Текст книги "Швабра и не-Алексей-не-Чернов (СИ)"

Автор книги: Илга Понорницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Просыпаюсь – за окнами светло. Мальчонка спит на диване рядом со мной.

– Наш найденыш заразился от тебя сонной бациллой, – говорит муж, расправляя на батарее мокрые пеленки – одну поверх другой.

Иногда мне приходит в голову, что надо бы чем-то заниматься с мальчиком, коли уж мы взяли его в дом его на Новый год. В детском саду он был бы уже в средней или даже в старшей группе. У таких каждый день занятия. Они рисуют, лепят, им читают книжки… И я берусь читать ему какую-нибудь сказку. Но он засыпает, не дослушав до конца.

Все выходные мы проводим дома, и наш гость совсем не просится на улицу. И если он не спит – он ест. Такому аппетиту кто угодно позавидует.

– Я тоже найду жену, чтоб хорошо готовила, – сообщает он моему мужу за обедом.

Муж кивает ему, как равному.

– Только я маленькую себе найду – как я, – объясняет найденыш. – Твоя – большая…

Муж смеется:

– Ты ведь сам будешь – как я.

Мальчишка отправляет в рот очередную ложку супа – и так, с полным ртом, отвечает что-то уж совсем непонятное.

А один раз, когда мужа нет дома, он говорит мне, что его зовут Никита. И что на самом деле ему уже тринадцать лет, просто он такой – не вырос. Бывают маленькие люди, которые выступают в цирке. Он из их породы. И, может быть, когда-нибудь его тоже примут в такой цирк. А если не примут, то ему прямая дорога будет – в городскую тюрьму. Чем он еще сможет заниматься – только в цирке, или… – Он замолкает. – Ну, или воровать.

– В тюрьме сидят преступники, ты что? – успокаиваю я его. – Ты вырастешь большой, и станешь – кем захочешь…

Кто-то же рассказывал ему про тюрьму! И еще – выходит, где-то его водили его в цирк лилипутов. А в нашем городе такие цирки никогда не выступали… Откуда же он взялся? Разве сможет он это рассказать – такой малыш? Что он сам знает о себе?

И почему он думает, что никогда не вырастет?

Проходят новогодние праздники. Перед Рождеством за нашим гостем приезжает та самая женщина-милиционер.

Муж снова на работе. Дочка не спит, я прижимаю ее к себе левой рукой и что-то ей между делом говорю, чтобы не хныкала. Сейчас, сейчас, милая, кушать будем. Потерпи, милая. Видишь, Никита уходит от нас. Никиту надо проводить… Одной правой рукой я помогаю мальчику натянуть красные колготки. Их мужу на работе кто-то передал, у кого дочь выросла. Под джинсами колготки – все теплее. И свитер у кого-то нашелся для найдёныша. Теперь он не замерзнет.

Они с милиционершей уже выходят на лестницу, как вдруг Никита возвращается один.

Он тянет меня в кухню, а там откуда-то из потайных мест в своем пальтишке достает мою цепочку, серьги и спрашивает:

– Узнаешь?

– Н-ну, да… – теряюсь я. – Что, это мое?

Он как-то натянуто смеется. Ха-ха.

– Держи! Глупая ты совсем, смотреть на тебя жалко. И мужик твой не учит тебя. Чужого пацана пустили – и не смотрят…

Теперь я вижу, что ему вполне может быть уже тринадцать лет. Или еще больше.

Он машет рукой:

– Ну, никому больше дверь не открывай. А то ведь – жалостливая очень.

А потом он уходит.

Моя цепочка, серьги – это же все бижутерия. Совсем дешевая. Он, что, думал, что это золото?

Через два дня нам позвонили из милиции. Сказали, что Никита сбежал из детприемника, и если вдруг появится у нас, то мы должны им сразу сообщить.

Но он у нас не появился.

До того как дочке исполнился год, мы еще несколько раз попадали с ней в больницу. В младенчестве она была слабенькой и восприимчивой к любой инфекции.

Когда мы оказались там в третий раз, в июле, Андрюши там уже не было. Я узнала, что у него, наконец-то, появилась мать. И это наша Швабра.

Сейчас ей сорок шесть. Она уволилась из больницы, потому что наконец-то нашла работу с зарплатой в два прожиточных минимума, на каком-то складе за тюрьмой. И ей разрешили усыновить Андрюшу. С медсестринской зарплатой ей бы ни за что не дали его усыновить.

Когда-то она говорила мне: «Он родился специально для того, чтоб стать кому-то сыном».

Как же я раньше не догадалась, кому именно? Она всегда была рядом с мальчиком, он жил в пространстве ее любви, еще не зная об этом.

И я не знала.

Иначе не проревела бы весь вечер, в начале февраля, когда мы с дочкой второй раз попали в инфекционную больницу. Андрей все еще был там. А мы с дочкой оказались теперь в другой палате. Там, где лежат с инфекциями дыхательных путей.

Я шла по коридору с дочкиным горшком, как вдруг Андрюша выскочил, бросился ко мне и обнял мои коленки.

– Мама, мама!

Потом нашел под моим рукавом часы и сказал чисто и радостно:

– Часы – тик-так!