Текст книги "Закатившаяся звезда"

Автор книги: Илья Шатуновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Г лава седьмая
ОТВЕТ ГАРРИ ТРУМЭНА
1

Все началось с того, что в голове у студента электротехнического факультета Луизианского университета Леонида Зариньша возникла весьма оригинальная идея ниспровержения коммунизма. В небольшом американском городке Батен-Руже, где находился университет, к Зариньшу относились с повышенным интересом: он считался беженцем из СССР и поэтому учился на деньги из «благотворительного фонда», созданного американскими миллиардерами.

Как только Зариньш переплыл океан и оказался в Новом Орлеане, у него попросили интервью корреспонденты местных газет. В интервью Зариньш критиковал советские порядки и восхвалял американский образ жизни. Но о том и о другом он знал лишь понаслышке: в Америке Зариньш был только первый день, а в Советской Латвии прожил всего год: с тринадцати до четырнадцати лет. Затем Латвию оккупировали фашисты. В семнадцать лет он вместе со всеми своими родственниками бежал в Германию: у семейства Зариньш были все основания не дожидаться прихода советских войск.

Словом, о Советском Союзе Леонид Зариньш слышал лишь от своего отца, убежденного фашиста, который с первых же дней оккупации предложил гитлеровцам свои услуги.

В Луизианском университете никто, разумеется, не пытался открыть Зариньшу глаза на истинное положение вещей. Наоборот. В церкви священники произносили проповеди, полные клеветы на СССР. И студенты, по призыву своих духовных отцов, молились, чтобы господь помог американскому правительству уничтожить коммунизм.

По вечерам в университетском баре проводились шумные дискуссии. Здесь строились разные проекты уничтожения советского государства, реставрации капиталистических порядков в странах народной демократии. Желторотые демагоги, надувшись от важности, как мыльные пузыри, пытались убедить друг друга, что своими нелепыми, малограмотными речами они влияют на судьбы народов и государств.

К студентам приходили разные подозрительные лица, бывшие министры бывших буржуазных республик и монархий, которых освободившиеся народы вышвырнули из своих стран. Они рассказывали студентам об «ужасах», якобы творящихся за «железным занавесом». Вместе с ними студенты до утренней зари обсуждали статьи американских газет, трубящие на весь мир о неизбежности новой войны.

На одном из подобных сборищ выступил Леонид Зариньш. Он говорил о том, что Советский Союз настолько силен, что его невозможно победить в открытой войне.

– Лучше всего взорвать советский строй изнутри, путем шпионажа, диверсий и политических убийств, – заявил Зариньш.-Для этого нужно организовать широкую антикоммунистическую деятельность внутри СССР.

Выступивший вслед за Зариньшем беглый венгерский министр из правительства Хорти назвал эту мысль весьма оригинальной и остроумной.

Похвала бывшего министра воодушевила Зариньша, и он пустился в дальнейшие изыскания.

Долгое время Зариньш считал себя создателем новой, законченной теории уничтожения коммунизма. Но вот однажды он прочел одно из официальных выступлений тогдашнего президента Соединенных Штатов Америки Гарри Трумэна. Прочел – и понял: Трумэн говорит, собственно, то же, что и он, Зариньш.

Тогда Зариньш написал обстоятельное письмо своему высокому единомышленнику.

Через полгода из секретариата президента пришел восторженный ответ. В нем говорилось, что господин Трумэн с удовольствием прочел письмо, нашел его заслуживающим внимания и передал специалистам, которыми оно будет детально и всесторонне изучено.

Еще через полтора года Зариньш окончил университет. Ему улыбнулось счастье. Он быстро нашел работу в лаборатории телефонного общества «Белл» и поселился в Нью-Йорке, в доме № 357 по 26-й улице Бруклина.

Молодой инженер уже стал забывать о письме, посланном им Трумэну. Но оказалось, что кое-кто все еще хорошо помнит его автора.

…Однажды от чертежной доски Зариньша оторвал телефонный звонок. Чей-то незнакомый голос назначил ему срочную встречу в конце улицы Таймс-стрит по очень важному и секретному делу.

В назначенный час озадаченный молодой инженер был на условленном перекрестке. По приметам, сообщенным ему по телефону, Зариньш узнал человека, добивавшегося с ним встречи. Незнакомец был одет в клетчатое пальто, а в руках держал кожаный портфель.

Уже окончился трудовой день. На улицы из банков и контор высыпали тысячи служащих. Диск солнца скрывался за громадами небоскребов и, словно на смену ему, над городом вспыхивало разноцветное электрическое зарево: загорались огни бесчисленных реклам.

Незнакомец пригласил Зариньша в ресторан, заказал пива.

– Здесь нам будет удобно побеседовать кое о чем, – сказал он.

Зариньш не притрагивался к вспененному пиву, с нетерпением ожидая, что скажет ему собеседник. Но тот медлил, пристально разглядывая молодого инженера. Разговор он начал издалека. Но с первых же его слов Зариньш понял, что человек в клетчатом пальто прекрасно осведомлен о многих событиях его жизни. Инженер долго не понимал, к чему клонит собеседник. Но вот человек в клетчатом пальто спросил его в упор:

– Вы писали письмо господину Трумэну? Не так ли? – и, не дожидаясь ответа, продолжал:– Это письмо у нас. Ваши мысли нам понравились. Думаем, что вы сможете нам немного помочь в осуществлении ваших же идей.

Человек в клетчатом пальто не стал больше играть в прятки и пояснил, что речь идет о выполнении задания американской разведки.

Зариньш опешил. Он никогда не мечтал быть ни солдатом, ни тем более шпионом. Он просто изложил свои мысли, соображения. И потом, это было так давно. Нет, он не намерен менять специальность. Он теперь инженер, имеет хорошее место, неплохо зарабатывает, у него собственная машина…

Незнакомец намекнул, что без содействия некоторых лиц, которые пока не желают, чтобы их имена были названы, он, Зариньш, не получил бы так быстро работы в телефонной компании «Белл». Но покровители – не благодетели. Они могут отвернуться от Зариньша: разве трудно уволить эмигранта и принять на его место настоящего американца?

Эту угрозу человек в клетчатом пальто произнес мягко, без нажима. Нет, он не думает, что Зариньшу реально грозит потеря места. Он просто обрисовал положение вещей для того, чтобы молодой инженер мог лучше оценить оказанную ему услугу.

– Мы уверены, что вы, господин Зариньш, настоящий латыш. Речь идет лишь об одном поручении. После этого вы вернетесь назад и будете по-прежнему работать инженером. Впрочем, вы сможете и не работать. Вам хорошо заплатят за ваш труд. Подумайте над этим, господин Зариньш.

Он обещал подумать.

При прощании незнакомец дал Зариньшу пухлую анкету, попросил ее заполнить и выслать в Вашингтон.

– Это вас ни к чему не обяжет,– заверил человек в клетчатом пальто.

Через несколько месяцев Зариньша пригласили приехать в столицу. На вокзале молодого инженера встретил все тот же человек в клетчатом пальто, привез в гостиницу и представил полковнику американской разведки Куллу. Затем незнакомец попрощался с Зариньшем и вышел. Человек в клетчатом пальто исчез навсегда. Больше инженер его никогда не встречал.

Теперь Зариньш имел дело с полковником Куллом, толстым усатым человеком.

– Я не латыш, я американец. Но когда я думаю о вашем несчастном народе, у меня сердце обливается кровью. Вы правильно писали господину президенту, что если взорвать коммунистический строй изнутри…

Зариньш оживился:

– Только бы тряхнуть эту советскую машину, все бы латыши встали…

Но Кулл не дал Зариньшу закончить его мысль.

– Вы плохо представляете Латвию, молодой человек. Ваш папа информировал вас слишком односторонне. Вы должны знать хотя бы из книг, что латышские стрелки были верной опорой Ленина во время Октябрьского переворота и гражданской войны. А красные партизаны в годы германской оккупации, а тысячи латышских коммунистов, которые будут защищать советский строй! Предстоит борьба, – продолжал полковник, – тяжелая борьба. Но победа должна остаться за такими людьми, как вы, господин Зариньш, за настоящими патриотами. В Латвии живут не только сторонники, но и противники советского режима, их надо попытаться сплотить, организовать, чтобы в случае возникновения войны войскам стран свободного мира было на кого опереться.

…И Зариньш дал согласие работать в американской разведке.

Несколько месяцев его никто не беспокоил. Зариньш понимал: разведка всесторонне изучает его кандидатуру.

Наконец он получил приказание уволиться под благовидным предлогом с работы, явиться в Вашингтон и поселиться в гостинице «Степлер». Здесь его должен встретить американский офицер по кличке «Дэйл» – один из преподавателей разведывательной школы, где он будет учиться.

2

На большом автомобильном шоссе Вашингтон– Лорел днем и ночью чувствуется близость столицы. Нескончаемым потоком движутся автомобили – тянутся многотонные грузовики, цистерны с молоком, заливаясь трелями сирен, обгоняют друг друга «студебеккеры», «форды», «доджи»…

Едущий по этой дороге не сразу обратит внимание на одинокую ферму Тейнтон, укрытую в молодом пролеске. Среди приземистых построек можно заметить двухэтажный дом и каменный гараж. На ферме – большой загон для скота, откуда никогда не доносится мычанье коров и блеянье овец: загон пуст.

В некотором отдалении, на холме, – еще один дом. В нем живет старый фермер Джордж. Вот уже несколько лет Джордж не пашет, не сеет и не пасет скот. Он убирает комнаты большого дома и стряпает для его обитателей.

Здесь, на ферме Тейнтон, расположенной совсем недалеко от Белого дома – резиденции американского правительства, – помещается одна из конспиративных квартир американской разведки, где готовятся шпионы и диверсанты для подрывной работы в СССР.

Так и сосуществуют они неподалеку друг от друга: Белый дом, который не прочь заявить о миролюбии, демократии, благоденствии и других хороших вещах. И, словно в подтверждение этих принципов,-шпионская школа, откуда выходят убийцы и отравители…

В один из зимних вечеров в двухэтажном доме на ферме Тейнтон появился новый жилец, молодой человек по кличке «Ленис». Его настоящую фамилию – Зариньш – в разведшколе знали всего два человека: полковник

Кулл и старший преподаватель «Анди».

В первый же вечер комендант разведшколы Майкл ознакомил «Лениса» с распорядком и показал ему его комнату. В ней стояли шкаф, стол, несколько стульев и две кровати.

– Возможно, к нам прибудет второй курсант,– пояснил Майкл.

Но тот, второй, так и не появился до конца обучения.

На следующее утро начались регулярные занятия. В половине седьмого «Анди» поднял «Лениса» с кровати и повел на зарядку. После завтрака появился джентльмен в фетровой шляпе-инструктор предмета, именовавшегося в школе «вскрытие замков». Джентльмен извлек из своих карманов набор отмычек и показал «Ленису» «чистую работу». Так инженер-электрик восполнил первый пробел в своем университетском образовании.

День за днем, с раннего утра до позднего вечера, инструкторы натаскивали Зариньша. Первые часы – работа на ключе: передача радиосигналов. Этому «Лениса» обучал Майкл. Высокий сухощавый капитан, по имени Боб, показывал курсанту приемы самбо. Другой офицер, Джон, обучал его фотографированию документов. Лысый старик Лео показывал, как надо подделывать подписи, изготовлять штампы и печати.

В разведшколе с «Денисом» вели занятия четырнадцать инструкторов, но больше всего уделял ему внимания старший преподаватель «Анди». Он учил «Лениса» стрелять из пистолета и автомата, вел топографию. «Анди» преподавал еще предмет «тайную службу». В программу этого предмета входило изучение структуры советских органов госбезопасности и милиции. Инструктор подробно объяснял своему ученику, как нужно вести себя на допросах, в случае ареста.

Из всех инструкторов разведшколы «Анди» был единственным латышом по происхождению, и «Лениса» невольно тянуло к своему земляку. Ему хотелось о многом поговорить с «Анди», но «Ленис» не имел права разговаривать с преподавателями на посторонние темы. Ему было также запрещено писать письма, выходить из школы без сопровождения инструкторов.

Прошла зима. Растаял снег, и на деревьях набухли почки. Март застал «Лениса» в военном городке Грег-Казарм. Здесь под руководством «Анди» «Ленис» продолжал практические занятия.

В казармах размещались американские военные части; в бетонированных гаражах были спрятаны танки и бронемашины; на полигонах тренировались десантники. Чтобы не вызывать подозрений, «Анди» и «Ленис» были одеты в форму американских военнослужащих.

В окрестных лесах «Ленис» учился ходить по азимуту, разводить невидимые костры, продолжал тренировки в стрельбе.

В конце лета обучение было закончено. «Анди» отобрал у Зариньша все конспекты и собственноручно сжег их.

– Теперь вам придется рассчитывать только на свою память, – сказал «Анди».

Полковник Кулл был уже в Вашингтоне. Он сочинил для Зариньша вымышленную биографию, так называемую «легенду». Эту биографию «Ленис» должен был выучить наизусть, со ©семи мельчайшими деталями, точно помнить имена, даты рождения, место работы выдуманных братьев и сестер.

…И вот наступил день отъезда. Утром к Зарииьшу явился врач, одетый в форму офицера американской армии. Он принес медикаменты и яд и объяснил, как ими пользоваться. Потом приходили другие люди, которые доставили радиостанцию, оружие, топографические карты, поддельные документы, деньги.

Шли последние сборы в дорогу. Да, Зариньш знал, что этот момент наступит. Он готовился к нему долго, тщательно. Но вдруг Зарияьшу стало невыносимо жутко. Почему все эти люди разговаривают с ним полушепотом, словно в комнате лежит покойник? Он вспомнил, что никто не говорил ему, как надо выбираться назад. Он был обречен, и всем это было ясно. Он должен сделать столько, сколько успеет.

Зариньш вспомнил отца, сестренку, которым он не имеет права послать даже прощальную весточку. Как опрометчиво он тогда поступил, написав это злополучное письмо американскому президенту, с которого все и началось! Все бы отдал он сейчас за то, чтобы вернуться в свою квартиру на 26-ю улицу Бруклина, занять свое место за чертежным столиком в телефонном обществе «Белл». Но пути назад уже не было…

Вечером с Вестоверского аэродрома, что под Вашингтоном, в воздух поднялся военный самолет. Он взял курс на Европу. В самолете находилось всего три пассажира:

Кулл, «Дейл» и Зариньш. Экипажу объяснили, что летят преподаватели иностранных языков, которые будут работать в штабе оккупационных войск в Западной Германии.

Самолет приземлился на аэродроме Франкфурта-на-Майне. Здесь «преподавателей» поджидал другой самолет, который доставил их в Мюнхен. На мюнхенском аэродроме они сели в армейский «джип». Американский сержант привез их на окраину города к дому, на котором не значился адрес. Они поднялись на второй этаж, вошли в пустую квартиру.

– Здесь заночуем, а завтра будем у самой границы, – сказал Кулл.

На следующее утро они опять были на аэродроме. И опять их возили самолеты по разным городам, названия которых Зариньш не знал. Кулл менял самолеты, стараясь соблюсти как можно больше конспирации. Вечером они ехали на поезде, потом мчались на машине. А дальше Зариньш должен был уже следовать один…

3

Подполковник Алкснис работал над показаниями Зариньша, и его внимание все больше и больше приковывала к себе фигура человека, скрытого в дебрях американского шпионского центра под кличкой «Анди». Дело было не только в том, что он являлся одним из руководителей шпионской школы под Вашингтоном. На последнем допросе Зариньш показал, что американская разведка может направить «Анди» в СССР.

– Как-то после занятий по топографии «Анди» в минуту откровения сказал мне: «Возможно, судьба забросит меня опять в Ригу. Тогда мы с вами встретимся», – вспоминал Зариньш.

Подполковник открыл то место в показаниях Зариньша, где он описывает внешность старшего преподавателя. «Высокий, почти двухметрового роста, мужчина, лет сорока, широкоплечий, физически хорошо развит, волосы светлые, голова большая. Правильные черты лица». И далее: «Умеет себя держать в обществе: общителен и разговорчив, прекрасно танцует, нравится женщинам, спиртных напитков почти не употребляет».

Вот, собственно, и все. Подполковник прошелся по комнате, остановился у окна.

«Нужно еще раз поговорить с Зариньшем», – решил он.

Во второй половине дня в кабинет начальника оперативного отдела ввели арестованного. За неделю, что прошла с момента задержания, Зариньш заметно похудел, осунулся.

– Припомните, Зариньш, что вам еще известно об «Анди? – предложил Алкснис.

– Я рассказал то, что знал, – ответил арестованный.– Могу только поделиться своими соображениями на этот счет. Я еще там, на ферме Тейнтон, много думал о нем…

– Да, пожалуйста, – кивнул подполковник.

– Как я вам уже говорил, – начал Зариньш, – Кулл и «Анди» жили очень недружно. Полковник опасался, что «Анди» при его способностях может оттереть его, Кулла, на второй план. Однажды в моем присутствии Кулл подковырнул «Анди». Он спросил у него: «Вы, говорят, хорошо знаете Ригу? Тогда скажите, какой раньше в Риге существовал автомат?» «Анди» сказал, что не знает. Кулл засмеялся: «Автомат.– это рижская префектура. Когда публика бросала камни в окна второго этажа, из дверей первого выскакивали полицейские». «Анди» обиделся. Видно, он имел какое-то отношение к ульманисовской полиции.

«Правильное предположение», – отметил про себя подполковник.

– «Анди» хорошо знает Ригу, – продолжал Зариньш. – В разговорах он часто упоминал названия рижских ресторанов, улиц. Говорил он еще, что в молодости хорошо играл в футбол в какой-то приличной команде. Он, по-моему, учился на сельскохозяйственном факультете университета, но курса, кажется, не окончил…

Больше о своем инструкторе Зариньш ничего не знал. Однако и этих сведений было достаточно для того, чтобы попытаться установить личность «Анди».

«Стоит поворошить архивы, – решил Алкснис. – Может быть, что-нибудь и прояснится».

И вот работники государственного архива извлекли из старых шкафов пожелтевшие от времени личные дела всех рижских полицейских, начиная от постовых и кончая высокопоставленными чиновниками префектуры. Их было много, этих дел.

Сотрудники внимательно изучали анкеты, автобиографии. Некогда то, о чем сообщали эти полуистлевшие бумажки, было самой жизнью – выговоры, благодарности, продвижения по службе, интриги. Теперь же все это оказалось забытым, мертвым, ненужным, растревоженным и извлеченным на белый свет лишь для того, чтобы узнать имя полицейского, который учился в университете и хорошо играл в футбол.

День за днем листали работники архива документы, гора непросмотренных бумаг становилась все меньше…

И вот, наконец, сотрудники натолкнулись на личное дело участкового надзирателя 12 полицейского участка Риги Бромберга Леонида Петровича, уроженца хутора Урлес, Кандавской волости, сына крупного кулака. Это было единственное дело из всей груды документов, где подтвердились те скупые сведения об американском инструкторе «Анди», которые сообщил Зариньш.

В деле сохранилась фотография Бромберга двадцатилетней давности. И в молодом, безусом полицейском Зариньш узнал старшего преподавателя шпионской школы.

Объемистая папка рассказала о всей жизни «Анди»-Бромберга. Нашлись также люди, которые хорошо помнили полицейского 12 участка Риги.

Действительно, Бромберг не окончил университета: провалился на экзаменах. Тогда он вступил добровольцем в 6 рижский пехотный полк и, оставшись в нем на сверхсрочную, прослужил несколько лет. Вернувшись из армии, Бромберг поступил работать в «санитарный стол». Так назывался полицейский орган, который вел борьбу с незарегистрированными проститутками.

Младший полицейский Бромберг работал с огромным, пожалуй, даже излишним рвением. В архивах префектуры уцелел документ, из которого явствует, что Бромбергу объявлен выговор за слишком грубое обращение с задержанными. Однако этот выговор не помешал Бромбергу вступить в фашистскую партию, а вслед за этим и получить должность участкового надзирателя в 12 полицейском участке Риги. Здесь способности Бромберга проявились в полную силу. Избиение рабочих, слежка за коммунистами, облавы – во всех этих делах Бромберг показал себя с лучшей стороны.

Но вскоре пал антинародный режим, и Латвия стала советской.

Надо было начинать жизнь сначала. Бромберг устроился нормировщиком в прачечную на улице Вентспилс. Он пересчитывал белье, вздыхал об ушедших днях и с надеждой поглядывал на Запад, откуда доносились истошные вопли гитлеровских генералов.

В тот день, когда фашисты заняли Ригу,

Бромберг облачился в свой обветшалый полицейский мундир и явился к зданию префектуры. Здесь он встретил многих своих друзей, которые повылезали из нор на свет божий и теперь наперебой предлагали свои услуги немецкому коменданту. Фашисты удовлетворили просьбу Бромберга: он получил свое старое место участкового надзирателя. Точно борзой пес носился Бромберг по участку, выслеживая патриотов. Он принимал участие в расстрелах коммунистов и евреев в Бикерниекском лесу.

Бромберг всей душой был предан гитлеровцам, которые освободили его от грязной работы нормировщика прачечной и вернули дорогие его сердцу полицейские погоны.

В дни, когда немецкие армии подходили к Сталинграду, фашистские порядки казались Бромбергу вечными и незыблемыми. И единственное, что беспокоило Бромберга – это как бы его не обошли другие, расхватывая должности, чины и земельные угодья из рук оккупационных властей. Именно из этих соображений Бромберг вступил в легион СС и получил чин лейтенанта. Работа же у него осталась прежней: он арестовывал, истязал и убивал патриотов, в глубоком тылу боровшихся против оккупантов.

Когда советские войска вступили в Латвию, взвод, которым командовал Бромберг, уходил на фронт.

В фашистских частях царила полная неразбериха. В первый же день артиллеристы открыли огонь по своим, и осколком снаряда лейтенант был ранен.

В госпитале Бромберг начал понимать, что дни фашизма сочтены. Из госпиталя в часть Бромберг не вернулся. Он бежал к морю. 10 мая 1945 года, когда латышский народ праздновал великую победу, Бромберг на украденной у рыбаков моторной лодке «Лиго» бежал на шведский остров Готланд…

Вот что за человек скрывался теперь в американской разведке под кличкой «Анди».