Текст книги "Утрата и возмездие"

Автор книги: Илья Мощанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Следовательно, большое количество личного состава частей 6-й и 42-й стрелковых дивизий осталось в крепости не потому, что они имели задачу оборонять крепость, а потому, что не могли из нее выйти.

Артиллерия, находившаяся в открытых артиллерийских парках крепости, в большей своей части была уничтожена огнем противника на месте. Почти целиком погиб конский состав артиллерийских и минометных частей и подразделений дивизий, находившийся во дворе Брестской крепости у коновязей. Автомашины автобатальонов и других частей обеих дивизий, стоявшие в объединенных открытых автопарках, были сожжены. Все документы и имущество частей остались в крепости.

Заместитель командира 6-й стрелковой дивизии по политической части полковой комиссар М. Н. Бутин доносил о результатах артиллерийского обстрела немцами Брестской крепости и условиях выхода частей по тревоге следующее:

«После артиллерийского обстрела, произведенного в 4.00 22.6.1941 г., части в район сосредоточения компактно выведены быть не могли. Бойцы прибывали поодиночке в полураздетом виде. Из сосредоточившихся можно было создать максимум до двух батальонов. Первые бои осуществляли под руководством командиров полков товарищей Дородных (84 сп), Матвеева (333 сп), Ковтуненко (125 сп).

Материальную часть артиллерии стрелковых полков вывести не удалось, так как все было уничтожено на месте. 131-й артиллерийский полк вывел 8 орудий 2-го дивизиона и одно орудие полковой школы. Личный состав, материальная часть и воинский состав 1-го дивизиона, находящегося в крепости, были уничтожены».

Неприкосновенные запасы наших частей, находившиеся на складах крепости, оказались целиком уничтоженными на месте.

На острове Пограничном л/с из 17-го погранотряда частично удалось вырваться из осады (автотранспортная рота). Около 15 человек под командованием Масленникова заняли огневые точки на берегу Буга и ДЗОТы у северных казарм. Впоследствии примерно в 15 часов 22 июня после длительного штурма противник прорвался на остров, но был отброшен. Со взрывом моста через реку защитники острова Пограничный оказались отрезанными от крепости и окруженными врагом. Личный состав все же успел пополнить боезапас из хранилищ и забрал в столовой уцелевшие продукты.

Части 28-го стрелкового корпуса РККА, размещавшиеся в Северном городке (на северной окраине Бреста), понесли значительно меньшие потери. 17-й гаубичный полк 42-й стрелковой дивизии был выведен из городка в составе двух дивизионов, а 447-й корпусной артиллерийский полк вывел 19 орудий с небольшим количеством боеприпасов, остальные же боеприпасы, сосредоточенные в артиллерийском парке полка, были уничтожены артиллерийским огнем противника [12]12
  ЦАМО, ф. 318, оп. 4631, д. 8, л. 5.


[Закрыть].

К 7 часам части 45-й и 34-й пехотных дивизий 12-го немецкого армейского корпуса заняли город Брест. С ходу овладев Тереспольским укреплением, 3-й батальон 45-й пехотной дивизии вермахта сумел захватить мост через Буг, Тереспольские ворота и ворваться в цитадель, где занял церковь (клуб) и столовую комсостава. Одновременно с 45-й дивизией форсировали Буг фланговые 31-я и 34-я пехотные дивизии, обойдя крепость с севера и юга. Уже в первой половине дня крепость была окружена. В руках советских войск осталась часть цитадели, защитники которой проявили себя истинными патриотами Родины и сражались за Брестскую крепость до конца июля 1941 года. Обороняли цитадель около 3,5 тысячи человек.

После первых артиллерийских и авиационных ударов началась эвакуация из Бреста партийных и советских организаций, органов управления Брестского железнодорожного узла, фабрик, мастерских, складов и других предприятий, организаций и учреждений. Она проходила в страшной суматохе, спешно, а поэтому и неорганизованно. Начался массовый уход на восток семей советских и партийных работников, семей военнослужащих, всего населения, не желавшего попасть под власть нацистов.

На правом фланге 4-й армии события развертывались в такой же последовательности, как и на других участках фронта. Удары противника были внезапны; ошеломленные и растерянные, наши войска несли большие потери в людях и материальной части.

Северо-западнее Зачопки в полосе армии после артиллерийской подготовки начали форсировать р. Западный Буг дивизии 43-го и 9-го армейских корпусов 4-й немецкой полевой армии. Им на границе противостояли только подразделения наших стрелковых дивизий, привлеченные на оборонительные работы, и два пулеметно-артиллерийских батальона Брестского укрепленного района. К 7 часам дивизии противника продвинулись на восток от 3 до 5 км, за исключением района ст. Семятиче и района Орля, которые удерживались 16-м и 17-м пулеметно-артиллерийскими батальонами, занявшими построенные и оборудованные в этих районах ДОТы. Севернее н/п Немирув с частями 134-й и 252-й пехотных дивизий завязал бой 15-й стрелковый полк 49-й стрелковой дивизии, уже сильно пострадавший от артиллерийского огня противника, а в районе Семятиче и западнее – 772-й стрелковый полк 113-й стрелковой дивизии.

Такова вкратце картина начала военных действий в полосе 4-й армии и результаты внезапных ударов артиллерии и авиации противника в первые часы войны.

Отражение атак

В первые часы войны действия войск 4-й армии, большая часть которых была застигнута врасплох внезапным нападением противника, характеризовались стремлением выполнить задачи, определенные им планом прикрытия. Штаб армии до 5 часов, как указывалось выше, принимал меры по доведению до войск указаний командования округа и боевого приказа армии по приведению всех частей и соединений армии в боевую готовность.

6-я и 42-я стрелковые дивизии под ударами врага делали попытки собраться в районах сбора по тревоге, с тем чтобы из этих районов выступить для занятия своих оборонительных полос. О размерах потерь, понесенных в первые часы, никто еще не имел полного представления.

75-я стрелковая дивизия начала развертывание для обороны своей полосы южнее Бреста. 113-я и 49-я стрелковые дивизии выступили из районов Семятиче, Высокое, Черемхи, Нужец на северо-запад для занятия рубежа от Нура до Дрогичина, где, как думали штаб армии и командиры дивизий, они будут объединены управлением 2-го стрелкового корпуса 13-й армии. 14-й механизированный корпус приступил к сосредоточению по плану прикрытия в районе Жабинки. К 9 часам 22-я танковая дивизия подходила передовыми частями к Жабинке. О потерях в ее частях данных не имели ни командир корпуса, ни командование армии. В районе Жабинки осколком снаряда был ранен начальник штаба дивизии подполковник А. С. Кислицын. 30-я танковая дивизия после тревоги к 6 часам возвратилась танковыми полками из районов ночевки после полковых сборов в Пружаны и готовилась в 7 часов выступить из Пружан в Жабинку. При этом в район сбора направлялись танковые экипажи и тот личный состав, который можно было поднять на имевшемся в дивизии автотранспорте. 205-ю моторизованную дивизию командование решило в район Жабинки не выводить, так как на имевшемся автотранспорте можно было перевезти лишь незначительную часть личного состава дивизии.

Никаких новых указаний о порядке использования войск во изменение задач, определенных планом прикрытия, ни командиры корпусов, ни командиры дивизий в первые часы войны не давали. Это обуславливалось тем, что ни для кого из них обстановка не была ясной. Во-первых, командиры и штабы не имели никаких данных о количестве сил и действиях противника на различных участках фронта. Каждый видел только то, что делалось перед ним. Информации ни сверху, ни от соседей не поступало. Во-вторых, командиры корпусов и дивизий, не имея постоянной связи с частями, не знали в первые часы войны истинных потерь и предполагали, что в районы сбора по тревоге части выйдут достаточно боеспособными, а противник не рискнет вторгнуться большими силами и направит на нашу территорию лишь отдельные части.

Около 6 часов в штаб армии поступило первое письменное донесение от командира 28-го стрелкового корпуса генерал-майора В. С. Попова.

Из донесения штабу армии стало известно, что командный пункт корпуса в 5 часов 45 минут находился в роще в 2 км юго-восточнее Жабинки. Действительной обстановки командир и штаб корпуса не знали. Они доносили, что авиация противника вывела из строя на аэродроме южнее Высокого семь самолетов корпусного авиаотряда (тогда как в реальности там были сожжены и все самолеты штурмового авиационного полка). О потерях личного состава в дивизиях ничего не говорилось, следовательно, о них в штабе корпуса сведений не имелось. По-видимому, командир корпуса считал, что ничего серьезного еще не произошло, так как он приказал командиру 6-й стрелковой дивизии «коротким контрударом выбить противника из Бреста» [13]13
  ЦАМО, ф. 318, оп. 4631, д. 6, л. 106.


[Закрыть].

Постановка задачи на контрудар только 6-й стрелковой дивизии свидетельствовала о стремлении командира корпуса действовать по плану прикрытия, так как 42-я стрелковая дивизия после сбора должна была выдвигаться в район Семятиче.

Для прикрытия и поддержки действий 6-й дивизии в районе Бреста и с целью разведки с аэродрома Именин вылетал уже сильно ослабленный 123-й истребительный авиационный полк во главе с его командиром майором Б. Н. Суриным. Во время вылетов авиация наступления наших войск под Брестом не обнаружила. Она наблюдала только переправу немецких войск на широком фронте через реку Западный Буг. В воздушных боях остатки авиационного полка понесли очередные потери. В этих боях проявил самоотверженность и героизм командир 123-го истребительного авиационного полка. Майор Б. Н. Сурин лично принял участие в четырех воздушных боях, сбил три самолета противника, но в последнем неравном бою погиб.

Только в 6 часов командование армии получило из округа приказание: «Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий приказываю: поднять войска и действовать по-боевому. Павлов, Фоминых, Климовских» [14]14
  ЦАМО, ф. 208, оп. 2454сс, д. 26, л. 76.


[Закрыть]. Но войска армии уже с 4 часов вели тяжелые бои. Это приказание свидетельствовало лишь о незнании командованием округа того, что делалось на границе в первые часы войны, в течение которых над окружным руководством продолжало довлеть указание из центра: «Не поддаваться на провокацию». Этим можно объяснить и то, что первые сообщения о боях на границе были восприняты в округе как вооруженная провокация со стороны немцев. И лишь через 1,5 часа там убедились, что началась война.

Командование армии фактически также никаких самостоятельных решений, кроме приведения войск в боевую готовность, в первые два часа войны не приняло. А убедившись, что война началась, оно пыталось провести в жизнь решения, принятые до войны по плану организации района прикрытия, которые никак не соответствовали складывавшейся обстановке.

Сбор войск в районах, предусмотренных планом прикрытия, для последующего выдвижения их в назначенные полосы обороны в создавшейся обстановке стал невозможен. Попытки войск выйти в свои районы сбора из-за больших переходов, во время которых они несли большие потери, были неудачными, и поэтому организовать оборону и оказать сопротивление на линии создаваемого укрепленного района оказалось невозможным.

В период с 6 до 7 часов немецкая авиация своими ударами разрушила военный городок в Кобрине, и штаб 4-й армии к 10 часам перешел в Вуховичи и начал организовывать управление войсками с запасного командного пункта.

Наладить управление и материально-техническое обеспечение войск, а также оказать им реальную помощь в авиационном и зенитно-артиллерийском обеспечении боевой деятельности, в короткий срок штаб армии не имел возможности. Для установления непрерывно действующей связи с дивизиями не было средств. Связь приходилось осуществлять лишь подвижными средствами через офицеров связи. Получаемые данные о действиях войск и отдаваемые распоряжения быстро старели ввиду резких изменений обстановки. Для развертывания работы тыловых частей и учреждений не было ни людей, ни транспортных средств, ни ясного понимания того, как же организовать снабжение войск в создавшихся условиях. Зенитные артиллерийские части и подразделения армии, находившиеся накануне войны в Крупках, естественно, прибыть еще не могли. Организовать воздушную разведку, прикрытие войск истребительной авиацией и бомбардировочные удары по врагу армия также не имела возможности. Истребительные полки потеряли почти все самолеты и не могли выполнять боевых задач, а около 10.00, то есть в этот же день, последующими ударами немецкая авиация разгромила и бомбардировочный полк 10-й смешанной авиадивизии на аэродроме в Пинске, уничтожив почти все самолеты, в том числе и новые бомбардировщики Пе-2, которые не были даже заправлены горючим. В бомбардировочном авиационном полку осталось только 10 самолетов СБ. во второй половине дня 22 июня на Пинский аэродром перебазировалось около эскадрильи истребителей (из 33-го и 123-го авиационных полков). Командир 10-й смешанной авиационной дивизии, не имевший к тому времени технической связи с Пинском, убыл со своим штабом в Пинск. В дальнейшем штаб армии со штабом авиационной дивизии связи не имел. Остатки этой дивизии совместных действий с войсками армии больше не вели.

Следует отметить, что при утреннем налете на Пинск немецкой авиации удалось уничтожить склад горючего и смазочных материалов и разбить окружной артиллерийский склад. В последнем уцелела лишь часть хранилищ.

К 10 часам утра в полосе армии создалась тяжелая обстановка, но осознать и оценить ее по-настоящему никто не мог. Только к 12 часам дня 22 июня в адрес командования армии поступило несколько донесений о боевых действиях войск. Но и по этим донесениям не представлялось возможным оценить сложившуюся обстановку.

Из докладов возвратившихся из дивизий офицеров штаба армии и докладов делегатов связи обстановка начала несколько проясняться. Стало очевидным, что выбить противника из Бреста не по силам не только одной уже небоеспособной 6-й стрелковой дивизии, но и всему 28-му стрелковому корпусу.

Офицер штаба, прибывший из 49-й стрелковой дивизии, доложил, что ее 15-й стрелковый и 31-й артиллерийский полки ведут бой с переправившимися через Западный Буг крупными силами немцев севернее Немирува. Остальные полки дивизии в период с 9 до 10.00 выступили для занятия обороны в полосе 10-й армии севернее Дрогичина. Левофланговая 75-я стрелковая дивизия армии вела бой восточнее Медной и за Черском.

Получив данные об обстановке, командующий армией примерно в 11 часов 30 минут отдал войскам следующие распоряжения: 28-му стрелковому корпусу не допустить дальнейшего продвижения противника на Жабинку; 14-му механизированному корпусу в составе 22-й и 30-й танковых дивизий, сосредоточившемуся в районе Видомль, Жабинка, атаковать противника в брестском направлении вместе с 28-м стрелковым корпусом и 10-й смешанной авиационной дивизией и восстановить положение.

Докладывая об отданных распоряжениях, командующий армией в своем боевом донесении № 05 (в 11.55 22.6.1941 г.) просил командующего округом «задержать продвижение противника с брестского направления авиацией» [15]15
  ЦАМО, ф. 208, оп. 3038сс, д. 12, л. 3–4.


[Закрыть].

Из отданных командующим армией распоряжений видно, что обстановка для него и штаба армии продолжала оставаться недостаточно ясной, так как войскам армии ставились невыполнимые задачи. Во-первых, 22-я и 30-я танковые дивизии еще не сосредоточились в район Видомль, Жабинка, откуда им предстояло атаковать противника. Во-вторых, возможность их совместного сосредоточения исключалась, так как 22-я танковая дивизия при отходе из Бреста оказалась разорванной на две части (часть ее отходила на Жабинку, другая часть – на Радваничи) и несла большие потери. В-третьих, 14-й механизированный корпус по приказу должен был перейти в атаку совместно с 28-м стрелковым корпусом, а 42-я стрелковая дивизия этого корпуса продолжала выполнять прежнюю задачу – пыталась выйти в полосу своей обороны северо-западнее Бреста (на правый фланг Брестского укрепленного района); последнее приказание не отменяло этой задачи; 6-я стрелковая дивизия оказалась в тяжелом положении. Ее части в виде отдельных отрядов действовали в разных районах.

Около 11.00 начальник штаба 4-й армии полковник Л. М. Сандалов с группой штабных офицеров выехал с нового командного пункта в Кобрин. В городе они встретили много офицеров и солдат, отходивших поодиночке и группами из Бреста и Жабинки на восток. Из собранных офицеров и солдат по указанию начальника штаба сформировали отряд силой до двух батальонов, которому придали на усиление батарею 45-мм орудий и роту танков из 205-й моторизованной дивизии. Командиром отряда назначили начальника отдела боевой подготовки 4-й армии подполковника А. В. Маневича и приказали занять оборону западнее Кобрина.

Подполковник А. В. Маневич одновременно назначался и начальником гарнизона в Кобрине. По этой линии он получил приказание обеспечить части и штаб армии горючим из кобринского склада ГСМ, а оставшееся от раздачи горючее в случае угрозы со стороны врага сжечь, так как средств для эвакуации склада не имелось. Другие склады, размещавшиеся в Кобрине, надлежало эвакуировать по железной дороге вместе с гражданскими складами.

Начштаба 4-й армии дал указание городскому военному комиссару в Кобрине призвать по мобилизации как можно больше разных возрастов мужчин, мобилизовать автотранспорт и лошадей и одновременно связаться с Брестским областным военным комиссариатом. В случае если с ним не удастся восстановить связь, поступить в подчинение Пинского облвоенкомата [16]16
  После войны стало известно, что Брестский областной военный комиссар майор В. Н. Стафеев с группой своих офицеров и несколькими десятками партийных и советских работников Бреста до вечера оборонялись в здании облвоенкомата и все они погибли. – Примеч. авт.


[Закрыть]. На вопрос горвоенкома, что посоветовать делать местным властям, было сказано, чтобы они эвакуировали все ценное в Пинск. Дать указание об уничтожении при отходе важных гражданских объектов, в том числе железнодорожных мостов и шлюзов на р. Мухавец, узла связи в городе, полковник Л. М. Сандалов не решился. Во второй половине дня 22 июня начштаба 4-й армии вручил Кобринскому горвоенкому для передачи Брестскому и Пинскому облвоенкомам телеграмму округа следующего содержания: «Поднять сборы директиве 008151 весь приписной состав, людей, лошадей, мехтранспорт головных складов, всех служб, всех УРов…» [17]17
  ЦАМО, ф. 208, оп. 2454сс, д. 26, л. 101–109.


[Закрыть]

В соответствии с планом прикрытия и распоряжением командующего армией дивизии 14-го механизированного корпуса продолжали сосредоточение в районе Жабинки. Условия сосредоточения и состояние дивизий к середине дня 22 июня видны из боевого донесения № 1 штаба корпуса.

Командир корпуса генерал-майор танковых войск С. И. Оборин доносил, что 30-я танковая дивизия к 11 часам 22 июня 1941 года находилась на марше в район сосредоточения и головой колонны главных сил вышла к рубежу Поддубно. Технической связи с нею не было. По докладу делегата связи, дивизия имела один боекомплект боеприпасов и одну заправку горючего. На марше ее части подвергались неоднократному налету авиации противника. О потерях сведений не поступало.

22-я танковая дивизия к 12 часам с большими потерями вышла в район сосредоточения: 43-й и 44-й танковые полки – Хмелево, Селище, (иск.) Жабинка, Подречье; мотострелковый полк к этому времени сосредоточился в лесу, восточнее Радваничей, и приводил себя в порядок. В частях дивизии осталось очень ограниченное количество боеприпасов, горючее было на исходе (только в машинах), продовольствие и кухни отсутствовали, средств связи не имелось. Требовался немедленный подвоз в дивизию боеприпасов, горючего и продовольствия. Командир корпуса просил осуществить этот подвоз средствами армейского транспорта.

205-я моторизованная дивизия, 20-й мотоциклетный полк и 67-й инженерный батальон приводились в боевую готовность в районах своей постоянной дислокации. Один мотострелковый полк дивизии готовился к совершению ночного марша в район леса в 4 км севернее Тевли.

В этом же донесении генерал Оборин указывал, что из средств связи штаб корпуса, кроме одной радиостанции 5-АК, ничего не имеет и что он принимает меры к восстановлению порядка в 22-й танковой дивизии и установлению радиосвязи [18]18
  ЦАМО, ф. 226, оп. 2156сс, д. 70, л. 78–80.


[Закрыть].

В соприкосновение с противником 30-я танковая дивизия вошла в период с 12 до 13 часов. Ее передовой отряд вступил в бой с 18-й танковой дивизией противника в районе Пилищей и на некоторое время остановил ее продвижение. В это время южнее, на участке Чернавчицы, Бол. Курница, вели бои части 42-й стрелковой дивизии, а еще южнее, от Черни до р. Мухавец, – отходившие части и подразделения 6-й стрелковой дивизии.

Для прикрытия направления на Кобрин и ликвидации разрыва между частями 22-й танковой дивизии, отходившей танковыми полками на Жабинку и остальными частями на Радваничи, на рубеже Жабинка, Хведковичи заняли оборону части 42-й стрелковой дивизии, дислоцировавшиеся восточнее Бреста: 459-й стрелковый (без батальона) и 472-й артиллерийский полки. Части 75-й стрелковой дивизии продолжали вести бои за Медную и Черск.

Северо-западнее (в полосе 10-й армии) противник наступал только против ее левого фланга, то есть в той части полосы, которая по плану прикрытия предназначалась для занятия ее войсками 13-й армии. В центре полосы 10-й армии противник наступал лишь отдельными мелкими отрядами.

Командование округа, имея весьма скудные и отрывочные данные об обстановке, в первой половине дня 22 июня никаких кардинальных решений не принимало. Все отданные штабом округа распоряжения носили частный характер и были направлены главным образом на ускорение выдвижения войск из глубины округа. Причинами незнания обстановки являлись отсутствие авиационной разведки и связи с агентурной разведкой, перерыв проводной связи с войсками, неумение наладить радиосвязь и связь подвижными средствами и самолетами с армиями, которые к тому же и сами не имели исчерпывающих данных об обстановке.

Противник своими танковыми дивизиями, взаимодействовавшими с авиацией, во второй половине дня, сбивая наши недостаточно сильные части, продолжал теснить их в восточном направлении. Войска 4-й армии продолжали с боями отходить. 205-я моторизованная дивизия готовила оборонительный рубеж по р. Мухавец от Пружан до Запруд. Ее стрелковые подразделения с инженерным батальоном 14-го механизированного корпуса готовили для обороны район Береза-Картузской, а мотоциклетный полк – район Дрогичина.

На моральном состоянии наших войск кроме первых ошеломляющих ударов врага отрицательно сказался беспорядочный отход одиночек и групп невооруженных рабочих и разных строительных подразделений из Брестского укрепленного района, которые сеяли панику и распространяли слухи о просочившихся в наш тыл автоматчиках, о выброшенных немецких десантах, об обходе наших войск на флангах, об окружениях и т. п. Тем не менее отходившие войска старались зацепиться за любой более или менее подходящий рубеж. Но сил и необходимой организованности для решительного отпора наступавшему противнику не хватало, и отход продолжался.

Так как с командного пункта армии в Буховичах установить проводную связь с округом и корпусами не удалось, то в период с 16 до 17 часов началось перемещение штаба армии из Буховичей в Запруды, где к этому времени начал работать организованный новый узел связи армии.

При переходе штаб армии понес большой урон от ударов немецкой авиации: уничтожены штабные автобусы и две радиостанции, предназначенные для работы с округом и авиационной дивизией, убито и ранено много офицеров штаба.

Для доклада обстановки в полосе армии и получения информации об общей обстановке и указаний на дальнейшие действия около 16 часов на вспомогательный пункт управления (ВПУ) штаба округа в Обуз-Лесьну был направлен начальник оперативного отделения оперативного отдела штаба 4-й армии капитан В. С. Макаров. Одновременно начальнику связи армии полковнику А. Н. Литвиненко удалось установить связь по аппарату «Морзе» с Минском, и начальник штаба армии получил возможность переговорить с начальником штаба фронта [19]19
  Управление Западного Особого военного округа в первый день войны было преобразовано в управление Западного фронта. – Примеч. авт.


[Закрыть]генерал-майором В. Е. Климовских.

После доклада об обстановке начштаба 4 А получил указание принять все меры к восстановлению положения. Генерал-майор Климовских приказал также связаться со штабом 10-й армии, сообщить в штаб фронта обстановку в ее полосе и передать командующему 10-й армией генерал-майору К. Д. Голубеву о переподчинении ему 49-й стрелковой дивизии, так как управление 13-й армии на Бельский участок фронта не прибудет. Начальник штаба фронта добавил, что в штаб 4-й армии прибудет представитель от командования фронта. Во время переговоров выяснилось, что о противнике и о положении 10-й и 3-й армий в штабе фронта ничего не известно.

В 10-ю армию делегата связи посылать не пришлось, так как вскоре прибыл делегат от этой армии, которым, к великому удивлению всех, оказался начальник штаба 2-го стрелкового корпуса полковник Л. А. Пэрн, – того штаба, который должен был подчинить себе 49-ю и 113-ю стрелковые дивизии и вместе с 13-м механизированным корпусом войти в состав 13-й армии.

Полковник Пэрн сообщил, что, хотя управление 2-го стрелкового корпуса находится в районе Бельска, никаких боевых задач оно не получало, а в отношении прибытия в Бельск штаба 13-й армии данных нет. Войска 10-й армии с началом боевых действий по боевой тревоге заняли оборонительные рубежи и успешно удерживают их. Ее войска противник потеснил только на флангах. Данных о группировке противника у армии нет.

Вслед за делегатом от 10-й армии в 18 часов на командный пункт в Запруды прибыл помощник командующего войсками округа (фронта) по военно-учебным заведениям (ВУЗам) генерал-майор И. Н. Хабаров. Он вручил командующему 4-й армией генерал-майору А. А. Коробкову приказание из штаба фронта, подписанное начальником штаба фронта генерал-майором Климовских. В приказании говорилось:

«Командующему 4-й армией.

Командующий ЗапОВО приказал: прорвавшиеся и прорывающиеся банды решительно уничтожать, для чего в первую очередь используйте корпус Оборина (14 мк). В отношении действий руководствуйтесь „красным пакетом“. Авиацию используйте для совместных атак с мехчастями. Обращаю исключительное внимание на поддержание связи. Используйте радиосвязь, связь постов ВНОС, делегатов на самолетах прямо в штаб округа и до ближайшей переговорной телеграфной или телефонной станции. Информируйте через каждые два часа. Ответственность за это возлагаю на вас» [20]20
  ЦАМО, ф. 318, оп. 4631, д. 6, л. 1.


[Закрыть].

К приказанию была приложена выписка из директивы НКО СССР № 2 от 22 июня 1941 года для руководства к действиям. Директива Народного комиссара обороны требовала: «Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь до особого распоряжения наземными войсками границу не переходить» [21]21
  Там же.


[Закрыть].

Таким образом, директива НКО № 2, изданная утром 22 июня, попала в штаб 4-й армии лишь в 18.00, примерно через 11 часов. А за это время на фронте произошли большие события: немецкие танковые дивизии уже углубились на нашу территорию на 25–30 км. Наши войска, особенно 22-я танковая и 6-я стрелковая дивизии, понесли большие потери в людях и боевой технике. В 10-й смешанной авиационной дивизии осталось всего лишь несколько самолетов.

Естественно, что требования как директивы Народного комиссара обороны, так и приказания штаба фронта уже не соответствовали сложившейся обстановке. Тем не менее на основе этих требований штаб армии немедленно составил боевой приказ. По проекту приказа вначале 205-я моторизованная дивизия не включалась в состав ударной группировки, а оставалась на месте и продолжала подготавливать оборону на рубеже р. Мухавец и в районе Береза-Картузской. Однако командующий армией, основываясь на указании штаба фронта – руководствоваться в действиях «красным пакетом», то есть планом прикрытия, – приказал включить для контрудара и эту дивизию, невзирая на возражения штаба армии и на то, что, по расчетам, дивизия могла перебросить имевшимся автотранспортом в район Жабинки лишь незначительную часть своего состава.

Командующий армией, правда, пытался по этому вопросу узнать мнение генерала Хабарова, как представителя штаба фронта, на что получил ответ: «Вам по обстановке виднее». Тогда генерал А. А. Коробков напомнил всем о том, что бывший командующий Белорусским военным округом генерал-полковник М. П. Ковалев на играх всегда приводил слова полководца Монте-Куколли: «В бою ни одно ружье не должно стоять сложа руки». Это означало, что оставлять вне боя целую дивизию он, командующий армией, не имеет права. Аргумент этот был довольно слабым, но командующего армией поддержал генерал Хабаров. Он заверил, что уже с вечера 22 июня из города Слуцка в Береза-Картузскую начнет перебрасываться на автомашинах 55-я стрелковая дивизия, которая продолжит работы, проводимые 205-й моторизованной дивизией.

Прибывший в это время из Бреста, где его застала война, член Военного совета армии дивизионный комиссар Ф. И. Шлыков также не поддержал штаб, и в результате в боевом приказе № 2, отданном войскам армии в 18 часов 30 минут 22 июня 1941 года, войскам на 23 июня ставились следующие задачи:

«Войска 4-й армии, продолжая в течение ночи твердую оборону занимаемых рубежей, с утра 23.6.41 г. переходят в наступление в обход Бреста с севера с задачей уничтожить противника, переправившегося через р. Зап. Буг. Удар наносят 14-й механизированный корпус совместно с 28-м стрелковым корпусом и скоростным бомбардировочным авиационным полком 10-й смешанной авиационной дивизии, 75-й и 49-й стрелковым дивизиям продолжать удерживать занимаемые рубежи.

14-му механизированному корпусу (22, 30-я танковые и 205-я моторизованная дивизии) с утра 23.6.41 г. нанести удар с рубежа Кривляны, Пилищи, Хмелево в общем направлении Высокое с задачей к исходу дня уничтожить противника восточнее р. Зап. Буг. На правом, заходящем фланге иметь 30-ю танковую дивизию, а для развития успеха и прикрытия правого фланга – 205-ю моторизованную дивизию. Атаку танков поддерживает бомбардировочный авиационный полк 10-й смешанной авиационной дивизии.

28-й стрелковый корпус наносит удар своим правым флангом (6-й, 42-й стрелковыми дивизиями и батальоном танков 205-й моторизованной дивизии) в общем направлении на Брест, имея задачей к исходу дня занять Брест.

Атаку начать в 5.00 23.6.41 г. после 15-минутного огневого налета.

Границу до особого распоряжения не переходить» [22]22
  ЦАМО, ф. 318, оп. 4641, д. 6, л. 2–3.


[Закрыть].

В приказе ничего не говорилось о противнике, так как данных о нем штаб армии не получил ни от своих войск, ни от авиации, ни из штаба фронта. Приказ не давал войскам также никаких указаний и по вопросам тыла.

Порядок принятия решения и издание боевого приказа № 02 войскам армии свидетельствовали о стремлении механически выполнить волю вышестоящего начальника без учета конкретных условий, сложившихся в полосе армии. В решении не были учтены ни группировка, ни силы и характер действий противника, ни состояние своих войск. Правда, командование армии находилось в очень трудном положении. Для принятия самостоятельного, наиболее отвечающего обстановке решения оно не располагало необходимыми данными ни о противнике, ни о своих войсках. Перед принятием решения никаких справок не заслушивалось. Ни начальник разведки, ни начальники родов войск и служб не располагали достоверными данными, которые они могли бы доложить по кругу вопросов, входивших в их компетенцию, а слушать общие рассуждения не было времени.