Текст книги "Русская пленница французского кота"

Автор книги: Игорь Жуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Игорь Жуков
Русская пленница французского кота

Глава первая, в которой Тимка и Тинка сначала чихают, а потом растворяются в воздухе

– Ап-чххи! – сказал мышонок Тимка.

Он высунул голову из правого рукава мундира русского пехотинца 1812 года и вдохнул свежего воздуха.

– Ап-чххи! – ответила родная сестра Тимки мышка Тинка и выглянула из левого рукава того же мундира. – Этому мундиру надо встретиться с пылесосом.

– А я думаю, что не надо… – Тимка полез по зелёному мундиру вверх, цепляясь за тусклые металлические пуговицы. – Пыль этого мундира – историческая ценность. Её беречь надо и изучать – в ней же следы этих, как их… э-по-халь-ных свершений.

Надо сказать, что этот мышонок очень любил всякие учёные слова. Правда, иной раз путалcя в их значениях.

– Ладно, – кивнула Тинка. – Я согласна эту э-по…чихальную пыль беречь и изучать. Но только не вдыхать… Ап-чххи!..

Но позвольте вам сообщить кое-какие подробности из жизни этих двух мышат. Тимка и Тинка родились в один день, но не очень похожи друг на друга: Тимка – серый и худенький, а Тинка – белая и пухленькая. Брат и сестра одеваются, как люди, только во всё маленькое: в маленькое платьице, в маленькую рубашечку, маленькие штанишки, маленькие туфельки и ботиночки.

Мышата живут в Историческом музее и очень любят осматривать и изучать его экспонаты. Но, конечно, самое важное и таинственное в их жизни – то, что они могут путешествовать во времени! Тимка и Тинка уже неоднократно попадали в далёкое прошлое, а в далёком прошлом попадали в невообразимые истории.

Тимка пристроился на красном погоне мундира и осмотрел окрестности. В зале с экспонатами времён Отечественной войны 1812 года посетителей не было: до открытия музея оставалось часа полтора.

– Залезай ко мне! – позвал сестру Тимка. – Поднявшись на высоту человеческого роста, я будто бы поднялся на башню! Какой отсюда прекрасный вид!

Посмотреть действительно было что: разноцветные мундиры русских и французских солдат и офицеров – зелёные, синие, красные, белые; старинные пушки, ядра, ружья, пистолеты и сабли, пики, знамёна полков!.. Всё это напоминало о том суровом годе, когда французские войска императора Наполеона вторглись в Россию.

– Нет уж! У меня от такой высоты голова закружится!..

Ап-чххи!.. Я вон пока и чихать не перестала, а ты хочешь, чтобы у меня ещё и голова закружилась!

– Ну и зря! Я вот сейчас как будто полководец на поле боя. Передо мной мои отважные солдаты, а впереди – неприятель. Осталось только скомандовать: «Вперёд, орлы!..» Посмотри-ка! Что это там так сияет?

– Где?.. – оглянулась Тинка. – Ой, мне отсюда не видно!..

– Я же говорил: залезай ко мне наверх!.. Ох уж мне твоя предусмотрительность!..

Трудно сказать, кто из мышат был более любопытен, потому что любопытство обоих было безгранично. Уже через несколько секунд брат и сестра быстро спустились с русского мундира и оказались в дальнем конце зала, на стенде с личными вещами французских офицеров.

Сияли стёкла странных очков в золотой оправе – на них падал солнечный свет из окна. Странные очки лежали на стенде между серебряной табакеркой и бронзовой чернильницей в виде львиной головы.

– Ах вот это что! – сказал Тимка. – Какие-то неправильные очки! Вместо того, чем их за уши зацепляют, палочка со шнурком! Палочку-то за ухо не зацепишь… Может, шнурок к ушам привязывается?

– Хи-хи-хи!.. Такие очки не надеваются на нос – их держат перед глазами за палочку-рукоятку. А называются они «лорнет». Вон под ними написано: «Лорнет французского штабного офицера».

– Лор-нет… – медленно повторил Тимка. – А шнурок-то зачем?

– А шнурок – к пуговице привязывать или ещё к чему, чтобы лорнет не упал, не разбился и не потерялся… Вообще, очень миленькая вещица! Я бы сама не прочь завести себе лорнетик.

В это время совсем рядом, на чернильницу в виде львиной головы, уселась изрядных размеров муха. Видимо, это была молчаливая муха, потому что ни брат, ни сестра не услышали её жужжания, когда она подлетала к ним.

– Иди отсюда, муха! – тут же сказал Тимка. – Я мух недолюбливаю!

Но муха никуда не пошла. Она нагло рассматривала мышонка и с удовольствием потирала мохнатые лапки.

– Тогда получи! – и Тимка очень ловко щёлкнул своим хвостом.

По мухе мышонок не попал, но…

Тут же всё перед ним завертелось, и он сам завертелся, как будто его втянуло в стиральную машину без воды.

То же самое случилось и с его сестрой, которая только и успела крикнуть: «Ой! Что ты де…»

Брата и сестру приподняло вверх, они зажмурились от страха, а в ушах у них загудело, зазвенело и засвистело. Сделав несколько кругов друг за другом вверх тормашками в воздухе, мышата растворились в нём. Вместе с ними растворился и лорнет, шнурок которого Тимка и Тинка всё ещё держали в лапках.

Глава вторая, в которой наши герои попадают в самую гущу войск Наполеона перед Бородинским сражением

БУМ! БУХ!

Мышата Тимка и Тинка шлёпнулись вниз. Но не на стенд и не на пол Исторического музея, а на землю между полусгоревшим бревенчатым домом и дощатым сараем у забора в деревенском дворе. Из-за деревянного забора раздавались громкие человеческие голоса, конский топот и ржание, металлический лязг.

Мышата шлёпнулись друг на друга крест-накрест, а рядом с ними оказался лорнет.

Тимка открыл глаза и осторожно осмотрелся:

– Где это мы?

– Угадай с трёх раз! – мышка тоже открыла глаза.

– Сдаюсь, – сказал ей брат.

Он терпеть не мог угадывать, когда можно было сразу получить ответ.

– Ты же щёлкнул хвостом!

– Ну и что, что щёлкнул? Хотел этой противной мухе врезать! Жаль, не попал!..

– Нет, ты попал! Только не по мухе, а на двести лет назад. И я с тобой попала – ты меня за компанию утащил. Когда ты щёлкал хвостом, мы оба держались за шнурок лорнета. А лорнет-то чей? Француза 1812 года…

– Ой!.. – вздрогнул мышонок Тимка.

Он всё понял.

Внимательный читатель помнит, что наши герои – мыши, которые могут путешествовать в разные эпохи. Чтобы перенестись в другое время, им всего лишь надо взяться за предмет из этого времени и щёлкнуть хвостом! Щёлкнешь хвостом – и сразу окажешься в том времени и том месте, где тогда находился предмет. Именно так и поступил Тимка. Только получилось у него это совершенно случайно, из-за мухи. «А как мышам перенестись обратно в своё время?» – спросит читатель. Очень просто. Надо взяться за тот же предмет и так же щёлкнуть хвостом.

– Значит, мы оказались в 1812 году и где-то возле французского штаба! – сказал Тимка. – Извини, пожалуйста, что я тебя без спросу прихватил.

– Ничего страшного, только укачало немного… Лорнет-то здесь. Стоит нам притронуться к лорнету и щёлкнуть хвостом, мы возвратимся назад.

– Ну уж раз мы сюда попали, надо посмотреть хоть что-нибудь…

– Но ведь тут, Тим, война! Кровь и смерть!

– Кровь и смерть, – повторил мышонок. – Ужас, конечно!.. А мы осторожненько! Ведь здесь историю можно изучать прямо на ощупь!.. Ого! А вот и живое прошлое!

Из-за обгорелого бревенчатого дома появились два солдата в синих мундирах с белой грудью и красными погонами. Они несли на палке большой котёл с дымящимся варевом. Варево вкусно пахло чесноком.

– Французы! – прошептал Тимка. – Гренадеры!

Солдаты поставили котёл на землю и заговорили на совершенно понятном брату и сестре французском языке…

Следует сказать, что ещё одной замечательной особенностью этих мышат было то, что, попадая в прошлое, они всегда понимали любой язык, на котором люди там говорили, и сами могли на нём изъясняться.

– Скорее бы уж сражение, Жан-Поль! Зададим русским перцу – и в Москве погуляем! – сказал усатый гренадер. – У меня от нетерпения даже зуб заболел.

– Да уж, эта деревня Шевардино тебе не Москва!.. – второй не менее усатый гренадер закурил трубку. – А зуб полощи ромом.

– А где я тебе ром возьму?

– У повара мсье Ришара есть. Попроси, только вежливо, – он нежадный…

Французы опять подняли котёл и скрылись за развалинами дома.

– Шевардино! – повторил Тимка.

– А ведь здесь был штаб Наполеона во время Бородинского сражения!.. – вспомнила Тинка. – Точнее, не был, а сейчас есть.

– Значит, сам Наполеон где-то рядом! Надо бы посмотреть на Наполеончика!

Мышата осторожно заглянули в широкую щель между досками забора.

По деревенской дороге среди обгорелых развалин бревенчатых домов в туче пыли строем шли солдаты в сине-белых мундирах с ружьями на плечах.

Лошади в упряжках тащили тяжёлые пушки и ящики с зарядами.

Колонну то и дело обгоняли всадники – то кирасиры в блестящих металлических касках и кирасах, то гусары в киверах, ментиках и доломанах с серебряными шнурами.

Молодой генерал в тёмно-синем мундире с золотым шитьём на груди и в треугольной шляпе гарцевал на гнедой лошади возле колодца и отдавал распоряжения.

Позади проходящих войск в поле на возвышении виднелся большой полотняный шатёр, окружённый множеством палаток.

Из-за поворота показался отряд пехотинцев в очень высоких медвежьих шапках.

– Ух ты! – не удержался Тимка. – Сама Старая гвардия Наполеона собственной персоной!

– На Бородинское поле идут! – печально вздохнула Тинка. – С русскими сражаться.

В это время дощатая дверь сарая скрипнула, и из-за неё высунулись две ловкие руки. Они быстро подхватили брата и сестру и втащили в тёмный проём.

Глава третья, в которой Тимка и Тинка знакомятся с Елизаветой и Александром Копьёвыми

– Лиза, какие странные мыши! – мальчик лет десяти с длинными светлыми вьющимися волосами, в рубашке с отложным воротничком, курточке, панталонах и сапожках осторожно, но крепко держал в руках мышат. – Ты только посмотри! Мыши в одежде! У мышей мастерская портняжная есть, что ли?

– Ой, Саша! Убери их от меня! Оставь, будь любезен!

Я же мышей боюсь! Ничего не боюсь, только мышей! – махал руками точно так же одетый и примерно того же возраста другой длинноволосый мальчик, которого Саша почему-то назвал Лизой.

– Послушайте! Не могли бы вы разжать свои кулаки и выпустить меня и мою сестру?! – опомнился, наконец, Тимка. – Что вы нами размахиваете, как шахматными фигурами?

От неожиданности мальчик Саша сел на сено, которым сарай был набит почти до самой крыши, и выпустил мышей.

– Благодарю вас! – учтиво поклонился мышонок.

А Тинка сделала книксен.

– Мыши по-русски разговаривают! – почти вместе сказали изумлённые дети.

– А вам, может, по-французски угодно? Мы можем! – ответили мыши.

Так Тимка и Тинка познакомились с Александром и Елизаветой Копьёвыми – дворянскими детьми, которые убежали из дома на войну.

Когда в июне 1812 года французская армия вторглась в Россию, Александр и Елизавета жили в своём родовом поместье Копьёво, верстах в десяти от подмосковного уездного города Волоколамск.

Их просторный одноэтажный дом с четырьмя колоннами окружал старый сад и заросший пруд. Сразу за садом была деревня из двух десятков изб, крытых соломой. Неподалёку от деревни текла небольшая речка Копьёвка, а на другом берегу речки начинался густой лес с грибами и ягодами.

Летом в Копьёве было весело и раздольно, а вот зимой, когда всё вокруг засыпа¢ло снегом, не очень. Но зимой, так же как и поздней осенью и раннею весной, Копьёвы жили в Москве – у них там был свой дом на Большой Никитской улице.

В Москве десятилетний Александр и девятилетняя Елизавета учились у домашних учителей. А в Копьёве у них были сплошные вака¢ции, во время которых брат и сестра если и занимались уроками, то только со своими гувернёром и гувернанткой.

Отец Александра и Елизаветы, гвардейский прапорщик в отставке, помещик Сергей Иванович Копьёв, узнав о наполеоновском нашествии, надел свой старый мундир, снял со стены ещё не заржавевшую шпагу, простился с семьёй и уехал в действующую армию.

Дети остались с маменькой, Еленой Евгеньевной, дочерью немецкого дворянина, поступившего на русскую службу при императрице Екатерине Великой, – очень красивой и очень доброй женщиной. По её просьбе Сергей Иванович даже отменил телесные наказания для своих крестьян, на что некоторые из них сказали: «Барин-то наш, видать, спятил! Нешто мужику без порки можно?»

Александр и Елизавета остались с маменькой, но, как оказалось, ненадолго.

Дело в том, что Копьёвы-дети мечтали сразиться с Наполеоном и спасти Россию. Для этого они решили бежать из дома в русскую армию. И, как ни странно, застрельщицей в этом деле была Елизавета.

Когда барышня Копьёва была ещё совсем маленькой, гувернантка, мадемуазель Жирардо, прочитала ей французскую книжку «Жизнеописание Жанны д’Арк, Орлеанской девы». С тех пор Жанна д’Арк стала любимой героиней Лизы – Лиза буквально бредила ею и сама мечтала о героических делах.

Через месяц после того, как папенька уехал, Лиза тайком увела Александра на берег речки Копьёв ки, взмахнула прихваченным с собой «Жизнеописанием» и сказала:

– Александр! Русская армия отступила уже почти до Москвы! Отечество в опасности, а мы с тобой всё в прятки и кошки-мышки играем!

– А что? – не понял Александр, у которого любимой французской книгой до сих пор была книга «Сказки Шарля Перро».

– А то, что Отечество спасать надо! Как Жанна д’Арк.

– Конечно, надо! А как?

– Что ты заладил: «А что? А как?..» Трудно сообразить, что ли? Надо пробраться в русскую армию к князю Багратиону и сражаться с супостатом! Багратион – герой. Так папенька говорит.

– Да-да! Папенька под начальством Багратиона ещё при Суворове служил. Так и говорит: «Багратион – герой. Но князь Михайла Илларионович Кутузов ещё лучше! Отвага та же, а похитрее будет».

– Вот и бежим к ним Отечество спасать! Или ты боишься Буонапарте и оставляешь подвиги дамам?

– Кто? Я боюсь?! Сама бы ты не испугалась!.. Бежим не медля! Верхом – нас же папенька не зря и верхом учил, и вместо кучера лошадьми править!.. А в какую сторону?..

– Ой нет! Ты меня, братец, своими вопросами уморишь раньше, чем французы пулей прострелят!..

Лиза знала, в какую сторону бежать: по просёлочной дороге, за ямщиками, едущими в Москву. Но надо было ещё подготовиться к походу: запастись провиантом.

Три дня кухарка Матрёна жаловалась барыне на то, что из кладовой пропадают пироги, коврижки и орехи. А пироги, коврижки и орехи оказывались в детской, в узелке под кроватью Лизы. Когда узелок стал достаточно большим, Лиза сказала: «Всё! Сегодня ночью».

Как только стемнело и все в доме улеглись спать, дети зажгли свечу и написали по-французски успокоительное письмо маменьке Елене Евгеньевне, где, между прочим, были и такие слова:

«Милая маменька! Мы перед Вами очень виноваты, и нам Вас очень жалко, но Буонапарте уже к самой Москве подошёл, и надо же кому-то французов бить, как Жанна д’Арк – англичан! А когда мы вернёмся с кровопролитной победой и Государь Император нас наградит, можете нас даже высечь за непослушание…»

Покончив с письмом, Лиза переоделась в одежду брата – благо, у него был большой гардероб. Потом она перед зеркалом подстригла ножницами свои роскошные светлые локоны, подстригла до плеч. Потом заплакала – так стало ей жалко волос!

Но тут же опомнилась, твёрдо произнесла: «Жанна д’Арк!» – и вытерла слёзы.

– Лиза, какой ужас! Ты как мальчик стала! – вырвалось у стоявшего рядом Александра.

– Прекрасно! Чем ужаснее, тем лучше! Чтобы французов пугать и в гусары взяли… Ты что, думаешь, барышню в гусары примут?

Примерно через полчаса из дверей конюшни вышла старая, спокойная, серая в яблоках лошадь Эмилия под седлом.

На лошади сидели брат и сестра Копьёвы: спереди – Лиза, сзади, обхватив её руками, – Александр. Узелок с провиантом был приторочен к седлу.

Лошадь тихо прошла мимо спящего на сене конюха Фалалея, пересекла двор, проскользнула в заранее приоткрытые ворота на улицу и скрылась в темноте. Дворянские дети Елизавета и Александр Копьёвы убежали на войну.

Обо всём этом дети рассказали мышам после того, как Тимка и Тинка представились и поведали историю своего путешествия.

Читатель спросит: а поверили ли брат и сестра Копьёвы тому, что мыши прибыли в Шевардино из будущего? Вы знаете, довольно легко поверили.

– Если мыши умеют говорить по-человечьи, да ещё на разных языках, то почему бы им не уметь путешествовать из одного времени в другое? Не правда ли, Саша?

– Конечно, Лиза!

– А главное – оказывается, я простых мышей боюсь, а говорящих мышей совсем не боюсь!

Глава четвёртая, в которой появляется повар мсье Ришар, а Тимка и Тинка съедают сыр самого Императора Наполеона

– Какие вы всё-таки отважные дети! – восхитилась Тинка.

– Это разве отвага? – пожала плечами Лиза. – Вот если мы в битве подвиг совершим, тогда будет отвага… А пока мы вообще заблудились и не к Кутузову попали, а к французам.

– А я бы вот никогда на войну убежать не осмелилась!

«Я бы тоже, если бы не Лиза», – сказал Александр про себя, а вслух произнёс:

– Эмилию у нас украли.

– Какую Эмилию? – не понял Тимка, отгрызая кусок от шнурка лорнета.

– Лошадь нашу. Здесь неподалёку, когда мы ночевали в поле в стогу сена. Проснулись утром – а её нет. Сама бы она от нас не ушла – мы с ней очень дружили… Искали, звали – бесполезно!

– Обидно! – вздохнула Лиза. – Ведь почти до Кутузова добрались! Со своей лошадью легче было бы в кавалерию записаться, в гусары… И вообще, Эмилию жалко!

– Да-а! – сочувственно кивнули мыши.

– Ну ничего. Ночи дождёмся в этом сарае и отправимся в деревню Горки. Там штаб Кутузова… А вон там, в шатре на холме, между прочим, – Лиза указала поверх забора, видного в приоткрытую дверь сарая, – штаб Буонапарте.

– А рядом с шатром, возле палатки – полевая кухня, – добавил Александр. – А мы сидим тут голодные – хоть солому ешь!

Тимка уже отгрыз изрядный кусок от шнурка и с помощью сестры крепко, но не туго привязал его к своей левой передней лапке. Получилось нечто наподобие толстого мышиного браслета. Ведь шнурок лорнета был тоненьким только для человека, а для мышонка сошёл бы за толстенную верёвку.

Теперь предмет, с помощью которого можно было вернуться во времени обратно, был всегда рядом, и если что – оставалось только Тинке дотронуться до «браслета», а Тимке в этот момент – щёлкнуть хвостом…

– Точно в шатре штаб Наполеона?! – встрепенулся Тимка.

– Точно. Тут, в сарае, все разговоры французов на улице слышно. А мы с Александром по-французски всё равно что по-русски – спасибо нашим гувернантке и гувернёру… Так бы вот взяла – и подожгла этот шатёр!.. И кухню заодно бы взорвала!..

– Тихо! – вдруг громко прошипел Александр и схватил сестру за руку.

На улице раздались шаги, и возле приоткрытой двери сарая появился худой нескладный человек в поварском колпаке на кудрявой голове и в белом переднике поверх французского сине-белого мундира. В руке перед собой он держал большое серебряное блюдо, на котором лежало нечто, покрытое белоснежной салфеткой.

Человек заглянул в сарай и сказал по-французски:

– Кто здесь?

Дети и мыши уже успели зарыться поглубже в сено.

– Здесь кто-то разговаривал… – нескладный человек зашёл в сарай. – Или нет?.. Мерещится всякое. На этой войне я стал совсем нервный! Того и гляди, приготовишь императору что-нибудь недостойное моего искусства!

А Тимка тем временем уже быстро лез вверх по выщербленному дверному косяку. Сестра бросилась за ним.

– Куда ты? – прошептала она, хватая его за ботинок.

– Сыр!!! На блюде! – прошептал в ответ мышонок. – Против сыра я безоружен!

– Я тоже! – призналась Тинка. – А как пахнет! Я уже с ума сошла!

Дальше всё произошло очень быстро. Человек в поварском колпаке, отведя руку с блюдом в сторону, к дверному косяку, начал неловко ворошить ногой сено. В это время Тимка и Тинка незаметно для него спрыгнули на блюдо и мгновенно забрались под белоснежную салфетку.

– Тьфу ты!.. Так и знал, что померещилось! – незнакомец вышел из сарая. – М-да, мсье Ришар! Не отвлекайтесь! Вы же повар императора Франции и несёте сыр эпуа¢сс на ужин самому Наполеону! За этим сыром вам пришлось бегать в отставший обоз, так берегите его!.. Император ужинает в поле, а не во дворце – какая неприхотливость великого человека!..

Но сыр эпуасс мсье Ришар императору не донёс.

Мыши были уверены, что никогда не пробовали такого вкусного сыра. Ещё бы – ведь это был любимый сыр императора Франции (эпуасс – один из самых пахучих сыров)! Забыв об опасности и, вообще, обо всём на свете, мыши ели-ели-ели в полной темноте до тех пор, пока есть стало уже нечего.

Тут в глаза им ударил яркий свет, а потом они увидели прямо перед собой круглое пухлое лицо императора Наполеона – грозного покорителя Европы.

Глава пятая, в которой повар мсье Ришар падает в обморок, а Тинка попадает в плен к коту Симону

– Это что такое?! – сказал грозный покоритель Европы, когда повар поставил перед ним на стол блюдо и снял салфетку.

– Это… М-мыши, В-Ваше В-Величество… – очень слабым голосом произнёс мсье Ришар и схватился за сердце.

Сидевшие вместе с императором в шатре за столом французские маршалы и генералы привстали от любопытства.

На блюде среди крошек сыра развалились две сытые мыши: одна – в платьице и туфельках, другая – в рубашечке и ботиночках.

– Это же Наполеон! – пискнула Тинка.

– Бонапарт! – пискнул Тимка.

И брат с сестрой бросились с блюда в разные стороны.

– Держи их! – отчаянно завопил мсье Ришар. – Они сожрали любимый сыр императора Франции! Эпуасс!.. Это русская диверсия, Ваше Величество!..

Тут бедняга повар начал хватать ртом воздух и упал в обморок.

Мыши прошмыгнули между тарелками, графинами и бокалами и спрыгнули на землю.

Тимка нырнул в какую-то ямку, а его сестра пробежала наискосок через весь шатёр и выскочила за полог, на улицу…

И тут же попала в лапы большого толстого полосатого кота с жёлтыми глазами.

Это был кот императорского повара. Звали его Симон, и они с хозяином настолько были привязаны друг к другу, что не могли расстаться дольше чем на несколько часов. Поэтому мсье Ришар взял кота с собой в русский поход и возил его с места на место в очень уютной корзине с маленьким матрасом и маленькой подушкой на дне.

Если наши герои Тимка и Тинка были необыкновенными мышами, то кот Симон был необыкновенным котом. Он тоже умел разговаривать по-человечески, а ещё приходился прапрапрапраправнуком самому знаменитому Коту в сапогах.

Симон очень гордился этим родством. Так гордился, что то и дело клялся своим героическим прапрапрапрапрадедушкой и сам часто надевал маленькие красные сапоги с серебряными шпорами и ходил на задних лапах.

Со времён славных подвигов Кота в сапогах род его оскудел. Ленивые и нехитроумные потомки бесстрашного и находчивого слуги маркиза де Карабаса уже много лет жили в домах не у королей и аристократов, а у поваров, мясников и рыбников – в общем, там, где всегда есть что поесть, без всяких волшебных фантазий. Но бравый дух Кота в сапогах иногда просыпался в некоторых из них и заставлял искать возвышенных приключений. Одним из таких «некоторых» и был Симон.

Симон недаром жил не при заурядной кухне, а при кухне великого полководца Наполеона Бонапарта. Помимо постоянных осмотров котлов, кастрюль, кухонных шкафов и проб всех готовящихся блюд, этому коту хотелось военных побед, трофеев и пленных. Ему хотелось сразиться с русскими котами.

Но русские коты все прятались при появлении французских войск.

До них дошёл слух, что французы едят лягушек. А если человек ест лягушек, то, может быть, он ест и котов – кто его знает?

Русских котов пока ни одного не попалось. А вот русская мышь – попалась.

– Клянусь Котом в сапогах, теперь у меня есть личный русский пленный!.. То есть пленная! – гордо произнёс кот Симон. – И похоже, что вполне достойная пленная, тоже, как и я, из благородного рода: у меня – сапоги, а у этой мыши – платье и туфельки.

Он зажал пойманную мышку в лапу и понёс на кухню.

Тинка поняла всё, что сказал кот – уж кто-кто, а коты и мыши всегда прекрасно понимают друг друга.

– Вы меня съедите? – дрожа, спросила пленная.

– Пока не знаю, мадемуазель, потому что я пока сыт. Вот когда проголодаюсь, узнаю.

– Неужели вы, благородный кот, воюете с дамами? – всхлипнула Тинка.

– Вы не дама, вы – мышь. К тому же ещё и русский диверсант.

– А вы – французский оккупант! – не удержалась мышка.

– Мне больше нравится слово «завоеватель»… Позвольте узнать имя той, кого я имел честь взять в плен?

– Тинка.

– Тинка… Очень приятно! Но звучит грубовато. А полностью?

– Клементина.

– Вот это другое дело!.. Клементина!.. Весьма поэтично! Мое же имя Симон, прапрапрапраправнук Кота в сапогах.

Кот вошёл в кухонную палатку и привычно, с наслаждением, вдохнул запах жареного мяса с чесноком. Потом он выдвинул из угла палатки свою корзину, а из корзины вынул маленькую клетку вроде решётчатой мышеловки. В эту клетку французский оккупант и посадил всё ещё дрожащую пленницу, а заодно положил туда кусочек колбасы.

Потом Симон надел красные сапоги с серебряными шпорами, лежавшие в той же корзинке под матрасом, встал на задние лапы, гордо выпятил грудь и начал важно прохаживаться вокруг заточённой мыши.

– Русская пленница французского кота! – на разные лады повторял он. – Русская пленница французского кота!..