Текст книги "Осколки (СИ)"

Автор книги: Игорь Шелухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Капитан Сандерера, тар Шонна Леградий – тщеславный и могучий вояка, был отправлен в отставку. По мнению самого Шонна, без веского основания, но вышестоящие чины сообщили, что контузия, лишившая капитана возможности видеть левым глазом – достаточная причина. Желание отстранить от командования тара Леградия был у Военного Совета давно, и они мгновенно воспользовались поводом убрать неудобного человека. Шонна это сразу понял. Рассердившись на Совет, он решил – только я имею право командовать Сандерером. В короткие сроки нашел среди членов команды единомышленников и угнал корабль из главного Дардальского военного порта. С тех пор появление в небесах линкора предвещало лишь одни беды тем, кто оказывался на его пути.

Палуба пустовала – весь экипаж прятался в широких жилых помещениях внутри корабля, не желая дышать разряженным воздухом, переполненным на этой высоте частицами лемиардия. Не подготовленный человек, вдохнув столько лемиардия за раз, мог отдать душу богине Кеалоре, перенасытив себя "мощью природы". Сандерер один из немногих кораблей, который мог похвастаться широкими помещениями нижних палуб, где отдыхал экипаж. Для капитана и его команды Сандерер стал домом-крепостью, где они ощущали себя, как под ладонью богини.

Последние три месяца у команды не было никакой добычи. Обострились отношения с империей Герлион, и большая часть воздушного флота Объединённых королевств ушла патрулировать границы. Охотники за головами давно бросили попытки поймать Сандерер, другие пираты предпочитали дружить с предприимчивым таром Леградием, лишь бои с военными кораблями оставляли крупную добычу великому флагману.

В команде назревало беспокойство. Старпом недвусмысленно намекал на первые проявления оппозиции на судне. Хоть бросай всё и иди на границу, пугать Герлионский флот.

– Боюсь, придётся поучаствовать в Киладском фестивале, – скривился старпом.

Шонна бросил на него острый взгляд. При этом парализованный левый глаз выглядел особо жутко. Выпустив облако едкого дыма в потолок, он покатал меж толстых пальцев сигару и осклабился.

– Вернуться к истокам, – прорычал он. Сплюнул кусок табачного листа застрявшего меж зубов и уставился на карту. Минуту молчал, заставляя старпома волноваться. – Наберём детишек из приграничных деревень под предлогом грядущей заварушки. Сердобольные мамаши с радостью отдадут под защиту военных своих чад. Расчехляй форму, Залид.

– Есть, тар! – взялся за воздух пальцами старпом, словно на нём была военная фуражка. И спешно покинул капитанский кабинет. – За работу, ленивые чайки! Турбину вам в...! – раздался его голос за дверью.

Шонна одобрительно хмыкнул, царапая жесткую щетину на скуле. Давно он не надевал ненавистную форму объединённых королевств. Одно время даже хотел сжечь на радость Ашту , но верный друг и товарищ Залид Гаренберри, флотский военный в пятом поколении без единой капли аристократической крови, отговорил от эмоционального поступка.

Подойдя к армуару, капитан раскрыл створки и уставился на отглаженный капитанский мундир, с тремя звёздами Кеалоры "За отвагу" на груди. Справа от мундира подвешена парадная сабля с позолоченным эфесом и ножнами с двенадцатью капитанскими изумрудами. Слева покоились заклеенные в боях пары: эсток и дага, штуст и каракс . Кулаки сами собой сжались, на витых мускулах рук отчётливо проступили вены, перекушенная сигара покатилась по полу. Для тара Леградия этот мундир и оружие – память о былых боевых заслугах и неудачах. Воспоминания о славе и унижении. Гордость и ненависть. Выплюнув огрызок сигары, Шонна закрыл армуар и отправился на мостик.

– Что с запасами воды? – его рычащий голос заставил часть экипажа дёрнуться. Для своих габаритов он перемещался неожиданно бесшумно.

– Идём к озеру, капитан, – отрапортовал рулевой. – Через час приводнимся и пополним резервуары. На две недели хватит.

– Думаю, стоит пополнить провиант в ближайшем городе, – высказался старпом. – Чтобы содержать детей во время перевозки. Они должны быть в хорошем состоянии.

– Одобряю, – кивнул Шонна. – И сигар купи.

– Так точно, тар!

Сандерер вальяжно выплыл из облаков и стал опускаться к глади озера, ворча турбинами.

Лунный свет

– Ульдин, ты не забыла об утренней молитве? – строго спросила женщина.

– Нет, матушка, – прикрыла глаза девочка, сложив ладони на животе.

– Умылась?

– Да, матушка.

– Садись за стол.

– Да, матушка.

Ульдин слушалась свою мачеху во всём. Распорядок дня, разрешенные друзья, поведение и манеры, допустимые мысли, вера. Дородная, набожная Алелая Нарэделл пыталась полностью контролировать падчерицу. Стремилась вылепить из неё свою полную копию. И она была уверенна, что у неё получается.

У самой Ульдин был на это свой взгляд. При мачехе и сводном брате Элайе, которого можно было назвать шпионом, изображала кроткую девочку, покладисто исполнявшую волю родителей. Зато вне надзора дотошной купчихи она преображалась. В веселую, подвижную девчонку с пылающими рубинами глаз. Общалась она, с кем хотела.

– Матушка, я гулять, – сообщила Ульдин после плотного завтрака.

Последнее время мачеха задалась задачей сделать падчерицу похожей на себя не только характером, но и внешностью. И кормила её, как на убой. Отказаться и не съесть Ульдин не могла – давить авторитетом женщина умела, а как перехитрить и не создать скандал девочка не знала. Ульдин не хватало опыта. Поэтому она постепенно набирала вес и в последнее время заметно пополнела. Её подвижность спасала только от полного превращения в бочонок.

– Не задерживайся, – повелительно махнула рукой Алелая.

Ульдин покинула дом, чинно пересекла двор, вышла за калитку и тут же дала стрекача, скрытая высоким забором. Побежала через деревню в поисках подружек.

– Толстая! – крикнул ей вдогонку Алорг.

Ульдин сморщилась и показала ему язык. Она и другие девочки так и не поняли – или он дразнился, или выражался, потому что хам, или пытался так привлечь к себе внимание. И почему сразу "толстая"? Не так уж она и пополнела. Если сравнивать с Миатой, то она даже худощава, а другие девчонки – жерди. Грим и вовсе тростинка. А если на зиму Ульдин удастся выбраться в гости к бабушке в город, то похудеть станет плёвым делом.

Она прибежала во двор старосты, где обычно собирались все её подружи и сама внучка старосты, Кандира. Высокая десятилетняя смуглянка с чёрными колодцами глаз, которая этой зимой собиралась поступать в городскую семинарию.

– Привет, Кара, – махая рукой, вприпрыжку приблизилась Ульдин.

– Улька, доброе утро, – улыбнулась Кандира.

– Привет, – взмахнули Миата и Талиша.

Миата была дочкой деревенского пекаря и являла собой румяную булочку. Добродушную, медлительную и мягкую. Её ореховые глаза всегда лучились добротой. Никто не видел её злящейся.

Талиша – её кузина, приезжавшая на лето и осень из города, была её полной противоположностью. Подтянутая, резвая и шумная. Её шебутной и порой взрывной характер, искрящийся в рубиновых хищных глазах, доводил её до драк с мальчишками. За глаза её называли "Кидро в юбке".

– Миа, Тали! – Ульдин по очереди обняла подруг.

– Побежали, Далю вытащим! – Талиша подрыгивала на месте, как мяч.

– Не надо торопиться, Талиша, – улыбалась Миата. – Далисса должна накормить Изеланду. Пока мы дойдём, они как раз закончат завтрак.

– Да, спешить не будем, – согласилась Кандира. – И сегодня ей не до прогулок.

– Мы обещали помощь, – напомнила Миата удивлённой кузине.

Подружки двинулись на окраину, к дому Далиссы. Сегодня она должна была работать в курятнике.

Талиша волчком крутилась вокруг девчонок. Повисала на плечах Миаты и Ульдин.

– Вчера Лиска телёнка родила, слыхали?! Голосистый! На другом конце деревни было слышно! А здоровенный! Сама видала! Баба Лана чуть не прыгала от радости. Лиску-то дитём разнесло, баба боялась – окочурятся.

– Большой и милый, – проворковала Миата, погладив Талишу по голове. – У него звездочка Далоры во лбу. Белая.

– С утра мама ходила благословлять, – сообщила Кандира. – С твоей мачехой поцапалась.

– Прости, – покачала головой Ульдин. – Если дело касается вопроса веры, матушка вскипает. Она сама меня в храм городской водила. Представляла Кеалоре.

– Ты видела богиню?! – глаза Талиши загорелись.

– Только статую, – покачал головой Ульдин.

– А меня и Ми не осеняли. Чтобы мы сами решили, чью руку принять. Кара, ты же, как мамка, Далоре представлена?

– Нет, пока что я тоже без звезды. В этом году, когда буду поступать, выберу, чью руку принять. Мама не настаивает на Далоре. Говорит, у меня недостаточно жесткий характер.

– А я знаю, кому Ми представить! – Талиша вновь запрыгнула на плечи кузины, получаю очередную порцию ласки. – Альмитессе или даже Маринере . Они буду рады принять её. Такую добрую жрицу трудно найти во всём мире.

Миата мило покраснела, опустив глаза.

– А потом...! – Талиша осеклась. – Опять эта тварь, – презрительно сощурилась она.

Девочки проследили за её брезгливым взглядом и увидели Грим бредущую куда-то по улице. Вид у девочки был как всегда отрешенный. Ульдин пригляделась и поняла, что Грим о чём-то задумалась.

– Эй, кольдия!!!

– Тали, не надо, – попросила Миата.

– Слышишь, бездушная?! Постой!

Грим остановилась и перевела взор на девочек. Кандира поджала губы. Было неясно, чего она не одобряет – поведения Талиши или внимание Грим.

– Тали, прекрати, – попыталась вмешаться Ульдин.

– Не мешай, поговорить надо, – отмахнулась Талиша, приближаясь к Грим. – Слыхала, ты с Кидро шашни крутишь, мелкая. Не рановато?

– Кто тебе такое сказал? – насторожилась Ульдин.

С тех пор, как Ульдин узнала, что отец Грим пропал, прошло почти полгода. Любимая подруга ещё больше замкнулась в себе и книгах, пытаясь узнать о мире, как можно больше. Они стали меньше общаться и вместе проводить время. Грим почти перестала разговаривать. Глядя на её молчаливые старания, Ульдин решила, что должна поддерживать подругу. Она не могла бросить её в таком состоянии.

Но через пару месяцев наступил момент – Грим неожиданно воспряла духом и подружилась с мальчишками. К ней пристала кличка "Белая", но она не печалилась. Стала дружелюбнее и общительнее. На её лице начали чаще проявляться эмоции. От книг девочка не отказалась, но казалась более живой, что очень обрадовало Ульдин и напрягло других девчонок. Они заметили, что рыжий лидер мальчишек, полностью изменил своё отношение к Грим. Перестал её задирать и временами бросал на Грим странные виноватые взгляды.

– Не влезай, Уль! – отмахнулась Талиша. Миата печально смотрела на девочек. – Ну, так что, кольдия? Зачаровала Кидро, тварь!

Грим молчала, глядя в глаза обвинительнице.

– Тали, постой! – Ульдин схватила её за плечо. – Что за глупости? Кто тебе такое сказал?

– Алорг! – вырвалась Талиша, свирепо уставившись на Ульдин. – Он давно поссорился с Кидро и братьями! А во всём виновата эта белая кольдия!

– Талиша, не надо ругаться, – попыталась примирить их Миата. – Мы можем...

– Нет, не можем! Не только Кидро, но Шилк и Ярн за ней бегают! Нравится, чтобы мальчишек было побольше?! Дочь Литары!

Услышав последние слова, Ульдин не выдержала и с размаху влепила Талише пощёчину. Та от неожиданности упала в траву и ошарашено уставилась на Ульдин. Миата закрыла ладонями глаза и отвернулась, Кандира удивлённо смотрела на происходящее.

– Не смей так её называть! – выкрикнула Ульдин. – Что ты о ней знаешь, чтобы так говорить!? Хоть раз ты пыталась нормально поговорить с Грим?! Без подозрений! Обзывания! Она умнее даже Кандиры! Не морщись, я сто раз видела книжки Грим! Они такие умные, что вам и не снилось! Слушаете глупости взрослых, которые верят в чушь про цвет волос. Хотите дружить с мальчиками? Кто вам запрещает?! Идите и добейтесь этой дружбы! Талиша, ты зашла слишком далеко! Знать тебя больше не хочу! А ты, Кандира, могла бы хоть раз остановить её! Ты тут самая старшая после Далиссы! Прости, Миата. Грим, пойдём.

Ульдин цапнула подругу за запястье и потащила за собой. В молчании они шли через деревню. Люди удивлённо смотрели им вслед. Пылающая от злости Ульдин, даже не замечала куда идёт.

– Зря ты так, – подала голос Грим.

Ульдин удивленно остановилась.

– Нет, – резко мотнула она головой. – Нет, не зря! Давно надо было разобраться с этим.

– Они больше не станут с тобой общаться.

– Ну, и пусть! Лучше у меня будет одна настоящая подруга, чем десяток дур, которых и подругами назвать нельзя.

– Просто они ревнуют, – спокойно сказала Грим. – Ещё не понимают, что это за чувство и выплёскивают злость. А отношение к белым кольдиям у них привито родителями. Думаю, не только деревенские дети и взрослые, но и городские жители будут сторониться меня. Талиша – наглядный пример.

– И ты будешь это терпеть?

– Буду. Это неизбежно. Но, всё равно, спасибо тебе, Ульдин, – улыбнулась Грим. – Я рада, что у меня есть ты.

– Не за что, – Ульдин пробурчала, смутившись.

– Извини, я должна идти. Мама ждёт.

– А, да, – Ульдин отпустила руку Грим. – До встречи.

Грим коротко обняла подругу и убежала. Ульдин остолбенела от такого проявления симпатии со стороны подруги. Грим действительно менялась.

Осколки

Часть 1.

Кузнец и кольдия

В кузнице было жарко.

Гараш Нарэделл голый по пояс, в кожаном переднике работал над заготовкой нагрудной брони. Молот придавал раскалённой стали причудливую форму, повинуясь умелой руке кузнеца.

Дверь открылась, и в кузницу вошла молодая женщина, одетая в глухое темное платье. Поморщившись и окинув кузню презрительным взором, она перевела взгляд на мастера, работающего молотом. Молодой кузнец был хорош. Она бесстыдно разглядывала витые мышцы, перекатывающиеся под кожей мужчины. В изумрудных глазах у неё разгорелся шальной огонёк, когда она окинула мощную фигуру Гараша изучающим взглядом. Облизнув пересохшие губы, женщина вновь напустила на себя надменный вид и обратилась к кузнецу:

– Извините, не могли бы вы починить мою цепочку?

– Подождите, – бросил через плечо кузнец, продолжая формировать заготовку.

– Я тороплюсь, – возмутилась она. – Почините мою цепочку! Да отвлекитесь вы уже от своей железки!

Гараш, удивлённый такой наглостью, повернулся к посетительнице. Никто не называл его великолепную броню железками. Он учился кузнечному делу у признанных мастеров, и в ближайших деревнях не было кузнеца лучше его. Открыл рот, собираясь высказать наглой дамочке всё, что он думает о подобных городских выскочках, и остолбенел. Молот выскользнул из его руки и упал в опасной близости от ноги.

– С вами всё хорошо? – тихонько осведомилась женщина, когда через минуту кузнец так и не отмер.

Пару раз открыв и закрыв рот, Гараш проглотил ком в горле и прохрипел:

– Леди... будьте... моей женой...

Гараш улыбнулся.

Столько воды утекло с тех пор. Столько приятных воспоминаний.

Как он добивался руки своевольной Лирдиз Алиррен, дочери городского врача. Их свадьба. Переезд в деревню, под аккомпанемент ругани её родителей. И появление на свет дочери – милого комочка счастья.

– Папа! – в кузницу вбежала Ульдин.

Обогнув наковальню, девочка вскочила на крепкие руки отца и обняла за шею. Черные, чуть вьющиеся локоны, яркие изумрудные глаза и пухлые губки – точная копия Лирдиз. Единственное напоминание о ней. Звезда их совместной жизни.

Гараш рискнул жениться повторно, когда девочке было два года. Лишившись любимой жены, он решил, что даст дочери заботу и деньги на учёбу в городской академии. Брак с купеческой племянницей был выгоден для него, позволяя выйти на городских скупщиков брони. Он баловал Ульдин, разрешая делать все, что она хочет, и закрывал глаза на перемены поведения. Она была смыслом его жизни. Даже сын, родившийся от Алелаи, не был так любим. Да, он станет его наследником, да, он продолжит род Нарэделл, да, кузни выйдут на ещё более широкий рынок, но такого тепла и счастья, как от одного взгляда на дочь, Гараш не получал.

– Аля и Ли уже уехали? – спросил Гараш, поцеловав дочь.

– Да. Что делаешь? – Ульдин соскочила на пол.

– Собираюсь работать с новой партией стали. Доставили вчера из города.

– Пап, скоро у Грим день рождения! Сделай нам одинаковые браслеты, один я ей подарю!

– А какие ты хочешь? – поинтересовался Гараш.

– Как у таресы Диакдис. И чтобы камушки были под цвет глаз.

– Тареса Диакдис... А, та, что позавчера забрала заказ, – припомнил Гараш. – Только не серебряные! – тут же отрезал он. – Из обычной стали. И не будет драгоценных камней. Просто крашеное стекло. Рано вам ещё носить драгоценности. И не по статусу.

– Ладно, – чуть-чуть огорчилась Ульдин.

Когда отец что-нибудь объяснял, Ульдин всегда прислушивалась к его мнению. Она доверяла ему и рассказывала всё, что с ней случалось. То, как она разругалась с подругами, давило на девочку и она решила поведать о ссоре отцу. Он мог дать дельный совет в решении её проблемы. Грустно вздохнув, она начала рассказ:

– Папа, вчера, я с подругами... – и, удивлённо встрепенувшись, замолчала.

Ей показалось, что она слышит какой-то необычный тихий шум.

– Что такое? – забеспокоился Гараш.

– Ты слышишь? – она наклонила голову, пытаясь понять, откуда идёт звук.

– Нет, не слышу, – попытался уловить звук её отец.

Ульдин прислушалась – неужели показалось? Нет. Размеренный гул понемногу становился громче. Такого звука Ульдин никогда не слышала. И он исходил откуда-то с улицы. Переглянувшись с отцом, который тоже услышал гул, они вышли из кузни.

Часть деревенских, не ушедших на поля, с любопытством высыпала из домов. Они недоумённо оглядывались, спрашивая друг у друга, откуда идёт такой шум и что он значит?

Гараш хмурился. Перед свадьбой с первой женой, её родители поставили ему условие – стань военным и добейся низшего звания. Гараш два года отслужил в пехоте и получил чин капрала. В конце лета взвод, в котором он служил, проходил через горный город, построенный у широкой полноводной реки. Там оказался перевалочный пункт воздушных суден. Порт для военных и гражданских кораблей, верфи и доки. Пока взвод на квартировании стоял в городе, Гараш нередко слышал похожий звук. Гул летящих кораблей.

Гул всё нарастал, и вот из-за леса показался исполинский корабль. Чудовище, обшитое бронёй, матово блестело на солнце, издавая гул, от которого тряслась земля. Деревенский люд испуганно отшатнулся. Они, конечно, слышали о военных кораблях, способных рассекать небесный океан, но для них это было далёкой сказкой. То, что они никогда не увидят. И вдруг одно из сказочных созданий появляется перед ними. Люди не знали, что предпринять.

– Ульдин, никуда не уходи, – тихо сказал Гараш. – Я сейчас вернусь.

– Хорошо, пап.

Ульдин стала озираться, высматривая знакомых. Кидро был в компании Шилка и Ярна. Алорга и других мальчиков с ними не было. Их семьи отправились в город с сегодняшним торговым караваном, как и мачеха Ульдин. Почти все деревенские девчонки уехали. Остались только пухленькая Миата, шестнадцатилетняя Далисса с трёхлетней Изеландой и Грим. Свою любимую подругу Ульдин легко нашла по белоснежным волосам. Грим и тётя Мальви стояли в сторонке от толпы, собравшейся возле старосты. Ульдин направилась к ним, позабыв об отцовской просьбе.

Гараш вбежал в кузню и торопливо сорвал замок с сундука, спрятанного за кучей дров. Неспроста этот корабль появился у их деревни. И это беспокоило его. Такие огромные суда не покидают военные порты просто так и не снижаются у приграничных деревень. Возможно, придётся защищать дочь. Он извлёк со дна саблю, которую сам ковал и закалял. Она была его шедевром, способным разрубить любой доспех. Последняя работа, что он сделал под присмотром своего деда – признанного кузнечного мастера. В будущем он собирался отдать этот меч сыну.

Решительно сжав рукоять клинка, Гараш поспешил обратно. Гул двигателей корабля уже стих. Они приводнились в озере за лесом, понял кузнец.

Толпа деревенских, подстёгиваемая любопытством, успела выползти за частокол. К ней присоединились сбежавшие с полей работники. Увидеть такую махину – конечно же, испугаешься. Тут о своей шкуре вперёд думать будешь, а не о потерях посевов.

Гараш, вышедший за околицу, отправился искать дочь в толпе. Куда делась, непоседа?

И тут на опушке показались военные. Пеший строй из десяти человек. Все в мундирах и при оружии. Они быстрым шагом, не ломая строя, уверенно шли к скоплению деревенского люда.

Кузнец, глядя на солдат, нервно сглотнул. Внутри него всё просто сжалось от беспокойства. Что-то во всём происходящем было не правильно. Гараш пытался понять, какая мысль пытается достучаться до него. Что он мог забыть?

Строй подошел на расстояние пистолетного выстрела и, как по команде, остановился.

– Я – капитан корабля, Шонна Леградий, – представился военный, стоявший во главе.

Капитан казался огромным, как медведь, но не выглядел увальнем. Чистое сочетание силы и размера. Про таких говорят – родился на доспехах. Гараш считался самым сильным мужиком в деревне, но всё равно уступал ему габаритами.

– Назревает война с империей, – неожиданно заявил Шонна. Толпа обеспокоенно зашушукалась. Призыв во время полевых работ – потеря большей части урожая.

Капитан смерил деревенских пристальным взглядом и продолжил:

– Ерианское королевство мобилизовало весь корпус летучих кораблей. Приказом маршала часть кораблей отправили для эвакуации детей из селений расположенных ближе к границе.

Староста непонимающе таращился на военного. Дети шептались и переглядывались, стараясь затеряться среди взрослых. Гараш решительно растолкал толпу и вышел вперёд. Он понимал – их дурят.

– Бред! – во всю глотку сказал кузнец, привлекая к себе всеобщее внимание. На воодушевлённое лицо капитана Леградия наползла туча. – Военные никогда не занимались эвакуацией! Это распыление сил! – И тут его словно обухом стукнуло. Он вспомнил, что его так обеспокоило. – И этот корабль, я ни разу не видел его в доках, зато видел в розыскных листах! И я наслышан о вашем имени, капитан.

Сабля плавно скользнула из ножен, обнажая хищную голубоватую сталь. Гараш понимал, что поступает безрассудно и может нарваться на сверт или стрелу, но отдавать свою любимую дочь военным преступникам было хуже ранения и смерти.

Матросы вопросительно переглянулись, но, зная характер капитана, не сдвинулись с места. Приказа убить деревенского дурня не было.

– Сразитесь со мной, капитан! – продолжал Гараш на волне безрассудства. – Если я выиграю, ваши чайки уберутся отсюда немедля!

Хочешь оскорбить флотского, назови его чайкой. Но и не жди, что тебя после этого оставят целым и здоровым. Эту истину знали все военные поголовно. И Гараш осознанно шел на провокацию. Пан или пропал.

Один из матросов схватился за раксир , но Шонна предупреждающе поднял руку и смерил взглядом деревенского выскочку. На его лицо наползла злобная ухмылка. Он давно не участвовал в солдатских дуэлях чести. Последний раз его вызвал на бой капитан захваченного имперского судна, и было это пять лет назад. Во времена, когда Леградий ходил под знаменами десяти королевств и был полностью здоров.

– Кем будешь, салага? – рыкнул Леградий, разминая толстые пальцы.

Его охватило мальчишеское любопытство – сможет ли он так же, как в молодости, играючи победить этого отставного выскочку?

– Капрал сто восьмого пехотного взвода в отставке, Гараш Нарэделл!

– Сухопутная крыса, значит, – хмыкнул капитан. – Что ж, капрал, я принимаю твои условия, но если ты сам сдохнешь, не вини меня в том, что будет дальше. Я ведь по-хорошему просил отдать детей...

Шонна многообещающе оскалился, демонстрируя пару золотых зубов.

– Гараш, ты чего удумал, засранец?! – выкрикнул староста.

– Не лезь, мужик, – рыкнул Леградий. – Не вам, гражданским баранам, лезть в священную дуэль военных. Было предложено и, скажи спасибо, что я принял. Залид, подержи.

Старпом вышел из строя и принял мундир капитана.

– Папа! – из толпы выскочила Ульдин. Глаза круглые, лицо бледное. – Папа!

– Ульдин, не подходи, – строго сказал Гараш. – Так надо!

– Симпатичная дочурка, – хмыкнул Шонна. – Не боишься оставить одну, капрал?

– Ни капли, капитан, – вернул ухмылку кузнец.

– На клинках, капрал? – Леградий потянул из ножен эсток.

– Именно, капитан.

Ульдин смотрела на отца и его противника. Её колотил страх. Она сцепила ледяные ладони и принялась молиться Кеалоре. Лишь бы папа выжил и победил! Выжил и победил!!!

Мужчины отошли в сторону от притихшей толпы, отвесили приветственные поклоны, скрестили клинки и отступили на два шага. Церемонии были окончены. С этого мгновения дуэль началась.

Шонна шагнул к Гарашу и сделал пробный резкий выпад. Гранёный клинок рассек воздух возле груди кузнеца, блеснув лазурным отливом. Гараш рубанул по эстоку, но ощутил лишь противную отдачу. Клинок капитана тоже был закалён в лемиардии, что и следовало ожидать от оружия высокорангового военного.

Шонна сделал подшаг и снова выбросил клинок вперёд. Гараш отступил, качнулся и ринулся вперёд из низкой стойки, стараясь срубить руку капитана. Шонна среагировал мгновенно, спасая руку и принимая удар на клинок. Надавил и ужалил в левое плечо. Гараш отскочил, разрывая дистанцию, рубашка на руке окрасилась кровью. Болезненно, но не опасно.

Капитан довольно оскалился и сделал ещё три быстрых выпада, надеясь достать грудь кузнеца, но все удары настигли лишь воздух. Гараш, уловив конец атаки, обрушил на врага пять последовательных ударов, рубя то сверху, то сбоку. Шонна поспешно отступал, отведя клинком три последних удара. И снова резкий укол в плечо. Ещё одна досадная царапина на руке кузнеца.

Противники опять разорвали дистанцию, присматриваясь друг к другу и кружась. Волк против волка. Оскал на оскал.

Шонна прыгнул вперёд, выбрасывая два рваных выпада в живот и грудь. Гараш отклонил оба удара и рубанул восходящей дугой. Шонна уклонился и стрелой выстрелил ещё один укол. Клинок ощутил лёгкое сопротивление плоти. Капитан дожал, делая стремительный шаг вперёд и загоняя клинок глубже в тело кузнеца. Свободной рукой, он сжал руку с саблей кузнеца. Не дай Ранробор взмахнёт перед смертью.

– Прощай, капрал, – Шонна толкнул эсток ещё глубже.

Ульдин с ужасом наблюдала, как покрытый кровью клинок выходит из спины отца.

Как?!

Мир застыл и разбился на осколки. Стало тяжело дышать.

Почему это произошло?!

Земля плыла под ногами, словно плавилась, а изнутри поднимался пожар. Она же молилась Кеалоре! Богиня же должна была помочь!

Папа не мог проиграть!

Перед глазами кружились синие мушки. И они манили. Предлагали силу.

Только протяни руку. Только вдохни. И желания сбудутся.

И Ульдин вдохнула, желая отомстить.

– Капитан!!! – крикнул один из матросов, бросаясь наперерез чёрному лучу вытянувшемуся изо лба тёмноволосой девочки.

Луч вошел в тело мужчины и пропал. Матрос всхлипнул и рассыпался прахом.

– Кольдия! – выкрикнуло несколько военных, а Залид Гаренберри подскочил к девочке и точным ударом по затылку отправил в забытье.

"Лирдиз, твоя дочь пробудилась", – успел подумать Гараш. – "Живи, Ульдин. Живи моя доченька. И помни, мы всегда с тобой".

И дух покинул его.

Прощание и страхи

– Залид, упакуй симпатичную кольдию, – Шонна вытер клинок от крови.

– Да, капитан! – кивнул Гаренберри, держа на руках бесчувственную девочку. – Лейбер, понял?

– Понял, сделаю, – старший лейтенант Минх Лейбер, отошел в сторону от старпома к отряду. Матросы были в ступоре. Им ещё не доводилось видеть пробуждение кольдии.

Залид отошел в сторону. Теперь ему придётся внимательно следить за состоянием девочки, чтобы она опять чего-нибудь не натворила, если придёт в чувства. Женщины часто спонтанно пробуждают свои силы в стрессовых ситуациях. Становление кольдией всегда означено неконтролируемым выбросом запасов лемиардия. И чем позже происходит пробуждение, тем опаснее могут быть последствия для окружающих. Капитану повезло, что девочка ещё совсем юная. Деревенские и вовсе не догадываются, как им повезло. Будь девочка на пару лет старше, и всё могло закончиться горой трупов.

– Эй, бездельники! – Залид услышал, как Минх рявкнул на подчинённых. – Чего топчетесь, как стадо баранов? Кольдию впервые увидали? Может штаны поменять, кто хочет?

Матросы уставились на лейтенанта, напоминая пучеглазых ральпов .

– Соображайте! Кто там на вахте? Давай, Беок, слетай на корабль, найди Завхоза, и шустро сообразите мне сдерживающий набор. И узнай, там кому-нибудь нужен прах Яла? Хотя не, прихвати ещё пару парней, и тащите урну. Парнишка капитана прикрыл. Почётно развеем. Всё понял? Жду.

Рядовой Беок покивал, ещё раз затравлено глянул на девочку и побежал на корабль.

– Итак, – Шонна Леградий обвёл толпу деревенских тяжелым взглядом. – Ваш защитник проиграл дуэль. Теперь мы забираем детей.

– С чего это?! – возмутился староста. – Это наши дети! Дети нашей деревни! Мы не обязаны...

– Закрой рот, мужик! – рявкнул капитан. – Я вас не прошу. Я приказываю! От вас требуется покивать и отдать детей. И если кто-то думает, что мы станем щадить других защитников – не надейтесь! Мои люди уже контролируют все подходы к деревне. А если уж совсем заартачитесь, мы всегда можем разобрать вашу деревеньку по брёвнышку. Один мой жест и корабль откроет огонь. Я сюда не шутки шутить пришел! Так что закройте рты и делайте, что говорят.

– Но... но...

– Мы прочешем деревню, чтобы ни кто не спрятался. Не говорите детям глупости, типа: бежать. Всех, кого мы захотим забрать – заберём!

Голос капитана напоминал тихое угрожающее рычание крупного хищника. Деревенские проклинали тот момент, когда решили не отправлять своих детей в город с прошедшим караваном. Так они бы точно защитили своих чад.

– Совсем уж мелких можете оставить себе, – продолжал говорить капитан. – Мне не нужны на борту бесполезные рты. В дань уважения вашему защитнику, я позволю вам попрощаться, не более того. У вас полчаса. Время пошло.

– Мне не с кем прощаться! – Кидро вышел из толпы, вызвав волнение. Он глядел на капитана с вызовом.

– Сирота, малец?

– Батя мёртв, а мать в город уехала.

Леградий лишь усмехнулся, указав толстым пальцем на рядовых. Кидро понятливо кивнул и пошел к солдатам.

– Стой, Кидро! – срывающим голосом крикнул староста.

– Дядь Бэл, я не хочу, чтобы вас убили, – Кидро смущённо запустил ладонь в волосы. – Дядьку Гараша жалко. И пусть этим и ограничится.

– Умный малец, – довольно профырчал Шонна. – Понял, староста? Детки у тебя сообразительные. Больше вас, лопухов, понимают.

Староста лишь заскрипел зубами. Он не знал, куда деть глаза. Чувство вины перед людьми давило, как валун. Что ничего не может сделать для деревни, что его дети спаслись, отправившись в поездку. Всё это было для него большим грузом.

Расстроенные дети стали прощаться с опечаленными родными. У всех грудь словно обручем сдавило. Матери надрывно рыдали, а крепкие отцы напоминали пришибленных детей. То, с чем не справился Гараш, было для них абсолютной преградой. Противник, на которого и палец не поднимался. Выглядели они неуверенно и жалко.