Текст книги "Чародей из Дубравки"

Автор книги: Илья Объедков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

И теперь уж больших трудов стоит узнать, как битва-то на самом деле происходила. Но учитель Степан Мудрый преподаёт историю края любимого и говорит, что придерживается только фактов. А факты таковы, что Антон с небес, конечно, не падал. Он на особом царском задании был. Искал в Тёмном лесу смерть Кощееву. А злодей бессмертный тем временем со своим войском к границе нашего царства подступил. Вот шуму тогда было. Люди пожитки собирали, в погребах прятались. Дед Игнатий даже корову умудрился в погреб схоронить. Потом весь город приходил посмотреть, как он её обратно доставал. Смех, да и только. Хоть бери да и дои её там теперь.

Мужики оружие похватали и на защиту земли родной бросились. Да ещё дружина царская во главе с воеводой подоспела. Войско Кощеево, увидав такую силищу, сразу в лес обратно убежало. А Кощей остался. Стоит страшный и ухмыляется. Люди-то дубравские смелые, а тут растерялись. Как с врагом биться, если его победить нельзя? Он – мало того сильный, так ещё бессмертный к тому же. Вот тут и появился Антон богатырь. И завязалась битва великая. Правда, недолгая. Люди говорят, что земля тряслась, и дубы столетние на бок валились. А Степан сказывал, что поборолись немного Антон с Кощеем на том берегу речки Колючки, а после богатырь, вроде как, достал яйцо заветное, в котором смерть злодея таится. Углядев гибель скорую, бросился бежать Кощей обратно в Тёмный лес, откуда пришёл, а Антон вдогонку. Уж чего там дальше было, точно никто не знает. А люди говорят, будто земля тряслась, а из реки вода на берег выплёскивалась. Но Степан Мудрый в тот раз руками разводил и подтверждал – было такое. Дотемна, говорят, бился Антон со злом. Пришёл потом побитый, оборванный. Яйцо-то лишает бессмертия, а жизнь Кощей тоже не хотел просто так отдавать. Царские гонцы на тот берег речки сбегали и подтвердили. На месте дубовой рощи – поляна вся в рытвинах, и деревья кругом разбросаны. А в гранитном камене Чёрной скалы отпечаток перстня Кощея. Так и был побеждён непобедимый бессмертный злодей. Побеждён обычным богатырём.

И вот теперь Егор стоит перед племянниками этого самого героя. Как будто к сказке прикоснулся. В городе ребятам расскажешь – не поверят. А Тишка с Мишкой ещё чего-то недовольные? Нашли, кому завидовать. Это же дядя родной! Гордиться надо. И тут Егорке стало немного стыдно. Сам-то хорош. Вон, в городе про его отца только и разговоров, какой он мастер золотой. А мальчика не то, что зависть гложет, а обида какая-то. Ведь знает Егорка, что ни силой, ни умением он не сможет отца догнать. Оттого и злится, когда отца нахваливают. И, кажется Егору порой, что отец стыдится его.

– Ладно, – сказал мальчик братьям. – Что-нибудь придумаем с вашим корнем.

Мишка и Тишка повеселели.

– Только я в толк не возьму, зачем он вам? – Спросил Егорка. – Антон что тоже корнем в Кощея кидался?

Мишка ухмыльнулся.

– Конечно, – ответил Тишка. – Что, он кулаком, что ли деревья в щепы разбивал?

– А в земле ямы выше моего роста! – добавил Мишка. – Тут без разрыв корня не обошлось.

– Вам-то откуда знать, что там за речкой было? – неуверенно улыбнулся Егор. – Туда ведь не пускают.

Братья переглянулись.

– И, что теперь? Не пускают. Всех слушать – ушей не хватит, – махнул рукой Тишка. – У нас своя голова на плечах.

– Да! – поддакнул Мишка. – Две!

– А дозоры? Их-то как обошли? – всё ещё не верил мальчик рыжим братьям.

– Стороночкой, – пожал плечами Мишка. – Не веришь? Хочешь, мы и тебя туда проведём?

Тишка с досадой посмотрел на брата, но промолчал. У Егора потемнело в глазах. Как?! Его?! На поле брани, где Кощей полёг? Туда, куда мечтают попасть все мальчишки города?

– Я… это. Ну,… когда… прямо, вот так…– слова путались от волнения. – Ну, я – да… хочу.

Братья многозначительно переглянулись. На мгновение Егорку посетила мысль, что его разыграли. Сейчас братья заржут, как кони, захлопают руками – лопатами по коленям и бокам. И стало как-то горько на душе. Ведь правы будут. Он же их сам первый обманул. Но Мишка с Тишкой не засмеялись.

– Не забоишься? – серьёзным голосом спросил Тишка. – Ведь на тот край речки идти надо будет.

– Там и до Тёмного леса недалеко, – добавил Мишка.

У Егора по спине пробежал холодок. И вправду за рекой уже не действуют законы царские. Там граница Тёмного леса, полного страшных сказок и зверюг зубастых. Но отступать уже нельзя. Стазу уважение в глазах братьев потеряешь. Да и в своих тоже. Они же туда ходили и ничего. А Егор глупых страшилок испугался. Да, только чтобы Чёрную скалу увидеть с отпечатком кулака Кощеева он готов переступить через свой страх.

– Пошли, – уже уверенно сказал Егорка, и Тишка, улыбнувшись, одобрительно кивнул. – Показывайте, где гибель Кощеева случилась.

Так это прозвучало смело и с вызовом, что Егор сам себя в уме похвалил. И тотчас откуда-то подул ледяной ветер. После изнуряющей жары, словно водой холодной окатило. И, вроде как, получилось, его это после его слов о Кощее вышло.

      Мальчик поднял голову вверх. Со стороны Тёмного леса наползала чёрная туча. Ветер зашевелил деревья. Мишка с Тишкой сразу как-то притихли и головы в плечи втянули. Вроде как, даже ростом меньше стали.

Вновь сорвался порыв ветра, и где-то в лесу затрещало дерево. Мишка наклонился и нащупал обломок лопаты.

– Смотрит? – спросил негромко Тишка.

– Не пойму. Вроде, нет, – опасливо озираясь, ответил его брат.

– Кто смотрит? – заволновался Егор, тоже оглядываясь по сторонам.

– Лес, – немного помолчав, сказал Мишка.

У Егорки аж во рту пересохло. Тоже захотелось голову в плечи втянуть.

– Как он смотреть-то может? – чуть охрипшим голосом проговорил мальчик.

– Не лес это, а чудище – страшилище невидимое, – сказал Тишка и получил от брата черенком лопаты в бок.

– Пора нам, – шмыгнул носом Мишка.

– Да, – поддакнул брат. – В другой раз к Чёрной скале сходим.

– Ага. А то вон, какая туча лезет. Буря будет. Ты бы тоже домой ступал, Егор чародей.

Мальчик растерянно кивнул. Вроде бы всё так здорово получалось и, на тебе. Мокнуть под дождём, конечно, не хотелось, но поле брани памятной!

Рыжие братья тем временем, не попрощавшись, двинулись к краю полянки.

– Э! Эй! – опомнился Егор. – А как вас найти-то.

– В Подберёзовке мы живём! – обернувшись, крикнул Мишка.

– А, так – на царской дороге по утрам молоко да сметану обозам торговым продаём, – крикнул Тишка.

И братья скрылись в кустах. Егорка остался один на полянке. И тут ему стало страшно. Лес какой-то чужой стал и… смотрит. Туча чёрная ползёт и холодом веет. А из ямы несёт тёплой затхлостью. И почему-то хочется посмотреть на дно ямы, а страшно. Вдруг до чего-нибудь докопались. А Егор тут один. Сам на себя страху нагоняет, а к яме так и тянет.

И тут мальчику на нос упала ледяная капля. Он отпрянул назад и замер. Кусты позади зашевелились. Ещё раз Егор испугаться не успел. На полянку выбежала лисичка и несла в зубах его корзинку. Вот умница! А то он уж и забыл, где её спрятал.

Ещё одна капля проскользнула за шиворот и Егор, подхватив корзинку, рванул домой. Бежал быстро, перепрыгивая старые поваленные деревья. Лес будто сердился на мальчика. Зашумел на ветру, затряс деревьями, норовя ухватить Егорку за рубаху. А тот бежал. И когда раздался треск молнии, звонкий и протяжный, словно небо раскололось, мальчик уже влетел на двор бабули Ягодки.

***

Дождь хлестал в маленькое окошко, раскаты грома сотрясали лес. Егорка представлял себе, что это два великана устроили спор. Вот один крикнул трескучим, резким, как удар молнии, голосом. Другой в ответ забубнил протяжно, так, что задрожала земля.

Бабуля прибежала совсем недавно. Ливень успел промочить её до нитки. Она, тут же сдувая капли с крючковатого носа, бросилась к печи.

– Ты, как, милай? Не накупало тебя? – спросила бабуля, растапливая печь.

– Не. Успел я, – протянул мальчик, с тоской глядя в оконце.

– Это хорошо. А всё одно, настой травяной надо выпить, – сказала бабуля Ягодка, выжимая косынку. – Чтобы хворям неповадно было.

Егорка пожал плечами. Настроение у него испортилось в конец. Стоя на пороге, может, самого для него невероятного приключения он, можно сказать, развернулся и убежал в бабушкину избушку. И откуда он появился этот дождь? Разошёлся не на шутку.

Уже стемнело. Дождь приутих, но всё равно лил не переставая. Егор лежал на лавке и смотрел в тёмный потолок, иногда подсвечиваемый всполохами молний. Тихо потрескивала печь, за печью шуршала мышка. Было спокойно, даже гром за окном не пугал, но спать не хотелось.

– Бабуль, – тихо позвал Егор.

– Аюшки, – сонно отозвалась она.

– Ты не спишь?

– Да какой, там. У нас, у стариков бессонница – обычное дело, – сказала бабуля и зевнула.

– Расскажи мне о Кощее.

– Это чего это вдруг? – прервалась на ползевке бабуля.

– Да, так – интересно. Ты же его лучше, чем мы, знала.

– Дык… злодей и злодей. Чего о нём говорить.

– Ну, бабу-уля, – проныл Егорка. – Расскажи. Чего он злой-то такой.

Бабуля Ягодка притихла, да так надолго, что Егор подумал, будто она задремала.

– Ну, как – злой? – вдруг тихо проговорила бабуля скрипучим голосом. – Ведь это как посмотреть. Возьми, к примеру, волка серого. Так он для зайки лесного враг – пуще некуда. А ведь волк и неплохой вовсе. Просто живёт, как у него заведено, по своим правилам лесным. Многие волка не любят, а он по-иному не может жить.

– Причём здесь волк? – не понял Егор. – Он же зверь. Правда – он и не может по-другому.

– Ну, вот и Кощей.

Мальчик приподнялся на лавке.

– Не, бабуль. Волку-то объяснить трудно, что так делать нельзя. А Кощей – он человек. Ну,… похож.

Бабуля опять замолчала.

– В том-то и дело, – опять проскрипела она. – Не всегда Кощей таким был. Ведь у него сила великая. Когда-то он мог, да и делал добро людям. Но ведь он бессмертный. И если это добро растянуть на долгие годы, его люди замечать не будут. А то вовсе всё по-другому поймут.

– Это как? – усмехнулся Егорка. Мысль, что Кощей добро делал, его развеселила.

– Вот, к примеру, увидишь, что детёнок неразумный саблей дедовской играет. Ты же ведь отберёшь у него её, от беды подальше. Вроде, добро сделал, а детёнок – в рёв. Кто ты для него будешь? Точно, не друг. И Кощей тоже хотел людям счастья принести. Дороги по лесам проложить, города тёплые да укреплённые построить, порядки глупые, да дремучие поменять. Да только враз всё не сделаешь. На годы долгие всё тянулось. А ведь это работы сколько. Злились люди, не понимали, что это для них и детей ихних. Только и помнили, что болота для Кощея осушали, да лес заготавливали из поколения в поколение. Ну, … и обозлились.

На улице грохнул трескучий гром, будто чёрное небо раскололось.

– Правильно, – усмехнулся Егор. – Кому столько работать захочется? Ну, а что Кощей, не мог всё людям объяснить? И чего он вообще к людям привязался?

– Так царь он был в местах этих.

– Царь!?

– Да, Егорушка. Царь Кощей – бессмертный и справедливый. Только едва ли кто это помнит. И приданий уж не осталось. Кощей, конечно, объяснял людям. Но, когда счастье не за горами видно, и работа веселей идёт. А так её непочатый край – и детям с внуками не управится. Роптали люди. Но когда поодиночке злятся – это ничего. Так всегда бывает. Но объявился Сидор балабол. Ленивый был парнишка. Сам не работал и другим мешал. Наверно и его можно понять. Зачем свою молодость тратить на счастье других, если тебе этого не хочется. Вот и взбаламутил народ этот Сидор. Очень он умел красиво говорить. Закипел народ, побросал работу.

– И что? – Егор сел на лавке.

– Я ж говорю – бессмертный Кощей. Оттого и трудно ему понять людишек с жизнью короткой. Могущество его свою печать на Кощее оставило. Обиделся он сильно. А когда цари обижаются на народ свой – это беда. Заставлять начал работать. А разве ж силком к счастью придёшь? Ещё пуще зароптал народ. И тут уж разгулялся Сидор. Поднял людей на своего царя.

– И что Кощей сделал?

– Многое мог сделать. Такое что, и представить страшно. И никто бы и не вспомнил, что жили люди в этих лесах. Но всё же любил по-своему их Кощей. Как детей шаловливых. Плюнул и ушёл.

– Так просто? – изумился мальчик.

– Ну, может, и была у него мысль смуту переждать. Годы пройдут, всё угомониться. Люди поймут. Только и Сидор непрост был. Уж как не упомню, а вскоре царём он стал. И всю жизнь только и твердил, как он Кощея злодея прогнал и свободу людям вернул. Только жить-то легче не стало. Чтобы в лесу выжить, надо работать. А Сидор только болтать хорошо умел, а управлять не особо выходило. И всё, что не получалось, он списывал на козни Кощеевы.

Егор сидел, ошарашено глядя на бабулю.

– Это, что получается? Всё зазря на Кощея наговаривают? Он вовсе неплохой?

– Ну, почему? – бабуля замялась. – Годы-то шли. А народ трудами Сидора не только про Кощея забыл, а ещё пуще невзлюбил. Бессмертный много раз пытался воротиться и простить глупых людей. Только уже боялись они его. Кощей-то сложа руки не сидел. Учился колдовству разному, доброму и, видать, не очень. Да и люди не просты. Уж после Сидора несколько царей сменилось. Народ нашёл в лесах ведунов – колдунов и на защиту свою позвал. Вот так и повелось. Силой идет Кощей – дружина стеной становится. Хочет колдовством взять – ведуны оберегают. Злился Кощей. Сила в руках могучая, а бессилен перед людьми оказался. С веками уж и позабыл, что хотел добро нести. Только и осталось, что непокорных людишек одолеть хочет.

– Наверное, хорошо, что его победили, – тихо и неуверенно проговорил Егор.

Бабуля промолчала.

– Бабуля, ты спишь? Я говорю, видать и впрямь удалец Антон богатырь, раз такую силищу одолел.

– Не знаю я, – почти шёпотом добавила бабуля. – Бессмертный он, Кощей-то. Только он знает, где смерть его. Что он, сам своей смерти захотел?

– Так про это известно. В утке яйцо, в яйце игла…

– Сказки всё это. Ну,… не всё. Не утка, а птица особенная. Да и не найдёшь их сейчас на свете белом таких.

– Ну, видать, смог Антон богатырь сыскать, раз одолел.

– Видать, смог, – помолчав, сказала бабуля.

На языке у Егорки так и чесалось рассказать о лесной встрече. Но зная, как бабуля из-за козлёнка Иванушки рыжих братьев недолюбливает, промолчал. А пока он молчал, бабуля тихонько захрапела. Вот тебе и бессонница.

А Егор ещё долго лежал, стараясь переглядеть темноту. Но темнота не человек, её взглядом волшебным не победить. Вот так и ворочался с боку на бок на лавке, думая о многом. О герое Антоне, победившем доброго Кощея. О рыжих братьях, да о Василисе – царёвой дочке. О несчастной русалке. Всё переплелось в голове, казалось ещё немного, и мальчик начнёт в темноте видеть, но не успел. Уснул.

***

Утро разбудило Егора щебетом птиц. Даже непонятно ругаются птицы, или радуются чему на своём птичьем языке, но шуму было много. Бабуля суетилась у стола. Вкусно пахло блинами, что аж в животе у мальчика заурчало.

– А я вот решила блинчиков наготовить, – увидев, что внук проснулся, сказала бабуля. – Чего печь зазря остывать будет.

Егорка потянулся. Вот ведь – лето на дворе, а печь топим. От ночной промозглости и следа не осталось. Но жарко не было. Бабуля растворила настежь двери. Оттого и птиц так слышно было. Утреннее солнце, через кружевные занавески, причудливо раскрасило небогатую утварь бабулиной избы.

Пока Егор завтракал бабушка любовно и пристально на него смотрела. Выжидала. Понятно чего. Сейчас про снадобья спрашивать будет.

– Ну, что, Егорушка, – наконец сказала она, когда тот допил молоко. – Насобирал травы лечебные?

– Что-то насобирал, – начал мальчик с сомнением.

Он вытянул из-под стола котомку и достал травки.

– Вот это – от скрип ноги, – сказал Егор, доставая цветок повитель и травинку – былинку.

– Ишь, ты! – бабуля усмехнулась и почесала нос. – Вот, порознь эти травы ничего не значат. А вместе сложи, да приготовь по правильному, и выйдет зелье чудодейственное.

Егорка приободрился. Что, неужели не ошибся. Но бабуля тут же вынула из пучка повитель с сердечками и закинула в угол.

– Только вот эту травку зазря сорвал. От неё волоса между пальцев прорастут. Хотя – бабуля подмигнула, видя, как внук нахмурился – ежели нога не скрипит больше, остальное потерпеть можно. Ну, чего там ещё достал?

– Вот – от нытья зубовного, – показал Егорка пучок мха.

– И всё? – бабуля удивлённо приподняла бровь.

– Ага, – мальчик виновато опустил глаза.

– Антере-есно. А что ж так мало-то?

– Ну,… лень было, – честно признался Егор.

– Вот как! Ты смотри, а ведь и лень пользу приносит. Ты ж угадал, Егорка. Кроме этого ничего и не надо было.

– Да? – искренне удивился мальчик.

– Ну-ка, ну-ка. Что там ещё приготовил, внучек? – оживилась бабуля.

– А – всё, – даже с какой-то гордостью сказал Егорка. – Лень же было.

Бабуля нахмурилась. Видимо, зря внукову лень хвалила.

– Ты вот что, Егорка. Поел – вали в лес и добудь снадобье от “почесуна подмышкового”.

– Ну, ба! Там же сыро теперь всё от дождя.

– А ты лапти дома оставь, чтобы не замочить. По росе – самое хорошо травы искать. И в них самый сок собирается, и ты силы наберёшься.

Егор обречённо вздохнул. Он-то хотел на царскую дорогу сбегать к братьям Мишке и Тишке. Ведь обещали к Чёрной скале сводить.

– И впредь, Егорушка, так не делай, – нравоучительно сказала бабуля. – Взялся лечить, то иди до конца. На полпути не бросай. Не всякая болезнь ждать будет.

– Конечно, – буркнул внук. – Почесун. Тоже мне болезнь неотложная.

– А, ну, цыть! – пригрозила кривым пальцем бабуля. – А то я на тебя враз этот самый почесун наворожу. Будешь себе сам зелье искать – готовить. Заодно и посмотришь, где ошибся.

– Ба, ну хватит тебе. Сейчас я пойду.

– Вот и ладно, – подобрела бабуля Ягодка.

***

Что ни говори, а день всё же удачно начался. И вправду, не хотелось в сырую траву лезть. Егор по колено штаны закатал, сунул узелок с сухарями за пазуху и, зажмурившись, шагнул на полянку. Неожиданно роса тёплой оказалась. Утреннее солнце играло в дождевых каплях, делая травы ещё зеленее и сочнее. Бабуля избушку свою по-умному поставила. Старый дуб великан не закрывал домишко поутру от тепла солнечного, а ближе к полдню окутывал тенью сохраняя от зноя.

Пройдя несколько шагов, Егорка остановился. И впрямь, будто силой от земли наливался. И делов-то, что штаны намочил. Казалось, что дождь напоил жизнью деревья и травы. Они заискрили изумрудными листьями. Цветы, покачиваясь, красовались друг перед другом лепестками, усыпанными росяным бисером. Лес дышал. И Егор чувствовал это дыхание. Его не передать словами. От земли поднимались тёплые, но всё же свежие волны с запахами прелой листвы и медовым ароматом цветов. Лес дышал голосами птиц. Они щебетали, что есть сил, приветствуя новый день, умытый ночным ненастьем. У Егорки даже голова закружилась. И он побежал.

Мальчик нёсся по полянам, купаясь в росе, он бежал по лесу, по тёплой палой прошлогодней листве. Грязи не было – она бывает только на дорогах. Егор летел по волнам лесного дыхания, пытаясь перекричать трели птиц. Они не обижались – они тоже были счастливы.

Егор не знал, сколько он бегал, но промок весь. Солнце поднялось чуть выше над кромкой леса, пригрело, и одежда мальчика исходила паром, высыхая прямо на нём. С удивлением Егорка понял, что оказался совсем рядом с тем местом, где вчера братья яму рыли в поисках разрыв – корня. За деревьями слышалось тихое бормотание. Егор, как можно тише, подкрался к полянке и выглянул. Рядом с кучей свежевырытой земли сидел маленький старичок. Он подобрал колени к всклоченной бороде, опустив рубаху до самых пят. Рядом на ветке в луче солнечного света, пробившегося сквозь листву, сушились штаны старичка. Он обнял колени руками и прижал к себе лапоть. Второй лапоть плавал в небольшом озерце, которое появилось на месте вырытой ямы.

Старичка этого Егорка знал. Это был Леший. Они, вроде как, даже дружили. Но это, наверное, из-за бабули Егоровой. Ну, он так думал. Бабулю уважали все, и лесные жители и городские. А так Леший с мальчиком и разговаривать бы не стал. Даже на глаза бы не показался. Уж очень он осторожный, как он говорит. Но, на самом деле он трусоват просто. Охает, вздыхает, что люди совсем совесть потеряли. Сорят в лесу, зверушек пугают. А нет бы Лешему воем, да рыком звериным жути нагнать на гостей непрошеных. Ведь он же может, хоть и ростом не больше Егорки. Да и звери лесные ему подчиняются. Но, нет – только охает.

Егора-то Леший издалека заприметил. А как иначе – у него слух очень хороший. Да и птички лесные уже доложили. Только вот сидит старичок и в сторону мальчика не оборачивается. Бурчит и сопит обиженно.

– Я говорю, совести у людей нету, – сказал тихо Леший. – Шастают тут по лесу, ямы роют.

Леший шмыгнул носом и теснее прижал к себе лапоть.

– Я говорю, а ну как зверь какой в яму попадёт.

– И не говори, дядя Леший, – поддакнул Егор, чувствуя себя как-то неловко, ведь посмотреть, а это виновен, что братья яму вырыли.

– А я говорю! Не дело это – хозяйничать без спроса моего, – вспылил тут старичок и пристально так глянул на мальчика из-под нахмуренных бровей. – Я говорю, леший я, али нет?

– Это точно – неправильно, дядя Леший, – промямлил Егорка виновато, понимая, что старичок знает, по чьей указке яму рыли.

Тут и лисичка из-за кустов выскочила, та, что котомку Егоркину приволокла. У, предательница.

– Так мы это,… не подумавши.

– Зарыть надо, – отрезал Леший, а то в лес боле не пущу. И бабке твоей пожалуюсь.

Ну, жаловаться он конечно не будет. Это Егор знал наверняка. Леший хоть и вредноватый мужичок, тем более обиделся, но с понятиями. Сам-то молодым, да глупым тоже, небось, был.

– Да, понял я, зарою.

– А я говорю, потом закопаешь, – оттаял Леший. – Нечего, я говорю, грязь месить.

– И то верно, – повеселел мальчик. Всё– таки хороший он – Леший дубравский.

Вдруг мутная вода в озерце вздрогнула, и на поверхности лопнул большой воздушный пузырь, подбросив лапоть Лешего вверх. Вода забулькатила, как будто закипать стала и начала убывать, а лапоть, как заправский кораблик, стал кружить по озерцу, набирая обороты.

Леший засучил ногами, отползая от края ямы. Видно было, что он здорово струсил, да и Егор от неожиданности испугался. Вода тем временем стремительно куда-то утекала, обнажая мокрые стены ямы, с белыми прожилками корней. Мальчик с Лешим зачарованно смотрели, как лапоть смело рассекает заторы из веток и травинок, носясь по краю образовавшегося водоворота. Ещё мгновение и Леший мрачным взглядом проводил свой лапоть, который исчез в дыре, появившейся на дне ямы.

– Я говорю, яму зарыть надо, – дрогнувшим голосом произнёс старик, прижимая к себе оставшийся лапоть. Леший стащил с ветки сушащиеся штаны и, не прощаясь, побрёл прочь.

А Егор растерянно смотрел на дно ямы с тёмным отверстием. Какие-то мысли вертелись в голове, непонятные предчувствия. Казалось, что всё это связано. И смотрит кто-то из леса и яма эта, будь она неладна и сны Егоркины… не знал он как, но как-то связано. Кстати, про взгляды! Уж кто – кто, а Леший о них должен знать.

– Дядя Леший, дядя Леший! – закричал Егорка.

Старик, почти скрывшийся в чаще, остановился и втянул голову в плечи. Мальчик догнал его и, слегка запыхавшись, спросил.

– Дядя Леший, а ты не слышал?… Ну, может звери там говорили,… что…,– Егорка и спросить-то как не знал. Может ему всё привиделось. – …Ну, что в лесу бродит кто-то… невидимый. И смотрит.

Старик в лице переменился. Он беззвучно зашевелил губами, зачем-то погрозил Егору пальцем.

– Я говорю, Леший я. Ишь, ты… мне…, – проговорил он осипшим голосом. – Я – это… говорю, без моего ведома никто смотреть не будет… невидимый. Понятно, я говорю.

Леший с наигранной обидой развернулся и скрылся за кустами.

– Понятно, – еле слышно сказал мальчик.

Ничего не понятно, но старик что-то скрывает – это точно. И не со зла, скорее всего, а от страха. Уж больно вид у него испуганный. А, может, и нет. Может, Егору всё это показалось. И он зазря на Лешего наговаривает. Яму вот надо зарыть – это точно. Она и так глубокая, а теперь ещё с этой дырой.

Егор пнул босой ногой кусок грязи. А с чего это он яму должен зарывать? Он её, что ли откапывал? Это всё Мишка с Тишкой. Привязались с корнем своим. Вон чего натворили. От воспоминания о братьях Егорке стало ещё грустнее. Они ему обещали поле битвы памятной показать, а он и на них наговаривает. Нет, надо к ним идти. Погода-то вроде хорошая. Может, отведут к Чёрной скале. Сейчас только траву лечебную найти и бегом до Заполяновки.

Наскоро оглядев полянку, Егорка ничего примечательного не увидел. Побродив немного, он в овражке увидел цветок, синенький, а листья как у укропа. Теперь Егор уже не сомневался – понравился цветок, значит это и есть трава лечебная. У него ж талант, как – никак. Правда, Егор не знал каким местом этот цветок к “почесуну” прикладывать. Но, это бабуля разберётся. Сорвав цветок, мальчик вприпрыжку поскакал в сторону Заполяновки.

***

Небольшая деревушка Заполяновка прилепилась к вершине холма у самого края леса. Под холмом в низине тянулись поля с почти дозревшей пшеницей. Яркие головастые подсолнухи обступили крайнюю избу, огороженную ветхим плетнём с чугунками на кольях. На соломенной крыше избы разместилось большое гнездо аиста, но самой птицы видно не было.

Идти в деревушку Егору было страшновато. По рассказам он слышал, как деревенские недолюбливали городских, но найти братьев очень уж хотелось. Мальчик слегка растерялся. Людей на улице видно не было. Не ходить же по домам и в окна братьев рыжих выстукивать. И тут из-за плетня вышла девочка лет шести. Рыжие косички непокорно торчали в разные стороны, а конопушки густо покрывали нос и щёки девочки. В одной руке она держала страшненькую соломенную куклу, а в другой рыжую кошку, которая на первый взгляд была неживая. На голове у кошки была повязана косынка.

Ну, вот и родственники, подумал Егорка. Мишка и Тишка рыжие, девчонка тоже, и кошка…. Девочка смерила Егора оценивающим взглядом.

– Ты кто такоф будеф? – профепелявила она и шмыгнула носом. – Небофь, тофе жених?

– Чего? Какой жених? – опешил мальчик. – Не… мне бы....

– Я и вчерафнему жениху фказала, что в Заполянофке нету царёвой дофьки.

– Дофьки? – не понял Егор. – А, дочки! Какой дочки? Погоди. Мне Мишка с Тишкой нужны. Знаешь таких?

– А то, – усмехнулась девчонка. – Братья мои.

Во! Угадал Егор. Как с травой лечебной. Девчонка конечно на братьев богатырей не походила, но вид имела боевой. Ссадины на локтях и коленях, залатанное платье. Правильно было бы Егорке представится самому, и имя девочки узнать, но вот почему0-то не хотелось перед этой мелкотой слова тратить.

– Ну, и где они, братья-то твои? – спросил он нагловато.

– Тебе-то фто? – видимо Егоркина наглость никак не повлияла на девчонку.

– Друг я им – вот и все дела. Зови, говорю, братьев.

– Друг!? – рыжая девчонка прыснула от смеха. – Чтобы Мифка ф Тифкой ф городфкими фдруфился.

Да, это Егор, наверное, не то ляпнул. Даже неживая кошка приоткрыла один глаз и незаметно усмехнулась.