355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Илья Маслов » Легенда о князе Черном » Текст книги (страница 1)
Легенда о князе Черном
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 11:42

Текст книги "Легенда о князе Черном"


Автор книги: Илья Маслов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Илья Александрович Маслов
Легенда о князе Черном

"Этот народ никакими силами невозможно

принудить к повиновению в своей земле".

Маврикий, византийский историк VII века

Славный бек Манассия, с юности обласканный милостями Невыразимого и вниманием каган-бека, стоял на белокаменной стене вверенной ему крепости и, скрестив руки на груди, смотрел вдаль. Почему-то именно в этот день ему захотелось забыть о том, что он – потомок целой династии богатейших работорговцев, что никогда не заботился ни о чем, кроме собственной выгоды и положения среди «белых хазар». Он думал о величии Хазарии, о победах почитателей Истинной Веры над язычниками, к которым был причастен и сам – надзирая за порядком здесь, на северном рубеже каганата.

Впрочем, все самое интересное, похоже, закончилось до его приезда. Прежде, в детстве и отрочестве, Манассия много слышал о тяжести воинской службы на Севере. Понятное дело, виной всему были дикие и жестокие язычники, жившие в здешних лесах – россы. По словам ветеранов былых схваток, этим варварам не было равных в бою. Старик Алп-Варгил почти шепотом, словно о сказочных чудовищах или великанах, рассказывал по вечерам:

– Смерть они презирают. Когда мы окружали их и предлагали сложить оружие, они только смеялись и грозили нам. Иные из них исполнены такой ярости, что бросаются в бой обнаженными, держа в каждой руке по мечу, и таких противников нельзя одолеть никаким воинским искусством, только лишь дождаться, когда они упадут без сил. На равнинах они атакуют пешим строем, который трудно пробить даже коннице, а в своих лесах они устраивают нам засады и нападают из самых неожиданных мест. Всего же страшнее их всадники – их немного, но каждый стоит десятка. На поле боя они раз за разом врубаются в наши ряды, покуда не погибнут все или не обратят нас в бегство…

Однако Манассия присматривался к рабам – "сакалиба", захваченным в земле россов, и не видел в них ничего фантастического и пугающего. Лишь один раз, когда он услышал, как немолодая женщина – прислужница на берегу реки пела песню своей далекой Родины, будущего бека поразила сила и дикая красота неспешного, печального мотива. Но что такое песня? На свете есть вещи куда более важные и практичные.

Став беком пограничной крепости, Манассия окончательно убедился в том, что былые россы если и казались грозными, то давно отошли в область преданий. К северу от Хазарии лежало множество ссорящихся княжеств, во главе которых стояли мелочные и завистливые вожди. Благодаря доставшейся от предшественника системе "своих людей" бек мог узнать все новости Земли Рос даже быстрее, чем иные тамошние правители. А уж бросать вызов профессиональным наемникам армии кагана никто и подавно не собирался.

Нет, разбойники и грабители обозов еще таились по лесам. Особенно часто они пытались отбить у сборщиков дани девушек, предназначенных для торжищ и гаремов восточной знати. Хотя стоило усилить охрану торговых путей – и подобные стычки превратились в почти безопасную забаву хазарских воинов. Жаль… Манассия очень хотел бы принять участие в настоящем сражении, тем более – как военачальник. Ведь любимым чтением его детства были повествования о войнах Иисуса Навина, царя Давида и других распространителей истинной веры, победителей язычников!..

…Манассия вздрогнул, возвращаясь к привычным мыслям, и тихо обругал сам себя последними словами. Надо же – забыть о самом главном! Ведь сегодня как раз и должны вернуться сборщики дани. И вернуться еще утром, а сейчас солнце успело миновать полдень! А ведь такие опытные, уважаемые, проверенные люди – и так его подводят. Значит, на какое-то время караван с белыми девчонками задержится, и виноватым окажется бек. Проступок малый, но кто знает, вдруг есть завистник, метящий на место Манассии?

Вот на горизонте появился одинокий всадник. Манассия без труда определил в нем хазарина и скривился. Ага, высылают вестового, чтобы тот объяснил задержку. Пусть только попробуют свалить собственную вину на "нападение язычников"! На то, чтобы перебить любую шайку бездоспещных разбойников, уйдет несравнимо меньше времени, чем…

Всадник вдруг придержал коня, склонился к его гриве – и упал.

Казалось, что сама Земля содрогнулась. Краски окружающего мира поплыли перед глазами бека.

Тело Манассии оказалось быстрее собственного разума. Не успев ничего сообразить, бек уже сбежал по лестнице со стены, вскочил на коня, окрикнул двух вестовых и в их сопровождении поскакал за ворота.

Резко натянув поводья над самым телом упавшего, Манассия спрыгнул и наклонился к тому. Он сразу узнал почтенного купца – рахдонита, но вымазанного кровью, покрытого пылью, в разорванных одеждах. Лежащий судорожно глотнул воздух и открыл мутные глаза. С губ бека сорвался только один звук:

– Кто?..

– Язычники… Не разбойники – воины… много воинов, пешие, конные… налетели, как вихрь… мечи, секиры, стрелы… призывали своего Перуна…

Купец хрипло втянул в себя воздух и, цепляясь за остатки сознания, продолжил:

– Поубивали всех. Дань забрали себе, освободили девчонок…от мертвых ничего не взяли. Увидели, что я еще жив… посадили на коня… велели сказать, что россы рождаются и умирают свободными, а не рабами…

Манассия, не в силах поверить в происходящее, наклонился еще ниже и непослушными губами повторил:

– Кто?!.

Подбородок умирающего мелко задрожал, и бек едва смог услышать ответ:

– Князь… Черный…

Конная лавина в сверкающих доспехах растеклась по степи, следуя за стягом Ашины – волчицы, со времен каган-бека Обадии увенчанного шестиконечной звездою. Их было не слишком много, но мало какое войско рискнуло бы в чистом поле поспорить с тяжелой хазарской конницей! Она, и только она, решала исход любой битвы в пользу Каганата, и не один народ, не одно государство уже легло под копытами злых боевых коней… Конечно, после былых триумфов расправа над взбунтовавшимися данниками-дикарями не прибавит им славы, но карающий удар следовало нанести быстро. Ведь чем больше добра проходило через крепость с Севера, тем больше доставалось гарнизону!

Это хорошо понимал и Манассия. Он-то знал, каким кладезем для Каганата была Земля Рос, и еще лучше знал, как накажет всемогущий каган-бек недостойных сынов Адонаи, допустивших потерю этой сокровищницы. Не считая мехов, пеньки, меда и прочего, главная дань россов – белые рабыни с длинными косами и голубыми глазами – приносила Хазарии едва не четверть ее фантастического ежегодного дохода. У самого Манассии тоже была слабость к этим наложницам – особенно к совсем юным, прежде не знавшим любви. Устав от развратных и вечно ссорящихся обитательниц гарема, бек испытывал величайшее влечение к застенчивым северянкам, а их тщетное сопротивление лишь распаляло желание. Может быть, это было неосознанное стремление победить свой детский страх перед страшными великанами – россами из рассказов старика Алп-Варгила?

Впрочем, сейчас Манассия молился про себя, благодаря Невыразимого за исполнение давней мечты – хоть немного уподобиться великим полководцам Израиля, громившим врагов Истинного Бога! Он даже исполнился гордости – не ему ли предстоит завершить то, что начал века назад остановивший Солнце Иисус Навин, благословленный умирающим Моисеем? Навин начал победоносное истребление нечестивых гоев – а Манассия вырвет последний росток непокорности у самого могущественного языческого племени.

Лишь одно не давало покоя беку. Сначала он даже не понял, что это, и решил, что это кровь стучит у него в висках от волнения. Но он ошибался, и скоро ему стало ясно…

Где-то далеко рокотали барабаны.

И этот звук явно несся из-за той сплошной стены леса, которая выросла на пути всадников.

Услышав длинный залихватский свист, Манассия натянул поводья и задержал коня. Хазары остановились вместе с ним, ожидая дальнейших распоряжений. Бек какое-то время вглядывался в заросли, но так ничего и не разглядел. Похоже, скрывавшиеся там искренне наслаждались его легким замешательством. Манассия положил ладонь на рукоять меча и крикнул на языке россов:

– Кто здесь прячется?

В ответ раздался чей-то веселый голос:

– А вы сами кто такие будете?

– Я бек Манассия, слуга каган-бека, воин Хазарии!..

Он не успел договорить, как из леса донесся торжествующий вопль:

– А! Тебя-то нам и надо!

Манассия рванул меч из ножен, и секундой позже на дремучую стену нацелились копья его всадников. А еще через миг раздался слитный звук множества спускаемых тетив и рев атакующих…

Вокруг засвистели стрелы. Бека Невыразимый помиловал, но по обе стороны от него завалилось в седлах по всаднику. Манассия злобно дернул за узду оробевшего коня – и обмер… Потому что вслед за новым роем стрел из леса на хазар устремились россы.

Такими их когда-то увидели старики – воины, воспитывавшие Манассию. В кольчугах и остроконечных шлемах, с большими щитами, вооруженные мечами и топорами, язычники бежали в атаку, вновь и вновь выкрикивая какое-то страшное слово, незнакомое беку. А из лесу по-прежнему били лучники!

Манассия было воспрял духом – может быть, стоит рассеять конной атакой пехотинцев, и трусливые дикари разбегутся? Но россы, когда их отделяло от хазар совсем небольшое расстояние, неожиданно замедлили свой бег, сомкнули щиты – и шагом двинулись дальше, выдерживая строй. Казалось, они попадали точно в ритм продолжавших греметь где-то далеко барабанов.

И бек содрогнулся – если они вышли из леса, если они нападают сами… Значит, они уже не хотят отсидеться или отбить атаку хазарской конницы! Дикари хотят уничтожить их всех. Как сам Манассия и его воины уничтожали те бездоспешные ватаги, которые нападали на сборщиков дани.

– Назад! – закричал Манассия, разворачивая коня. Услышав его голос, а может быть – увидев, как хазары поворачивают коней, россы снова заревели и побежали, правда – соблюдая линию щитов.

Беком овладел великий страх… Уже ничего не видя вокруг, он помчался прочь, прижавшись к шее коня и едва не потеряв меч. Позади слышался лязг оружия, крики, над головой свистели стрелы, а проклятые барабаны не замолкали.

Вместе с Манассией в крепость вернулась лишь половина выступавших за ним воинов.

И потянулись тоскливые, полные тревоги недели. Это походило на нелепую шутку Невыразимого, вздумавшего покарать Манассию. Все было тихо, как и прежде – но с Севера приходили известия одно тревожнее другого! Было похоже, что в один день, в считанные часы от Каганата отпали богатейшие земли. Самостоятельно вернуть их бек даже не мыслил – какое там, с трепетом ждал он появления объединенного войска восставших язычников под стенами своей крепости! И молился, молился, молился…

Разумеется, система доносов работала по-прежнему великолепно, но легче от этого беку не становилось. Ну что узнал он о своем неожиданном противнике? Да, некий князь Черный (это было прозвище, так-как по суевериям его племени настоящее имя нельзя было открывать чужим людям) основал в глуши Северской земли город, и назвал его по себе – Чернигов (О, Адонаи! Сколь трудные слова ты вложил в уста этих дикарей!). Храбр, находчив, нравом суров – особенно после ранней смерти жены. Хазар не терпит, зато гостей из Иафетофой части, с Заката, жалует. До того жалует, что единственную дочку замыслил туда отдать, чтобы заручиться против Каганата! Дружину учит конному бою, не хочет от врага отставать и в этом. О народе заботится, простых людей жалеет – а вот древлянского князя, который нежданно на Черного ударил, с пленными боярами в поруб бросил и лишь за выкуп да мирную клятву отпустил. Говорят, метит во владыки над всеми россами. А больше никто ничего не знает.

Бека в любом враге занимало не это, а то, какие слабости у противника, чем его можно склонить на свою сторону, чем – усыпить бдительность. То, что есть люди, вовсе не подвластные таким уловкам, он даже не мог вообразить. Будь этот Черный другим беком Каганата, Манассия просто похитил бы его дочь или опозорил бы его в глазах каган-бека. А тут – даже в глаза его не видел. Убийцу, что ли, подослать? Так ведь и князь-то, чай, не дурак, бережется…

Вино, женщины и даже запретные, дарующие неземное блаженство снадобья больше не занимали места в мыслях Манассии. Все более мрачно он выслушивал тревожные донесения осведомителей и недоуменные – других пограничных беков. Князь Черный строил и укреплял стены во всех крупных поселениях, расширял и прокладывал дороги, чтобы по тревоге быстро перебрасывать рати из одного места в другое, спешно вооружал и обучал простых пахарей и охотников. Из своих лесов он покуда выходить не торопился, но ведь и его самого там достать не представлялось никакой возможности. И страшнее всего казались Манассии те неумолкающие барабаны, грохот которых слышался теперь даже в самой крепости, даже в покоях бека!

Наконец, он решился просить помощи у каган-бека. И не зная чего ожидать – кары за промедление или милости, бек все чаще начал погружаться в чтение священных книг древних иудейских пророков…

…И по-иному зазвучали с детства знакомые строки!

Вот гневный Иезекииль: "Сын человеческий! Обрати лице твое к Гогу в земле Магог, князю Роша, Мешеха и Фувала, и изреки на него пророчество!" Манассия оторвался от текста и протер уставшие глаза. Князю Роша… Князю Росса? Откуда, из каких варварских эпох это имя пришло в Святую Землю, чтобы остаться в сокровищнице мудрости Востока? А дальше? С трепетом Манассия вновь начал читать: "В тот день, когда народ Мой, Израиль, будет жить безопасно, ты узнаешь это; И пойдешь с места твоего, от пределов севера, – ты и многие народы с тобою, все сидящие на конях, сборище великое и войско многочисленное. И поднимешься на народ мой, на Израиля, как туча, чтобы покрыть землю: это будет в последние дни, и я приведу тебя на землю Мою…" Хазария – милостью Невыразимого и доблестью каган-бека Обадии есть новый Израиль. Сейчас Каганат – на вершине могущества, которое даже не снилось Израилю прежнему, зачахшему далеко на Юге… "И поверну тебя и поведу тебя, и выведу тебя от краев севера и приведу тебя на горы Израилевы." Проклятый князь Черный… Князь Роша?

Вот Бытие, Книга Книг… "Сыны Иафета: Гомер, Магог, Мадай, Иаван, Фувал, Мешех и Фирас…" Значит, загадочные Мешех и Фувал, которыми правит князь Роша, принадлежат к народам Севера и Запада – ромеям, франкам, готам… или россам! И с трепетом вспомнил Манассия страшные слова, услышанные в ранней юности от седобородого левита: "В Невыразимом есть врата Севера. И Зло исходит оттуда…"

Манассия совсем не был глуп или необразован. Он даже гордился своими познаниями в истории, особенно в военной. И хорошо знал, что ни одно из величайших государств Востока не могло противостоять только одной, страшной угрозе. Племенам Севера. Их называли по-разному: народы моря, киммерийцы, хетты, фракийцы, галаты, скифы… Лишь однажды могущественная Ассирия, напрягая всю свою исполинскую мощь, раздавила царство Урарту, страну белокожих и голубоглазых кузнецов – и держава демона Ашшура рухнула вслед за поверженным противником, так и не оправившись от страшной войны!

А все прочие… Неисчислимые множества всадников, тучи стрел, пылающие города, торжественные и грозные обряды в честь неведомых Востоку Богов, сказочное, небывалое мужество, презрение к лишениям и самой Смерти… "Судьбы они не знают.. Единого правителя не имеют, но живут в народоправстве." – так писали о северных варварах в Шумере, Кеме, Израиле, Византии. Проходили века, на карте известного мира делились сферы влияния и застывали границы – и только Север грозил всему прочему миру своими тайнами, своими полчищами, точного числа которых никто и никогда назвать не мог.

"Язычники!" – с какой злобой шипели это слово мудрецы и священнослужители в родном городе Манассии! Едва ли не в каждом священном тексте обращения к Невыразимому была страстная мольба покарать идолопоклонников, нечестивых гоев! Предания о расправах над ними после Исхода рассказывались даже самым маленьким детям, чтобы наполнить их сердца гневом, чтобы они выросли настоящими воинами и полководцами Каганата, не знающими жалости к отвергающим Завет Единого Бога. Казалось бы, сам Невыразимый должен быть на стороне хазар в этой войне. А вот попробуй, доберись до этого князя Черного… Скорее он сам появится под стенами твердыни, которую удерживает Манассия.

Конечно, христиане и мусульмане, также чтущие Завет Авраама, во многом заблуждаются. Но все же Истинная Вера стремительно покоряет мир. Неужели и теперь Север не склонится? Неужели в глубине его лесов и дальше будут чтить древних воинственных Богов, собираться на шумные вечевые сходки, презирая Фатум и власть золота?

Но великую мудрость вложил в свои слова достойнейший равви Акива: «Если следуя Торе, мы подвергаемся стольким опасностям, то отринув ее – наверняка погибнем!». Бек Манассия не возроптал на Невыразимого, ожидая его волю – и Господь Адонаи вознаградил его терпение. Каган-бек не только не разгневался, но и повелел Манассии возглавить большое войско, которое должно было вновь покорить россов. Следовало торопиться – пока князь Черный не успел укрепиться еще больше, пока не призвал подмогу из стран Заката. Манассия и не подозревал, что при дворе кагана в эти дни тоже читали страшные пророчества о Князе Роша…

Кроме знаменитой панцирной конницы по просьбе Манассии ему прислали пехоту – отряды племенных князьков Кавказа и наемников, за хорошую плату готовых сражаться за кого угодно и с кем угодно. Это не исключало опасности предательства… но ведь князь Черный точно не заплатит им больше, чем каган. Теперь предстояло вторгнуться на землю россов и устрашить их сердца безжалостными расправами с непокорными. Это была вечная стратегия Каганата, и везде она действовала безотказно. Только разве что на Севере она дала сбой… Но так или иначе, а выступать в поход было необходимо. И Манассия выступил.

Первые дни и даже недели наполнили его непоколебимой верой в близкое, и что самое главное – легкое, восстановление порядка на Северных границах. Князь Черный не смог встретить Манассию сразу – он был занят борьбой с непокорными удельными правителями, совсем недавно присягнувшими ему на верность, а теперь вновь отложившимися. Иные уже прислали гонцов к беку с изъявлением подданства, а заодно – и со сведениями о таинственном и грозном враге Хазарии. Манассии даже стало смешно – за что теперь сражаться князю Черному, если его собственные братья по крови, вере, положению среди язычников отреклись от него? И с чем он собирается сражаться? С одной своей дружиной? С толпой необученого мужтчья, которое по слухам сбегалось к Черному из других княжеств, не признавая хазар господами? Безумец… Манассия уже решил, как он поступит с врагом, которого следовало захватить живым. Сначала Черного подвергнут мучительным пыткам и казни в присутствии других росских князей, а затем тело разрубят на части и каждую отправят в землю какого-нибудь племени – пусть видят, что ждет непокорных! Нечто подобное было описано в Танахе, а Манассия чтил Священное Писание… Дочь же князя Черного сначала проведет ночь вместе с беком, а затем он отдаст ее воинам – в присутствии отца. Пусть гои запомнят, в чьей власти пребывают!

Поскольку Черный сейчас воевал с другими князьями в глубине земли Россов, сопротивления хазары практически не встречали. Нет, в городах были оставлены гарнизоны, а в лесах бродили шайки не покоряющихся смердов, но их просто давили числом, особенно наемники, которые стремились поскорее добраться до трофеев – золота, дорогих шкур, женщин. Захваченые поселения Манассия приказывал разорять до тла – россы выносливы, и после войны быстро отстроятся. А вот страх в их сердцах останется навсегда… Пленных не было – зачем сохранять им жизнь? Да россы и не сдавались.

Наконец Манассию известили, что князь Черный повернул оставшихся с ним воинов ему на встречу. Вскоре неподалеку затрубили рога, и бек приказал своим гудочникам откликнуться – на пути лежала широкая равнина, редкая среди здешних лесов, и Манассия хотел начать бой именно на ней, чтобы с максимальной выгодой использовать массу своей кавалерии. Чернигов был близок, так что россы примут вызов в любом случае.

Где-то совсем близко грохотали проклятые барабаны…

В туманной утренней дымке, медленно уползающей в чащи, Манассия хорошо видел, как россы строятся и застывают в боевых порядках. Бек поймал себя на мысли, что эти ровные линии напоминают ему о прочитаных в детстве преданиях об Искандере Зуль – Карнайне и Цезаре Ромейском. В очертаниях росского воинства ему почему-то мерещились фалангиты и легионеры былых великих Империй. Странно… Для Манассии слово «язычники» всегда было синонимом чего-то грязного, дикого, безумного и темного. Хотя те, знаменитые полководцы Эллады и Рима, тоже были язычниками.

Манассия мотнул головой, прогоняя тяжелые мысли. Но это не удалось. Ему уже донесли, что сказал князь Черный немногим вождям, оставшимся с ним: "Завтра мы умрем. Но благодаря нашему мужеству мы узнали, что такое Свобода, и за это я с радостью отдам свою жизнь!" И в этих словах беку вновь мерещилось что-то эллинское.

К сожалению, сам он не мог позволить себе классическое построение хазарского войска, когда друг за другом вступали в бой три части войска. И потому бек просто расположил в центре конницу, а по флангам – большие массы пехоты. Пешие россы – дружинники в доспехах застыли одной большой линией, за которой неплотной толпой стояли ополченцы в простых белых рубахах. Самого князя Черного было не видно. "Неужели боится? Нет, на него не похоже…". Воистину, никогда не видев своего врага, Манассия уже знал его лучше, чем многих соседних беков.

Наконец войска выстроились в соответствии с планом. Как учили все трактаты о воинском искусстве, Манассия дал воинам некоторое время собраться с духом. Итак, конница должна пробить центр вражеского построения и разрезать россов на две части. Потом их добьют по отдельности.

– Ашина! – громко крикнул Манассия, привставая в седле и поднимая меч – Ашина! Сыны Завета – вперед!

Воздух огласился криками, грохотом копыт, звоном и лязгом. Постепенно набирая скорость, панцирная кавалерия двинулась вперед, и за нею бежали, размахивая кривыми саблями и короткими мечами, пехотинцы. Иные из диких горцев держали в руках по два клинка сразу, зажав в зубах еще и кинжал – зрелище было ужасающее. И высоко в небе реял стяг рода Ашины со звездою Давида, символизирующей могущество Невыразимого.

Россы стояли безмолвно, и только барабаны продолжали рокотать за их спинами. Но вот до них осталось всего шагов тридцать – и Манассия хорошо увидел всадника с обнаженным мечом, появившегося перед вражескими рядами. И голос этого всадника почему-то перекрыл даже шум мчащейся во весь опор хазарской конницы:

– ЗА РУСЬ!

И сразу ряды россов на несколько считанных мгновений разомкнулись, и оттуда навтречу кавалерии Манассии устремились всадники князя Черного. А пешие россы вновь сомкнули строй единым монолитом и двинулись вперед. По прежнему ревели они какое-то непонятное для бека слово, и знамена с Солнечным Колесом трепетали над их остроконечными шлемами…

Две конные массы столкнулись, изламывая копья, затаптывая своих и чужих, выбитых из седел. И прославленные панцирники Каганата остановились, задержанные заметно уступающими им в числе всадниками россов! Копья стали бесполезны, и теперь уже сверкали мечи, сокрушая щиты, кольчуги, латы, шлемы, рассекая плоть и кости. Иные из воинов князя Черного даже верхом рубились не клинками, а страшными тяжелыми секирами, которые с легкостью раскручивали над головою и обрушивали на хазар, сбивая их на землю.

Завывающая и визжащая толпа пехотинцев Манассии, подобно бушующим волнам в фиордах Скандинавии, налетела на линию ярко – алых щитов… И как волны раз за разом разбиваются о древние скалы Норэгр, они отхлынули с криками боли и ужаса, теснимые россами. Блеск оружия слепил глаза. Некий росс огромного роста, обнаженный по пояс, но держащий в каждой руке по мечу, одним прыжком перелетел через головы своих товарищей и упал на пехоту Каганата. Он ревел, как медведь, не обращая внимания на нацеленные на него клинки и копья, и наносил удары направо и налево, пока сразу несколько дротиков не сбили его с ног, убив раньше, чем он коснулся земли.

Да, россы также несли потери, и им все труднее становилось выдерживать строй. Они спотыкались о трупы, их ноги скользили в крови… Вот их ряды смешались… Но россы не бежали. Они, казалось, совсем не испытывают страха, хотя их войско уже со всех сторон было окружено хазарами.

Бек Манассия тоже понял, что победа близко, и придержал коня. Он был готов пожертвовать собою ради перелома в сече, но теперь – стоит ли гибнуть теперь, лишив себя радости вкусить плодов победы? Бек вновь подумал о девах россов, которые достанутся победителям, и даже призакрыл глаза, словно забыв о звоне оружия вокруг. А богатство, а слава, которые будут его достоянием! О Невыразимый, сколь милостив ты к Манассии!

Бек очнулся, посмотрел перед собою – и обмер… Прямо на него несся страшный, покрытый кровью всадник – росс. Шлема на его голове уже не было, и черные, как грозовая туча, волосы, черная борода, ясные, пронзительные голубые глаза сразу дали понять беку, кто перед ним. Неожиданно бек почувствовал себя ничтожным карликов, на которого несется горная лавина. Выше леса, выше горизонта, закрывая Солнце и Небо, вырос всадник, и меч его сверкнул, как молния, взмывая ввысь. Князь Черный громко кричал что-то, видимо пытаясь собрать вокруг себя рассеяных по полю боя, но еще живых россов. За секунду до того, как столкнуться со своим врагом, Манассия понял, что за слово вновь и вновь срывается с уст князя:

– Свобода! Свобода!!

…И невыносимо громко, громче, чем шум битвы, громче, чем стук сердца в груди бека, проклятые язычники били в свои барабаны! Манассия и сам закричал, и кричал долго, бесконечно долго, стараясь хотя бы этим заглушить невыносимый, незатихающий ритм из леса, уже ничего не видя вокруг…

Стрела вонзилась в грудь князя Черного, заставив его отклониться назад. Меч выскользнул из его руки, горлом пошла кровь, и испуганный конь, не чувствуя больше твердой воли всадника, помчал поникшего в седле витязя по полю.

Впрочем, гибель полководца ничего не изменила в ходе битвы. Россы умирали, но не сдавались.

Восстание князя Черного было потоплено в крови. Построенный им город, Чернигов, был сожжен, и большая часть жителей, после гибели росского воинства вынужденных самостоятельно защищать свои дома, приняла смерть в бою или от огня. Дочь князя, княгиня Черная, как звали ее по отцу, прекрасно зная, что ее ждет, поднялась на смотровую вышку кремля, и когда внизу уже бушевало инфернальное пламя, а враги карапкались по переходам внутри башен, стремясь вынести из огня хоть какую-то добычу, бросилась вниз. Порядок на Северных границах был восстановлен, и сладостный мир воцарился в сердцах кагана, каган – бека, а также – всех беков, левитов, рахдонитов и мудрых равви, наслаждавшихся торжеством Богоизбранного Народа и Истинного Бога над нечестивыми гоями. Вновь потянулись через белые пограничные крепости караваны с богатствами земли Россов – пенькой, медом, шкурами и белыми рабынями, высоко ценившимися на рынках Востока…

Но увы – каган – бек не мог по достоинству вознаградить отважного полководца Манассию! Дело в том, что отважный бек, победитель язычников, вернулся с поля брани жалким безумцем. Он все время затыкал себе уши и громко кричал, что не может больше слышать, как гремят проклятые языческие барабаны в далеких лесах Севера. Исцелить Манассию не брался никто, и чтобы избежать позора, каган-бек приказал тайно умертвить его, распустив слух, что смерть наступила от тяжелого ранения. Милости же правителей каганата достались родственникам Манассии.

А войско Хазарии, овеянное славой и находящееся под вечным покуровительством всевидящего ока Адонаи, возвращалось домой. И казалось, что отныне нет и не будет равных ему, растоптавшему под своими копытами и сапогами многие народы, царства и племена…

Каганату оставалось существовать менее ста лет.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю