Текст книги "Самая большая иллюзия"

Автор книги: Игорь Ларсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Игорь Владимирович Ларсон
Самая большая иллюзия

Самая большая иллюзия состоит в том, что у человечества есть ограничения.

Вступление

Эта история началась больше года назад. Тогда я еще не мог представить сколько невероятных событий произойдет в моей жизни. С тех пор для меня все полностью изменилось. Благодаря практикам, описанным в настоящей книге, я умудрился выиграть джекпот в Национальную лотерею, поменять работу и реализовать нашу с Линдой (моей женой) давнишнюю мечту. Теперь мы занимаемся разработкой и проведением тренингов, помогающих выявить у детей разнообразные таланты и раскрыть их истинное предназначение. Мы только начали свою деятельность, но очередь на курсы уже расписана на четыре месяца вперед. Вот что значит заниматься своим делом. И мы счастливы, потому что знаем – это наш путь.

Вспоминая предшествующие всем изменениям события, я не перестаю удивляться тому, насколько в мире все взаимосвязано, ведь внутренний поиск смысла жизни может привести к реализации истинных, хотя порой и неосознаваемых, намерений, и происходит это подчас самым невероятным образом.

В ту пору я работал программистом в нью-йоркском филиале крупной европейской компьютерной корпорации «Softtronic». Жаловаться было не на что. Приличная зарплата, неплохой дом на Род-Айленде, дружная семья, красивая любящая жена… В общем, полный набор для американского сытого счастья. Однако что-то внутри не давало мне покоя. Что бы я ни делал, не мог избавиться от тревожного чувства. Тогда я еще не знал, почему оно возникло и как мне следовало поступить, потому часто тосковал без причины, удивляя близких перепадами настроения. После прочтения уймы книг по психоанализу, у меня в голове стали возникать мысли о собственном не раскрытом потенциале и бесцельно проживаемой жизни. Мне подумалось, что единственной причиной для столь неадекватного поведения могла быть только внутренняя духовная тяга к чему-то иному – к другой жизни, другим целям. Тогда-то и появилось страстное желание во что бы то ни стало найти ТО, ради чего я в этом мире околачиваюсь.

Полагаю, немало людей на Земле каждый день задаются вопросами: кто я? зачем живу? куда уйду после смерти? Однако современная жизнь настолько стремительна, что затягивает в свой круговорот с огромной силой. Мы стараемся гнать подальше тоску-печаль, дабы не забивать голову всякой ерундой вроде размышлений о смысле существования. Все время бежим куда-то, не понимая, наш ли это путь или навязанный обществом, модой, родителями. И вот, в один прекрасный день этот бег прекращается и больше нет сил прятаться от душевного дискомфорта, скрываясь за чувством долга, развлечениями, рамками приличия, ложными ценностями и надуманными идеалами. Главное, не остановиться слишком поздно. Как сказал один мудрец: «Жизнь – это шанс получить шанс». Смотри не упусти его.

Глава 1
Перелет

Самолет словно висел над плотным ковром белых облаков, лежащих внизу. На протяжении всего полета солнце через иллюминатор нещадно слепило глаза, но мой сосед упорно не соглашался прикрыть окно шторкой. Это был седой грузный мужчина лет пятидесяти в сером шерстяном свитере и потертых джинсах.

– Я полгода солнца толком не видел, – ответил он на мою очередную просьбу. – Работаю на севере Канады нефтяником. Там солнца с октября по апрель не бывает. Полярная ночь. А здесь как на Бермудах. Сказка, – сказал он, нежась в солнечных лучах.

Была середина марта, и в Нью-Йорк, откуда летел наш самолет, уже пришла довольно теплая весна. И хотя за зиму сырость и холодный ветер мне порядком надоели, все же не слишком приятно было плавиться на жаре. В подобных ситуациях я обычно стою на своем до конца. Неудобств не терплю и стараюсь, чтобы все было по-моему – сказывается закалка жителя мегаполиса. Мои родители эмигрировали в штаты шестнадцать лет назад из России. Несмотря на то что наш быт и семейный уклад оставались прежними, я считал себя настоящим ньюйоркцем: рефлекс работать локтями по поводу и без срабатывал автоматически. Я уже собирался устроить перепалку, включив все свое красноречие, чтобы заставить этого деревенщину сделать по-моему, но был сражен наповал улыбкой и взглядом голубых глаз, смотревших прямо на меня.

– Прошу вас, сэр, пусть окно остается не зашторенным, – сказал мужчина, искренне улыбаясь мне. – Рядом есть свободное место, куда не попадает солнце. Может быть, вам пересесть туда?

Его искренность и доброта одержали верх над моим упрямством. Я подумал, что нет ничего плохого в том, чтобы дать соседу спокойно коптиться на солнце, а самому перейти на свободное сиденье. Я вызвал стюардессу и сообщил ей о своем желании. После непродолжительных препирательств – она настаивала на том, что подобное не предусмотрено правилами полета, – стюардесса все же согласилась, услышав о моей болезненной чувствительности к солнечным лучам. Я так хотел поскорее оказаться в тени, что на ходу сочинил эту отговорку. Уютно расположившись на новом месте, я надел на глаза повязку для сна и твердо вознамерился отдохнуть.

В голове мелькали обрывки разных мыслей и образов, как обычно бывает перед сном после насыщенного дня. Носильщики, полицейские, таможенники из аэропорта Кеннеди, мой шеф, соседка из дома напротив и даже кошка моих знакомых – все кружили перед моим мысленным взором, будоража воображение и мешая спокойно заснуть. Однако усталость и бессонная ночь накануне полета все же сделали свое дело. Я не спал уже больше суток: вылет должен был состояться утром, в 4.30, но рейс задержали на четыре часа. (Не принимал аэропорт, в который я следовал.) За это время я сильно вымотался, поэтому через пару минут все же провалился в сон.

Миг спустя самолет качнуло и затрясло так сильно, что я сразу проснулся и вскочил как ошпаренный. Сорвав с глаз повязку и выскочив в проход между сиденьями, я огляделся вокруг. К моему удивлению, все были спокойны, словно ничего не произошло. Одни пассажиры спали, другие читали или разговаривали. Подумав, что мы просто попали в воздушную яму, я решил пойти в туалет и умыться – глаза были странно сухими. Я шел между кресел и растирал руками глаза, но мне никак не удавалось сфокусировать взгляд – все было как в тумане. Подойдя к двери туалета и собираясь ее открыть, я мельком глянул на служебное помещение, располагавшееся между салонами. Странно, но там стоял огромный чернокожий мужик и натягивал костюм для подводного плавания. Рядом с ним лежали акваланг и какая-то сумка. Я замер как вкопанный, наблюдая за происходящим. «Террорист!» – подумалось мне.

Взяв себя в руки, я решил позвать кого-то из экипажа, но, обернувшись, никого не увидел. Более того, людей в креслах было намного меньше, чем пару минут назад. Да что там говорить, если раньше салон был практически полон, то теперь занятыми оставались всего три места: слева от моего сиденья беседовали две пожилые дамы и какой-то парень спал в кресле возле центрального прохода.

«Что за бред?! – пронеслось у меня в голове. – Где все люди?.. И этот амбал с аквалангом…»

Я посмотрел назад, на то место, где одевался ныряльщик, и глазам своим не поверил. Поверх водолазного костюма он надевал деловую тройку! Белая рубашка, голубой галстук, жилетка, брюки и серый пиджак. Он взглянул на меня с полным безразличием и спросил: «Каково, а?»

Произнести что-то в ответ я не решился, да и не знал что именно. Только стоял и смотрел на бугая, как под гипнозом. Кто-то потряс меня за плечо. Я не оборачивался. Меня, словно магнитом, тянуло к ныряльщику, и я не мог оторвать от него взгляда. Однако этот кто-то не унимался и тряс меня все сильнее и настойчивее, и мне в конце концов пришлось обернуться… Вмиг все прояснилось. Оказалось, что я сижу в своем кресле, а надо мной склонилось улыбчивое лицо стюардессы, той, что позволила мне пересесть.

– Просыпайтесь, сэр, – произнесла она. – Мы идем на посадку. Скоро будем в Амстердаме.

– Я что, спал? – спросил я.

– Да, сэр. Вы проспали весь полет. Пристегните ремень, пожалуйста, – сказала стюардесса и отправилась дальше по салону.

«Неужели это был сон? – подумал я. – Надо же, такой реалистичный! Если бы ущипнул себя, наверное, и боль бы почувствовал».

Я потер руками лицо и огляделся по сторонам. Пассажиры, пристегнувшись, ждали приземления. Все было спокойно и очень естественно.

Глава 2
Амстердам. Встреча с Харли

В Амстердаме было пасмурно, шел мелкий дождь. Вещи в багаж я не сдавал. С собой была только небольшая дорожная сумка, поэтому я быстрее остальных прошел контроль и оказался в зале прибытия аэропорта. Здесь меня должен был встречать старый приятель Алекс Харли. Мы подружились еще в колледже и с тех пор поддерживали теплые отношения. Обычно я звал его по фамилии – Харли. Поначалу он не понимал, почему я не обращаюсь к нему по имени, как все остальные, и я объяснил, что в России, откуда я родом, слово «Харли» ассоциируется исключительно с мотоциклом и больше подходит для прозвища, чем для фамилии. Поэтому мне называть его так и веселее, и приятнее. Он улыбнулся и немного помолчав, сказал: «О'кей. Харли – так Харли. Главное – не зови меня мотоциклом». Мы рассмеялись. С тех пор для меня он стал просто Харли. Год назад он уехал из штатов в Европу, куда его пригласили возглавить один из научных отделов компании, где мы оба работали. Именно он помог мне сейчас оказаться здесь, убедив руководство корпорации в том, что мои знания больше нужны в Голландии, чем в нью-йоркском филиале. «Softtronic» начинал новый проект, для чего в главный офис, располагавшийся в Амстердаме, пригласили специалистов из разных отделений со всего мира. Я знал, что еще приехали два человека из Японии, кто-то из Австралии, кто-то отсюда, из Европы, и кто-то из Кореи.

Стоя в зале аэропорта, я крутил головой по сторонам, пытаясь разглядеть моего приятеля среди мелькавших тут и там людей, но его нигде не было видно. Я уже было достал телефон, намереваясь позвонить Алексу, но тут услышал его голос, доносящийся откуда-то из толпы.

– Ник! Ники! Бейби! – кричал он. (Когда-то Алекс стал так называть меня в отместку за свое мотоциклетное прозвище.) Я посмотрел вокруг, но Харли так и не увидел. В принципе моего приятеля трудно не заметить: его крупная, похожая на воздушный шар фигура больше подходила байкеру, чем компьютерному гению. И вот, среди окружавших меня людей я не видел никого хоть отдаленно похожего на Алекса.

– Ники, ты что, ослеп после полета, приятель? – сказал, весело хохоча, какой-то парень, идущий мне навстречу. – Это же я, Харли! Алекс Харли!

Парень сделал еще несколько шагов и остановился в метре от меня, нарочито осторожно протягивая руку к моей сумке и делая вид, что хочет дотронуться до чего-то необычного, что может растаять в воздухе в любой момент.

– Ты как? – продолжил он, улыбаясь во весь рот. – Я, конечно, изменился за год, но неужели до такой степени, чтобы ты стоял тут, как ишак, и с открытым ртом смотрел на меня, словно увидел призрака, – засмеялся он.

Это действительно был Алекс. Только совсем другой. От прежнего толстяка остались только голос и озорной взгляд. Он стал стройным, подтянутым и выглядел лет на десять моложе, чем раньше.

– Я сплю или это действительно ты?! – воскликнул я, до сих пор не веря своим глазам. – Ущипни меня. Я хочу проснуться.

– Давай лучше я дам тебе в зубы! – Он снова громко засмеялся. – Так будет надежней. Тогда ты точно придешь в себя. Я знал, что немного изменился, но что мой вид вызовет такой столбняк, не мог догадаться. Неужели перемены так сильны? – спросил он, прикидываясь удивленным.

– Перемены? Да ты выглядишь моложе, чем в колледже! – поразился я. – Так стройнит особый голландский сорт марихуаны?

Мы рассмеялись.

– Трава здесь ни при чем, – ответил он. – Хотя некоторые после пары затяжек считают себя намного моложе и привлекательней. Все здесь! – И Алекс указал на свой лоб. – «Ты можешь все, если знаешь, что это возможно» – внутренний девиз моего отдела, – продолжил Харли, снова показывая на голову. – Пока не думай об этом. Скоро сам все поймешь. Вечером будет мероприятие в конторе. Там тебе все объяснят. Сейчас же я отвезу тебя на квартиру – собственность фирмы для важных гостей, вроде тебя. – Он снова рассмеялся. – А чемоданы твои где?

– У меня только сумка, – ответил я, показывая на нее. – Поездка на неделю. Думаю, вещей хватит.

– На неделю?! – вскричал Харли, да так громко, что проходившая мимо нас пожилая дама от испуга выронила сумочку. Алекс глянул на нее и, извинившись, повторил тоже самое, но уже тише: – На неделю? Ты что, не в курсе? Проект колоссальных масштабов! На его разработку уйдет полгода.

Я застыл на месте, остолбенев от неожиданности.

– Как полгода? – удивленно спросил я. Перед командировкой мне сказали, что на все про все потребуется максимум неделя. Я и Линде сказал, что уезжаю дней на шесть-семь.

– Кстати, как дела у Линды? – словно не замечая моего недоумения, спросил Алекс. – Никто и представить не мог, что она за тебя выйдет. Такая красавица и такой болван!..

Мне же было не до смеха. Я по-прежнему не мог собраться с мыслями.

– Линда в порядке, – промямлил я. – Но полгода… это нереально!

– Все реально… – спокойно продолжил Алекс. – Ты все такой же доверчивый и прямолинейный, как и раньше, Ники. – Не выдержав, он снова засмеялся. – Не бойся, приятель, на неделю, не больше. – И, увидев, что я окончательно перестал понимать происходящее, повторил снова: – Ты здесь максимум на семь дней, парень. Кому надо кормить тебя тут полгода?!

– Я тебя задушу, кретин! – взревел я, в шутку хватая его за шею. – Ты что так издеваешься над людьми?! Мы с Линдой уже билеты взяли на следующий месяц – к ее родителям летим в Сиэтл. Она бы меня пристрелила… Полгода!

– Расслабься, старик. Просто захотелось встряхнуть тебя после полета. Видел бы ты свое лицо! – не унимался он.

– Ну ладно, хватит уже, – сказал я, переводя разговор на другую тему. – Расскажи лучше, что там за проект такой. У нас в конторе тесты в два этапа сдавали, чтобы сюда попасть. Я не слишком ехать хотел. Если бы не твои уговоры, не приехал бы никогда.

– Ничего не хочу заранее объяснять. Вечером мероприятие будет, я ж говорил. Шеф должен быть лично. Там все и узнаешь, – ответил он.

Я мало слышал о Винсенте Дрейке – хозяине «Softtronic». На фирме не было принято обсуждать личную жизнь кого-либо из сотрудников, тем более руководства. Каждый занимался своим делом, поэтому Дрейк для большинства был загадкой.

Мы вышли из аэропорта и сели в «ягуар» Харли. Машина тронулась с места, и мы помчались в город. Дорога была приятной и легкой. Я не заметил, как пролетело время, – и мы уже были на месте.

– Все, Ник, выгружайся. Мы приехали, – сказал Алекс, останавливая машину.

– Так быстро? – удивился я. – Знаешь, я столько лет в Америке, а до сих пор Питер снится. Здесь многое похоже на него, – сказал я, имея в виду некоторую схожесть архитектуры.

– Что снится? – не понял он.

– Питер. Санкт-Петербург. Город в России. Я там родился, – пояснил я.

– Я знал, что ты русский, но ты никогда не рассказывал о родном городе, – сказал Харли.

В Нью-Йорке столько эмигрантов, что никому нет дела до того, откуда ты взялся. Еще со школы в Бруклине я привык к этому и никогда не затевал разговоров про свою родину ни с кем, даже с близкими знакомыми. Потому Харли, как и все остальные, ничего не знал о моем русском прошлом. Исключением была только жена, Линда. За семь лет, прожитых вместе, мы узнали друг о друге все и понимали один другого без слов. После свадьбы я даже решил взять ее фамилию. Так из Игоря Каменского я стал Игорем Ларсоном. Однако все знакомые зовут меня Ник – это прозвище тоже родилось в Бруклине, даже не помню почему. Кто-то назвал меня так, остальные подхватили. Я не возражал, и со временем прозвище стало для меня таким же близким, как настоящее имя.

Выйдя из машины, мы с Харли перешли дорогу и оказались рядом с милым четырехэтажным домом в типично европейском стиле. Я остановился и стал осматриваться, разглядывая достопримечательности.

– Что застыл, парень? – спросил Алекс.

– Очень красиво! – ответил я. – Аж дух захватывает.

– У меня поначалу так тоже было, – поддержал он. – После привычной толкотни бизнес-районов Нью-Йорка здесь сперва теряешься. Я первую неделю после переезда всюду с собой фотокамеру таскал – столько красоты кругом. Каждый день думал, что это может закончиться в любой момент. Но потом привык. Уже как дома себя чувствую.

– Я буду жить здесь? – указал я на дом, рядом с которым мы остановились.

– Да, Ник. На ближайшую неделю это твои владения, – подтвердил Алекс. – Окна вон там. – Он показал он на мансарду.

Мы поднялись наверх и вошли в квартиру. «Милая, аккуратная и чистая» – первое, что пришло мне в голову.

– Посмотри, какой вид из окна! – словно продолжая мои мысли, сказал Харли.

Окна выходили на какой-то канал, вдоль которого возвышались несколько средневековых строений и католический собор.

– Ну как? – поинтересовался Алекс.

– Сойдет, – нарочито небрежно ответил я.

– Ну раз сойдет, тогда давай шевелись. У тебя не так уж много времени. Надеюсь, ты не забыл о мероприятии вечером? – спросил он.

– Во сколько оно будет? – поинтересовался я.

– В семь вечера. Я заеду за тобой в шесть тридцать. Будь готова, Золушка. Опаздывать нельзя, – засмеялся он. – Если бы твой рейс не задержали, мы бы еще прокатились по окрестностям. А так, придется сразу отправляться на бал. Полагаю, ты взял одежду поприличней? – спросил он, направляясь к двери.

– Взял, конечно, – ответил я.

– Тогда порядок. Да, чуть не забыл. В холодильнике полно еды. Поешь с дороги и ознакомься с планом действий. Там на столе, – он показал пальцем на журнальный столик в центре комнаты, – какое-то напутствие от Дрейка. Каждый, кто приехал на проект, получил такое.

Я подошел к столу и взял лежащий на нем конверт.

– О'кей. Посмотрю, – сказал я.

– И не забудь съесть после прочтения, – сказал Харли, и мы оба расхохотались. – До вечера, – попрощался он затем и вышел из квартиры.

Я сел на кровать, вскрыл конверт и принялся изучать послание. В нем говорилось, что Компания «Softtronic» в лице ее президента приветствует меня и благодарит за приезд. Также сообщались некоторые профессиональные детали и то, что на собрании, которое состоится сегодня в семь часов вечера в центральном офисе компании по указанному адресу, будут разъяснены остальные подробности.

Я глянул на часы на стене и подвел свои, до приезда Харли оставалось около полутора часов. Я не спеша распаковал сумку и отправился в ванную.

Когда я уже стоял в душе, мне послышался телефонный звонок. «Показалось», – подумал я. Однако звук повторился, и я выключил воду. Телефон действительно звонил. Причем не мой мобильный, а городской в комнате. Наскоро обтершись полотенцем, я вышел из ванной и взял трубку. Звонил Харли.

– Ты чего не отвечаешь, Ник?! – прокричал он. – Я тебе пятнадцать минут на мобильный звоню!

На том конце было невероятно шумно. Мне казалось, что он и своего голоса не слышит.

– Я был в душе! Телефон с собой не брал! А что случилось?! – прокричал я в ответ.

– Не ори так, – сказал Харли уже нормальным тоном. – Я ж не глухой.

Из трубки по-прежнему доносился шум, но казалось, Алекс прекрасно слышит каждое мое слово.

– Тут такая история, Ники. Я колесо пробил на дороге. Жду аварийку. Думаю, за тобой заскочить не успею. Так что хватай такси и жми на встречу сам. Возьми ручку, я продиктую адрес.

– Не надо. Он в послании указан. Так что найду как-нибудь. Все нормально, – ответил я.

– О'кей. Увидимся на месте. Только не опаздывай, Дрейк этого терпеть не может. Счастливо, старик, – попрощался он.

– И тебе всего, – сказал я и повесил трубку.

Я взял справочник, выбрал номер парка такси и сделал заказ.

Глава 3
Знакомство с Дрейком

Такси прибыло в оговоренное время. Доехав по указанному в письме адресу, я вышел возле шикарного особняка в европейском стиле, такого же роскошного, как и все дома в этом районе. У входа стояли двое парней в классических костюмах. По их внушительным размерам я догадался, что они из охраны «Softtronic». Я подошел к ним и протянул лист с приглашением. Один из них молча взял его и стал сверять со списком на планшете, который держал в руке. Найдя там мою фамилию, напротив которой было еще и мое фото, он вернул мне лист и сказал:

– Вам в зал для заседаний номер два. Это на пятом этаже. Лифт слева от входа. Желаю успехов, мистер Ларсон.

Его слова прозвучали подобно заученному военному рапорту. Это меня рассмешило. Я улыбнулся и пожелал им в ответ приятного вечера. Попав внутрь здания, я повернул налево, в сторону лифта, который стоял с открытыми дверями, словно ожидая меня. Зайдя в него, я оглядел кнопки, пытаясь найти номер пять. Но его не было.

– Странно, – подумал я. – Где ж пять? Может, охранник ошибся и никакого пятого этажа нет?

Постояв в лифте еще пару секунд, я вышел обратно в коридор и направился к входу, желая прояснить этот момент, но, сделав несколько шагов, увидел парня, который проверял у меня приглашение. Он шел мне навстречу.

– Простите, мистер Ларсон. Я забыл дать вам вот это. – Он показал карточку с магнитной полосой. – Чтобы попасть на пятый, нужен ключ.

Мы вернулись к лифту. Он попросил меня войти и вставил карточку в приемник расположенный ниже кнопок.

– Всего доброго, сэр, – сказал он в закрывающиеся двери.

– Спасибо, – ответил я.

Двери закрылись, и лифт тронулся. Доехав до пятого этажа, я вышел в большой светлый холл и посмотрел по сторонам. Там было пусто и тихо. Ни звуков, ни людей, только два коридора, идущих в разные стороны.

– Ну и куда теперь? – подумал я.

Решив пойти вправо, я двинулся в направлении ближайшей ко мне двери, полагая, что это тот самый зал номер два, но на двери не было никаких номеров. Я постоял немного, прислушиваясь – ничего. Тогда я взялся за дверную ручку, но перед тем, как войти, решил узнать, есть ли там кто, и, приложив ухо к двери, стал слушать.

– Как нехорошо, молодой человек, – услышал я голос позади себя. – Подслушивать – это не хорошо, правда ведь?

Я отпрянул от двери и оглянулся. В коридоре стояла полная темнокожая женщина лет сорока в сером деловом костюме и, делая, как мне показалось, нарочно сердитое лицо, качала головой.

– Я пришел на собрание в зал номер два, но. – начал оправдываться я.

Однако женщина, не дослушав, спокойно сказала:

– Идите за мной. Вас уже ждут. – Она развернулась и пошла по коридору.

Я повиновался и отправился следом. Мы прошли до конца и, повернув направо, остановились у большой двойной двери без номеров и надписей.

– Вам сюда, мистер Ларсон, – сказала она, качнув головой в направлении дверей.

Я подошел, повернул ручку и толкнул дверь, намереваясь войти. Дверь не поддалась.

– Попробуйте еще разок, – посоветовала женщина, делая пригласительный жест рукой.

Я снова повернул ручку и навалился еще сильнее – никакого результата. Дверь не открывалась.

– Здесь заперто, – недоуменно сказал я.

– Правда? – усомнилась она, почему-то улыбаясь. – Давайте я попробую.

Она подошла к двери и, повернув ручку, потянула ее на себя. Дверь бесшумно отворилась.

– Прошу, – сказала она, показывая рукой на открытый вход и по-прежнему улыбаясь.

Я почувствовал себя полным идиотом. И, смущенно поблагодарив ее за помощь, вошел внутрь помещения.

Это был большой кабинет с высоким потолком. Первое, что бросилось в глаза, – странный рисунок на полу в центре зала. Он состоял из сплетения каких-то пентограмм или символов, завораживающих и невольно притягивающих взгляд. Войдя, я сразу уставился на него, застыв на месте.

– Выбиваем широко открытые двери, мистер Ларсон? – раздался голос справа.

Я оглянулся и увидел стоящего возле горящего камина мужчину в светлой рубашке и костюмных брюках. На вид ему было лет пятьдесят. Он выглядел сильным, полным энергии и мудрости человеком. Его глаза излучали спокойное любопытство и уверенность.

– Вы ведь Игорь Ларсон, так? – спросил он.

– Да, это я, – прозвучал мой ответ.

– Вот и прекрасно, а я Винсент Дрейк, – сказал мужчина, подходя ко мне и протягивая для приветствия руку. – Прошу. – Указал он мне на кресло за столом. – Не возражаешь, если я буду называть тебя просто Ник? – спросил он.

– Не возражаю, сэр, – ответил я.

– Отлично. Нам предстоит тесно общаться некоторое время, поэтому нехорошо будет каждый раз звать тебя мистер Ларсон. Ник, пожалуй, удобнее.

Я согласно кивнул и стал ждать продолжения.

– Полагаю, тебе интересно, зачем ты сейчас здесь, Ник? – спросил он.

– Насколько я знаю, «Softttronic» разрабатывает какой-то проект и меня вызвали как его участника, – ответил я.

– Ты будешь удивлен, Ник, но проект, поучаствовать в котором были приглашены лучшие специалисты нашей компании со всего мира, тебя не касается, – сказал Дрейк. – Для тебя есть другая задача.

Я продолжал смотреть на него, ожидая дальнейших объяснений. Улыбнувшись и, видимо, прочитав на моем лице немой вопрос, мистер Дрейк неторопливо продолжил:

– Все эти люди, – он взял пульт со стола, – одни из лучших программистов на свете.

С этими словами он включил монитор на стене, на котором появились мужчины в деловых костюмах, сидящие за столом.

– Сейчас они как раз обсуждают цель своего приезда сюда. Но почему тебя нет среди них, Ник? – спросил он, глядя на меня.

– Потому что я здесь, с вами, мистер Дрейк, – ответил я.

– Верно, – улыбнулся он, оценив мою находчивость, – но эта причина вторична. Ты здесь, потому что ты не ровня этим профессионалам, – сказал он, указывая пультом на экран. – В компьютерном деле ты – посредственность. Так, середнячок, – продолжил он и сделал паузу, ожидая моих возражений.

– Тогда зачем меня стоило тянуть через океан? – удивился я. – Неужели для того, чтобы сказать об этом?

– Конечно нет, Ник, – возразил Дрейк, словно получил от меня ожидаемый ответ. – Как я уже заметил, ты посредственность в программировании, но у тебя есть нечто, из-за чего я пригласил тебя сюда. Есть то, чего нет у этих людей, хотя они виртуозы в своем деле. – Он снова указал пультом на экран. – Когда я был в твоем возрасте, Ник, мне часто не давал спать один вопрос: зачем все это? – С этими словами он обвел рукой вокруг. – Я, конечно, не имею в виду этот кабинет, – улыбнулся он. – Я говорю «это», подразумевая весь мир в целом и себя в нем. Речь идет о смысле жизни. День за днем я думал и думал: зачем я живу? для чего я здесь? просто продлить пищевую цепочку? стать отцом, мужем, получить образование, сделать карьеру, увидеть мир, окружить себя массой декораций и в конце концов просто умереть? Куча вопросов, Ник, не имеющих однозначного ответа.

Я много книг прочитал, побывал в разных местах на Земле, встречался с великими учителями, но ответ нашелся неожиданно. Вдруг. Как озарение, как вспышка. Смысл жизни каждого из нас в том, чтобы найти свое истинное предназначение и состояться в нем. Глобальная цель у всех людей одинаковая. Об этом написано немало мудрых книг. Но в данный конкретный момент для каждого из нас есть первостепенная задача, и ее необходимо выполнить, чтобы идти дальше. Как же понять, зачем ты в этой жизни? Что стоит делать, чтобы ответить на этот вопрос? Как преуспеть в том деле, которое предназначено именно тебе? Об этом мы и будем говорить в ближайшие несколько дней. Ты, вероятно, не понимаешь, какая же роль в этом отводится тебе? – спросил он, следя за моей реакцией.

– Честно говоря, нет, – ответил я, ожидая объяснений.

– Ты напишешь об этом книгу, Ник, – спокойно продолжил он.

– Напишу книгу? – не сразу осознав его ответ, переспросил я.

– Именно, – подтвердил Дрейк. – С моих слов ты напишешь книгу о том, как узнать о своем истинном предназначении в жизни и состояться в нем. В ней будут методы и практики, которые я собирал по всему миру и открывал сам. ТО, что позволит любому стать волшебником, творцом своей судьбы. С ИХ помощью каждый сможет открыть для себя тот самый путь, для прохождения которого он и родился. И тогда у тебя будет все что угодно: деньги, здоровье, путешествия, отношения… Все, что захочешь, придет в твою жизнь, потому, что оно откроется как часть Вселенского плана, предназначенного именно тебе. Главное – найти свой настоящий путь.

– Все это прекрасно, но я по-прежнему не понимаю, при чем здесь я. Вы можете сами написать эту книгу или нанять профессионального писателя. Я же никогда ничего подобного не делал и не думаю, что у меня получится, – удивился я.

– Мне нужен для этого такой человек, как ты, и мой выбор не случаен. Ты же не думаешь, что Винсент Дрейк, обладатель нескольких миллиардов, – простой маразматик… – Он засмеялся. – А писать не умеет лишь тот, кому не о чем писать. Не торопись, и я расскажу тебе о своих мыслях. Для написания подобной книги не подойдет никакой, как ты говоришь, профессиональный автор. Идея в том, чтобы информацию о поиске своего пути передал человек, сам находящийся в таком поиске. То есть ты. – Он показал на меня пальцем. – Тогда все будет достоверно и правдиво. Если взять для этого классного журналиста или писателя, работа выйдет качественная с виду, но не будет иметь внутреннего, энергетически насыщенного содержания, как если бы ее выполнил человек, практикующий все, о чем мы будем говорить, для своего собственного развития, – сказал он.

– Хорошо. Допустим, для такой работы действительно больше подходит тот, кому все, о чем вы расскажите, пригодилось лично. Но откуда вам известно, что я именно такой человек? – продолжал не понимать я.

– Помнишь тесты, которые ты сдавал в Нью-Йорке, чтобы попасть на этот проект? – улыбнулся Дрейк.

– Да. Помню, – подтвердил я.

– Тебя ничего в них не удивило? – продолжал спрашивать он.

– Мне было не совсем понятно, почему в них так мало вопросов и заданий, непосредственно связанных с моей профессией, ведь шел отбор лучших специалистов для реализации программного проекта. Там же все больше было каких-то социальных или психологических задач. Правда, потом я решил, что так выявляют наиболее совместимых для групповой работы людей, – предположил я.

– Ты в чем-то прав, – согласно кивнул Дрейк. – Частью моего замысла было с помощью двухэтапного тестирования подобрать наиболее совместимых людей. Однако мне также хотелось найти того, кто сможет работать над книгой. Такой человек, на мой взгляд, должен обладать главной особенностью, которая по результатам тестирования больше других моих сотрудников проявилась у тебя, – ответил он.

– И что это за особенность? – удивился я. – И почему все же не поискать такую «особенность» у писателей, или ей обладают только программисты?