Текст книги "3000-летняя загадка. Тайная история еврейства"

Автор книги: Игорь Шафаревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

ЛИТЕРАТУРА:

Talmon J. L.Political Messianism, The Romantic Phase. London, 1960.

Hayek F. A.The Counter-Revolution of Science. Glenkoe, Illinois, 1952.

Hess Moses.Philosophische und sozialistische Schriften. Berlin, 1961.

Hess M.Judische Schriften. Hrsg. T. Zlotisti. Berlin. 1905.

Cornu August.Moses Hess et la gauche hegelienne. Paris, 1934.

ЛассальФ. Дневники. Петроград, 1919.

Sombart W.Der Proletarische Sozialismus. Jena, 1924.

Michels Robert.Zur Soziologie des Parteiwesens. 1925.

Man Hendrick de.Gegen den Strom. Stuttgart, 1953.

Premantie Anne.This little band of prophets. New-York, 1960.

Россия и евреи. Берлин, 1923 (переиздан: Париж, 1978).

Стеклов Ю.Михаил Александрович Бакунин. М.-Л., 1927. Т. III.

Сен-Симон.Собрание сочинений. Спб., 1912.

Булгаков С.Апокалиптика и социализм // «Два града». М., 1911.

Зиновьев Г.История Российской Коммунистической Партии (большевиков). Л., 1924.

Социализм. «Еврейская энциклопедия». Т. XIII, статья «Социализм».

Житловский.«Краткая еврейская энциклопедия». Т. 2.

Глава 10
В России перед революцией

1. Финансы и печать

К моменту революции 1917 г. в России проживало около 6 млн. евреев, то есть в то время самая большая еврейская группа в пределах одного государства и в то же время около половины еврейского народа. Это обстоятельство сыграло и играет до сих пор громадную роль в истории России.

Главная масса евреев в России жила в XIX в. в так называемой «черте оседлости», то есть в областях, отошедших к России в результате «разделов Польши», где они жили уже несколько веков. К этим землям было добавлено еще 15 губерний России (по теперешним разделениям, Белоруссии, Украины, Молдавии, России), как говорит Шульгин: земли, «по своим размерам превосходившие любое европейское государство». Вне «черты оседлости» имели право жить лишь некоторые евреи (точнее, лица иудейского вероисповедания): с высшим образованием, купцы I гильдии и т. д. Иногда эти права расширялись (включая, например, и тех, кто у них работал), иногда восстанавливались в первоначальном объеме.

Основная часть еврейского населения России была организована в религиозные общины (кагалы), находившиеся под жестким руководством богатой верхушки и раввинов. Их тип жизни в основном соответствовал укладу средневековых еврейских общин. Он был описан Брафманом (крещеным евреем) в «Книге Кагала». Долгое время эта книга считалась в либеральном лагере «антисемитской клеветой». Но ее положения очень близки тем, которые описывает, например, Шахак, говоря о «тоталитарном укладе» еврейских средневековых общин (а большинство евреев России вплоть до XIX в. жили в средневековой традиции). Так что, скорее всего, сообщаемые в книге факты соответствуют действительности. Мы описали этот тип жизни, какой вырисовывается по книге Брафмана и высказываниям Шахака, в гл. 4.

Политика русского правительства по отношению к евреям России была в XIX в. непоследовательна, в ней сменялись противоположные принципы. То правительство пыталось опереться на кагалы и их администрацию (в духе «поддержки народной традиции»), то старалось привить евреям стиль жизни остальной страны (в духе «насаждения просвещения»).

Как и в других странах, в XIX в. и начале XX в. влияние евреев на жизнь России осуществлялось, прежде всего, через их роль в экономике, в основном в финансах.

Об экономическом положении евреев в «черте оседлости», мне кажется, объективное представление может дать книга А. П. Субботина «В черте еврейской оседлости». С одной стороны, она написана с либеральных позиций, ставит себе цель, как говорит автор, опровергнуть утверждения, что евреи эксплуатируют остальное население, живут богаче его. С другой стороны, она содержит множество конкретных фактов. Так, автор сообщает: в Минской губ. среди купцов I и II гильдии евреи составляли в 1876 г. – 90%, в 1880 г. – 98%, в 1884 г. – 83%, в 1886 г. – 88% (книга издана в 1988 г.). Среди всех купцов – 87,8%. Среди хозяев питейных заведений – 95%. Из 1297 табачных лавок не принадлежат евреям 4. В обороте купеческой торговли они занимают 91%.

В Виленской губернии евреи в населении составляют 15%. Среди купцов – 81%. За 25 лет число еврейских купцов увеличилось на 13%, а нееврейских – уменьшилось на 46%.

В Ковенской губернии доля евреев в населении – 20%, среди купцов I и II гильдии – 81,3%. Среди хозяев питейных заведений – 75%. Их доля в крупном обороте всей купеческой торговли – 95,5%. В Волынской губернии евреи составляют приблизительно 1/7 часть населения. Среди купцов их – 91%, их доля в торговом обороте – 74%. Доля в табачной торговле – 94%.

В Киеве евреи составляют 10% населения. Среди купцов I и II гильдии – 43%, их доля в общем торговом обороте – 45%. Из 259 оптовых винных складов принадлежат неевреям 12. Из 5134 питейных заведений евреям принадлежит 5004, т. е. 97%.

С другой стороны, в своих статьях о «еврейском вопросе» Достоевский пишет:

«Наши оппоненты указывают, что евреи бедны, повсеместно даже бедны, а в России особенно, что только самая верхушка евреев богата, банкиры и цари бирж, а из остальных чуть ли не девять десятых их– буквально нищие, мечутся из-за куска хлеба, предлагают куртаж, ищут, где бы урвать копейку на хлеб. Да, это, кажется, правда, но что же это обозначает… зато верхушка евреев воцаряется над человечеством все сильнее и тверже и стремится дать человечеству свой облик и свою суть».

Эту же мысль подтверждает Зомбарт примером Германии, где, как о говорит, евреи пока не добились богатства, как правило, живут беднее окружающего христианского населения, так как большую часть имеющихся у них капиталов пускают в оборот, оставляя себе меньше на удовлетворение более непосредственных потребностей.

Но крупные еврейские банкиры и «цари бирж» (как их назвал Достоевский) не были ограничены «чертой оседлости» и оказывали значительное влияние на жизнь всей России.

Как и повсюду, еврейское влияние в России было особенно сильно в банковском деле. Еще в XIX в. на юге были влиятельные банки Рафаловича и Ефрусса, в Варшаве – Френкеля. Витте пишет, что министр Вышнеградский был «как бы поверенным Блиоха в Петербурге». Многие сферы жизни охватывал банкирский дом «Е. И. Гинцбург». В 1869 г. он участвовал в создании Петербургского учетно-ссудного банка (директор-бухгалтер Гинцбурга А. И. Зак). В биографии, написанной Слиозбергом, говорится, что дом Гинцбурга «находился в тесных дружеских отношениях с банками Варбурга (Гамбург), Мендельсона и Блейхредера (Берлин)… Гинцбург был в родстве с банкирами Варбургом, Гиршем, Герцфельдом (Будапешт), Ашкенази (Одесса), Розенбергом (Киев), Бродским (Киев). Гинцбург получил в 1879 г. разрешение на занятие золотопромышленным делом в Сибири и основал предприятия в Забайкалье и Якутии. Центром его деятельности было "Ленское товарищество", к которому был привлечен дом "Э. М. Мейер", а с 1880 г. Рафалович и Ефрусси. В 1896 г. основано а/о "Ленское золотопромышленное товарищество" с участием Гинца и Мейера. С 1906 г. в нем стал участвовать английский капитал через брокерскую фирму "Л. Гирш и К°". В 1908 г. было основано общество "Лена Голд-филдс" с директорами Гинцбургом, Бояновским, Мейером, Шампаннером. Именно на Ленских предприятиях Гинцбурга, как протест против тяжелых условий работы, начались рабочие волнения, усмиренные в 1912 г. расстрелом ("Ленский расстрел").

Гинцбурги образовали мощный клан, несколько поколений игравший руководящую роль в финансах (и всей экономике) России. Другим таким кланом были Поляковы. Основатель клана Самуил Поляков разбогател на железнодорожном строительстве, субсидировавшемся (на льготных условиях) казной (для строительства Харьковско-Азовской железной дороги Поляков получил кредит в 8 млн. руб.). Его сыновья Яков и Лазарь были уже крупнейшими банкирами: учредителями Донского земельного и Петербургско-Азовского банков. В руках семьи Поляковых находилось «Торгово-промышленное и ссудное общество в Персии». Его директорами были: Друри, Рафалович, Стефаница, Ландау, Рубинштейн. Лазарь Поляков был председателем Петербургско-Московского, учредителем и фактическим распорядителем Московского Международного торгового, Ярославско-Костромского, Южнорусского промышленного и других банков. Яков Поляков вел операции на юге через Азовско-Донской, а в столице – через Петербургско-Азовский банк.

В Одессе в 1910 г. был учрежден банк «А. М. Бродский», а в 1911 г. – Одесский купеческий банке с капиталом в 3 млн. руб., учредителем которого был Л. А. Бродский, представлявший банк «А. М. Бродский».

В воспоминаниях одного банковского работника, опубликованных в 1915 г. в журнале «Еврейская старина» (т. 8), говорится: «В выходцах из черты оседлости происходила полная метаморфоза: откупщик превращался в банкира, подрядчик – в предпринимателя высокого полета (…); образовалась фаланга биржевых маклеров, производивших колоссальные воздушные обороты. В Петербурге появилось новое культурное ядро еврейского населения: возникла новая, упорядоченная община взамен прежней».

Весомая роль еврейского капитала сказывалась, прежде всего, в его влиянии на дореволюционную прессу. Так, официальным органом Конституционно-демократической партии была ежедневная газета «Речь». Редактором ее был Милюков, соредактором – И. В. Гессен. Тыркова-Вильямс в воспоминаниях пишет, что Гессен, вместе с А. И. Каминкой достал для газеты деньги от Азовско-Донского банка, где директором был другой Каминка. Главным пайщиком в газете был Ю. Б. Бак, разбогатевший на железнодорожных поставках. Последний заключил соглашение с торговым домом «Л. и Э. Метцель и К°», дававшее этому дому право объявлений в «Речи».

Другое, «народное», издание той же партии, газета «Современное слово», публиковало те же материалы, было дешевле и имело больший тираж. Оно одновременно служило финансовой поддержкой «Речи», его финансировал банкир Г. Д. Лесин совместно (что очень характерно) с П. П. Рябушинским. Ее фактическим издателем был тот же Ю. Б. Бак, а официальным – И. М. Ганфман, а также В. А. Поляков, совладелец вышеназванного дома «Л. и Э. Метцель и К°» и его жена Ф. Н. Полякова.

Историк-марксист М. Н. Покровский рассказывает:

«Я знаю, что еще в 1907 году кадетская газета „Новь“ в Москве субсидировалась некоторого рода синдикатом крупной еврейской буржуазии, которая больше всего заботилась о национальной стороне дела и, находя, что газета недостаточно защищает евреев, приходила к нашему большевистскому публицисту М. Г. Лунцу (псевдоним– М. Григорьевский) и предлагала ему стать редактором газеты. Он был крайне изумлен, говорит: как же– ведь ваша газета кадетская, а я большевик. Ему говорят: это все равно. Мы думаем, что ваше отношение к национальному вопросу более четкое. Таким образом, кадетская газета была фактически на жалованье еврейского буржуазного синдиката, который, как видите, к кадетской программе был довольно равнодушен».

Существовала группа газет, рассчитанных на малообразованные городские слои. Типичный пример – газета «Копейка». Ее не раз обвиняли в «беспринципности» и «безыдейности», ходил анекдот, что ее политическая позиция выражается словами: «Торгуем, батюшка». Ее выпускало издательство «Копейка», основанное в 1897 г. М. Б. Городецким, А. Э. Коганом и Б. А. Катловкером. Оно же издавало ряд газет такого же типа: «Журнал-копейка», «Листок-копейка», «Петербургская газета-копейка» и другие. Это была самая многотиражная пресса России. За кулисами ее стояли М. М. Гаккебуш-Горелов и Б. А. Катловкер.

Кроме того, был тип изданий, заявлявших о себе как независимые. Владельцем «Биржевых ведомостей» был С. М. Проппер, плохо владевший русским языком, приехавший без средств в Россию, но потом ставший гласным Городской думы в Петербурге и коммерции советником. Газета «День», имевшая слегка социалистический оттенок, основывалась при поддержке Г. Д. Лесина. Газету «Россия» финансировал М. О. Альберт. Она издавалась менее трех лет и была закрыта властями за нашумевший фельетон А. М. Амфитеатрова «Семья Обмановых» – под этим именем поносившего царствующий дом. На издании Альберт лично потерял 200 тыс. рублей.

Особое место в русской прессе занимало «Новое Время», благодаря его «антилиберальной» направленности. В частности, там регулярно печатались «Письма ближним» М. О. Меньшикова, чрезвычайно враждебные к евреям (за что он и был расстрелян в 1918 г.).

Ее издателем был А. С. Суворин, начиная с 1876 г. Но после его смерти паи в товариществе, руководившем газетой, перешли в руки еврейских финансистов. Об этом подробно рассказывает секретарь Распутина – Симанович, малодостоверный источник, но сам факт подтверждается мемуарами многих деятелей того времени. В частности, этот вопрос обсуждается в книге Т. Аронсона «Россия накануне революции».

В Государственной думе был известен случай, когда во время обсуждения какого-то вопроса, касавшегося черты оседлости, Пуришкевич, указав на «ложу прессы», воскликнул: «Да вот она, черта оседлости!» – и весь зал покатился со смеху. Мне об этом рассказывало несколько человек старшего поколения. В то время публиковались длинные списки еврейских корреспондентов русских газет, аккредитованных при Государственной думе. О масштабах еврейского участия по этим спискам судить трудно, так как в них приводятся только имена еврейских журналистов. Но какое-то особенное впечатление производят такие сочетания, как газета «Русь» (представлена Абилевичем Шльома Менделевичем и Стембо Авраамом Лазаревичем), «Русский голос» (представлен Столкиндом Абрамом Янкелевичем) и так в большом числе случаев. Видимо, имея в виду подобные разговоры, Тыркова-Вильямс в воспоминаниях говорит, что среди журналистов, аккредитованных при I Гос. Думе, она знала нескольких русских: она запомнила Аркадакского («Русские ведомости»), Скворцова («Колокол») и Пиленко («Новое Время»).

В заключение был еще один фактор, от которого тогда, как и теперь, зависела финансовая поддержка прессы – размещение объявлений. Крупнейшей конторой объявлений в России был торговый дом «Л. и Э. Метцель и К°», учрежденный в 1878 г. К 1914 г. он сконцентрировал в своих руках более половины всех публикационных контор в городах России и за границей. В начале XX в. делами «Л. и Э. Метцель и К°» заправляли В. А. Поляков (директор-распорядитель фирмы) и член правления Азовско-Донского банка Э. П. Эпштейн. Правые источники оценивали положение так: «Получить от этой фирмы объявления может лишь орган "прогрессивного" направления, и притом строго держащийся подобной окраски… Обороты фирмы, где вершителями являются гг. Поляков и Эпштейн, превышают уже 10 млн. рублей». Например, правая газета «Русское чтение» заключила соглашение с торговым домом «Л. и Э. Метцель и К°», по которому должна была получать от этого дома 30 тыс. руб. в год, однако менее чем через год соглашение было расторгнуто. Но с кадетскими газетами «Речь» и «Русские ведомости» этот же дом имел постоянные соглашения и обеспечивал большую часть их доходов. Так, фирма гарантировала газете «Речь» 330 руб. за каждый номер, но лишь при условии, что газета не изменит своего направления и состав сотрудников останется тем же. В 1912 г. было заключено новое соглашение, по которому фирма гарантировала газете доход: в 1912 г. – 155 тыс. руб. в 1913 г. – 170 тыс. руб., в 1914 г. – 185 тыс. руб. При этом «прогрессивная» пресса травила правую, укоряя ее за гораздо меньшие субсидии, получавшиеся иногда от правительства, и прочно приклеила к ней ярлык «рептильной».

Впрочем, правительственные субсидии были явно недостаточны, чтобы привлечь в «правую прессу» квалифицированных журналистов или хотя бы бойкие перья. Те номера «Земщины» или «Русского знамени», которые мне довелось видеть, производят впечатление очень низкого уровня. Главным врагом в них предстает «жид», причем все рассматривается на самом низком, примитивном уровне: «в Москве много еврейских аптек» и т. д. Я, по крайней мере, не увидел попыток осмысления уже очевидной трагической ситуации России. (За исключением того, когда в «Знамени» публиковался Розанов, статьи которого примитивными никак не назовешь.)

Достоевский, который никогда не лавировал и с предельной резкостью говорил то, что думал, писал:

«Вы вот жалуетесь на жидов в Черниговской губернии, а у нас здесь в литературе уже множество изданий, газет и журналов издается на жидовские деньги жидами (которых прибывает в литературу все больше и больше), и только редакторы, нанятые жидами, подписывают газету или журнал русским именем– вот и все в них русского. Я думаю, что это только еще начало, но что жиды захватят гораздо еще больший круг действия в литературе, а уж до жизни, до явлений текущей жизни я не касаюсь– жид распространяется с ужасающей быстротою».

Письмо написано 28 февраля 1878 г. Если убрать слово «жид», ставшее теперь бранным, то получится эмоциональное описание той же тенденции, на которую указывают сухие факты. Конечно, чуткий, глубокий мыслитель ощущал складывающуюся тенденцию на десятилетия вперед. Но это и есть особенность великих умов; а сосчитать национальный состав директоров банков или издателей газет – и каждый из нас может.

Уже в XX в. Розанов формулировал жестче:

«Вся литература (теперь) „захватана“ евреями. Им мало кошелька: они пришли „по душу русскую“...»

2. Противостояние

В чем же выражалось влияние еврейского капитала на русскую прессу? Тут естественно сопоставить два факта: 1. Подавляющая часть прессы была «оппозиционной» («Новое Время» и несколько правых газет принадлежали к небольшому числу исключений). Собственно, понятие «прогрессивности» и включало в себя «оппозиционность», то есть враждебность, существовавшему тогда в России укладу, как в его принципах, так и в большинстве частных проявлений. 2. Непрерывно раздавались протесты евреев против их положения в России. Эти яростные протесты исходили далеко не только от евреев в России – они были слышны по всему миру. Достаточно привести один пример: финансовые отношения русского правительства с иностранными банками почти всегда сопровождались призывами или требованиями, обращенными к русскому правительству, изменить существующее положение евреев в России. В ряде случаев еврейские банкиры отказывались от выгодных для них соглашений в знак протеста против положения евреев в России. Ряд сообщений русских агентов приведен, например, в журнале «Красный Архив». Когда в 1905 г. Витте вел в Америке переговоры о заключении мирного договора с Японией, его посетила, как он говорит в воспоминаниях, – «делегация еврейских тузов» во главе с Я. Шифом («главой еврейского финансового мира в Америке») и потребовала изменения положения евреев в России. В случае отказа Шиф грозил революцией. Подобных протестов и требований было столь много, что их можно считать выражением точки зрения, разделявшейся подавляющей частью евреев мира – и особенно России. Шире того, эта точка зрения утвердилась в «общественном мнении» всего мира. И до сих пор среднеобразованный человек в любой стране мира скажет, что евреи в дореволюционной России были «угнетены».

Каковы же были основные факторы тогдашней жизни, вызывавшие эти яростные протесты? Прежде всего юридически неравноправное положение евреев в России – протесты формулировались как требования «равноправия». Основных ограничений для лиц иудейского вероисповедания было два: запрет проживания вне «черты оседлости» (кроме указанных выше исключений) и «процентная норма». Последняя мера заключалась в том, что была предписана доля еврейских учащихся в казенных гимназиях и в университетах.

Эта доля исходила из предположения, что пропорция евреев в казенных учебных заведениях не должна сильно превосходить их пропорции в населении России. При министре просвещения Делянове в 1887 г. она была определена для гимназий и высших учебных заведений в черте оседлости – 10%, вне ее – 5%, в столицах (Москве и Петербурге) – 3%. В 1888 г. Делянов в значительной мере лишил силы эти меры, разрешив принимать «наиболее достойных» без ограничений, причем к числу последних причислялись все, средний балл которых был не ниже 3,5. Прежние правила были восстановлены министром Боголеповым, который был убит террористом в 1899 г.

Кроме этих двух основных ограничений существовали другие: запрет покупать землю или селиться (заново) в сельских местностях, запрет быть государственными чиновниками, офицерами в армии, была «процентная норма» для евреев-адвокатов («присяжных поверенных»). Во всех случаях под евреями подразумевались лица иудейского вероисповедания.

По поводу этих ограничений Шульгин замечает, что они не были проявлением какого-то принципа, направленного исключительно против евреев. Социальная структура России вообще не была основана на принципе юридического равенства. Прежде всего, после освобождения крестьян для них – а это была подавляющая часть населения – действовали свои законы: волостные суды, законы, связанные с общиной, миром и т. д. Тем более это ярко проявлялось при крепостном праве. Об этом пишет и Достоевский:

«Когда еврей «терпел в свободном выборе местожительства», тогда двадцать три миллиона «русской трудящейся массы» (в кавычках Достоевский приводит выражения своего корреспондента) терпели от крепостного права, что уж конечно было потяжелее «выбора местожительства». И что же, пожалели их тогда евреи? Не думаю: в Западной окраине России и на Юге вам на это ответят обстоятельно».

Но очень жестоко были поражены в своих правах и старообрядцы: например, их браки считались недействительными, дети – незаконнорожденными. В Западной России такая же «процентная норма» существовала для поляков. Многие нации находились просто в ином положении (нельзя однозначно сказать – в лучшем или худшем), чем русские, – например, их не брали в армию.

Это лишь к концу XX в. многие влиятельные мыслители (например, фон Хайек) стали обращать внимание на то, что закон лишь формализует принципы, выработанные жизнью. За сто лет до того господствовало не допускающее сомнений убеждение, что существуют некие абстрактные законы, по отношению к которым все люди должны быть в равном положении и жизнь должна быть подчинена этому принципу. В таком направлении менял структуру русского общества и Столыпин. Он, в частности, предложил Николаю II отменить все ограничения, касающиеся евреев, но тот отказал. В отношении сложившегося положения евреев важную роль играет обстоятельство, замеченное Достоевским:

«Я уж то одно знаю, что, наверно, нет в целом мире другого народа, который бы столько жаловался на судьбу свою, поминутно,за каждым шагом и словом своим,на свое принижение, на свое страдание, на свое мученичество. Подумаешь, что не они царят в Европе, не они управляют там биржами, хотя бы только, а, стало быть, политикой, внутренними делами, нравственностью государств».

И действительно, например, на сионистских конгрессах можно было услышать заявления вроде того, что евреи – «самый бедный народ в мире, не исключая эскимосов». (Где же эскимосский Ротшильд? – И.Ш.)

Приведем и взгляд с еврейской стороны. Ставший впоследствии одним из лидеров сионизма и первым президентом государства Израиль Хаим Вейцман в своих воспоминаниях рассказывает о юности, проведенной в России (он был родом из местечка Мотеле близ Пинска). Он пишет, что «процентная норма» тогда состояла для евреев 10% от общего числа учащихся, что на вид было справедливо, т. к. в населении России евреи составляли (тогда) 4%. Но, говорит он, как всегда, в русских законах содержался обман. Дело в том, что евреи были сконцентрированы в черте оседлости и там – в городах и местечках, где часто составляли от 30 до 80%. Кроме того, они обладали непреодолимым стремлением к образованию. Но на вступительных экзаменах было сравнительно немного нееврейских кандидатов, а евреев допускали лишь 10% от этого небольшого числа. Его книга, где он не раз с ненавистью говорит о России, ярко передает негодование еврейского юноши. Но точку зрения русских властей ведь тоже можно понять. Пусть в его родном местечке Мотеле евреи составляли хоть и 80% населения. Но ведь речь шла о государственных учебных заведениях (на частные эти правила не распространялись). Почему же образование, создаваемое на средства всего населения России, не делить поровну? Почему бы еврейским богачам, вроде Бродского или Полякова, не открывать еврейские школы, вместо того, чтобы давать деньги революционным партиям и оппозиционной прессе? Оценка очень сильно зависит от того, с чьей точки зрения смотреть.

Было еще одно явление в тогдашней русской жизни, отталкивавшее евреев в России, да и во всем мире, от русской государственности, государственной власти, а часто и вообще от России. Это то, что называлось «погромы». Само слово возникло вне всякого отношения к евреям и, например, употреблялось в связи с «погромами помещичьих усадеб». Но постепенно было переориентировано и теперь ассоциируется только с действиями, направленными против евреев. Это так и осталось стандартным обвинением против дореволюционной России: «Там были еврейские погромы». Хотя в начале века, например, на сионистских конгрессах много говорили и о «румынских погромах», и об «английских погромах» (особенно в Уэльсе), но под конец обвинение осталось на России.

Справедливо, конечно, было бы оценивать все массовые проявления насилия одной меркой: и направленные против помещиков, и против евреев, и армяно-азербайджанские столкновения… Но те, в которых жертвами были евреи, в прессе (а потом в сознании) были отражены особенно.

О таких народных выступлениях пресса стала говорить с начала 1880-х годов. Происходили они в деревнях, расположенных в пределах «черты оседлости». Отклик на них занимает большое место в публицистике Ивана Аксакова. Он пишет, что либеральная пресса единодушно характеризует эти беспорядки как «избиение евреев». Но, говорит он, «именно избиения и не было». Хотя крестьяне имели и топоры, и ломы, но число побитых евреев не перевешивало русских. В 1881 г. крестьяне «громили» еврейское имущество, часто с криками «это наша кровь». Грабежей почти не было. Иногда крестьяне даже рвали попадавшиеся деньги. Аксаков относит беспорядки исключительно за счет экономических причин: тяжелого положения, в котором оказались крестьяне, да и многие помещики Юго-Западного края. Согласно правилам кагальной организации право вести дела в том или ином месте кагал с железной строгостью распределяет между живущими там евреями. (Подробнее об этом сказано в гл. 4.) Поэтому крестьянин или мелкий помещик не мог обратиться к другому перекупщику, ростовщику… и обязан был принимать условия того, которого указал кагал. Он приводит письмо одного помещика, подвергшегося херему (проклятию) и полному бойкоту, от которого он спасся, лишь обратившись к высокому галицийскому раввину.

Беспорядки усмирялись войсками. Как пишет Аксаков, во время беспорядков 1883 г. в Екатерининской губернии из еврейской толпы раздавались крики: «Ну что, взяли? Вы из нас выпустили пух, а мы из вас – дух!» «Еврейская Энциклопедия» тоже называет эти столкновения «избиениями». Она пишет, что из современных изданий большинство полагало, что они происходили на экономической почве. (Впрочем, барон Гинцбург представил властям записку неупоминаемого автора, где утверждается, что погромы были организованы). Упоминается о двух человеческих жертвах среди евреев и говорится: «Солдаты стреляли и убили несколько крестьян». О погромах такого типа позже писал Розанов:

«Погром – это конвульсия в ответ на муку. Паук сосет муху. Муха жужжит. Крылья конвульсивно трепещут, – и задевают паука, рвут бессильно и в одном месте паутину. Но уже ножки мухи захвачены в петельку. И паук это знает. Крики на погромы – риторическая фигура страдания того, кто господин положения». Видимо, такую же «бытовую» основу имел знаменитый Кишиневский погром 1903 г. Первый день имел характер обычных подобных беспорядков: было разгромлено несколько еврейских лавок и домов. Но полиция произвела много арестов, и к вечеру беспорядки утихли. Однако на следующий день волнения расширились. Начались столкновения между группами евреев и христиан, вооруженных чем попало. Полиции не удалось ликвидировать беспорядки (хотя попытки были). Волнения приняли более агрессивный характер. Были разгромлены многие сотни еврейских домов. Были человеческие жертвы: чаще всего называется цифра в 45 убитых евреев и 4 христиан. Сейчас это примерно число жертв беспорядков на крупном футбольном матче. Но, например, Вейцман пишет в воспоминаниях:

«Герцль договорился о встрече в Санкт-Петербурге с фон Плеве, человеком, руки которого были в крови тысяч еврейских жертв… и Герцль прибыл в Россию, чтобы встретиться с Кишиневским мясником».

Были вызваны войска, и к вечеру погром затих. Было произведено много арестов, состоялись суды; признанные виновными в убийствах и погромах были приговорены к каторге и другим наказаниям. Но в прессе (также и иностранной) дальше обсуждался в основном другой вопрос: обвинение русского правительства в организации погрома. А. Солженицын приводит обзор публикаций по поводу Кишиневского погрома (более чем на 15 страницах), где во многих случаях видна бездоказательность подобных обвинений. Но главный аргумент высказывает, мне кажется, Шульгин (с ним соглашается и Солженицын). После Февральской революции все царские архивы оказались в руках бывших врагов правительства, была создана комиссия для вскрытия злодеяний царского режима (и специальная комиссия по погромам со включением в нее видных еврейских представителей) – и никаких документов, указывающих на организацию погрома властями, опубликовано не было.

Но пресса делала свое дело по всему миру (ср. и предшествующее высказывание Вейцмана), и возможно, Плеве поплатился жизнью за созданный ею фантом. Думаю, что тут никакие публикации фактов уже помочь не могут – созданный миф является более прочной частью массового сознания, чем противоречащие ему факты.

И все же, эти насилия с 1880-х годов до начала XX в. не шли ни в какое сравнение с жесточайшими столкновениями, которые сравнительно незадолго до того происходили при Гайдаматчине, Богдане Хмельницком и т. д. на тех же землях, когда они принадлежали Польше, когда казаками вырезались целые еврейские селения (и усмирялись поляками подобными же жестокостями: украинских повстанцев во множестве сажали на кол и поджаривали на кострах).

Несколько иной характер имели погромы времен революции 1905 – 1906 гг. Тут мы уже встречаемся со столкновениями с обеих сторон организованных групп, часто вооруженных огнестрельным оружием. Правдоподобный взгляд на эти столкновения предлагает Шульгин, бывший свидетелем некоторых из них. Он считает, что то, что называлось «еврейские погромы», было частью революционной борьбы того времени. Он приводит ряд свидетельств (особенно из Киева, где он жил), согласно которым провозглашение манифеста 27 октября 1905 г. вызвало подъем революционных действий: захваты правительственных зданий, уничтожение монархической символики, разрывание портретов царя и государственного флага. В городах внутри «черты оседлости» этими действиями руководили вожаки, среди которых было много евреев. Меньшиков приводит цитату из тогдашней прессы: