Текст книги "Четыре сказки о перевоплощении"
Автор книги: Игорь Шиповских
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Сказка о девочке Оленьке и её подружке маленькой лисичке.
1
В былые времена недалече от столицы, в чистом поле за леском у синей речки, располагалась небольшая, не то деревня, не то село, а может и городок. Сейчас уже толком никто и не помнит, что это было, но только жизнь в том поселении была легкой, привольной и благостной. Да это и немудрено, ведь место, под то поселение, было выбрано очень удачно.
И лес-то рядом, совсем близёхонько, и за околицу выходить не надо, он тут прям у порога начинается, а в нём и береза, и сосна, и даже дуб с ясенем растёт. А уж, сколько в том лесу отменных грибов да ягод имеется, просто тьма тьмущая. И дичи всякой столько порхает, что век её ловить и всю не переловить.
А какая речка подле протекает, так это ж одно загляденье, вода в ней наичистейшая, а рыбы столько плавает, что хоть руками черпай и сразу в печь отправляй, а вкусная такая, что язык проглотишь. Ну а про поля и говорить-то не приходиться, они сами за себя слово молвят. Уж такие славные простирались, и с такими чернозёмными землями были, что на них по два раза в год сеяли да урожай снимали. Утром семя бросят, а уже к вечеру оно проросло, да и всходы дало, вот такая землица плодородная была. Всего имелось в изобилии, всего вдоволь было, и ячменя, и пшеницы, и ржи горами росло, а уж овса да проса столько собирали, что счёт теряли.
В общем, место под деревню выбрали наилучшее, только живи, трудись да радуйся. А народ так и делал, жил радовался да не тужил. И жили-то все хорошо, добротно и весело. Все друг дружку уважали и почитали. Все работящие и старательные были. И всё-то у них ладилось и всё-то у них спорилось. Сосед соседа знал, и что случись, завсегда помогал. И раздора промеж себя люди не допускали. Одним словом жили дружно, семьи заводили большие, крепкие, и навечно, не то, что ныне.
И вот одной из таких семей была семья местного лесника-егеря. Жил он с домочадцами в небольшом добротном доме на окраине деревни прямо рядом с лесом, потому как ему по роду своей службы частенько надлежало на обход ходить, следить, чтоб в лесу всё в порядке было, и никто там не шалил. А то мало ли, кто из пришлых столичных охотников пальбу понапрасну устроит да безобразничать зачнёт. Вот он и приструнял эдаких лихих гостей-задавак. Ну а на тот случай если он по службе надолго в лесу задержится, имелась у него в глухой чащобе у ручья неприметная сторожка. Бывало, он там по нескольку дней обитал. Пост соблюдал, да зверьё от недоброго люда охранял, пока его родные домочадцы в деревне дожидались. А их домочадцев-то у него всего два человечка и было, доченька лапушка да жена красавица.
Иные спросят, а что ж так мало-то, а потому и мало, что семья у них ещё молодая была, и большим количеством ребятишек обзавестись они попросту не успели. Вот втроём и жили. Ну, жена у него как жена, ясное дело, хороша собой, в хозяйстве способная, работящая, сноровистая. Все делать успевала, за всем пригляд держала, пока муж на службе пропадал. А он ей за это очень благодарен был, ведь хозяйство-то у них немалое водилось. Держали они и гусей, и курей, и уток, и даже коза на задворках бродила. Ну а как же без всего этого, в деревенской жизнь без этого никак нельзя, всё как положено, чин чинарём.
Однако не это главное в их семье было. Хозяйство хозяйством, служба службой, а основным достоянием семейства была, конечно же, дочка лапушка. Ох уж она у родителей любимицей была. Они в ней души не чаяли, всё для неё делали, на всё ради неё шли. Да это и понятно, ведь она у них одной единственной была, но зато какой, могла сразу троих заменить, уж такая проворная, уж такая резвая. А уж, какая разумная, так это все только диву давались. В свои десять с хвостиком лет она уже всю грамматику и арифметику превзошла, что ей в местной приходской школе преподавали. И более того, уже за книжки из отцовской библиотеки взялась. А их у него немало было, ведь он хоть и служил простым егерем, но читать очень любил и эту любовь своей доченьке передал. И уж она теперь от него не отставала, и постоянно просила, чтобы он ей со столичной ярмарки, куда не раз ездил, новый книжки привозил.
Но чтение да письмо не единственным её увлечением считалось. Любила она и трудиться. И для своих родителей самой работящей, самой верной помощницей была, такой, что в деревне, наверное, лучше её никого и не было. Уж так она их опекала, уж так за ними ходила, что многие соседи ставили её своим детям в пример. И ведь было за что. И вместе-то с матерью она по хозяйству хлопотала, гусей кур кормила, в доме чистоту наводила. И отцу-то в его лесных делах самым первым другом и помощником была. Он в лес, она за ним вслед, и всё что он там делает, всё примечает да запоминает. А отец и рад ей всё показывать, да про лес с его обитателями рассказывать. А она его слушает, внимает, да все его знания с полслова, с пол жеста перенимает.
Вот какая смекалистая, смышлёная. А уж, какая шустрая, быстрая, задорная была, так это только с пламенем сравнить её и можно. Случалось, пойдут они с отцом в лес сторожку проведать, дойдут уже, а отец вдруг вспомнит, что огниво дома забыл, так она в два счёта домой сбегает, найдёт его да тут же и принесёт. А отец знай, её нахваливает.
– Ах, ты моя помощница,… ну, что бы я без тебя делал,… как бы очаг-то растопил,… ай да какая же ты у меня скорая,… ну, прям как настоящий огонёк,… вон каким ярким пламенем светишься… – ласково говаривал он, и радуясь что у него растет такая доченька, гладил её по роскошным огненно-рыжим волосам.
А вот как раз из-за этих-то красивых пламенных волос её иногда и называли «рыжик-огонёк», хотя настоящее её имя было Оля или Ольга, это уж кому как нравилось, тот так её и величал. Впрочем, для родителей она всегда оставалась Оленькой или Олюшкой, либо уж совсем ласково звали – «Оленёнок». И не зря, потому как, глаза у Оленьки были большие и раскосые, словно у оленёнка, да и сама она с ним чем-то схожа была, такая же стройная и милая.
Но имелись и различия. Носик у Оленьки был вовсе не олений, а скорее такой, как у маленькой хитрой лисички, остренький, аккуратненький и чуть вздёрнутый вверх. А поэтому, некоторые местные мальчишки, когда Олюшка изредка задавала им трёпку за их шалости, а она это очень даже умела, дразнили её «лисьей сестрой». Однако она на такое прозвище не обижалась, и даже наоборот гордилась тем, что её сравнивали с этим гордым и независимым зверем. Ведь она очень любила лисичек, много о них знала и заботилась. А эту свою привычку заботится о животных, она тоже переняла от своего отца егеря. Ну а вот всё остальное, включая статную фигурку, глаза, нос, красоту, и даже рыжий цвет волос она позаимствовала от матери. Уж больно они друг на дружку походили, уж столько у них было общего, что для главы семейства это было двойной радостью.
Вот так они жили, в радости, счастье и благости, пока однажды в их тихой деревушке-городке не поселилась одна весьма странная женщина преклонного возраста. Нельзя сказать, что она была сильно уж старая, однако жизненный опыт за её плечами чувствовался.
2
Впрочем, с виду эта женщина ничем особенным от прочих деревенских жительниц не отличались. Вроде такая же обыкновенная, такие же, как и у всех руки, ноги, голова, и даже фигура у неё была привычной, ну разве что чуток постройней да поаккуратней. И одежду-то она носила такую же, как и другие поселянки. Вот только глаза у неё были какие-то хитрющие и даже где-то злобные.
А ещё на голове она всегда держала палантин, или же что-то на вроде этого. В общем, постоянно ходила с покрытой головой и волосы свои никому не показывала. Ну а так у неё всё как у всех.
Поселилась же эта особа аккурат рядом с лесом, как раз неподалёку от егерского домика. Уж так вышло, что бывший хозяин того жилища, где она обосновалась, внезапно куда-то уехал и продал ей всё своё хозяйство. Хотя некоторые поговаривали, что он ей его просто подарил. А с чего и почему он так сделал, для деревенского люда осталось загадкой.
И всё бы ничего, и пусть бы она себе жила в этом доме, но вот только с её появлением в городке у соседей стали происходить всякие чудные вещи. То кошка вместо того чтобы мышей ловить, увидев ту особу, убежит, под крыльцо спрячется, и сидит там целый день пока её молоком не выманят. Или же вдруг дворовые собаки как с ума сойдут и лают беспрестанно, пока не устанут, чего раньше за ними не замечалось.
В общем, вся местная животина стала вести себя совершенно непредсказуемо. И дня не пройдет, чтоб какого-нибудь происшествия не случится. И ведь главное все соседи знают и понимают, что виной тех происшествий является новая переселенка, а поделать ничего не могут. Прямых-то доказательств нет, что это она виновна в странном поведении домашних любимцев.
А меж тем время шло, а причуды всё продолжались и даже усиливались. А у некоторых животных внезапно начал провялятся страх и боязнь своих хозяев. То кровы не подпустят к себе, доиться не дают, шарахаются да противятся, то куры яйца нестись перестают, всё больше сидят на насесте да молчат, не квохчут. И даже петухи по утрам кукарекать перестали. Гуси и те шипеть зареклись, только траву щиплют да воду пьют, а гулять не идут.
Страсти такие разыгрались, что у иных соседей от ужаса волосы на голове ходуном ходят и дыбом встают. А тут ещё одна напасть приключилась. Повадилась из леса, иль ещё откуда, лиса по курятникам шастать, и это было очень удивительно, ведь доселе такого никогда не случалось. Но что ещё удивительней, она кур вовсе не воровала и не давила, как это обычно бывает, а возьмет, общиплет лишь несколько птиц, пух с них посдерёт, весь соберёт да и утащит. А куры потом голые сидят да ждут, пока снова обрастут.
Вот такие странности творились, аж мороз по коже. Прямо как издевательство какое-то. И, разумеется, такое глумление над курами не могло не возмутить хозяев курятников. Долго они такое непотребство терпеть не стали, собрались как-то вечерком на базарной площади и давай рядить, что им дальше делать. Кричали, спорили, обсуждали, да решали, как им с этой лисой-негодницей разобраться, как быстрей избавиться от неё. Глотку надорвали орать, уж так спорили, так кричали.
А некоторые горячие головы до того дошли, что во всём случившемся обвинили новую поселянку. Мол, только она эта колдовка и виновата, приманила в деревню лису и на всех животных порчу навела. Дескать, перво-наперво надо её наказать, притом немедленно, а уже потом и за лисицу браться. И так разошлись, что уже было собрались к поселянке идти. Но, слава богу, вовремя одумались и решили, что как бы там ни было, но одна пожилая женщина, пусть даже она и трижды колдовка, не сможет стать причиной всех их бед. А заключив такое, постановили, что сначала будет правильней и умней разобраться с очевидной причиной случившегося, а именно с лисой-безобразницей, а для этого тут же затеялись засаду устраивать.
Здесь-то им как раз Оленькин отец и пригодился, ведь как-никак егерь и повадки рыжей плутовки знает. Пригласили его соседи, и давай выспрашивать, какие у лисы уловки бывают и как им лучше её споймать. Вышел он к ним и давай рассказывать. Ну а где отец там и Оленька, куда ж без неё-то. Стоит она рядом с ним и слушает, что он соседям советует. А он им всё как есть, все лисьи уловки и сноровки выдаёт, ведь он-то в них толк понимает.
Наслушались его соседские мужики, и стали поочерёдное дежурство проводить. Таятся по сараям да по закуткам. Понабрали с собой оружия всякого, кто кольев срубил, кто батоги взял, а кто и серп с косой прихватил. Сидят в засаде и ждут, когда лиса к ним в гости пожалует да кур щипать начнёт. И всё бы хорошо и быть может, удачно они это затеяли, да только всё равно ничегошеньки у них не получается. А всё потому, что Оленька, прознав про их такую хитрую затею, встала на защиту лисицы. Ну не захотела она, чтоб лесная красавица за свои проказы пострадала.
Прогуливается Олюшка вечерком по деревне, да ненароком шум устраивает. Вроде как ничего про засады и не знает. И шумит-то ровно столько, чтоб лиса, если уж пришла, то непременно испугалась да и скрылась, тем самым от кольев и серпов спаслась.
– Услышит она меня и обратно в лес убежит,… и куры не пострадают, и лиса цела будет… – справедливо рассуждала она и продолжала потихоньку шуметь. Поэтому-то мужики и остались ни с чем. Ночь просидели, вторую, затем и третью, а лисы всё нет.
Ну ладно, хватит караулить рыжую бестию,… пора по домам расходиться да там ночевать… – решили они и на этот раз отправились спать домой. И ведь зря отправились. Как раз в эту-то ночь лисица пришла да опять кур пощипала-поободрала. Но что ещё обидней, одними курами она не ограничилась, а взялась ещё и за гусей. Им тоже изрядно досталось. Бедняги теперь стали на самих себя не похожи. Пух у них клочками торчит, поощипаны все, а местами и вовсе лысые. По загону носятся, трясутся, гогочут, возмущаются. Мол, как же так, мы гуси, птицы важные, гордые, а нас, как каких-то глупых кур отделали. Ох, прям жалко на них смотреть, как они выглядят.
Ну а это происшествие местных мужиков ещё сильней раззадорило. Задела их такая лисья дерзость, ударила по их самолюбию. И решили они хитрое рыжее племя напрочь извести. Всех лис в лесу поистребить, а если кто из них и останется, то навсегда отвадить от своих курятников да гусятников. Тут сразу же местный охотник и ловец подсуетился, известный нелюбитель лис. А не любил он их потому, что они всегда его вокруг пальца обводили и дурачили. Вот он и мечтал с ними разделаться. А на этот случай было у него припасено огромное количество всяческих силков, ловушек да капканов. Он их мужикам-то и раздал.
– Идите в лес, и расставьте их под каждым кустом, под каждым деревцем,… изловим, изничтожим этих рыжих плутовок! Не лазить им более по нашим закромам и сусекам! – обиженно призвал он мужиков и повёл их за собой в лес.
Ну а там где лес, там, разумеется, и егерь. А где егерь, там, конечно же, и его дочь лапушка, это уж как полагается. В общем, Оленька тоже за ними увязалась. И как бы отец её не отговаривал, она до самого последнего расставленного капкана вместе с ними ходила. А вскоре мужики весь лес ловушками заполонили, везде их понапрятали, понаставили, да и приманки всякой разложили. Так что случись, какой лисе вдруг объявиться, то она непременно бы в капкан попалась.
– Ну что ж,… дело сделано, осталось только утра дождаться,… уж утром-то мы с ними обязательно разделаемся,… а теперь идёмте-ка отдыхать… – довольный своей затеей объявил охотник и все кто с ним был, разошлись по домам.
Ночь пролетела быстро, и вот уже настало утро нового дня. Вся вчерашняя артель вновь отправилась в лес, в надеже собрать богатый урожай пойманных лис. Идут да посмеиваются.
– Ну, всё,… теперь-то уж ни одна лисица от нас не уйдёт,… с набегами на наши курятники покончено,… сейчас мы всех их переловим… – радостно балагурили мужики. Но не тут-то было. Проверили первый капкан, а он пуст. Дошли до второго, и в нём ничего нет. Ни приманки, ни лисы.
– Что за чудеса! Такого у меня давно не случалось,… чтоб вот так, ни того ни другого не осталось,… обычно если зверя нет, так хоть приманка на месте,… а тут всё пропало,… да это просто колдовство какое-то… – удивлённо запричитал охотник и скорей побежал остальные ловушки проверять. Однако и там ничего не нашлось. Пусто и всё тут. Ни приманки, ни лисы, ни её шёрстки, ни волоска.
– Вот так дела,… прям наваждение какое-то,… словно лисица человеческим разумом обладает, уж так ловка,… всё силки обошла, ни в один не попалась… – не унимался причитать охотник, огладывая свои хитроумные ловушки. А делать-то нечего, снова надо капканы заряжать.
И вновь мужики давай силки расставлять, и опять рядом с ними Оленька была. И снова она каждый кусточек, каждую ловушку, где бы та ни стояла, под каким бы деревцем не лежала, запомнит, заприметит, и в уме у себя отметит. И вот уже снова время подошло и опять все по домам разошлись, да поскорей спать улеглись.
– Ну, уж завтра-то мы их точно переловим,… теперь-то им некуда деваться,… уж сейчас-то мы на совесть капканы расставили… – уже засыпая, мечтательно закрывал глаза охотник.
Но зря он так размечтался, на следующие утро всё снова повторилось. Опять все ловушки пустые, а от лисы ни слуху, ни духу. Охотник только руками развёл да на мужиков наорал, мол, они виноваты, чего-то не доглядели. И вновь мужики все силки, все капканы перезарядили да поновой расставили. Но только на этот раз уже по-другому. Места поукромней выбрали и приманку поменяли. Однако и это не помогло, на следующие утро все ловушки вновь пустые оказались.
И так повторялось три дня подряд. Охотник от такого конфуза пришёл в неописуемую ярость. Он был вне себя от злости, весь побелел, ругался почём зря, грубо бранился и проклинал всех лис на свете. Да и прочие участники облавы, честно говоря, были не в восторге от всего происходящего. Все они как один клялись, что никогда не отступятся, и уверяли, что несмотря ни на что переловят всех лис.
Но напрасно они так уверенно клялись. Ведь они не знали главного секрета своих неудач, а он был прост. Всё дело заключалось в Оленьке, и её сноровке. Она, прекрасно зная расположение всех капканов и силков, вставала рано утром, когда ещё не забрезжил рассвет, и бежала в лес. Там она быстро разряжала все ловушки, откидывала подальше в сторону приманку и так же быстро возвращалась домой. Потихоньку ложилась в свою постель и вновь засыпала. А проснувшись уже вместе со всеми делала вид, что ничего не знает, и она вроде как ни при чём. И ни отец, ни мать не замечали подвоха.
Так продолжалось все дни, пока шла облава на лис. Однако в это утро случилось такое, что в корне изменило всю дальнейшую картину происходящего.
3
Соскочив как обычно спозаранку, Оленька побежала в лес разряжать капканы. Она быстро проделала большую часть своей заботы, и уже было собралась возвращаться, как вдруг заметила, что в один из последних капканов попался маленький лисёнок. А вернее молодая неопытная лисичка. Похоже, она после ночных приключений сильно торопилась к себе домой, но, видимо, что-то напутала и с размаху угодила в западню. Бедняжка и опомниться не успела, как цепкие клешни капкана сомкнулись на её лапке. Она лишь взвизгнула, и уже всё было кончено. Оленька хоть и была от неё на приличном расстоянии, однако тут же бросилась к ней на выручку.
– Ах ты малышка,… какая же ты невнимательна! Ну что же ты себе под ноги-то не смотришь,… давай-ка я тебя высвобожу! – подскочив к лисичке, воскликнула она. А та от боли и страха вся сжалась, замерла и даже не смогла двинуться с места, чтоб попробовать вырваться. Увидев, как Оленька протягивает к ней руки, лисичка сначала нервно зарычала и оскалилась, но потом вдруг безвольно обмякла и, смирившись, полностью отдалась во власть спасительнице.
– Ах ты, милая кумушка,… ну потерпи чуток,… сейчас я тебе помогу… – как можно ласковее сказала Оленька и принялась осторожно и терпеливо высвобождать лесную пленницу. Лисичка же почувствовав к себе такое ласковое отношение, совсем успокоилась и стала уже сама помогать Оленьке. Заняла удобное положение и отвернулась, чтоб ненароком не укусить свою спасительницу. А Оленька хоть затвор капкана и был жёсток да упруг, быстро с ним справилась и разомкнула его. Лисичка вмиг вынула из него свою лапку, и уже было собралась на неё встать, но не смогла. Сильная боль тут же сковала её маленькое тельце, и она вновь упала.
– Ах, бедняжка,… да ты стоять не можешь,… дай-ка я тебя осмотрю… – ещё добрей и нежней сказала Оленька и опять склонилась над ней. А лисичка, словно понимая, что от неё требуется, тут же подставила ей раненую лапку. Олюшка быстро осмотрела её и мгновенно сделала своё заключение.
– Ох, какая глубокая у тебя ранка,… вон как сильно ободрана шкурка,… да и ушиб немаленький, опухло всё,… ну это ничего, это лечится,… радуйся, что тебе ещё не сломало косточку,… тогда дело было бы гораздо хуже, а так пустяки. Отнесу тебя отсюда подальше в строжку к отцу,… там за тобой поухаживаю, ты и поправишься,… не бойся, в обиду я тебя никому не дам… – ласково пообещала Оленька взяла лисичку на руки и бегом понесла её в сторожку. А та покорно качнув головой, всем тельцем прижалась к Оленьке и позволила ей делать с собой всё что угодно. Теперь не возникало никаких сомнений, что лисичка прекрасно понимает свою спасительницу. Это было видно по её беспрекословному подчинению.
А меж тем Оленька, наизусть зная все лесные стежки-дорожки, практически моментально доставила бедняжку в сторожку. Быстро уложила её там, на мягкую подстилку из листвы, обработала ей ранку, перевязала подорожником, и на прощанье, пообещав вскоре навестить, бегом помчалась обратно домой. Ей следовало, во что бы то ни стало успеть вернуться ещё до пробуждения родителей, иначе бы её тайна была раскрыта.
И надо же такому быть, Оленька успела как раз вовремя. Она очутилась дома именно в тот момент, когда отец с матерью только поднялись с постели. Правда от их острого взгляда, хоть он и был спросонья, не утаилось, что у Оленьки в волосах застряло пару еловых хвоинок. Они ясно выделялись своим зелёным цветом на фоне яркой рыжей шевелюры.
– Ой, а что это там у тебя, доченька,… никак хвоинки,… ты это что же, бегала в лесную чащу?… – указав пальцем на хвоинки, незамедлительно спросил отец.
– О нет, что ты батюшка,… это они у меня, наверное, ещё со вчерашнего остались,… то-то я смотрю, меня всю ночь что-то кололо… – тут же слукавила Оленька, опасаясь, что отец узнает правду и от этого может пострадать беззащитная лисичка, которая уж точно не трогала кур. И опасения её были небеспочвенны, потому как отец наравне со всеми принимал участие в облаве на лис.
Однако всё обошлось, отец удовлетворенный таким её объяснением сначала широко улыбнулся, зевнул, потом потянулся и громко крякнув, стал умываться. Дальше всё пошло своим чередом.
