Текст книги "У стен Берлина"

Автор книги: Илья Мощанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

В составе группы армий «Висла» на 15 марта 1945 года находились 25-я танковая дивизия (1 StuG III, 31 Pz.Kpfw.IV, 19 Pz.IV/70), танковая дивизия «Мюнхеберг» (4 StuG III, 4 Pz.Kpfw.IV, 1 Pz.IV/70, 11 Pz.Kpfw.V типа «Пантера», 11 Pz.Kpfw.VI), дивизия «Гренадеры фюрера» (34 StuG III, 3 Pz.Kpfw.IV, 7 Pz.IV/70, 3 Flakpz, 26 Pz.Kpfw.V), 20-я панцергренадерская дивизия (19 Pz.Kpfw.IV, 21 Pz.IV/70, 3 Flakpz), 25-я панцергренадерская дивизия (30 StuG III, один танк Pz.Kpfw.IV, 3 Flakpz), панцергренадерская дивизия «Курмарк» с приданным ей 2-м батальоном 9-го танкового полка (20 Pz.Kpfw.IV, 9 Pz.IV/70, 38 Pz.Kpfw.V, 1 Pz.Kpfw.VI «Тигр»), 10-я танковая дивизия СС «Фрундсберг» (32 Pz.Kpfw.IV, 8 Pz.IV/70, 8 Flakpz, 50 Pz.Kpfw.V), 11-я панцергренадерская дивизия СС «Нордланд» (26 StuG III, 2 Pz.Kpfw.V), 502-й тяжелый танковый батальон СС (31 танк Pz.Kpfw.VI), 503-й тяжелый танковый батальон СС (8 Flakpz, 12 Pz.Kpfw.VI).

В составе группы «Центр» на 15 марта 1945 года находились 8-я танковая дивизия (42 Pz.Kpfw.IV, 30 Pz.IV/70, 10 Pz.Kpfw.V), 16-я танковая дивизия (31 StuG III, 4 Pz.Kpfw.IV, 16 Pz.IV/70, 14 Pz.Kpfw.V), 17-я танковая дивизия (14 Рz.Kpfw.IV, 19 Pz.IV/70, 3 Flakpz), 19-я танковая дивизия (20 Pz.Kpfw.IV, 11 Pz.IV/70, 17 Pz.Kpfw.V), 20-я танковая дивизия (13 StuG III, 21 Pz.Kpfw.IV, 10 Pz.IV/70, 2 Flakpz, 9 Pz.Kpfw.V), 21-я танковая дивизия (1 StuG III, 31 Pz.Kpfw.IV, 16 Pz.IV/70, 4 Flakpz, 33 Pz.Kpfw.V), спецдивизия «Охрана фюрера» (43 StuG III, 10 Pz.Kpfw.IV, 20 Pz.IV/70, 5 Flakpz, 20 Pz.Kpfw.V), 10-я панцергренадерская дивизия (29 StuG III, 9 Pz.IV/70), панцергренадерская дивизия «Бранденбург» с приданными ей 1-м батальоном 39-го танкового полка вермахта, 1-м и 2-м танковыми батальонами «Штансдорф» (58 StuG III, 1 Pz.Kpfw.IV, 23 Pz.Kpfw.V), 1-я парашютно-танковая дивизия (20 Pz.Kpfw.ІV, 20 Pz.Kpfw.V, 1 Pz.Kpfw.VI), 18-я панцергренадерская дивизия СС «Хорст Вессель» (19 StuG III).

Уровень исправности материальной части колебался в пределах 65–70 %. Во второй половине марта 1945 года на советско-германский фронт было направлено 41 Pz.Kpfw.IV, 82 Pz.Kpfw.V «Пантеры» и 31 танк Pz.Kpfw.VI «Тигр». Фактически – 154 танка на весь фронт, полностью включая не только вышеперечисленные объединения, но и группы армий «Юг», «Север» и «Курляндия».

Кроме танковых соединений в боях за Берлин германское командование активно использовало отдельные бригады штурмовых орудий. В обороне столицы рейха участвовали: 184-я бригада штурмовой артиллерии, 249-я бригада штурмовой артиллерии, 322-я бригада штурмовых орудий, 394-я бригада штурмовых орудий, 920-я учебная бригада штурмовых орудий, 111-я учебная бригада штурмовой артиллерии, III учебная бригада штурмовых орудий, учебная бригада («Фердинанд фон Шилль», дивизион «Бург» и 1170-й дивизион штурмовых орудий.

Советским войскам предстояла тяжелая борьба, особенно 1-му Белорусскому фронту КА. Против кюстринского плацдарма на реке Одер, захваченного войсками этого фронта, на участке 44 км генерал Г. Хейнрици сосредоточил 14 дивизий. В среднем на каждый километр фронта приходилось 60 немецких орудий и минометов, 17 танков и штурмовых орудий. Самый мощный узел сопротивления на пути к Берлину немцы оборудовали на Зееловских высотах. Их крутые, изрезанные оврагами склоны, которые возвышались над широкой долиной Одера в 10–12 км от кюстринского плацдарма, танки могли преодолеть только по дорогам. Фронту предстояло прорвать подготовленную и заранее занятую войсками оборону противника общей глубиной около 100 км. В то же время 2-му Белорусскому и 1-му Украинскому фронтам противостояли значительно меньшие силы, оборона которых имела глубину не более 40 км.

Наступление советских войск осложняли весеннее половодье и распутица. В первую очередь это касалось 2-го Белорусского фронта, который должен был начинать прорыв обороны с форсирования Одера. Река здесь имела два рукава – Ост-Одер и Вест-Одер, – разделенные двухкилометровой поймой. Сильно залитое половодьем междуречье допускало движение только по дамбам. Для 1-го Белорусского фронта значение Одера как водной преграды снижалось наличием кюстринского плацдарма. Однако на коротком пути к Берлину его войскам нужно было продвигаться по густо населенной местности с множеством каменных построек. В полосе предстоящих действий 1-го Украинского фронта основными естественными преградами были реки Нейсе и Шпрее, не говоря уже о сплошных лесных массивах.

Разгром мощной группировки войск противника на берлинском направлении в сжатые сроки требовал больших усилий. Кроме армии трех фронтов к проведению Берлинской операции привлекались часть сил 18-й воздушной армии дальней авиации, войск противовоздушной обороны страны, Балтийского флота и Днепровская военная флотилия. Всего имелось 2,5 млн человек, 41,6 тыс. орудий и минометов, 6250 танков и боевых самоходных артиллерийских установок, 7,5 тыс. боевых самолетов. Никогда еще за всю войну столь большое количество сил и средств не сосредоточивалось для наступления в такой узкой полосе, общая ширина которой составляла всего 385 км.

Советское командование добилось на берлинском направлении превосходства над противником в личном составе в два с половиной раза, артиллерии и танках – в четыре и самолетов – более чем вдвое. Основная роль в предстоящей операции отводилась 1-му Белорусскому фронту. Его войсками тогда командовал прославленный полководец маршал Г.К. Жуков, который одновременно являлся первым заместителем Верховного главнокомандующего вооруженными силами. Наступая по кратчайшему пути на столицу рейха, войска фронта наносили три удара. На направлении главного удара, который Г.К. Жуков планировал с кюстринского плацдарма, наступали четыре общевойсковые и две танковые армии. Они уже на шестой день операции должны были взять Берлин. Севернее и южнее плацдарма наносили удары по две общевойсковые армии. Отрезая противника от Берлина, они должны были на одиннадцатый день выйти к Эльбе.

С войсками маршала Г.К. Жукова очень тесно взаимодействовали 1-й Украинский и 2-й Белорусский фронты, возглавляемые маршалами И.С. Коневым и К.К. Рокоссовским. 2-й Белорусский фронт должен был ударом трех армий из района южнее Штеттина отсечь противника от Берлина в Западной Померании и уничтожить его. Войскам И.С. Конева предстояло нанести два удара: главный – силами трех общевойсковых и двух танковых армий южнее Берлина, а вспомогательный – двумя армиями на Дрезден. Ставка приказала Коневу предусмотреть поворот танковых армий на север, чтобы в случае необходимости помочь войскам 1-го Белорусского фронта в овладении Берлином.

Такое решение вполне устраивало И.С. Конева. «Разумеется, это было моим страстным желанием, – писал он после войны об ударе на Берлин. – Не боюсь в этом признаться и сейчас». Однако Г.К. Жуков делиться славой в овладении столицей Германии с соседом не хотел. Вернувшись из Москвы, он изменил задачу танковым армиям, которые, согласно только что полученной директиве Ставки от 2 апреля, должны были обходить Берлин с севера. Г.К. Жуков приказал 1-й гвардейской танковой армии наступать южнее города, чтобы уже на второй день выйти к нему, а затем на западной окраине соединиться со 2-й гвардейской танковой армией, которой по-прежнему предстояло продвигаться севернее столицы.

С военной точки зрения, изменение задачи танковой армии было вполне обоснованным. Она могла быстрее общевойсковых армий выйти на южную окраину Берлина и лишить гарнизон противника возможности получать помощь с юга. И.В. Сталин утвердил новое решение командующего. «Действуйте, как считаете нужным, вам на месте виднее», – заявил он Г.К. Жукову, когда тот изложил свои доводы.

Задачи фронтам Ставка ВГК поставила 26 апреля. До начала наступления оставалось совсем немного времени, а работа предстояла огромная. Главная трудность заключалась в создании ударных группировок. Дело в том, что основные силы фронтов находились в стороне от намеченных ударов. Из Восточной Пруссии в состав 1-го Украинского фронта прибывало две армии, которые, следуя в железнодорожных эшелонах, еще не подошли. В особенно сложных условиях оказался К.К. Рокоссовский: 2-му Белорусскому фронту предстояло перегруппировать войска из-под районов Данцига и Гдыни на расстояние 300 км и, сменив армии правого крыла 1-го Белорусского фронта, занять исходное положение для наступления в низовьях Одера. К 16 апреля 2-й Белорусский фронт никак не поспевал выйти в новые районы. Г.К. Жуков лично докладывал об этом И.В. Сталину еще 29 марта. «Ну что ж, – ответил Верховный, – придется начать операцию, не ожидая действий фронта К.К. Рокоссовского. Если он запоздает на несколько дней – не беда». 1-му Белорусскому и 1-му Украинскому фронтам было приказано перейти в наступление 16 апреля, а 2-му Белорусскому – 20 апреля.

В целом к назначенным срокам войска завершили подготовку. Однако 28-я и 31-я армии 1-го Украинского фронта находились еще на подходе. Не успели полностью сосредоточиться в новых районах и некоторые части двух других фронтов. Их пришлось выделить во второй эшелон и резерв, а операцию начинать, не дожидаясь опоздавших.

Сжатые сроки подготовки наступления отразились и на других вопросах, важнейший из них – тыловое обеспечение войск. В ходе их предыдущего продвижения, которое шло почти непрерывно уже более двух месяцев, большая часть запасов была израсходована; склады фронтов и армий отстали, тыловые коммуникации растянулись. Движение по железным и шоссейным дорогам восстанавливалось медленно. Работы было много, следовало спешить.

Тем не менее тыл со своими задачами справился в целом успешно. К середине апреля были созданы необходимые запасы, хотя предстоящее наступление до реки Эльбы обеспечивалось боеприпасами лишь с учетом планируемых поставок. Оставалось их своевременно получить. Для облегчения подвоза фронтовые и армейские базы были сосредоточены непосредственно у Одера, что не требовало их перемещения до конца операции. Перед наступлением госпитали были освобождены от не подлежащих лечению во фронтовом тылу больных, а армейские госпитали подготовлены к перемещению и быстрому приему раненых.

Кропотливая работа велась и среди личного состава. Все воины от маршала до солдата понимали, что война подходит к концу. Вполне понятное стремление каждого остаться живым до долгожданной победы создавало определенные трудности. К тому же понесшие большие потери войска получили пополнение в основном за счет новобранцев, призванных из Прибалтики, Молдавии и западных районов Украины и Белоруссии, только что освобожденных от германской оккупации. Они были плохо обучены военному делу, в довершение слабо владели русским языком. Все это требовало от наших командиров и политработников особых усилий.

Пока советские войска завершали подготовку к Берлинской операции, западные союзники стремительно продвигались на восток. 11 апреля бронетанковые дивизии из 9-й американской армии генерала Симпсона начали выходить к Эльбе. До столицы Германии оставалось немногим больше 100 км. Оторвавшись от главных сил, подходившие к реке дивизии испытывали недостаток горючего. Генерал уверял, что если ему в течение двух суток подвезут запасы, он через 24 часа, опередив русских, будет в самом Берлине. Об этом доложили Эйзенхауэру, но главнокомандующий отклонил предложение. 15 апреля он писал в Вашингтон: «Хотя и верно то, что мы захватили небольшой плацдарм за Эльбой, однако следует помнить, что на эту реку вышли только передовые части; основные же силы пока находятся далеко позади». Реально оценивая обстановку, он как главнокомандующий отдавал себе отчет, что необходимых для овладения Берлином сил у него пока нет. Тем не менее Черчилль смирился с этим лишь после того, как Красная армия прорвала немецкую оборону на берлинском направлении и двинулась на столицу Третьего рейха.

К середине апреля 1945 года все подготовительные мероприятия к последнему броску советских войск на Берлин были в целом завершены. До начала общего наступления 1-й Белорусский фронт провел разведку боем. Выделенные для этого батальоны и полки с утра 14 апреля атаковали с кюстринского плацдарма позиции противника. За два дня они продвинулись на 5 км. Наибольшего успеха достигли передовые части из 8-й гвардейской армии генерала В.И. Чуйкова. Сдержать их натиск 20-я панцергренадерская дивизия немцев не смогла. Взбешенный полученным об этом известием, Гитлер назначил расследование. Не дожидаясь его результатов, он приказал отобрать у всего личного состава провинившейся дивизии ордена и другие знаки отличия до тех пор, пока солдаты и офицеры не заслужат их вновь. Однако важно другое: германское командование приняло разведку боем за наступление главных сил и считало, что оно отражено. Но то было заблуждение и неправильная оценка обстановки.

16 апреля за два часа до рассвета войска маршала Г.К. Жукова начали наступление. После короткой, но мощной артиллерийской подготовки пехота и танки двинулись на немецкую оборону. На каждом километре участка прорыва сокрушительный огонь вели в среднем около 300 орудий и минометов, атаковали более 40 танков непосредственной поддержки пехоты. С началом атаки на участках прорыва были включены 143 зенитных прожектора. Их ослепительный свет немцы приняли за новое оружие. Противник был так ошеломлен, что смог организовать сопротивление только на рассвете. Особой силы сопротивление достигло в середине дня, когда атакующие войска подошли к 3ееловским высотам, где германское командование и сосредоточило свои основные силы. Атака стрелковых дивизий захлебнулась. Г.К. Жуков планировал ввести танковые армии после того, как пехота овладеет этим мощным противотанковым препятствием. Однако усилий первого эшелона фронта для прорыва обороны на высотах оказалось недостаточно. Во второй половине дня пришлось ввести в сражение 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии генералов М.Е. Катукова и С.И. Богданова. Наши танки могли продвигаться только по дорогам, вдоль которых противник создал сильную противотанковую оборону, для чего широко использовал скорострельные мощные зенитные пушки, снятые с противовоздушной обороны Берлина. Несмотря на все усилия, в первый день советские войска выполнить задачу не сумели. Высоты были взяты лишь на второй день.

Ожесточенная борьба по прорыву одерского оборонительного рубежа, общая глубина которого достигала 30 км, продолжалась. Каждый день наше наступление начиналось после сильной артиллерийской подготовки и шло при непрерывной поддержке огнем артиллерии и ударами авиации. Танковые и стрелковые соединения совместными усилиями упорно прогрызали мощную немецкую оборону. Только на четвертый день, к исходу 19 апреля, главная ударная группировка 1-го Белорусского фронта прорвала одерский рубеж. Танковые армии, которые по замыслу Г.К. Жукова должны были на второй день наступления выйти к Берлину, не сумели оторваться от пехоты. До столицы им оставалось 30 км.

В своих воспоминаниях маршал Г.К. Жуков признает, что допустил оплошность, которая затянула сражение на один-два дня: «При подготовке операции мы несколько недооценили сложность характера местности в районе 3ееловских высот, где противник имел возможность организовать труднопреодолимую оборону. Находясь в 10–12 километрах от наших исходных рубежей, глубоко врывшись в землю, особенно за обратными скатами высот, противник смог уберечь свои силы и технику от огня нашей артиллерии и бомбардировок нашей авиации». Одновременно маршал считал, что свою долю ответственности за недостаточную готовность к взятию высот должны взять на себя командующие армиями, чьи войска прорывали оборону противника на этом направлении.

Удар с кюстринского плацдарма наносили 3-я и 5-я ударные, 8-я гвардейская и 47-я армии генералов В.И. Кузнецова, Н.Э. Берзарина, В.И. Чуйкова и Ф.И. Перхоровича, из которых в конце 60-х годов, когда были опубликованы мемуары Георгия Константиновича, в живых остался только один В.И. Чуйков. Он на 8 лет пережил Г.К. Жукова.

Сам Жуков требовал не прекращать наступать и ночью. Командиры дивизий, корпусов и даже командующие армиями получили его приказ перенести свои наблюдательные пункты в боевые порядки частей и соединений. Все это мало отразилось на ходе операции. Войска, особенно наступавшие впереди танковые армии, несли большие потери. Во 2-й гвардейской танковой армии 18 апреля был тяжело ранен командир 12-го гвардейского танкового корпуса генерал Н.М. Теляков, погиб командир 48-й гвардейской танковой бригады полковник В.И. Макаров, которого всего две недели назад поздравляли с присвоением звания Героя Советского Союза. Значительно больше гибло солдат, сержантов и младших офицеров. Что говорить: война без жертв не бывает, но гибель воина, который прошел всю войну и на пороге победы погиб, особенно тяжела.

Медленное продвижение войск 1-го Белорусского фронта беспокоило Ставку. Из Москвы требовали ускорить темпы наступления. Маршалу Жукову пришлось выслушивать и упреки И.В. Сталина. «Вы напрасно ввели в дело 1-ю гвардейскую танковую армию на участке 8-й гвардейской армии (то есть для обхода Берлина с юга), а не там, где требовала Ставка», – резко отчитывал Верховный своего заместителя. Упрек был несправедлив уже потому, что и севернее Берлина дела шли не лучше. Севернее кюстринского плацдарма 61-я и 1-я польская армии генералов П.А. Белова и С.Г. Поплавского за четыре дня вклинились в оборону противника на 8 км, а наступавшие южнее плацдарма 69-я и 33-я армии под командованием генералов В.Я. Колпакчи и В.Д. Цветаева – всего лишь на 6 км.

1-й Украинский фронт перешел в наступление одновременно с 1-м Белорусским. В ночь на 16 апреля была проведена разведка боем, с рассветом началась артиллерийская и авиационная подготовка атаки, а также постановка плотной дымовой завесы. Передний край обороны немцев задымлялся не только в 90-километровой полосе, где наступала ударная группировка 1-го Украинского фронта, но и на остальном 300-километровом рубеже. Такая огромная дымовая завеса за годы войны применялась впервые. С одной стороны, она имела цель прикрыть переправу войск через реку Нейсе, а с другой – помешать противнику определить направление ударов фронта.

В ходе мощной артиллерийской подготовки, которая длилась почти 2,5 часа, пехота переправилась через Нейсе и атаковала противника. Уже через час были наведены тяжелые мосты и на помощь нашей пехоте пришли танки непосредственной поддержки. Враг яростно оборонялся, бросив на помощь своей пехоте три танковые дивизии и танкоистребительную бригаду. Но и маршал И.С. Конев наращивал усилия. В сражение были введены 4-й гвардейский и 25-й танковые корпуса, которыми командовали генералы Н.П. Полубояров и Е.И. Фоминых. Из-за того что они имели слишком мало танков, в бой пришлось ввести также передовые отряды 3-й и 4-й гвардейских танковых армий.

К исходу дня 3-я и 5-я гвардейские танковые армии вместе с 13-й армией под командованием генералов В.Н. Гордова, А.С. Жадова и Н.П. Пухова прорвались на глубину 13 км. При этом пришлось преодолевать не только сопротивление противника, но и лесные массивы, в которых от ударов авиации и огня артиллерии возникли пожары. Хуже шло дело на дрезденском направлении. Наступавшая там 52-я армия генерала К.А. Коротеева вместе со 2-й польской армией генерала К.К. Сверчевского сумели лишь на небольшом участке вклиниться в немецкую оборону лишь на 4–5 км.

17 апреля командующий усилил главную ударную группировку фронта, введя в сражение 3-ю и 4-ю гвардейские танковые армии. Сломив сопротивление противника, танкисты генералов П.С. Рыбалко и Д.Д. Лелюшенко с ходу форсировали реку Шпрее и на следующий день завершили прорыв оборонительного рубежа, имевшего глубину 40 км.

Напряженные бои разгорелись и на дрезденском направлении. Обеспокоенный прорывом обороны на реке Шпрее, командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Шернер начал сосредоточение в районе Герлица 9 дивизий. Контрударом на север по левому флангу главной ударной группировки 1-го Украинского фронта он стремился задержать ее наступление на Берлин. Не дожидаясь, пока сосредоточатся все дивизии, фельдмаршал приказал уже 18 апреля нанести удар. Командующий 52-й армией генерал К.А. Коротеев вынужден был прервать наступление и отражать натиск противника. Под ее прикрытием 2-я польская армия продолжала наступление. К этому времени в состав 1-го Украинского фронта начали прибывать соединения 28-й армии. И.С. Конев приказал ее командующему генералу А.А. Лучинскому выдвигаться на главное направление.

Учитывая, что после форсирования Шпрее на пути войск 1-го Украинского фронта к Берлину германское командование крупных резервов не имело, а 1-му Белорусскому фронту еще предстояло прорываться через прочную оборону, Ставка решила все же повернуть танковые армии И.С. Конева на столицу Германии. Соответствующие указания он получил еще 17 апреля и сразу же поставил задачу командующим 3-й и 4-й гвардейскими танковыми армиями: после преодоления Шпрее развивать наступление на Берлин, чтобы в ночь на 21 апреля ворваться на его южные окраины. Задача предстояла нелегкая: до Берлина по прямой 120 км, а на их преодоление отводилось всего двое суток.

Получив долгожданную команду, танковые армии П.С. Рыбалко и Д.Д. Лелюшенко 18 апреля форсировали Шпрее и устремились на север. Стремясь во что бы то ни стало первым ворваться в Берлин, И.С. Конев основные надежды возложил на многоопытного командарма П.С. Рыбалко. Командующий фронтом усилил 3-ю гвардейскую танковую армию зенитной артиллерийской дивизией, артиллерийским корпусом прорыва, истребительным авиакорпусом. 21 апреля в полосе наступления танковой армии И.С. Конев ввел в сражение прибывшую 28-ю армию, усилив ее артиллерийской дивизией. Для быстрой переброски стрелковых частей в распоряжение командующего 28-й армией генерала А.А. Лучинского был выделен автотранспорт.

На пути танкистов П.С. Рыбалко к Берлину оказался Цоссен. Здесь глубоко в подземелье располагался главный командный пункт вермахта, где размещались штаб оперативного руководства во главе с генералом А. Йодлем и штаб сухопутных войск, возглавляемый генералом Г. Кребсом. При появлении советских танков личный состав обоих штабов в спешке покинул Цоссен.

Несмотря на быстрое продвижение, 3-я гвардейская танковая армия не смогла выполнить задачу в указанный срок. Лишь вечером 22 апреля, то есть с опозданием почти на сутки, передовые танковые бригады подошли к Берлину. Однако преодолеть Тельтов-канал с ходу не удалось: оборона южной окраины города оказалась сильной.

Упорно продвигались к Берлину и войска 1-го Белорусского фронта. Получив сообщение о наступлении на столицу танковых армий 1-го Украинского фронта, маршал Г.К. Жуков вечером 20 апреля направил командующим 1-й и 2-й гвардейскими танковыми армиями срочную директиву – им поручалась «историческая задача: первыми ворваться в Берлин и водрузить Знамя Победы». Требовалось выделить от каждого корпуса по лучшей бригаде и «не позднее 4.00 21 апреля любой ценой прорваться на окраину Берлина и немедля донести для доклада Сталину и объявления в прессе». Однако к городу удалось прорваться только к вечеру, когда к северо-восточной окраине вышла 2-я гвардейская танковая армия, а вместе с ней стрелковые соединения 3-й и 5-й ударных армий. Наступавшая на южном фланге главной ударной группировки 1-го Белорусского фронта 1-я гвардейская танковая армия отстала. До столицы ей оставалось еще 20 км.

Такими результатами боевых действий Г.К. Жуков был недоволен. «Оборона Берлина организована очень слабо, – убеждал он командармов в телеграмме от 22 апреля, – а операция наших войск по взятию города развивается очень медленно». Командующий фронтом требовал быстро организовать круглосуточное наступление. Сильно отставшей 1-й гвардейской танковой армии было приказано переправиться через Шпрее на участке 8-й гвардейской армии и не позднее 24 апреля овладеть на юго-востоке районом столицы Темпельхоф.

В целом к исходу 22 апреля над противником, оборонявшимся в Берлине и южнее, нависла угроза окружения. Всего 40 км разделяли войска 1-го Белорусского фронта, обходящие Берлин с севера, от войск 1-го Украинского фронта, наступавших на столицу с юга. Ставка ВГК требовала от Г.К. Жукова и И.С. Конева ускорить окружение берлинской группировки.

24 апреля 8-я гвардейская и 1-я гвардейская танковая армии 1-го Белорусского фронта встретились с 3-й гвардейской танковой и 28-й армиями на юго-восточной окраине Берлина. На следующий день 2-я гвардейская танковая и 47-я армии, обойдя столицу севернее, соединились с 4-й гвардейской танковой армией 1-го Украинского фронта западнее Берлина. Группировка противника численностью более 500 тыс. человек была не только окружена, но и рассечена на две части: одна осталась в Берлине, другая – южнее города.

21 апреля 1945 года Красной армией был занят танковый испытательный полигон в Кумерсдорфе. Среди различных БТТ там находилось два (по некоторым немецким данным три) экспериментальных танка Тип 205 «Маус». Один из них впоследствии в полуразрушенном состоянии достался советским специалистам, потом нашли и остатки другого. После войны части от обоих танков были перевезены морем в Ленинград, а затем на Кубинку. Там из двух танков в 1951–1952 годах собрали только один, который затем активно испытывался. Танк Тип 205 «Маус», экспонируемый в Кубинке, состоит из корпуса 1-го образца и башни 2-го.

Самый большой танк Второй мировой войны носил скромное и неприметное название «Маус-мышь», хотя боевая масса этой машины (180 т) соответствовала весу четырех или трех танков типа «Тигр». При проектировании планировали использовать как танк прорыва хорошо укрепленных оборонительных полос противника, но по окончании войны, несмотря на указание Гитлера прекратить разработку сверхтяжелых танков еще в конце 1944 года, Тип 205 стал ассоциироваться с одним из образцов «чудо-оружия», способного остановить наступление войск Красной армии. Однако на самом деле все было гораздо прозаичнее.

Весной 1945 года оба (или три) опытных образца Тип 205 находились на германском танковом полигоне в Кумерсдорфе. Все прототипы были подготовлены к уничтожению, если на полигон войдет Красная армия. В последний момент пришел новый приказ, согласно которому необходимо было использовать танки в обороне полигона. Полуразрушенный танк 205/2 был захвачен нашими солдатами в районе железнодорожной станции в Кумерсдорфе. Неизвестно, была ли эта громадная машина, вооруженная 128-мм и 75-мм пушками, взорвана экипажем или повреждена в бою. О том, как были использованы в обороне полигона остальные танки этого типа, данных нет.

2-й Белорусский фронт к 20 апреля завершил подготовку к наступлению. К исходу 19 апреля его войска полностью очистили междуречье между Ости Вест-Одером и, наведя мосты через восточный рукав, заняли исходное положение для форсирования Вест-Одера. Основную часть артиллерии пришлось оставить перед Ост-Одером. Затопленное междуречье не позволило разместить артиллерию ближе, что затрудняло эффективную поддержку атаки переднего края, который проходил за основным, западным рукавом Одера.

Как и планировалось, наступление главных сил 2-го Белорусского фронта началось 20 апреля. Согласно новой задаче, полученной К.К. Рокоссовским два дня назад, его войска должны были после форсирования Одера не позднее 22 апреля нанести удар в юго-западном направлении на Берлин, чтобы помочь маршалу Г.К. Жукову в овладении столицей рейха.

В 50-километровой полосе южнее Штеттина наступали 65, 70-я и 49-я армии, которыми командовали генералы П.И. Батов, В.С. Попов и И.Т. Гришин. Каждая армия прорывала оборону на узком участке от 4 до 6 км, где и сосредоточивались почти все силы. Севернее Штеттина оборонялась 2-я ударная армия. Ее задача состояла в том, чтобы активно демонстрировать форсирование Одера и не допустить переброски немецких войск на направление, где наносился главный удар.

Несмотря на то что армии имели по девять стрелковых дивизий, против которых оборонялась всего одна боеспособная пехотная дивизия, 20 апреля только 65-й и 70-й армиям удалось захватить на левом берегу Вест-Одера три небольших плацдарма глубиной до полутора километров. При этом 49-я армия, где К.К. Рокоссовский сосредоточивал основные силы, преодолеть реку не сумела. Генерала И.Г. Гришина подвела разведка: не разобравшись в хитросплетении рукавов и каналов, она неправильно определила основное русло реки, а значит, и передний край обороны противника. Результат оказался плачевным: авиация и артиллерия нанесли удары по пустому месту, а двинувшиеся в атаку подразделения попали под губительный огонь противника. 49-я армия форсировала Одер только 25 апреля.

21 апреля К.К. Рокоссовскому пришлось перенести основные усилия ударной группировки фронта на правый фланг в полосу 65-й армии, которая добилась большего успеха. Подобный маневр осуществлялся перенацеливанием ударов 4-й воздушной армии, перегруппировкой артиллерии и переправочных средств. Уже к вечеру на участке форсирования 65-й армии через Вест-Одер было наведено шесть паромных переправ для грузов до 16 тонн. Возможности армии резко возросли. К тому же через восточный рукав к этому времени были наведены переправы, выдерживающие 30–50 т, что позволило перебрасывать тяжелую технику, включая танки. 24 апреля через Одер была переправлена вся армия.

Генерал Хассо фон Мантейфель – командующий 3-й немецкой танковой армией, которая оборонялась против войск 2-го Белорусского фронта, бросил к участку прорыва 65-й армии все свои резервы. При поддержке артиллерии крепости Штеттин они непрерывно контратаковали советские войска.

23 апреля по каналам междуречья удалось провести тяжелые понтоны и собрать через Вест-Одер мост грузоподъемностью 60 т. Противник открыл по нему ураганный артиллерийский огонь. Хотя ряд понтонов был поврежден, мост удалось быстро восстановить, а батареи немцев, обстрелявшие его, были уничтожены. Советские танки начали переправу без особых помех со стороны противника.

25 апреля 1-й гвардейский танковый корпус генерала М.Ф. Панова, вступив в сражение на участке 65-й армии, завершил прорыв главной полосы обороны. Достичь большего успеха ему не удалось; сопротивление противника, усиленного резервами, нарастало. В тот день более значительным оказалось продвижение 70-й армии, наступавшей в центре ударной группировки фронта. Воспользовавшись тем, что противник бросил основные силы против 65-й армии, стрелковые дивизии 70-й армии вырвались вперед и к исходу дня продвинулись более чем на 20 км. Теперь путь им преграждала река Рандов, по которой проходила вторая полоса обороны немцев. Левофланговая 49-я армия преодолела Одер, используя переправы соседней армии, и к вечеру продвинулась на 5–6 км.