Текст книги "Искатель. 1974. Выпуск №4"

Автор книги: Илья Варшавский

Соавторы: Николай Коротеев,Примо Леви,Николас Монсаррат
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Эдди и Уайт, двое слуг из дома Форсита, ловили на живца недалеко от Плеттенберга. Точнее, на перешейке, ведущем к Роббергу. Эдди постоянно терял снасть. Так, по крайней мере, он рассказывал. Он забрасывал крючок в маленький заливчик, где не было, как ему известно, никаких мелей и подводных рифов. Крючок же его постоянно за что-то цеплялся.

В итоге он терял и приманку, и крючки, и поводки, и целые сажени дорогой нейлоновой лески.

Эдди и Уайту это показалось странным. Оба они прекрасно знали, что в этом месте чистое дно. Пока Эдди угрюмо мастерил в очередной раз снасть, Уайт забросил приманку примерно в то же место. У него сразу клюнуло. Он подсек и стал подтягивать к берегу какой-то довольно тяжелый улов, оказавшийся, однако, не рыбой и не морскими водорослями. Такого улова ни один из них не ожидал: чехол с заднего сиденья автомобиля.

Особенно они об этом не задумались, потому что многие сбрасывали с утесов мусор и никто об этом даже не знал. Совершенно случайно они рассказали об этом происшествии в деревне. Новость дошла до Ван Виллингена.

На следующее утро полицейские взяли деррик-кран, несколько стальных крюков и отправились туда, где вчера рыбачили негры. Дважды крюки забрасывались впустую, но потом крюк за что-то зацепился. За действиями полицейских наблюдала большая толпа: рыбаки, отдыхающие из отеля, репортеры. Мы с сержантом стояли рядом, наблюдая, как поворачиваются тяжелые колеса и звенящая стальная цепь тащит за собой из глубины тяжелый груз. Когда это «что-то» показалось из воды, все увидели помятый радиатор автомобиля. Толпа ахнула и в испуганном ожидании замерла.

Зеленая морская вода, смешанная с песком и водорослями, вытекала из окон машины. Когда наконец машина повисла над заливом, все увидели, что автомобиль был пуст.

– Это его? – спросил я полицейского.

– Да. Наверно, машину пустили оттуда… – он бросил взгляд поверх моей головы, на утесы. – Надо там поискать следы.

– А разве там есть дорога?

– Нет, дороги там нет. Только тропинка на Робберг. По ней даже такой маленький автомобильчик едва протиснется – такая она узкая.

– Тогда он, похоже, где-то поблизости… – я старался говорить это возможно безразличнее.

– Да, – согласился сержант и дружески мне улыбнулся, признавая наши новые отношения. Потом уныло промолвил: – Мне многое придется брать обратно. Ну что, быть может, пойдете на службу в полицию?

Ван Виллинген в некотором смысле не шутил, предлагая мне стать полицейским. Конечно, все дело не в том, что ему не хватало сотрудников: к полудню в Плеттенберг прибыло еще три десятка полицейских. Но моя правильная догадка о местонахождении Мартина доказывала мою ценность как человека, знающего психологию преступника. Как бы там ни было, он предложил мне присоединиться к поискам, и в тот же день после обеда поиски начались.

Когда сержант говорил, что для прочесывания Робберга «придется привлечь полицейских отсюда и до Иоганнесбурга», то был совершенно прав. Чтобы обыскать весь полуостров, каждый его фут, потребовалась бы целая армия. И даже в этом случае один только ленивый и невнимательный человек мог испортить все дело, проглядев какую-нибудь пещерку или кучу камней, где мог укрыться преступник.

Ван Виллинген располагал лишь семьюдесятью людьми, и, конечно, они не могли проверить каждую из пещер. Но могли все-таки значительно уменьшить количество тех укромных мест, где мог таиться Мартин Убийца.

Сойдя с перешейка, мы начали методичные поиски. Ван Виллинген руководил операцией с помощью портативной рации. Цепочка двигалась на юг, в сторону рыбацкой хижины. Туда, где камень уступал место морю. Как обычно, день выдался жаркий, но от этого он был не менее прекрасным. Подошвы людей давили тысячи ароматических растений, и в воздухе стоял опьяняющий запах цветов Робберга. В камнях прятались целые полчища дасси, разбегавшихся во все стороны, едва мы приближались к ним.

Я шел по центру восточного склона. Чуть ниже меня был Эдди. Еще ниже – двое полицейских, прочесывающих берег. Мы находились на полпути к южной оконечности Робберга, когда Эдди испуганно вскрикнул:

– Хозяин, смотрите! – И показал в сторону воды.

На секунду мне показалось, что он заметил Мартина. Но вскоре я разглядел колоссальную акулу. Наверняка это та самая Циндарелла, о которой рассказывала Хелен в день нашего приезда. Акула медленно плыла вдоль самых прибрежных камней.

Никогда я не видывал такой крупной рыбины. Огромных размеров в поперечнике и футов тридцати длиной. Оливково-зеленый цвет ее сиял на солнце, а ленивые движения хвоста вспенивали воду. Она казалась большой подводной лодкой. Один раз она мягко перевернулась на бок, в воде блеснуло ее белое брюхо и громадная зубастая пасть. Я видел, как в панике бросались врассыпную мелкие рыбешки. Мы следили за ней, остолбенев, пока она не скрылась из виду.

– Циндарелла, хозяин, – сказал Эдди.

Я вздохнул. Да, на самом деле сегодня не поплаваешь…

Мы подходили к середине Робберга. Я и мои спутники заглядывали в пещеры и пещерки, которые служили убежищем мириадам летучих мышей, сов, дасси и теперь, возможно, Мартину Убийце. Их было множество. А я не переставал размышлять о том, какой следующий ход сделает преступник. Ему удалось дурачить нас целых три дня, и он мог заметить приближающуюся цепочку поисковой группы. Он мог догадаться, что нашли его автомобиль или что я взялся его перехитрить.

Если он уже отыскал себе подходящую пещерку, то будет отлеживаться, пока мы не пройдем мимо… А вдруг он выкинет очередной финт?

Нам не пришлось долго ждать, чтобы узнать о выбранном им пути.

Взглянув мельком вниз, на морской берег, я заметил, что один из прочесывающих, шедший чуть пониже Эдди, постепенно отстает. Машинально пересчитав идущих, я отметил, что этот отставший – четвертый человек между мной и морем, и подумал, что, вероятно, его прислали, чтобы усилить нашу группу. Несколько раньше там было всего трое, кроме меня и Эдди: полицейский, еще один негр и отдыхающий из отеля, вызвавшийся в помощники. Этот четвертый шел все медленнее и медленнее. Я махнул ему рукой, приказывая прибавить шагу и выпрямить цепь. В ответ он тоже махнул и, как мне показалось, зашагал быстрее. Потом его скрыла скала, а когда я оглянулся в следующий раз, четвертого уже нигде не было.

– Эдди! – нетерпеливо крикнул я и остановился, чувствуя, как все у меня внутри оборвалось… – Эдди, где тот, что шел ниже тебя?

– Все там, хозяин, – явно удивленно ответил негр, махнув рукой в сторону морского берега.

– Сколько их там?

– Трое, хозяин.

– А минуту назад их было четверо.

– Ай-ай! – Он прикрыл рукой рот, что означало испуг. И дрожащим голосом повторил: – Их было четверо!

Я резко повернулся и побежал к связисту с переносной рацией. Карабкаясь по склону, задыхаясь, я не переставал все же восхищаться находчивостью, и хитростью Мартина. Сердце мое готово было выпрыгнуть из груди. Он проскользнул сквозь наше оцепление, используя классический прием прячущегося от противника «коммандос»: растворился на местности, делал то же, что делали все. Он использовал первую же возможность скрыться, исчезнуть. Мартин Убийца находился в цепи прочесывающих достаточно времени, чтобы к нему привыкли, а потом растаял в камнях.

Задыхаясь от тяжелого подъема, я взобрался на вершину холма и вырвал из рук связиста микрофон. Мне сразу ответил Ван Виллинген.

– Он прорвался! Я уверен в этом. Он сейчас позади цепи! – закричал я.

Ван Виллинген, оставшийся в конце перешейка, крепко выругался:

– Я же здесь почти один!

– Растяните своих людей в цепь! Я сейчас же поверну своих!

– Но что случилось?

– Расскажу потом. Все.

Обратно мы шли быстрее. Возле самого перешейка я увидел картину, от которой у меня отлегло на сердце. Дюжина человек перекрывала узкое горло перешейка, и каждый из них видел другого.

– После сообщения прибыло еще несколько моих парней. Нам повезло. Он не мог проскользнуть. Так что же произошло?

Я объяснил тактический прием, использованный Мартином. Пока я рассказывал, лицо сержанта хранило ядовито-ироническое выражение.

– Неужели вы его не заметили? – раздраженно спросил он, когда я кончил.

– Нет, конечно… Разве вы не понимаете: он шел вместе со всеми с того момента, как его заметили. Став частью общей картины, он улизнул.

– Ну, здесь-то он не мог проскользнуть, – повторил полицейский, окидывая взглядом окрестности. – Времени у него на это не было. Вы, наверное, снова прошли мимо него.

– И не мудрено: кругом столько пещер.

– Что ж, рисковать больше не будем… Мы запечатаем полуостров так, что никто отсюда не уйдет. Не возражаю, если придется так ждать целый год. – Голос его был угрюмым и решительным. – Если мы плотно запечатаем перешеек, с Робберга ему не уйти. Единственный путь – по суше, а выплыть отсюда нельзя из-за акул. Остается только подождать.

Я покинул Робберг около семи вечера. На землю спускались сумерки. Оставаться там не было смысла. Ван Виллинген, вернув всех людей с полуострова, плотно закупорил перешеек и практически взял под контроль каждый ярд. Едва ли в данной ситуации я мог оказать ему большую помощь, чем здоровенные местные полицейские с фонарями и тяжелыми дубинками из железного дерева. Кроме того, мне хотелось домой, какой бы прием там меня ни ожидал.

По пути домой я все время возвращался к словам Ван Виллингена о том, что Мартин не сможет выплыть с полуострова. Они меня почему-то тревожили… Никак я не мог понять почему. Опять звенел в голове колокольчик тревоги. Снова напоминал о прошлом. Но о чем именно?.. Никак не вспомнить.

Что же?.. Что-то связанное с опасностью, с побегом, с решением какой-то задачи… Из головы не выходила плывущая вдоль самого берега Циндарелла… А возможно, и были… Подходя к дому, я отказался от попытки немедленно разобраться в этой головоломке. Я предчувствовал, что мне предстоит иметь дело с еще одной – с Хелен.

Женщины загадочны, непонятны, восхитительны. Никогда до этого вечера я не получал большего доказательства этой формулы.

Едва я вошел в дом моего тестя, едва открыл дверь, как услышал крик Хелен. В следующую же секунду она бросилась мне на шею, словно я только что возвратился из успешной экспедиции к Северному полюсу. А ведь еще утром она головы не подняла, когда я объявил, что иду в полицейский участок.

– О милый! Я так боялась, что тебя убьют! – воскликнула она.

– Убьют?!

– Да, да!.. – Она снова целовала меня, и трудно вообще было представить в этот момент, что смерть существует на свете. – Мы слышали, что нашли машину. Я знала, ты пойдешь искать этого ужасного человека. Что там было?

Я коротко описал ей дневные события вплоть до неудачного прочесывания Робберга. Однако в заключение утешил Хелен тем, что Мартин в данный момент крепко заперт новым кордоном.

– Так, значит, ты был прав, когда указывал Виллингену местонахождение убийцы?

– Похоже на то.

– Какой ты умный!

– И голодный.

– И любимый.

– И любящий.

– Постараюсь обо всем этом позаботиться.

Она провела меня в гостиную, где я оказался лицом к лицу с фигурой Джеймса Форсита, восседавшего в кресле наподобие некоего символического олицетворения Злой Воли.

– Вы вернулись?! – устрашающе гаркнул он. – Давно пора!

– Папа, не будь зверем с моим мужем! – твердо сказала Хелен, держа меня под руку.

– А, что ты сказала? – приложил он ладонь к уху.

– Ты слышал.

Он было заговорил, но сразу умолк. Стоило Хелен повернуться ко мне спиной, он подмигнул, видимо поздравляя с победой.

Обед прошел весело. Радость возвращения домой заглушила все мысля о Мартине, загнанном на пустынные склоны Робберга, о его отчаянии и одиночестве, о сырой пещере, в которой он прячется с компанией летучих мышей и дасси. Мы выпили шампанского. Тесть мой рассказал несколько историй о трансваальских пионерах. Истории их приключений были так преувеличены и неправдоподобны, что я не сомневался в их реальности. Хелен то и дело ловила мой взгляд влюбленными глазами. В дверях кухни сиял добрый Тиммоти. Он радовался за всех.

Хелен уже ушла в спальню, а я собирался пожелать тестю спокойной ночи, когда он сказал несколько слов, все изменивших и решивших.

Мы беседовали о Циндарелле, огромной акуле.

– Рад, что вам удалось увидеть ее, – произнес Джеймс Форсит. – Мне вот видеть ее не доводилось. Но зато я видел акулу, пойманную в Дурбане несколько лет назад. Весом больше сотни фунтов… Ничего с такой штукой не сделаешь, если свалишься со скалы не вовремя… Если, конечно, нет с собой этой химии.

Химии… химии… Отпугивающего акул препарата! Колокольчик тревоги отчетливо зазвонил в моей голове. Теперь мне было известно, как решил скрыться Мартин Убийца.

Девиз королевских морских пехотинцев – Per mare, per terram, [2]2
  На море и на суше (латин.).


[Закрыть]что попросту значит: иди в любое место, иди куда пошлют. В войну этот девиз вызывал появление странных привычек, вызывал присутствие в солдатских рюкзаках некоторых необычных предметов. Потому-то никого не удивляло, что при форсировании Рейна в 1944 году у Мартина был с собой пакет порошка для отпугивания акул.

Пакет подарил Мартину один из американских летчиков. Этой новинкой, помню, Мартин был очень доволен.

– В первую очередь для меня – безопасность, – хвастливо говорил он, показывая солдатам «реактив». Наверное, он решил, что раз нам суждено намочить ноги хотя бы но колено, то он должен быть готовым к любой опасности, исходящей из глубин.

Он тогда гордо уложил пакеты в рюкзак, не забыв и инструкцию пользования порошком. За всем этим следовало множество шуточек и настойчивый слушок, что Мартин уже испытал свою химию, вырастив для этого плавники из собственных лопаток… Потом об этом случае совершенно забыли.

Странная вещь – военные сувениры. У меня есть знакомый, который до сих пор хранит на каминной полке взрыватель мины, оторвавшей ему ногу. Лично я, например храню фашистский Железный крест третьей степени.

И вот теперь я точно знал, какой сувенир прихватил с собой в Южную Африку Мартин Убийца.

– Дорогая, я просто уверен в этом, – говорил я Хелен. – Он проплывет вдоль берега, несмотря на акул, вылезет за спиной у кордона. Берег-то сейчас вообще никто не охраняет.

– Согласна, но разве ты обязательно должен идти? – спросила Хелен.

– Должен.

– Почему бы тебе не доверить это дело полиции?

– Хочу сделать все сам.

– Когда ты предлагал выйти за тебя замуж, то говорил, что служишь заштатным бухгалтером, а не полицейским.

– Я снова превращусь в бухгалтера, только завтра, – заверил я ее.

И снова разгорелся прежний спор. Хелен считала, что я просто ищу на свою голову приключений. Но теперь все было несколько иначе по сравнению с предыдущей ссорой. Сегодня она была нежна и ласкова со мной… И опять я не мог разобраться, почему мне хочется заняться этим делом. Была, впрочем, одна причина: начав дело, я, бесспорно, хотел сам довести его до конца.

– Бери большую машину и будь осторожен, – неожиданно решилась она.

– Обещаю.

– У отца есть пистолет. Он тебе потребуется?

– Думаю, да.

Через минуту со старым «лютгером» в кармане и с привкусом помады Хелен на губах я уже катил по прибрежной дороге к Роббергу, где меня ожидало свидание с Мартином Убийцей.

За милю до Робберга я выключил фары, хотя все еще был скрыт от полуострова песчаными дюнами. Замаскировавшись таким образом, я медленно ехал по проселочной дороге к берегу. Я выбрал восточную сторону полуострова не случайно: западный берег представлял собой неприступные утесы, о которые разбивался вечный океанский прибой и на которые но мог бы забраться даже, самый лучший пловец.

Остановив машину, я пешком пошел через дюны к берегу. Вскоре я уже стоял у самой кромки воды.

Слева светились огни Плеттенберга, самыми яркими из которых были те, что освещали вход в отель. Передо мной Простиралось темное беспокойное море. Оно плескалось и ценилось у ног, рябя поверхность песка миллионами мелких волн, опережающих волну прибоя. Справа возвышался громадой Робберг.

Повсюду чувствовалась бурная активность. Ван, Виллинген доставил на перешеек несколько переносных отличных прожекторов. Слышался ровный стук генератора. Виднелись расхаживающие взад-вперед тени полицейских, приглядывающихся в неровном прожекторном свете к скалам и камням. Там и сям мелькали искорки лагерных костров. Временами слышался собачий лай. Очевидно, привели ищейку. А над всем этим висел гомон тысяч морских птиц, потревоженных таким вторжением.

Я присел за камнем, лежащим прямо на неровной линии иссохших водорослей и прибитого к берегу высоким приливом древесного плавника. Иногда я поднимал привезенный с собой бинокль и оглядывал береговую линию Робберга. Но луна еще не поднялась. Было слишком темно. Видимость терялась на расстоянии всего нескольких ярдов. Я сидел и ждал. Было довольно прохладно.

Неожиданно из темноты я услышал шепот Хелен:

– Я тебя люблю.

Если вам предоставят возможность выбрать, каким именно способом перепугаться до смерти, соглашайтесь на этот. Я отругал ее за то, что она не осталась дома, как обещала. Потом поцеловал за то, что она пришла. Муж должен уметь соблюдать справедливое равновесие!

– Но как тебе удалось меня увидеть?

– Я заметила машину и сообразила, где тебя примерно надо искать. А потом разглядела твой силуэт на фоне прибоя. Становится светлее.

Да, это было так. Небо над морем светлело: скоро взойдет луна.

– Ты весь дрожишь, – заметила Хелен.

– Здесь холодновато.

Кофе и бренди облегчили ожидание, которое было то нестерпимо напряженным, то скучным. Курить мы не решались, потому что эта часть берега для всех должна казаться совершенно безлюдной. Мы разговаривали шепотом. Всего в двухстах ярдах от нас были свет, шум и суматоха. Ровный стук генератора как бы гарантировал покой и безопасность. А здесь стояла задумчивая тишина. Здесь были только море и чайки.

Взошла луна. Когда ее свет стал достаточно ярким, я чаще поднимал бинокль и внимательно осматривал узкую полоску моря вдоль берега. Теперь уже мокрые камни, откуда, по моим предположениям, мог отправиться в путь Мартин Убийца.

Я подумал о том, какие страхи должен испытать всякий решившийся на такое плавание. Подумал о фантастическом самообладании, которое требовалось для того, чтобы спуститься в темную воду, полную носящихся вокруг тебя теней, и довериться исключительно пакетам химического вещества, лежавшего без применения не меньше двенадцати лет, а потом плыть, плыть и плыть, отлично зная, что неумолимый враг подстерегает тебя со всех сторон… И при этом ему придется бросать пакетик впереди себя и каждый раз надеяться, что удастся доплыть до него… Я снова, вздрогнул. Устроившаяся на моем плече Хелен сразу подняла глаза.

– Тебе холодно?

– Нет, просто я подумал… – объяснения казались ненужными.

– Когда он вылезет на берег, будь осторожнее, ладно? Он теперь в отчаянном положении. Может выкинуть что угодно.

– Я буду держать его на безопасном расстоянии. И ты тоже. Пистолета у него нет. А если имеется, то его нужно завернуть во что-то, пока он находится в воде. Иначе из него не выстрелишь. Так что и в этом случае он быстро не сможет его развернуть.

– Все равно не рискуй попусту.

Полночь. Час ночи… Лагерные костры над нашей головой стали гаснуть один за одним. Только прожектора продолжали ярко гореть, пронизывая лучами темноту. На их фоне резко выделялись двигающиеся фигурки часовых.

В какой раз уже я направил свой бинокль вдоль берега, разглядывая блестящие в лунном сиянии мокрые камни и зияющие между ними темные места. Примерно в миле от меня, как почудилось, мелькнула какая-то тень и исчезла, поглощенная тенью большой скалы. Целую минуту я изучал это место. Глаза мои стали болеть и слезиться. И вот от ближайшего к воде края большой тени отделилась тень поменьше. Освещенная холодным лунным сиянием, она приобрела очертания человеческой фигуры, совсем крохотной на фоне могучих скал… Фигура замерла на некоторое время у самой кромки воды, затем, скользнула вниз и исчезла из виду.

– Это он! Поплыл! – свистящим шепотом произнес я и почувствовал, как зашевелились волосы на моей голове.

Я напряженно вглядывался в морскую поверхность, но видел лишь пенистые верхушки вздымающихся волн. Тогда я стал разглядывать пространство левее полуострова. Я знал, что Мартин будет держаться подальше от прожекторов. И вскоре на гребне волны я заметил темное тело, более темное и плотное, чем сами волны… Конечно, это не вода…

Через некоторое время это повторилось. Теперь тело было ближе и виделось яснее. Я торопливо лег на землю. Когда поднялась новая волна, самая высокая, на ее гребне я разглядел очертания человеческой головы.

Человек медленно, рывками приближался к нам. Он часто останавливался. Я предполагал, что он тогда бросает вперед очередную порцию спасительного химического вещества. Интересно, как близко подплывают к нему самые смелые из хищниц? Касались ли они тела своими холодными тушами?.. Это не выходило у меня из головы.

Вскоре он стал виден и невооруженным глазом. Я различал светлеющее пятно его лица, пенистый след позади головы. Он должен вылезти на берег прямо перед нами.

– Держись сзади, не вставай между нами, – прошептал я.

Мартин Убийца должен был вот-вот выйти на берег. Он уже сражался с прибоем, упрямо стаскивающим его назад в море. Наконец он поднялся, с трудом выпрямился и прошел вброд несколько последних ярдов. Мы уже слышали его хриплое дыхание. Наверное, он смертельно устал.

Спотыкаясь и покачиваясь, он сделал несколько шагов по наклонному берегу и внезапно остановился, словно настороженное животное. Держа наготове пистолет, я вышел из тени и произнес фразу, которую говорил совсем недавно:

– Привет, Убийца!

Мартин остолбенел. Мои слова прозвучали для него как гром с ясного неба. После всего пережитого, после того, как ему удалось перехитрить преследователей, его обнаружили. Мое появление из темноты лишило его способности соображать. Он уставился на меня, не веря своим глазам. Его усталое, неровное дыхание замерло. Потом он задышал еще чаще и с хрипом, словно дрался не на жизнь, а на смерть.

В лунном свете он мог кого угодно испугать своим видом: грязная, разодранная в клочья одежда, прилипшая к телу, ручьями сбегающая с нее вода, торчащая клочьями, как у дикаря, борода… Тело его сжалось, словно пружина, и он прошептал:

– Боже мой, да это же Шкипер!..

Я лишил его последней надежды спастись. И мне было жаль его – с этим я ничего не мог поделать. Я не мог отделаться от чувства, что избиваю лежащего человека. Но я заставил себя вспомнить и о жестоких ограблениях, и о трех убийствах, совершенных его руками… Но мои переживания как рукой смело, когда я заметил, что он выпрямился и незаметно придвигается ко мне.

– Стой на месте! Не двигайся! – крикнул я. – Пистолет мой заряжен.

– Да ты с ума сошел! – огрызнулся он, но все же остановился, тяжело дыша и дико сверкая глазами. Нас разделяло лишь несколько ярдов. – Я чуть не убил тебя сегодня. Ты прошел всего в футе от меня! – сказал он. – Жаль, что не убил… Это ты предложил устроить прочесывание?

Я кивнул, ни на секунду не сводя с него глаз.

– Догадался, что ты подашься на Робберг, – сказал я. – И про эту химию тоже вспомнил.

– Старик Шкипер… У него такие штучки не пройдут… И в войну тоже…

– Что тоже?

– Это ж ты учил нас всему.

За моей спиной раздался шорох. Я не оглянулся. Хелен вышла из тени и встала рядом со мной:

– Этому он вас не учил!

– Что, семейный отряд? А? – Мартин перевел взгляд с меня на Хелен. В голосе его звучала злобная насмешка, но чувствовалась горечь о том, чего у него не было никогда и никогда теперь уже не будет.

…И опять мне пришлось заставить себя ненавидеть его за содеянное. Наверное, он догадался об этих моих мыслях.

– Ну что, Шкипер? – заскулил он. – Может, отпустишь, а? Это ведь ты во всем виноват, честное слово! Это ты меня всему научил, ты меня таким сделал. Я никак не мог от этой науки избавиться… После войны мне уже никогда не везло. – Его сумасшедшие глаза искали сочувствия в моем взгляде. – Ты ведь не знаешь, что такое искать работу. Менять работу, когда найдешь ее. Менять одну за другой, потому что все смеются над тобой и смотрят свысока… – Дыхание его участилось. – Я ведь только и почувствовал себя человеком на войне. Мир – мерзость! Я только время терял до самых последних пор.

– Но ведь война кончилась двенадцать лет назад.

– Все равно, только теперь я немного ожил…

– Когда убивал?

– Когда становился самим собой.

Хелен затаила дыхание. Вот он, кошмар прошлого, словно говорила она. Вот оно, ужасное эхо войны. Ее последствия.

– Отпусти меня, Шкипер, – снова стал уговаривать он. Я почувствовал, как он напрягся, словно до предела закрученная пружина, и отступил назад, еще сильнее сжав пистолет. – Дай мне уйти… Просто отвернись. Ты никогда больше обо мне не услышишь.

– Не могу, Убийца.

– Что с тобой?

– Я должен передать тебя властям.

– Тогда дай мне выпить. – Он попытался шагнуть вперед. – Моя песенка спета.

– Нет! – резко крикнул я. – Не подходи!

Он следил за каждым моим движением с таким жутким напряжением, что от такой злобной сосредоточенности становилось страшно. Я тоже не сводил с него глаз, готовый к самому подлому его трюку. Знал, что при малейшей возможности он схватит Хелен, закроется ею как щитом, начнет душить ее…

Он поднял руки к лицу, протирая глаза от морской воды и приглаживая растрепанные мокрые волосы. Взгляд его метался с меня на Хелен, отыскивая слабое, незащищенное место. Но ни я, ни она не были в пределах его досягаемости. Неожиданно зубы его стали выбивать частую и мелкую дробь.

– Я спас тебе жизнь… И за это не отпустишь?

– Нет.

– Дай мне бежать!

– Нет.

– Тогда, ради бога, дай хоть выпить!

Я помедлил в нерешительности.

– Ладно, дам… Но потом мы пойдем. – Не сводя с него дула пистолета, я полез в боковой карман и достал оттуда фляжку с бренди. – Я брошу флягу на землю рядом с тобой. Вперед не двигаться.

Фляжка шлепнулась на песок, Мартин нагнулся, чтобы поднять ее…

Трюк его едва не получился. Он резко схватил флягу и неожиданно подскочил, как на пружине, вверх, швырнув мне ее в лицо вместе с горстью песка. Хелен вскрикнула, предупреждая меня об опасности. Я мгновенно отлетел назад. Теперь я опять был вне пределов его досягаемости, но глаза запорошил песок.

Если бы он тогда попробовал бежать, ему бы это наверняка удалось, но инстинкт убийства был в нем слишком силен. Вместо того чтобы прыгнуть в сторону и раствориться в темноте, он весь сжался, приготовившись к прыжку. Это позволило мне прийти в себя.

– Ни с места! – взревел я, и он застыл на месте, увидев направленное на него дуло пистолета. Нас разделяло несколько шагов.

– Ну, Убийца! – задыхаясь от гнева, проговорил я. – Теперь твоя песенка действительно спета.

Его потное, бледное лицо в лунном свете напоминало только что пойманную рыбу.

– Неплохо… – сказал он и нервно рассмеялся. – Только ты и мог меня опередить… И все-таки я попробую бежать, Шкипер.

– Буду стрелять!

– Лучше быть застреленным, чем повешенным. – Он повернулся ко мне спиной.

– Не будь дураком! – закричал я. – Сдайся властям. Может быть, тебя и не повесят.

– Попробую бежать. – Стоя ко мне спиной и пригнувшись для бега, он крикнул через плечо: – Не промажь, Шкипер! – Он огромным прыжком бросился вперед.

Я помедлил всего одну-две секунды, но мне они показались вечностью. Я чувствовал и свою вину, и свою утрату…

– О боже!.. – услышал я шепот Хелен, в котором звучали ужас и жалость. И в тот момент я выстрелил.

…Это было самое меньшее, что я мог сделать для человека, дважды спасшего мне жизнь.