Текст книги "Держава под зверем"

Автор книги: Илья Бриз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

* * *

Первая послевоенная сессия Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций собралась в июне тысяча девятьсот сорок первого года, в Крыму. Там, по эскизам Лаврентия Павловича, за год выстроили огромный комплекс зданий штаб-квартиры ООН. Построили еще не до конца. Как утверждают строители, там работы еще на несколько лет. Но проводить заседания Совета безопасности и даже сессии Генеральной Ассамблеи уже можно было с приличным комфортом. Что и подтвердил мне несколько позже генерал армии Синельников, представлявший Советский Союз на сессии. Почему не я лично, хотя туда съехались в первую очередь высшие руководители большинства стран мира? Ну, во-первых, меня совершенно не тянет быть публичным политиком. Да и Егор с этой задачей справляется значительно лучше меня. А во-вторых, у меня была уважительная причина!

Наталия, Натали, Наташенька, Ната. Я перебираю разные звучания имени своей дочери и балдею! Этот маленький человечек появился на свет в понедельник девятого числа и поднял шум на все Крылатское. Легкие у моей девоньки о-го-го какие! Два килограмма девятьсот пятьдесят граммов при пятидесяти одном сантиметре роста. То-о-ощая! Я вначале боялся брать доченьку на руки. Очень легенькая. Почти не чувствую. Поселили Натали мы в малюсенькой колыбельке у себя в спальне. Но в конце недели к нам заявилась Галинкина бабка и все переиначила. Этот цербер в юбке – тьфу, не в юбке, а в просторных коричневых штаниках, как здесь называют джинсы, и бесформенной, но всегда чистой кофте – сразу навела свой порядок.

– У ребенка, – сказала она, – раз у вас столько места, должна с самого началу быть своя комната.

Сказала и поселилась у нас. У Натальи Матвеевны (у меня очень острые подозрения, в честь кого жена назвала мою дочь!) достаточно своеобразные взгляды на воспитание грудных детей.

– Эти ваши одноразовые подгузники… Что ж, таперича ребенку мокрому в них лежать?

Как она угадывает, что Наташенька описалась, я совершенно не понимаю! Но ни одного переодевания зря.

Тепло? Значит, девочка должна лежать голенькой! Надо только распашонку с зашитыми рукавчиками одеть, чтобы себе пальцем в глазик не попала.

А уж как она обслуживающий персонал гоняет! Они у бабки или, точнее, бабуси, как я довольно скоро стал ее называть, все по струнке ходят. Наталья Матвеевна оказалась, как в той поговорке про свинью – всегда грязь найдет. В смысле – чистюля жуткая. Обнаружить теперь в нашем доме пылинку невозможно. Впрочем, в этом вопросе спорить с ней совершенно не собираюсь. Тут меня все абсолютно устраивает. Вот только сюсюкать с ребенком не разрешает.

– Разговаривай с девочкой, как со взрослой. Это только кажется, что она ничего не понимает. Хорошее слово до человека завсегда дойдет!

А так как личного опыта у меня самого в воспитании детей кот наплакал, то приходится полагаться на авторитет бабуси. Впрочем, я-то ладно, но у моей довольно своенравной жены споров с бабкой тоже почему-то не возникает. Я теперь, возвращаясь с работы, вместо того чтобы сразу поцеловать жену и доченьку, сначала переодеваюсь и моюсь. Иначе тут же услышу:

– Куды к ребенку в уличном попер?

Спорить с бабусей? Себе дороже получится. На своем она все равно настоит, но сначала все косточки мне перемоет. А с другой стороны, надо честно признать, что человек Наталья Матвеевна довольно тактичный. Не в свое дело не вмешивается. Во только вопрос в том, что она считает своим делом? Хорошо хоть не государственные дела, которые обсуждаются у нас довольно часто. Впрочем, когда девоньку утром приносит жене покормить, всегда сначала постучит и дождется разрешения, только потом заходит. Только сама ребенка носит. Не доверяет Наталья Матвеевна свою маленькую тезку обслуживающему персоналу:

– Чужие они! Даже прикоснуться не дам!

В то же время Светке, Егору и Лаврентию Павловичу с Нино – пожалуйста.

Эти – свои. Им можно.

Как Натали присасывается к Галинкиной груди! Кушает ребенок у нас хорошо (тьфу, тьфу, тьфу через левое плечо!). Глазенками своими серо-буро-малиновыми так смешно лупает! Точный цвет пока не понять. После кормления бабка обязательно заставляет жену сцеживаться.

– Ты, внученька, не сопротивляйся и не ленись. Иначе молоко пропадет.

Впрочем, в этот момент мне лучше не присутствовать. Галка может и брызнуть на меня молоком прямо из своей красивой груди! Шуточки у нее такие. Однажды дала попробовать на вкус. И как Наташенька эту жирную гадость кушает? Совершенно не понимаю!

* * *

– Ну, рассказывай, как там все прошло?

Я встретил Егора на центральном аэродроме столицы. Светка прилетела еще вчера рейсовым самолетом, и сейчас бабка с Галиной наверняка в очередной раз пытаются отобрать у сестренки мою дочь. Нашла себе куклу!

– А тебе, что, о результатах сессии и принятых решениях не докладывают? – удивился Синельников. – Или ты газеты не читаешь?

– Егор, не валяй дурака! Меня интересует именно то, чего в газетах не пишут. Ин-то-на-ци-и, – последнее слово пришлось произнести по слогам, – здорово они испугались?

– До колик в животе, – расхохотался Синельников, усаживаясь в машину, – мы, надеюсь, сначала к тебе? Я племянницу видеть хочу.

– Ко мне, ко мне, – успокоил я его, – Светка от Наташеньки отходить не хочет. Но ты все-таки давай о крымских делах рассказывай.

– Ну что, демонстрацию фильма об испытаниях бомбы они восприняли очень положительно, – Егор опять заулыбался, – когда прозвучал голос Левитана с указанием мощности взрыва, показ пришлось прервать и зажечь свет. Шум поднялся приличный. Ты, Вася, тогда правильно сказал, что заявление придется сделать раньше. Я тут же огласил о готовности Советского правительства поставить атомное оружие под контроль Совбеза ООН, но предложил сначала все-таки досмотреть фильм. После приведения расчетов о неминуемом наступлении ядерной зимы после массового применения нескольких десятков таких бомб, в зале, наоборот, наступила полная тишина. Они даже кашлять боялись. А когда мы напомнили исторические сведения об извержении Тамбора[60]60
  Тамбора (Tambora, 8°15′ ю ш, 118°00′ в л (G)) – стратовулкан в Индонезии на острове Сумбава (Sumbawa). Извержение этого вулкана в 1815-м – крупнейшее за всю современную историю по объёму изверженного материала (до 150–180 км пирокластики и газов), количеству человеческих жертв (непосредственно при извержении погибло около 10000 человек, от 50000 до 80000 умерло от голода и болезней вследствие извержения) и глобальному воздействию на климат Земли, единственное исторически подтвержденное извержение с коэффициентом эксплозивности 7


[Закрыть] в тысяча восемьсот пятнадцатом…

Н-да. В исторических хрониках тысяча восемьсот шестнадцатый год называется «Год без лета». Самый холодный год в мире за всю более чем полутысячелетнюю историю метеонаблюдений на нашей планете. Последовавшие тогда неурожаи вызвали следующей весной десятикратный рост цен на зерно. А народа на планете тогда от голода поумирало…

– Напомнили и о работах американского исследователя климата Уильяма Хамфрейса тысяча девятьсот двадцатого года. Это ведь он тогда доказал причину «Года без лета», – с веселой ухмылочкой продолжил Егор. – Напоминание об извержении Кракатау тысяча восемьсот восемьдесят третьего[61]61
  Кракатау (индон. Krakatau) – бывший остров и действующий вулкан в Индонезии, расположен в Зондском проливе, между островами Ява и Суматра. Катастрофическое извержение 1883 года уничтожило большую часть острова


[Закрыть] и нескольких холодных годах после этого тоже пришлось кстати. А когда пошли кадры из смонтированных кусков фантастических фильмов того мира о результатах ядерной войны… Кто-то на весь зал заорал: «Апокалипсис! Конец света!» Пришлось, конечно, указать, что это пока только предположения наших ученых, но достаточно точно подтвержденные расчетами. В общем, я вынужден был несколько раньше объявить о том, что каждая делегация получит копию демонстрировавшегося кинофильма и комплект документов как о самих испытаниях, так и с научными выводами о необходимости запрета как разработки, так и испытаний ядерного оружия. Ну и, соответственно, о наших предложениях по этому поводу.

Я уже давно размышлял о том, почему в том моем прошлом мире Организация Объединенных Наций так и не стала надежным инструментом по предотвращению войн на планете. Корея и Вьетнам, Лаос и Ангола, бесконечная череда Арабо-Израильских войн. Перечислять все военные конфликты второй половины двадцатого века бессмысленно. Почему? Почему вроде бы отлично задуманный Совет Безопасности не смог ничего там сделать? И пришел я в результате к простейшему выводу – виновато пресловутое «право вето» постоянных членов Совбеза. А вот не будет у нас здесь такого! Решило большинство, что начавшийся конфликт надо прекратить, значит, войска ООН придут и сделают свое дело. И плевать, что кто-то не согласен! А в том, что большинство будет за мир в нынешних условиях, я, глава самого мощного в военном отношении государства на Земле, нисколько не сомневаюсь. Не будет у нас больше войн. Матери не должны терять своих детей! Не хочу! Да и военные расходы в результате должны резко пойти на спад во всем мире. А уж куда применить освободившиеся ресурсы, мы найдем. Тоже мне проблема.

– Предложил я им всем подумать и заново встретиться там же, в Крыму, через три месяца. Соответственно мое предложение было встречено долгими и продолжительными аплодисментами, – опять расхохотался Егор, – но теперь, Вася, тебе самому придется туда ехать. Хватит за мою спину прятаться. Нет, я, конечно, тоже поеду. Но идеи-то, в конце концов, твои. Тебе и претворять их в жизнь. А вообще, как это ни странно, несмотря на то что ты, товарищ полковник, довольно успешно прячешься как от журналистов, так и от международных политических деятелей, твой, Вася, авторитет значительно выше моего.

– А это потому, товарищ маршал «кровавой гэбни», что у меня язык хуже подвешен, чем у тебя, – отшутился я. – Поэтому вынужден несколько больше помалкивать. А молчание, оно того – золото.

* * *

Черт побери! Ну не хотел я этого! Совершенно не хотел! Оно само как-то так получилось… Вот что значит, летать и не думать.

Новейшая реактивная машина пошла в серию еще даже до начала испытаний в этом мире. Там-то МиГ-35 был давно испытан. Да, большую часть электроники мы пока просто не в состоянии повторить. Как минимум ближайшие полгода-год. Но все, что влияет на безопасность полета, наши инженеры сделали. Даже знаменитое катапультное кресло К-36ДМ установили. Истребитель получился исключительно надежным. В конце концов все его «детские болезни» вылечили еще в том мире. Вся первая партия в двадцать семь машин по мере готовности тут же отправилась на испытания. Одновременно сразу на трех аэродромах по различным программам велась интенсивная работа. Очень поразили летчиков-испытателей ЛИИ[62]62
  ЛИИ ~ летно-испытательный институт


[Закрыть] тяговооруженность и противоштопорные характеристики самолета. В штопор машину надо было загонять принудительно. Вывод из него? Достаточно было просто бросить управление. В общем, ГОСы[63]63
  Комплекс государственных испытаний


[Закрыть] новейший «мигарь» прошел на ура.

В августе Лаврентий Павлович дал наконец-то добро и мне. Даже сам приехал в Кубинку посмотреть на мой первый полет на этой реактивной машине. А здесь все уже давно начали осваивать новый истребитель. Тем более что в пилотировании он оказался проще, чем все, что было до него. Электродистанционная система управления с легкостью парировала даже относительно грубые ошибки управления. Быстродействия и мощности пока еще относительно слабых бортовых ЭВМ с четырехкратным резервированием для этого вполне хватало.

Закрывшийся колпак, кажется, отрезает от меня весь мир. Шипение надувшегося шланга дополнительно к сигнальному зеленому огоньку информирует о герметизации кабины. Привычная ухватистая ручка управления. Сколько я в том мире не летал на реактивных? Семнадцать лет. И здесь еще почти полтора года. А руки, ноги и, главное, подсознание все помнят! Четыреста двадцать часов налета на МиГ-29 и тысячи часов тренажера. Когда там врачи запретили мне летать, я с тренажеров долго не вылезал. Пытался хоть таким образом задушить зов неба. Но тренажеры – это не то. И вот теперь…

Даю полный форсаж. Почти восемнадцать тонн тяги при собственном взлетном весе машины семнадцать тонн прижимают нос истребителя к земле, заторможенные колеса со скрипом ползут по бетону. Отпускаю тормоза – самолет, как сорвавшийся с цепи пес, кидается вперед, вжимая меня в спинку кресла. Скорость стремительно нарастает… Пора! Плавно тяну ручку, самолет мгновенно отрывается от земли, и я, непрерывно увеличивая угол набора, ставлю машину вертикально, одновременно убирая шасси. Энерговооруженность машины свыше единицы! Зафиксировав вертикаль – скорость уже четыреста – кладу самолет на спину, проверяю высоту – тысяча четыреста, кручу «бочку» и иду вниз. Опускаю самолет пониже, уточняю свое место, тяну на косую петлю. Далее следует переворот на «горке», вираж, три четверти петли, «полубочка» на нисходящей вертикали, пролет над ВПП с «бочкой», разворот и вверх. Я могу! Я все помню! Я могу все!!! Восторг просто переполняет меня! Левая рука автоматически тянется к пульту и перекидывает тумблер ОВТ[64]64
  отклоняемый вектор тяги


[Закрыть] в верхнее положение. Вот теперь я вообще Господь Бог в небе! Здесь еще не научились пользоваться этой системой. Просто не успели. Нет, там я сам никогда не пробовал запредельные фигуры на самолетах интегральной схемы, когда на закритических углах атаки почти половину подъемной силы дает фюзеляж. Их изобрели, когда меня уже отлучили от неба. Но на тренажерах-то отрабатывал!

Динамическое торможение – «Кобра»! Сто сорок градусов от горизонтали. Я просто чувствую, как с законцовок плоскостей срываются туго закрученные белые инверсионные вихри. Возврат в горизонтальный полет. РУД на полную, и вверх. «Кульбит»[65]65
  «Кульбит», «Двойной кульбит», «Кадушка», «Вертолет» – эти фигуры высшего пилотажа возможно выполнить только на самолетах с ОВТ


[Закрыть], горизонт, «Двойной кульбит», снова горизонт, «Бумеранг». Как же все-таки здорово! А теперь попробуем самое трудное. Прибрать тягу и вверх. Скорость падает. Плавненько, по чуть-чуть двигаю РУД. Тяга двигателей должна строго соответствовать текущему весу машины. Есть! Скорость ноль и я стою на реактивных струях двигателей, совсем немного подыгрывая ручкой. Секунда, две, три, четыре. Все! Если у гипотетического противника есть ракеты с боеголовками на эффекте Доплера, то они меня за это время уже гарантированно потеряли бы. Прибрать тягу. Самолет начинает скользить хвостом вниз. Ручку от себя – и машина как бы нехотя переваливается вперед. Пикирование с почти мгновенным набором скорости. Выход в горизонталь. Хорошо получилось, «Колокол» выполнен. Теперь можно и кое-что попроще. «Кадушку» или «Вертолет»?

– Ну, и как тебе после этого верить? – Берия укоризненно покачивает головой. – Ты теперь эту машину ломать будешь?

– Ни в коем случае! – я не оправдываюсь. Я – возражаю! – Эту машину невозможно сломать, Лаврентий Павлович! Электродистанционное управление вместе с бортовой системой стабилизации полета просто не даст превысить расчетные перегрузки, – конечно, я немного преувеличиваю. Как говорится, сдуру можно и… сломать.

– Ты в этом уверен? – сомнение в его голосе все-таки присутствует.

– Абсолютно! – Я наконец-то расстегиваю комбинезон и с удовольствием вытираю поданным техником полотенцем мокрую голову. Хорошо сегодня отвел душу! Завтра надо будет повторить. – Можете спросить у любого инженера по этой машине. Или любого летчика, кто на ней уже вылетел. Ведь пока все зачеты не сдашь, никого самостоятельно не выпустят.

– Разрешите обратиться, товарищ маршал Советского Союза? – тут же суется мой неугомонный ведомый Николай Зарубин. И на поощряющий кивок Берии продолжает: – Полковник Сталин говорит все правильно. Превысить расчетные перегрузки на этой машине невозможно. Чудо как хороша. Вот только запас снарядов на ней маловат. А обещанных ракет еще нет.

– Не беспокойтесь товарищ майор, – ухмыляется Лаврентий Павлович. С моим никогда не унывающим ведомым он давно знаком, – все будет. Работают коллективы. Но, как мне кажется, если вы будете стрелять так же метко, как на той войне, то сотни снарядов на любой бой вам вполне хватит и еще останется.

– Так точно, товарищ маршал Советского Союза! Буду стараться! – И, повернувшись ко мне, задает свой главный вопрос: – Вася, а что это было?

Берия, вроде бы успокоенный Зарубиным, тоже заинтересованно смотрит на меня. Я начинаю объяснять про динамическое торможение, «Кульбит», возможность открытия ракетно-пушечного огня из положения лежа на спине хвостом вперед по преследующему противнику, «Колокол» и другие фигуры. Сам не заметил, как подошли Саша Покрышкин, Павел Рычагов и другие пилоты. Разговор полностью перешел на профессиональные темы. Вот тут кто-то и произнес: «Комплекс фигур высшего пилотажа полковника Сталина».

«Кобра Сталина»? Ну не хотел я этого! Ей-ей, не хотел! Случайно получилось. Виктор Георгиевич[66]66
  Хотя впервые в мире данную фигуру высшего пилотажа выполнил в испытательном полете на самолете Су-27 заслуженный летчик-испытатель СССР Игорь Волк, ей присвоено имя Виктора Георгиевича Пугачева, первым продемонстрировавшего «Кобру» на авиашоу


[Закрыть], простите меня!

* * *

– Вы, Андрей Александрович, кто такой? – задал я вопрос.

В кабинете повисла тишина. Я вызвал Жданова на совещание ГКУ не просто так. Мне надоели бесконечные выкрутасы этого политического деятеля прошлого. До чертиков надоели! Нет, я не буду уподобляться подполковнику Караху из моей далекой юности того мира. Был у нас такой преподаватель тактики в погранучилище. Как специалист он был великолепен. Но дисциплиной нас, курсантов, задалбывал по-черному. Вызовет за какое-нибудь мелкое нарушение, задаст вопрос и тут же рот затыкает: «А я вам говорю, молчите, товарищ курсант!» Я дам Жданову высказаться.

– Мы все ждем, Андрей Александрович, – надо поторопить. Чего он на прямой вопрос не отвечает?

– Я – первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии. Член Политбюро ЦК КПСС. И я совершенно не понимаю, что вы здесь устраиваете.

О! Не понимает он, видите ли. Все он понимает. Знает кошка, чье мясо съела!

– Тогда какого хрена вы вмешиваетесь в планы государственных предприятий? Для чего потребовали отправку партии тракторов с Кировского завода в Канадскую республику на две недели раньше плана?

– Что значит, для чего? Чтобы наши канадские труженики получили технику к празднику. К очередной годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.

– К праздничку, значит? – я поворачиваюсь к своему министру Госконтроля: – Лев Захарович, доложите, пожалуйста. Нет, сидите, – удерживаю я Мехлиса, – а вот вы, Андрей Александрович, наоборот, встаньте. Пусть товарищи на вас посмотрят.

– В результате неправомерных действий секретаря обкома КПСС, плановая партия тяжелых колесных тракторов К-9400 и К-9430 для Канады была отправлена на две недели раньше срока поставки с неполной комплектацией и содержащая технику, до тридцати процентов бракованную. Брак явился следствием спешки при производстве насосных агрегатов гидросистемы. Технология сборки этих высокоточных узлов не была выдержана. Как результат региональное отделение Кировского завода вынуждено было переставлять насосные агрегаты с некомплектных тракторов, для того, чтобы выполнить хотя бы часть заказа. План поставок в Канадскую ССР сорван, – речь министра Государственного контроля была достаточно монотонна, но глаза его метали молнии.

– Спасибо, Лев Захарович, – остановил я Мехлиса и повернулся к Жданову.

– Кто дал вам право вмешиваться в работу государственного предприятия? – опять спросил я. Выждав минуту, продолжил: – Все убытки и компенсации грузополучателям взыскать с партийной организации Ленинграда и области. Егор, пусть твои службы проконтролируют, – Синельников незамедлительно кивнул, – а вы, Андрей Александрович, постарайтесь сделать так, чтобы я о вас больше никогда не услышал. В противном случае вами займутся те же самые службы, но определением вашей деятельности будет уже не глупость, а совершенно другое – саботаж.

Лицо Жданова налилось желчью. Интересно, что он теперь будет делать? Серьезного компромата на него у Егора пока не было. А без этого убрать его из КПСС было невозможно, во всяком случае сейчас.

Все наши планы по партийным заговорам были сорваны. Не хочет никто, кроме КПСС, драться за власть. А у последней текстом новой Конституции вырваны зубы. Да еще мы сами тихой сапой, не торопясь, но довольно существенно, проредили партийный аппарат на всех уровнях. Новая же масса молодых партийных работников… Дело даже не в том, что боятся. Нет. Никто не ожидал, что в новых республиках Советского Союза будет такой ультрапатриотизм. А ведь я обязан был догадаться. Примеров в том мире подобному хватало. Самые крутые патриоты Америки там кто? Правильно – те, кто только что стал гражданином заокеанской державы. А с учетом роста уровня жизни, всеобщей занятости населения, вообще всей социальной направленности нашей власти к народу, кто же будет замышлять против нас? Да еще после такой сокрушительной победы в последней войне? Только те, кто что-то потерял. То есть владельцы крупных предприятий, которые были национализированы, и… КПСС, практически лишившаяся реальной власти. Первых было достаточно мало, и они в основном сбежали из страны. КПСС? Но ведь номинально мы, руководство державы, сами по-прежнему состояли в этой партии. Вот только партийные задания не выполняли, отговариваясь занятостью на основной работе. Более того, мы сами были во всех высших структурах КПСС. В Политбюро моих сторонников было большинство. Партии в результате осталась только функция идеологической работы с советским народом. Контроль за кадрами я у нее отобрал. СГБ с этим справляется значительно лучше. Тем более что Егору Синельникову я доверяю значительно больше, чем всем этим Ждановым и Булганиным. Теперь бы еще телефонное право задавить. С другой стороны, бывшая канадская, а ныне просто социалистическая народная партия очень неплохо набирает своих новых членов среди молодежи. Саше Косареву, генеральному секретарю ЦК ВЛКСМ, было дано четкое указание – не мешать! Хочешь, чтобы твой Союз молодежи существовал и дальше? Процветал, а не загнивал? Значит, должна быть здоровая конкуренция. И изволь немедленно поддерживать все действия нашего правительства, или… Или кончишь так же, как твой аналог в том мире. Впрочем, последнее Косареву никто не говорил. Но намекнули кое-что. Вполне понятливый и вменяемый товарищ.

* * *

Осень сорок первого. Самый урожайный год за всю историю человечества! Самая тяжелая страда. Сохранить рекордный урожай зерновых! Строить и строить полевые и капитальные элеваторы и зернохранилища, амбары и зерносушилки! Мирная битва развернулась на всех посевных площадях огромного ныне СССР. Вроде бы должны справиться.

А тут – внеплановая сессия Генеральной Ассамблеи ООН!

– Да, – заявил я, – Советский Союз готов немедленно передать контроль над ядерным оружием Совету Безопасности Организации Объединенных Наций. В то же время у нашего правительства есть определенные условия. Во-первых, все члены ООН должны немедленно отказаться от любых планов разработки и испытаний подобного оружия. То есть для начала принять соответствующие законы. Далее. Мы прекрасно понимаем, что мирные ядерные технологии хотят развивать все страны планеты. А так как обогащение атомного топлива и переработка отходов атомной промышленности связаны с возможностью получения делящихся материалов для ядерного оружия, то все, даже сугубо мирные, атомные предприятия должны также находиться под контролем ООН во всем мире. Проекты договоров прилагаются. В то же время Совет Безопасности должен иметь достаточно реальные рычаги воздействия на тех, кто только задумается о нарушении запрета. Впрочем, для предотвращения любых войн – а ведь это основная цель нашей Организации – у Совбеза должна быть своя, самая сильная на Земле армия. Создавать ее? А не проще ли вообще передать все основные вооруженные силы членов ООН под командование Совета Безопасности?

Отказаться от национальных воинских формирований? Такого предложения никто не ожидал. Нет, понятно, что внутренние войска и полицейские формирования, занимающиеся поддержанием порядка, должны быть национальными. А вот от больших армий, способных как сами напасть на другую державу, так и защитить свою страну от внешнего агрессора, мы предложили отказаться.

– Где гарантия, что тайком созданная армия какой-либо страны не нападет на своего мирного соседа? – тут же вопросил премьер Англии Эттли.

– Достаточно сильные и мобильные войска ООН, рассредоточенные по всем основным регионам планеты, – парировал я, – и непрерывный мониторинг потенциально опасных стран эмиссарами ООН.

В огромном зале наступила тишина. Слышен был только достаточно заметный шелест вентиляторов системы кондиционирования воздуха и редкие покашливания отдельных участников сессии.

– Это приведет к очень тяжелому экономическому кризису во всем мире, – включил свой микрофон Теодор Франклин Рузвельт, президент Соединенных Штатов Америки, – остановка военных производств вызовет массовую безработицу, – он, как всегда, смотрел в корень.

– Ни в коем случае, – опять парировал я, – только резкое падение сверхприбылей магнатов – производителей оружия. Конверсия военных заводов и еще раз конверсия. А немедленная и полная остановка военных производств не требуется. Лучшее оружие будет закупаться для войск ООН. Не забывайте, что в результате в руках мирового содружества наций должна быть пусть и рассредоточенная по отдельным регионам, но самая большая, лучше всех вооруженная и, надеюсь, отлично обученная армия мира. А вот о ее конкретном составе и местах постоянной дислокации пусть думают специалисты. Я сам, хотя и являюсь кадровым военным, хорошо разбираюсь только в достаточно узкой области военного дела.

Саркастическую улыбку генерала армии Синельникова, последовавшую сразу за моим последним утверждением, я проигнорировал.

Споры растянулись на две недели. Линии связи комплекса ООН в Крыму работали с огромным напряжением все это время. Шли консультации как между делегациями, возглавляемыми высшими руководителями стран, так и делегаций со своими правительствами и законодательными структурами. Ведь наше предложение требует изменения конституций всех стран – членов Организации Объединенных Наций. Хорошо, что мы успели установить столько видео– и телефонных аппаратов. Нет, все-таки как хорошо, что реально у нас в Советском Союзе диктатура триумвирата. Весь наш народ поддержал революционные предложения Советского правительства. Пропаганда у нас на должном уровне. В других странах? Но ведь там в основном так называемая демократия. Откажись от наших предложений, и удержится ли такое правительство у власти? А ведь мощный ядерный кулак и отличная армия будут в распоряжении ООН. А если в результате Совбез примет решение наказать такую страну? Желание жить природа заложила в сущность каждого человека. А ведь самым главным в наших предложениях являлся отказ от насильственных международных действий. Живи сам и дай жить другому! Как? А вот это уже будет зависеть от тебя самого, от того, как работать будешь.

Немного поговорили об атомной энергетике. Советский Союз согласен немедленно предоставить всем желающим необходимые технологии, вплоть до чертежей реакторов и оказания помощи специалистами. Но! Это достаточно дорого стоит. Впрочем, атомная энергетика достаточно быстро окупается. Все необходимые экономические выкладки мы предоставим немедленно после подписания и ратификации договоров о запрещении разработки и испытаний ядерного оружия.

В результате все правительства, хорошо напуганные нами три месяца назад возможностью ядерного апокалипсиса, согласились с нашими предложениями. С одной стороны – приличное уменьшение доходов от национальных ВПК[67]67
  Военно-промышленный комплекс


[Закрыть]. С другой – резкое, на порядок, уменьшение расходов на оборону. Как подсчитали эксперты, средние взносы крупных стран в казну ООН для содержания международной армии составят около шести процентов от текущих военных бюджетов. А уж для небольших стран какое огромное значение имеет уменьшение налогового бремени. Ну и пряник в виде мирных атомных технологий…

* * *

– У Советского правительства также есть еще предложения, – заявил я на закрытой встрече, – сейчас постоянными членами Совета Безопасности, как известно, являются только наши три великих державы – Советский Союз, Соединенные Штаты и Франция. Мы считаем, что уже пришло время расширить состав.

– Конкретнее, мистер председатель, пожалуйста, – тут же отреагировал Рузвельт, – кого вы предлагаете?

– Израильскую Федерацию, Федеративную Республику Германия и, как это ни странно, Японскую империю.

– Две державы из предлагаемых – недавние враги? – удивился де Голль.

– И что? – парировал я. – Правительства у них новые, возврат к старому курсу невозможен. Денацификация в Германии проведена под нашим контролем достаточно качественно. А в свете только что принятых решений агрессивная политика вообще становится невозможной. Разве у вас есть сомнения, что эти страны достаточно быстро встанут в один ряд с нами?

– Мистер председатель, ответьте на один вопрос, – Рузвельт посмотрел на возвышавшегося над нами француза, хотя мы втроем сидели в креслах, и опять повернул голову ко мне, – чего вы добиваетесь? Ваша страна сегодня самая большая и сильная в мире. Ваша армия уже доказала, что не боится никого. Ваше оружие – лучшее. В ближайшие годы вряд ли кто-то сможет догнать Советский Союз. Но внезапно, после совсем недавней войны, вы соглашаетесь передать и армию, и ваше ядерное оружие под международный контроль. Не просто соглашаетесь, а сами предлагаете. Одновременно делаете все, чтобы этот контроль стал максимально всеобъемлющим, вплоть до включения в состав контролеров бывших противников. Итак, чего вы добиваетесь?

Н-да, не в бровь, а в глаз! Надо признать, что он очень умен. Синельников докладывает, что в их проекте «Манхеттен» серьезные подвижки. Строят какую-то огромную установку. Машина времени будет работать? Не верю!

– А добиваюсь я, мистер президент, именно того, что записано в уставе ООН – прекращения любых войн. Хватит уже в истории человечества боевых действий! Я очень хочу, чтобы наша цивилизация окончательно свернула на мирный путь развития. И считаю, что именно сейчас пришло время для этого.

Рузвельт с де Голлем переглянулись.

– Но все же необходимо чем-то заменить военную промышленность. Чем-то, что будет тянуть технологии и бизнес вперед, – президент Штатов не спрашивал. Он констатировал. Точнее – требовал.

– Будет вам замена, – усмехнулся я, – такая, что напрягаться придется значительно серьезней, чем во время войны. Подождите совсем немного.

Теперь уже я переглянулся с французским президентом, в глазах которого были надежда и мечта.