Текст книги "Благотворительность семьи Романовых. XIX – начало XX в. Повседневная жизнь Российского императорского двора"

Автор книги: Игорь Зимин

Соавторы: Александр Соколов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Когда дети вырастали и обзаводились семьями, традиции личной благотворительности не прерывались. Из приходно-расходных книг членов императорской семьи известно, что в 1856 г. по случаю окончания крымской войны императрица Мария Александровна потратила в качестве пожертвований 60 159 руб.

С годами императрица Мария Александровна стала перечислять все больше средств на различные благотворительные цели. Тому было много причин: и фактический разрыв с мужем, у которого появилась вторая семья; и смерть в 1865 г. старшего сына Николая Александровича; и развитие ее легочного заболевания, сделавшее для императрицы невозможной светскую жизнь. Нельзя не сказать и об искренней вере бывшей дармштадской принцессы. Все это позволяло современникам заявлять, что при ежегодном бюджете в 200 000 руб. императрица Мария Александровна тратила на себя «лишь 50 тыс., отдавая все остальное на благотворительность».[108]108
  Дневник государственного секретаря А. А. Половцева. Т. 1. 1883–1886. М., 1966. С. 198.


[Закрыть]

По поводу «50 тыс.» мемуарист слегка преувеличил, но тенденция отмечена верно. Как следует из данных приходно-расходной книжки императрицы Марии Александровны в 1856 г. она «сэкономила» только на трех позициях: на «собственных издержках» (–1830 руб.), на пособиях (–2371 руб.) и на пожертвованиях (–26 961 руб.). Последняя цифра объясняется прекращением работы специального комитета императрицы в Симферополе, который оказывал помощь семьям погибших и раненных в ходе крымской войны.

Камер-юнгфера Яковлева вспоминала, что «императрица Мария Александровна имела огромное количество драгоценностей, которые редко надевала. Она давно отказалась от дорогих подарков, а принимала от государя деньгами (выделено авт.). Много золотых и драгоценных вещей превращала в деньги. Во время войны она отказалась даже шить себе новые платья и все эти сбережения отдавала в пользу вдов, сирот, раненых и больных».[109]109
  Воспоминания бывшей камер-юнгферы Императрицы Марии Александровны // Русские императоры, немецкие принцессы. Династические связи, человеческие судьбы. М., 2002. С. 308.


[Закрыть]

Следует подчеркнуть, что именно императрица Мария Александровна горячо поддержала идею организации Российского общества Красного Креста (РОКК). Благодаря этому РОКК быстро превратился в самую крупную общественно-государственную структуру, аккумулировавшую на своих счетах огромные суммы, переводимые благотворителями со всей России. Именно императрица Мария Александровна вплоть до своей кончины в 1880 г. являлась высочайшей покровительницей Российского общества Красного Креста.

После смерти императрицы Марии Александровны в мае 1880 г. обязанности высочайшей покровительницы РОКК приняла на себя супруга цесаревича (с 1881 г. императрица) Мария Федоровна, выполнявшая их вплоть до 1917 г. Благотворительность в царской семье скорее была уделом ее женской части, но и мужчины периодически вносили свою лепту. Как правило, из «собственных» сумм.

Периодически члены императорской семьи принимали участие в различных благотворительных акциях, чаще всего носивших «целевой характер». Это была давняя традиция, восходившая к временам Николая I. Например, в апреле 1838 г. в Александровском дворце Царского села состоялась известная лотерея, на которой разыгрывалась картина К. Брюллова «В. А. Жуковский». Вырученные от продажи картины деньги пошли на выкуп крепостного Тараса Шевченко. Сам портрет воспитателя Александра II В. А. Жуковского потом хранился в библиотеке императора в Зимнем дворце.

Т. Шевченко писал в своей автобиографии: «сговорившись предварительно с моим помещиком, Жуковский просил Брюллова написать с него портрет, с целью разыграть его в частной лотерее. Великий Брюллов тотчас согласился, и портрет у него был готов. Жуковский с помощью графа Вильегорского, устроил лотерею в 2500 рублей, и этой ценой была куплена моя свобода 22 апреля 1838 года».[110]110
  Цит. по: Моренец Н. И. Шевченко в Петербурге. Л., 1960. С. 37.


[Закрыть] В камер-фурьерском журнале о событиях 14 апреля 1838 г. было записано: «Ввечеру Их Величество с Их Высочеством Государем Наследником, Великою Княгинею Еленою Павловною и Великою Княжною Мариею Николаевною и собравшимися к 8-ми часам по приглашению Государыни Императрицы особами обоего пола, бывшими сего числа за обеденным столом, изволили препроводить время в круглом Нового дворца зале разными играми, танцами и розыгрышем лотареи вещей».[111]111
  РГИА. Ф.515. Оп. 1 (120/2322). Д. 142. Л. 53.


[Закрыть]

Заметим, что сумма за портрет Жуковского, написанный великим К. П. Брюлловым, определялась ценой, запрошенной за Т. Г. Шевченко его владельцем. Поскольку сумма была довольно значительной, то члены царской семьи сложились для того чтобы выкупить картину. Например, великая княжна Мария Николаевна, старшая дочь Николая I, внесла 300 руб. В ее бухгалтерских книгах указывается: «Препровождены сего числа при отношении за № 360 к Ея превосходительству Ю. Ф. Барановой триста рублей ассигнациями для уплаты за билеты, взятые великою княжною Мариею Николаевною, при розыгрывании в лотерее, в императорском семействе, написанного живописцем Брюлловым портрета В. А. Жуковского, – записать в расход по шнуровой книге о суммах Ея Высочества. Апреля 23 за 1838 год».[112]112
  РГИА. Ф. 541. Оп. 1. Д. 30. Л. 87.


[Закрыть]

Сам наследник Александр Николаевич также внес 300 руб.: «24 апреля. Заплачено за лотерейный билет портрет Жуковского живописца Брюллова 300 р.».[113]113
  РГИА. Ф. 522. Оп. 1. Д. 865. Л. 56.


[Закрыть] Императрица Александра Федоровна внесла 400 руб.: «действ[ительной] ст[атской] советнице Ю. Ф. Барановой, за билеты на лотерею, в которой Ея Величеством выигран портрет В. А. Жуковского, четыреста рублей».[114]114
  РГИА. Ф. 524. Оп. 1. Д. 27. Л. 18.


[Закрыть] Остальную сумму внес Николай I. В результате лотереи крепостной Т. Г. Шевченко фактически был выкуплен из крепостной неволи членами императорской семьи.

Другим ярким примером может служить благотворительный концерт «в пользу раненых», состоявшийся в Белом зале Зимнего дворца в феврале 1883 г. Тогда выступал «оркестр медных инструментов из любителей, который долгое время собирался у государя, когда он был великим князем». Александр III в оркестре уже не участвовал, но в нем продолжали играть его «соратники» по музыкальным увлечениям. Сбор «в пользу раненых» предполагалось передать Российскому обществу Красного Креста.[115]115
  Дневник государственного секретаря А. А. Половцева. Т. 1. 1883–1886. М., 1966. С. 206.


[Закрыть]

Отметим, что буквально в первые же дни пребывания великой княгини Марии Федоровны (датской) в России (с осени 1866 г.) она сделала несколько ожидаемых жестов в сфере благотворительности. Так, ее первыми пожертвованиями Марии Федоровны стали деньги в пользу Царскосельского благотворительного общества (50 руб.) и деньги в пользу больницы «для страждущих от рака на содержание одной (именной. – Прим. авт.) кровати за год вперед с 28 октября 1866 по 28 октября 1867 г.» (120 руб.).

Впоследствии в приходно-расходных книгах императрицы Марии Федоровны появилась отдельная строка «на пожертвования». На эти цели ежегодно выделялась 21 000 руб. Значительная часть этих денег выделялась медицинским структурам: общинам сестер милосердия, преимущественно входивших в структуры Российского общества Красного Креста и различным лечебным заведениям.

Суммы пожертвований были очень разными: от 540 руб. в год на содержание одной кровати в больнице св. Ольги до 50 руб. в год, жертвуемых московскому Арнольдо-Третьяковскому училищу для глухонемых. Также императрица покровительствовала разным художественным обществам.

Ежегодно Мария Федоровна жертвовала деньги и различным медицинским структурам в родной Дании. Например, с 23 ноября 1885 г. по 1916 г. она переводила по 200 крон на счет поликлиники для бедных в Копенгагене. С 29 марта 1888 г. по 1916 г. переводились 100 крон Датскому обществу Красного Креста.

Поддерживал благотворительные устремления Марии Федоровны и ее супруг – император Александр III, у которого в его приходно-расходной книге также имелась отдельная строка – «пожертвования». Подчас эти пожертвования были очень внушительными. Подчеркнем, что речь идет не о бюджетных средствах, а о личных деньгах императорской четы. Так, в 1882 г. 300 000 руб. из личных денег царя ушло на постройку барачного лазарета и школы фельдшериц дамского лазаретного комитета Российского общества Красного Креста. Поскольку императрица Мария Федоровна с 1880 г. Являлась высочайшей покровительницей Российского общества Красного Креста, то, судя по всему, эти 300 000 руб. были потрачены наверняка по просьбе императрицы.

Вплоть до конца XIX в. российские императоры жертвовали на благотворительные цели подчас очень крупные суммы. Но даже на этом фоне пожертвования императора Николая II и императрицы Александры Федоровны выглядят беспрецедентно.

Во-первых, в приходно-расходных книгах Николая II средства, расходуемые по статье «Пособия богоугодным и благотворительным, лечебным и разным общеполезным учреждениям», постоянно росли. Поясним, что у Николая II в бухгалтерских книгах эта статья делилась на две составляющие: пожертвования в пользу различных учебных заведений и пожертвования в пользу благотворительных учреждений. В число «благотворительных учреждений» были включены и различные храмы. Суммы, пожертвованные царем учебным заведениям, были довольно значительны. Так, с 1896 г. по 1913 г. они пять раз превышали сумму в 10 000 руб. (1896 – 16 400 руб.; 1898 – 10 600 руб.; 1900 – 11 250 руб.; 1906 – 14 250 руб.; 1907 – 13 657 руб.). Подобные выплаты по большей части не носили регулярного характера и были связаны с официальными визитами царя в те или иные учебные заведения по случаю их юбилеев. Этим, собственно, и объясняется то, что в 1903 г. По данной статье потрачено всего 264 руб.

Что касается пожертвований в пользу благотворительных заведений, то самым крупным «проектом» Николая II стало строительство в Дармштадте православного храма св. Магдалины. Основные средства на строительство храма были выделены в период с 1898 по 1901 гг. Суммы оказались весьма значительны для личного бюджета Николая II. Так, в 1898–1899 гг. «постройку православного храма в Дармштадте» потрачено 194 732 руб. Позже, когда начались работы по оформлению интерьеров храма, суммы колебались в пределах от 17 до 23 тысяч руб. Например, из этих средств в 1902 г. художнику В. М. Васнецову перечислили 10 000 руб. за икону Богоматери, переданную в Дармштадт. В том же 1902 г. знаменитому архитектору Л. Н. Бенуа дважды выплачивалось по 1000 руб. за наблюдение «за постройкой храма в Дармштадте… по статье пожертвования».

Другое крупное пожертвование Николая II по этой статье было связано с канонизацией серафима Саровского и последующими за ней торжествами. Летом 1903 г. император со своими ближайшими родственниками посетил Дивеевскую обитель в нижегородской губернии, где проходило чествование святого. Поэтому для Дивеевской обители Николай II выделил из «собственной суммы» крупные средства: в 1903 г. – 44 424 руб. и 1904 г. – 11 434 руб.

На протяжении своего правления Николай II несколько раз делал крупные пожертвования на строительство разного рода храмов. В 1898 г. им пожертвовано на достройку православного храма в Буэнос-Айресе 5000 руб. В 1913 г. на постройку богадельни в память царского духовника протопресвитера Янышева пожертвована 1000 руб.

Начало правления Николая II омрачила Ходынская трагедия в мае 1896 г., произошедшая во время коронационных торжеств в Москве. В первые несколько дней после трагедии императору и императрице постоянно докладывали о количестве погибших. Николай II немедленно распорядился выделить крупную сумму из собственных средств на оказание помощи семьям погибших и пострадавшим в этой трагедии. Не осталась в стороне и императрица Александра Федоровна. 27 мая 1896 г. «на усиление средств, поступивших от Ея Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны для устройства убежища детей, родители которых пострадали во время народного праздника на Ходынском поле 18 сего мая» было «принято в кассу московской городской управы» 10 000 руб.[116]116
  РГИА. Ф. 525. Оп. 3. Д. 8. Л. 167 // Денежные документы по расходу и приходу сумм его императорского величества за 1896 г.


[Закрыть]

Следует подчеркнуть, что царь и царица всячески старались сгладить впечатление от произошедшей трагедии. Императрица Александра Федоровна посещала больницы, где пострадавшим раздавались образки, коронационные кружки и платки. Но само количество пострадавших было беспрецедентно велико, оно составляло по официальным данным 1379 чел.[117]117
  РГИА. Ф. 525. Оп. 1(197/2685). Д. 104. Л. 35 // О пострадавших на Ходынском поле во время народного праздника 18 мая 1896 г. и О пожертвовании на приют сирот пострадавших. 21 мая 1896 г.


[Закрыть] Умерших хоронили преимущественно на ваганьковском кладбище. В газетах публиковались списки пострадавших, которым, в зависимости от степени тяжести травм, выплачивались казенные пособия. Полное пособие составляло 1000 руб. Неполные пособия составляли суммы по 750, 700, 500, 350 и 250 руб. Кроме этого назначались ежегодные пенсии: по 24, 40 и 60 руб., выплачивались специальные пособия, «выданные в возврат расходов на погребение» от 10 до 76 руб.

Император Николай II по сложившейся в царской семье традиции поддерживал деятельность Красного Креста. В июле 1896 г. в кассу комитета попечения о сестрах Красного Креста от имени Николая II перечислено 400 руб.[118]118
  РГИА. Ф. 525. Оп. 3. Д. 8. Л. 197 // Денежные документы по расходу и приходу сумм его императорского величества за 1896 г.


[Закрыть] Кроме этого, в 1896 г. Николай II, поддержав идею открытия в Петербурге женского медицинского института, распорядился выделить из средств Кабинета Е.И.В. 65 000 руб. на приобретение участка земли (10 тыс. кв. саженей) под строительство общежития для иногородних студенток.[119]119
  Зимин И. В., Журавлев А. А. СПбГМУ им. акад. И. П. Павлова: Этапы большого пути. Возникновение женского медицинского образования в России и создание женского медицинского института (XVIII – начало XX вв.). СПб, 2012. С. 110.


[Закрыть]

Случались разовые пожертвования «с историей». Например, Николай II принял на себя традиционные пожертвования Александра III на устройство благотворительных елок и ежегодно выделял несколько сотен рублей давнему знакомому князю В. В. Мещерскому (1903 г. – 300 руб.; 1913 г. – 1000 руб.) «на елку для бедных детей».

Николай II, будучи прекрасным спортсменом, всячески поддерживал стремление к здоровому образу жизни и идеи, связанные с развитием спорта в России. В 1911 г. царь из собственных средств выделил «обществу физического воспитания Богатырь» 5000 руб. Были и пожертвования совершенно в духе русской интеллигенции второй половины XIX в. Например, в 1901 г. Николай II приказал перечислить в редакцию журнала «русский инвалид» 50 руб., как пособие «сестрам Холяро от неизвестного». А в январе 1901 г. за благотворительный спектакль «русского театрального общества» им уплачено 300 руб.[120]120
  РГИА. Ф. 525. Оп. 3. Д. 2. Л. 1 // Бухгалтерская книга по суммам его императорского величества. 1904.


[Закрыть]

Когда в 1914 г. началась Первая мировая война расходы Николая II по статье «Пособия богоугодным и благотворительным, лечебным и разным общеполезным учреждениям», многократно возросли. Например, в военные 1916 и 1917 гг. На эти цели император потратил соответственно 427 763 и 431 583 руб.

Подобные траты значительно сократили личный капитал Николая II. Великий князь Александр Михайлович упоминал, что «еще в бытность наследником цесаревичем император Николай II получил от своей прабабушки наследство в 4 млн. руб. Государь решил отложить эти деньги в сторону и употребить доходы от этого капитала специально на нужды благотворительности. Однако весь этот капитал был израсходован через три года».[121]121
  Великий Князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний // Николай II: воспоминания. Дневники. СПб, 1994. С. 299.


[Закрыть] В результате из 20 000 000 рублей, составлявших бюджет Министерства императорского двора, «на личные нужды государю оставалось ежегодно около 200 тыс. руб., после того как были выплачены ежегодные пенсии родственникам, содержание служащим, оплачены счета подрядчиков по многолетним ремонтам во дворцах, покрыт дефицит императорских театров и удовлетворены нужды благотворительности».[122]122
  Великий Князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний // Николай II: воспоминания. Дневники. СПб, 1994. С. 300.


[Закрыть] Однако эти громадные расходы были необходимы, поскольку «крайне скромный и простой в своей частной жизни, царь должен был в таких случаях подчиняться требованиям этикета. Правитель одной шестой части земного шара мог принимать своих гостей только в атмосфере расточительной пышности».[123]123
  Великий Князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний // Николай II: воспоминания. Дневники. СПб, 1994. С. 299.


[Закрыть]

Таким образом, пожертвования на различные благотворительные цели в структуре «собственной суммы» Николая II были достаточно значимы. Вместе с тем сама номенклатура пожертвований определялась как прочными традициями «на что надо жертвовать», так и личными решениями Николая II.

Что касается императрицы Александры Федоровны, то она в полной мере продолжила традицию благотворительной деятельности. В ее приходно-расходной книге ежегодный бюджет на личные пожертвования определялся суммой в 46 000 руб. Однако эта сумма, как правило, превышалась и дефицит бюджета императрицы Александры Федоровны покрывался за счет статьи на экстраординарные расходы. В последние годы царствования пожертвования доходили до 93 000 руб.

Отметим, что благотворительная деятельность императрицы Александры Федоровны определялась не только ее статусом императрицы, но и ее весьма непростыми жизненными обстоятельствами. Так, став матерью, Александра Федоровна очень близко к сердцу приняла проблемы, связанные с материнством и детством. Поэтому один из первых крупных благотворительных проектов Александры Федоровны был связан с финансированием «Школы нянь» в Царском селе, на что ежегодно тратилось 73 496 руб. 73 коп.[124]124
  РГИА. Ф. 525. Оп. 3(32). Д. 190591. Л. 1 об. // Заграничные капиталы. 1905.


[Закрыть]

Двухэтажное здание школы, построенное в Царском селе, было обращено фасадом и детскими комнатами на юг и разделялось на три части. В средней части располагались: классная, лаборатория, бельевая, квартира начальницы. Левое крыло принадлежало приюту: здесь помещались детские с относящимися к ним помещениями (теплая стеклянная веранда, ванная, буфетная, прачечная, комната сестры милосердия и аптека). В правом крыле находились помещения нянь, а также комната для кормилиц. На 3-м этаже-мансарде находился лазарет для детей и нянь. Столовая для нянь, кухня, гладильня, детская молочная, кладовая и помещения для прислуги располагались в особой одноэтажной пристройке. В подвале находились баня, прачечная и центральное отопление. При школе была устроена своя молочная ферма на 6 коров.

Царское Село. Школа нянь. 1910-е гг.

Школа нянь была рассчитана на 50 воспитанниц (курс по 25 чел.), а состоящий при ней приют на 50 детей. В число воспитанниц принимались девицы в возрасте не моложе 16 лет, а в исключительных случаях – молодые женщины. Воспитанницы принимались на 2 года в течение которых их обучали теоретическому и практическому уходу за ребенком дошкольного возраста. Образовательная программа включала следующие предметы: анатомию с физиологией, гигиену, оказание первой помощи в несчастных случаях и детские заболевания. Воспитанницы находились на полном содержании и получали от школы одежду и учебные пособия. Годовая плата составляла 360 руб. в год, для лиц неимущих устанавливались бесплатные вакансии и стипендии, преимущественное право на стипендии и бесплатный прием предоставлялись детям воинских чинов, пострадавших на войне. Каждая из воспитанниц опекала на протяжении всего курса обучения одного из детей, содержавшегося в приюте (50 воспитанниц – 50 детей). Директором школы был детский врач, ученик профессора К. А. Раухфуса Владимир Петрович Герасимович. Сам лейб-педиатр К. А. Раухфус был врачом-консультантом и председателем попечительского совета школы.

Царское Село. Школа нянь. Кухня. 1910-е гг.

28 мая 1905 г. Школа была торжественно открыта в присутствии членов императорской фамилии. В этот день Николай II записал в дневнике: «…в 2 1/2 поехали на освящение только что выстроенного здания Школы нянь. После молебна осмотрели все помещения сверху донизу. Очень уютно, практично и никакой роскоши. Заведует школой Раухфус, а строил наш архитектор Данини. Присутствовало довольно много дам. Вернулись после 4-х…».

Здание Школы нянь с некоторыми утратами дошло до наших дней. Его современный адрес г. Пушкин, Красносельское шоссе, 9. В нем расположена общеобразовательная школа.

Царское Село. Школа нянь. Современный вид

Второй крупный благотворительный проект императрицы Александры Федоровны был связан с поддержкой идей ее лечащего врача К. Х. Хорна по строительству в Петербурге первого в России ортопедического института. Дело в том, что Александра Федоровна с молодых лет страдала крестцово-поясничными болями. Лечащим врачом императрицы Александры Федоровны с 1896 г. стал массажист и ортопед доктор К. Х. Хорн. В 1896 г. Александра Федоровна выплатила ему 120 руб. за два гимнастических аппарата (так тогда называли тренажеры).

История реализации этого проекта была следующей. Во время лечебных процедур Александра Федоровна и ее врач обсуждали «ортопедические темы». Во время этих бесед К. Х. Хорн поведал императрице о статистике различных заболеваний, упомянув, что ортопедическими заболеваниями страдают и дети. Поскольку императрице всегда были близки детские проблемы, она согласилась с предложением своего лечащего врача открыть государственную ортопедическую лечебницу.

12 февраля 1901 г. К. Х. Хорн направляет на имя Александры Федоровны записку о необходимости строительства ортопедического института в Санкт-Петербурге. Финансирование проекта должно было идти из государственного казначейства, из бюджета Министерства внутренних дел. Автор записки предполагал, что городские власти, при лоббировании императрицы Александры Федоровны выделят бесплатный земельный участок под здание ортопедического института.

Канцелярия императрицы Александры Федоровны ходатайствовала перед телефонной компанией об установке на квартире доктора «в самом непродолжительном времени за счет статского советника Хорна телефонного аппарата».[125]125
  РГИА. Ф. 525. Оп. 1 (202а). Д. 34(9). Л. 1 О сооружении ортопедического института в С.-Петербурге. Переписка с доктором К. Х. Хорн и его супругой.


[Закрыть]

Весной 1902 г. при всемерной поддержке императрицы Александры Федоровны городские власти начали обсуждение вопроса о выделении земли под ортопедический институт. В марте 1902 г. министр внутренних дел сообщил городскому голове о предположении императрицы Александры Федоровны устроить в С.-Петербурге специальное ортопедическое лечебное заведение, «в котором больные могли бы получать правильно организованную, соответственно последним требованиям науки, медицинскую помощь. …выбор государыни императрицы остановился на принадлежащем городу участке, известном под названием «мытный двор»… министр предложил внести на обсуждение городской думы вопрос о предоставлении в распоряжении государыни императрицы Александры Федоровны для постройки ортопедического заведения упомянутого участка земли».

В апреле 1902 г. состоялось решение С.-Петербургской Городской думы «О прирезке к отведенному городом под постройку зданий ортопедического клинического института участку из Александровского парка полосы земли со стороны пешеходной дорожки и угла набережной кронверкского пролива».[126]126
  РГИА. Ф. 525. Оп. 1 (2022690). Д. 117. Л. 404 Брошюры, газеты и рисунки в газетах, относящиеся к ортопедическому институту.


[Закрыть]

Также был образован оргкомитет по сооружению лечебницы во главе с бароном И. Л. Корфом. 18 марта 1902 г. министр внутренних дел Д. С. Сипягин распорядился выделить из бюджета министерства до открытия нового института пособие в 6000 руб. в год.[127]127
  РГИА. Ф. 525. Оп. 1(202а). Д. 34(9). Л. 43 об. О сооружении ортопедического института в С.-Петербурге. Переписка с доктором К. Х. Хорн и его супругой.


[Закрыть] 13 июля 1902 г. Николай II одобрил планы по возведению здания ортопедического института. Подчеркнем то, что император выделил на строительство института 2 000 руб. из собственных средств.

Официальная закладка здания ортопедической лечебницы состоялась 21 сентября 1902 г. Председатель организационного комитета П. Л. Корф послал приветственную телеграмму императрице Александре Федоровне, находившейся в это время в Севастополе. На закладной доске, замурованной в основании здания, было написано: «в благополучное царствование его императорского величества государя императора Николая Александровича, по мысли и повелению Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны заложено сие здание 21 сентября 1902 года». Отметим, что работы по возведению здания института начались 20 июля 1902 г. И на момент его официальной закладки заканчивалось возведение второго этажа здания. Уже 6 ноября 1902 г. начальник строительства придворный архитектор Р. Ф. Мельцер сообщил организационному комитету об окончании строительных работ.

Затраты только на возведение здания ортопедического института составили почти миллион рублей (958 000 руб.). Из этой суммы 200 000 руб. пришлись на пожертвования императрицы Александры Федоровны и 758 000 руб. были отпущены из государственного казначейства. Кроме этого предстояли крупные расходы по оснащению ортопедического института необходимой аппаратурой и на комплектование квалифицированными кадрами.

Ортопедический институт. 1907 г.

В процессе работы изменилось и название медицинского учреждения. Если поначалу в документах фигурировал термин «лечебница», то с марта 1903 г. упоминается «Ортопедический институт». Сделано это было по инициативе императрицы Александры Федоровны, которая ознакомилась с деятельностью подобных лечебных заведений в Европе. Оргкомитет обратился к российским посольствам некоторых стран Европы и Америки с просьбой сообщить об имеющихся там подобных заведениях. В течение зимы 1902–1903 гг. были получены ответы, на основе которых была подготовлена соответствующая справка. В Лондоне в то время существовало три ортопедических госпиталя.[128]128
  Королевский ортопедический госпиталь на 50 кроватей (с 1838 г.); Ситейский госпиталь на 50 кроватей; национальный госпиталь на 60 кроватей.


[Закрыть] В Северо-Американских Соединенных Штатах действовали 6 ортопедических лечебниц (в Нью-Йорке, Чикаго, Филадельфии, Балтиморе). Судя по полученной информации, лучше всего было поставлено дело лечения ортопедических больных в германии (клиники А. Гоффа в Берлине и Вюрцбурге) и в Италии (ортопедический институт в Болонье, основанный Франческо Риццоли и возглавляемый знаменитым хирургом Алессандро Кодивилла). Для того чтобы ознакомиться с устройством и организацией ортопедических учреждений, в 1902 году архитектор Р. Ф. Мельцер посетил Берлин, вену и Дюссельдорф.

Ортопедический институт. Современный вид

Здание института сохранилось до сих пор, его современный адрес Александровский парк, 5. Оно построено в стиле модерн, облицовано светлым матовым кирпичом и декорировано цветным глазурованным. В центральной части здания на втором этаже размещалась домовая церковь Христа Целителя, увенчанная маковкой, главка которой утрачена, а барабан сохранился. До наших дней дошла и мозаичная икона Иверской Божией матери, укарашающая фасад. Ее автор – К. С. Петров-Водкин, талант которого открыл и воспитал создатель проекта здания института Р. Ф. Мельцер. Мозаика была изготовлена из майолики в Лондоне на фабрике Дультона и установлена осенью 1904 г.

В 1904 г. началась русско-японская война и, соответственно, выросло число раненых с ампутированными конечностями, которые нуждались в профессиональной помощи ортопедов. В этой ситуации К. Х. Хорн обращается к Александре Федоровне с просьбой ускорить завершение строительства института. Его записка была доложена императрице 8 июня 1905 г. В Петергофе, а 22 июня 1905 г. состоялось подписание комиссией акта о приемке здания института и началась работа по его оборудованию и оснащению специальной аппаратурой.

Однако доктору К. Х. Хорну так и не суждено было увидеть свой ортопедический институт, поскольку он умер 2 сентября 1905 г. 3 сентября 1905 г. Александра Федоровна направила телеграмму с соболезнованием вдове врача, в которой подчеркивала, что смерть К. Х. Хорна является «незаменимою потерею для близкого Ея сердцу Ортопедического института в коем покойному доктору Хорну не суждено было проявить свою квалификацию…».[129]129
  РГИА. Ф. 525. Оп. 1 (202а). Д. 34(9). Л. 10 О сооружении ортопедического института в С.-Петербурге. Переписка с доктором К. Х. Хорн и его супругой.


[Закрыть]

После смерти К. Х. Хорна руководство оснащением ортопедического института приняла на себя вдова врача – Э. Р. Хорн. Именно ей Александра Федоровна поручила довести до конца оборудование института, со всеми административными правами и обязанностями, которые имел ее муж. Это было очень непросто, поскольку в процессе строительства и оборудования института возникали неизбежные трения даже с очень надежными подрядчиками. Так, Элеонора Хорн в письме к императрице жалуется на Мельцера за «мотание денег».

В феврале 1906 г. был решен вопрос о ведомственной подчиненности ортопедического института, который отнесли к Министерству внутренних дел, курировавшему всю систему здравоохранения России.[130]130
  В конце 1912 г. ортопедический институт передали в ведение Министерства народного просвещения. В письме от 31 декабря 1912 г. начальник канцелярии императрицы граф Я. Н. Ростовцов пишет: «Ее Императорское Величество изволила признать передачу ортопедического института в ведение Министерства народного просвещения весьма желательною, но при том условии, чтобы институт сохранил свой характер ортопедического научно-врачебного учреждения и чтобы содержание его было увеличено до 23 000 рублей, т. е. соответствовало бы смете, первоначально определенной при представлении проекта об его учреждении, без чего он не может правильно функционировать».


[Закрыть] 26 апреля 1906 г. Николай II утвердил «Положение» об ортопедическом институте.[131]131
  ПСЗРИ. 3 изд. Т. 26. № 27861. Положение об ортопедическом институте в С.-Петербурге. 26 апреля 1906 г.


[Закрыть] Врачебный штат был определен в 7 единиц.[132]132
  Директор, старший ассистент, три младших ассистента и два консультанта. Средний медперсонал определен также в 7 единиц. Руководящий хозяйственный состав включал механика, мастера, заведующего хозяйственной частью, экономку (она же кастелянша) и делопроизводителя (он же казначей и бухгалтер). Всем перечисленным лицам, кроме старшего ассистента и консультантов, предоставлялось жилье при институте.


[Закрыть]

Всем было очевидно, что здание института построено, оно насыщается оборудованием и необходимо поставить во главе нового института известного врача ортопеда. Институт строился для К. Х. Хорна. Когда стало понятно, что он тяжело болен, врач озаботился своим вероятным преемником. Э. Р. Хорн писала императрице: «…мой муж с горестью ведал, что среди русских врачей нет ни одного специалиста, который мог бы занять должность директора института».[133]133
  РГИА. Ф. 525. Оп. 1 (202а). Д. 34(9). Л. 31 О сооружении ортопедического института в С.-Петербурге. Переписка с доктором К. Х. Хорн и его супругой.


[Закрыть] Тем не менее, в качестве возможной кандидатуры она предлагала либо известного немецкого хирурга-ортопеда Гохта из галле, либо многолетнего ассистента ее мужа – Федора Карловича Вебера.

Императрица Александра Федоровна включилась в решение кадрового вопроса и поручила лейб-хирургу Г. И. Гиршу «осведомится о профессоре Турнере». Но Элеонора Хорн, опираясь на мнение своего покойного мужа, писала императрице: «Проф. Турнер и д-р Гейкин – это два лица, которые, не называя их, я подразумевала в письме к графу Ростовцеву. Их обоих покойный считал неподходящими людьми для ведения нового института».[134]134
  РГИА. Ф. 525. Оп. 1 (202а). Д. 34(9). Л. 36 О сооружении ортопедического института в С.-Петербурге. Переписка с доктором К. Х. Хорн и его супругой.


[Закрыть]

На специальном заседании 17 апреля 1906 г. Государственный совет пришел к заключению, что директором института может быть только доктор медицины, ученая степень которого получена непременно в России, а не за границей. Руководителя института фактически назначила императрица Александра Федоровна, которая устами своего лечащего врача Е. С. Боткина рекомендовала приват-доцента медицинской академии доктора Р. Р. Вредена, который неоднократно лечил членов императорской фамилии. 9 июля 1906 г. Р. Р. Вреден официально был назначен директором ортопедического института в Санкт-Петербурге.

Сохранились воспоминания врача Ю. И. Лодыженского, который работал в ортопедическом институте перед началом Первой мировой войны. По его словам: «ортопедический институт считался в Петербурге наиболее богато оборудованным лечебным учреждением после «оттовского» акушерского института, отличавшегося даже излишней роскошью. Наш институт возник по инициативе молодой государыни, при содействии ее массажиста и ортопеда Хорна. Он, как и Вреден, был англичанином и, видимо, в своем деле достаточно опытным и добросовестным работником. Его и назначили первым директором института, который числился почему-то по ведомству внутренних дел и имел хорошо обеспеченный бюджет. Штат его состоял из директора, старшего ассистента, 3-х младших, которые менялись каждые 3 года, врача, заведующего гимнастическим залом и массажем, и врача, заведующего ортопедической мастерской, 6 общинских сестер (Кресто-Воздвиженской общины Красного Креста – по времени своего возникновения она была первой в России) и нужного числа административного персонала, санитаров и сиделок. Те, кто жили в институте, были отлично размещены. Каждая сестра имела свою комнату и пользовалась общей столовой, в начале здесь жили 3 младших ассистента, но потом их комнаты были отведены под палаты. В нижнем этаже размещались: канцелярия, склады, мастерская и замечательно оборудованная кухня. Во втором: амбулатория, лаборатория, рентгеновский кабинет, библиотека (красиво отделанная темным деревом и очень обширная), большой «холл», где посетители надевали обязательные халаты, ординаторская, три большие отдельные палаты (бывшие ассистентские квартиры) и квартира директора. Весь 3 этаж был занят палатами – большими общими и маленькими одиночными, меньшего размера. Затем шли перевязочные, комната врачей и операционные – главная очень большая, в которой, вероятно предполагалось устроить аудиторию, но это не осуществилось. На 4 этаже помещались сестры и другой низший персонал. Всюду царил образцовый порядок, все было выкрашено белой краской и уложено белыми торцами. Этажи были соединены широкими лестницами и лифтом.