АРтЁМКОЙ вели беседы про праведность Христа, ЧИПSЕТ курил и пил,

ну а ИЛЬR, конечно, что-то пел.

Сверяясь с картой каждые пять минут (абсолютно не понимая, куда направляются) они шли пока ещё по шоссе, хотя глухие стены леса уже неотвратимо зажимали их.

АРтЁМКА с завистью глядел на проносящиеся мимо машины, но через 8 километров пути дорога стала пустынной.

Путешественники завернули в какой-то странный посёлок (нужно было пополнить запасы пойла и еды + Т0ЛЯН купил мазь от комаров).

До Глота было ещё далеко.

Один из местных (Король Рыбак) поинтересовался, куда они идут.

– В Глот… – ответил ЧИПSЕТ с «акцентом» Славы Панка.

Король Рыбак перекрестил их.

Без машины АРтЁМКА едва держался на ногах. Все сразу же увидели, как он херово ходит. Переступает так, будто педали жмёт.

В общем, АРтЁМКА падал на песок дороги много раз.

Т0ЛЯН выкопал в своём рюкзаке губную гармошку и (понимая, что играет он примерно так же, как АРтЁМКА ходит) передал её ЧИПSЕТУ, а тот выдал такое соло, что ЯРИКЪ отлепился от Тани Ох и немедленно отобрал гармошку, после чего начал играть на ней сам.

ИЛЬR захотел, чтобы их очень красивая спутница играла на губной гармошке,

а АРтЁМКА снова упал.

Идут по карте. Далеко идти.

Солнце катилось к закату, словно исцарапанный компакт-диск.

В деревьях замелькали тени.

Главные герои этой истории наконец куда-то добрались.

Это был вполне приятный посёлок, существующий за счёт бывшего пионерлагеря, который перекроили под бордель. Вот туда-то и решено было направиться для начала.

По такому случаю все принарядились: ЯРИКЪ схимздил со двора неподалёку кепку-ушанку (надел и начал очень походить на Гуфи); Т0ЛЯН цепанул на голову ушанку-классику (ещё платочком он протёр очки); ИЛЬR приклеил на щёки «как бы швы» из лейкопластыря, подражая героям произведений Гюго и Лотреамона; Таня просто осталась всё такой же красивой; ЧИПSЕТ помыл волосы ржавой водой из местной реки и уложил их как для выступленья; а АРтЁМКА снова упал…

Стало совсем темно, так что фонарь из рюкзака Т0ЛЯНА оказался очень кстати.

А вот отсутствие в нём батареек – не очень.

ИЛЬR сказал: Да ладно, так полезем. И (негромко напевая «герь ап камо ге даун выз а сикнесс…») полез через забор. Через пару секунд он уже был на территории лагеря. ЯРИКЪ, Т0ЛЯН и ЧИПSЕТ тоже легко оказались внутри (благо загадочный пионерлагерь обнесли металлической сеткой, в которой имелись, кстати сказать, огромные дыры – в одну из них прошла красиво Таня Ох), а АРтЁМКА чуть не упал…

Сначала вся компания исследовала ближайший к ним заброшенный корпус.