Текст книги "Пять сказок о чудесных исцелениях"

Автор книги: Игорь Шиповских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

10

В залах дворца установили большие зеркала, развесили дополнительные светильники, и от этого всё пространство казалось ещё больше и пышнее. Великолепием дышал каждый дюйм, каждый закуток, каждое помещение. И будь то кухня, коридор или же лакейская комната всё выглядело шикарно. В главной бальной зале была установлена роскошная ель. По высоте она достигала потолка, а по убранству превосходила все предыдущие ели, которые когда-либо находились в покоях дворца. Чего только не было на её зелёных ветвях, и красные шары из папье-маше, и пёстрый шёлковый серпантин, и литые стеклянные игрушки всех цветов радуги. А уж сладостями ёлка сияла от корешка и до самой макушки. Блестящие фантики конфет придавали ёлке особый колорит, а восковые свечи, с ароматом елового леса, ловко пристроенные меж веток, наполняли атмосферу новогодним теплом и радушием.

И вот настал самый канун Нового Года. Столица просто-таки кишела гостями со всего света. Улицы украшены еловыми лапами, мишурой, фонариками и гирляндами разноцветных флажков. Веселье царило в каждом уголке столицы. Огромная толпа народа собралась на центральной площади перед дворцом посмотреть предновогоднее представление. На главном месте восседали король Карл и королева Розалия. А рядом чуть скромно присели принцесса Анна и принц Густав. На помост взошёл разодетый глашатай и объявил о торжественном начале праздника. Протрубили фанфары, заиграла весёлая музыка, зрелище началось. На площадь выбежали акробаты, и всё тут же закружилось, завертелось в праздничном вихре. Народ рукоплескал искусным трюкачам и жаждал новых выступлений. Следующими порадовали публику арлекины, эквилибристы, и восточные факиры, испускающие изо рта огонь. Публика веселились на славу. Не было и тени сомнений, торжество удалось.

Но вдруг в самый разгар представления на площадь въехала карета в сопровождении отряда гвардейцев. Капитан, лихо спрыгнув с лошади, мигом направился к королю и, не мешкая начал доклад. Говорил он чётко и громко, во всеуслышание, ведь теперь тайны никакой не было. Уже всё королевство знало историю принцессы Анны. Любой, даже самый маленький ребёнок мог запросто рассказать о её чудесном исцеленье, и об её брате спасители, принце-лекаре Густове. Разумеется, люди были много наслышаны и о его матушке, об учительнице Марии. И сейчас уж точно все знали, кого привезли гвардейцы. Но вот капитан закончил доклад, король дал знак, музыканты грянули марш, а Густав успел добежать до кареты. Дверца резко распахнулась, и он увидел свою матушку. Мария бросилась навстречу сыну и упала ему на грудь. Густав подхватил её на руки и бережно понёс сквозь ряды ликующих людей.

– Ваше Величество,… вот моя матушка… – поднеся её к монаршему помосту, тихо сказал он, и аккуратно поставил свой ценный груз на землю. Король тут же поднялся и обратился к Марии.

– Позвольте приветствовать вас,… наконец-то вы там, где вам и подобает быть,… и я прошу простить меня за ваше долгое изгнание,… признаю свою вину перед вами… – незамедлительно извинился король и, прижимая правую руку к сердцу, низко поклонился Марии. Королева Розалия тоже поднялась.

– А я скажу проще,… добро пожаловать домой, дорогая Мария,… я очень рада вас видеть,… вы замечательная мать,… вырастили достойного сына!… Густав избавил принцессу Анну от увечья и сделал нас самыми счастливыми людьми на свете,… теперь он и мой сын… – мягко сказала королева и примирительно протянула Марии руку, тем самым давая понять, что между ними не должно быть никаких обид. В ту же секунду королева улыбнулась и жестом попросила Марию подойти к принцессе.

– Здравствуйте, Мария,… рада с вами познакомиться… – тоже мило улыбнувшись, тихо произнесла Анна, и вдруг Мария, всё это время молчавшая, неожиданно упала пред принцессой на колени.

– Прости меня дитя,… пожалуйста, прости… – взмолилась она, и слёзы крупными каплями хлынули из её глаз. Мария отчётливо вспомнила принцессу совсем крохотным ребёнком, спящим у неё на руках, и сердце её сжалось от боли за все те страдания, которые перенесла маленькая Анна.

– Да за, что простить,… ведь это я сама виновата,… слишком прыткая была, вот и выпала,… а наказали вас,… и притом незаслуженно,… это мне надо просить прощения. Встаньте, прошу вас, и садитесь рядом с нами,… ведь вы матушка моего любимого брата, а для меня это многое значит. Густав, ну что ты стоишь, помоги нам… – пытаясь успокоить склонившуюся Марию, окликнула Густава Анна. Он тут же подставил своё кресло и, усадив в него матушку, сам встал позади, словно страж охраняющий покой. Анна взяла Марию за руку и стала рассказывать ей, каким странным образом она познакомилась с Густавом. А ещё минуту спустя они уже вовсю беседовали, словно давние знакомые.

Меж тем карета и гвардейцы развернулись и покинули площадь, а на их место вышли оперные певцы. Представление продолжилось. Ликованию и радости не было предела. Горожане и гости столицы приветствовали королевскую чету. Между прочим, такого за всю историю королевства не случалось. Чтобы вот так запросто король и вся монаршья семья встречали Новый Год вместе с простым народом.

И вот наступил самый торжественный момент. Часы на главной башне дворца начали отбивать двенадцать раз. Шампанское уже пенилось в бокалах, все замерли в ожидании последнего удара. И он прозвучал. Сразу тысячи огней от салютов и фейерверков взлетели в небо. И в этот, поистине волшебный момент, вся королевская чета, как и полагается счастливым людям, стала обниматься и целоваться. Король Карл с королевой Розалией, Анна с Марией и Густавом, а затем и все вместе в одном радостном порыве. Впереди их ждала, долгая, счастливая, связанная со сказочными приключениями и чудесами жизнь. Ведь любые чудеса и сказки, мы делаем сами, стоит нам только очень захотеть…

Конец

Сказка о морячке Юле и принце Филиппе

1

В одной маленькой рыбацкой деревушке, на берегу Волшебного моря, в семье бедного старика появилась девочка. Да-да именно появилась, а не родилась, как это обычно бывает. А случилось это так. Старый рыбак, а звали его дед Виктор (с ударением на последний слог), как всегда утром отправился в море. Доплыв до своего излюбленного места, он увидел там качающийся на волнах небольшой плотик, на котором лежал крохотный свёрток. Обычно такие плотики ставили рыбаки из соседней деревни, это был их излюбленный способ ловли. Но здесь, в этом месте, они никогда не рыбачили. А надо добавить, что устройство для такой ловли было очень простое; к днищу плота цеплялась крепкая леска, а к её концу якорь, посередине же навешивались крючки с наживкой. И всё, снасть готова. Но так, чтобы поверх плота ещё и свёрток укладывали, такого не бывало.

В этот же раз, было явно видно, что якорь оборвало, потому-то плотик и принесло на то место, где обычно рыбачил дед Виктор. Ну и, разумеется, деду стало любопытно, что же это за такой новый способ рыбалки со свёртком. Дед огляделся по сторонам, никого рядом не было, и тогда он начал неспешно грести к плотику. Уже почти подгрёб и тут вдруг свёрток, будто почувствовав его приближение, протяжно запищал. Старик от такого писка вмиг оторопел и даже грести перестал. Однако лодку и без его помощи по инерции прибило к плоту. Пришлось ему всё-таки в свёрток заглянуть. Каково же было его удивление, когда он обнаружил там маленькую девочку грудничка, она-то и пищала. – Что за диво такое!… – только и смог вымолвить он. Сердце дрогнуло у старого просоленного морского волка. Виктор бережно, словно эта кроха была самым дорогим существом в его жизни, закутал её в свой тёплый непромокаемый бушлат, взял на руки и начал баюкать.

Тут-то он и вспомнил, что недаром это море Волшебным назвали, ведь в его водах ещё с давних времён и не такие чудеса творились. Бывало, пропадет рыбак, нет его, уж и попрощались с ним, а пройдёт время, всплывёт он на лодке, да ещё и с уловом. И знать не знает, где был и что делал? Да что рыбак, случалось, и целые корабли пропадали, а потом находились. И даже один султан со всем своим флотом попал в переделку. Сгинул, было, султан, уже и искать перестали, а он глядь, на всех парусах, к себе домой в султанатство возвращается. Вот какое это море было, полное чудес и загадок.

Ну а старик, успокоив малютку, быстрей к берегу поспешил, какая уж теперь рыбалка. Так и появилась в его семье девочка. В деревне не удивились рассказу рыбака, мало ли, что Волшебное море преподнести может. Стали помогать кто чем может. Кто детскую кроватку смастерил, кто игрушки принёс, а кто и одежонку для малышки пошил. Старики и рады, прожили они всю жизнь одни, бог детей не дал, а тут такое счастье. А уж, как девчушка расти стала, так у них, вообще всё на лад пошло. У деда Виктора, от хорошего настроения, и удачная рыбалка пошла. Уйдёт он утром в море, а вечером уж полную лодку рыбы везёт.

Уловы большие, рыба крупная, всего вдоволь, и селёдки, и ставриды, и сардин. Вот и затеялись они с женой лишние продавать. А жена у него, её Светланой звали, проворная, работящая была, всё успевала, и по хозяйству управляться, и рыбой торговать, и за девочкой присматривать. А та бойкая росла, непоседливая, всё по-своему сделать старается, всё сама решить желает. Ещё крошка совсем, и имени-то своего не имеет, а уже с характером. Старики пока обращались к ней просто, «доченька», но всё же не переставали думать, как им её лучше назвать. Ведь имя дело важное, как ребёнка наречёшь, так он потом дальше по жизни и пойдёт. А тут видят старики, хлопотунья растёт. На месте не сидит, то по дому помочь норовит, то на базаре за рыбкой приглядывает, пока Светлана с покупателем рассчитывается, а то и Виктора с моря встречает. Везде поспевала, а Светлана смотрит на неё, улыбается, да приговаривает.

– Ах, ну что же это за юла у нас растёт, всё крутиться и крутится,… ах, ты юла-егоза моя ненаглядная… – ласково её так окликает. Ну, подумали старики, подумали, да так и назвали – Юля, Юленька. А она знай себе, растёт, хлопочет, да имя своё оправдывает. Ох, и расторопная же, задорная девчушка. А уж помощница какая. По любому поводу спешит к отцу с матерью на выручку. И хоть они ей неродные, но она их так и называть стала, батюшка да матушка, ведь ближе их людей для неё не было. Виктору в море уходить, а она за ним увяжется как хвостик, бежит следом и лопочет.

– Папа, папа,… я с тобой… – просится, а Виктор на руки её возьмёт да отвечает.

– Ну, ты подрасти хоть ещё немного, милая,… тогда возьму… – улыбнётся ей, по головке погладит, но в море не берёт, опасается.

Но вот однажды произошёл небывалый случай. Разыгрался страшный шторм. И уж ни день, ни два продолжается, у стариков вся рыба закончилась, в море идти надо, а он всё так и бушует. Пришёл старик на берег, стоит вдаль смотрит, думу думает. А тут на берег Юленька выбегает, прижилась к нему поближе и вдруг запела. Да таким необычным ангельским голоском, что в той стороне, куда её голосок летел, море сразу затихать стало. Волны из бурунов в гладь превратились и длинную дорожку посредь шторма образовали, прям хоть пешком по ней иди. Постояли Юленька с дедом, подивились такому чуду, подумали, а делать-то нечего, в море всё равно идти надо, кушать-то нечего. И решили они тогда попробовать Юлин голос в море на деле испытать.

Спустили лодку на воду, дед Виктор за паруса встал, а Юля рядом, и поёт, не прекращает. Голос её на морскую стихию волшебным образом действует. Вокруг шторм бушует, а в том месте, где её пение звучит, островок спокойствия находится. И лишь небольшой ветерок, нагоняя слабую волну, двигает лодку в ту сторону, куда Юля свой голос направляет. Шторм расступался перед её пением, но как только они проплывали, обратно смыкался и продолжал бушевать. Заплыли они подальше, сеть забросили, да тут же рыбы столько наловили, что еле в лодку поместилась. Обрадовались и быстрей домой поплыли. А Юля так и поёт, шторм разгоняет. Вернулись они да сразу пир закатили. Вот какое чудо им открылось.

Так с тех пор и повелось, как буря так Юленька с отцом в море идёт и песню поёт. А как нет шторма, так она его на берегу ждёт. Но недолго так продолжалось, уже через месяц Виктор стал её с собой и в тихую погоду брать. А она и рада, сеть ему закидывать помогает, снасти у борта подбирает и даже паруса ставить научилась, ну рыбак рыбаком. А как на суше у неё время свободное выдастся, так она сразу к матушке на помощь спешит. В доме порядок наводит, рыбу чистит, солит, сортирует, да уже и сама продавать её норовит. Вот только со счётом у неё не всё точно получалось. Видать, пришло время разным наукам обучаться. И стала Юленька со всеми прочими детишками к тамошнему учителю на занятия ходить. Да только и года не прошло, как она уже знала всё то, что сам учитель знал. А тот лишь руками разводит и удивляется.

– Ну, Юля, ну молодец!… всю программу, что на три года вперёд рассчитана, выучила,… и ещё учиться желает!… – восклицает да нахваливает её. Ну что тут поделать, пришлось ему в столицу за новой, более сложной программой поехать. Съездил он и привёз такую книгу, которая для обучения взрослых людей написана. Думает, её теперь надолго хватит, но не тут-то было. Уж так вышло, что Юля тот материал кой в книжки заключён был, в два счёта усвоила. Вот настолько она смекалистая и проворная в обучении оказалась. Учитель потом ещё два раза, специально для неё, книжки привозил.

Однако время летит быстро и величественно, словно альбатрос, проносящийся над морем. Старики и оглянуться не успели, как Юленька выросла. И выросла-то какая складная, старикам на радость, а людям на загляденье. Высокая, стройная, кожа светло-бежевая, как прибрежный песок. Волосы белые, словно пена морская, по плечам стелются. Глаза под цвет свежей волны синевой отливают. А губы алым кораллам подстать, так и манят. Улыбка белоснежная, перламутровыми жемчугами светится. Какой заезжий человек увидит её, так встанет, как вкопанный, будто стена перед ним выросла, и диву даётся.

– Морского царя дочь!… ах, красавица!… – восклицает, рот разинув и взгляда своего оторвать от неё не может. А местные только посмеиваются, уж они-то знают кто Юля такая, ведь на их глазах выросла.

2

Но вот как-то под вечер в их деревушку, по недоразумению, иль по оплошности заехал, а скорей всего приволокли, принц тамошнего королевства. А недоразумение вышло такое, в дороге у кареты, в которой везли принца, сломалась ось, колесо возьми да и отвались, а чтоб починить его непременно требовался кузнец. А таковой имелся только в той деревне, где жила Юленька. Ну что поделать, карету надо доставлять туда, а ведь она очень тяжёлая, вся в убранстве да увесистых вензелях. Принца, для облегчения веса кареты, конечно, попросили покинуть оную и поехать дальше верхом на лошади. Однако ехать на лошади принц отказался, а скорее всего, просто не мог, и на то были веские причины.

А заключались они в том, что принц этот, был известный увалень, веса необъятного, да к тому же ещё и лентяй, вот потому-то вылезти из кареты он и не захотел. Тогда лакеи к тому боку кареты, где была сломана ось привязали большую орясину, и потащили её в деревню волоком, а принц так и остался сидеть внутри. Еле-еле, с большими трудностями, но к вечеру карету доставили в деревню. И даже сразу кузнеца нашли. Однако принц выходить наружу так и не собирался, сидит там упёрся и ни в какую. Но чинить-то карету надо, а для этого она должна быть пустой. Вот тут-то вся сопровождавшая принца свита и стала его выманивать, упрашивать под разными предлогами, вылезти наружу.

– Ваше высочество, а там море есть,… пойдемте, прогуляемся по бережку,… посмотрите, какой закат начинается,… какие там краски… какой вид открывается… – канючат лакеи, умоляют его, уговаривают.

– Краски,… а что краски?… – перебил их принц, и слова вставить не даёт, – а их съесть можно?… они что съедобные,… а я проголодался, есть хочу,… а вы мне краски тычете… – капризничает он и кривиться.

– Это верно ваше величество,… краски не едят,… но зато, там рыбка имеется… – раболепно отвечает ему свита.

– Рыбка и краски!… ну что же, вместе это уже интересно,… пойду-ка я, пожалуй, посмотрю… – оживился принц и стал быстрей выбираться из кареты. Уж так на него подействовало словосочетание, «рыба и краски». При этих словах он сразу вспомнил о натюрмортах с форелью, которые предлагал ему писать его учитель рисования, придворный художник.

И вот тут надо пояснить, что у принца помимо тяги к обжорству была ещё одна страсть, он с детства любил рисовать. И какая из этих двух ипостасей его больше привлекала, он и сам до сих пор не мог разобраться. Иной раз, занимаясь живописью, принц забывал про еду. Однако когда эти два понятия сливались вместе, он приходил в восторг. Уж так он обожал и то, и другое. Придворный художник научил его практически в совершенстве владеть кистью, и принц бывало, с упоением писал натюрморты, в коих присутствовали различного рода продукты питания. И это сближало его с учителем, ведь тот тоже любил поесть и тоже страдал от своей полноты. Уж больно она им обоим мешала. Вот и сейчас принц, еле выбравшись из кареты, вздыхая и ухая, явно чувствуя дискомфорт, тяжело ступая, направился к берегу посмотреть на свежие уловы рыбки.

Кстати, надо сказать, что ко всем странностям, какие были у принца, добавлялось ещё и его имя. А звали его Филипп. Казалось бы, ничего особенного, имя как имя, но уж больно оно намекало на его сходство с филином. Ведь принц при ходьбе, переваливаясь с ноги на ногу, также громко ухал и фырчал. Более того, у него были такие же большие и выразительные глаза. И наконец, любимой повадкой принца было питаться по ночам словно филин. Он и теперь, выйдя не бережок, больше думал о еде, нежели о красках уходящего дня. Филиппа больше интересовал улов рыбаков, которые разгружали свои лодки, чем зарево заката.

Разумеется, среди тех рыбаков была и Юля. Они с отцом тоже недавно вернулись и даже уже успели разгрузить улов. И сейчас Юленька, перекинув через плечо часть снастей, статно выпрямившись, словно античная богиня, шествовала по прибрежному песку в лучах заходящего солнца. Сквозь тонкое ситцевое платьице просвечивалась её идеальная, стройная фигура. Выгоревшие на солнце светлые волосы распались по её загорелым плечам, глаза светились лазурью моря, радостная улыбка, довольного уловом рыбака, гуляла на её устах. От неё веяло свежестью морского бриза и мягкой теплотой убегающих вдаль волн.

И надо же такому быть, именно в этот самый момент она попалась на глаза еле бредущему по берегу принцу Филиппу. Увидев её он просто остолбенел, дыхание перехватило, глаза и без того выпученные вообще вылезли из орбит, а рот открылся шире, чем пасть у зевающего бегемота. Ну а Юля, как шла мимо, так и прошла, даже слова не сказала. Лишь слегка рассмеялась, мельком взглянув на стоящего у неё на пути странно одетого толстяка. Это уже потом, чуть позже, придя домой, она от матери узнала, что к ним в деревню приехал важный вельможа. Тут-то Юля и поняла, что это за толстяк повстречался ей на берегу. Такое открытие рассмешило её больше прежнего. Она и представить себе не могла, что принцы могут быть такими упитанными и выглядеть так потешно.

Филипп же тем временем там, на берегу, погрузился в полный ступор, ведь никого прекрасней в своей жизни он раньше не встречал. Нет, ну конечно до этого случая он видел женщин, но только во время прогулок, и то мельком, из окна своей кареты, да ещё и во дворце ему попадались. Ну, тех женщин, которых он видел на прогулках, тех вообще плохо замечал, так как в дороге ему вечно хотелось есть. Во дворце же женщины ходили в пышных кринолинах, с набелёнными лицами и на голове носили большие, напудренные парики. А потому, не вызывали у принца ни малейшего интереса, на его вкус они были попросту неаппетитны. И для него увидеть Юлю во всей её природной красоте, на фоне моря, в лучах заходящего солнца, было подобно грому среди ясного неба. Да почти так оно и было, гром грянул, сердце его дрогнуло и затрепетало. Впервые в жизни он ощутил эту сладкую боль, эту тревогу неведенья, и жить по-другому он теперь уже не мог. Осмысление приходило постепенно, очнувшись от первого потрясения, принц вдруг заметил, что вокруг него суетиться свита.

– Ваше высочество, что с вами?… вы в порядке?… принц очнитесь!… – обступив его, наперебой, гомонили они.

– Тихо господа,… тихо… – собравшись с мыслями, не своим голосом, вяло произнёс принц. Но и этого хватило, чтобы все замолчали. Гримасы удивления появились на лицах придворных. Чтобы так скованно и даже жалобно приказывал их капризный принц, да такого на их служебном веку ещё никогда не было.

– Помогите мне дойти до гостиницы,… мы остаёмся здесь… – всё больше приходя в себя, уже намного уверенней потребовал Филипп. Свита, быстро отыскав в деревни более или менее подходящую таверну со скромным чистым номером, привела туда ухающего принца. Филипп заперся в этой крохотной каморке, что так громко называлась номером, плюхнулся на кровать и горько зарыдал. Впервые в жизни принц осознал, какой же он отвратительный и уродливый. Первая встреченная им нормальная девушка, смеялась над его нелепым видом. Теперь он понимал, что все женщины в его окружении, и придворные дамы, и кухарки, и няньки, попросту врали и льстили ему. И от такого откровения принцу стало только ещё горче.

Но хуже всего ему было от ощущения внезапно нахлынувшей любви, коя охватила всё его существо до последней клеточки и жгла изнутри. И что ещё обидней, любовь эта была именно к той девушке, которая столь весело надсмеялась над его несуразным обликом. Да уж, нет на свете ничего хуже, чем неразделённая любовь. Сердце его было разбито, безнадёжней положенья и представить себе нельзя. Свита попыталась достучаться до принца, но его уверенный окрик.

– Пошли вон!… надоели все!… – брошенный им через закрытую дверь, заставил придворных прекратить всякие попытки выйти с ним на контакт. Филипп лежал лицом вверх и мучаемый свалившимися на него обстоятельствами даже и не замечал той убогой обстановки, в которой он сейчас находился.

Но вот подошло время ужина, и все стали ждать его появления, однако принц не вышел. И более того, на так любимый им до этого дня ночной перекус он тоже не появился, всё для него потеряло смысл. Любовь победила голод и заставила мыслить его по-новому. Принц, словно очнулся от долгого забытья. Всё вдруг стало совершенно другим. Для него открылся неизведанный мир, где он должен был поменять себя и стать абсолютно иным человеком. Ни жирным, ленивым увальнем, коим он являлся, а юношей достойным любви такой красавицы какой была та милая его сердцу девушка. Передумав множество различных планов дальнейших действий, принц окончательно утомился и вскоре уснул.

А утром проснулся уже другой, вовсе непохожий на вчерашнего принца человек. Такое чудо может сотворить только настоящая любовь. Первым делом Филипп приказал найти простую одежду и обувь. А его расшитый золотом камзол и туфли с рубиновыми пряжками, велел отправить во дворец. Затем распорядился, чтоб ему немедленно нашли в соседней рыбацкой деревушке неприметный домик с честным хозяином умеющим хранить тайны. Все тут же кинулись выполнять его приказы. За весь день принц ничего не съел, пил только одну воду. К вечеру его требования были исполнены. Под покровом ночи, пешком, в простой одежде, краткими переходами, с остановками на отдых, он, в сопровождении всего двух верных слуг, перебрался в соседнюю деревню. Так началось перерождение принца Филиппа.