Текст книги "Последний закат (СИ)"

Автор книги: Игорь Меренков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Нашему удивлению не было предела. По мере приближения к темно-зеленому забору, идеально сочетавшегося цветом с окружавшими его джунглями, нас все сильнее и сильнее завораживало это удивительное место. Разнообразие флоры росло тем больше, чем глубже мы погружались в гущу зарослей, и мне уже не терпелось поскорее рассмотреть все это поближе, и взглянуть на огромные деревья, что росли на территории поселения, за забором. И что больше всего нас поразило, так это то, что солнце не доставало до этих мест. Да, мы шли среди тени, падающей от этих высоких кустарников и колоссальных крон деревьев, и гневливые лучи уходящего к горизонту солнца не могли пробиться сквозь плотную защиту из бесконечной листвы, нависающей над дорогой.

Через несколько минут мы остановились у развилки: асфальтированная дорога шоссе, по которой мы шли, тянулась дальше вдоль холма, а вырубленная среди джунглей широкая тропа заворачивала в сторону вершины холма и упиралась буквально в тридцати метрах от нас в высокий темно-зеленый забор. И то, что мы увидели там, у забора, заставило замереть нас на месте и таращиться с лезшими на лоб глазами: врата забора были настежь открыты, и там, рядом с ними, стояло два человека, державших в руке шланг и обмывавших из него мощеную камнем дорожку. В тот момент мне сложно было сказать, что я ощущал. Был ли я удивлен тем, что эти люди так беззаботно расходовали воду или же я был шокирован этим? Скорее второе. Первым из нас опомнился Дубина, и, оттолкнув от себя хромого Ягодку, который из-за этого чуть вновь не угодил в лужу кислоты, помчался в сторону тех двух людей. Столь безрассудный поступок мог совершить только такой узколобый дурень, как Дубина.

– Эй, Дубина! – закричал я тогда во всю глотку. – Стой! Тебя ведь могут убить!

Он не слушал меня, и продолжал что есть сил бежать на ребят, которые в ступоре стояли с брызжущими шлангами в руках и испуганно смотрели на огромного двухметрового громилу, несущегося к ним с огромной скоростью. И я как никто другой в тот момент понимал, что этот бегущий во все ноги идиот выглядит для тех двух как минимум угрожающе. И не успел я набрать в грудь воздуха, чтобы закричать ему еще раз, как из раскрытых ворот показался третий человек. Он был крупнее тех двух, моющих дорожку, и совсем не выглядел напуганным. Он спокойно шел на встречу бегущему Дубине, держав одну руку на поясе.

– Стойте! – закричал я в этот раз не Дубине, а тому толстяку, что готовился его остановить. – Не убивайте его, прошу вас! Мы не желаем вам зла!

И пока я выкрикивал последнюю фразу, тот здоровяк схватил Дубину за руку и одним мощным движением повалил его на землю. Потом он придавил Дубину к земле коленом, все также заламывая его руку, а после потянулся к поясу и снял с него какой-то небольшой темный предмет. Я сразу же понял, что это был пистолет.

Теперь с места сорвался я, и побежал что есть сил на помощь другу, перепрыгивая желто-зеленые пятна кислоты и энергично размахивая руками.

– Не убивайте его! – продолжал кричать я. – Прошу вас, не убивайте! Мы не собираемся причинять вам проблем! Он просто перегрелся на солнце!

– Успокойтесь, – послышался мягкий голос полноватого мужчины в темно-синей одежде, державшего брыкающегося Дубину на земле, – я пока еще не собираюсь никого убивать! Мы тут цивилизованные люди. Вот только объясните мне, какого черта он несется на нас сломя голову? Водички, что ли, так сильно хочет?

– Не убивайте его, – почему-то продолжал умолять я, подбегая к охраннику, – он просто немного неуравновешенный. Он не собирался никому вредить. Скорее всего вода, действительно, таким вот образом на него повлияла.

– Все в порядке, – последовал ответ, – у нас здесь не принято убивать безоружных людей до того, как зададим им пару вопросов. Вы только успокойте его, иначе я сочту его действия угрожающими безопасности нашего поселения! Мне еле достает сил держать этого громилу на земле. Ты как, здоровяк, в порядке? Может успокоишься?

Дубина продолжал брыкаться и пытаться вырваться из захвата, чуть ли не рыча от злости и безысходности. И, кажется, он был не в настроении общаться с человеком, который только что повалил его на землю и теперь не давал с нее подняться. А еще, кажется, он не осознавал, что к его затылку был приставлен пистолет.

Добродушный мягкий голос охранника и слова, сказанные им, успокоили меня. Напряжение и тревога, которую я испытал за своего узколобого друга, ушли довольно быстро, и когда я снова смог здраво воспринимать происходящее, я ощутил, как мои ноги дико трясутся, а сердце вырывается из груди. Дубина и вправду заставил меня хорошенько понервничать. Благо охранник оказался не таким неуравновешенным, как Дубина, иначе наше знакомство с поселением могло обернуться значительно печальнее.

Поваленный на землю здоровяк тоже начинал успокаиваться. Около минуты он еще брыкался и рычал, как дикий зверь, но, наконец, осознав свое плачевное положение, а может и совершенную глупость, окончательно остыл и охранник, проявляя максимальную осторожность, отпустил его. Дубина быстро поднялся на ноги и уставился на охранника так, словно собирался убить, но я схватил его за рубаху и подтянул к себе. Мой намек он понял сразу.

– Что за черт?! – вдруг злобно прорычал Дубина. – Какого черта вы выливаете воду? Вы что тут, совсем все двинутые?

– Успокойся, верзила, – сказал охранник, – это не питьевая вода.

– Да я все что угодно пить буду, лишь бы не сдохнуть!

– Что же это тогда такое? – спросил я и присмотрелся к брызжущей из шланга воде: она действительно выглядела как-то неправильно, слишком уж мутно.

– Это специальный раствор, которым мы смываем кислоту червей с дорог, – последовал ответ от охранника. – Да, когда-то это была обыкновенная питьевая вода, но мы сделали из нее антикислотный раствор и превратить ее обратно в питьевую уже, увы, не удастся. Так что не спишите так набрасываться на нее.

К этому времени Молчун помог Ягодке подняться по холму к тому месту, где мы стояли, и теперь мы были здесь все вчетвером. Ягодка уже не издавал никаких звуков, а лишь внимательно смотрел, как два человека в серой мешковатой одежде обмывали мощеную камнем дорожку, ведущую дальше, через настежь распахнутые ворота, в поселение. Те двое тоже внимательно смотрели на нас, продолжая обмывать дорожку, и создавалось такое чувство, будто они совсем забыли о той работе, которую должны выполнять и просто держали брызжущие шланги в руках. Закончив рассматривать странную мутную воду, медленно стекавшую по грубой земле вниз по холму, я заглянул через плечо стоявшего передо мной охранника, за раскрытые ворота. Широкая дорога заворачивала крюком влево, поднимаясь дальше к верхушке холма. Она терялась среди высоких зарослей кустарников, над которыми возвышались невероятные вздутые деревья, и отсюда, пока еще, не было видно ни одного дома.

– Так а вы, собственно, как сюда забрели? – спросил охранник, свесив руки на поясе.

– Не забрели, а добрались, – вежливо поправил я. – Видите ли, нам об этом месте рассказали одни любезные странники, они поведали нам, что тут есть поселение, надежное укрытие от солнца и вода. – Об исполнявшем желания источнике я пока решил не упоминать, ибо хотел, чтобы охранник знал, что в первую очередь нас интересует приют, а не корысть. Скажем так, это был мой способ произвести более положительное впечатление на этого человека. – Мы пришли сюда в надежде, что сможем найти новый дом.

– Что ж, вы, кажется, люди нормальные, ну, кроме этого верзилы, конечно, так что не вижу ничего плохого в том, чтобы впустить вас. Однако такие вопросы решаю не я, а наш мэр, но я могу проводить вас к нему, и там уже со всем разберетесь. Вы, главное, в этот раз следите за тем, чтоб ваш здоровяк снова с цепи не сорвался. Предупреждаю сразу: на территории поселения за такие выходки наказание будет пожестче, чем болевой захват руки. Я понятно выразился?

– Более чем.

– Прекрасно, тогда проходите дальше, сквозь ворота, и поднимайтесь к поселению. Я буду идти сзади и следить за тем, чтобы вы не вытворили ничего такого, за что потом мне придется получать от начальства.

– Это тебя в первую очередь касается, Дубина, – сказал я с упреком, глядя ему в глаза, – и остальных тоже попрошу держать себя в руках. Ведите себя как цивилизованные люди... не подведите меня.

Охранник отступил в сторону и жестом руки указал нам подниматься по мощеной светлым камнем широкой дороге в поселение. Там, за воротами, она продолжала изгибаться долгой дугой к вершине холма, пропадая из виду за непроглядными высокими и плотными живыми стенами растительности. Джунгли переплетались столь тесно, что казалось, будто эта дорога была единственным местом, по которому можно добраться до поселения. Мы поднимались к первым домам поселения не больше десяти минут, и все это время шагали, наверное, ни разу не глянув себе под ноги – настолько нас очаровал вид буйных зарослей, растущих вопреки испепеляющему солнцу и без единой капли дождя, монотонный шум и холодное прикосновение которого я уже успел позабыть с тех самых пор, когда он в последний раз прошел многие годы назад. Диковинная, необыкновенная красота, что нас окружала, поражала не только своим разнообразием и эксцентричностью, но и самим фактом того, что природа все еще могла бороться с губительным солнцем и расти столь живо в таких суровых условиях, в которых не смогло выжить высокоразвитое человеческое общество. Все эти переплетенные лозы и искривленные стволы, здоровенные пухлые деревья с их чудными круглыми кронами, какие-то огромные розовые цветки, видневшиеся в темно-зеленых зарослях, вызывали в нас бесконечное восхищение, захватывали дух, одним только видом наполняли наши изведенные жарой и дорогой тела энергией, а наши очерствевшие сердца радостью. Мы не могли оторвать взора от этой неописуемой красоты живой природы, напоминавшей о временах, когда растущие повсюду растения были самым что ни на есть обыкновенным явлением.

Мне трудно описать тот уровень восхищения, который я и, уверен, мои друзья испытывали, когда мы шли по ровной, тщательно отмытой от кислоты червей дороге сквозь живописные дикие джунгли. Но то, что я ощутил в момент, когда дорога привела нас на территорию поселения, я не смогу описать даже приблизительно. Там, где коридор из джунглей заканчивался, начиналась широкая поляна, где трава была аккуратненько подстрижена, где были протоптаны тоненькие тропинки, витавшие между красивых декоративных кустарников, где по-над этими тропинками стояли покрашенные лавочки, на которых тихо и мирно сидели опрятные, улыбающиеся люди, о чем-то разговаривая. Там, вокруг поляны, были выстроены высокие двух и трехэтажные дома, и выглядели они так, словно были возведены рукой великого мастера, и ухожены настолько идеально, что даже во времена нормальной жизни мне такого видеть не приходилось. Открывшийся нашему взору вид буквально шокировал. Я остановился, как громом пораженный, и, разинув рот, таращился разбегающимися во все стороны глазами, пытаясь разглядеть все и сразу. А еще слышал, как за моей спиной тихо всхлипывает ягодка и нетерпеливо суетится Дубина.

– Черт возьми, Вождь, – послышался трепещущий голос здоровяка, – я не могу поверить своим глазам! Скажи мне, что ты видишь то же самое, что сейчас вижу я. Пожалуйста, умоляю!

– Да, дружище, – ответил я, выдохнув эту фразу, – это, черт побери, все реально!

Дубина, кажется, прыгал от счастья за моей спиной. Я обернулся и увидел, как он скачет вокруг заливавшегося слезами радости Ягодки и чуть ли не верещит. Молчуну так же было сложно сдерживать эмоции: он стоял, подняв голову так, чтобы капюшон не мешал ему рассматривать поселение, и словно заколдованный, горящими глазами смотрел на лужайку, где прогуливались люди, бегали, резвясь, дети и бродили настоящие собаки и коты. Домашние собаки и коты! Я-то думал, что их уже не осталось! А ведь это только начало; мы еще даже не переступили границу поселения, но были настолько поражены тем, что оно собой представляло.

Пока мы ошарашенные стояли и глазели на дышавший жизнью цивилизованный городок, охранник прошел чуть дальше в парк и, помахав рукой, подозвал сюда двух пожилых людей, сидевших на лавочке, а потом пригласил нас войти на территорию поселения. Перешагнув символичную границу, где заканчивалась мощеная камнем дорога, и начинались вытоптанные тропы поселения, мы стали частью этого потрясающего общества.

Через некоторое время к нам не спеша подошли те двое пожилых людей, мужчина и женщина, которых подозвал к нам охранник. Они остановились рядом с нами, но заговорили не сразу, а несколько секунд улыбаясь смотрели на то, как мы, все еще не отошедшие от благоговейного шока, глазели, потеряв дар речи, на красочные дома, ухоженный парк и отдыхавших там людей, выстроивших это все своими собственными усилиями.

– Здравствуйте и добро пожаловать в последний оплот человечества! – тепло и искренне сказала женщина и улыбнулась. – Я Кейт, а это мой муж Ричард Хейнскли, мы главы этого чудесного городка. Вы, наверное, долго к нам добирались и хорошенько измотались?

– Не то слово, – ответил я, с трудом переведя внимание с поселения на эту миловидную, добродушную тетеньку. – Мы шли сюда почти две недели, и припасов у нас осталось по минимуму. Не знаю, смогли бы мы добраться до этого места, окажись оно на сотню-другую километров дальше.

– Что ж, вы все же добрались, и мы с радостью приютим вас в нашем чудном городке.

– Да, можете чувствовать себя как дома, – добавил мистер Хейнскли, высокий седовласый мужчина в светлой клетчатой рубашке и белых брюках, – мы сейчас вас быстренько тут обустроим. Не переживайте, место у нас найдется.

– Ты можешь в это поверить, Вождь? – спросил приглушенным голосом Дубина. – Эти люди так добры к нам, что мне аж не верится! Это точно не сон?

– Успокойся, Дубина, – сдавленным голосом пробурчал я. – И держи себя в руках.

Он ничего не ответил мне, но я снова услышал, как он начал прыгать и скулить за моей спиной.

– Ну что вы так, не стесняйтесь! – сказала Кейт, глядя на покрасневшего заплаканного Ягодку, и прыгающего вокруг него здоровяка. – Если вам не терпится рассмотреть все поближе, то милости просим.

– Вот только прежде, чем мы позволим вам здесь обустроиться, нам нужно кое-что прояснить, – сказал мэр, задержав этими словами уже было готового куда-то ринуться Дубину.

– И что же это? – спросил я. – Мы рады помочь вам чем угодно взамен на такую щедрость с вашей стороны!

– Как вы, может быть, слышали, на территории нашего поселения есть глубокая пещера, а в ней... необычное озеро. Так вот, – говорил мистер Хейнскли так, словно не хотел нас лишний раз ничем утруждать, – прежде, чем мы заселим вас в один из наших домов, если это, конечно, и вовсе понадобится, вы должны окунуться в это озеро. Есть у нас такое-вот странное условие.

– Да, я слышал об этом озере, о нем рассказали нам странники, которые так же шли сюда в поисках приюта. Чернокожая семья с маленькой дочуркой, вы ведь встречали их? Они дошли?

– О, да, конечно! – ответила миссис Хейнскли. – Такая хорошая семья! Мы так рады, что они теперь живут в нашем поселении.

– Так вот, – продолжил я, – они сказали нам, что это озеро может исполнить любое желание. Я, разумеется, не поверил им, да и сейчас отношусь довольно скептически к этому вопросу, не смотря на все, что мне до сих пор удалось здесь увидеть. Большинство из их рассказа об этом месте оказалось правдой, вот только насчет озера мне все еще не особо верится.

– Но они не соврали вам, – серьезно произнес Ричард, – это озеро и вправду исполняет желания того, кто окунется в его воды. Есть, правда, одна тонкость: оно исполняет только ваше самое заветное и сокровенное желание. Оно воплощает в жизнь исключительно то, чего искренне желает ваша душа и сердце, а не то, чего может пожелать разум в определенный момент времени. И пока что это озеро исполняло желание каждого человека только единожды. Таких случаев, когда человек повторно окунался в его воды и еще одно его желание исполнялось, пока еще не было.

– Это и все? – спросил торопливо Дубина, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. – Это все что нам нужно сделать, чтобы вы разрешили нам жить здесь?

– Да, – ответил с легким замешательством мистер Хейнскли, будто не понимал того, почему мы все выглядели и звучали столь взволнованно и удивленно, – это все, что от вас требуется. Ну, разумеется, не считая соблюдения наших простых правил, например: не воровать, не причинять вред жителям поселения и прочее. Ну вы, думаю, понимаете о чем я.

– Конечно, сер, – тут же утвердил я, – уверяю вас, мы не причиним вам никаких хлопот. Я постараюсь тщательно присматривать за моими друзьями и следить за тем, чтоб они ничего не вытворили.

– Вы кажетесь хорошим человеком, – сказала миссис Хейнскли, – как и ваши друзья. Вы не похожи на совсем одичалых обитателей пустоши.

– А где нам искать это озеро? – вновь спросил Дубина, не успела мисс Хейнскли договорить фразу.

– Оно сразу за этим парком, в пещере под невысокой скалой. Если пойдете прямо по этой дороге, то уж точно не пропустите.

И не успел мистер Хейнскли закончить, как тут же Дубина, оттолкнувшись руками от Ягодки, рванул сломя голову по мощеной камнем дороге через парк. Услышав, как кто-то начал очень быстро и шумно бежать, отдыхавшие в парке люди отвлеклись от своих дел и переключили внимание на Дубину, стремглав несущегося мимо них, как какой-то сумасшедший. Я видел, что большинство горожан испугалось, некоторые из них повставали с лавочек, будто готовились защищаться или спасаться бегством, а кое-кто подозвал к себе детей и спрятал их за своими спинами. Честно сказать, в тот момент я и сам здорово испугался за своего друга. Чертов Дубина не может держать себя в руках даже в такие ответственные моменты, когда наша репутация решала вопрос жизни в этом чудном городке. И однажды, уверен, очередная такая безрассудная выходка будет стоить ему жизни. Я испугался за него, потому что увидел, как охранник, не колеблясь ни секунды, сразу же бегом последовал за ним, держа руку на прикладе пистолета. Испугался и потому, что мнение мистера и миссис Хейнскли о нас могло сейчас хорошенько испортиться. А потом, буквально через две-три секунды, я услышал голос Ягодки за своей спиной: 'Виноградик!' – промычал он и тоже сорвался с места, побежав по дороге вслед за Дубиной, в сторону небольшой обросшей деревьями скалы, где, по всей вероятности, и была пещера с магическим озером. Я хотел было ринуться за Ягодкой и остановить его или хотя бы крикнуть, чтоб он сам остановился, ведь его нога еще не зажила и он мог упасть и травмироваться, но я почему-то остался молча стоять на месте, беспомощно провожая его взглядом. Черт с ними, с этими двумя болванами, пусть бегут к озеру, они заслужили свободы от моего наскучившего командования. Слишком долго мы жарились под солнцем в изнуряющем как физически, так и морально пути, теперь можно, наконец, дать волю позитивным эмоциям, почувствовать себя свободным от жгучих оков солнца и подавляющего своим унылым видом полумертвого мира. Думаю, Хейнскли тоже понимали это. Они стояли рядом с нами и, также как и мы, следили за бегущим уже поодаль Дубиной, следовавшим за ним охранником и неуклюжим, прихрамывающим Ягодкой, звонкий задорный смех которого громко разливался по парку. Один только Молчун остался рядом со мной, и тихо стоял за моей спиной, терпеливо ожидая, когда я закончу разговор с главами поселения и тоже пойду к озеру.

– Черт возьми, простите этих чудаков, – виновато сказал я. Ведь только мгновение назад я обещал присматривать за ними, и они тут же подвели меня, поставив в неловкое положение перед важными людьми. Но мистер и миссис Хейнскли отнюдь не выглядели встревоженными или испуганными.

– Ну что вы, – мягко улыбнувшись, сказала Кейт, – мы все прекрасно понимаем. Трудно удержаться перед такой удивительной вещью: всего лишь нужно окунуться в прохладную воду озера и твои самые заветные желания воплотятся в жизнь! Я больше удивлена тому, что вы до сих пор спокойно стоите на месте и слушаете бредни двух стариков, а не бежите вслед за вашими друзьями. Странные вы двое!

А ведь действительно, в словах этой женщины было много правды. Я оглянулся, встретившись глазами с Молчуном, но он лишь лениво пожал плечами, ничего мне не сказав. Поблагодарив Хейнскли за их доброту и терпение, я, на всякий случай и из любезности, спросил у них разрешение пойти к озеру, и, услышав их одобрение, мы с Молчуном спокойным шагом, любуясь прекраснейшим видом процветающего поселения, пошли по аккуратненькой, чистой от надоедливой кислоты червей дорожке к обросшей кустарниками и низкими деревьями скале, где уже были двое наших нетерпеливых друзей.

Это место выглядело поистине прекрасно. После всех долгих лет стенаний по руинам цивилизации, выживанию в тени заброшенных домов, бесконечных поисков пригодного для употребления провианта и воды, борьбы с другими одичавшими от жары людьми за место и провизию, защиты от диких псов и других хищников, лицезрению гниющего трупа, которого некоторые все еще называют планетой Земля, вид этого тихого, уютного поселения наполнял меня неописуемой радостью, искренним счастьем, заставлявшим безудержно улыбаться. Все это выглядело как старые добрые улицы моего родного городка, только в разы красивее. Я до сих пор не могу привыкнуть к изумляющему до мурашек виду этих громадных деревьев с пышными округлыми кронами, которые даже в разгар дня могли закрыть нас от солнца и спасти от сводящей с ума жары в своей широкой тени. И я до сих пор, как и тогда, когда мы шли с Молчуном по парку, не могу свыкнуться с мыслью, что чистые и опрятные на вид люди здесь – обычное дело. Слишком долго мы жили в настоящем аду и из-за того позабыли, каково это быть частью нормального, цивилизованного, человеческого мира.

Мои ранние домыслы, основывавшиеся на словах Хейнскли, оказались верны: дорога, пересекавшая парк, проходила рядом с обросшей растительностью невысокой скалой, у подножия которой была широченная, похожая на раскрытую пасть какого-то огромного чудовища пещера. А внутри нее блистали серебром темные воды магического озера, на берегу которого отдыхали с десяток-другой поселенцев. Как только я впервые увидел то озеро, омраченное тенью глубокой пещеры, я ощутил его необыкновенную силу, как будто призывавшую меня. Молчун и я замедлили шаг, когда оказались у входа в пещеру, и шли будто загипнотизированные, на поводу у необъяснимых сил. Тем не менее, я чудом на мгновение освободился от чар, заметив в нескольких метрах от нас Ягодку, стоявшего в тени невысоких изогнутых деревьев, обросших лозами какого-то показавшегося мне знакомым растения с крупными темно-синими и зелеными гроздьями ягод. Он находился в компании нескольких неизвестных мне людей, и все они отчего-то громко плакали. Ягодка рыдал громче всех. Они стояли тесной дружной горсткой, и каждый по очереди обнимал вздрагивавшего, покрасневшего, промокшего до нитки Ягодку. Увидев искренность эмоций на лицах тех людей, то, как крепко они прижимали к себе моего застенчивого друга, как расцеловывали его заплаканные щеки, мне не составило труда сообразить, что они знали его и, вероятно, были его родственниками. И как бы некомфортно мне ни было влезать в столь трогательный момент в жизни Ягодки я, все же, не удержался и решил спросить у него каково это – окунуться в озеро.

– Ягодка! – крикнул я ему. – Ты ведь окунулся в озеро? И что произошло? Что ты загадал?

– Виноградик! – услышал я радостный голос друга и больше он ничего мне не ответил.

Да, глупо было пытаться расспрашивать его об озере в такой-то момент. Ему сейчас однозначно было не до меня. Окинув еще раз беглым взглядом горстку заливавшихся слезами радости людей, я решил оставить в покое Ягодку и вернуться к пещере и озеру, все еще тихо зазывавшему меня окунуться в его темные, таинственные воды. Обернувшись, однако, я обнаружил, что Молчун куда-то исчез. Это было свойственно ему – тихо и внезапно пропадать куда-то, не сказав ни слова, и прежде я относился к этому с пониманием. В тот момент я, тем не менее, ощутил себя брошенным. Я надеялся, что мне не придется проходить через это самому, что рядом со мной будет верный друг и я буду чувствоваться себя спокойнее. Но, как и Дубина с Ягодкой до этого, теперь меня покинул и Молчун, не устояв перед соблазном как можно быстрее воплотить свою самую заветную мечту в жизнь. Что ж, и мне медлить смысла не было. Неуверенно подбежав к огромному жутковатому входу в пещеру, я заглянул туда, в сгущавшийся вечерний мрак, и увидел лишь удивленных, слегка напуганных людей, и как колеблется вода озера. А от Молчуна остались лишь следы на влажной земле. Он будто бы пропал куда-то. Я подошел поближе к озеру, оглядываясь по сторонам в писках друзей, и также заглянул в его воды, напрягши зрение, но ни Молчуна, ни Дубины, про которого я вспомнил только в тот момент, нигде не было. И тут, глядя в отдававшую легким серебром черную воду озера, я будто бы затерялся в ней и позабыл где нахожусь, и что делаю. Я только лишь знал, что мне нужно продолжать приближаться к ней, чувствовал, что истина совсем близко, почти в моих руках. И я не стал сопротивляться зову, я уверенно шагнул в воду, не снимая ни обуви, ни одежды, и, не медля ни мгновения, продолжил погружаться в нее все глубже и глубже. Все, что я теперь могу вспомнить о том моменте, перед тем как я потерял сознание и рухнул в черную воду, это ее кусачий холод и мое еле приметное искривленное зловещее отражение в ней.

Какое-то время я витал в небытие, в прострации, где не существовало ничего, даже моих мыслей. Ничего, кроме пробиравшего до самих костей невыносимого холода. Я чувствовал, что все мое тело будто охвачено льдом, и все тепло из меня постепенно им вытеснялось. Он словно становился частью меня, а может это я становился им. Но потом, в тот же самый момент, когда холод уже почти полностью наполнил меня, я ощутил, как кто-то схватил меня за плечо и выдернул из того бессмысленного, губительного, пустого, мерзлого мира.

– Ты в порядке? – услышал я, но ответить не мог, так как был обессилен и чувствовал, что мой рот и легкие наполнены ледяной водой. Я ощущал под собой твердую землю, но мне по-прежнему казалось, будто я все еще нахожусь глубоко под водой. Вокруг меня все было таким темным и холодным, и оттого настолько непривычным и угрожающим, что я до смерти испугался. Страх, пронзивший мое сердце, заставил меня резко поднять корпус, за чем последовало очередное откашливание воды, после которого я осмотрелся по сторонам, однако не смог разглядеть ничего, кроме абсолютной темноты и невнятных очертаний спасшего меня человека. – Ты был в воде слишком долго, – сказала она, заметив, что чувства вернулись ко мне, – я испугалась и решила вытащить тебя оттуда.

– Спасибо, – смог только выдавить из себя я, все еще откашливаясь и тяжело дыша. – Спасибо тебе, огромное!

В пещере было настолько тихо, что мой кашель разносился по ней раздражающим слух громом, отдаваясь раскатистым эхом. Видимо, я пробыл в воде так долго, что уже наступила ночь и все отдыхавшие здесь ранее люди разошлись. Все, кроме этой женщины, которой я теперь обязан за спасение моей жизни. Что же пошло не так? Почему я так долго пробыл в воде и чуть не утонул в ней? Все это было очень странно и запутанно, да и размышлять об этом после того, что я пережил, невмоготу. Мне только лишь хотелось поскорее убраться из этой мрачной пещеры и отдохнуть, прийти в себя.

– Ты как, в порядке? – беспокоилась за меня спасительница.

– Да, я в норме, дыхание только сбилось. Помоги мне подняться и пошли отсюда, а то как-то здесь жутковато. И холодно.

Кто бы мог подумать, что когда-то я вновь почувствую это, в целом хоть и неприятное, но в данный период времени столь блаженное чувство холода! Там, в пещере, мне было очень холодно. Вероятно потому, что я промок и слишком долго находился в прохладной воде чудо озера.

Спасшая меня девушка помогла мне подняться, и мы не спеша пошли к выходу из пещеры. Снаружи ощущалась уже привычная, терпимая ночная жара и слышались какие-то далекие, оживленные звуки, насторожившие меня.

– Что это? – спросил я.

– Это вечеринка. Раз-два в неделю мы устраиваем ночные вечеринки на вершине холма. Пойдем, там будет огромный костер, обсохнешь! А потом мы тебя накормим вкусной, горяченькой едой и ты со всеми познакомишься.

Она взяла меня за руку и потащила за собой по широкой дорожке, убегавшей долгой дугой к вершине холма, где среди деревьев виднелось сияющее пламя разведенного костра. Она вела меня туда чуть ли не бегом, и я еле поспевал за ней, попутно пытаясь рассмотреть виднеющиеся в темноте высокие дома, стоявшие по обе стороны от дороги и слегка освещенными тусклыми уличными фонарями. Хотя силы еще ко мне не вернулись, я, все же, увлеченный открывавшимся моему взору видами, даже не заметил, как быстро мы оказались на вершине холма у огромной, широкой поляны, окруженной невысокими искривленными деревьями и скалами. И поляна эта буквально светилась множествами разведенных костров, вокруг которых сидели толпы людей. Я слышал громкую музыку, пение, смех, радостные возгласы, звонкие голоса детей. Большинство просто сидело на траве вокруг огнищ, общаясь и закусывая всевозможной едой, которая, думалось мне, уже не должна была существовать в этом мире. Некоторые поселенцы танцевали вокруг костров, кто-то же находился поодаль от них и спокойно стоял у машин, попивая какие-то напитки и наслаждаясь отдыхом в относительной ночной прохладе и приятной компании радушных людей.

Мое сознание тогда было слишком шокировано и изумлено, чтобы я мог целостно охватить всю картину происходящего. Я в ступоре замер, когда вид поляны открылся передо мной, и стоял, глазея на мерцающие во тьме огни и людей, видневшихся в их свете. По сторонам, у краев поляны, местность освещалась ярким светом фар немногочисленных машин, которые тоже произвели на меня ошеломляющее впечатление. А музыка и песни... у меня было такое чувство, будто я умер тогда, в воде озера, и попал в рай. Но моя спутница не позволила мне долго простаивать, любуясь кипящей ночной жизнью поселения, и вновь потянула меня за руку в самую гущу веселья. Обходя группы сидевших на траве людей, в одной из которых я, кажется, заметил Ягодку, а в другой и чернокожую семью, рассказавшую нам об этом месте, мы дошли до центра поляны, к самому большому костру. Как только мы остановились, моя новая подруга, имя которой я до сих пор не знал, отпустила мою руку и сказала: