Текст книги "Информационная война. Органы спецпропаганды Красной армии"

Автор книги: Илья Мощанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Сражение в воздухе
(июнь 1939 года)

На суше весь июнь боевых столкновений не происходило. Зато в небе шла настоящая воздушная война. Японская авиация, сосредоточенная на аэродромах близ города Хайлара, стремилась завоевать господство в воздухе.

57-й особый корпус имел в своем составе 100-ю авиационную бригаду, состоявшую из 70-го истребительного и 150-го бомбардировочного полков (38 истребителей И-15, И-16; 29 бомбардировщиков СБ). Но силы авиабригады несколько уступали противнику и численно, и по опытности летчиков.

Японская 2-я авиадивизия в начале конфликта располагалась на аэродромах в Хайларе и имела 25–30 истребителей Тип 96/Тип 97 и 40 бомбардировщиков: тяжелых – I-100 (Fiat BR-20), Тип 97; средних – Тип 96; легких – Тип 94, Тип 97.

Первое боевое столкновение в небе над Монголией произошло 22 мая над горой Хамар-Даба, когда пятерка советских истребителей столкнулась с пятеркой японских самолетов. Стороны потеряли в воздушном бою по одному самолету.

С разрастанием конфликта советскому командованию становится ясно, что для воздушного прикрытия наземных войск сил 100-й авиационной бригады явно недостаточно. В тот же день, 22 мая, на полевые аэродромы в районе Баин-Тумена перебрасывается из Забайкальского военного округа 22-й истребительный полк в составе 63 истребителей И-15 и И-16. Через несколько дней в Монголию прибыл 38-й бомбардировочный полк в составе 59 бомбардировщиков СБ.

Начинается настоящая воздушная война, имевшая целью захватить полное господство в монгольском небе. 27 мая советские летчики опять встретились с противником. Над горой Хамар-Даба 6 советских истребителей вступили в бой с 9 японскими самолетами, потеряв при этом сбитыми 2 самолета.

В тот же день у командования 57-го особого корпуса состоялся нелицеприятный разговор по прямому проводу с наркомом обороны маршалом К. Е. Ворошиловым, который высказал большое неудовлетворение Москвы потерями советской авиации.

На следующий день, когда начались бои на земле и японцев активно поддерживала их авиация, на перехват самолетов противника было приказано поднять в воздух 20 советских истребителей. Но из-за неисправностей удалось взлететь только трем. Все они были сбиты японцами.

Через два часа после этого боя 9 советских истребителей взлетели с аэродрома Тамцак-Булака, чтобы прикрыть переправу через Халхин-Гол. Здесь их встретили 18 японских самолетов. В завязавшемся ожесточенном воздушном бою 7 советских истребителей были сбиты и 2 повреждены. 5 летчиков погибли, остальным удалось благополучно приземлиться с парашютами.

За два дня воздушных боев потери советской авиации, в составе которой не оказалось летчиков с боевым опытом, исчислялись в 15 истребителей и 11 пилотов. Японская авиация потеряла всего одну машину. Такие потери оказались неожиданными и для неприятельского, и для советского командования. В Москве всерьез озаботились положением в монгольском небе.

28 мая командир 57-го особого стрелкового корпуса комкор Н. Ф. Фекленко в боевом донесении о ходе боев в районе реки Халхин-Гол доносил начальнику Генерального штаба РККА Б. М. Шапошникову следующее:

«Прошу немедленно дать ответ, так как это связано с планированием боя 29 мая:

1. Авиация противника господствует в воздухе.

2. Западный берег р. Халхин-Гол совершенно открыт и не дает никакого маневра, за исключением района горы Дзук-Хан-Ула, где местность легко пересеченная.

3. Наша авиация не в состоянии прикрыть наземные войска до захвата переправы…

4. Удержать восточный берег реки Халхин-Гол можно, но с большими потерями от авиации противника.

5. Прошу с наступлением темноты отвести части на западный берег и оборонять его, проводя бомбежку противника… (с) задачей уничтожить живую силу противника» [44]44
  ЦГАСА, ф. 32262, on. 1, д. 40, л. 14.


[Закрыть].

Меры были приняты самые радикальные. 29 мая из Москвы спецрейсом в Монголию вылетели три пассажирских самолета типа «Дуглас». На их борту находилось 48 опытнейших советских летчиков, прошедших боевую школу в небе Испании и Китая. Среди них было 22 Героя Советского Союза. Возглавлял группу отечественных асов заместитель командующего Военно-Воздушными Силами РККА комкор Я. В. Смушкевич. Через несколько дней «Дугласы» приземлились на аэродроме Тамцак-Булака.

Одновременно увеличивалась численность советской авиации в Монголии. На полевых аэродромах в районе Тамцак-Булака и Халхин-Гола расположилось уже 150 истребителей и 116 бомбардировщиков. Противная сторона имела в районе конфликта 125 истребителей и 140 бомбардировщиков. Теперь воздушные силы сторон стали примерно равными, хотя их наращивание продолжалось.

По приказу наркома обороны общее руководство авиацией в районе реки Халхин-Гол (72, 22-й и 56-й истребительно-авиационные полки, 150, 38-й и 56-й смешанные бомбардировочные полки) стало осуществляться штабом авиационной группы во главе с комкором Я. В. Смушкевичем.

В двадцатых числах июня в небе над Халхин-Голом начались упорные бои, в которых с каждой стороны участвовали уже по несколько десятков самолетов. 22 июня 105 советских истребителей столкнулись со 120 японскими.

Противнику пришлось удалиться в Маньчжоу-Го, потеряв 31 машину. Потери советской авиации в том гигантском воздушном бою составили 14 самолетов, погибли 11 летчиков, в том числе командир 22-го истребительного полка забайкальцев майор Н. Г. Глазыкин.

Воздушный бой 22 июня над Халхин-Голом получил громкую известность на Японских островах. Самолетную армаду Страны восходящего солнца возглавлял известный японский ас Такео Фукуда, чье имя не сходило со страниц мировой прессы во время войны в Китае. Однако в первые минуты воздушного боя в Монголии его сбил летчик-испытатель ВВС Виктор Рахов.

Такео сумел выброситься с парашютом из горящего самолета и приземлиться на монгольской территории. Японский летчик на земле пытался застрелиться, но был взят в плен. Оказавшись в плену, Фукуда Такео попросил показать ему летчика, который так мастерски вел самолет и сбил его. Когда подошел Рахов, японец отвесил ему большой поклон, приветствуя победителя. Впоследствии старший лейтенант В. Г. Рахов стал одним из самых известных асов боев на Халхин-Голе, сбив 8 японских самолетов лично и еще 6 – в группе. За воздушные победы ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Ожесточенные воздушные бои произошли 24 и 26 июня. Соотношение сил было равным – примерно по 50–60 самолетов с каждой стороны. Итогом этих двух воздушных боев стала утрата японцами 25 своих истребителей, которые были сбиты и от которых на монгольской земле остались только обломки.

Командование Квантунской армии, естественно, не могло примириться с кардинально изменившейся ситуацией в воздухе. Генерал-лейтенант Мориги, командовавший императорской авиацией в районе Халхин-Гола, подписал приказ, который гласил:

«Для того, чтобы одним ударом покончить с главными воздушными силами Внешней Монголии (то есть с советской авиацией в МНР. – Примеч. авт.), которые ведут себя вызывающе, приказываю внезапным нападением всеми силами уничтожить самолеты противника на аэродромах Тамцак-Булака, Баин-Тумена, у озера Байн-Бурду-Нур».

Однако случилось непредвиденное. Среди обломков одного из сбитых в небе Монголии японских самолетов был найден портфель со штабными документами, в числе которых оказалась и копия приказа генерал-лейтенанта Мориги. Советское командование приняло соответствующие меры по повышению боевой готовности своей авиации на монгольских «прифронтовых» аэродромах. Но этих мер, как показали дальнейшие события, оказалось недостаточно.

Удар по местам базирования советской авиации оказался хорошо продуманным. Ранним утром 27 июня над аэродромами 22-го истребительного полка забайкальцев в окрестностях Тамцак-Булака появилось 23 японских бомбардировщика, которых прикрывало 80 истребителей. Служба воздушного наблюдения и оповещения аэродромов «не сработала», и советские истребители смогли взлететь уже в ходе вражеского налета. Во время воздушного боя они потеряли 3 машины, тогда как противник лишился 5 самолетов.

Однако соседний 70-й истребительный полк понес значительные потери. Телефонные провода от постов воздушного наблюдения к аэродромам полка оказались перерезанными японскими диверсантами. Поэтому, когда над аэродромами появилось около 70 неприятельских истребителей, советские самолеты понесли серьезные потери – 16 машин. Они сбивались, как правило, при попытке взлететь с земли и вступить в бой, не набрав необходимой высоты. Здесь японская авиация потерь не имела.

Налет на наземные позиции советской авиации оказался последним успехом японских воздушных сил в небе Монголии. Когда 28 июня 15 вражеских бомбардировщиков решили повторить под прикрытием истребителей налет на советские аэродромы со стороны озера Буир-Нур, то получили отпор. Вовремя поднявшаяся в воздух советская авиация не позволила японцам даже приблизиться к своим аэродромам, хотя у противника многие пилоты за время войны в Китае получили право называться асами.

Всего в воздушных боях с 22 по 28 июня японские авиационные силы потеряли 90 самолетов. Потери советской авиации оказались гораздо меньшими – 38 машин. Японской авиации пришлось очистить монгольское небо.

Необъявленная воздушная война в небе Монголии стала поводом для Москвы сделать первое официальное сообщение о военных событиях на Халхин-Голе. 26 июня 1939 года по советскому радио прозвучали слова: «ТАСС уполномочен заявить…» Новости с берегов Халхин-Гола появились на страницах советских газет.

Японская сторона не делала большого секрета из того, что на границах Внешней Монголии и Маньчжоу-Го уже многие месяцы идут боевые столкновения войск Квантунской армии с советскими и монгольскими частями. Так, в прессе Японии стали регулярно появляться сводки о воздушных боях.

По поводу явно преувеличенных японской стороной своих успехов в воздушной войне американская газета «Нью-Йорк Геральд Трибьюн» писала: «Японцы, очевидно, выпив слишком много местной водки, приняли дроф на озере Буир-Нур за советские бомбардировщики».

Ожесточенные бои в воздухе с участием сотен самолетов с обеих сторон, понесенные потери, исчисляемые многими десятками крылатых машин, стали своеобразной прелюдией к главным событиям на реке Халхин-Гол. Они не замедлили начаться на суше.

Реорганизация сил

События на монголо-маньчжурской границе приобретали явно опасный характер. Командир 57-го особого корпуса комкор Н. Ф. Фекленко не отвечал своей должности по причине незнания особенностей боевых действий в условиях степной, пустынной местности. Тогда-то и было решено усилить группировку советских войск в районе пограничного конфликта на Халхин-Голе и направить туда хорошо подготовленного, решительного командира, способного на месте разобраться в сложившейся обстановке. Этот вопрос подняли нарком обороны маршал К. Е. Ворошилов и начальник Генерального штаба РККА Б. М. Шапошников.

Выбор пал на заместителя командующего Белорусским особым военным округом по кавалерии комдива Георгия Константиновича Жукова, будущего самого прославленного советского полководца в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. Такое предложение сделал начальник оперативного отделения Генерального штаба М. В. Захаров, будущий Маршал Советского Союза, который хорошо знал Жукова как незаурядную личность. И. В. Сталин одобрил такое назначение.

Жуков к тому времени уже зарекомендовал себя как весьма способный, смелый, творческий и нестандартно мыслящий военачальник. Участник Первой мировой (в которой он стал дважды георгиевским кавалером) и Гражданской войн успел к тому времени покомандовать 3-м и 6-м кавалерийскими корпусами. В Белорусском особом военном округе он отвечал за боевую подготовку кавалерийских дивизий и отдельных танковых бригад, то есть тех родов войск, которые действовали в районе конфликта на реке Халхин-Гол.

Вскоре после прибытия Г. К. Жукова в район военного конфликта ему было приказано вступить в непосредственное командование сосредоточенными там советскими войсками. Он убедился в том, что командование 57-м отдельным корпусом всей полнотой оперативной обстановки не владеет. Разобравшись на месте с военной обстановкой, Жуков доложил в Москву свои соображения. Он предложил следующий план боевых действий: ведение активной обороны на плацдарме за Халхин-Голом и подготовка сильного контрудара по противостоящей группировке японской Квантунской армии.

Через день из Москвы пришел ответ: руководство Наркомата обороны и Генеральный штаб РККА соглашались с предложениями комдива Г. К. Жукова. Комкор Н. Ф. Фекленко отзывался в Москву, а Жуков назначался на его место. По Транссибирской железнодорожной магистрали началась переброска советских войск к Улан-Удэ. Оттуда войска входили на территорию Монголии походным порядком.

Было создано объединенное советско-монгольское командование. Монгольскую Народно-революционную армию в нем представлял маршал Монгольской Народной Республики Хорлогийн Чойбалсан.

В качестве командующего фронтовой группой, которой было поручено координировать действия советских войск на Дальнем Востоке и частей Монгольской Народно-революционной армии, из Читы в район реки Халхин-Гол прибыл командарм Г. М. Штерн, один из героев Хасанских событий. Его боевое сотрудничество, как старшего по званию, с Жуковым оказалось на редкость плодотворным.

Комкор Г. К. Жуков (он был назначен специальным приказом наркома обороны К. Е. Ворошиловым командиром 57-го особого корпуса вместо Н. Ф. Фекленко) блестяще справился с поставленной задачей. Исходя из того, что противник будет стремиться использовать имеющиеся у него преимущества и попытается уничтожить советско-монгольские войска на восточном берегу Халхин-Гола, Жуков счел целесообразным перейти к активной обороне. Он решил, прочно удерживая позиции на восточном берегу Широкой, но мелководной степной реки, подготовить сильный контрудар по противостоящим японским войскам. Но для этого требовалось предварительно усилить группировку советских войск в районе пограничного конфликта.

«Главные трудности были связаны с вопросами материально-технического обеспечения войск, – писал в своих мемуарах „Воспоминания и размышления“ маршал Г. К. Жуков. – Нам приходилось подвозить все, что нужно для боя и жизни войск, за 650–700 километров… В преодолении этих трудностей нам хорошо помог Военный совет Забайкальского военного округа и генерал-полковник Штерн со своим аппаратом».

Меры, принятые комкором Г. К. Жуковым, оказались исключительно своевременными. Японцы, со своей стороны, сумели за это же время подтянуть к восточным границам Монголии значительные подкрепления. Все это время их авиация не прекращала своих налетов на сопредельную сторону.

Вместе с Жуковым в Монголию прибыла группа военачальников, в том числе и комбриг М. А. Богданов, который стал начальником корпусного штаба. Непосредственным помощником Жукова по командованию монгольской кавалерией стал корпусной комиссар Ж. Лхагвасурэн.

К началу июля японцы подтянули к району боевых действий следующие войска: всю 23-ю пехотную дивизию в составе 64, 71, 72-го пехотных полков и 23-го кавалерийского полка, 7-ю пехотную дивизию в составе 26-го и части 28-го пехотного полка, 3-й и 4-й танковые полки, Хинганскую кавалерийскую дивизию (4, 5-й и 12-й кавалерийские полки), остатки 1-го и 7-го кавалерийских полков и весь 8-й кавалерийский полк баргутской конницы, 1-й отдельный и 7-й тяжелый артиллерийские полки, до двух дивизионов зенитной артиллерии, несколько батарей малокалиберной и горной артиллерии и свыше 250 самолетов.

Японские танковые полки были объединены в составе механизированной бригады под общим командованием генерал-лейтенанта Ясуоки. 3-м полком средних танков командовал полковник Йошимару, а 4-м полком легких танков командовал полковник Тамада.

3-й танковый полк насчитывал 376 человек личного состава и имел следующую материальную часть: 26 средних танков Тип 89 «Отсу», организованных в 2 линейные роты, 4 новейших средних танка Тип 97 «Чи-ха», 7 легких пулеметных танкеток Тип 94 «ТК» и 4 легких танка Тип 97 «Ке-те».

4-й танковый полк насчитывал 565 офицеров и рядовых (из них 128 человек приходилось на подразделения инженерного обеспечения) и имел в своем составе следующие типы танков: 35 легких Тип 95 «Ха-го», организованных в 3 линейные и одну резервную роты, 8 устаревших средних танков Тип 89 «Ко» и 3 легкие танкетки Тип 94 «ТК».

Советско-монгольские части к этому времени занимали оборону на восточном берегу Халхин-Гола, в 5–6 км восточнее реки.

Здесь были расположены следующие части: южнее реки Хайластын-Гол – стрелково-пулеметный батальон 11-й танковой бригады, севернее – 149-й стрелковый полк (без одного батальона) и 9-я мотоброневая бригада. Левый фланг по западному берегу Халхин-Гола прикрывала 6-я кавалерийская дивизия Монгольской Народно-революционной армии, а на правом фланге в районе горы Хере-Ула сосредоточивалась 8-я кавалерийская дивизия Монгольской Народно-революционной армии.

Активные действия японской авиации за период с 22 по 27 июня указывали на то, что японцы намереваются повторить наступление в более крупном масштабе. Поэтому наше командование решило: прочно удерживая плацдарм на восточном берегу Халхин-Гола, подготовить сильный контрудар из глубины. С этой целью в ночь на 2 июля из Тамцак-Булака в район озер, 25–30 км западнее горы Хамар-Даба, был переброшен подвижной резерв в составе 11-й танковой бригады, 7-й мотоброневой бригады и 24-го мотострелкового полка.

Противник превосходил нас в пехоте и артиллерии в 2 раза, в коннице и противотанковых орудиях – в 4 раза. Наши войска имели превосходство в танках и бронемашинах более чем в 3 раза.

Соотношение сил между советско-монгольскими и японскими войсками (2 июля 1939 года)

Стороны	Штыков	Сабель	Пулеметов	Орудии калибра 75 мм и выше	Орудии ПТО	Танков	Бронемашин
Советско-монгольская	668	260	58	14	6	—	39
Японская	1676	900	75	8	10	1	6–8

План июльской операции японского командования

В основе плана июльской операции японского командования лежала идея майского наступления, то есть стремление окружить и уничтожить советско-монгольские войска, действовавшие на восточном берегу Халхин-Гола. Главный удар, так же как и в мае, противник намерен был нанести своим правым флангом.

Организационно японская группировка состояла из двух ударных войсковых групп под командованием генералов Ясуоки и Кобаяси.

Общее руководство японской группировкой осуществлял бывший военный атташе Японии в Москве в 1927 году генерал-лейтенант Камацубара. Он считался большим специалистом по неприятельской Красной армии. В помощники ему были присланы командующие авиацией и артиллерией Квантунской армии. Камацубара был настолько уверен в успехе предстоящей наступательной операции, что в приказе специально оговорил, что его штаб будет двигаться в составе главных сил на гору Баин-Цаган.

К этому времени штабом Квантунской армии был разработан план новой пограничной операции под наименованием «Второй период номонханского инцидента». Он по своему содержанию был идентичен неудачной майской операции: создание сильной ударной группировки на правом фланге в целях окружения и уничтожения войск противника на восточном берегу реки Халхин-Гол. Однако на сей раз задача ставилась гораздо шире.

Под командованием генерал-лейтенанта Камацубары находилась группировка японских войск численностью в 38 тысяч человек. Штаб располагался в Джанджин-Сумэ. Приказ Камацубары № 105 от 15 часов 30 июня 1939 года гласил:

«1. Противник, находящийся в долине реки Халхин-Гол, уже потерял боевой дух и наступил удобный момент для его уничтожения.

2. Соединение своими главными силами форсирует реку Халхин-Гол в целях захвата и уничтожения противника, перешедшего границу».

Для осуществления этого плана ударная группа в составе 71, 72-го и 26-го пехотных полков с приданной артиллерией под общим командованием генерал-майора Кобаяси должна была сосредоточиться в районе к югу от озера Яньху и в ночь на 3 июля перейти в наступление в направлении горы Баин-Цаган. Переправившись через Халхин-Гол у горы Баин-Цаган, группа Кобаяси имела целью нанести удар с северо-востока на юг, чтобы отрезать пути отхода советско-монгольским частям на запад.

26-й пехотный полк, посаженный на автомашины, получил задачу действовать на заходящем фланге ударной группы и не допускать подхода наших резервов, а в случае отхода советско-монгольских войск преследовать их. Переправу и продвижение ударной группы должен был обеспечить 23-й инженерный полк.

Второй группе в составе 64-го пехотного полка, части 28-го пехотного полка, 3-го и 4-го танковых полков, Хинганской кавалерийской дивизии под общим командованием генерал-лейтенанта Ясуоки надлежало:

а) в течение 1 и 2 июля обеспечить фланговый марш и сосредоточение к переправам ударной группы;

б) 3 июля перейти в решительное наступление, охватывая фланги советско-монгольской группировки на восточном берегу Халхин-Гола.

В резерв были выделены один батальон 64-го пехотного полка, 23-й кавалерийский полк и батарея.