Текст книги "Ближний бой (СИ)"

Автор книги: Игорь Волознев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

К ним молча подошёл Сёма с третьим портфелем. Штруп переглянулся с ним.

Я буду молчать... – слышался прерывистый шёпот. – Мне больше ничего не надо, я старик... Мне бы дожить...

Его рука как бы невзначай потянулась к кобуре, но Гена не спускал с него глаз. Треснул выстрел. С дыркой в виске Картавый откинулся на спину и затих.

Молодые бандиты подхватили кейсы и скрылись в ближайшем лесочке.

Гена не случайно нагрузил напарника двумя кейсами: у Сёмы тоже имелась кобура с заряженным пистолетом. Теперь обе руки у напарника были заняты, а значит, быстро выхватить пистолет он не мог. Штруп прекрасно знал старую истину: когда имеешь дело с большими деньгами, нельзя доверять никому.

Сам он нёс один портфель. Его свободная рука постоянно находилась в кармане куртки, куда он положил свой "кольт".

Молодчики вышли из леса, пересекли поле, наткнулись на разбитую грунтовую дорогу и зашагали по ней, стремясь уйти как можно дальше от места катастрофы.

Всходило солнце, рассеивался утренний туман. Гена запарился в куртке.

Баксы и рыжьё поделим пополам, – сказал он.

Чувствую, тут немало, – отозвался Сёма. – Нам повезло. Правда, Клима жалко.

Что делать, в нашем деле приходится быть готовыми к потерям, – философски заметил Штруп.

Дорога впереди терялась среди полей. Через четверть часа их начал догонять запылённый "жигулёнок". Штруп жестом попросил остановиться. Машина, поравнявшись с ними, затормозила. В ней сидели двое мужчин, судя по виду – деревенские.

Тот, что помоложе, открыл дверцу.

Нам, вообще-то, в Москву надо, – приветливо улыбаясь, заговорил Гена. – Не подбросите? Мы заплатим. Ну, хоть в райцентр какой-нибудь, откуда можно до Москвы добраться... Всё равно куда, не тащиться же по этой пыли...

Мужчины согласились довезти их до Сергиева Посада. Сёма с портфелями уселся на заднее сиденье. Прежде чем залезть в машину, Штруп огляделся. Вокруг никого не было.

Он сел рядом с Сёмой, достал пистолет.

Вот что, мужики, ни звука, – сказал он с угрозой. – Чуть рыпнетесь – буду стрелять.

Ты чё... – начал было тот, что моложе

Штруп резко ударил его стволом по голове. Застонав, тот завалился набок.

Его товарищ поднял вверх дрожащие руки.

Хватай парня и вытаскивай из машины, – велел ему бандит.

Тот поспешил выполнить приказ.

Тащи его вон в те кусты, – скомандовал Штруп.

Он тоже вылез из машины и обернулся к Сёме.

Пошли, – сказал он коротко. – Мы теперь повязаны кровью и всё должны делать вместе.

Они двинулись за мужчиной, который тащил своего товарища. Тот был ещё жив, поматывал головой, стонал и силился открыть глаза.

Когда вошли в заросли, Гена выстрелил. Но не в мужчину, а в Сёму. Тот, падая, оглянулся на него. На лице напарника читалась ненависть. Гена подумал, что если бы он сейчас его не прикончил, то Сёма прикончил бы его. Может, немного позже, но прикончил.

Сёма рухнул и остался лежать, хрипло, со свистом, дыша.

Мужчина вдруг взвизгнул и, нелепо размахивая руками, бросился бежать. Гена выстрелил ему вслед. Тот упал.

Убийца выдержал паузу. Огляделся, вслушался в звуки ясного летнего утра. Вовсю свиристели кузнечики, где-то в небе пели птицы. Не торопясь он подошёл к мужчине, так и не успевшему убежать, и выстрелил ему в голову. Затем вернулся к кустарникам и следующим выстрелом прикончил его товарища.

Сёма был ещё жив и дёргался в агонии. Он силился что-то сказать, но вместо слов с губ слетала кровавая пена.

Штруп поставил ногу ему на голову и надавил.

Вот так бывает в жизни, дружбан, – сказал он с лёгкой усмешкой. – Тут слишком много бабла, поэтому ты должен загнуться.

Штруп ткнул ствол ему в висок и нажал на крючок. Пистолет сухо щёлкнул. Кончились патроны.

О кей, придётся по-другому, – убийца достал из кармана небольшой нож со сложенным лезвием...

Через пару минут он сидел в машине и катил по дороге, соображая, где он находится. Он обещал Антонине Петровне приехать после завтрака, и намерен был исполнить своё обещание.

В багажнике лежали три кейса, полные долларов и золота. Утро разгоралось, обещая перейти в отличный денёк.

При виде Олега связанный бандит радостно загудел сквозь кляп. Беляев избавил его от скотча.

Ну что, в порядке? Сейчас повезёшь меня обратно в Москву.

Развязанный Витёк ещё какое-то время лежал на сиденье, шевеля руками и ногами.

Всё тело затекло... Думал – если не придёшь, абзац мне, так тут и останусь...

Беляев усмехнулся.

Сказал – приду, значит, приду.

Витёк уселся на сиденье, оглядел своего спутника.

А на тебе новый прикид! Фирменные джинсы, майка... Откуда вещички?

Картавый подарил.

Тот воззрился на него.

Нет, без балды?

Без балды. Мы с ним поговорили, он меня чаем напоил. С пряниками... Ладно, хватит трындеть, давай езжай! Или мне, может, за руль сесть?

Нет, чего уж там, – Витёк включил зажигание.

Беляев смотрел на проплывающие за окнами деревья, поля, столбы, встречные машины и вспоминал события минувшей ночи. Вспоминал главным образом свою драку с блондином. Он воскрешал в памяти все её детали и мысленно скрежетал зубами, понимая, что тот ушёл от него лишь чудом. Блондин был у него в руках – как тогда, на даче Сопилы. Олег мог вогнать в него пулю, ткнуть ножом. Но опять не сошлось, опять всё пошло не так.

"Скользкий, гад, – думал Олег. – Удрал... И Картавый с ним..."

Похоже, поиски блондина придётся начинать с нуля. Если только... Да, есть одна зацепка, ниточка, очень тоненькая, почти паутинка... Но, если очень повезёт...

У тебя есть ручка или карандаш? – спросил он у Витька. – Надо кое-чего записать.

Бандит засмеялся.

Нет, такого не держим... А впрочем, погоди...

Он раскрыл бардачок и пошарил в нём. В дальнем углу бардачка нашёлся тюбик губной помады.

Одна пьяная проститутка оставила.

Сойдёт, – сказал Беляев.

Глава 17

Приехав в лагерь, Штруп первым делом перенёс кейсы в свою комнату. Потом принял душ и выспался. Вечером он немного побоксировал с парнями в спортзале, а перед ужином заглянул на корты. Здесь его сразу окружила толпа молоденьких девушек, требовавшая, чтобы он включился в игру. Гена сыграл сет в паре с Сусанной Кричевской против Ирочки Новосильцевой и Маши Дёминой.

Через четверть часа после начала игры у кортов собралась добрая половина женского населения лагеря. Анна Петровна с улыбкой наблюдала за Геной из окна, отодвинув занавеску. Даже сидевшие на террасе пожилые дамы, давно вышедшие из бальзаковского возраста, прервали свои бесконечные разговоры и тоже устремили взгляды на теннисную площадку.

Гена был всецело поглощён бегавшей перед ним Ирочкой, хотя старался не показывать этого. Он воображал её без платья и замирал от сладостного возбуждения. Как, однако же, хорошо сложен этот персик! Он давал себе слово завтра же подступиться вплотную к девочке и добиться от неё согласия. Собственно, ради этого он и вернулся сюда.

После ужина в лагере начиналась весёлая жизнь – дискотека, кино, игры. Маленький домик обслуживающего персонала, стоявший на отшибе, в эти часы пустел. Поднявшись к себе, Штруп заперся в своей комнате. Достал из шкафа один из кейсов – тот, что полегче, и положил на кровать. Шифра замков он не знал, пришлось воспользоваться слесарным инструментом.

У него захватило дух, когда он откинул крышку. Он даже засвистел от восторга. Портфель был доверху наполнен аккуратно упакованными пачками стодолларовых купюр! Вот за какой добычей охотились нагрянувшие утром бандиты! Месть за смерть Кисы – только предлог, на самом деле им нужны были баксы Картавого. Это из-за них схлестнулись две бандитские группировки, и обе практически в полном составе отправились на тот свет.

Улыбаясь, Штруп взял пачку и тщательно пересчитал купюры. Сто бумажек, одна к одной. Значит, в пачке – десять тысяч. Пачки лежали стопками по пять, а всего стопок было тридцать. Гена прикинул в уме – полтора миллиона! Смеясь, он повалился на кровать и блаженно вытянулся. Скоро у него таких персиков, как Ирочка, будут десятки. Он вообразил себе сразу трёх милашек, лежащих с ним в одной кровати. Он тискает их нежные бёдра, целует сочные податливые губы, гладит мягкий пушок на лобке...

Вскоре, однако, мысли Гены приняли более практическое направление. Знакомый сутенёр с Тверской обещал достать любых тёлок, даже малолеток. Так стоит ли терять время на Ирочку? Может, завтра сразу слинять в Москву?

Нет, вряд ли он уедет завтра. На угнанной тачке его зацапают гаишники. Надо будет одолжить машину у одного здешнего парня. Оформить доверенность, всё чин чином. На это уйдёт дня два. Зато потом он сможет без помех раскатывать по Москве...

Блондин защёлкнул замки кейса и поставил его в шкаф рядом с другими.

Наутро Гена встал в превосходном настроении. Он молод, хорош собой и у него есть полтора миллиона баксов (это при том, что он ещё не заглядывал в два других портфеля!). Его ждёт прекрасное будущее, полное солнца, морской пены и податливых девичьих тел. Скоро он переведёт деньги за границу и быстренько смотается туда сам. Малолеток можно купить везде, и даже дешевле, чем на Тверской. А с блатной жизнью пора завязывать. Умение быстро забывать о своих "подвигах" было одним их достоинств Штрупа, позволявших ему без всяких угрызений совести смотреть вперёд и наслаждаться жизнью.

После завтрака Гена играл один против Ирочки и Сусанны. Собравшееся у площадки дамское общество восторженными криками приветствовало каждый выигранный им мяч. Он играл резко и сильно, без всяких скидок на возраст девушек. К концу второго сета, проигранного ими всухую, они уже почти не передвигались. Лица у обеих были расстроенные.

Гена с небрежным видом подошёл к сетке.

За целый месяц вы так ничему и не научились, – сказал он, обворожительно улыбнувшись. – Наверное, я неважный тренер.

Глядя на него, они не могли не улыбнуться в ответ.

И всё же в один прекрасный день мы вас побьём! – воскликнула Сусанна.

Я очень надеюсь на это! Всегда приятно проигрывать красивым девушкам, – и он игриво посмотрел на Ирочку.

Её улыбка показалась Гене многообещающей...

Часом позже, увидев Иру в холле раздевалки, он кивнул ей головой, предлагая следовать за ним. Они вошли в пустующую маленькую кладовку. Гена закрыл дверь на задвижку.

Короче, малышка, ты мне нравишься, – без долгих предисловий сказал Геннадий.

Её лицо залила краска.

"Стыдится, – подумал Штруп. – Значит, не такая испорченная, какой кажется. Это немного усложняет дело, ну да ладно..."

Он взял её под мышки, притянул к себе и впился ей в рот. Она не сопротивлялась. Оторвавшись от её губ, он уловил на её лице оттенок радости и затаённой гордости.

"Даст, – мысленно засмеялся он. – Даст тёлочка, без вопросов. Трахну её завтра вечером".

А вслух сказал:

Ты классно целуешься. У тебя, наверно, есть парень?

Она неопределённо пожала плечами.

Гена улыбнулся.

Хочешь, я буду твоим парнем? Только ты держи язык за зубами, а то наживём проблемы.

Он снова прижал её к себе, только на этот раз крепче и всем телом. Его руки скользнули к ней под майку, затем спустились под резинку трусиков. Потискали её ягодицы. Гена взасос целовал её в губы, в то время как его напрягшийся ствол сквозь ткань шорт упирался в её живот. Ничего, пусть заранее просекает, что он не пятнадцатилетний сопляк и хочет от неё настоящего секса.

Когда он оторвался от неё, она, вся пунцовая, прыснула в кулачок, сделала ему глазки и опрометью выбежала из кладовки.

Вечером Штрупа ждал второй кейс. Он заперся и, не торопясь, взялся за дело. Первый же взгляд на содержимое портфеля заставил его мечтательно улыбнуться. Содержимое второго портфеля не отличалось от содержимого первого. Разве что суммой – миллион двести тысяч. Гена удовлетворённо потирал руки. Открыть, что ль, заодно и третий кейс? Нет, оставим это удовольствие на завтрашний вечер. Завтра – последний день его пребывания в лагере, и завтра он устроит себе двойное удовольствие: секс с персиком и вскрытие третьего кейса. А послезавтра с утра можно будет дёргать отсюда.

Следующий день прошёл в целом довольно скучно. Главные удовольствия Штруп запланировал на вечер.

Как он и рассчитывал, после ужина Ира охотно уединилась с ним в укромном местечке позади столовой. Она ждала новой порции поцелуев, но Гене хотелось большего.

После долго засоса в губы он потянул её к забору.

Прогуляемся до реки, а то тут нас могут застукать, – сказал он.

Гулять по лесу... – Ира капризно поморщилась. – Я помру от страха гулять там вечером!

Она мялась только для приличия. На самом деле прогулка с красивым молодым человеком, с поцелуями и с нежными словами, казалась ей чудесным сном.

Не бойся, я буду с тобой, – подмигнул ей Гена, прекрасно видевший её кокетство. – Мы слиняем через заднюю калитку, чтобы нас не засекли, а вернёмся через часок-полтора, как раз к концу дискотеки.

Они вышли из лагеря и направились по лесной дорожке к мелкой, заросшей камышами речушке. Небо было ещё светлым, но в лесу, среди деревьев, сгущались сумерки. Ира тихонько напевала, Штруп рыскал глазами по сторонам, выискивая подходящее местечко.

Если бы он не утратил бдительности и оглянулся, то его сексуальный пыл улетучился бы в один миг. За ним шёл тот, кого он меньше всего ожидал увидеть здесь и с кем меньше всего хотел встретиться.

Беляев заметил блондина у калитки, когда обходил лагерный забор. Его грудь захлестнуло волнение. На этот раз убийца не уйдёт!

Те цифры, которые на даче Картавого Штруп набирал по радиотелефону и которые Олег потом записал губной помадой на клочке старой газеты, вывели-таки на убийцу. Уже на другой день после своего возвращения в Москву Олег имел точный адрес спортивно-оздоровительного учреждения.

Беляев третий час слонялся вокруг лагеря, соображая, как бы попасть туда. Короткий разговор с каким-то пацаном, вышедшим за калитку покурить, убедил его, что блондин здесь. План дальнейших действий сложился сам собой. Дождаться ночи, перелезть через забор, проникнуть на территорию лагеря и разыскать Штрупа.

Но ничего этого не потребовалось. Блондин вышел из лагеря сам. В первую минуту Олег сомневался – Штруп ли это, тем более тот вышел с какой-то девушкой. Однако, пройдя немного за парочкой, Олег понял, что не ошибся. Ну, теперь этот гад заплатит за всё!

Сначала Олег не решался приблизиться: смущало присутствие девушки. Не хотелось сводить счёты с бандитом при посторонних. Потом вдруг парочка пропала. Лишь подойдя почти к самой реке, он увидел их лежащими на траве под большой изогнутой ивой, листва которой образовывала нечто вроде шалаша.

Ты будешь в полном порядке, малышка, не бойся, – говорил Штруп, целуя Иру и задирая на ней майку.

Она смотрела на него с неуверенной улыбкой. Ещё когда они шли к реке, её посетила пугающая мысль, что Гена собирается овладеть ею по-взрослому. Но она отогнала её, не желая расставаться с романтическими грёзами. Сейчас ей снова, на этот раз с отчётливой ясностью, пришла та же мысль, и по её спине пробежал холодок.

Гена обольстительно улыбался, целовал её оголившуюся грудь. Его настойчивые руки обвивали её талию, ныряли под шортики и гладили укромное местечко между ног...

Движения Гены стали торопливыми, судорожными.

Тебе понравится, – хрипло проговорил он, рывком спуская с неё шорты и трусы почти до колен. – Я всё сделаю нежно, ты будешь довольна...

Он спустил шорты и с себя. Ира почувствовала, как вдоль её промежности движется головка отвердевшего члена. Никакого удовольствия она от этого не испытывала, наоборот – ей было неудобно и больно. Гена действовал грубо, по-хозяйски, как будто она его собственность.

Вот такая ты мне больше нравишься, – сказал он, окончательно избавляя её от майки и трусиков.

Сначала она старалась казаться спокойной, но сейчас, посмотрев на него, испугалась. Лицо Гены кривилось в какой-то звериной усмешке, зубы скалились, в глазах плавала муть.

Нет, не надо... – зашептала она в страхе.

Ты же этого хочешь, сучка, – прошептал бандит. – Трахалась с парнями, признайся!

Нет, нет... – Она обхватила красивую голову Гены и стала отталкивать её.

Гена больно ударил её по рукам.

Да ты настоящая тёлка. Что, уже потекла?...

Мама... – Она заплакала, вздрагивая от ужаса.

Но Гену её слёзы только распалили. Он впился пальцами в её бёдра, раздвигая их по сторонам. Он тянул удовольствие, наслаждался её страхом и медлил приступать к самому главному, хотя его ствол был уже перенапряжён.

Наконец терпеть не стало сил. Он удобнее устроился между её ног и со стоном коснулся головкой заветной створки, собираясь ввести её туда. И именно в этот миг чья-то рука стальными клещами схватила его за плечо и с силой отбросила в сторону.

Штруп остолбенел от изумления. Он даже не почувствовал боли от удара спиной о корягу. Перед ним стоял парень, с которым он уже дважды встречался. Один раз – на даче Сопилы, второй – в доме Картавого. Теперь он стоял и презрительно усмехался, глядя ему в глаза.

Беляев дал блондину подняться на ноги и натянуть шорты. Он был спокоен и уверен в себе, зная свою силу. У него не было ни пистолета, ни даже ножа, но он видел, что и у блондина ничего этого нет. Значит, на сей раз бой будет равным. А в равном бою Штрупу несдобровать.

Бандит тревожно огляделся. Похоже, они были в лесу одни. Маленькая сучка, разумеется, в счёт не шла.

Он отступил на шаг, расправил плечи и принял стойку каратиста. Олег наступал на него с опущенными руками. Во взгляде его сквозила ненависть. Казалось, он собирается просто подойти к убийце и плюнуть ему в рожу, больше ничего.

Слушай, братан, тебе надоело жить? – Напрягшаяся ладонь Штрупа поднялась для замаха.

Глохни, подонок, – ледяным голосом сказал Олег. – Вспомни тех, кого ты сам лишил жизни.

Давай перетрём спокойно, – бандит отступил ещё на пару шагов. – Мы всегда сможем договориться.

Договариваться будешь на том свете с дьяволом, – и Беляев резко выбросил ногу, дотянувшись ею до груди блондина.

Удар был настолько неожиданным, что Штруп не успел среагировать. Не удержавшись на ногах, он упал. Олег мог бы сейчас прыгнуть на него, но Беляев стоял с опущенными руками, дожидаясь, пока ошарашенный противник поднимется на ноги.

Штруп, вскочив, засунул руку в задний карман шорт. Там лежал складной перочинный ножичек, которым он накануне вечером вскрывал кейс. Гена обнажил лезвие и засмеялся. Ножик был совсем маленьким, но всё же это какое-никакое, а оружие, опасное в руках опытного бойца!

На его губах заиграла мстительная улыбка, в глазах засияли победные огоньки.

Что, обоссался? – сказал он. – Ну, давай, подходи!

Беляев продолжал надвигаться. Неожиданно он сделал ложный замах ногой – Штруп дёрнулся, и тотчас Олег выкинул кулак, целясь бандиту в лицо. Тот успел уклониться и перехватить руку нападавшего, одновременно пытаясь ударить ножом в грудь. Но Олег был начеку – лезвие лишь скользнуло по его рёбрам. В следующий миг он вырвал руку и кинулся на врага, приложив его коленом в пах. Короткий, почти без замаха, апперкот правой в живот поверг бандита в нокдаун. Штруп тяжело задышал, попытался отпрянуть, но Олег перехватил его локоть и резкой подсечкой свалил на землю.

Беляев лежал на нём, прижимая его к земле и не предпринимая никаких действий, только глядел убийце в глаза и презрительно усмехался. Штруп беспомощно елозил, пытаясь высвободить прижатую к земле руку с ножом.

Твоя рожа была в чёрном чулке, когда ты стрелял в Андрея... – заговорил Олег и умолк, не закончив фразы: убийца всё же вывернулся и отпрянул в сторону, оставив в руках противника большой клок порванной майки.

У Беляева это вызвало зловещий смех.

Штруп уже не помышлял о нападении. Тяжело дыша, пятясь и отмахиваясь ножом от наступавшего противника, он выжидал лишь удобный момент, чтобы броситься в бегство.

Беляев чуть оступился о корягу, и Штруп побежал. Олег устремился вдогонку.

Блондин бежал без оглядки, напролом через заросли. Дыхание преследователя за спиной не давало ему расслабиться.

Впереди за деревьями мелькнула светлая фигурка. Поначалу Штруп не понял, кто это, но интуитивно ринулся в ту сторону.

Это была Ира. Она не стала наблюдать за схваткой, сразу побежала к лагерю. Девушка была уверена, что благородный незнакомец напал на Штрупа, желая спасти её от этого насильника. Заслышав позади себя хруст шагов и увидев Геннадия, она побежала ещё быстрее, но споткнулась в темноте и упала с криком. Бандит подскочил к ней, схватил, прижал к себе, приставил нож к её горлу.

Девушка заверещала от ужаса.

Зарежу её на х...! – задыхаясь, крикнул он подбежавшему Олегу. – Не отвалишь – зарежу, бля буду! Отвали, слышь, чего те говорят? Лучше отвали по-хорошему!

Отпусти девчонку, – сказал Олег.

Давай поговорим, – прохрипел Штруп. – Если я замочил твоего братана, то я отмажусь. Сколько? Назови цену.

Лезвие касалось нежной девичьей шеи.

Отпусти девчонку, ты, тварь, – повторил Беляев.

Чего захотел. Не подходи!

Штруп задрал на Ире майку, оголив ей грудь, и провёл лезвием между её сосков. На белом теле выступила кровавая полоска.

Олег шагнул к нему.

Стоять! – взвизгнул убийца. – Ещё один шаг – и п-дец, пырну её в живот!

Беляев стремительно просчитал ситуацию. Он мог бы ногой дотянуться до руки, сжимающей нож, но Штруп держал лезвие так, что удар Олега только помог бы бандиту осуществить свою угрозу. Ничего не оставалось, как прыгнуть вперёд и попытаться перехватить нож руками.

Гад! – прошептал он, бросаясь на убийцу.

Штруп ждал этого момента. Олег всё время следил за ножом, но тут опытный бандит проявил недюжинную ловкость. Олег не успел увернуться: лезвие вонзилось ему в бок. Спустя секунду бандит, оттолкнув девушку, рывком выдернул нож из кровоточащей раны противника и ещё раз всадил в тот же бок. Беляев пошатнулся, перехватил руку с ножом, и блондин, вытаскивая оружие из раны, не удержал его в руках. Нож отлетел куда-то в сторону.

Но он уже не нужен был убийце. Его противник, зажимая рукой рану в боку, едва держался на ногах. Издав торжествующий вопль, Штруп ударил Олега ногой в голову. У раненого поплыли круги перед глазами. Бандит нанёс ещё один удар ногой, на этот раз в грудь.

Олег всё же устоял, даже, защищаясь, выставил руки. Однако после нескольких расчётливых боксёрских ударов он свалился на землю.

Штруп, как недавно с Сёмой, поставил ногу ему на голову.

Ну что, сявка, допрыгался?

Он огляделся, ища упавший нож. Парня надо прикончить парой контрольных ударов в сердце. Но тут тишину леса разорвал пронзительный крик:

Убийца! Убийца!

"Девчонка! – опомнился Геннадий. – Она вернётся в лагерь и поднимет хай, а у меня в шкафу три лимона баксов!"

Он рванулся было на крик, но в следующий момент замешкался, оглянувшись на распластанного Олега. Нож впотьмах искать долго, душить тоже долго, это потеря драгоценных секунд: девчонка может уйти, лагерь близко! И убийца сломя голову помчался сквозь заросли за беглянкой. На карте лежало три миллиона, тут не до какого-то раненого раздолбая.

Повредившая ногу Ира не могла бежать. Она шла прихрамывая, то и дело оглядываясь назад и замирая от ужаса. Торопливые шаги раздались совсем близко, он вскрикнула, и в этот миг чья-то ладонь зажала ей рот. В следующую минуту Штруп свалил её на землю и повалился сам.

Не ори, дурочка, это была шутка, только шутка, – шептал он, отдуваясь и оглядываясь по сторонам.

"Сучку надо мочить, она всё видела, – соображал он. – Её не хватятся часа три, может, больше... За это время успею слинять..."

Не бойся, малышка, я же тебя люблю...

Он всосался губами в её рот. Возбуждение вновь с невероятной силой овладело им. Но едва он оторвался от её рта, девочка снова пискнула, и он вынужден был снова заткнуть её рот своим. Легко подавив слабое сопротивление, он обхватил пальцами её шею и слегка придушил: на ближайшие пять минут девочка нужна была Гене живой.

Глаза Иры закатились, она судорожно закашлялась. Убедившись, что в таком состоянии она не издаст ни звука, он привстал и осмотрел окрестности. Вечер сгустился ещё больше, дальние кусты тонули в потёмках. В отдалении был виден лагерный забор, но ни у забора, и нигде вокруг не было ни души.

Штруп на всякий случай оттащил Иру в кусты. Торопливо снял с неё майку, избавил от шортов и трусиков. Усмехаясь, потискал её ляжки, грудь, живот, покусал соски. Наконец раскидал её ноги и устроился между ними.

Уже через пару минут он стонал от удовольствия, кончая. Затем его пальцы снова сомкнулись на её горле. Он лежал на девушке, сдавливал её шею, всем телом ощущал её содрогания и смутно думал о том, насколько нежнее, хрупче эта тоненькая шейка шеи Валерии, которую он так и недодушил. На этот раз он не повторит ошибки.

Девушка затихла окончательно. Штруп привёл на себе одежду в порядок, перетащил тело подальше в кусты и забросал ветками и прелой листвой.

Надо возвращаться в лагерь и уезжать, но его беспокоил раненый парень. Штруп не мог уйти, не добив его. Он пошёл назад, но в потёмках никак не мог найти место, где остался раненый. Помнил только, что это было где-то в стороне от тропы. Но все деревья были одинаково серыми и уже в нескольких метрах сливались в сплошную тень.

В конце концов Штруп решил, что к тому времени, когда парень оклемается, он будет далеко отсюда. Он всё уже распланировал заранее. Без визы можно пересечь украинскую, грузинскую и турецкую границы, а из Турции перебраться в Аргентину. Впрочем, и там Гена задерживаться не собирался. Его целью были США.

Дорожки лагеря были сумеречны и безлюдны. Со стороны ярко освещённого клуба неслась музыка. Дискотека ещё не кончилась, весь народ был там. Геннадий быстрым шагом прошёл мимо тёмной столовой, пересёк пустынные корты и по дорожке, освещённой скупым светом одинокого фонаря, спустился к гаражам. Он выкатил "Москвич", который ему одолжили на неделю, и подъехал на нём к домику обслуживающего персонала.

Чемодан с вещами был уже собран и дожидался его на кровати. Кейсы стояли в шкафу. Гена открыл два из них и убедился, что доллары на месте. Он наскоро умылся, быстро вынес кейсы с деньгами из дома и запихнул их под сиденье машины. Затем вернулся за чемоданом и третьим кейсом. "Тяжёлый, сука", – мысленно ругался он, укладывая этот кейс в багажник.

Штруп знал, что Картавый когда-то интересовался старинными золотыми монетами и царскими орденами. По заказу законника братки обчистили квартиру одного крупного коллекционера. "Краденое золото реализовать не так просто... – озабоченно думал убийца. – Ладно, что-нибудь придумаем..."

Он уселся за руль и подкатил к воротам. Справиться со старым висячим замком было делом одной минуты. Выехав за ворота, он остановился, вылез из машины, закрыл обе створки и повесил замок на место. И только потом рванул по ровной и прямой, как стрела, дороге. В этот час на ней не было ни одной машины и ни единой живой души.

Глава 18

Олег разлепил ресницы. Несколько минут он силился разглядеть что-нибудь сквозь висевшую перед глазами красную пелену. Голова раскалывалась, не хватало воздуха. Он попробовал шевельнуться, и тотчас бок обожгла боль, отозвавшаяся в груди. Вместе с болью вернулась память. Его пальцы, процарапав землю, сжались в кулак. Где он, этот упырь?

Вспыхнувшая ярость даже как будто притупила боль. Олег шире раскрыл глаза и, задыхаясь от приступов тошноты, попытался встать. Он поднимался минут десять, цепляясь за ствол ближнего дерева. Наконец выпрямился во весь рост. Мыча от жуткой боли, сделал шаг в темноту.

Ты, сволочь! – хрипло выкрикнул он. – Где ты? Выходи! Мы ещё недоговорили!

Олег сделал шаг, другой. Дошёл до следующего дерева и с минуту стоял, переводя дыхание. В тишине его слух уловил журчание воды. Вода! Пить ему сейчас хотелось больше всего на свете.

Он двинулся на звук. Деревья расступились и показалась небольшая, метров пять шириной, речка. Блестели её струи, дробясь у прибрежных камней. Олег, шатаясь, подошёл к ней и рухнул на колени. Губы жадно вобрали прохладную влагу.

Он умыл лицо, и кровавая пелена окончательно спала с глаз. Прояснилось и сознание. Он огляделся, на этот раз более внимательно, настороженно. Ни блондина, ни девушки нигде не было. Белобрысый гад почему-то его не добил. Наверно, торопился унести ноги... Как бы там ни было, надо уходить отсюда.

Только сейчас Олег обратил внимание, что его белая рубашка стала алой. Он снял её с себя и, как мог, стянул ею рану в боку. Ещё раз глотнул воды. Потом поднялся и нетвёрдо зашагал туда, где, по его расчётам, должно быть шоссе. Если очень повезёт, он остановит там попутку...

Он шёл через лес, без тропы, сцепив зубы и стараясь не обращать внимания на боль. Смотреть вперёд уже не было сил, он едва успевал замечать, куда ставит ноги. Эти проклятые коряги, кажется, нарочно рассованы повсюду, чтобы остановить его. "Не дождётесь," – упрямо повторял Беляев.

Лес расступился так неожиданно, что Олег даже решил, что снова вышел к реке. Но нет, его путь пересекала довольно широкая грунтовая дорога. По её обочинам теснились деревья. С минуту Беляев соображал, в какую сторону идти. Здесь где-то должен находиться посёлок городского типа, центральная колхозная усадьба. Но где это?

Он наугад пошёл налево, то и дело останавливаясь передохнуть. Снова закровоточила рана на голове. Боль то утихала, то вдруг начинала сверлить так, что впору было кричать. Бок казался раскалённой массой, до которой невозможно дотронуться. Во время одной из остановок Олег на какое-то время потерял сознание...

Он всё же продвигался вперёд. Пусть медленно, но упорно, неукротимо. Где-то в ночи полыхал пожар, трассирующие пули прочерчивали в воздухе огненные дуги. Возле Беляева, низко пригибаясь к земле, пробежали с автоматами наперевес два десантника. Временами они останавливались и, припав на колено, стреляли куда-то в сторону полуразрушенных домов. "Там духи!" – догадался Олег и попробовал было броситься вслед за десантниками, но ноги плохо слушались. В чёрном окне ближайшего здания застрочил автомат. Его очередь прокатилась в раскалённом мозгу Беляева звенящими вспышками боли. Звёзды заслонил тёмный силуэт вертолёта, и в ту же минуту небо прочертила огненная дуга летящего снаряда. Взорвалось совсем рядом, у Олега за спиной. Он пробует бежать, но одеревеневшие ноги еле двигаются. Впереди, привалившись спиной к наспех сооружённой баррикаде из ящиков, лежит молодой лейтенант с дыркой над глазом. Его меловое лицо ярко освещено, словно на него направлен прожектор. А в темноте, за баррикадой, крадутся тени.

Эй, мужик! – кричит ему кто-то.

Среди подбирающихся к нему духов показалась рожа блондина. Олег вздрогнул, дыхание его участилось. Убийца здесь, теперь он не уйдёт!

Компания парней и девушек, возвращавшихся со свадьбы по ночной улице посёлка, остановилась, увидев шедшую со стороны леса одинокую фигуру. Прохожий был весь в крови. Он брёл как лунатик, озираясь по сторонам и пригибаясь, словно от кого-то прятался.