Текст книги "Рассказы Игоря Сутягина. НШ -- СВПШ"
Автор книги: Игорь Сутягин
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Рассказы Игоря Сутягина
НШ – СВПШ
– Пусть присяжные решают, виновен он или нет, – произнёс Король в двадцатый раз за этот день.
– Нет! – сказала Королева. – Пусть выносят приговор. А виновен он или нет – потом разберёмся.
Льюис Кэррол, «Алиса в Стране чудес»
Даже не знаю, можно ли сказать: «Прекрасно, разобрались»? Это хорошо, если выяснилось, что посадили меня из-за добросовестного исполнения приказа Ежова. Но что прекрасного в том, что Федеральная служба безопасности в начале XXI века руководствуется приказом НКВД 1937 года?!
Впрочем, для суда-то совершенно секретный энкавэдэшный приказ не мог ведь являться основанием? Должны были быть какие-то юридические нормы, по которым Сутягина назвали «шпиёном»? Как раз это и было всегда интересно – по какой же статье меня осудили?
И ответ на этот вопрос совсем не так очевиден. Потому что 275-я статья Уголовного кодекса, которую мне вписали в приговор, основанием моего осуждения быть не могла. Это точно. Возьмите хотя бы Калужский областной суд. Он исследовал дело один год и один день. Изучению подвергли самую распоследнюю лежащую в деле бумажку, допросили всех экспертов, несколько десятков свидетелей… И всё равно итогом стал вывод: суду неясно, почему Сутягина обвиняют в государственной измене. («Государственная измена» – это так и называется та самая 275-я статья.)
Ещё бы суду было понятно! Вот вы как считаете, что нужно доказать, чтобы обвинить человека в шпионстве? Ну, видимо, сам факт того, что подозреваемый шпиён что-то вполне конкретное рассказал или отдал забугорным супостатам. Это – в первую очередь. Потом надо бы проверить, что отдавал или рассказывал «шпиён» точно секреты – потому как если пересказывал он передовицу из газеты «Правда», то какое же это шпионство! Наконец, хорошо бы ещё установить, что «шпиён» отчётливо понимал: отдаёт он именно секреты и как раз забугорным супостатам из какой-нибудь там ЦРУ или на худой конец «Сикрет Интеллидженс Сёрвис». Верно я ваши мысли излагаю? Верно? Вот и славно.
Должен вам сказать, что вы абсолютно правы: именно три этих вещи и образуют то преступление, которое в Уголовном кодексе именуется «Государственная измена в форме шпионажа». (За него-то мне и объявили приговор – 15 лет в колонии.) И именно отсутствие в моём деле всех трёх этих вещей и заставило Калужский облсуд недоумённо спросить: «А за что Сутягина-то обвиняют?»
Первый пункт был и первым препятствием. Понимаете, Федеральной службе безопасности, строго говоря, так и не удалось узнать, что же такое Сутягин рассказывал совладельцу и одной из сотрудниц британской фирмы «Альтёрнатив Фьючерз» Шону Кидду и Наде Локк. Нет, конечно же его об этом спросили. Подозреваемый в шпионаже достал ярко-красный блокнотик-ежедневник – и стал читать сделанные в нём краткие записи. Записей было много, читал их подозреваемый не подряд и далеко не все – но именно прочитанное из красного блокнотика и было объявлено содержанием шпионской информации Сутягина.
Не знаю, как вам, а мне, честно говоря, теперь, через десять лет после произошедших событий, как-то тревожно за государственную безопасность нашей Родины. (То есть не за госбезопасность, в смысле «органы». У них-то как раз всё в порядке. А за безопасность нашей с вами страны.) Дело вот в чём. По всему уголовному делу «№ 52/203» чекисты щедро разбросали два утверждения. Во-первых, Сутягин-де следствию в установлении истины нисколько не помогал. А как раз наоборот. Путал всё, сбивая следователей с толку. И это понятно. Ведь второе ключевое утверждение ФСБ состояло в том, что Сутягин – матёрый шпион. Я бы даже сказал – шпионище. Настолько матёрый, что за всю историю страны с 1945 года подобных по матёрости – не было. (Это не шутка, это – серьёзно. Именно так и сказал в своей речи на суде государственный обвинитель Юрий Александрович Волгин. Два других прокурора, Найдёнов и Кузяк, это утверждение своего коллеги не прокомментировали. Может, им просто стыдно стало?)
Как раз после этих слов прокурора я и почувствовал, что мне по-настоящему страшно. За Родину страшно, не за себя. Ведь во всех 34 томах моего уголовного дела вы не найдёте ни одного доказательства того, что насчёт отданной англичанам информации сказал я – правду.
А представляете, если я соврал? То есть просто взял и утаил истинное содержание сделанных для Кидда и Локк обзоров прессы. А потом последовательно придерживался избранной первоначально версии. (Делать это при моей матёрости было бы нетрудно – ведь, расспрашивая о «переданных сведениях», мне всегда давали возможность пользоваться своим ярко-красным блокнотиком.) А чекисты не предприняли ровно никаких усилий для того, чтобы проверить показания матёрого шпиона. Никаких. (И недозволенных методов допроса ко мне не применяли. Точно не применяли – спросите ФСБ, они вам подтвердят.) И прокуроры в суде таких попыток не предприняли.
– Тот факт, что зачитанная Сутягиным из красного блокнота информация была передана им Кидду и Локк, подтверждается показаниями Сутягина о том, что переданная им информация записана в красном блокноте, – приблизительно так в Московском городском суде сформулировал логику обвинения прокурор Найдёнов.
Вы бы, вот вы лично согласились бы с такой системой доказательств? Особенно учитывая записанное рядом – и озвученное тем же прокурором утверждение, что ни одному слову Сутягина верить вообще нельзя? Н-да, жидковата доказательная база… И вот на её основе принимается решение об осуждении за государственную измену?! Э-э, как тут всё запущено!
То есть картина складывается довольно неприглядная. Шпион пойман – и даже осуждён. Отбывает срок на Севере. Звёзды и должности получены. А какая именно информация утекла за рубеж – так до сих пор и не известно! И никто ничего не сделал – и не делает, – чтобы узнать, какой ущерб причинён Родине.(1)
[Закрыть] Чтобы локализовать и устранить этот ущерб. Никто не делает. Страшно за Родину – деятельность контрразведки даже не предполагает установление того, какие секреты враги похитили! А вам разве не страшно? За безопасность Родины – при таком-то «усердии» её защитников. И за юридическую квалификацию «дела Сутягина» по 275-й статье…
Раз не знают, что конкретно передано – как можно говорить, что передачу хоть чего-то конкретного доказали? Раз не известно наверняка, что передано, как можно доказать, что переданное составляет секрет, государственную тайну? Не вытанцовывается что-то 275-я статья…
Совсем отдельный разговор – о субъективной стороне состава преступления. Видите ли, закон вообще-то утверждает, что государственную измену можно совершить только с прямым умыслом. Нельзя изменить государству случайно или по неосторожности – тогда это точно не государственная измена. Так говорит закон – и требует от обвинения доказать этот прямой умысел. Вот то самое «„шпиён“ отчётливо понимает: отдаёт он именно секреты и именно представителям иностранной разведки». Странный, конечно, закон, очень много неудобств обвинителям создаёт, но – Dura lex, sed lex.(2)
[Закрыть] Тут уж ничего не попишешь.
Что касается осознания секретов… – похоже, с этим уже всё ясно. Ну нет никакой у прокуроров возможности доказать, что Сутягин ясно понимал – отдаёт секреты, если прокуроры по-хорошему вообще не могут внятно и уверенно сказать, что же Сутягин на самом деле отдал! Насчёт же принадлежности «Альтёрнатив Фьючерз» к чужой разведке и осознания этого факта Сутягиным…
Отдали бы вы своего ребёнка, мучающегося с острым аппендицитом, в лечение машинисту тепловоза – вместо хирурга? Правильно, и я бы тоже не отдал. Каждый должен заниматься своим делом. Машинист – водить тепловозы. Хирург – удалять воспалённый аппендикс. Определять, принадлежит ли тот или иной человек к чужой разведке, должен контрразведчик. Потому что умеет – учился. Физик, пускай даже и работающий в Институте США и Канады Академии наук, не может определить принадлежность кого бы то ни было к разведке, что чужой, что своей. Ну не учили его на это! Так что с осознанием Сутягиным факта работы Кидда и Локк в военной разведке США, по-моему, тоже всё понятно.
Главное же, что и осознавать, похоже, было особенно нечего. Тут вот какая история. Следователи, работавшие по моему делу, вообще-то официально признали, что даже и их познаний совершенно недостаточно для ответа на вопрос: так разведчики Кидд и Локк или же нет? Для того, чтобы пролить свет на эту загадку, нужны ещё более специальные, чем у следователей ФСБ, навыки – на этот счёт было вынесено несколько постановлений. (Все они тихо ждут своего исследователя в томе 9 «дела Сутягина».) По определению «разведывательной принадлежности» моих британских работодателей работал Научно-исследовательский центр (НИЦ) ФСБ России. Восемь месяцев работал! А затем заместитель начальника НИЦ по науке, доктор контрразведывательных наук (и такие, оказывается, существуют!) полковник В. Семёнов докладывал в суде результаты проведённого исследования. Слушали мы его, затаив дыхание.
– Подтверждаете ли вы вывод своего экспертного заключения о том, что Кидд и Локк являются представителями спецслужб США? – был вопрос суда полковнику.
После двухдневного допроса в зале суда полковник дал потрясающий ответ.
– Я действительно не могу однозначно сказать, что они принадлежат к американским спецслужбам, – вот что сообщил доктор наук Семёнов ошеломлённым слушателям.
– Но в вашем заключении говорится, что Кидд и Локк – кадровые сотрудники американской военной разведки! – прозвучало уточнение.
Полковник был непреклонен.
– У меня нет фактических данных, свидетельствующих о том, что Кидд и Локк принадлежат к разведке вообще и к военной разведке США в частности. Из материалов дела не следует, что Кидд и Локк являются представителями разведки вообще и кадровыми сотрудниками в частности.
Ну что я мог в такой ситуации «осознавать»? Я и не думал, что они чьи-то шпионы…
В общем, никак не конструируется из моего дела 275-я статья. Факт передачи чего-то конкретного не доказан – потому что госбезопасности по большому счёту вообще неизвестно, что же «передано» (словам Сутягина верить нельзя, а перепроверить их не удалось – потому что и не пытались). По этой причине затруднительно доказать и утверждения о «секретности» того самого неизвестного «переданного». И, соответственно, об осознании мною этой «секретности». Принадлежность британцев к американской военной разведке и вовсе повисает в воздухе… Нет, не могла юридически грамотно применённая статья 275 УК РФ стать основой для моего осуждения! Нельзя признать виновным в том, что не доказано! Конечно, если вы не Королева из льюискэрролловской Страны чудес…
Быть может, выручила бы суд статья 64 прежнего, хрущёвского УК РСФСР – «Измена Родине»? Там хотя бы не нужно было доказывать осознание изменником чего бы то ни было, умысел просто постулировался. Так и говорилось: «Умысел на совершение преступления возникает у изменника в момент, когда в его распоряжение попадают сведения, составляющие государственную и военную тайну». Хотя тоже не получается. Ведь доказало же следствие, что никакими секретами я не обладал, допуска к ним не имел, красть – не крал, разбалтывать мне тоже никто ничего не разбалтывал. А в отношении выписок из красного блокнота… Присяжные в Мосгорсуде, сравнивая обвинение с представленными мной газетами, не стесняясь громко гудели на своей скамье: «Здесь же это всё написано!»
Нет, и 64-я статья не подходила, «Измена Родине».
Спасти положение могла бы другая «Измена…» – статья 58 ещё того, сталинского Уголовного кодекса. Статья 58-6 так и называлась – «Шпионаж». Ну, а широта юридической трактовки «58-й» известна у нас, кажется, всем. Одно только останавливало: пускай «58-я» – но и для неё больно уж несуразно смотрелась полная неясность того, в чём состоит шпионаж. «Шпионаж в форме чтения газет» (см. реплику присяжных) – такое бы, пожалуй, даже и в НКВД всё-таки не прошло. А тут ещё вынужденные признания «научного» полковника… Так что и предположительно взращённая на тучной почве 58-й статьи юридическая конструкция, кажется, расползалась. И на её развалинах сиротливо торчали – печными трубами на пепелище – только две данности. Шпионаж, который не удалось доказать. И знакомство с американским военно-морским атташе. (Согласен, подозрительная вещь в глазах контрразведки – особенно в свете приказа Ежова № 00698.)
Тут-то и осенило. Зачем в поисках юридического обоснования зацикливаться на судах? Ведь совсем рядом с 58-й статьёй – внесудебное производство! Особое совещание, «тройки» ОСО. И их право выносить решения, основываясь не на статьях Уголовного кодекса, а на – литерах. «Антисоветская агитация» – АСА, «контрреволюционная троцкистсткая деятельность» – КРТД. Очень удобно: приговор есть – а вопрос о виновности можно в общем-то и не решать, не суд же всё-таки. Что за прелесть – так практично! Тем более, что и литеры подходящие есть: НШ – «недоказанный шпионаж». И СВПШ – «связи, ведущие к подозрению в шпионаже». Как раз для Сутягина. Что ж с того, что недоказанный и по подозрению (а не за доказанную вину) – зато ведь подходит!
Меня, кажется, так и осудили. Как у Льюиса Кэррола в «Стране чудес». Приговор вынесли – а виновен ли, нет ли, есть доказательства или их просто не существует – потом видно будет. Главное, основание нашли: литеры ОСО. Вот и президент подтвердил, отвечая на письма учёных: всё, мол, правильно, юридически всё верно. (То есть литеры подобрали – безошибочно.) Кажется, и правда это не случайность, не ошибка – политика. Сидит же ведь на Севере, десять лет уж сидит «шпиён» – с квалификацией «НШ-СВПШ». Так и задумано? Пришло время сажать невиновных – и взялись отрабатывать процедуру? Не зря же чекисты говорили в прессе, что «дело Сутягина» прецедентное…
Постскриптум
Между прочим, если вы не согласны с моей трактовкой насчёт применения литеров НШ и СВПШ, задумайтесь вот о чём. Помимо обвинений в связи с работой для «Альтёрнатив Фьючерз», были в моём деле и другие эпизоды. Меня обвиняли в шпионаже ещё за интервью корреспондентке московской англоязычной газеты «The Moscow Times» Наталье Шуляковской. И за беседу с военно-морским атташе посольства США в кафе «Русское бистро» на Новом Арбате. В обоих случаях содержание бесед было известно: интервью Шуляковской я давал по телефону (разговор записан и лежит в деле). За беседой с американцем сотрудники ФСБ вели видео– и аудионаблюдение (запись вовсю крутило РТР). Если нужно доказать или хотя бы предметно «сконструировать» шпионаж – ситуация оптимальная, мне бы было не отвертеться. Записи-то, произнесённые слова – в распоряжении контрразведки!
Оба эпизода без малейших усилий с нашей с адвокатами стороны были из обвинения исключены. Госбезопасностью. Оставили – мутную историю с «Альтёрнатив Фьючерз», где содержание сведений не доказать, оно просто неизвестно ФСБ.
Им не нужен был доказанный шпионаж! Нужен был прецедент осуждения именно за – недоказанный! По литеру НШ.
Подумайте об этом.
Август 2009 года.
