Текст книги "Таинство веры. Введение в православное догматическое богословие"

Автор книги: Иларион Игумен (Алфеев)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Жизнь первых людей до падения

Материалистическому представлению о ранних стадиях развития человечества, когда люди были подобны зверям и вели скотский образ жизни, не зная Бога и не имея никаких понятий о нравственности, христианство противопоставляет учение о блаженстве первых людей в раю и о последующем грехопадении их и изгнании из рая. Надо сказать, что предания о первоначальном блаженстве людей и их последующем падении сохранились в мифологии многих народов, и между этими преданиями имеются отдельные черты поразительного сходства. Не является ли библейский рассказ одним из таких мифов? И можно ли относиться к нему как к действительной истории человечества или его следует воспринимать как аллегорию?

Прежде чем ответить на эти вопросы, определим, что такое «миф». Греческое слово mythos обозначает вообще рассказ, историю, предание, притчу, преимущественно сказание о богах и героях, то есть о доисторическом прошлом человечества. Как показал А. Лосев, миф – это не выдумка, не фантастический вымысел и не аллегория, а «сама жизнь», «само бытие, сама реальность», то есть действительная история, но выраженная в словах и символах. Вместе с тем миф есть чудо, и этим он отличается от обычного исторического повествования, основанного на рациональном анализе фактов и событий. Язык мифа есть язык символов: действительная история, становясь мифом, облекается в слова и образы, имеющие символическое значение [108

[Закрыть]]. По мере удаления того или иного народа от истинной веры, то есть от веры в единого Бога, реальная действительность, изначально заложенная в его мифологии, все более искажается и приобретает сказочные, «мифические» (в отрицательном смысле этого слова) черты. Но какая-то доля правды все же сохраняется в любой мифологии. Этим и объясняются черты сходства между различными мифологиями.

Библейский рассказ отличается от всех древних мифов тем, что он принадлежит богоизбранному народу – единственному, который хранил истинную веру, а потому искажения в этот рассказ не проникли: он сохранил предание неповрежденным. Более того, Церковь принимает все, что написано в Библии, как богооткровенную истину, то есть истину, открытую Самим Богом через Своих избранников – учителей, апостолов, пророков. В этом смысле библейский рассказ является действительной историей, а не аллегорией или притчей. Но, как всякое древнее сказание, он написан символическим языком, и каждое слово, каждый образ в нем требует истолкования. Мы понимаем, что «небо и земля» – это символ чего-то более значительного, чем наше астрономическое небо и наш земной шар. И «змей», который был «хитрее всех зверей полевых», – это не обыкновенная змея, а некая злая сила, вошедшая в нее. В Библии все до последней буквы является истиной, но не все следует понимать буквально. Мы бы определили библейское повествование как символический рассказ о действительных событиях.

Итак, сотворив человека, Бог вводит его в рай – сад, который Он «насадил в Эдеме, на востоке» (Быт. 2:8). Рай был отдан во владение человеку, который жил в полной гармонии с природой: он понимал язык зверей, и они были послушны ему; все стихии подчинялись ему как царю. «Господь поставил человека князем века сего и владыкой видимого. Ни огонь его не преодолевал, ни вода не потопляла, ни зверь ему не вредил», – говорит преподобный Макарий Египетский [109

[Закрыть]]. Адам имел на лице «сияющую славу», он был другом Божьим, пребывал в чистоте, царствовал над своими помыслами и блаженствовал [110

[Закрыть]]. В Адаме пребывало Слово, и он имел в себе Дух Божий. «Пребывавшее в нем Слово было для него всем – и знанием, и ощущением, и наследием, и научением» [111

[Закрыть]].

Бог приводит к человеку всех зверей, «чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Быт. 2:19). И Адам нарекает имена всем зверям и птицам, то есть познает смысл, сокровенный логос каждого живого существа. Ибо что такое имя? Это больше, чем просто символ или условное обозначение того или иного существа. «Имя – как максимальное напряжение осмысленного бытия вообще – есть основание, сила, цель, творчество и подвиг… всей жизни… Имя – стихия разумного общения живых существ в свете смысла и умной гармонии, откровение таинственных ликов и светлое познание живых энергий бытия… Имя носит на себе каждое живое существо» (А. Лосев) [112

[Закрыть]]. Давая человеку право нарекать имена всей твари, Бог как бы вводит его в самую сердцевину Своего творческого процесса, призывает к со-творчеству, со-трудничеству: «Адаму надо было узреть неизреченное устроение, носимое в себе каждым животным. И все они подходили к Адаму, признавая этим свое рабское состояние… Бог говорит Адаму: будь творцом имен, коль скоро ты не можешь быть творцом самих тварей… Мы делим с тобой славу творческой премудрости… Давай имена тем, кому Я дал бытие» (Василий Селевкийский) [113

[Закрыть]].

Бог вводит человека в мир как священника всего видимого творения. Единственный из всех живых существ он способен словесно восхвалять Бога и благословлять Его. Все мироздание вручается ему как дар, за который он должен приносить «жертву хваления» и который он должен возвращать Богу как «Твоя от Твоих». В этой непрекращающейся евхаристической (благодарственной) жертве человека – смысл и оправдание его бытия, и вместе с тем его наивысшее блаженство. Небо, земля, море, поля и горы, птицы и звери – вся тварь как бы делегирует человека на это первосвященническое служение, чтобы его устами восхвалять Бога.

Бог позволяет человеку вкушать от всех деревьев рая, в том числе от древа жизни, дарующего бессмертие. Однако он запрещает вкушать от древа познания добра и зла, потому что «познать зло» означает приобщиться к злу и отпасть от блаженства и бессмертия. Заповедь Божья дана, по изъяснению преподобного Иоанна Дамаскина, «как некое испытание и проба, упражнение послушания и непослушания человека» [114

[Закрыть]]. То есть человеку дается право выбора между добром и злом, хотя Бог и подсказывает ему, каков должен быть выбор, предупреждая о последствиях грехопадения. Избрав зло, человек отпадает от жизни и «смертью умирает»; избрав добро, он восходит к совершенству и достигает наивысшей цели своего существования.

Цель жизни человека, по учению Отцов Восточной Церкви, есть «обожение» (theosis). Уподобление Богу и обожение – это одно и то же: «Наше спасение возможно только через обожение. А обожение есть, насколько возможно, уподобление Богу и соединение с Ним» (Дионисий Ареопагит) [115

[Закрыть]]. Апостол Павел называет это соединение с Богом «усыновлением» Богу (Рим. 8:15), апостол Петр – «причастием божеского естества» (2 Пет. 1:4), Ориген – «изменением (превращением) в бога» [116

[Закрыть]]. Единение с Богом, являющееся конечной целью существования человека, не есть слияние с божественной сущностью и растворение в Божестве (как у неоплатоников), не есть, тем более, погружение в небытие-нирвану (как у буддистов), а есть жизнь с Богом и в Боге, при которой личность человека не исчезает, но остается самой собой, приобщаясь к полноте Божественной любви.

Грехопадение

«Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог» (Быт. 3:1); так начинается библейское повествование о грехопадении первых людей. Это тот самый «великий дракон, древний змей, называемый диаволом и сатаною, обольщающий вселенную», о котором говорится в Откровении Иоанна Богослова (Апок. 12:9) и который некогда был Светоносцем (Люцифером), но отпал от любви Божьей и сделался врагом всякого добра. Святитель Иоанн Златоуст не считает возможным полностью отождествить диавола со змеем: он говорит, что диавол воспользовался змеем как орудием [117

[Закрыть]]. Диавол прельщает человека «надеждой на обожение», по выражению преподобного Иоанна Дамаскина [118

[Закрыть]]. Человек не распознал обмана, потому что стремление к обожению было вложено в него Творцом. Но обожение невозможно без Бога, и признаком величайшей гордости является стремление сделаться равным Богу вопреки Ему.

Библейский рассказ о грехопадении помогает нам понять всю трагическую историю человечества и его теперешнее состояние, так как показывает, кем мы были и во что превратились. Он открывает нам, что зло вошло в мир не по воле Бога, но по вине человека, который предпочел диавольский обман Божественной заповеди. Из поколения в поколение человечество повторяет ошибку Адама, прельщаясь ложными ценностями и забывая истинные – веру в Бога и верность Ему.

Грех первых людей стал возможен благодаря свободе воли, которой они обладали. Свобода – величайший дар, делающий человека образом Творца, но в свободе изначально заключена возможность отпадения от Бога. По утверждению архимандрита Софрония, Бог, создавая человека свободным, в некотором смысле шел на риск: «Создание чего-либо – всегда рискованное предприятие, и создание Богом человека по Своему образу и Своему подобию включало определенную степень риска… Предоставление человеку богоподобной свободы открывало возможность в какой-либо форме противостоять предопределению. Человек вполне свободен определить себя негативно по отношению к Богу – вплоть до конфликта с Ним» [119

[Закрыть]]. Бог в силу Своей любви к человеку не хотел вторгнуться в человеческую свободу и насильственно предотвратить грех. Но и диавол не мог принудить человека к злу. Виновником грехопадения является сам человек, употребивший во зло дарованную ему свободу.

В чем заключался грех первого человека? Блаженный Августин видит его в непослушании: «Не может быть, чтобы собственная воля не обрушилась на человека великой тяжестью падения, если он высокомерно предпочитает ее воле высшей. Это человек и испытал, преслушав заповедь Божию, и через этот опыт узнал различие между… добром послушания и злом непослушания» [120

[Закрыть]].

Большинство же древне-церковных писателей говорят, что Адам пал из-за гордости: «Где случилось грехопадение, там прежде поселилась гордость, – говорит преподобный Иоанн Лествичник. – Наказание гордому – падение, досадитель же – демон… От одной этой страсти без всякой другой некто (диавол) ниспал с неба» [121

[Закрыть]]. Об этом же говорит и преподобный Симеон Новый Богослов: «Эосфор, а вслед за ним и Адам, один будучи ангелом, а другой – человеком, вышли из своего естества и, возгордившись перед своим Творцом, сами захотели стать богами» [122

[Закрыть]]. Гордость – это стена между человеком и Богом. Корнем гордости является эгоцентризм, обращенность на себя, самолюбие, самовожделение. До грехопадения единственным объектом любви человека был Бог, но вот появилась ценность вне Бога – дерево показалось «хорошо для пищи, приятно для глаз и вожделенно» (Быт. 3:6) – и вся иерархия ценностей рушится: на первом месте оказывается мое «я», на втором – предмет моего вожделения. Для Бога места не остается: Он забыт, изгнан из моей жизни.

Запретный плод не прибавил человеку счастья; напротив, человек вдруг ощутил свою наготу: ему стало стыдно, и он пытается скрыться от Бога. Ощущение собственной наготы означает лишение той Божественной покрывающей светоносной одежды, которая защищала человека от «познания зла». Жгучее чувство стыда за собственный срам – вот первое ощущение человека после того, как он совершил грех. Второе – желание скрыться от Бога, показывающее, что он утратил понятие о вездеприсутствии Божьем и ищет какое-нибудь место, где нет Бога.

Но это еще не было окончательным разрывом с Богом. Падение еще не есть отпадение: человек мог покаяться и этим возвратить себе прежнее достоинство. Бог выходит «на поиск» падшего человека: Он ходит между деревьями рая и как бы ищет его, спрашивая «где ты?» (Быт. 3:9). В этом смиренном хождении Бога по раю мы прозреваем смирение Христа, открывающееся нам в Новом Завете, смирение, с которым Бог выходит искать заблудившуюся овцу. Ему нет необходимости ходить, искать и спрашивать «где ты?», потому что Он может воззвать с неба громовым голосом или потрясти основания земли, но Он все еще не хочет быть Судьей Адама, Он все еще хочет быть с ним на равных и надеется на его покаяние. В вопросе Бога содержится призыв к покаянию, на что указывал Ориген: «Бог говорит Адаму «где ты?» не потому, что хотел разузнать о нем, но потому, что хотел напомнить ему. Ибо тому, кто сначала ходил в блаженстве, но вскоре нарушил заповедь и сделался голым, он напоминает (об этом), говоря: «Где ты? Посмотри, в каком состоянии ты был и где ты (теперь), когда отпал от сладости рая» [123

[Закрыть]]. Если бы Адам сказал «я согрешил», он, несомненно, был бы прощен, утверждает преподобный Симеон Новый Богослов [124

[Закрыть]]. Но вместо покаяния Адам произносит самооправдание, обвиняя во всем жену: «…Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел» (Быт. 3:12). Ты дал жену, Ты и виноват… А жена во всем обвиняет змея.

Последствия грехопадения для первого человека были катастрофическими. Он не только лишился блаженства и сладости рая – изменилась и исказилась вся природа человека. Согрешив, он отпал от естественного состояния и впал в противоестественное (авва Дорофей) [125

[Закрыть]]. Были повреждены все части его духовно-телесного состава: дух, вместо того чтобы стремиться к Богу, стал душевным, страстным; душа попала во власть телесных инстинктов; тело в свою очередь утратило первоначальную легкость и превратилось в тяжелую греховную плоть. Человек после грехопадения стал «глухим, слепым, голым, бесчувственным по отношению к тем (благам), от которых отпал, а кроме того, стал смертным, тленным и несмысленным», «вместо божественного и нетленного знания он воспринял плотское знание, ибо ослепнув очами души… он прозрел телесными очами» (преподобный Симеон Новый Богослов) [126

[Закрыть]]. В жизнь человека вошли болезни, страдания и скорби. Он стал смертным, так как потерял возможность вкушать от древа жизни.

Не только сам человек, но и весь окружающий его мир изменился в результате грехопадения. Изначальная гармония между природой и человеком нарушена – теперь стихии могут быть враждебны ему, бури, землетрясения, наводнения могут погубить его. Земля уже не будет произращать все сама собой: ее надо возделывать «в поте лица», а она принесет «терния и колючки». Звери тоже становятся врагами человека: змей будет «жалить его в пяту» и другие хищники нападать на него (Быт. 3:14-19). Вся тварь подчиняется «рабству тления», и теперь она вместе с человеком будет «ждать освобождения» от этого рабства, потому что покорилась суете не добровольно, но по вине человека (Рим. 8:19-21).

Оказавшись вне рая, окруженные враждебным миром, жалкие и беспомощные, Адам и Ева начали плакать: «Они плакали, рыдали, били себя по голове, оплакивая свое прежнее жестокосердие, и делали они это не один, не два и не десять дней, но… всю свою жизнь. Ибо как можно было не плакать, вспоминая… этого кроткого Владыку, эту неизреченную сладость рая, эту неописуемую красоту тех цветов, эту беззаботную и беструдную жизнь, это восхождение и нисхождение к ним ангелов?» (преподобный Симеон Новый Богослов) [127

[Закрыть]]. Накануне Великого поста Церковь вспоминает Адамово изгнание, и на богослужении поются такие слова: «Адам был изгнан из рая через снедь; поэтому, сидя напротив него, он рыдал, восклицая умилительным голосом: горе мне! как пострадал я, жалкий! я преступил одну заповедь Владыки и лишился всех благ! О рай святейший, насажденный ради меня… я уже не буду наслаждаться твоей сладостью и уже не увижу Господа Бога моего и Создателя, ибо пойду в землю, из которой был взят» [128

[Закрыть]].

Распространение греха

После Адама и Евы грех быстро распространяется среди людей. Если они согрешили гордостью и непослушанием, то уже их сын Каин совершает братоубийство… Потомки Каина очень скоро вообще забыли Бога и занялись устроением своего земного быта: сам Каин «построил город», из его ближайших потомков один «был отцом всех живущих в шатрах со стадами», другой «был отцом всех играющих на гуслях и свирели», третий – «ковачом всех орудий из меди и железа» (Быт. 4:17-22). То есть градостроительство, скотоводство, музыкальное искусство и, выражаясь современным языком, «производство орудий труда» – все это принесли человечеству потомки Каина как некий суррогат утраченного райского блаженства.

Последствия грехопадения Адама распространились на все человечество. Это разъясняет апостол Павел: «Как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим. 5:12). Этот текст Павла может быть понимаем по-разному: греческие слова «ef' ho pantes hemarton» можно перевести не только «потому что в нем все согрешили», но и «в котором все согрешили» (т. е. в лице Адама согрешили все люди).

Если принимать первый перевод, речь должна идти об ответственности каждого человека за свои личные грехи, а не за преступление Адама: в этом случае Адам является лишь прототипом всех будущих грешников, каждый из которых, повторяя грех Адама, несет ответственность лишь за свои грехи. «Когда мы поддаемся воздействию злых помыслов, будем обвинять себя, а не прародительский грех», – говорит преподобный Марк Подвижник [129

[Закрыть]]. Грех Адама, согласно такому толкованию, не является причиной нашей греховности, потому что в грехе Адама нет нашего участия, следовательно, и его вина не должна вменяться нам.

Однако если читать «в котором все согрешили» (так читал и славянский переводчик: «в немже вси согрешиша»), то можно говорить о вменении греха Адама всем последующим поколениям людей в силу зараженности грехом человеческой природы вообще: расположение к греху становится наследственным, а наказание за грех – всеобщим. Естество человека «заболело грехом», по словам святителя Кирилла Александрийского [130

[Закрыть]], и, следовательно, мы все повинны в грехе Адама уже потому, что все – одной природы с ним. Святой Макарий Египетский говорит о «греховной закваске» [131

[Закрыть]] и о «тайной нечистоте и преизбыточествующей тьме страстей» [132

[Закрыть]], которые вошли в естество человека вопреки его первозданной чистоте: грех так глубоко укоренился в его природе, что ни один из потомков Адама не избавлен от наследственной предрасположенности к греху.

У ветхозаветных людей было живое чувство своей врожденной виновности перед Богом: «Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя» (Пс. 50:7). Они верили, что Бог «наказывает детей за вину отцов до третьего и четвертого рода» (Исх. 20:5) – не невинных детей, а тех, чья личная греховность коренилась в виновности их предков.

С рационалистической точки зрения, наказание всего человечества за грех Адама является несправедливостью. Многие богословы последних столетий, боровшиеся над созданием «религии в пределах только разума» (выражение Канта), отвергали это учение как не согласующееся с доводами разума. Но ни один догмат не постигается разумом и религия в пределах разума не есть религия, а голый рационализм, потому что религия сверх-разумна, сверх-логична. Учение об ответственности человечества за грех Адама раскрывается в свете Божественного Откровения и осмысливается в связи с догматом об искуплении человека Новым Адамом – Христом: «…Как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни. Ибо, как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного сделаются праведными многие… дабы, как грех царствовал к смерти, так и благодать воцарилась через праведность к жизни вечной Иисусом Христом, Господом нашим» (Рим. 5:18-19, 21).

Ожидание Мессии

Эпоха Ветхого Завета была временем ожидания Мессии-Искупителя. Первозданный Адам по наущению диавола нарушил заповедь и отпал от Бога, но Божественный замысел о человеке не изменился: человек по-прежнему предназначен к обожению, только теперь уже оно не в его силах – необходим Спаситель, Который примирит человека с Богом. Об этом таинственно возвещает Бог диаволу, обращаясь к нему с проклятием в момент изгнания Адама и Евы из рая: «…Вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Быт. 3:15); в греческой Библии стоит «он будет поражать тебя в голову». Местоимение «он» мужского рода не согласуется со словом «семя» (sperma, по переводу LXX) среднего рода, обычно означающее вообще «потомство», но в данном случае, как полагают христианские толкователи, указывающее на конкретное лицо («семя» может также означать и «сын», «потомок»), которое поразит диавола в голову. В этом же контексте понимают обетование Бога Аврааму: «И благословятся в семени твоем все народы земли» (Быт. 22:18). Умирающий Иаков, благословляя сыновей, прямо говорит о Примирителе, Который произойдет из колена Иудина: «Не отойдет скипетр от Иуды… доколе не придет Примиритель, и Ему покорность народов» (Быт. 49:10). Весь второй псалом пророчески говорит о Мессии, Который здесь назван Сыном Божьим и Христом (Помазанником): «Восстают цари земли и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его… Господь сказал Мне: Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя» (Пс. 2:2, 7).

Особенно много предсказаний о Мессии в Книге пророка Исаии. Пророк говорит о рождении Мессии от Девы: «Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Эммануил, что значит: с нами Бог» (Ис. 7:14). Исаия предсказывает рождение Младенца (Ис. 9:7), сошествие на Него Святого Духа (Ис. 11:1-10, 42:1-7, 61:1). Поразительны пророчества Исаии о страданиях Мессии: «Как многие изумлялись, смотря на Тебя, столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его – паче сынов человеческих! Так многие народы приведет Он в изумление; цари закроют перед Ним уста свои, ибо они увидят то, о чем не было говорено, и узнают то, чего не слыхали. (Господи) кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня? Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия… Он взял на Себя наши немощи и понес болезни… Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши… и ранами Его мы исцелились… Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу, и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно, и не открывал уст Своих… Ему назначили гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха и не было лжи во устах Его» (Ис. 52:14-15; 53:1-2, 4-7, 9).

Пророк Исаия говорит о Христе с такой силой и таким реализмом, как может говорить только человек, видевший Христа. Пророки были свидетелями Христа до Его пришествия – Святой Дух открывал им будущее, о котором они говорили как о настоящем. Апостол Петр пишет, что в пророках жил Дух Христов: «К сему-то спасению относились изыскания и исследования пророков, которые предсказывали о назначенной вам благодати, исследуя, на которое и на какое время указывал сущий в них Дух Христов, когда Он предвозвещал Христовы страдания и последующую за ними славу» (1 Пет. 1:10-11). Духовным взором пророки прозревали то, что откроется в Новом Завете, и готовили народ израильский к встрече Мессии. Последний из пророков – Иоанн Креститель был первым из апостолов: он предсказывал о Христе и он же засвидетельствовал о Нем, когда Христос пришел. Иоанн Креститель стоит на рубеже двух эпох, завершая одну и открывая другую: в его лице произошла встреча Ветхого Завета с Новым.

В годы, непосредственно предшествовавшие рождению Христа, ожидание Мессии было всеобщим. «Знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все», – говорит в Евангелии простая женщина-самарянка (Ин. 4:25). Не только в израильском народе, но и среди язычников многие жили мечтой о «золотом веке». Римский поэт Вергилий (I в. до Р. Х.) в четвертой эклоге своей «Энеиды» возвестил о таинственном Младенце, рождение Которого означает начало новой благословенной эры спасения. «Всматриваясь в грядущее, Вергилий невольно заговорил языком Исаии и воистину явился пророком античного мира», – пишет по этому поводу современный исследователь [133

[Закрыть]]. Человечество томилось, охваченное предчувствием пришествия в мир Спасителя…