Текст книги "Лаборатория. Железная власть"

Автор книги: Игорь Вардунас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Успокойтесь. – Игорь посмотрел на присевшую рядом медсестру, держащую в руках флакончик с нашатырем. – Это царапина, видимо, осколком посекло. У вас легкая контузия, но через пару дней все пройдет.

– В начале четвертого вроде машина подъехала, – рассказывал полицейским стоящий в дверном проеме охранник стоянки, усатый дядька лет пятидесяти. – А потом я как-то – раз! – и проснулся. И не помню ничего – хоть тресни! Ну, думаю, померещилась мне машина-то. Потом смотрю, в корпусе свет горит…

Недалеко от Игоря в бурой луже, придавив собой разломанный стул, ничком лежал Лобанов.

– Лобаныч, – Игорь потормошил приятеля за плечо. – Лобаныч, ты как?

Голова Лобанова тяжело качнулась.

– Бесполезно. – Склонившийся над Лобановым врач покачал головой. – Многочисленные внутренние кровотечения.

Игорь молча смотрел, как тело приятеля перекладывают на носилки и накрывают простыней.

* * *

Экстренное заседание ректората Политехнического университета больше походило на допрос. Устроившие ся за длинным столом проректоры, деканы факультетов, руководители основных общеуниверситетских управлений и председатель профкома – все не сводили с сидящего на стуле в центре зала Игоря хищных, недобрых взглядов. В очках возглавлявшего собрание ректора Михаила Добрынина отражался свет от люстры, порождая неприятный эффект – казалось, что у руководителя университета две пустые белые глазницы. Безучастными оставались двое полицейских у дверей и устроившийся в сторонке следователь прокуратуры, с отрешенным видом что-то чертивший в своей красной папке.

Игорь не выдержал гнетущей тишины, заполнившей помещение, и решил начать первым.

– Поймите, – он старался, чтобы голос не дрожал, но выходило с трудом. – Это было спланированное ограбление.

– Как вы объясните наличие ваших отпечатков с фосфоресцирующим раствором на консоли сейфа? – проскрипел прокурор, не поднимая головы от папки.

– Возможно, мне подложи ли заранее обработанный предмет. Но это бы не помогло, шрифт семизначный и некоторые цифры повторяются несколько раз, – Игорь вздохнул. – И все же они украли все образцы.

– Кто именно, можно поинтересоваться? – методично дожимал прокурор.

– Не знаю, Лобанов говорил… – начал было Игорь и вдруг осекся.

– Что именно говорил вам аспирант Лобанов? – вкрадчиво поинтересовалась декан электромеханического факультета.

Игорю это напоминало допрос студента, который покрывал сверстников, написавших на машине ректора неприличное слово.

– Ну, в общем, предлагал продать разработку, – Игорь опустил голову.

– Неслыханно, – всплеснув руками, женщина-декан переглянулась с коллегами.

– Вот как? Кому именно? – сверкнул очками Добрынин.

Игорь разглядывал носки своих ботинок – его все еще сильно мутило после недавней контузии.

– И вы согласились? – закинул удочку прокурор.

– Я, по-вашему, идиот? – Игорь поднял голову и с вызовом оглядел сидящих за столом.

– Почему вы сразу не доложили об этом нам? – Добрынин подался вперед.

– Вот чем он отплатил университету за доверие, – подпел начальнику председатель профкома.

– Сядьте, – бесцветным тоном приказал прокурор вскочившему от возмущения Игорю. – Что, собственно, являлось целью ограбления?

– Так называемый проект «Силидий». – Добрынин сдвинул на лоб очки и устало потер глаза. – Игорь Николаевич и его команда разрабатывали сверхпрочный энергетический проводник нового поколения.

– Каковы отрасли его применения?

– Широкие: от оборонной промышленности до бытовой техники.

– Запатентовали?

– Нет. Первые образцы должны были быть готовы завтра, – почесал перенос ицу Добрынин. – Но сами видите, как вышло.

– Кто-нибудь еще знал о разработке?

– Старались не афишировать, – замялся Добрынин. Люди такого склада, как прокурор, ему тоже не нравились.

– Кто-то должен понести за это ответственность, – к разговору подключился проректор по новым проектам. – Вам предоставили помещение, учитывая вашу репутацию, университет добровольно финансировал ваши изыскания. И за четыре дня до сдачи все в буквальном смысле превращается в прах!

– Да поймите, мне-то какой смысл все портить! – попытался защититься Игорь.

– Это нужно у вас спросить, – с улыбкой палача парировал председатель профкома.

– Вам называли какие-нибудь конкретные суммы? – снова поинтересовался робот-прокурор.

– Нет, – соврал Игорь. Неуместное афиширование суммы затянет и без того неприятный разговор. Или все-таки допрос?

– В ы выпиваете в рабочее время?

– При чем тут это?

– Может, случившееся – преступная халатность, вызванная употреблением алкоголя?

– Да, я голыми руками разломал сейф, а потом напился и все спалил, чтобы не дай Бог никто ничего не заметил.

– Не иронизируйте.

– Они применили взрывчатое устройство, которое принесли с собой.

– Свидетелей кражи у вас нет, равно как и алиби, – прокурор впервые оторвался от папки и посмотрел на Игоря бесцветными глазами. – Проверка родственников и знакомых ни к чему не привела. К тому же в ближайшие дни после инцидента вы ни с кем, кроме невесты не встречались и ничего не передавали посторонним лицам. Лабораторное помещение разрушено взрывом и разлившимися химикатами, так что сбор каких-либо доказательств бесполезен. Я склонен считать случившееся банальной халатностью, – он выдержал паузу, что-то прикидывая. – А может, это вы убили Лобанова из личных мотивов и сами инсценировали взрыв, а, Игорь Николаевич?

– Что, глухарем запахло, так решили на меня спихнуть?! – разозленный Игорь сн ова вскочил, опрокинув стул.

– Сядьте вы наконец! – на этот раз сам Добрынин хватил ладонью по столу. – Отпадает. Я ознакомился с результатами экспертизы. Многочисленные внутренние кровоизлияния в результате отравления химикатами. У Игоря Николаевича контузия в результате близкого нахождения к источнику взрыва. Его и Лобанова нашли без сознания на полу… В общем, Игорь Николаевич… Президиум ректората вынес решение. – Добрынин снял очки и, подслеповато щурясь, стал протирать их платком. – Университет вынужден потребовать возмещения ущерба через суд. Смерть Лобанова будет списана на неосторожное обращение с реактивами, нам не нужен скандал с убийством. Разумеется, дальнейшее наше с вами сотрудничество будет прекращено.

Когда лев закончил свежевать тушку жертвы, за нее тут же принялись стервятники и прочая падаль. Председатель профкома не выдержал и, брызжа слюной, стал выплевывать что-то про позор и безответственность, подорванное доверие и добр ое имя университета… У Игоря от бессильной злобы сжались кулаки, и взорвался:

– Вы что, не понимаете? Лобанов умер! Умер! Нету его! Нас били, меня контузило, мою невесту отравили усыпляющим газом. Погиб человек, а вы носитесь тут со своей дурацкой репутацией! Бюрократы хреновы!

Полицейские скрутили сопротивляющегося Игоря и выволокли его из зала.

– Да отпустите вы меня! – оказавшись в коридоре, он вырвался из цепких рук стражей порядка и, прислонившись к стене, растерянно запустил пальцы в волосы. Как это могло произойти всего за несколько дней? Как с таким трудом налаженная жизнь по чьей-то злой прихоти в мгновение ока полетела псу под хвост?

– Мой вам совет, – рядом с Игорем возник прокурор со стаканом воды. – Помалкивайте, если не хотите, чтобы стало еще хуже.

Хуже. Игорь мрачно ухмыльнулся. Что могло быть еще хуже…

Через несколько часов он стоял в прихожей своей квартиры и молча наблюдал, как она собирала вещи.

– Ты не видел мою шляпку? Ту, которую из Анапы привезли.

– И все? Просто уйдешь? Как и не было ничего?

– У Ленки поживу, – Катя присела на кровать. – Я тебя люблю, но и меня пойми. Вламываются посреди ночи, увозят тебя неизвестно куда. Я просыпаюсь в перевернутой квартире, – в расстегнутой сумке одна за другой торопливо исчезали бесконечные кофточки. – С кафедры тебя выперли, с работой непонятно, опять же – суд. В театре об этом в каждом углу шушукаются. А после того как меня на допрос вызвали, коситься стали все. От дряни, которой брызнули, два дня отойти не могла, а у нас сейчас репетиции каждый день. Вдруг со спектакля снимут? Я за театр больше всего боюсь, это же моя жизнь.

– А я? А свадьба?

– Понимаешь, все так сложно, – по мученической гримасе на Катином лице и стандартной, ничего не объясняющей фразе Игорь поня л, что она играет. Конечно, для актера это естественно, он помнил достаточно ситуаций, когда она начинала вести себя в жизни так, словно находилась на сцене, но сейчас это почему-то вызвало раздражение.

– Мы справимся, и все будет как раньше, – он подошел к Кате, взял ее за руку. – Я знаю.

– Не делай из меня дуру! Это связано с твоей работой, я же вижу. Пойми, я не могу жить в постоянном напряжении. Может, мне просто нужно подумать, разобраться в своих чувствах. – Катя выдернула руку, и Игорь почувствовал на ладони колечко от Бена Кокса [5]5
  Здесь шутка – такой ювелирной марки не существует. Но американский инженер Бен Кокс действительно создал титановое кольцо с дистанционной подсветкой, разместив внутри него светодиоды и медную катушку. Встроенные LED-чипы светятся рядом с источником индуцированного электрического поля.


[Закрыть], которое подарил на помолвку. – Уже не светится. Символично… А может, мы просто поторопились?

Покон чив с сумкой, Катя стала натягивать сапоги:

– Ты правда милый, но кто знал, что так выйдет, – наконец она открыла входную дверь и обернулась: – За остальным вернусь позже, перед этим позвоню.

И захлопнула за собой дверь. Игорь немного постоял, отстраненно вслушиваясь в удаляющийся цокот каблуков.

– Если будет куда возвращаться, – наконец пробормотал он.

То, с какой легкостью Катя отправила в корзину два года их отношений, стало для него последним ударом.

* * *

Он смутно помнил, как плелся на заседание суда, не замечая колотящих по лицу тугих плетей проливного дождя. Как не слышал ничего, кроме стука судейского молотка, который, словно орудие гробовщика, с каждым новым ударом забивал гвозди в ящик, где еще колотилась его жизнь.

– Подсудимый, встаньте. Суд признает вас виновным и обязует выплатить университету сумму, соотве тствующую размерам нанесенного ущерба, в течение тридцати календарных дней. Подсудимый, вам понятен приговор?

– Да, ваша честь.

Выплата компенсации. Игорь вспомнил сумму, затраченную на исследования, а также стоимость оборудования, превращенного взрывом в оплавившиеся обломки, и понял, что в лучшем случае ему грозила полная конфискация имущества. Но было уже все равно. Навалившаяся боль от смерти друга и разрыва с Катей понемногу отступила, превратившись в тупое безразличие.

– Не переживайте так… может, образуется… хорошо ведь, что не в тюрьму. – Адвокат на прощание натянуто улыбнулся и, прикрываясь от хлещущего дождя портфельчиком, испуганно юркнул в подкативший к остановке автобус.

И разверзлись хляби небесные…

Маслянистые лужи, в которых с шелестом пузырилась дорожная грязь, дергано перемигивались неоновыми бликами вывесок. За углом, покачиваясь, громыхал трамвай. Единственн ый фултоновский зонт покоился на дне коробки с пожитками где-то на квартире у бабушки. Запрокинув голову, Игорь зажмурился, подставив пылавшее от внутренней бури лицо с налипшими на лоб волосами под хлещущие прохладные струи. Сверкнула молния, и над городом раскатисто грохнуло, словно выстрелили из гигантского пистолета.

Как там было у Кинга – ДДДТ? День другой, дерьмо все то же.

Да нет, с ним такое впервые. Бэд бит [6]6
  От англ. bad beat – сильно побитый – ситуация в покере, когда претендующая на победу рука оказывается побитой более сильной рукой.


[Закрыть].

Желание забыться внезапно стало таким пронзительным и томительно сильным, что Игорь впервые за много лет ощутил острую потребность выпить. Но не махнуть пару стаканчиков, а подойти к делу серьезно, с присущим русскому человеку размахом. Наличности оставались копейки, но на ларечные подделки, гордо именуемые «джином» или «отверткой», хватало вполне, что полностью соответствовало мазохистскому желанию изнасиловать не только душу, но и тело. Именно сомнительного качества суррогатом, а не чем-то относительно приличным. Не празднуем же – поминаем. Вот оно – дно пропасти, выбраться из которой можно было только на волшебном ковре-самолете. Как говорится – добро пожаловать!

Инженер осмотрелся, скребя пальцами небритую щеку. Разглядев сквозь пелену дождя мигающую вывеску продуктового на другой стороне улицы, он сунул руку в карман за хрустнувшей сторублевкой, чувствуя себя персонажем какой-нибудь старенькой блюзовой песни. Одиноким, бредущим по пустынной дороге с гитарой наперевес, меланхолично ожидающим, когда жизнь снова уронит на его пути камень, о который он непременно споткнется. А может, просто пинком отправит в придорожные кусты.

Эй, палач, палач – постой, постой-ка, погоди.

Скачет кто-то там, далече, и друг мой – впереди.

Эй, дру г, мой друг, я слышу звон

Монет в мошне твоей,

Иль обманулся я в тебе

И пасть главе моей?

Нет, денег я добыть не смог, мой друг, меня прости.

Ведь знаешь ты, как мы бедны, самим б концы свести. [7]7
  Led Zeppelin «Gallows Pole». Перевод С. Аверьянова.


[Закрыть]

Вспомнив старинную народную песню, воспевавшую виселицу, что получила второе дыхание в аккордах великой группы, инженер усмехнулся. Говорят, многие известные открытия и достижения в науке и искусстве совершались их авторами в моменты глубочайшего духовного и физического упадка. Так, может, настал и его «звездный» час?

Нет, денег я добыть не смог, мой друг, меня прости.

Ведь знаешь ты, как мы бедны, самим бы концы свести.

Верилось с трудом.

– Восемьдесят рублей сорок восемь копеек сумма покупки вашей составила, – безэмоциональной записью отрапортовала засиженная мухами электронная касса.

– Подавись.

Эпоха прогресса, а цены на выпивку хуже некуда. Игорь не глядя сгреб выброшенную автоматом сдачу, откупорил бутылку «трехтопорового» портвейна в бумажном пакете и сделал долгий жадный глоток. Тут же подавился разящей спиртом бурдой, с непривычки закашлялся, прижимая кулак ко рту. Ультразвуковая возгонка дубовых опилок – ему вспомнился термин, вычитанный когда-то в одной из брошюр о тонкостях самопального винокурения. Или это было про коньяк? Какая разница, вкуса эта информация все равно не прибавит. Игорь отдышался, интуитивно пряча «мерзавчик» под курткой, пока мимо с акульей неторопливостью дефилировал полицейский «форд» с выключенными мигалками, и, выждав пару минут, осторожно отпил еще. Алкоголь обжигающим теплом растекся по телу и немного успокоил расшатанные нервы. Ж ить можно.

Кто-нибудь покажет мне выход?

Кто-нибудь вправит мне мозг?

Я оторвусь сегодня вечером,

Это только моя вина… [8]8
  Led Zeppelin «Nowbody’s Fault But Mine».


[Закрыть]

Оглядев пустынную улицу, Игорь задержался на застывшем у входа в сквер механическом струнном квартете, установленном на присыпанном комками жвачки подиуме. Он подошел к роботам и посмотрел на овальные безликие головы в засиженных голубями цилиндрах.

– Мокнете?

Порывшись в кармане, он опустил монетку в приемник, и она, звонко прокатившись, шмякнулась где-то внутри. Игорь некоторое время ждал, но музыканты-манекены оставались недвижны. Ударить, чтобы получить десятирублевку обратно, не поднялась рука.

– На здоровье.

Хмыкнув, Игорь снова приложился к бутылке и бесцельно побрел по улице. За его спиной рука одного из робо-музыкантов со крипом несмазанных шарниров пришла в движение, взмахивая дирижёрской палочкой. Следом ожил весь оркестрик, затянув незамысловатую мелодию. Обернувшийся Игорь остановился и некоторое время слушал, прислонившись к ограде сквера. Бутылка понемногу пустела.

Дождь унялся, и летний вечер разливал по небу акварельно-алые и лаймово-зеленые краски. Терпко пахнуло умытым городом. Продолжать насиловать организм портвейном не хотелось, и Игорь решил ограничиться бутылкой «Балтики», которую теперь зачем-то нес в полиэтиленовом пакете, вместо того чтобы попросту сунуть ее в карман. Но прежде чем продолжить, надо было закусить. Потоптавшись возле дымящегося лотка, он съел небрежно наструганную шаверму в промасленной бумаге, от которой разило хозяйственным мылом. Съел с удовольствием, наплевав на сомнительное происхождение мясного ингредиента, в котором с очевидным умыслом скрыть истинный вкус явно перехватили со специями. Все равно понравилось. Подкрепившись, инженер двинулся дальше. Ему необходимо было двигаться – бесцельно, безостановочно, как механизму. Делать хоть что-то, не позволяя отчаянным мыслям вновь и вновь пробираться в голову, вселяя апатию, полностью подчиняя сознание.

Ноги сами принесли на Невский, который, как всегда, встретил оживлением. Так даже лучше. Игорь огляделся и побрел по нестареющему гранитному сердцу города, скользя отрешенным взглядом по беззаботным лицам текущих навстречу прохожих. Резко расхотелось пить. Виной тому была сытость, а может… Может, ему уже не хотелось и этого. На Казанском мосту некоторое время он постоял, наблюдая за меланхолично плещущейся о могучие стены канала водой. Вот уж кому действительно все равно. Он вспомнил прогулку на гондоле, управляемой мимом-капитаном. Казалось, это было много-много лет назад. Затем поискал глазами изящную лодку и нашел ее, спокойно покачивающуюся на привязи у ступенчатого спуска. Самого мима нигде не было видно. Пытаясь разглядеть среди торгующих картинами художников и вооруженных мегафонами экскурсоводов долговязую фигурку в черном трико, Игорь немного послонялся в окрестностях моста. Наконец в одном из переулков он неожиданно заметил потасовку. Двое кавказцев с громкой бранью пытались выдернуть из рук отчаянно сопротивляющегося долговязого человека небольшой красный ящик. Игорь сразу же узнал мима. Пристроив пакет с бутылкой на мостовой у кованых ворот, ведущих в переулок, он быстро пошел к дерущимся.

– Тэбя Рубэн для чэго в цэнтр паставил, э? – напирали кавказцы на храбро отбивавшегося мима. Один из них тыкал ему в лицо поросший курчавым волосом кулак, в котором были зажаты несколько мятых купюр. – Чтобэ ты капэйки эму прыносыл? Папэрти аколачывал? Болшэ надо работать! Чэго молчишь? Язык проглотыл? Раз нармално нэ заработал, гони шарманку!..

– Эй! – крикнул Игорь, когда до вцепившихся в аккордеон кавказеров оставалось несколько шагов. – Отвалите от него!

– Нэ твае дэло, – потревоженным хищником недовольно рыкнул один из нападавших.

Игорь даже не остановился. С ходу воткнув кулак в заросшую густой щетиной скулу ближайшего кавказца, он с воодушевлением начал молотить растерявшихся грабителей, давая выход накопившейся злобе. Те отступили, изумленные натиском невесть откуда взявшегося одиночки, и в конце концов, выкрикнув что-то непонятное и отшвырнув с дороги мима, припустили к выходу из переулка.

– И передайте Рубэну, что денек он переживет, – Игорь воинственно одернул куртку. Сердце, подстегнутое алкоголем вперемешку с адреналином, бешено колотилось. – Гоп-стоперы, м-мать. Шустро они накинулись, вдвоем-то. – Он помог подняться актеру. – Руководство не устраивает твой уровень КПД?

Инженер подобрал пакет и, подождав, пока мим закинет на плечо отвоеванный аккордеон, пропустил его вперед себя на проспект. Перейдя на другую сторону улицы, они миновали Дом книги и свернули на Малую Конюшенную, по которой слонялись запоздалые парочки.

– Лодка на месте, – снова заговорил Игорь, потирая ушибленные о стальную челюсть кавказца костяшки, когда оба устроились на скамейке возле монумента с часами в центре улицы. – А тебя нет.

Отряхивающий трико актер повернулся к нему и сощурился, всматриваясь в лицо. Через мгновение он улыбнулся, переплел пальцы рук, положив на них подбородок, и, сложив губы бантиком, состроил Игорю глазки.

– С девушкой катал, верно… Долгая история, – инженер достал из пакета бутылку, открутил крышку и грустно усмехнулся – нервы понемногу успокаивались, запал остывал. – Да нет, скорее короткая. С работы вышибли, невеста сбежала, за душой ни гроша. Будешь?

Поблагодарив кивком, мим взял протянутую бутылку, а Игорь всматривался в его лицо. Кто он, актер? Такой же, оставшийся на улице, никому не нужный? И все время молчит. Сде лав пару глотков, мим вернул пиво Игорю.

– Зовут-то тебя как?

Возившийся с аккордеоном сосед отогнул край чехла, чтобы на боку инструмента можно было увидеть четыре выпуклых латинских буквы, с которых давно сползла позолота – «Tibu». Убедившись, что Игорь прочел надпись, мим застегнул чехол и пристроил его на скамейке рядом с собой. Вытащил мятую пачку сигарет, предложил Игорю.

– Бросил, – тот отмахнулся, снова прикладываясь к бутылке. – А меня Игорь.

Закурив, Тибю задумчиво выпустил из ноздрей густой сизый дым. Игорь вновь всмотрелся в лицо нового знакомого, стараясь под слоем грима угадать его реальные черты. Аскетично выступающие высокие скулы, орлиный нос, маленький рот. Такие лица часто встречаются среди античных бюстов в Мухинском училище. Тибю можно было дать лет тридцать, но, судя по морщинам, кое-где видным под белилами, и задумчивым глазам, которым подрисованные сверху и снизу гротескно ра стопыренные ресницы совсем не прибавляли веселости, могло быть и больше.

– Мама, смотри, клоун курит! – перед ними остановилась девочка, держащая за руку молодую женщину, и насупилась, исподлобья глядя на актера.

Тибю мгновенно перевоплотился. Приняв испуганный вид, будто его застали с поличным, он сначала бросил жалобный взгляд на Игоря, словно ища поддержки, потом затушил сигарету о каблук и запихнул ее в рот, прикрыв ладонью. Девочка вскрикнула. Неожиданно лицо мима переменилось, его глаза округлились, а тело начало содрогаться от внутренних спазмов, словно Тибю не на шутку подавился. Сгибаясь пополам, мим судорожным жестом попросил Игоря постучать его по спине. Инженер включился в игру, и с последним его ударом изо рта Тибю выскочило куриное яйцо, которое мим ловко подхватил одной рукой. Продемонстрировав маме и Игорю вторую пустую ладонь, Тибю сжал ее в кулак, поднес к левому уху Игоря и подул тому в правое. Разжав пальцы, показал девочк е появившееся в кулаке второе яйцо.

– Мой папа тоже так умеет, – та с гримаской скрестила на груди руки.

Тибю некоторое время задорно жонглировал яйцами, потом, поймав их одно за другим, сложил ладони в кулаки, и в то же мгновение в его руках зашелестели крыльями два белоснежных голубя. Увидев трюк, Игорь, делавший очередной глоток из бутылки, чуть не подавился. Тем временем артист резко подбросил птиц, которые устремились в алеющее небо. Но далеко улететь им не удалось – мим пронзительно свистнул, сунув два пальца в рот, и голуби обернулись ослепительным дождем кружащегося конфетти. Заинтригованные прохожие встретили эффектное завершение аплодисментами. В протянутую шапочку Тибю упало несколько купюр, среди которых Игорь даже разглядел смятые сторублевки. Сделав несколько замысловатых пируэтов, мим присел в книксене, благодаря публику за внимание.

– Круто! А куда ты дел сигарету? – Игорь во все глаза наблюдал за фокусником.

Тибю отогнул край белой перчатки, доверительно демонстрируя спрятанный в ней окурок. В этот момент он казался мистическим менестрелем прошлого, шагнувшим со средневековой тропинки прямо на мостовую нового тысячелетия.

Игорь задумался: технологии, изобретения… – дурацкая гонка за право первыми запатентовать и внедрить на рынок то, чего нет у соседа, – к чему это все, когда умело исполненный трюк до сих пор вызывает на лицах людей непринужденную улыбку восторга. Может, Лобанов, в конечном счете, прав? Ведь он был бы жив, согласись Игорь на сделку. У него были бы деньги, и от него не ушла бы Катя. Она так мечтала прокатиться в Париж…

– Ты никогда не разговариваешь? – Игорь приложился к бутылке, но та оказалась пустой. Заглянув в горлышко, инженер поднес его к губам и легонько подул. Получился забавный звук, как в детстве, когда посадишь в банку шмеля и потом наблюдаешь, как он, деловито гудя, пытается обнаружить выход.

Мим отмахнулся с таким видом, словно не считал человеческую речь сколько-нибудь достойной обсуждения.

– Ах да, образ и все такое. – От воспоминания о сцене Игоря внезапно охватило острое желание хватить бутылкой о скамейку, но он сдержался.

После импровизированного представления Тибю инженер увидел, что не такой уж мим несчастный и никому не нужный. Он нужен детям, которых, как заботливый садовник цветы, ежедневно поливает веселыми гримасами и шутками. Он нужен самым разным людям, чтобы привнести в жизнь каждого пешехода чуточку солнца, когда неожиданно улыбнешься чему-то посреди улицы, сам не зная чему. Он ни с кем не соревнуется, ни перед кем не выслуживается.

– Ты хороший человек, – заключил Игорь, даже не задумываясь, что все остальные мысли не произносил вслух. – А я…

А что он… Учился-учился, пахал-пахал. Бегал каждый день в аспирантуру, где тек потолок и ждали вечно прок уренный Лобанов да недавно издохшая лабораторная крыса Шмяка, которую последний перекормил-таки канцерогенами в виде пиццы.

Добегался.

– Ладно, домой пора… – поднявшись и одернув куртку, Игорь вдруг нахмурился. – А, у меня же теперь нету дома.

Посмотрев на Тибю, который закидывал чехол с аккордеоном за спину, он улыбнулся и развел руками:

– Некуда, брат, ученому податься!

Немного подумав, Тибю неожиданно махнул рукой, приглашая следовать за собой.

– Что… есть план?

Мим ответил кивком и двинулся в сторону Невского.

* * *

Игорь брел за новым знакомым вдоль кромки воды, то и дело освещаемый скользящими по земле пятнами света от прожекторов. Прохладный ночной воздух был наполнен лязгом механизмов и криками чаек. Наконец Тибю остановился у одинокого фургончика-прицепа, над которым вз дымалась ощетинившаяся лапами-кранами и исторгавшая утробные стоны громадная туша Адмиралтейских верфей. На фоне этой махины жилище Тибю казалось детской игрушкой. Открыв дверцу, мим забрался в фургон, Игорь протиснулся следом и огляделся.

Маленькое пространство было обставлено со спартанской скромностью: в углу – небольшой настенный холодильник, под которым расположилась стиральная машинка, походный телевизор, микроволновка, в центре – пластмассовый столик, по краям которого вытянулись две кровати – одна уютно застелена клетчатым пледом, под другую приспособлено невесть откуда взявшееся сиденье из вагона метро. Но больше всего Игоря поразила огромная коллекция различных голографических проекторов, в изобилии развешанных на стенах и под потолком.

– Откуда это у тебя?

Положив аккордеон, Тибю достал из-под кровати ящик, наполненный инструментами и всевозможными запчастями для проекторов.

– Ты голографический скульптор? – Игорь с интересом посмотрел на актера, неожиданно оказавшегося представителем нового и невероятно сложного направления в современном искусстве.

Тибю закатил рукава трико, демонстрируя запястья, на которых крепились браслеты с вмонтированными голографическими проекторами. По появившимся в его ладонях изображениям голубей пробежала рябь, и птицы исчезли.

– Передающее волокно барахлит? – Игорь покачнулся, стягивая куртку. – Могу помочь.