Текст книги "НЛО майора Казанцева (СИ)"

Автор книги: Илья Рясной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Это второй случай за три тысячи циклов, когда Гарда смогла вытянуть корабль в гиперпространство, – сообщил штурман. – Вероятность такого события исчезающе мала…

– Так же, как и вероятность выжить после столкновения с Гардой, – добавил Астр.

– Что такое Гарда? – спросил я.

– Чуждая структура с гиперпотенциалом разрушения, – пояснил капитан.

– Что она из себя представляет? – к горлу подступила тошнота, когда я представил нечто противоестественное и отвратное, занимавшее полнеба и тянувшее к нам огненные щупальца.

– Тебе не нужно понимать. Это выше тебя, – с обычной любезностью отозвался Астр. – Главное, что в результате этого создана деструктивная точка нашей матрицы поля. Это еще скажется самым негативным образом на нашей линии.

– Точка. Деструктивные линии, – усмехнулся я. – Все у вас не как у людей.

– Мы не люди, – не приняв иронии, отрезал Астр.

– То есть вы получили оплеуху. Но как именно это произошло? – поинтересовался я.

– Мы проникли в чужую сферу, – Астр с долей презрения, но терпеливо отвечал на мои вопросы. – Диссонанс задействовал природную защитную систему чужой сферы – Гарду. Она втянула нас сначала в гиперпространство, а затем в стандартный космос.

– Все хорошо, что хорошо кончается. Главное, мы живы, – заявил я.

– Это не главное, – возразил Астр. – Главное – цель. А пересечение с линией Гарды крайне усложняет решение ряда задач. Под угрозой сама Миссия.

– Интересно узнать еще, что это за Миссия, – буркнул я.

– Узнаешь, когда это будет рационально. Сейчас более интересен вопрос, как исчезающе малая вероятность стала фактом. Гарда не должна была возникнуть. Не должна была активизироваться при обычной смене причин и следствий. Но она активизировалась. Значит, в причинно-следственную связь вкралось неучтенное обстоятельство, – в этих словах капитана звякнул металл.

– Какое? – напрягся я.

– Ты, – Астр уставился своими немигающими черными глазами на меня.

– Я?!

– Помнишь беловолосых в мире Третьих.

– Еще бы!

– Это наши союзники-кариоты. И они правы. Ты, существенный игрок и пассажир по контракту, являешься точкой деструкции.

Кариоты – усмехнулся я про себя. Иуда тоже был из Кариота. И что-то между ними есть общее. Убить они меня предлагали и ликвидировать точку деструкции. Твари белобрысые!

– В этом что, есть хоть какой-то смысл? – я пытаюсь делать хорошую мину при плохой игре.

– Смысл есть во всем, если это наполнено силой воли, – глаза Астра смотрели на меня не мигая и равнодушно, но в них ощущалась такая же равнодушная угроза.

И что дальше? Меня попросят прогуляться за борт или протащат под килем «каравеллы»? А что, очень может быть. И как в груди холодно от недобрых предчувствий.

– Мы снова в нелегких раздумьях, – Астр отвел от меня глаза. – О твоей последующей судьбе.

– Я же пассажир по контракту, где главное ваше обязательство – не допустить моей гибели. Вы готовы разорвать контракт?

– Тебе как землянину должно быть известно, что любой контракт держится на взаимной выгоде и малых издержках. Если издержки становятся велики, контракт перестает существовать. Вместе с предметом контракта.

– Зачем крайности? Закиньте меня на какую-нибудь уютную далекую планету, – произнес я.

– Ты существенный игрок. Высадить тебя на планету – это как внедрить в организм злокачественный вирус. Разные резонансы. Разные Иерархии. И как следствие – волна деструкции по всей сфере влияния.

– Значит, сейчас мы обсуждаем, убить меня или нет, – кивнул я.

– Убить? Это слово носит излишний эмоциональный негативный оттенок. И обсуждать тут нечего, – сурово отрезал капитан.

– Все решено? – я сжал кулаки до боли.

– Это не предмет обсуждения. Это предмет соответствующего математического исследования. Чем и будет занят штурман. Не надейся на скорый результат. Это может занять продолжительное время.

– То есть скобочки и циферки будут решать, жить ли мне? Как в какой-то бухгалтерии! – воскликнул я.

– Это математика недоступного землянам уровня. Ты узнаешь о результатах в числе первых.

– Ну да. Какая казнь обойдется без казненного?

– Ты драматизируешь и иронизируешь, – отметил капитан. – Вместе с тем здесь присутствует всего лишь чистая рациональность. И надежда у тебя есть. То, что мы выжили под ударом Гарды, говорит в твою пользу. Фактор существенного игрока сработал и на нас.

Я только покачал головой. А Астр продолжил:

– Кораблю причинены серьезные повреждения. Его энергетическая основа рассинхронизирована с трехмерным пространством. И он находится на грани распада.

«Потерпевшие кораблекрушение», – пришло мне в голову. Только этого еще не хватало для полного счастья.

– И мы не доберемся до обитаемых миров? – спросил я.

Мне как-то не по себе стало от перспективы зависнуть в бесконечном пространстве между звездами в холодеющем корабле, из которого истекает жизнь.

– Доберемся, – заверил Астр. – Но Миссию на этом корабле продолжить не сможем.

– Ее что, больше некому продолжить? Кораблей дефицит?

– Кораблей много. Но на достижение существующего резонанса им понадобятся десятилетия, если не столетия. За это время наша сфера может стать на грань катастрофического отката.

– И что, корабль нельзя починить на какой-нибудь ремонтной станции? – напирал я.

– Ты зришь в корень, – похвалил меня Астр. – Корабль можно синхронизировать с трехмерным пространством. Но только в Колыбели кораблей.

– Так за чем дело стало? – ободрился я.

Капитан вновь посмотрел на меня черными глазищами и размеренно, будто вколачивал гвозди, произнес:

– Шанс у нас выжить там невелик…

5

Глава 17

Во время дальнейшего полета с кораблем творилось явно нечто нештатное. То наваливалась, то слабела гравитация, о скачках которой я уже давно и думать забыл. То начиналась вибрация, и трясло так, будто это и не корабль в космосе, а телега на проселочной дороге. Закрадывалась мысль, что мы вообще можем не добраться до цели. Тем более она далеко. Так что идея высадиться на какой-нибудь уютной планете казалась все более заманчивой. Лучше с пляжами и коктейлями.

Эка меня заносит. Не предусмотрено у чужиков ни коктейлей, ни пляжей… Хотя кто знает…

Когда мы пребывали в рубке во время очередного прыжка, Астр сурово объявил вердикт:

– Не долетим до Колыбели – не долетим никуда. Я тогда уничтожу корабль. И мы все отправимся на новое перерождение. К твоей радости, землянин. И к нашей необходимости.

Какой-то самурайский кодекс чести у них тут. Или выполнение боевого задания. Или харакири.

Самое непонятное, зачем мне, Старьевщику, сдались все их славные цели? Человечество и так не видело от чужиков ничего хорошего. И вряд ли увидит тогда, когда они достигнут этих своих целей.

Может, все же жалко, что нас не раздавила эта самая Гарда? Хотя нет, не жалко. Астр прямо отметил, что тогда бы нас ждала судьба куда хуже, чем смерть.

Так или иначе, с трудом, на барахлящем и разваливающемся «Квантовом пороге», мы стремились к Колыбели кораблей.

Вообще, с кораблями очень много непонятного. Как я могу понять, по Галактике шастают их сотни тысяч, если не миллионы. И каждый занят своей загадочной деятельностью. Зачем они носятся по космосу, от звезды к звезде, от планеты к планете? Исследования, перевозки, турпоездки? Это вряд ли. Их перемещения подчинены какому-то единому плану.

Астр как-то туманно пояснил, что звездолет – основа основ Разума. Их армады сшивают лоскуты. Латают ткань Вселенной и ставят заплатки. Перешивают все по нужному чужикам покрою…

Наконец, наш аварийный полет подходит к концу. Мы выныриваем в трехмерность перед оранжевым гигантом. Он заполоняет все пространство по курсу. От него исходит необузданная мощь, и он огромен. Это громадность ощущается даже не визуально – наше солнце вблизи тоже кажется гигантом, хотя на деле по строгим звездным меркам всего лишь желтый карлик. Громадье оранжевого гиганта ощущается на каких-то внутренних весах, которые в моем сознании всегда были вмонтированы где-то в глубинах существа и по-настоящему начали действовать, когда я приобщился к Большому Космосу.

Кажется, что жар звезды проникает даже в корабль. Но это всего лишь иллюзия. Корабль до последних сил будет поддерживать комфортные условия для экипажа. Когда этих сил не станет, мы просто испаримся или будем раздавлены гравитацией. На миллисекунду раньше, чем прекратит свое существование сам корабль.

– Где Колыбель? – спрашиваю я.

– Вон, – Астр поднимает руку и вполне человеческим жестом указывает пальцем на нашу цель.

Очерчивается черным кружком и мигает справа, прямо в короне звезды, еще более яркая, чем поверхность светила, точка.

– Это Колыбель! Она в энергетическом коконе! – торжественно возвещает обычно молчаливый пилот.

То, что Колыбель находится в кроне звезды, вполне объяснимо. Ведь здесь растут корабли. Для этого требуются колоссальные затраты энергии, а также пересечение каких-то информационных потоков. Все это и имеется в разломе ткани Вселенной, вблизи оранжевого гиганта.

– Колыбель, – повторят пилот.

В его телепатическом посыле дребезжит восторг. Настоящий. Не скрываемый. Впервые от чужика исходит такая однозначная и сильная эмоция.

Его можно понять. Он вернулся в дом своего детства.

Как-то я обмолвился Астру, что наш звездолет похож на живое существо.

– Неверная трактовка, – ответил тот. – Квазиживой. Жизнь Звездолета – это пилот. А тело пилота – звездолет. Пилоты – симбионты с кораблем. Растащить их невозможно. Они рождаются вместе и вместе умирают…

Тянутся минуты ожидания. И вот пилот возвещает:

– Начинаем маневр по заходу на Колыбель. Синее предупреждение.

«Синее» – это означает, что вероятность положительно завершить этот маневр процентов семьдесят. То есть риск достаточно весом. Но не фатален. Так что мы летим вперед. Думаю, мы шли бы вперед, даже если имелся хотя бы один процент удачи. Потому что выхода у нас иного нет.

Мы приближаемся к кипящему источнику грандиозных энергий. Вот уже и протуберанцы лижут пространство вокруг нас. Ощущение, будто спускаемся в адское пекло. Но Астр с привычным ему равнодушием, в котором, мне кажется, присутствует нотка какого-то труднообъяснимого злорадства, поясняет:

– Это пока не страшно. На самой станции будет куда опаснее.

Я не могу понять, почему нельзя направить на ремонт одного пилота с кораблем, а нам подождать в какой-нибудь гостинице или ресторанчике на окрестной планете, потягивая местные напитки и ожидая результата. Астр категорически отверг такую идею. Он туманно объявил, что «круг синхронизации» слишком многопланов. И он должен проходить в присутствии всех членов экипажа, а заодно и пассажиров. Особенно меня, как существенного игрока. При этом у меня создалось впечатление, что шансы выбраться из этой заварухи целыми и здоровыми он оценивает как совсем мизерные.

Свои семьдесят процентов вероятности мы использовали. Маневр завершился удачно. Мы проскользнули через облако плазмы, прикрывающей станцию. Под нами мелькнула гладкая зеркальная поверхность шара диаметром двести километров. И мы тут же провалились в его глубь.

Интересно, сколько процентов вероятность у нас выжить в процессе ремонта? Эх, забыл, как вычисляется общая вероятность, состоящая из нескольких. Если тут у нас хотя бы половинка, там семьдесят процентов, сколько всего будет? Формула есть простенькая, только от волнения вспомнить не могу.

Господи, что мне в голову лезет в ответственный момент! Надо отодвинуть прочь страхи, все равно они бесполезны. А лучше внимательнее приглядываться к окружающему. Когда еще землянину удастся побывать в Колыбели кораблей?!

Вокруг нас исполинское закрытое пространство. Свет какой-то густой, мерцающий, серый и слабый. Детали обстановки можно разглядеть достаточно полно. Виды фантастические, но иного трудно ждать. Вокруг нас, заполняя весь объем и горизонтально, и вертикально, в коконах силовых линий, в наростах, идущих от пола, в лианах и ветках кабелей висят корабли. Тысячи кораблей самых разных форм – треугольники, диски, гигантские километровые сигары. А еще от пола и до уходящего в туманную дымку потолка вздымаются стены из прозрачных контейнеров. Присматриваюсь – в них, как в анабиозных камерах из земных фантастических фильмов, в жидкости плавают тела чужиков.

– Это будущие пилоты, – поясняет Астр. – Они растут в контейнерах. Там в них закладываются необходимые навыки. И выйдут они отсюда, только объединившись со своими кораблями.

Несмотря на то, что в зале фактически ничего не происходит, не заметно никаких движений, здесь ощущается какое-то безумное кипение сил.

Ничего не делаю. Только смотрю вокруг. В корабле достаточно комфортно, гравитация земная, температура комнатная. Но почему же мне кажется, будто я толкаю вместо паровоза грузовой состав? Внутри будто кипит реактор. «А вместо сердца атомный мотор».

Чужики чувствуют себя не лучше. И с каждой минутой напряжение растет. Вокруг нас проходит какая-то не видимая глазу, но ощущаемая всем существом, работа.

– Если в течение десяти минут корабль не излечат, мы погибнем, – уведомляет как о рядовой мелкой неурядице Астр.

– А мы можем просто сняться и улететь отсюда к чертовой матери?! – эмоционально осведомляюсь я.

– Уже нет.

Какой-то все еще не видимый глазу разлад вокруг нас становится все больше. По ткани мироздания и по нашему мироощущению будто кто-то долбит кувалдой. Это непередаваемо словами. Это надо чувствовать. Хотя лучше не чувствовать никогда – ты как щепка, которую бросают в костер. Постепенно мне начинает казаться, что я не смотрю вокруг своими глазами, а всем существом проникаю в самые дальние уголки Колыбели кораблей. У меня начинается какая-то деперсонализация.

– Время почти истекло. Синхронизации нет, – бесстрастно уведомляет Астр. – Нам остается двадцать мгновений.

Это приговор. Если за час не справились, почему должны справиться за жалкие двадцать секунд?

В воздухе начинают капать звонкие капли секунд. Пятнадцать… Шестнадцать…

На девятнадцатой по кораблю прокатывается такая мелкая и сильная дрожь, что, кажется, все зубы и кости покрошатся в порошок. А потом становится очень больно.

Раздается хлопок.

«Квантовый порог» подбрасывает вверх так резко, так что возникает нешуточная перегрузка.

Купол над нами распахивается, впуская в Колыбель свет оранжевого гиганта…

Когда после приступа нечеловеческой боли я пришел в себя, то увидел вокруг космическое пространство. А заодно и близкую, но уже удаляющуюся, оранжевую звезду. Но вот только никак не мог рассмотреть затерявшуюся в ее короне Колыбель кораблей…

Глава 18

В юношеский период жадного увлечения фантастикой я с упоением читал о том, как отважные космопроходцы в тесных жестяных банках бороздят просторы космоса. Описываемые там похождения мало чем отличались от приключений героев великих географических открытий на Земле. Ты выходишь во тьму неизвестности, открываешь новые земли, а в конце похода тебя ждет слава, пиастры, ром и девицы. С космосом то же самое. Подразумевалось, что это будет все тот же человеческий мир, только распространившийся на световые года.

На самом деле здесь все иначе. Здесь я пока не видел ни рома, ни девиц, ни таверн и бродяг-космонавтов, ищущих свое Эльдорадо. Ничего в Космосе нет привычно-романтичного. Зато Космос переполнен невероятным, тем, что не способен вообразить ни один пришпиленный к плоскости жалкий «хомо сапиенс». Здесь совершенно иные смыслы, иные законы, иная логика. И здесь почти нет ничего человеческого.

А самое главное, тут ты понимаешь, что сюрпризы Большого Космоса не иссякнут никогда. Ибо имя ему Бесконечность. А Бесконечность не осознаваема даже бесконечным разумом.

И здесь еще очень страшно. Но это не просто привычный нам страх от угрожающих ситуаций. Это изначальный, в самом исходнике разума и души прописанный страх. Как ни стараюсь его задвинуть подальше, но в удобный для себя момент он впивается мне в шею. Как в том поединке с Гардой. Как в визите в Колыбель кораблей.

Наша подлатанная «каравелла», забирая парусами космические ветра, стремится все глубже в далекие пространства.

Меня затянуло старое, но повернувшееся новой гранью увлечение. Изучение бортового журнала нашего суденышка.

Если раньше корабль радовал меня, в основном, потрясающими воображение видами Бородинского сражения, то после Колыбели неожиданно стал предоставлять в мое распоряжение все больше и больше страниц своей беспокойной истории.

Называешь дату. Корабль переводит ее в привычные ему системы исчисления. И возникает картинка. Без пояснений и предысторий. Просто объемное, захватывающее дух, изображение.

Вглубь времен я добрался до 8 марта 1747 года. Правда, тогда еще никто не знал, что это международный женский день. А корабль просто неподвижно висел над огромным серебристым куполом на поверхности Луны. И на черном бездонном небе сиял синий ополовиненный диск Земли.

Дальше некоторые дни из прошлого корабль выдавал мне с готовностью. А некоторые просто игнорировал.

Но, так или иначе, у меня складывалось какое-то представление о рабочих буднях чужиков. Картинки были только с Земли и ближнего космоса вокруг нее. То ли «Квантовый порог» был привязан к моей планете. То ли по каким-то причинам другая информация была закрыта от меня.

Судя по бортовому журналу, основным времяпровождением корабля было зависание. Он зависал над земными городам. Над бушующими вулканами. Над океаном.

Больше всего чужиков интересовали катаклизмы. Если океан, то непременно с цунами. А если вулкан, то так, чтобы вулканические бомбы с треском и прочими спецэффектами во все стороны летели. Пришельцев не волновали размеренность и покой. Их тревожили возмущения природной среды. Скорее всего, потому что они влекут за собой сдвиги и в информационном поле планеты. И места катаклизмов служат не только для изучения, но и для какого-то тонкого воздействия на мир.

Если встарь экипаж «Квантового порога» больше любовался пейзажами со всяким экстримом, то с середины девятнадцатого века основное внимание он стал обращать на человечество в самых разных его проявлениях.

Примерно с 1913 года начались эксперименты над людьми. Похоже, в человеческой природе, его информационной составляющей, начали происходить глобальные изменения, которые и тревожили чужиков, и вызывали у них интерес. Тогда и начались массовые захваты и чипирование населения.

Целая серия таких историй была в бортовом журнале. Людей застигали на отдаленных дорогах. В их квартирах и частных домах.

Пару раз я видел, как чужики в укромных местах выходили на контакт с одинокими людьми и просто морочили голову какими-то сказками про галактические союзы, экологию и светлое будущее, для которого необходимо уничтожить все ядерное оружие на Земле. Затем предлагали полетать по космосу. Зазывали настойчиво и цветисто, как на турецких курортах на экскурсионный катер. Мол, тебе, избранному покажем самые главные достопримечательности Млечного Пути.

Я попытался вызнать у Астра, какой в этом всем смысл. Брать случайных людей и морочить им голову – как-то убого для контролеров Земли. Астр в ответ, как всегда, напустил туману. Но некоторые вещи можно было понять. Забирали они не абы кого, а все тех же носителей какой-то скрытой в самом существе информации. Почему людям голову морочили? Потому что на некоторые манипуляции со скрытой информацией нужно согласие объекта. А что им приходится врать – ну так что плохого во вранье? Оно лучше, чем насилие. И вообще, в системе Иерархии у высших нет запретных средств для управление низшими. Главное – эффективность. Общая вселенская мораль – это всего лишь конструкты человеческого сознания. Не имеющие основы? Для чужиков не имеющие… Тут Астр начинал юлить. И мне становилось понятно, что не так все просто.

Слово Иерархия в его речах встречалось все чаще. По мере того, как мне открывалось все больше.

За все время общения с чужиками, я практически ничего не узнал об их базовых планетах, устройстве общества и организации их жизни. Но все же уже мог сделать вывод, что базовой основой их мировоззрения, сакральным фундаментом, их богом является Иерархия.

– Иерархия – основной принцип организации цивилизаций, да и Вселенной в целом, – разговорился на бдениях Астр. – Каждый уровень Иерархии является следствием чьего-то более высокого замысла. И пирамида эта бесконечна.

– И в мире нет ничего, кроме Иерархии? – усмехнулся я.

– Ее противовес Хаос. Не подчиненные Иерархии структуры стремятся к самоуничтожению. Или, что бывает куда реже, к качественному скачку на другой уровень.

– А человечество?

– В человечестве больше от Хаоса. Структура серого тумана пытается внести Иерархию, но Хаос часто берет свое.

– А если мы все же совершим скачок по пути Хаоса, а не Иерархии?

– Это реальная возможность выйти из сферы нашего влияния. Но такая вероятность невелика.

И мне почудился за его словами какой-то страх и неприятное ожидание. Мне подумалось, что человечество не вписывается в их базовые механистические понятия. Среднестатистический чужик уже рождается с определенной специализацией. Он не встраивается в общество, не ищет своих путей, место ему определено, и свободы нет никакой. Он с рождения и до перехода находится в своей нише. Это сберегает массу сил, но вместе с тем, не дает совершать неожиданные взлеты. А ведь помимо Иерархии есть еще и случайность. А случайность – инструмент Хаоса. Поэтому чужики тысячелетиями ждут от человека какой-то подлости. Того самого скачка в рамках Хаоса, который может повернуться и созидательной стороной.

И еще, по-моему, они страшно боятся выпустить человечество из своей сферы присутствия. Их бесит, что мы можем выпасть из созданного ими серого тумана особых вибраций Мировой Сути. Поэтому и стараются закабалить наш разум, навязать свои ценностные и энергетические структуры, которые человек называет сатанинскими. Изощряются, одними ими известными способами переплетая линии судеб живых, обязательства душ. На первый взгляд казалось, что Земля прочно вросла в их Иерархию. Она закабалена материально и духовно, мистические потоки высших энергий под их контролем. И все равно вкрадывается Хаос и неопределенность.

Тут вспоминались слова Астра о том, что ни одна сугубо технологическая цивилизация не стала доминирующей в Галактике. Я и брякнул:

– Вы же всегда в итоге проигрываете.

Астр не ответил, а меня понесло:

– Проиграете и с нами.

– Мы постараемся, чтобы этого не произошло, – пообещал Астр.

– А если произойдет? Что вы будете ощущать? Вы же вовсе не лишены амбиций, страхов и злости. Просто вы их не демонстрируете, Астр. Но все это сидит в вас.

– Нет. Эмоции – это отдельный вид энергии. Но логика и расчет позволяют структуировать реальность – материальную и духовную, гораздо эффективнее. Так что от большинства эмоций с течением тысячелетий мы освободились. Мы несли этот груз слишком долго и, сбросив его, ощущаем невероятную легкость.

– Все-таки ощущаете, а не просчитываете.

– Изжить энергию эмоций невозможно. Она напрямую связана с самоидентификацией нашего высшего Я. То есть с самим существованием индивидуального Я, как автономной единицы.

– Значит, в вас живет и ненависть. И что вы сделаете, когда мы уйдем из-под вашего контроля? Выжжете Землю какими-нибудь икс-лучами? По принципу – не доставайся же ты никому.

– Нет, так не получится, – возразил Астр. – Планеты с разумом под защитой.

– То есть вы нам ничего не сделаете, когда мы рано или поздно укажем вам на дверь?

– Ну почему же, – Астр вдруг стал приподниматься из-за стола. И в этот момент он походил не на субтильного двухметрового персонажа, а на Зевса-громовержца. В нем неожиданно вулканической магмой вскипело какое-то свирепое неистовство. – Мы сделаем все, чтобы ваш переход в новое качество стал переходом в ад!..

Глава 19

Когда, вынырнув после очередного прыжка, «бригантина» оказалась у промежуточной цели, Астр объявил:

– Это важный пункт нашей Миссии, от которого зависит ее успешное продолжение.

Как я понял, тут какой-то Страж должен нам выписать по накладной что-то из охраняемого им имущества, как добрый прапорщик.

Планета океанов. Там не было ни единого куска суши. Сплошной ярко-синий океан под голубым, с перистыми облаками, небом. Наш корабль летел на высоте двадцати километров над водой. И были отличные видны кильватерные следы огромных морских животных, думаю, куда больше наших китов.

Неожиданно корабль камнем рухнул вниз. И, не думая тормозить, понесся к поверхности. А потом вошел на всей скорости в воду, даже не подняв брызг.

Мчались в океанской толще мы с бешеной скоростью. Вокруг мелькали громадные темные тени. Потом совсем стемнело, и сенсоры переключились на ночной режим. Корабль сбавил ход. И перед нами предстал скрытый тьмой подводный мир, кишащий жизнью. Я прямо ощутил себя капитаном Немо на «Наутилусе».

Мы плыли мимо гигантских, на километры, косяков слабо светящихся рыб. За скалами отдыхал огромный кракен – таких любили рисовать в средневековье, как они щупальцами топят корабли. Неторопливо двигалась вдалеке какая-то бесформенная гигантская масса, по сравнению с которой земной кит, что клоп против дивана.

Вниз на многие километры уходила толща воды. А перед нами возникла скальная гряда. На нее мчалась наша «бригантина».

Секунда. Другая. Столкновение неизбежно!

Ох, знаю же все эти фокусы, но никак не могу привыкнуть. Мы, скакнув в иную частотную мерность, даже не заметив препятствия, прошли сквозь скалу. И вот уже мчимся во тьме с блестками и просветлениями.

Вынырнув в реальную мерность, мы очутились в огромном гроте. Он освещался висящими под его сводами круглыми желтыми светильниками, распространявшими мягкий и приятный свет. Плескалась вода. У вполне себе обычных пирсов стояло несколько подводных кораблей серебристо-зеленого цвета и достаточно уродливого вида – или пузатые, поперек себя шире, с грибообразными наростами рубок и конструкций. Или нарочито угловатые. Некоторые напоминали школьные пеналы – все прямо и перпендикулярно, что должно создавать трудности в движении в водной среде, но, видимо, не создавало.

Мы приземлились на большую ровную каменную площадку, как раз под размер нашей «бригантины».

– Мы выходим, – сказал мне Астр.

Ну, выходим так выходим. Я уже привык, что меня постоянно таскают за собой везде, как свадебного генерала.

Идем в тамбур. Потом зеленый луч. И подошвы моих ботинок бухают о твердь.

А вот и почетный караул. Нас встречали четверо плавно и синхронно перемещающихся, похожих на чужиков существ с гладкой серебристой кожей, без намека на одежду и анатомические подробности. Жизни в них совсем не ощущалось. И до меня дошло, что это роботы-андроиды.

Впрочем, в телепатию играть они умели. Потому в моей голове отдался четкий металлический приказ следовать за ними.

Они маршировали как почетный караул, или как конвоиры, с обеих сторон от меня, Астра и штурмана. Двигались мы прямо, никуда не сворачивая, по шершавому серому камню.

Когда почти уперлись в каменную стену, она растворилась, как двери в нашем корабле. Нас повели узкими влажными каменными туннелями, причудливо изгибающимися, горбато вздымающимися вверх и тут же опускающимися вниз. Похоже, они имели природное происхождение.

Шли мы минут сорок. Чужики безропотно плелись вперед, молчаливо и сосредоточенно. Я ощущал в них некоторую неуверенность. Вообще, с каждым днем я все лучше чувствовал их состояние, утверждаясь в мысли, что эмоции в них кипят не хуже, чем в нас.

После очередного поворота открылся новый зал, еще больше прежнего. И выглядящий удивительно. Это прям сказочная обитель подземных богов. Разливающийся отовсюду фиолетовый свет струился по полупрозрачным сталактитам. Каменные узоры завораживали глаз.

В центре пещеры находилась донельзя обычная квадратная площадка, уложенная в шахматном порядке белыми и коричневыми каменными плитами. Только вот вместо шахматных фигур на клетках во втулках лежали шары. От крошечных, с теннисный мячик, до огромных, метров пяти в диаметре. Их роднила идеально круглая форма, идеальная темно-серая гладкость. И они были сделаны не из какого-то презренного или благородного металла. Всего лишь обычный камень.

В центре площадки, среди этих круглых камней, возвышался плотный двухметровый инопланетянин. При приближении я различил, что кожа его зеленая и немножко пупырчатая. Ну что, сбылась мечта дурака. Вот тебе, майор, и долгожданный рептилоид, герой земных городских легенд.

Хотя, конечно, он вполне мог бы выглядеть и поубедительнее. Ну, там раздвоенный язык, клыки в крови, черепа из замученных гуманоидов на груди. И чтобы глаза ярко горели – это обязательный атрибут. Но ничего такого не было и в помине. Передо мной облегченная версия. Такая одомашненная рептилия. Кроме пупырчатой кожи о рептилоидном происхождении говорили разве только глаза с вертикальными зрачками, ярко-зеленые, круглые. А так издали можно и за обычного гуманоида принять.

Мы сблизились с ним на расстояние пары метров и выстроились в ряд. Он, часто мигая, окинул взором нашу компанию. И вперился в меня своими глазищами. Смотрел долго, упорно и молчаливо. Я не отводил глаза.

Потом рептилоид обратился к Астру:

– Я внял твоей просьбе. Она разумна, но накладывает большую ответственность.

– Если не получится, мы расплатимся жизнями, – смиренно произнес капитан.

– Вероятность этого очень велика. Вы вряд ли вернетесь из сферы риска. И жизнь будет слишком маленькая плата за вашу неудачу!

Рептилоид резко обернулся к нам спиной. И направился вперед. Наклонился и осторожно поднял камень размером чуть поменьше футбольного мяча:

– Я вручаю тебе это сокровище. Используй его со смыслом.

Астр принял из его рук шар крайне бережно. И тут потусторонний сиреневый свет на миг вспыхнул ярче и озарил лицо капитана, которое показалось мне каким-то алчным.

– И до прибытия в сферу риска тебе, капитан Астр, нужно решить, что делать с полуразумным источником возмущений, – рептилоид совсем по-человечески кивнул на меня.

– Мы положимся на вычисления, – произнес капитан. – Нет никого, кто сделает их лучше, чем наш штурман.

– Хорошо… Не сделай ошибки… Да ждет тебя удача на твоем пути, – торжественно объявил рептилоид.

– Да будет так, – отчеканил Астр…

Глава 20

Мы двигались в какую-то «сферу риска». Если попытаться сдуть многозначительный туман, то все оказывается просто, как пять копеек. Наша отважная «каравелла» держит курс во вражеские территориальные воды. И ждут нас там не с хлебом-солью, а с суковатой дубиной.

За время пребывания на корабле я почти ничего не выведал о жизни инопланетных цивилизаций, об их взаимодействии и конфликтах, о галактических расах. Так, обрывки каких-то сведений, которые не дают даже малой части общей картины. Из них я только и сделал вывод, что Млечный Путь кишит разумной жизнью. И она мало похожа на то, что люди себе воображали.