Текст книги "Ритм галактик"

Автор книги: Игорь Дручин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Игорь Дручин
Ритм галактик

– Спасибо, – Володя отодвинул алюминиевую миску с остатками гречневой каши. – Как чаек?

– Сегодня кофе.

– Повариха поставила перед ним полную кружку и присела напротив.

– Что же остальные не идут завтракать?

– Остальные… – Краев окинул взглядом палаточный городок геологов, приютившийся в сосновом бору. – Остальные хотят выспаться раз в неделю… Выходной есть выходной!

– А что же вы? – полюбопытствовала повариха.

– Я в город.

Залпом допив кофе, Владимир заторопился в свою палатку переодеваться. Минут через десять он вынырнул из нее совершенно преображенный: дакроновый с иголочки костюм вместо линялой штормовки; ковбойку сменила белая синтетическая рубашка, а стоптанные кирзовые сапоги – начищенные до блеска туфли. Тщательно застегнув вход в палатку, Краев похлопал по карманам: деньги, зажигалка, сигареты, платок… Кажется, все на месте. Володя нащупал перочинный нож, который машинально переложил из штормовки вместе с зажигалкой, и поморщился. Только карман будет оттягивать. Но палатка уже застегнута, и он, примирившись с необходимостью таскать его с собой целый день, поднял с земли свою неразлучную “Спидолу”.

– Володя! Краев! Подожди!

Владимир обернулся. Позевывая, подошел старший геолог Соловьев и, иронически прищурившись, оглядел с головы до ног.

– Хорош, хоть на свадьбу!

– Где уж нам уж… – скороговоркой отбил Краев незлобивый выпад.

– В город собрался?

– А что? На то и выходной!

– Думал, в шахматы погоняем.

– Надо хоть иногда делать вылазки в цивилизованное общество, а то забудешь, что надо сморкаться в платок, а не…

– Ну-ну. К ужину не опаздывай. Девчонки пельмени затевают для разнообразия полевого меню.

– Вернусь, – успокоил Краев и посмотрел на часы. Извини, девять двадцать электричка, а идти сорок минут. – Ладно, беги уж, раз собрался.

– До вечера!

– Будь здоров.

Соловьев, все еще позевывая, побрел к реке умываться. Когда он обернулся, фигура Краева уже растворилась среди сосен.

Тропинка петляла между деревьями. Придерживая на полусогнутой руке транзистор, Володя шел не спеша, с удовольствием вдыхая лесной воздух, настоянный на аромате сосновых смол. Он любил эти уединенные свидания с природой, любил лес, хорошо знал его обитателей. От палаточного лагеря на станцию вела дорога, но Краев выбрал тропинку, чтобы насладиться утренней прогулкой по лесу. Тонкий приятный запах заставил его остановиться. Уложив приемник на траву, он осторожно, чтобы не испачкать костюм оранжевой пыльцой саранок, стал пробираться сквозь высокие заросли подлеска. У дряхлого пня притаилось несколько кистей двулистной любки. Володя аккуратно сорвал их и, довольный, вернулся на тропинку. Эти невзрачные цветы обладали удивительным и стойким ароматом. Он представил, как девчонки в электричке будут вертеть головами в поисках мнимой обладательницы новых духов, и улыбнулся. Ах, эти девчонки в коротких мини-юбках с модными прическами! Как их не хватает в отрешенности геологических будней!

Геолог Владимир Краев был не женат не столько по причине молодости, сколько от чрезмерного пристрастия к наукам. Пытаясь докопаться до источников, он с головой зарывался в специальную литературу, чем завоевал уважение библиотекарш и кличку “книжный червь” от сокурсниц. В полевых условиях, где не было под рукой привычных библиотек, Володя вдруг ощутил неполноту своего жизненного образования. Не потому ли его так потянуло в город?

Краев включил транзистор, и нежная мелодия полилась в тишине леса. Слушая ее, он поднес цветы к лицу, вдыхая их тонкий аромат. Слегка закружилась голова и почему-то захотелось спать. Владимир потряс головой и прибавил шагу, но сон – неодолимый и тягучий – наползал, отключая сознание. Как в тумане, геолог вышел на поляну, наткнулся на невидимую преграду, пытался повернуть назад, но увяз в чем-то незримом, как паутина, и… заснул.

Очнулся Краев на берегу незнакомой реки. Светило красноватое солнце, не слишком высоко поднявшееся над горизонтом. Теплый ветер шевелил траву. Шуршали листья на деревьях и кустах. Неизвестно почему возникло тревожное беспокойство, хотя рядом на траве стояла “Спидола” и лилась знакомая мелодия. Наконец он понял причину смутной тревоги: трава была не та, чуть зеленее, чем обычно. Здесь и там выглядывали экзотические цветы. Володя машинально убавил громкость и огляделся. Небо было безоблачным, скорее аквамариновым, чем голубым; солнце не таким ярким и, пожалуй, чуть крупнее, каким оно бывает на закате. Он подошел к дереву и застыл от удивления: узорчатые листья напоминали вымершую форму падуба. Кусты тоже были необычными.

Вся поляна представляла какой-то реликтовый лес. Вот встрепенулась и с протяжным вскриком взлетела крупная, величиной с фазана, птица; мелькнула в кустах косуля с пятнистыми боками…

Медленно приходило осознание, что мир, в который он попал, был чужд земному, но здравый смысл, зажатый в тисках фактов, упорно искал земные аналогии. Это не были тропинки с характерными пальмами, банановыми деревьями и лианами. Может быть, какой-нибудь заповедник? Тогда по местным станциям можно как-то определить свои координаты. Владимир переключил приемник на длинные волны, и сразу настала тишина. Он менял диапазон за диапазоном, но ни единого шороха не выудил из безмолвного эфира. Работала единственная станция на среднем диапазоне, но и на ней передавали только музыку и песни. Ни одного выпуска последних известий, ни одного сигнала времени. Он выключил приемник. И тут ему бросилось в глаза, что часы у него стоят. Краев снял их с руки. Завод кончился, хотя он отлично помнил, что заводил их сегодня утром. Значит, прошло не менее полутора суток. Его бросило в озноб, потом в жар. Захотелось пить. Он подошел к реке и увидел, что у самого берега спокойно плавают крупные рыбы. Любой из них хватило бы на обед. И, странно, они совсем не боялись его!

Нет, на Земле, пожалуй, таких мест не осталось даже и заповедниках! Владимир присел на берегу, достал пачку сигарет, зажигалку и закурил. Он попробовал все вспомнить и сопоставить. Тонкий, приятный аромат отвлек его от размышлений. Из верхнего кармана пиджака выглядывали некрупные кисти двулистной любки. Они были совершенно свежие! Это окончательно сбило его с толку. По времени цветы должны были увянуть без воды за несколько часов…

Послышался осторожный шорох. Владимир быстро обернулся и раскрыл от удивления рот. Перед ним стояла такая ослепительная красавица, что у Краева перехватило дыхание. Удивительно стройная, словно точеная, фигура, длинные распущенные синевато-черные волосы и невероятно большие изумрудно-зеленые глаза… Девушка была совершенно нагая, если не считать небольшой набедренной повязки из сухой травы. Поражал и бронзово-красный оттенок кожи, какой бывает у хорошо загоревших пляжниц. Красавица смотрела на него с не меньшим изумлением, хотя и не без некоторой боязни. Чтобы продемонстрировать свое миролюбие, он вытащил из кармана цветы, понюхал их и протянул девушке. Та пугливо отпрянула в сторону. И снова Владимира поразила своеобразная грациозность ее движений и та легкость, с которой она отпрыгнула на добрую пару метров. Он еще раз понюхал цветы, изображая на своем лице удовольствие от вдыхаемого запаха, положил их на траву и отошел на несколько шагов к реке. Не спуская с него своих неправдоподобных больших глаз, она робко шагнула вперед и потянулась за цветами. Тонкий запах успокоил туземную красавицу. Она подошла к стоявшему в стороне приемнику и потрогала его длинными пальцами. Потом, осмелев, стала внимательно ощупывать. Исследование продолжалось до той поры, пока она не повернула регулятор громкости. Громыхнула музыка, и в то же мгновение девушка, совершив невероятный кульбит назад, исчезла в кустах…

На Краева волной накатился смех. Он хохотал до коликов в животе. Этот смех как-то снял нервное напряжение. Он почувствовал жажду и голод. Если напиться не представляло труда, то с едой приходилось повременить. Порывшись в карманах, он не нашел ничего подходящего, только перочинный нож и булавку, которой предусмотрительно застегивал карман, где хранились документы и деньги. Конечно, из булавки можно сделать крючок, но требовалась еще и прочная леска. Нет, с удочкой пока ничего не выйдет. Ему удалось подобрать подходящую сухую ветку, и он принялся мастерить из твердого дерева подобие остроги. Красноватое солнце поднялось высоко и пригревало основательно. Пришлось раздеться. Повесив костюм на дерево, он снова принялся за работу. Выгладив сучки на древке, Владимир с особой тщательностью застругал и заострил концы. Острога вышла не очень удобной, но надежной. Несколько попыток пронзить рыбу с берега оказались безрезультатными. Краев вошел в воду. Непуганая рыба подходила совсем близко, и некоторые глупыши тыкались носом в ноги. Послышался тихий смех. Оглянувшись, он увидел утреннюю красавицу. Девушка внимательно следила за его попытками поймать рыбу и рассмеялась при очередной неудаче. Владимир улыбнулся, но присутствие удивительной незнакомки заставило его собраться. Прямо на него плыла крупная рыбина. Он поднял руку с острогой, целясь ей в голову. Удар – и все три зубца вонзились в тело рыбы. С радостным воплем Владимир выскочил на берег.

– Вот видишь, а ты смеялась, – сказал он, стряхнув рыбину к ее ногам.

Девушка нагнулась, ощупала добычу.

– Хо, – сказала она и протянула руку.

Думая, что красавица протягивает ему руку в знак знакомства, он тоже подал ей руку и сказал:

– Володя.

Она отдернула руку и, показав глазами на острогу, настойчиво повторила:

– Хо!

– Ах, вот в чем дело, – догадался Краев. – Тоже хочешь попробовать?

Он протянул острогу и сказал с нажимом в голосе:

– На!

Туземка схватила древко и нетерпеливо вошла в воду. Первая же рыбина, проплывавшая мимо, оказалась нанизанной на острогу.

– Ха! – радостно вскрикнула девушка, и рыба шлепнулась на берег. За ней последовала другая, третья!

– Хватит, – сказал Володя, полагая, что ему не съесть и одной. – Куда столько?

Еще две рыбины шлепнулись к его ногам.

– Ну, знаешь, – рассердился Краев. – Это уже варварство!

Он вошел в воду и забрал острогу у огорченной дикарки.

Очистив пару рыбин, Владимир занялся костром. Девушка вертелась возле него вьюном и в своем стремлении помочь больше мешала ему. Каждый раз, увидев новую вещь, она протягивала руку и гортанно произносила:

– Хо!

Она порезала себе палец острым ножом, разжевала и выплюнула сигарету. Увидев, что Краев собирает хворост, вырыла несколько клубневидных корней, вымыла их в реке и заложила в выпотрошенные рыбьи брюха.

Завернув рыбины в крупные листья, приготовленные девушкой, Володя зарыл их в горящие угли, а сверху снова набросал хворосту. В ожидании обеда он закурил сигарету и потихоньку включил приемник. И на этот раз туземная красавица встретила музыку очень настороженно и старалась держаться от черного ящика на почтительном расстоянии.

Рыбу, зажаренную под костром, ели вместе. Аппетит у новой знакомой был отменным. Она съела свою рыбину и половину оставленной Владимиром. Ему эта походная еда не пришлась по вкусу, как, впрочем, и сладковатые корни, хотя он и сознавал, что всему виной отсутствие соли. После обеда он помыл руки, девушка ограничилась тем, что тщательно облизала пальцы. Прикуривая сигарету от веточки с угасающего костра, Краев решил, что теперь самое время для более близкого знакомства, но, обернувшись, увидел, что девушка скрылась. Исчезла и пойманная ею рыба.

Некоторое время он слушал музыку, размышляя, куда он все-таки попал и по чьему злому умыслу. Тепло и еда разморили его. Он заснул и ему снился бредовый сон: мелькали какие-то лица в белых масках, ему делали прививки, облучали зеленоватым светом… Потом перед глазами возникло темно-фиолетовое небо, и мириады немигающих звезд летели ему навстречу…

Он проснулся от холодного прикосновения. Открыл глаза и увидел у самого лица морду рыжего полосатого зверя. Зверь отскочил и зарычал по-собачьи. Владимир схватил подвернувшийся сук и запустил им в хищника. Тот с визгом обратился в бегство. Нет, в нем очень мало от земного зверя. Владимир достаточно хорошо знал животный мир… И вдруг он понял, что окружающий его лес, река и это красноватое солнце – не бред и не психологический мираж, а жестокая действительность. Кто-то без его ведома и согласия перебросил из привычных ему земных условий на другую планету. Он внимательно осмотрел свои голые руки. Так и есть. На левом плече маленькие красноватые точки – следы прививок. Владимир вскочил, задрал голову и показал небу кулак.

Крэ улыбнулся. Он не совсем понял жест, но был доволен, что человек не собирается сдаваться. Много пришлось повозиться на загадочной голубой планете с ее чрезвычайной пестротой психического и интеллектуального уровней, пока десант не набрел на палаточный лагерь природоведов. Каждый день люди выезжали из лагеря на машине и расходились по своим маршрутам. Десантникам это доставляло много хлопот, но зато удалось получить психограммы каждого исследователя. Конечно, Оталу Крэ несказанно повезло. Один из молодых природоведов оказался обладателем психической устойчивости в три девятки после запятой и с интеллектом намного выше необходимого для опыта предела. Сверх того, он оказался отлично сложенным и абсолютно здоровым. Врачам экспедиции почти не пришлось работать с этим великолепным образчиком человеческой породы. И вот теперь, оказавшись в необычных условиях, он не только не растерялся, но, кажется, все понял. Великий опыт начался, и Крэ не скрывал своего удовлетворения. Если все пойдет и дальше так же хорошо, можно будет оставить автоматическую станцию наблюдения и возвращаться на родную планету, но опыт был жесток…

Именно жестокость больше всего смущала Отала Крэ, когда он вносил свое предложение на обсуждение в Высшем Совете, но неотвратимая необходимость заставляла его настаивать на опыте. И Высший Совет сдался, хотя и поставил практически неодолимое условие: индекс психической устойчивости подопытного должен быть не менее трех девяток после запятой. Невозможность решения этой задачи подтверждалась всей практикой научных исследований. Такой индекс встречался лишь у индивидуумов девственно неразвитых цивилизаций. Психическая устойчивость – непременный фактор для их выживания в сложных условиях окружающей их среды. С улучшением жизненных условий и повышением интеллекта индекс психической устойчивости падает. Крэ мог бы представить Совету карты аномалий современных цивилизаций, где максимальные значения индекса достигали восьмидесяти семи процентов, а уникальные образчики психической устойчивости дотягивали лишь до девяноста пяти, но, не зная, как отнесется к этим доводам Совет, промолчал. И тогда поднялся старейший психофизик Ленг Toy.

– Я понимаю смущение моего молодого коллеги, – Toy кивнул в сторону Крэ. – Условие Совета кажется ему невыполнимым. Это не совсем верно. Коллега должен учитывать, что удаленные от центра Галактики цивилизации, формирующиеся, несомненно, в более суровых условиях, чем наши, изнеженные, должны обладать большей устойчивостью психики при равных уровнях интеллектуального развития. Эту возможность следует проверить и использовать. И второе. Мне хотелось, чтобы коллега учел мотивы постановки такого трудного условия. Сознавая жестокость опыта, Совет предлагает свести риск до необходимых пределов. При нарушении психической устойчивости объекта опыта, для спасения его, может возникнуть необходимость прямого вмешательства в жизнь низшей цивилизации, а это часто приводит к возникновению религиозных течений, тормозящих впоследствии развитие этих цивилизаций. Трудности не должны останавливать вас, коллега. Ваше предложение – пока единственная возможность остановить неотвратимое, но у нас впереди достаточно времени. Если не успеем мы, опыт начнут поколения, идущие за нами.

Крэ вздохнул. Много позже он осознал мудрость Высшего Совета. По мере удаления от ядра Галактики обитаемые планеты встречались все реже, но индекс психоустойчивости повышался, хотя и не в такой степени, как надеялся Ленг Toy.

Обычно они выбирали для исследований одиночные желтые звезды главной последовательности с фазой устойчивости не менее пяти миллиардов лет. Как правило, такие системы были обитаемы. Еще на подходе к звезде высылали опережающую разведку – автоматические станции с узкой поисковой, но зато саморегулирующейся программой. При отсутствии достаточно развитых цивилизаций они передавали информацию и выходили на траекторию корабля. Их подбирали на ходу и, не снижая скорости, уходили к следующему объекту. Если цивилизация удовлетворяла требованиям программы, разведчики выдавали тормозной код и, пока корабль по пологой траектории выходил на планету, заканчивали сбор информации и регистрацию психоаномалий.

Когда голубая планета мягко засветилась на экране, приглушая фиолетовый мрак космоса и отблески отдаленных звезд, Отал Крэ не усомнился, что перед ним типичная кислородная цивилизация. Степень ее развития удовлетворяла условиям опыта: высокая яркостная температура радиоизлучения на поверхности планеты и за пределами ее атмосферы указывала не только на достаточно высокий уровень знаний, но и на первые попытки выхода в космос[1]1
  Современная яркостная температура Земли благодаря деятельности телевизионных станций и ретрансляторов значительно превышает 200 миллионов градусов, в то время как температура радиоизлучения других планет не превышает 600°К, Солнца 1 млн, поэтому наблюдатель из космоса легко выделит обитаемую планету.


[Закрыть]. Крэ не питал иллюзий, что именно на этой голубой он встретит психоаномалии достаточной величины; он уже привык к мысли, что его собственной жизни может не хватить даже на начало опыта. Если повезет и он поставит опыт, то неизвестно, сколько потребуется времени, чтобы сделать окончательные выводы.

Может быть, возникнет необходимость наблюдения долговременных последствий опыта. Сменится несколько поколений наблюдателей… А если не повезет… Имеет ли это значение? Все равно опыт будет проведен. Размышляя об этом, он сидел в рубке и терпеливо ждал донесений.

– Главный, разведчики прибыли, – доложил дежурный с центрального поста.

– После обработки информации пришлите карты аномалий.

– Хорошо, главный.

Он не знал, что все решалось в те мгновения. Он подумал тогда, что для очистки совести придется проверить несколько наиболее значимых аномалий, а затем космолет, вспарывая пространство, уйдет искать другую голубую в системе устойчивых звезд на окраине Галактики.

– Главный, – голос дежурного был неуместно громок. – Вы слышите?

– Да. Что-нибудь случилось?

– На первой аномалии – девяносто пять!

– Спасибо. Приятная новость. Объявите готовность десантникам. Вызовите членов Совета экспедиции, когда будут готовы все карты.

Отал улыбнулся своим воспоминаниям. Собственно, с аномалии первой станции они и начали. Десантники высадились на материк с роскошной растительностью и обнаружили племя темнокожих людей на уровне каменного века! К счастью, на третьей станции результаты обследования аномалии оказались более обнадеживающими, и, наконец, они наткнулись на этот лагерь. Да, конечно, им несказанно повезло… Расшифровывая поток волновой информации и принимая прямые изображения, идущие от планеты, нетрудно было уяснить, что встреченная ими цивилизация весьма неоднородна по социальному устройству. Такие цивилизации отличаются крайней недоверчивостью, а часто и агрессивностью к пришельцам из других миров. Контакты с ними запрещены, кроме особых случаев. Хотя экспедиция относилась к числу таких случаев, пришлось бы уходить ни с чем, если бы поиски затянулись, а присутствие корабля вблизи планеты обнаружилось. От такой возможности никто не огражден, несмотря на принятые меры предосторожности и несовершенство здешних средств наблюдения. Неучтенная случайность часто перечеркивает самые совершенные расчеты, и с этим приходится считаться. О том, что запрет на контакты с цивилизациями, не имеющими социально однородного прогрессивного общественного устройства, мотивирован, Отал Крэ знал не только по истории освоения дальнего космоса. Уже на пути к голубой они получили информацию о гибели экспедиции Аора, совершившей вынужденную посадку. Неискушенные исследователи стали жертвой словесной мимикрии, присущей представителям разобщенных цивилизаций. Считая, что общество, основанное на принципе равных возможностей, является вполне созревшим для получения технической информации и приобщения к Галактическому содружеству, они допустили представительную делегацию на корабль. Воспользовавшись доверчивостью, мнимые представители захватили экспедицию врасплох. Потешаясь над связанным Аором, они хвастались, что с помощью захваченного корабля и научной документации они поставят на колени всю планету. Аору пришлось подать команду на самоуничтожение. Энергия распада, как обычно бывает в таких случаях, была использована на передачу последней информации… Отал нахмурился, вспомнив видеозапись последних часов экспедиции Аора. Разумеется, каждый на его месте не колеблясь выполнил бы свой долг, но грустно, что подобные цивилизации не сознают опасности разобщения и противостояния при критическом уровне развития науки. Не всем достает разума осмыслить последствия применения ядерной и, особенно, лазерной энергии в качестве оружия. Три из четырех цивилизаций обрекают себя на самоуничтожение из-за полного незнания последствий! Попытки вмешательства только ускоряют этот процесс… Следы самоуничтожения, в виде пояса астероидов, отмечены и в планетной системе желтой звезды… Как они ее называют? Солнце? Да, именно так… Какая все-таки нелепость, особенно сейчас, когда каждая развитая цивилизация нужна как воздух! Взглянув на часы, Отал Крэ вызвал дежурного и передал ему наблюдение за объектом.

С приближением вечерней прохлады Краев оделся и скептически оглядел свой парадный костюм. Если он стал Робинзоном, следует подумать о более простой и удобной для этих мест одежде. Нужно позаботиться и о крыше над головой. Однако уходить с обжитого места не хотелось, он надеялся, что до захода солнца его навестит местная красавица, и проблема крыши решится сама собой. И, действительно, девушка скоро появилась. На этот раз она подошла к нему совершенно безбоязненно.

– Тао, – сказала она и показала всеми пальцами на себя.

– Володя, – он попытался скопировать ее жест.

– Во-ло-да, – с трудом произнесла она по слогам его имя и протянула руку. – Хо!

Он пожал плечами, не зная, что потребовалось ей на этот раз, но она взяла его за руку и повела за собой по чуть заметной тропинке. Они прошли не менее трех километров, когда перед ними выросли скальные выходы известняков и песчаников. Среди кустов темнел вход в пещеру. Он представлял собой сравнительно узкий лаз, за которым пещера резко расширялась, образуя обширный грот с несколькими залами. В центре горел костер, вокруг которого сидели и лежали старые женщины. Далее, в глубине зала, группами сидели мужчины и женщины вперемешку с детьми.

Пришельцев встретили угрожающим ворчанием, но девушка, не обращая внимания, провела Владимира в самый дальний угол и усадила рядом с собой на охапку сухой травы. Когда глаза привыкли к темноте, Краев стал присматриваться к лицам и одежде людей, сидевших ближе к костру. Всеми делами, насколько мог понять Краев, заправляли женщины. Они были одеты в лучшие шкуры.

По всей видимости, шкуры были не только мерилом благосостояния семьи, но и знаком удачливости в охоте, а, значит, являлись символом уважения племени. Одни семьи не только были одеты в добротные шкуры, но и лежали на них. Другие сооружали лежанки из сухой травы. Владимир с удовольствием отметил, что ни одна из женщин не блещет той изумительной красотой, которой отличалась Тао, но, с другой стороны, он понял, что она занимает в племени самую низкую сословную ступень. Только у нее да еще у некоторых юношей были набедренные повязки из травы. Детей Краев насчитал около сорока. Несколько грудных, завернутых в шкуры, держали женщины, более взрослые находились в группах под присмотром мужчин. Всего в пещере помещалось примерно полтораста мужчин и женщин, причем мужчин оказалось вдвое больше.

Между тем, недовольное ворчание усилилось. Тао поднялась и пошла к костру. Ожесточенно жестикулируя, она принялась доказывать что-то своим соплеменникам. Женщины и некоторые из мужчин часто показывали на выход, что недвусмысленно означало изгнание Владимира на свежий воздух. Тао мотала головой, поднимала и показывала рыбьи кости. Видимо, рыба послужила своеобразным пропуском для него в пещеру. Постепенно все успокоилось. Тао вернулась и победно уселась рядом. Краев потихоньку включил приемник. Глубокий грудной голос Майи Кристаллинской вызвал щемящее чувство одиночества. Она пела о далеком космонавте и о нежности ждущей его женщины. Записи земных песен и музыки, транслируемых невесть где расположенной станцией, были единственной нитью, связывающей его с Землей…

Он сначала не понял испуга Тао и предгрозовой тишины пещеры. Бешеные крики вернули его к действительности. Теперь уже все обитатели с перекошенными от страха лицами показывали на выход. Владимир решительно поднялся, взял Тао за руку и, не выключая приемника, пошел прочь. Какой-то мужчина с дубинкой в руках преградил путь. Краев боксерским ударом опрокинул его, и они бросились бежать под угрожающие вопли всего племени. Сгущались сумерки, то и дело слышались какие-то визги, предостерегающее цокотание, а иногда и рыканье хищников. Тао тихонько поскуливала от страха, но крепко держалась за руку. Владимир повернул регулятор громкости на полную мощность, понимая, что необычные звуки музыки, которые испугали людей, еще в большей степени будут страшны для зверья…

Они все-таки выбрались до наступления полной темноты к реке. Краев разжег костер. Тао радостно захлопала в ладоши и исполнила вокруг огня танец, который, хотя и не отличался особой красотой или сложностью движений, все же развеселил изгнанников. Потом Тао натаскала травы и улеглась у костра. Владимир дремал сидя, просыпаясь то от рыка бродящих вокруг хищников, то от ночной прохлады и подбрасывая сухие сучья в угасающий костер. Он заснул перед рассветом, а проснулся при ярком солнце. Быстро разделся и прыгнул в воду. Вынырнув, он услыхал крик Тао, но, увидев, что Владимир свободно плавает в реке, она успокоилась и с удивлением следила за его движениями. На берегу его ждал завтрак. Оказывается, пока он спал, Тао наловила рыбы.

– Черт с ними, – говорил Владимир, уплетая огромные кусищи рыбы, показавшейся ему необыкновенно вкусной. – Проживем. Но в первую очередь нам нужна крыша. Небольшой домик на двоих.

После завтрака он стал подбирать подходящие валежины и стаскивать их поближе к костру. Тао старательно помогала ему, хотя и не понимала, зачем понадобилось столько дров. Обламывая сучья и обжигая валежины на огне, Володя получил вполне сносные колья. После обеда, выбрав подходящее место, он забил колья и занялся заготовкой лозы. Низкий берег неподалеку зарос тонкими длинными прутьями, напоминающими тальник, но более гибкими, с мелкими овальными листочками. Тао, похоже, начала понимать его. Во всяком случае, она охотно таскала охапки лозы к вбитым кольям. К вечеру руки Володи покрылись кровавыми мозолями. Еще одну ночь пришлось просидеть у костра, но зато на следующий день они с Тао сплели вполне приличную хижину. Плетеную дверь закрепили на гибких и прочных лианах. На ночь ее подперли кольями. Впервые за трое суток Владимир завалился на подстилку из сухой травы и спокойно проспал всю ночь. Проснувшись, он увидел, что Тао сидит сумрачная, прикрыв колени длинными волосами. Краев взял ее за руку.

– Что случилось, Тао?

Девушка что-то заговорила, горячо и взволнованно, показывая то на себя, то на него, но, видя, что он не понимает, заплакала навзрыд. Володя привлек девушку к себе, погладил по волосам и почувствовал удивительную мягкость ее волос.

– Какие тонкие у тебя волосы, – удивился он.

Она заулыбалась и положила голову ему на грудь. Владимиру неудержимо захотелось сделать ей что-нибудь приятное. Он обнял ее и поцеловал. Тао вскочила и снова заплакала. Краев смотрел на нее и улыбался. Даже в слезах она была удивительно прекрасна. Наконец девушка поняла, что он не хотел ее обидеть, и, чтобы доставить ему удовольствие, попыталась сама поцеловать… Очень скоро она освоилась, но молодой здоровый голод заставил их вернуться к повседневным делам. После завтрака Володя срезал несколько упругих ветвей падуба и смастерил лук и стрелы. Тао пришла в восторг от его выдумки. Пришлось сделать и ей. Потренировавшись, они пошли па охоту. Потеряв несколько стрел, Краев все-таки убил крупную птицу, похожую на фазана. Тао оказалась более удачливой охотницей: она подстрелила три птицы.

Довольные, они возвращались домой. Внезапно девушка остановилась и, принюхавшись, подняла голову. Проследив за ее взглядом, Владимир увидел на дереве крупную полосатую кошку. Не сговариваясь, они подняли луки. Две стрелы вонзились в левый бок животного. Истошный рев потряс воздух. Царапая когтями кору с ветвей и срывая листья, полосатый хищник свалился на землю и забился в предсмертных судорогах. Тао отбросила птиц и, гортанно вскрикивая, принялась отплясывать вокруг зверя танец победы. Владимир подивился пластике ее движений, которые изображали то крадущуюся кошку, то смелого охотника, выслеживающего зверя.

Животное оказалось около метра длиной, не считая хвоста. Зеленоватые полосы чередовались с серыми и делали ее незаметной как в кустах, так и на деревьях. Пришлось делать носилки, так как снимать шкуру на месте Тао не захотела, возможно из желания продлить свое торжество. Неожиданно кусты зашевелились. Сначала появилась пожилая женщина, одетая в шкуры, за ней трое мужчин. Тао гордо вскинула голову и, указывая на кошку, быстро заговорила. И женщина, и ее спутники слушали недоверчиво, но охотничий трофей лежал на земле красноречивее любых доказательств. Женщина махнула рукой и что-то сказала. Мужчины ловко и быстро соорудили из заготовленных жердей и лиан носилки и погрузили на них зверя. Тао подняла лук и уцелевшие стрелы. Женщины, оживленно жестикулируя, пошли по тропинке. Мужчины, подняв носилки, поспешили за ними. Владимир усмехнулся: о нем забыли, на него не обращали внимания и во время разговора. Понятно, он был вещью Тао. Пусть любопытной, но вещью. Ладно, пусть утверждается пока в глазах соплеменников, а там посмотрим. Краев подобрал фазанов, связал их за лапки лианой, перекинул через плечо и тоже направился к дому.

Соплеменники Тао прищелкивали языками, осматривая хижину, пробовали прочность стен и, наконец, вошли внутрь. Тао кинула, мужчинам четырех фазанов и те принялись их обдирать. Девушка, подмигнув Володе, взяла острогу и выскользнула из хижины. Минут через десять она принесла шесть крупных трепещущих рыбин. Новые возгласы удивления прославили ее удачу. И снова Тао гортанно запела, показывая в танце, как она охотится на рыб. По тому, с каким уважением простились гости с хозяйкой после плотного обеда, Краев понял, что взаимоотношения с племенем налаживаются. Пора всерьез заняться изучением их языка.