Текст книги "Мутное время. Записки советского офицера"
Автор книги: Илья Рясной
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Помню, начальника ГУУР Искандера Галимова – это человек суровый, жёсткий руководитель, бывший профессиональный борец, крепкий, грузный, все горячие точки прошёл, переборол разгул бандитизма в Татарстане. Во время очередного террористического обострения летал в Ингушетию и на совещании отчитывал сотрудников угрозыска:
– Вы трусы! Боитесь бандитов!
С одной стороны где-то эти слова, может, были справедливыми. Но угрозыск на них сильно обиделся. Война делит всех на трусов, равнодушных и бойцов. В розыске бойцов всегда было много. И, кстати, именно оперативники угрозыска – одни из немногих, кто был настроен на непримиримую борьбу с террором и бандитизмом. И многие клали свои жизни.
До сих пор, хотя и сильно потрёпанные, живы традиции уголовного розыска, главная из которых – опора на боевых товарищей, ощущение единого дела и непримиримость к криминалу.
Кстати, только угрозыск не принял участие в той истории, когда, фактически, были взяты в заложники представители инспекторской комиссии центрального аппарата МВД России. Как раз в республике работала плановая инспекторская проверка, когда в Москве был задержан за какие-то злоупотребления тогдашний министр внутренних дел Ингушетии. Его доблестные подчинённые не придумали ничего лучше, как фактически взять в заложники инспекцию МВД и начать торг. Сделали, конечно, это по дури, ибо их могли раздолбать тогда так, что полетели бы клочки по закоулочкам. С другой стороны, может, они просчитали, что тогда на Кавказе было очень неспокойно, шла война, и Москва не будет ввязываться ещё в одно силовое противостояние, не станет демонстрировать, что её же подчинённые готовы на бунт и неповиновение.
Единственно, кто не участвовал в этой безумной авантюре, были сотрудники уголовного розыска. Приехали с утра к проверяющим:
– Тут такие дела нехорошие творятся. Поехали за город – отдохнём, шашлык поедим. Пока тут все не уляжется.
Так и сделали. Потому что опера в розыске – это как кровные братья. Даже невзирая на то, кто где служит…
Глава 8
Род и племя
Командира Ингушского ОМОНа подполковника Нальгиева расстреляли в машине незадолго до нашего приезда прямо рядом с его домом в Карабулаке. Вместе с ним погибли трое его детей, брат и водитель. Пытались и мы работать по этому преступлению, проводили какие-то мероприятия.
Было множество версий. Самая главная, конечно – теракт. Обкурившиеся ваххабиты устроили бойню – не в первый и не в последний раз. Но возникла ещё одна версия, казавшаяся даже более предпочтительной – межклановая борьба и кровная месть.
Была информация, что сцепились два влиятельных рода, между ними пролегла кровь. В этой бойне был убит важный представитель конкурирующего рода – заместитель министра внутренних дел Ингушетии. Возможно, оба этих факта – результат именно межплеменной разборки. Обычно в них первыми выбивают самых влиятельных мужчин семей.
Во всяком случае, я этому не удивлюсь. Чтобы понять силу рода, достаточно поглядеть на ингушскую свадьбу. За длинными столами собрались все родичи. Рядом сидит и прокурор, и находящийся в розыске полевой командир, и банкир из Санкт-Петербурга. Обнимаются, славословят. Потом идут палить в воздух из огнестрельного оружия на радость молодым.
Да, формально они на разных сторонах – прокурор и террорист, которого все ищут. Но их объединяет одно – они из одного рода, а это куда важнее. И они всегда и во всём прежде всего поддержат друг друга, а потом уже будут печься о всякой ерунде, типа интересов какого-то там Российского государства.
Часто проводимые центром мероприятия по наведению порядка наталкивались именно на эти родоплеменные, соседские, земляческие связи.
Со мной работал мой товарищ – Алексей Б. – человек сурового и необузданного нрава. Любимым его занятием было ездить командовать мобильным отрядом в Ингушетии. Он там прямо прижился и нашёл себя.
Из последней командировки привёз пяток возбуждённых в отношении него уголовных дел. Как ни зачистка, так Прокуратура Ингушетии возбуждает дело по превышению власти. Естественно, по повесткам на допросы он не ходил. И однажды руководство прокуратуры припёрлось само – чуть ли не арестовывать.
У КПП выходит навстречу визитёрам дежурный по отряду, выслушивает, что тут командира отряда, оказывается, какие-то мутные типажи пришли допрашивать и чуть ли руки ему закручивать.
– Так, – объявляет дежурный. – Здесь федеральный объект МВД России. И здесь вам делать нечего. При пересечении вот этой линии будет открыт огонь на поражение. Доходчиво объяснил?
Доходчиво. Больше Лёху в прокуратуру на допросы не звали и задерживать не пытались. Зато уголовные дела продолжали возбуждать и копить. Куда они потом делись, эти самые папочки, благодаря которым хотели закопать выполнявшего честно свой долг русского полковника – неизвестно. Больше этот вопрос потом нигде не возникал. Слава Богу, со временем прокурорами республики стали назначать русских, из регионов России.
Мой друг Юрка вспоминает прокурора времён его царствования в мобильном отряде. Хороший был мужик, честный и отважный. Правда, из кабинета не любил выходить – пережил покушение и после этого законно опасался за свою жизнь. Ваххабиты его приговорили. Ежедневно на его охрану выделяли собровцев из моботряда – местным не сильно доверяли.
– Из России? – на первой встрече спросил Юрка.
– Да, – кивнул прокурор.
– Залетели там где-то?
– А как вы догадались? – потупив глаза, произнёс прокурорский чин…
Родоплеменной менталитет что в Закавказских республиках, что в Средней Азии не удалось придушить за долгие годы Советской власти. А тогда со всякими врагами мировой революции не цацкались. И этот самый менталитет адаптировался даже под советскую идеологию интернационализма и классовой борьбы. А сейчас, когда вообще нет никаких идеологий, пришло его время.
О чём это говорит? О том, что от российского правового поля в таких вот экстремальных национальных республиках максимум что имеется, так это узкая полоска, да и та бурьяном заросла. О поле, поле, кто тебя усеял мёртвыми костями?.. И что со всем этим делать?
Листаю журнал «Вестник полиции» за 1904 год. В самом начале небольшая заметка по поводу того, что делать с абреками – то есть нынешними ваххабитами и террористами – на Северном Кавказе. И печальный вывод – по одному их всех не переловишь. Единственная реальная мера, которой они боятся, как огня – выселять из родных мест их семьи.
Ничего не напоминает? Сто лет прошло ведь, а воз и ныне там. И предложение выселять семьями актуальности не утратило. Если они живут родоплеменной структурой, то род и должен отвечать за то, что наворотили его самые социально-активные представители.
Помню, взорвалась очередная шахидка. Берут интервью у её отца вездесущие корреспонденты – мол, полон ли он горя от утраты и от того, что его любимая дочурка унесла жизни нескольких человек. А у того лицо злое и на нём заметная тень тёмного торжества. Заметно, что он не об утрате переживает, а наоборот, горд, что дочурка подалась в шахидки и унесла с собой несколько неверных свиней на тот свет. Вот что с таким делать? Может всё же ввести семейную ответственность. Гнать из республики к чёртовой матери, лучше в холодные края.
Что, противоречит российским законам и принципам права? Так и законы там должны быть другие. И писанные, и неписанные. Кто придумал либеральные принципы права обращать на общество с явными первобытно-общинными и феодальными пережитками?
Тот же Кадыров всё это отлично понимает. Поэтому его предложения, а также и действия, сносить дома родственников боевиков, выселять их за пределы республики идут не от авантюризма и недопонимания сути российского государственного устройства и законов, а, наоборот, от слишком хорошего понимания своих соплеменников.
И ещё один момент. Коли мы хотим в национальных республиках порядок, то нужно исповедовать принцип: «нацкадры решают не все». И вообще лучше, чтобы решали они как можно меньше. Ибо нацкадр печётся об интересах своего рода, а на остальное ему, по большому счёту, глубоко фиолетово.
Руководители республики и правоохранительные органы должны быть из других регионов России. Нет, не то, чтобы обязательно русские по национальности – да хоть чукчи и евреи. Но только не из местной среды. И у силового блока основа должна быть те же самые представители других регионов.
Было же такое. Помню, временные отделы в Чечне в 2000 году. Отлично тогда перемололи вал насилия и терроризма. И управляли районами тогда военные коменданты – это тоже сыграло свою роль в стабилизации обстановки.
Конечно, нормальную жизнь можно обустроить только с опорой на местное население, в том числе в органах власти. Поэтому в руководстве и среди сотрудников без местных кадров тоже никуда. Но они должны быть, прежде всего, заинтересованы в лояльности к Метрополии – к Москве. Тогда, может, толк и будет.
Есть ещё один вариант – дать всё на откуп какому-то мощному местному клану, заручившись его безоговорочной клятвой верности. И пусть они по своим обычаям наводят порядок. Такой подход уже обкатан в Чечне, и, надо сказать, довольно эффективно – республика перестала быть вечно ноющей раной, и преступность там ныне меньше общероссийской чуть ли не в разы. Вот только путь тоже чреват. Рассказывают, что при поездке в Чечню сегодня можно услышать:
– О, у вас хороший президент – Путин. Наш президент Кадыров тоже хорош.
То есть осознание властной вертикали там очень условное, и больше эта вертикаль там держится не на законах Федерации, а на договорённостях и клятвах…
Ну а в идеале национальных республик вообще быть не должно – только губернии, как предлагал Жириновский. И вот тут с ним нельзя не согласиться.
Можно все обустроить, есть варианты. Только для этого нужна жёсткая, идейно сплочённая, сцементированная и прагматичная московская власть. Есть она сейчас? Трудно сказать – во всяком случае, нынешние руководители страны сделали очень много для наведения порядка в потрёпанной девяностыми годами кровоточащей стране. Но все равно остаётся ощущение, что мы идём по тонкому канату над пропастью и все ещё можем рухнуть в хаос и террор. Будет ли такая власть? Ну, это только время может показать…
Глава 9
Белая «девятка»
Расстрелы на дорогах продолжались. Работали по раскрытию активно все службы, но толку все не было.
Шалили бандиты на двух машинах. На пресловутой белой «девятке». И ещё на серебряном ВАЗ-21011 – из такой как раз расстреляли подполковника Нальгиева с семьёй.
Нам всё названивал из Москвы-матушки начальник ОРБ ДепУР – бывший военный, человек достаточно грубый, взбалмошный и сильно необъективный, из тех, которые с шашкой на танки, а потом мужественно отступают. И орал в по телефону:
– Республика с плевок размером! И вы две машины найти не можете!
Не могли. Перекопали все картотеки, проверяли сотни машин. И ничего. Да и местные ГАИ подспорьем нам не являлось. А наши силы были слишком малы, чтобы перекрыть республику. И оперативной информации никакой не было, хоть убейся – ни у нас, ни у ФСБ.
В один прекрасный день нам прислали подкрепление – федеральные силы из Чечни – омоновцы, гаишники и патрульные. Они заняли все свободное место на территории моботряда и ОМОНа Ингушетии, разбили палатки и каждое утро выдвигались к местам несения службы – перекрывали дороги, ключевые узлы, проводили масштабные мероприятия.
– Слушайте, как вы тут живёте? – спросил один из прибывших. – Постоянно стрельба. То ли дело в Чечне – тишина и покой. А тут – только границу пересекли, по нам из зелёнки пальнули – вон, в борту машины пуля застряла…
В дальнейшей суете я участия не принимал. Отбыл в Москву с грузом «200» – то есть свинцовым гробом, в котором лежало тело убитого врача из Нижегородского ГУВД Сергея Коногова, того самого, расстрелянного в злосчастной «таблетке».
Помню опустошённого, где-то даже надломленного прапорщика, выдававшего нам тело. Он несколько лет отвечал за доставку этих «двухсотых», и на лице его читалась гнетущая обречённость. Он нервно крестился и говорил:
– Жалко ребят. Дай-то Бог, чтобы наши родные не получили такой посылки.
Покидали мы Ингушетию на нескольких машинах. Собровец, помню, инструктировал нас:
– Начинается стрельба – сразу падаете на пол! И не мешаете нам работать! Понятно?
– Понятно! – кивнул я.
И вот граница Ингушетии. Будто с каким-то треском лопнувшего мыльного пузыря пересекаешь невидимую линию, разделяющую два мира. Потом Минводы, аэропорт, гражданский самолёт, а багажное отделение которого загрузили груз «двести».
Весь салон ТУ-154 набит туристами – они с туристическим скарбом, довольные загорелые, в тёмных очках и лёгких одеждах. А я смотрю на них как-то диковато. В нескольких десятках километров отсюда стрельба, гибнут люди, колесят по дорогам бронемашины. А тут – солнце, воздух, радостные лица. Мне хотелось прямо заорать: «Хрена вы сюда припёрлись? Валите и не возвращайтесь. Здесь война!»
Но в Минводах-то тихо и спокойно. Я пересёк границу того тёмного царства террора и оказался в стабильной скучной обыденности. До неё иногда дотягиваются щупальца с тёмной стороны, но не так часто, чтобы убить в людях радость жизни.
А в это время расстрелы продолжались. Эти самые чёртовы машины колесили по дорогам Ингушетии и стреляли, стреляли, стреляли.
Однажды руководство розыска объявило:
– Хватит ерундой маяться, каждую белую «девятку» проверять, агентуру поднимать. Толку нет. Разбиваемся все по экипажам и колесим по республике. Личный сыск.
– Или живая подстава! – резонно заметили подчинённые.
– Ну, пусть и так. Мы любыми способами должны их уничтожить!
И вот едет такой экипаж угрозыска. Машина обычная, пассажиры в гражданке одеты. Вот только вся забита стрелковым оружием.
И на загородной трассе опера видят ту самую неуловимую белую «девятку», до отказа набитую боевиками.
Дальше начинается блокбастер с погонями. Виражи, скрип тормозов. Прижимают бандитскую тачку к обочине. Машины замирают.
Тут из «девятки» выскакивает боевик и лупит по милицейской машине из ручного гранатомёта. Расчёт верен – после такого заряда в салоне живым остаться никто не может.
И тут происходит чудо. Снаряд РПГ пробивает стёкла милицейской машины. И, не взорвавшись, уходит куда-то в поле.
Понадеявшиеся на этот выстрел бандиты потеряли самое главное, что у них тогда было – время. Какие-то секунды – жалкие и незаметные в обыденности. Но сейчас счёты шли другие, цена секунды равнялась цене всей жизни. А оперативники этих секунд не теряли. И врезали по бандитской тачке со всех стволов. Покрошили гадов в капусту. Банда, на счету которой десятки терактов, убитые военные, чекисты, милиционеры, так вот и закончилась…
А жизнь в Ингушетии продолжается – странная, напряжённая. Что там сейчас? Трудно сказать. Давно не был. Вроде бы вялотекущая война всё идёт. Террористов периодически безжалостно уничтожают, не дают им разгуляться. На их место приходят новые – или фанатики, или безработные, решившие заколотить бакс на крови. Процесс идёт. Былого накала страстей уже нет. В целом ситуация переломлена, и, в общем-то, уровень насилия находится под контролем государства… Наверное. Хочу надеяться…
Ставший родным моботряд переориентировали на охрану порядка. Вроде и розыска уже нет там. И активности былой ребята не проявляют. Жаль. Это был реальный бастион Москвы на беспокойном Северном Кавказе, оплот российской законности, серьёзная оперативная структура. По идее, его бы расширить, дополнить следователями МВД и Следкомитета, да ещё прикомандировать федерального судью и сотрудника Генпрокуратуры. Но не знаю, наверху виднее…
Я глубоко уважаю и жителей Ингушетии, и сотрудников правоохранительных органов, честно выполняющих там свой долг. Если и написал что-то нелицеприятное, то лишь об отдельном негативе, который, к сожалению, существует в природе…
Глава 10
Премия Дарвина
Не суй пальцы в розетку. Не перебегай дорогу в сантиметре перед трамваем. Не стой под стрелой. Есть ещё куча народных премудростей, которые позволяют нам выжить в нашем высокотехнологичном опасном мире. И обязательно есть те, кто изощрённо и даже с гордостью их попирают. И становятся номинантами Премии Дарвина – калечатся и гибнут по своей дури и безалаберности, или приносят окружающим, да и себе тоже, нешуточный ущерб.
Северный флот. Время советское. Матрос-срочник вышел покурить на палубу в неположенном месте, бросил окурок, куда не надо. И боевой красавец-корабль сгорел на радость русалкам и царю морскому. Интересно, сколько сотен лет надо этому раздолбаю-матросику работать без перерыва на обед, чтобы хотя бы за гребной винт расплатиться?..
В Баку мы расследовали дело. Два лётчика показывали друг другу фигуры высшего пилотажа и в конце устроили воздушный бой. Дрались так азартно, что одна машина разбилась вдребезги, другая была сильно повреждена. Ущерб какой-то дикий – ну, сколько новенький истребитель стоит!
Помощник прокурора, помню, умудрился тогда описать имущество лётчиков вплоть до серёжек в ушах их жён, за что получил по шапке – по неосторожным преступлениям обычно имущество не описывается.
Воздушных асов привлекли к уголовной ответственности. Раньше с этим строго было – за народное добро всегда взыскивали…
Один дурачок военный строитель решил в темноте посмотреть, сколько в бочке осталось бензина, и ничего лучше не придумал, как зажечь спичку и осветить бочку изнутри. Иногда каюк бывает яркий и жаркий…
Первый месяц моей службы в военной прокуратуре Бакинского гарнизона. Выезд на стройку. Один вольнонаёмный залез в стационарную бетономешалку – это такая дурында с лопастями в несколько метров. А другой включил мотор. Ну, перемешало бедолагу так, что ни одной косточки целой не осталось…
Прокуратура четвертой армии в Баку. Дело у моего друга было в производстве. Трое солдатиков тянут провод. С молодецким криком дёргают его. Он как хлыст вздымается по дуге. И аккуратно ложится на высоковольтный провод. Три трупа…
Да, электричество – страшная сила. Убедился наглядно в этом в Нахичеване в 1988 году. Железнодорожные войска тянули линию для электровозов. Двое бойцов подняли металлическую лестницу. И умудрились уложить её на линию мощностью шесть киловольт. В общем, врезал шайтан-разряд по ним так, что руки обуглились. А сама лестница вошла в грунт, оплавив его – как будто метеорит ударил. Два трупа…
А эта история о великой силе идиотии. В вагончике пили горькую военные строители. А их приятели решили изысканно пошутить – в отверстие в двери стали из баллона запускать газ. Пьянчужки пошутили в ответ и к баллону поднесли горящую спичку – вот уж юмор так юмор, Петросян обзавидуется! В результате рвануло так, что на месте происшествия были обнаружены пять обгоревших трупов весёлых затейников. Меня хотели отправить на их. Отбрехался как-то…
Истребитель МиГ-29 – такая красивая машина, аж до дрожи. На стоянке вокруг него жёлтой краской расчерчены линии, за которые, когда работает двигатель, заходить нельзя,.
Военный аэродром около Семипалатинска. Техник стоял сзади самолёта и умудрился переступить жёлтую черту в тот момент, когда лётчик «дал по газам». Так беднягу вдоль всего самолёта протащило и в воздухозаборник засосало. Машина повреждена, техник перемолот. Я стою на взлётной полосе и недоумеваю – как же оно такое возможно. А потом думаю – какая же силища в этом двигателе. И преисполняюсь уважением к инженерам и рабочим, создавшим такое чудо техники…
А это из другой оперы – как плохо быть алкашом и жить с алкашами. Муж с женой пили упорно и долго – почти всю сознательную, а заодно и бессознательную, алкогольную, жизнь. Обычно вечерком осваивали от тоски душевной бутылочку «Особой палёной». Потом жена чем-нибудь не шибко сильно, с уважением, мужа охаживала – тряпкой там по морде или шваброй по хребту. Но аккуратно, без телесных повреждений.
Однажды эта женщина в больницу благоверного все же отправила аж на три недели. И ведь не хотела такой беды. Врезала-то ему всего-то подушкой, любя. Да вот подзабыла с пьяных глаз, что в наволочке этой литровую банку с вареньем прятала…
Глава 11
Кровавое гламурье.
Деньги на киллера она взяла из пиджака человека, которого приговорила к смерти – благо карманы там были широкие. Самого киллера тоже нашла из окружения жертвы – предложила грязное дело его собственному шофёру. Оставалось дело за малым – казнить самого приговорённого и забыть о нём…
Сорокалетний бизнесмен, переживавший кризис среднего возраста, нашёл даму сердца на распродаже девичьих тел – то есть на одном из конкурсов красоты, где она заняла первое место.
Водрузив на голову корону первой красавицы Вселенной и окрестностей, восемнадцатилетняя девчонка считала, что жизнь состоялась – теперь уж молоденькую чаровницу наверняка купят по самой хорошей цене. И не ошиблась в расчётах. Покупатель-бизнесмен был не то, чтобы олигархом, но человеком вполне состоятельным. У него были точки общественного питания, агропредприятия и прочие сладкие атрибуты бизнесменского благополучия.
Он выделил ей новенькую автомашину «БМВ», квартирку, небольшую, но в хорошем районе – все как положено при купле-продаже элитного живого товара. Девушка была почти что счастлива. Одна загвоздка – нрав у её хозяина становился иногда просто невыносимым. Порой, залившись элитной водкой и закушав её чёрной икоркой, он начинал сыпать в адрес своей пассии упрёками – в чёрствости, безделье, дурости и никчёмности. Но это можно пережить легко. Однако после очередной стопочки он начинал говорить страшное:
