Текст книги "Можно, я попробую еще раз?!"
Автор книги: Игорь Минаков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
ГЛАВА 12,
где тяга к знаниям приводит Урчи к новым друзьям
Шестой, следи за курсом!
Третий, обозревай местность!
Восьмой, отвечаешь за переговоры!
Главное в нашем деле – стратегическое планирование и баланс интересов.
Змей Горыныч
ЗАНЯТИЯ В БИБЛИОТЕКЕ. ФОРМИРОВАНИЕ КОМАНДЫ
Библиотека была местом, где Урчи проводил большую часть своего времени: он любил учиться (как ни крамольно это звучит в нынешнее время). Не то чтобы он полагал, будто, вооружившись новыми знаниями, он сможет большего добиться в жизни и выше взобраться по лестнице успеха. Напротив, часто высоко сидят как раз не обремененные излишними знаниями, поскольку им нет нужды раздумывать, что принесла данная ступень, и сомневаться, стоит ли карабкаться на следующую. Просто Урчи обладал поразительной тягой ко всему новому, неизведанному и необычному (в любом обществе такие люди тоже нужны – из них получаются изобретатели и ученые, путешественники и авантюристы, сплетники и шпионы)…
Так или иначе, в библиотеке ему очень нравилось. Доступ в нее был круглосуточный и абсолютно свободный – все равно, учитывая наложенные на нее чары, что-либо вынести и украсть было затруднительно: книги сами возвращались на свои места на полках. Если бы делали они это механическим путем, например вылетая из-за пазухи, потенциальным воришкам еще можно было бы бороться с подобной напастью: достаточно крепко завязать мешок или на крайний случай прикрепить к книге тяжелый предмет, гирю или камень, и все, никуда она не денется. Но книги перемещались мгновенно: еще секунды назад она была…надежно припрятана в укромной котомке похитителя, а в следующую – уже вновь невинно стоит на полке. В такой обстановке ни один уважающий себя вор работать не может.
Да и откуда здесь было взяться вору – пыльные фолианты представляли интерес только для таких вот школяров, алчущих знаний, или убеленных сединами профессоров Школы, желающих освежить свою память, а может быть, даже узнать что-то новое. (К чести уважаемых магов и волшебников, колдунов и чародеев, тяга к знаниям и у них не иссякала, ведь, как мы уже упоминали, в Школе занимались не только преподавательской, но и исследовательской деятельностью.)
Библиотека все время пополнялась новыми работами в области колдовства, как сделанными в стенах учебного заведения, так и привезенными со всех концов света. Так как место, отведенное под магические труды, постоянно заканчивалось, то приходилось периодически с помощью заклинания расширять изнутри пространство библиотеки, чтобы поместить туда новые стеллажи. (Одно время на рынке пользовались успехом и безразмерные чемоданы, но так как летающий чемодан все время куда-то врезается, а общий вес со всем содержимым получался немаленький, чтобы их тащить в руке, то мода на них постепенно сошла на нет.)
В результате с течением времени библиотека стала постепенно напоминать естественным путем возникший лабиринт, в котором любой ищущий мог легко запутаться и блуждать часами. По счастью, особой нужды бродить по библиотеке не было – большую часть читателей имеющийся сервис вполне устраивал. Начать с того, что за каждым посетителем библиотеки все время следовал толстый том, содержащий ссылки на большинство работ, включая все классические труды и самые свежие поступления. И достаточно было пальцем ткнуть в название книги, как она сама подплывала к тому месту, где находился посетитель. А также за читателем следовала лестница, с помощью которой можно было залезть на любую из полок, чтобы собственноручно прорваться сквозь ряды пыльных книг в поисках искомого (ничто так не вдохновляет человека, как маленькая победа над жизненным хаосом).
Более того, все было устроено так, что и выход из лабиринта найти всегда было легче легкого – он был сделан в виде люка в потолке и также всегда следовал за посетителем библиотеки, находясь неизменно над его головой. Надоело бродить по бесконечным переходам – взял лестницу, открыл люк и вышел из помещения. Быстро и удобно.
Но Урчи больше всего нравилось без всяких новомодных штучек, самому исследовать книги на полках, проводить рукой по их шершавой поверхности, или сделанной из пергамента, или обшитой бархатом. А иногда встречались фолианты с обложкой из кожи животных и существ, не знакомых обычному человеку. Попадались также обложки, изготовленные из редких пород дерева с изящной резьбой или покрытые густым пушистым колышущимся мехом, либо обжигающе холодным металлом, прикосновение к которому будто вонзало тысячи иголок в тянущуюся руку. Изредка, признаем сей прискорбный факт, встречались тома, изготовленные из кожи человека (обычно подобные труды содержали не самые приятные заклинания). Такие книги и хранились-то отдельно, так как, с одной стороны, они тоже – часть магической науки, а с другой – неподготовленному чародею с ними работать не рекомендовалось. Урчи нравилось сдувать пыль со страниц, рассматривать странные, завораживающие рисунки и символы, значение которых он не всегда понимал, и, разумеется, читать сами книги, ибо информация, в них заключенная, была более интересной и необычной, чем все, что он когда-либо слышал или видел.
В этот раз он ходил по библиотеке уже много часов и забрел в тот угол лабиринта, где никогда ранее не бывал. На полу ковром лежал толстый слой пыли и отпечатков ног, проходивших здесь до него, не было видно – похоже, сюда никто не попадал очень давно. Материал, из которого изготовлены фолианты, был Урчи совершенно незнаком, он казался хрупким и очень древним. Неожиданно, завернув за угол, он краем глаза увидел почти незаметную дверь, которую практически полностью скрывали два плотно сдвинутых стеллажа. Он никогда ранее не встречал дверей в этом лабиринте, да и не мог понять, как она могла возникнуть, если все пространство библиотеки занимали только полки.
Начинающий маг уже потянулся к дверной ручке, но услышал звуки, некоторое время уже резавшие его слух, причем ранее он не обращал на них внимания.
Звук напоминал гул водопада (обычно в хранилище книг водопады отсутствуют – это он знал наверняка). Звук изменился: складывалось впечатление, что теперь огромное дерево с широко раскинувшимися ветвями бьется о камни, нависая над пропастью. Ситуация развивалась все дальше и стремительнее – уже казалось, будто некий зверек, вроде хорька или мангуста, отчаянно верещал, запутавшись в ветвях дерева, и взвизгивал всякий раз, когда капли воды попадали на его шкурку.
Урчи решил, что таинственный вход может и подождать, в конце концов, водопад в библиотеке тоже бывает не каждый день, а иссякнуть он может значительно раньше, чем исчезнет дверь. Он бросился в сторону раздающегося грохота, гама, всхлипов и визгов. Умение ориентироваться в пространстве у него было врожденное, поэтому не прошло и пяти минут, как он выбежал в помещение, которое можно было бы назвать читальным залом. (Хотя на самом деле каждый посетитель мог устроить себе такой зал в любой момент: достаточно было вызвать стол и стул, чтобы удобно сидеть и читать избранное произведение.)
В просторном помещении (если бы дело происходило в лесу, надо было бы сказать – на полянке) стоял огромный дубовый стол. Но этот стол казался крошечным по сравнению с человеком, сидевшим за ним. Это был настоящий гигант, хотя и очень молодой. Перед ним лежал раскрытым первый том классических заклинаний, который рекомендуют всем новичкам Школы. Фолиант периодически менял свое положение, а иногда даже отряхивался, как собака после купания, – на него капали крупные слезы, размером с кулак среднего мужчины (книги в библиотеке обязаны сами заботиться о своем состоянии, иногда даже требуя себя заклеить, перешить, прогладить страницы, а в исключительных случаях даже скопировать заново, что, кстати, очень не безопасно, так как любой серьезный маг накладывает заклятия, либо заставляющие переписчика допустить ошибку в заклинании, либо насылая на него страшные болезни и неприятности). Кстати, даже одна мысль об опечатке или описке в магической книге и возможных последствиях способна привить жесточайшую бессонницу самым стойким студентам.
Плачущий великан поднял голову, сквозь пелену слез посмотрел на прибывшего и с силой стукнул кулаком по столу. Урчи опознал этот звук как шум, который издавало воображаемое дерево, бьющееся о камни водопада. Гигант вытер глаза рукой и заговорил – ему, очевидно, не хватало именно собеседника (очень часто, кстати сказать, слова «собеседник» и «слушатель» воспринимаются говорящим как синонимы, в результате чего происходит много недопониманий в общении).
– Я с восточного склона горы Амреф, что в самой северной части материка. Именно с восточного склона – на западном слишком палит солнце, и там жить невозможно, северный слишком крут, а на южном обитают дикари, которые даже не знают огня.
В моем роду были одни шаманы, и я обязан сохранить преемственность. Мой отец умел управлять погодой, а дед был верховным шаманом всех племен Амры (это река, берущая свое начало на вершине горы). Среди всех наших племен есть только две династии шаманов, из которых в каждом поколении выбирается верховный шаман. В одной династии колдовское умение передается от отца к сыну, в другой – по материнской линии. Еще со стародавних времен, когда наши предки не умели даже заговаривать зубную боль, было строжайше запрещено, чтобы представитель одного рода вступал в брак с отпрыском другого, в противном случае оба рода постигнет проклятие.
Так вот, проклятие рода – это я.
Урчи понял, что гигант не опасен, но еще не до конца отошел от изменяющегося калейдоскопа событий, поэтому был в состоянии только глубокомысленно пробормотать:
– А с виду вроде бы и не сильно заметно…
Более чувствительную натуру подобное наблюдение могло бы и оскорбить, но гигант привык к простому проявлению эмоций, все понял правильно и продолжил:
– Дело в том, что по материнской линии все были колдуньями. И все: и маманя, и бабка, и прабабка, и прабабка моей прабабки, – в общем, все женщины обладали крутым нравом, горячим темпераментом и большой экстравагантностью при выборе мужчин. Поскольку все равно рождались у них только девочки, к которым и переходило магическое умение, они могли себе это позволить, вот и выбирали себе в мужья разбойников, воинов, дикарей и варваров. Я имею в виду дикарей и варваров по нашим меркам, а мы значительно более терпимы к людям, чем вы, горожане.
И все было ничего, пока моя маманя не переплюнула всех и не влюбилась, как кошка, в моего отца. Папаня тоже был хорош, в результате чего появился я. Каждый из них надеялся, что ко мне перейдет, уж как минимум, его магический дар, а в лучшем случае я буду просто чудо-ребенком с усиленным талантом к волшебству.
Результат превзошел все ожидания. По материнской линии я унаследовал буйный нрав и стать всех поколений мужчин (а женщины в мамином роду вообще не смотрели на мужчину, если он не был на голову выше и в два раза шире всех остальных. При этом я подозреваю, что плохой характер избранника тоже был одним из непременных условий). Мужчины в роду папаши тоже славились умением выбирать дам себе под стать, поэтому я получился на загляденье. Одно плохо, я совершенно не умею применять магию. Я стал позором для обеих семей, и если я не смогу поддержать честь доброго имени Зарлингов, то лучше бы мне вообще не появляться на свет, – родня не поймет и не простит, а в нашем роду лучше всего получаются именно чары проклятия.
Меня по знакомству запихнули в Школу Магов (в основном из уважения к славным именам моего рода), но если я не сумею себя проявить, то назад лучше и не возвращаться. Мое имя – Зар, и мне приятно с тобой познакомиться, несмотря на обстоятельства встречи.
– Меня зовут Урчи. Но почему ты не можешь применять магию?
– Я не могу запомнить ни одного заклинания, они проходят мимо меня, как гарцующие призраки сквозь прозрачную стену, оставляя лишь неприятный привкус во рту и головокружение.
– Ты знаешь, – неожиданно сказал Урчи, – а ведь мы могли бы с тобой образовать неплохую команду: ты не помнишь ни одного заклинания, а я ни одного не могу правильно произнести. Может, вместе что-нибудь и получится. Вот только как я тебе объясню, что именно надо говорить, если каждый раз я произношу слова по-другому? – Урчи подумал еще немного. – Но ведь можно и написать на бумаге.
Гигант помрачнел.
– Ничего не выйдет. Я не умею читать.
– Это не беда, я могу научить, это несложно.
– Ты не понял. Я пробовал учиться неоднократно, но буквы в моей голове просто не складываются в слова. Я знаю, что тому виной: в моем роду были йети (я же говорил, бабки и прабабки обладали отменным вкусом и умели выбирать себе мужей). А йети и грамота несовместимы. Я раньше упомянул, что северный склон горы необитаем. Люди там действительно не живут, а снежный человек, йети, даже на отвесных скалах чувствует себя, как дома (может быть, он и чувствует себя как дома как раз потому, что люди там жить не могут). Поэтому, хотя у меня и есть наследственность всевозможных силачей и богатырей, пользы мне от этого никакой: где вы видели мага с дубинкой? А если я не стану магом, то опозорю весь свой род… И сидел я поэтому в очередной раз над первым томом, разглядывал рисунки, понимая, что участь моя предрешена и помочь мне никто не в состоянии.
В этот момент к разговору подоспел и непринужденно вмешался еще один собеседник – Аэлт, эльф, который со времен их знакомства с Урчи периодически интересовался его делами, подбрасывал новые сплетни и слухи, да и просто скрашивал существование дружеской болтовней.
– Думаю, в команде не помешает третий – я имею в виду себя. Ты, Урчи, будешь писать заклинания, я – их произносить, а Зар – воплощать в действие, ты же знаешь, что сам я наложить чары не могу. Мы, эльфы, скорее не волшебники, а волшебство.
– Путь, конечно, запутанный, – задумчиво проговорил Урчи, – но может сработать. Я, кстати, слышал, что скоро начнется Турнир Магов, мы могли бы там выступить все вместе.
Гигант заметно повеселел: перспектива принять участие в турнире заметно повышала его шансы на одобрительное отношение родственников, а уж если повезет отличиться… Аэлт тоже начал оживленно виться вокруг, испытывая радость и предвкушая развлечение; работа гидом быстро надоедает (хотя проблема мерзкой униформы, с помощью Урчи, была успешно преодолена, вторая беда профессии гида – туристы– была неизбежна и наводила тоску).
– Ребята, вы пока наведите справки о турнире и подайте заявку, если нужна подобная бюрократия. (Последнее время любую интересную затею окружают бюрократией и волокитой, чтобы отпугнуть слабых духом.) А я еще хотел побродить по библиотеке… – Урчи никак не давала покоя загадочная дверь, и он намеревался исследовать ее поподробнее.
ГЛАВА 13,
в которой Урчи обретает надежду однажды быть понятым другими
Сначала было слово. Потом слов стало много. Потом все запутались.
Вавилонская башня. Хроники
КАМЕНЬ ПОНИМАНИЯ
Найти дверь еще раз оказалось совсем не просто. Она хитрила и ускользала, петляла и путала следы, заманивая в глубь стеллажей. Наверное, потомственный охотник и смог бы ее выследить и обнаружить по едва заметным признакам и приметам, но Урчи, не обладавший подобными талантами, в состоянии был полагаться только на свою силу и скорость, поэтому он просто бежал все быстрее и быстрее, стараясь не потерять из виду мелькающий в конце коридора неясный силуэт, пока наконец в удобный момент не преодолел одним прыжком разделявшее их расстояние и не вцепился изо всех сил в дверную ручку. Его протащило по полу еще добрых два десятка метров, пока дверь, наконец, не сдалась и не остановилась, сделав вид, что всегда была именно на этом месте, тогда как пыль и грязь на одежде преследователя, равно как его усталый и запыхавшийся вид, – не более чем досадное недоразумение, а то и явное свидетельство простой неловкости и неаккуратности назойливого гостя.
Урчи с нескрываемым подозрением смотрел на шуструю дверь и, не отпуская ее ручки, изучил объект более внимательно. Она была сделана из просмоленного мореного дуба, и веяло от нее многовековой древностью. Именно древностью – было ощущение, что сначала была эта дверь, а уже потом вокруг нее построили библиотеку. По краю были вырезаны письмена, которые он сначала принял за украшающий орнамент, и только потом понял, что эта затейливая вязь имеет большее предназначение, нежели показать всем, какую красивую дверь удалось сделать мастеру.
К сожалению, язык, на котором сделана надпись, был Урчи совершенно незнаком, он никогда даже и не встречал подобного в магических книгах, а так как ему все же очень хотелось узнать, что же там внутри, то он почел за лучшее поверить в то, что на двери написано любезное приветствие и приглашение, нежели грозное предупреждение. (Заметим, что лучше всего человек обычно лжет самому себе, что и неудивительно: в этом у него больше всего возможностей попрактиковаться.)
Открыв дверь, юноша оказался в узком коридоре, который шел под уклон куда-то вниз. Проход был узким, и уже через несколько шагов он был вынужден коснуться стены и сразу же отдернуть руку: несмотря на то что факелов не наблюдалось, все стены были покрыты то ли сажей, то ли копотью.
Пройдя чуть далее, он заметил выбивающийся из-за поворота свет и, выйдя к нему, остановился в изумлении. Посмотреть было на что. Помещение, куда он попал, выглядело скорее как пещера, нежели зала, оно имело стены из необработанного камня, полукруглый потолок и неровный земляной пол. Всюду были разбросаны искореженные статуи рыцарей. Каждая из них была измята так, как если бы ее сжал в кулаке неведомый великан. Некоторые статуи были оплавлены, другие просто вдавлены в стены. Но ощущения жестокой битвы, произошедшей здесь когда-то, не возникало. Нет, скорее, было, похоже, что это несмышленое дите баловалось со своими игрушками.
У дальней стены располагалось панно, инкрустированное драгоценными камнями. Здесь были матово-черный оникс, что ведет на подвиги и вселяет веру, изумрудно-желтый хризолит, что бережет сон и сохраняет ясность ума, янтарно-золотой берилл, что придает силы в пути, лазурно-голубой агат, что предохраняет от ядов и дурного глаза. Здесь были аметист и гранат, сапфир и сердолик, рубин и топаз. (Правда, если вы думаете, что Урчи был способен различить все эти камни, то сильно заблуждаетесь, принимая его за ювелира.)
Все камни были покрыты слоем пыли и копоти, но еще можно было различить общее изображение – огромное око, казалось бы, видящее всех и все. Но это был не злобный взор, что так любят рисовать некоторые фанатики, как будто говорящий всем и каждому, что некуда им спрятаться и, где бы они ни находились, их ничтожество будет обнаружено, выволочено на всеобщее обозрение и примерно наказано. Нет, это был спокойный и понимающий взгляд, который словно утверждал, что я – это ты и мы способны понять друг друга и разделить наши мысли и чувства.
В основании панно лежал камень, это от него исходил тот тусклый свет, освещавший все помещение. Камень не отличался особой красотой, размером был с детский кулачок, и его можно было легко спутать с любым другим, что путник походя отпихнет со своего пути, если бы не то же изображение всевидящего глаза, украшавшее и стену.
Рядом с постаментом, на котором находился камень, было пусто, и только неподалеку, почти не видная из-за падающей тени, валялась груда доспехов, но она вовсе не напоминала рыцаря, пусть даже и поверженного.
Урчи, зачарованный сиянием камня, подошел и, любуясь, взял его в руки. В эту же секунду в зале что-то неуловимым образом изменилось. Какая-то мелочь, не более чем порыв ветерка из отверстия в потолке, легкая, как взмах крыла, незаметная, как неспешный рост дерева, неслышная, как наступление ночи.
Он не сразу понял, что же случилось, и лишь потом осознал: нечто, принимаемое им ранее за груду доспехов, имело свой глаз. И этот глаз смотрел на него неодобрительно.
– После стольких лет, – с видимым удовольствием сказал глаз, – наконец-то нашелся желающий украсть амулет. А то я уже начал сомневаться и думать, что годы тренировок пройдут зря.
Глаз довольно обвел все помещение, которое в полной мере отражало следы его усердия и воинского умения, подмигнул и продолжил:
– Я, честно говоря, тебе даже признателен – здесь становилось скучно и однообразно.
Груда доспехов потянулась, встала и превратилась в нечто, размером с теленка с огромной мордой, похожей одновременно на медведя и собаку. Тело его было полностью покрыто тем, что при ближайшем рассмотрении оказалось чешуей, но все же и вблизи напоминало латные пластины, что составляют основу самых крепких панцирей. Хвост его ничуть не смахивал на собачий – это был скорее хвост змеи или даже крокодила, очень гибкий, но покрытый чешуей и с костяным набалдашником на конце, что делало его похожим на кистень.
Урчи понял, что они друг другу не нравятся. Такое часто бывает и при встрече людей: иногда увидишь человека и сразу воспылаешь к нему любовью и симпатией, а то и наоборот, человек слова не сказал, а не по душе он тебе, и все тут. Но хорошо, когда ты можешь себе позволить отказываться от общения с человеком по той только причине, что у него нос крючком или свернут набок, а смех как шипенье тарантула или рев бизона. Плохо, если отказываются от тебя, и твой нос, походка, смех или имя, в конце концов, становятся веским и непреодолимым препятствием к дальнейшему общению, а иногда и основой для преследования и наказания.
Но Урчи рассудил, что зверь не человек, и с ним договориться будет попроще. Поэтому он собрал волю в кулак (прямо скажем, вся его воля в этот момент могла поместиться и в очень маленьком кулачке), и продумал убедительно аргументированную речь, начав ее красноречивым вступлением.
– Ты кто? – выговорил он дрожащим голосом, до боли сжав руки, дабы им тоже не передалась эта дрожь.
– Вот это я одобряю! Всегда перед тем, как начинать смертный бой, необходимо как можно больше узнать о противнике! Молодец! Мог бы стать неплохим стратегом. Даже жаль, что не придется. Отвечу на твой вопрос: я – драконий пес.
– Как-как, пес дракона?
– Нет-нет, драконий пес. Пес дракона – это когда жил да был дракон, он подобрал собачку и заставил двор охранять (как будто тех, кто рискнет зайти в гости к дракону, отпугнет злая собака). А мы, драконьи псы, – особый вид. Можно считать, меньшие братья драконов – наверно, в древности у нас и был общий предок, но потом, видно, мы разошлись во мнении, какие качества и свойства надо в себе развивать в процессе эволюции, поэтому-то драконы одно, а мы – другое. А вот с собаками мы не имеем ничего общего, просто название привязалось. А здесь я поставлен охранять могущественный амулет. Можно сказать, как родился, так сюда и определили, предназначение мое такое.
– А что за амулет? – несмотря на всю серьезность ситуации, любопытство Урчи в который раз оказалось сильнее.
– Да-а, – протянул пес с явным разочарованием. – Воры-то пошли, какие необразованные. Крадут и сами не знают, что. Я начинаю терять к тебе уважение. Ты, часом, не клептоман, не тащишь в карман, как сорока, любой блестящий предмет?
– Я вообще не собирался красть этот камень, просто хотел разглядеть его поближе. – Внезапно проблеск понимания вспыхнул в глазах Урчи: – Неужели это знаменитый философский камень?
Пес просто задохнулся от возмущения:
– Да этот камень нельзя даже сравнивать с философским! Он намного ценнее!
– Интересно, что может быть ценнее камня, который сам по себе позволяет производить золото в неограниченных количествах?
– Да это же знаменитый Камень Понимания ! Находясь рядом с ним, ты понимаешь любую речь и любой понимает тебя! Ты что, думаешь, драконьи псы так со всяким встречным и разговаривают?
(В этот момент Урчи пришло в голову, что за все время разговора ни разу его своеобразный стиль ведения беседы не помешал взаимному пониманию, если, конечно, их диалог можно было рассматривать с этой позиции.)
– А что касается его ценности, – продолжил пес, – то всякий путешественник знает: если ты попал в незнакомую обстановку и окружен, к примеру, толпой людей, главный из которых обращается к тебе с проникновенной речью, то гораздо важнее, чем иметь любое количество денег, понимать: то ли тебя приветствуют как наместника бога на земле, то ли тебе уготована участь субъекта, предназначенного для торжественного жертвоприношения. Разница пусть тонкая, но существенная. Давай так: парень ты хороший и я верю, что не хотел воровать камень. Более того, здесь так давно никого не было, и я даже готов отдать его тебе, но только если ты выполнишь три условия. Во-первых, ты должен доказать мне, что он тебе действительно необходим. Во-вторых, ты должен взять камень, не нарушая моей клятвы, а я обещал своей любимой матушке, когда она поместила меня сюда, что никому не позволю захватить камень и буду всегда охранять его от воровства. И, в-третьих, ты должен предложить мне самому нечто стоящее, чтобы сделка имела смысл и для меня. (Урчи отметил разумный и деловой подход, нечасто встречающийся у представителей животного мира.)
– Ну, с первым пунктом проблем не будет: нам достаточно отойти от камня чуть подальше и я попытаюсь тебе рассказать историю своей жизни – если ты поймешь более десяти слов, то ты или умеешь читать по губам, либо угадываешь мысли.
– А вот что касается других двух условий – необходимо еще подумать. Позволь мне уйти и поразмыслить. Обещаю, что вернусь, как только мне будет что предложить.
– Знаешь, я не имею скверной привычки доверять людям… И так как гости ко мне заходят нечасто, – даже входную дверь сможет поймать только умелый, либо в крайнем случае выносливый маг (при этих словах Урчи покраснел), а еду мне спускают на веревке через отверстие в потолке, то гостей я так просто не отпускаю. – На собачьей морде, до самого носа покрытой чешуей, появилось лукавое выражение, как у кота, забавляющегося с уставшей мышью. – Но я начинаю верить, что этот амулет тебе действительно может серьезно пригодиться, поэтому готов тебя подождать. Но помни: твое предложение должно быть стоящим, иначе мое разочарование будет горьким и сильным.
Урчи представил формы проявления подобного «разочарования», и ему стало очень нехорошо. Но снова его любопытство взяло верх:
– Скажи, а откуда берется копоть и сажа на стенах? Неужели…
– Да, мы тоже умеем выдыхать огонь. Конечно, с драконами нам не сравниться – у тех размеры побольше будут, но и мне, если что, сырую пищу есть не грозит.
В этот момент живое воображение Урчи подсказало ему во всех деталях картины драконьей трапезы, а также возможных ингредиентов кушанья, и он почел за лучшее распрощаться вежливо, но быстро.
