Текст книги "Жесткй вариант"

Автор книги: Игорь Приходько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 9

15 августа 1996 г., четверг.

1

Меня донимала совесть. Получалось, что все это время я, наделенный особыми полномочиями, командированный в Градинск для беспощадной, бескомпромиссной борьбы с местным криминалитетом, прятался под крылом у прокурорского следователя Сумарокова. Вместо того чтобы вести разведку боем, как образно выразился собаковод Никитич, я размышлял, анализировал, разглядывал какие-то следы и допрашивал налогоплательщиков, занимаясь поиском чемодана с долларами с таким усердием, как будто он был моим собственным. Все бы ничего, если бы у меня была уверенность, что я на правильном пути и рано или поздно (в этом втором случае все равно не позднее тридцатого) я сумею ответить на вопрос: «А был ли мальчик?» – и посадить этого мальчика за решетку. Короче, я чувствовал себя так, как чувствовал бы «кавказец», выращенный в питомнике Никитича, если бы его заставили ловить мышей.

В то же время, как я должен был действовать, не погрузившись в должной мере в обстановку? Выйти на площадь имени Джима Колоссимо с пулеметом «миниган» на плече и спросить: «Кто тут у вас босс?» Побеседовав со своей совестью часа полтора после душа и вечернего чаепития, я пришел к выводу, что причина моего душевного дискомфорта – разница во времени, точнее – ритмическое несоответствие рутинной милицейщины моему привычному состоянию. Процесс рекогносцировки на местности необходимо было ускорить, окунувшись в гущу невидимых глазу событий (на дне я уже побывал, опустившись ниже уровня городской канализации по стволу заброшенной шахты). Так как проявление инициативы здесь считалось наказуемым деянием, я позвонил Сумарокову и, вкратце изложив причины своих намерений провести ряд самостоятельных оперативных действий, заручился его поддержкой.

Вспомнив слова почетного вожака волкодавов «Попробуй у них кость отнять», вырванные из контекста повествования о питомцах, я выбрал их своим девизом и решил попробовать.

Повторив маршрут, по которому мы с Кифой следовали в первый день моего пребывания в Градинске, я остановился напротив отеля «Парус» – средоточия зла и злачного места одновременно, смотря из какого окопа на него смотреть. Здесь собирались шлюхи и сутенеры, причем шлюхи валютные, дорогие – в отеле жили иностранные моряки; здесь торговали гашишем, метаквалоном, «марками», «дурью», а значит – это было главным, что определило место моей парковки, – сюда в первую очередь должны были нагрянуть коллеги, опять же, по словам Кифарского, собиравшиеся провести широкомасштабную операцию по отлову барыг.

Наконец, по показаниям толстосума Онуфриева, именно в «Парусе» происходила его встреча с заморским гостем из суверенной Украины Терещенкой, а взаимоотношения двух воротил российского и украинского бизнеса не могли не представлять интереса: участие в сближении коммерческих структур – дело каждого добропорядочного сотрудника правоохранительных органов (впрочем, недобропорядочного тоже).

С любопытством наблюдая за красивыми девушками по цене сто долларов за штуку, наслаждаясь песнями воров с подголосками «опущенных» в исполнении шестиконечных звезд российской эстрады Гарика Кричевского и Миши Шуфутинского, доносившимися из открытых окон одноименного с отелем ресторана, я мысленно возвращался к событиям истекающего дня, который начался для меня в десять утра со звонка Володи Сумарокова.

ГРАДИНСК

СТАРШЕМУ СЛЕДОВАТЕЛЮ ГОРОДСКОЙ ПРОКУРАТУРЫ

СУМАРОКОВУ В С

ОПЕРАТИВНАЯ СПРАВКА

НА ВАШ ЗАПРОС СООБЩАЕМ ЧТО ГАЙДУКОВ С В ОСУЖДЕННЫЙ ПО СТ 109 УК РФ СРОКОМ НА ТРИ ГОДА ОТБЫВАЛ НАКАЗАНИЕ В ИТУ 111-А СО 2 МАРТА 1992 Г ПО 14 ФЕВРАЛЯ 1995 Г ИЗ ПРИЛОЖЕННОГО ВАМИ СПИСКА ЛИЦ ЗА ЭТОТ ПЕРИОД В ОЗНАЧЕННОМ УЧРЕЖДЕНИИ НИКТО НЕ НАХОДИЛСЯ ИНТЕРЕСУЮЩИЙ ВАС КОНТАКТ МОГ ИМЕТЬ МЕСТО В НОВОЧЕРКАССКОЙ ПЕРЕСЫЛЬНОЙ ТЮРЬМЕ С ФРАНЧЕВСКИМ С А /ФРАНК/ ОСУЖДЕННЫМ ПО СТ 77 УК РФ И ОТБЫВАЮЩИМ НАКАЗАНИЕ С 30 ИЮЛЯ 1989 ПО 28 ИЮЛЯ 1996 Г

ЗАМ НАЧ ОПЕРАТИВНОГО ОТД ГУИНА МВД РФ ПОЛКОВНИК /ПОЛОЗОВ Г Ф/

– Итак, Веня, пришла пора собирать камушки, – потирал руки довольный Сумароков. – Все наши версии летят в тартарары! Губарский к хищению не причастен, отпечатков его на винтаре нет, его контакты с Франком ничем не подтверждаются. А теперь подумай и скажи: на кого работал Франк?

– Получается, на Гайдукова? Только очень странно: этот безобидный Давид-строитель, загремевший к хозяину по недоразумению – за «умышленное менее тяжкое телесное повреждение», нанесенное пивной кружкой претенденту на продавщицу овощного магазина, подчинил себе некогда встреченного в тюрьме рецидивиста, «чалившегося», ни много ни мало, по 77-й – за бандитизм. А не наоборот, как того требует элементарная логика.

Володя вдруг зажмурился и, скорчив брезгливую гримасу, замахал руками:

– Полный бред! Веня, ты переутомился. У тебя мозг стал работать в обратном направлении… – Зазвонил телефон, он схватил трубку и стал быстро записывать что-то синим карандашом. – Называй!.. Так… так… так… А вот это интересно!.. Это нас устраивает. Да… да… так… Сейчас направлю… нет, я сам туда приеду… За кем?.. Понял, спасибо! Нет, не уверен, но почти… Есть, есть основания… Пока! – Он положил трубку, на радостях стрельнул ладонью по столу и стал гарцевать по кругу, как цирковой конь. – Так!.. Совсем все наоборот, Веня. Совсем!.. Бедный, несчастный зек, которому некуда деваться с кейсом рецидивиста на том месте, где ты проделал отверстие диаметром девять миллиметров, освободившись, разыскал кореша, с которым познакомился на пересылке. Этот «безобидный Давид-строитель», благородный рыцарь, вступившийся за честь невинной зеленщицы, ко времени их встречи уже состоял в банде уголовного авторитета Шороха: зная, что Гайдуков работал взрывником, тот привлек его для диверсии на автовокзале в январе месяце. Как нам известно, автовокзал находится на границе владе-ний Шороха и покойного Зайчевского и до смерти последнего был одним из камней преткновения в их разборках. «Коготок увяз – всей птичке пропасть»: аванс Шороха, потраченный на встречу Нового года в кругу семьи, Гайдуков отработал, получил вознаграждение. Дальше было хищение оружия в «Зодиаке», накопление арсенала, оборудование тайника и многое другое, что еще предстоит раскрутить. И наконец пробил час Зайчевского. Может быть, Заяц скакал бы по жизни еще очень долго, но тут представился случай: освободился Франк, который в конце семидесятых больше был известен как чемпион Советского Союза по биатлону, мастер спорта СССР Степан Франчевский. Он приехал, по показаниям Галины Гайдуковой, к ее брату. Вместе они выпили, вспомнили встречу на пересылке, и состоялся промеж ними такой примерно разговор: «А не одолжишь ли ты мне, любезный друг, немножко денег на первое время? – попросил Франк. – Заработаю – верну». «Где же ты собираешься работать?» – поинтересовался Гайдуков. «Пока не знаю, ищу. Может, у тебя на примете что-нибудь есть?» – «Может, и есть. Все зависит от того, что ты делать умеешь». «Да что я умею-то? – задумался Франк. – До двадцати пяти лет был спортсменом, занимался биатлоном. Потом загремел за фарцу, и пошло-поехало». – «Биатлоном, говоришь? – заинтересовался Гайдуков. – Это что, на лыжах, что ли, катался? Н-да, у нас тут юг, снега нету». – «Ну, почему же на лыжах? Биатлон – это, брат, лыжная гонка со стрельбой из винтовки на определенных рубежах». «Да что ты?! – обрадовался Гайдуков. – И ты что же, стрелять не разучился?!» – «А что, есть мишень?» – смекнул Франк. А потом они уехали в город, откуда Гайдуков, по показаниям все той же Галины Валентиновны, вернулся навеселе. Не думаю, что в поселке Южном не нашлось водки – скорее всего ездили они туда к Шороху, где вчерашний бандит с учетом его снайперского прошлого получил работу киллера… Опустим сейчас подробности охоты на Зайца – факт, что с испытательным задани ем Франк справился, получил гонорар, но жадность фраера сгубила: на дно он не залег, а позарился на гонорар, обещанный в случае успешного киднеппинга. На смену винтовке пришел пистолет Макарова, который он опробовал вначале на Кубацком, потом хотел – на тебе.

Я воспользовался паузой в его пространном, хотя и не лишенном смысла монологе.

– Здорово! – поаплодировал ему. – Ну просто никто не скажет, что тебя там рядом не было. Ни Гайдуков, ни Франк, ни Кубацкий, ни Заяц… А про Шороха – это ты зря. Не знал он никакого Гайдукова. Сестра видела? Ну и что?.. В его «ауди» цвета «металлик» еще двое были, вот один из них и порекомендовал ему хорошего каменщика для строительства дачи. Кто именно – сейчас он не помнит. И все! А что до Франка, так он о нем слыхом не слыхивал. Так что версия твоя очень стройная, актерский талант твой я оценил, но больше ты ни перед кем не выступай: засмеют.

Володя усмехнулся.

– Да это я так, Веня. Паузу заполнял. – Посмотрел на часы. – Звонка, понимаешь, жду. От тех, кто эту мою смешную версию подтверждал, покуда ты сны досматривал…

Снова зазвонил телефон.

– Ну вот! – Он схватил трубку. – Да, Леня, говори!.. (Я понял, что звонил Максимов.) Есть?! А письменное когда?.. Еще анализы?.. Так что я должен здесь делать, по-твоему, сидеть и ждать… а прокурор эту санкцию даст?.. На себя он берет! Ты ему об этом скажи… Нет, ну ты хитрожопый: идти-то к нему мне, а не тебе!.. С чем, едрена вошь, с пустыми руками? «Честное слово»!.. Это хороший аргумент, конечно… Ладно, дуй в НТО, Ваня пусть останется и никого не подпускает на пушечный выстрел. Кто подойдет – пусть стреляет на поражение, все!.. Мы выезжаем!

Володя посмотрел на меня так, как, наверно, смотрел Наполеон на тех, кто приносил ему ключи от осажденных городов.

– «Москвич» нашли, Веня. Тот самый. Анализа масла еще нет, но в протекторе Славик не сомневается.

Я-то полагал, что поиск транспортного средства, использованного бандитами уже в двух преступлениях, затянется на неопределенное время, если вообще не завершится работой водолазов.

– Как нашли? – спросил я с демонстративным равнодушием, стараясь не уронить достоинства. Хотя признание следовательской версии прозвучало в самом вопросе. – Как – это я тебе по пути расскажу. Поехали!

2

К началу одиннадцатого пир в «Парусе» разыгрался вовсю – даже Шуфутинский на компакт-диске охрип. Милиция не появлялась, если не считать одного передвижного наряда ППС во главе с молодым лейтенантом: четверо в форме сидели в освещенном салоне «канарейки», поддерживая связь с оперативным дежурным по рации, и, по-моему, перебрасывались в картишки.

За сорок пять минут пассивного наблюдения я ничего особенного не заметил. К нескольким парням, прохаживавшимся у ресторана, подходили клиенты, но чем те торговали – шлюхами или «дурью», – понять никак не удавалось. Видимо, сделки происходили там, внутри, в недрах этого фешенебельного отеля, напичканного охраной; соваться туда без знания обстановки было не столько небезопасно, сколько бессмысленно.

Если эта шпана приторговывала наркотиками, вряд ли кого-нибудь удалось бы схватить с поличным: на руках мелких торговцев обычно не больше одной-двух доз, держат они их между пальцами или во рту – в случае малейшей опасности успевают выбросить, выплюнуть или проглотить. Где они берут товар – спрашивать тоже бесполезно, – они не скажут, потому что знают, как правило, только одного человека, который им этот товар поставляет, – и все. На поверку все они хлипкие – дерьмо, пена. Так что если бы я даже был уверен, что в кармане кого-нибудь из них окажется «шарик», выходить из машины – себе дороже. Что касалось проституток – я ведь не полиция нравов, к тому же здесь свои правила игры: какая-нибудь девочка могла оказаться поставщицей «оперативной информации» Турбина и пасти иностранца под прикрытием переодетых агентов. Свяжешься с местным УФСБ, поломаешь им операцию – ну их!..

Из гостиницы вышла подвыпившая компания. Сопровождая комплименты дамам отборной руганью, мужики стали свистом подзывать такси. Одной паре повезло, притормозила «волга» и забрала их под улюлюканье остальных. Двое парней, прикурив, вразвалку подошли ко мне.

– Шеф, на Бессарабку не подкинешь? – пьяно икнув, спросил один из них.

– Не подкину, – пообещал я.

– А если я тебе забашляю?

– Тогда подкину. Но только завтра.

– А если я тебе по рогам надаю? – силясь навести фокус на номер моих «жигулей», высказал другой интересную идею.

– Тогда точно не подкину, – сказал я. – Как же я поеду с больными рогами?

Чего мне не хватало в жизни, так это общения с подобным маргинальным элементом: на бандитов они еще не походили, а на людей – уже не походили.

– Ладно, ну его в… – выругался соратник агрессора. Тот на прощание собирался плюнуть в меня, но собирал слюну так долго, что я успел закрыть окошко.

Способы проучить его в моем арсенале имелись. Один из них заключался в том, чтобы протянуть ему руку дружбы. А потом защелкнуть на его запястье «браслет», прикрепленный к рулевому колесу. И поехать кататься по городу. Как правило, через два квартала бегущий рядом с машиной обещает очень большую сумму даже за очень маленькую остановку. (Иногда через три квартала – все зависит от того, с какой скоростью ехать.) Если выжать километров тридцать в час, то пьяные очень быстро трезвеют и в большинстве случаев перестают употреблять спиртное на всю оставшуюся жизнь. Многие, говорят, записываются в легкоатлетические секции.

На мое счастье, на площадь въехала машина, и они тут же переключились на нее, избавив меня от необходимости расходовать бензин на оздоровительные цели.

Машина въехала правыми колесами на тротуар и затормозила у самой нижней ступеньки парадной лестницы. Она оказалась «мерседесом-600» красного цвета, а ее водитель – еще менее сговорчивым, чем я: через две секунды пьяные любители ночных автопрогулок отскочили от иномарки на расстояние действия газового баллончика, воссоединились со своими дамами, поджидавшими их у входа, и решили пройтись пешком.

Из «мерса» вышел очень стройный, симпатичный молодой человек в темных, несмотря на такое же время суток, очках. Его спутником оказался мужчина, от природы стесненный в выборе транспортных средств: во всяком случае, в мои «жигули» он бы не поместился, при том что во мне самом метр девяносто пять и центнер пока живого веса.

К нарушителю правил парковки спешил лейтенант: респектабельный вид парня сулил наживу. Громила дожидаться блюстителя не стал, отправился вверх по лестнице занимать столик в ресторане.

Подойдя к молодому человеку, лейтенант отдал честь, тот лениво протянул ему руку. Коротко переговорив о чем-то, они разошлись в разные стороны: блюститель порядка вернулся в «канарейку», фраер же подошел к одному из мелкооптовиков, тот подозвал еще двоих. Я видел, как они давали ему что-то, а он рассовывал это «что-то» по карманам, потом угостил их сигаретами, но те прикуривать не спешили, а спрятали презенты и разошлись, после чего общительный молодой человек исчез за стеклянной дверью ресторана.

За исключением лейтенанта и этих троих, никто из многочисленных посетителей, шлюх, сутенеров, просто прохожих не проявил к владельцу шикарного авто ни малейшего интереса. Не обратил бы на него внимания и я, если бы не узнал в нем человека, неделю назад перепутавшего меня с козлом: узнал сразу, несмотря на дурное освещение и расстояние, разделявшее наши машины. За ошибку на АЗС я зла на него не держал – кто знает, как выглядит мир сквозь стекла его очков, к тому же козел не такое уж плохое животное. Но его знакомство с лейтенантом и теми, кого лейтенант со товарищи упорно игнорировали (а возможно, и охраняли), пробудило во мне любопытство.

Я достал из кармана пачку соленых орешков и решил дождаться незнакомца, строя догадки и предположения, кто он: сотрудник милиции, рэкетир, директор или просто постоялец гостиницы. Вдруг мне повезет, и он окажется хорошим парнем, не имеющим никакого отношения к делу, которое сегодня сдвинулось с мертвой точки нашими с Сумароковым стараниями…

Из одиннадцати «москвичей-2141» темно-желтого цвета, зарегистрированных в Градинской ГАИ, Сумароков резонно остановил выбор на машине, числившейся за ЧОП «Зодиак». На его месте так поступил бы каждый.

Машина стояла на колодках в боксе автомастерских ЗАО «Мак» и, по показаниям завгара, в течение двух недель никуда не выезжала.

– Когда вы заканчиваете работу? – спросил Сумароков.

– В пять. Иногда раньше.

– А позже?

– Бывает. Когда что-то срочное.

Мы беседовали в конторке завгара, из окошка которой виднелся «москвич». Возле него прохаживался незнакомый мне милиционер; Ваню Ордынского Сумароков послал за начальником «Зодиака» Коноплевым.

Сам завгар – маленький юркий человечек в спецовке, выполнявший обязанности начальника автореммастерских по совместительству, – был буквально придавлен к стулу то ли от страха перед внезапно нагрянувшими сотрудниками не самых приятных ведомств в его мирное заведение, то ли от того, что был таким от природы. На вопросы он отвечал охотно, всем своим видом выражая недоумение, возмущение и готовность способствовать скорейшему улаживанию сего недоразумения.

– Заказы вы принимаете от организаций или от частных лиц тоже? – поинтересовался Сумароков, словно хотел поставить на халяву свой «порше».

– Мы вообще заказов не принимаем, – смутился завгар. – То есть частным образом, конечно… Если есть свободное время и место в гараже… А так – обслуживаем технику ЗАО, в основном – грузовики, спецмашины, погрузчики…

– Что значит «свободное время»? После пяти?

– Да, то есть… я не возражаю, если кто-то из автослесарей попросит ключи и останется поработать. Кормиться-то нужно.

«И тебя подкармливать», – поняли мы.

– Этот «москвич» тоже частный заказ?

– Нет, почему же. Этот – нет. «Зодиак» осуществляет охрану складов акционерного общества «Мак», а заодно и за нашими гаражами присматривает, мы ведь на их территории.

– Хорошо, Петр Евгеньевич. Вы подтверждаете, что «москвич» был сдан в ремонт второго августа?

– По документам так.

– А на самом деле?

– На самом деле – не знаю, я только позавчера, двенадцатого, из отпуска вернулся. Ремонтом «москвича» занималась бригада Тихонова.

– Машины, которые находятся в ремонте, могут покидать территорию? Например, для обкатки?

– Не могут. Ни теоретически, ни практически: пропускной режим, охрана не выпустят. Обкатываем на территории.

– Пригласите, пожалуйста, Тихонова.

Через несколько минут завгар вернулся с хмурым седобровым толстяком, перемазанным мазутом и, видимо, не выспавшимся после вчерашнего возлияния: запах бензина от ветоши в его руках с трудом перебивал перегар.

– Садитесь, Тихонов, – кивнул Сумароков на скамью вдоль фанерной стены конторки. Тихонов принял предложение с удовольствием. – В чем состоит неисправность «москвича»?

Он поднял на следователя глазки в томате.

– Не-исп-правнысть?.. Ы-ы… ну, там у него, это… в аварию маленько попал.

– Поточнее,

– Р-радиатор помятый, масло текет… че еще?..

– Откуда масло течет?

– С коробки гонит, едрен корень. Я перебрал, а оно все текет.

– Сильно?

– Не так чтобы… ездить можно, но не нужно.

– Когда вы получили заказ?

– М-м… давно. Неделю… не, больше… Ну, там, в журнале…

– Я знаю, что в журнале. Я у вас спрашиваю. Напрягитесь. Или нужно пивка попить?

Тихонов сообразил по его тону, что общими фразами отделаться не удастся, и постарался сосредоточиться – аж пот на лбу выступил.

– Второго… августа.

– Точно помните?

– Пятница была. Мы с Бердашом нарезались, он выставлял. – Кто?

– Ну, водитель ихний, Бердашкевич. Который этого «москвича» пригнал.

Володя глянул на меня; взгляд его выражал недоумение.

– Значит, со второго числа машина из гаража не выезжала?

– Канешна нет.

– Уверены? Тихонов развел руками:

– Канешна нет.

– Прекратите! Что вы комедию ломаете, Тихонов? – повысил голос следователь против своего обыкновения. – Что значит «конечно, нет»? Вы уверены в том, что машину никто не брал?

– Не уверен. Я свою работу заканчиваю в пять. Может, кто потом и брал, мне откуда знать. Я лично не выезжал.

Сумароков строго посмотрел на завгара, тот опустил глаза и переминался с ноги на ногу.

– А вот Петр Евгеньевич говорит, что выезд исключен. «Практически и теоретически». Как?

– Нет, ну, если только с ведома охраны… – попытался оправдаться завгар.

– Или кто-то из охраны, да? Бывало такое?

– Мне неизвестно.

– Хорошо. Сейчас машина в исправности?

– В исправности. Только масло еще чуть капает, коробку еще раз придется перебирать, – стал приходить в себя бригадир слесарей.

– Когда вы закончили ремонт?

– Ну, дня через три… да, во вторник радиатор запаяли, отрихтовали капот… В общем, в среду. В четверг покрасили,

– Восьмого?

– А че это было у нас?.. Ну да, наверно, восьмого.

– Во вторник она могла ездить?

– Чего ж нет? Бердаш в тумбу вписался, помял не сильно, только что дырку в радиаторе арматурой сделал. А когда радиатор поставили, я сам во дворе пробовал, нормально шла.

– А коробка?

– Коробка и раньше подтекала, болезнь у них с коробками. Это заодно посмотреть просили, в прейскурант не входит.

– Что же вы не посмотрели до сих пор? Глазки в томате смущенно опустились.

– Так не платит никто. Обещался Бердаш рассчитаться, а сам не появляется. И машину не забирает.

Володя вздохнул:

– Бердашкевич находится под стражей. Так что если он вам заплатит, то очень не скоро. «Москвич» пока не трогать.

В конторку заглянул Ваня, кивнул: «Есть!» Сумароков торопливо записал что-то в блокнот, попросил завгара и Тихонова выйти.

– Ну как? – загадочно посмотрел на меня, когда мы остались одни.

– «Зодиак» выворачивать надо. Эту банду под прикрытием частной охранной фирмы.

– Я не о том. До сих пор расклад был другим, мы считали, что Забаров и Бубенец работали на Зайчевского; Франк и Гайдуков – на Шороха. Как оказалось, безработный таксист Бердашкевич, которого ты задержал в «ниве» вместе с Франком, калымил на «москвиче» «Зодиака». А значит?..

– Значит, все они заодно. Я же говорю: банда!

– И никакой Зайчевский за Ардатовыми Забарова с Бубенцом не посылал. Они знали, что Бердашкевич с Франком на «москвиче» поехали кончать Зайчевского, и дали показания против заведомого покойника. Давай сюда Коноплева!..

Ваня ввел широкоплечего лысого мужчину с загорелым лицом. Он был одет в спортивную куртку с эмблемой «ади-дас» и обут в кроссовки. Коноплев неожиданно подошел к Сумарокову и протянул ему широкую мозолистую ладонь, что могло свидетельствовать о каратистской «набивке». Седина и лысина придавали ему солидности; будь на нем костюм и галстук, вид у него был бы весьма интеллигентный, но манера одеваться, так же как и вести себя, говорила о пренебрежении к общественному мнению, основанном на наглой самоуверенности.

– Здоров, Сурок, – свысока посмотрел он на следователя и, дождавшись ответного рукопожатия, развалился на стуле.

– Привет, – смутившись, ответил Володя едва слышно и перелистал ненужные бумаги на столе завгара.

О Коноплеве он мне ничего не рассказывал. Тон директора ЧОП, это пренебрежительное «Сурок», очевидно, производное от фамилии СУмаРОКов, не предвещали ничего хорошего.

– Ты зачем этого лоха за мной посылал? Позвонил бы, я бы сам к тебе приехал – с бутылкой и закуской.

Володя выдержал паузу. Я почувствовал его растерянность.

– Это не лох, гражданин Коноплев, – пришел я следователю на помощь, – а сержант милиции Ордынский.

– Да ну?! – снизу вверх посмотрел на Ивана Коноплев. – А ты кто такой?

– Не «ты», а «вы», – поправил я его, чувствуя, что заки паю, как чайник. – Я инспектор РУОП майор Вениаминов. А это – старший следователь прокуратуры Сумароков Владимир Николаевич. Запомнили?

Коноплев оказался не из тех, кого можно смутить. Закинув ногу на ногу, он сцепил на колене пальцы и улыбнулся:

– А если нет, то что?

– А если нет, то мы можем перенести нашу беседу в другое место.

– Да? И куда же, если не секрет?

– Ладно, хватит, – пришел наконец в себя Володя. – Посмотрите в окошко, Артур Леонидович. Это ваш «москвич»?

Коноплев и не думал поворачивать головы.

– Не мой, – заверил с усмешкой. – Нет у меня «москвича». «Жигуль» есть, «девятка». А в чем дело?

– Я обращаюсь к вам как к директору ЧОП «Зодиак», по документам эта машина принадлежит вашему предприятию. – Ну?

– Да или нет?

– Слушай, Сурок, не надо со мной «ля-ля». Говори, чего звал. У тебя проблемы? Уладим!

Володя начинал терять спокойствие.

– Я повторяю вопрос…

– Да не повторяй, не тужься. Наша тачка, сам ведь знаешь, зачем спрашиваешь?

– Спрашиваю в порядке ведения протокола. Вы, гражданин Коноплев, служили в следственном управлении Комитета госбезопасности и прекрасно знаете форму допроса свидетеля.

Тирада явно предназначалась для меня. Я все понял.

– Да, гражданин следователь, – продолжал ерничать Коноплев, впрочем, заметно остепеняясь. – Машина числится за моим частным охранным предприятием «Зодиак» и со второго числа находится в ремонте.

– Кто водитель?

– Нет водителя. Был – уволился.

– Вы прибегали к услугам частных лиц?

– Прибегал.

– А именно?

– Иногда ездил сам, иногда – мой сосед Генка Бердаш-кевич. Парень работал таксистом, машины знает.

– Кто еще?

– Кто?.. – Коноплев сделал вид, что вспоминает. – Вроде больше никого. По крайней мере, мне неизвестно.

– А где сейчас находится ваш сосед, вам известно? Коноплев выразительно вздохнул: все, дескать, под Богом ходим.

– А инспектора охраны Забаров и Бубенец?

– Там же.

– В чем они подозреваются, вы тоже знаете?

– В рэкете вроде.

– Кто вам об этом сказал?

– Да меня ведь уже допрашивали, Владимир… как тебя… Васильич?

– Николаевич, – подсказал Ваня Ордынский.

– Да. Следователь Васин из угро, так что не вы, как говорится, первый. А потом, я ведь грамотный, газеты читаю.

Володя достал из папки бланк протокола, медленно отвинтил колпачок авторучки и минуты три-четыре корпел над «шапкой».

Коноплев за это время дважды посмотрел на часы.

– Вы выезжали на «москвиче» за ворота территории мастерских? – спросил он, не отрываясь от несвоевременной писанины, а возможно, прячась за нее.

– Я? Нет!

– А Бердашкевич? У него есть доверенность?

– Доверенность я ему оформлял, а выезжал или нет – это вы у него спросите.

– Кто-нибудь еще мог воспользоваться «москвичом»?

– Мог, конечно.

– Например?

– Например, любой рабочий мастерских. После семнадцати – охранники.

– Но ведь это запрещено?

– Само собой. Строго. Если такой факт будет установлен – ты мне только скажи: выгоню к чертовой матери, еще и платить заставлю.

– Сколько человек осуществляет охрану территории?

– Днем – двое, ночью – четверо.

– Кто дежурил в ночь с шестого на седьмое августа?

– Я на память графика дежурств не учил, нужно – пойди на пост и посмотри в журнале. У меня двадцать два объекта и сто двадцать охранников… А теперь – позвольте мне откла няться, граждане начальнички, все, что я знал, – сказал, добавить мне нечего.

– Кланяться будете позже, а сейчас пройдемте на пост и вместе посмотрим график дежурств. Возможно, у меня к вам будут еще вопросы. Да и показания ваши нужно оформить протоколом, так что придется задержаться.

– И все?

– Не совсем. Потом мы получим заключения дактилоскопической экспертизы. Если в салоне «москвича» будут обнаружены отпечатки пальцев, принадлежащих кому-то, кроме Бердашкевича, уж не обессудьте – мы будем вынуждены снять ваши для идентификации.

– Похоже, ты меня в чем-то подозреваешь, а, Сурок? – ни с того ни с сего подмигнул Коноплев.

– Что делать, – терпеливо застегнул Володя «молнию» на папке. – В ночь с шестого на седьмое августа был убит некто Геннадий Зайчевский. Слышали о таком?

– Ну как же! – усмехнулся Коноплев. – Если кто в этом городе скажет, что не знает Скока, можешь смело предъявлять ему заведомо ложные.

– Вот-вот. А девятого было совершено новое преступление, в результате преступники завладели крупной суммой денег в валюте. Два человека убито.

– И об этом читали.

– Конечно, Артур Леонидович. Оба преступления были совершены при участии ваших сотрудников – Бердашкевича…

– Не надо «ля-ля», – снова перешел на фамильярный тон Коноплев, помахав указательным пальцем, – он не мой сотрудник.

– Допустим. А Забаров и Бубенец – ваши?

– Они, что ли, валюту похитили? – безразлично спросил Коноплев.

– Кто?

– Ну, эти… Заборов с Бубенцом?

– Валюту похитили девятого, Артур Леонидович, – спокойно уточнил Сумароков. – Забаров с Бубенцом в это время уже находились в следственном изоляторе.

– А-а… ну да, ну да. Мне-то какое до этого всего дело? Я, что ли, их туда направлял?

– Куда?

Коноплев поморщился:

– Фу-у!.. Ну не надо, не надо, Сурок! Кого ты на понт берешь?

Я на секунду представил, что вот так же он вел себя в своем кабинете в КГБ с подследственными.

– Я не «беру вас на понт», гражданин Коноплев. И обращайтесь ко мне, как положено! Мы не в банде… Так вот, я продолжаю. В обоих преступлениях был задействован «москвич», принадлежащий вашей фирме. В качестве орудий убийства преступники использовали ранее похищенные из оружейного сейфа вашего же предприятия снайперскую винтовку и пистолет Макарова. В том и другом случаях обвиняются ваши сотрудники. Достаточно фактов, чтобы получить основание на допрос директора «Зодиака»?

Коноплев напрягся. Былая невозмутимость таяла на глазах.

– По поводу пропажи оружия я уже давал показания, – произнес он, тщательно выговаривая слова. – О том, что его нашли, мне ничего не известно. Что касается машины, она со второго числа сего месяца находится в ремонте. А сотрудники… При найме на работу соблюдением ими Христовых заповедей я не интересуюсь. Судимых на работу не принимаем, освидетельствование наркологом и психиатром они проходят на медосмотре в поликлинике МВД. Хищение на охраняемых объектах преследуется по закону.

– Нашли мы оружие, Артур Леонидович, – устало вздохнул Сумароков. – И то, что «москвич» с территории выезжал шестого и девятого, – доказанный факт. А вот зафиксировали ли это в журнале ваши сотрудники, мы сейчас проверим.

Я, Сумароков, Ордынский и Коноплев вышли из автомастерских и направились к КПП.

На улице было тепло, но ветрено; слышался шум морского прибоя; навстречу нам в направлении блестевших на солнце пакгаузов проехало два грузовика.

Охранник в пятнистом комбинезоне с кобурой и тонфой на широком офицерском ремне запирал ворота. Его напарник сидел в кирпичной будке с окнами во все стороны и, слушая музыку, ел борщ из широкого китайского термоса.

При виде своего начальника и Ордынского в форме он вскочил; мы с Володей были для него чем-то вроде бесплатного приложения.

На доске в полстены висели образцы пропусков: материального формы № 3, временного, разового и постоянного, а также нарядов и накладных. На столе лежала раскрытая книга ввозимых и вывозимых матценностей.