Текст книги "Жесткй вариант"

Автор книги: Игорь Приходько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

4

Все было так, как я оставил. «Наружка» не сработала, мое отсутствие осталось незамеченным. Быстро собрав вещи в сумку, я запер дверь на ключ и направился к выходу.

На месте коридорной дремал широкоскулый ковбой. Из-за пояса у него торчал мобильный телефон. Я уже свернул на лестницу, когда раздался зуммер – пришлось отпрянуть за угол.

– Спит, как сурок, все тихо, – вполголоса ответил ковбой. – По парадной не проходил, а черная – не мой объект, там на втором… Ладно, проверю… Сейчас посмотрю!..

Он встал и направился по затянутому полумраком коридору к моему номеру. Пришлось вернуться – упустить такой шанс было бы преступлением.

Мягкая ковровая дорожка скрадывала шаги. Охранник подошел к двери с номером «341» и прислушался. До него оставалось два шага, когда под моей ногой скрипнула половица. До сих пор я избегал действий по «жесткому варианту», но он попытался выхватить пушку – это предопределило мой выбор тактики и его судьбу.

Сильный удар ногой мгновенно погасил в нем сознание. Я подхватил его и втащил в номер.

Помимо телефона, у этой жертвы пьяной акушерки я нашел лицензию на револьвер «наган» и сам револьвер, удостоверение младшего инспектора охраны ЧОП «Зодиак» Галиматдинова, смятые купюры, наручники и всякую мелочь, которая меня не интересовала. Снова раздался зуммер.

– Что там у тебя, Атанас?

– Я же сказал – спит, – тихо ответил я.

– Смотри и ты не усни.

– Не усну.

Абонент замолчал. Схватив Галиматдинова за волосы, я подставил колено, запрокинул его голову и влил в рот водки «Представительской» – в качестве компенсации за временные неудобства. Он захлебнулся, закашлялся и вытаращил узкие глаза.

Я прислонил его к кровати.

– Очухался?

Увидав «наган» в моей руке, он кивком подтвердил, что находится в здравом уме и твердой памяти. Я вынул четыре 7,62-мм патрона, положил их в карман, а пятый дал ему хорошенько разглядеть, установил барабан на место и взвел курок.

– Игра простая, Атанас. Я кручу барабан и задаю вопросы. На каждое твое «не знаю» – спускаю курок. Дважды один вопрос задавать не стану – повезет так повезет. Понял?

Очевидно, он еще не окончательно пришел в себя или подумал, что перед ним градинский мусор, – размахнувшись, попытался вспомнить, чему обучал его капо. Я сблокировал удар и спустил курок.

– Повезло!.. Еще приемы знаешь или можно задавать вопросы?

– Я охранник, мне приказали за тобой следить, больше ничего не знаю.

Я спустил курок вторично– предупреждал ведь.

– Кто приказал? – крутнул барабан.

– Начальник караула Маляев.

– Он у вас за главаря?

– Он… раньше Коноплев был.

– Где вы прячете Сумарокова?

– Я не знаю никакого Су…

Курок щелкнул – выстрела опять не последовало.

– Опять повезло. Я слово держу, Атанас: дважды не спрашиваю. Кто организовал похищение следователя?

– Первый раз слышу, первый раз!..

После очередного щелчка на его лбу выступили капли пота.

– Ты случайно не в рубашке родился, не знаешь? Русский фразеологизм был ему, очевидно, незнаком, поэтому на его машинальное «не знаю» я не ответил.

– В ночь с шестого на седьмое августа на складах «Мака» кто забирал «москвич»? – решил я проверить его искренность.

– Бердаш забирал! Коноплев позвонил, приказал распе чатать бокс и выпустить его, а в журнале не отмечать. «Москвич» еще не готовый был, крыло помято.

– А девятого?

– Девятого мы там не дежурили, он нас в «Золотую розу» послал.

– Зачем?

– Заменил, не знаю почему.

– Кто дежурил вместо вас?

– З'арецкий и Духанов на проходной, Гагин и Ширяев – на территории.

– Они же в ночную заступили?

– И днем тоже они.

– Сколько человек меня пасет?

– Трое. – Кто?

– Один наш, Щукин фамилия. Он такой, как я, тоже ничего не знает.

– Кто третий?

– Мент. Только не спрашивай, я его не знаю, правда, машина милицейская внизу стоит… Номер… номер что-то двадцать семь… ноль…

– Это он тебе звонил?

– Он. Каждые полчаса проверяет.

– Ты давно в банду вступил?

– Какая банда, ты что, начальник? Я в банду не вступил – так, мелкие дела.

– Какие? – вертанул я барабан и приставил ствол к его лбу,

– Три раза выполнял, три раза!.. Один раз человека на завод привез, платить отказался – из магазина моды, директор…

– На какой завод?

– На парфюмерный, в подвал. Его там закрыли, назавтра все подписал.

– Били, что ли?

– Зачем били? Розы дали понюхать, он и подписал.

– Какие розы?

– Масло, экстракт. Там чаны с розовым маслом стоят, запах – без противогаза не войдешь. Люди на плантациях розы собирают в сезон – в обморок падают. А там закрытое помещение, если вытяжку отключить – сутки человек проживет, не больше. Только я потом узнал, тогда не знал – просто связали его и привезли туда…

– Кто приказал, Коноплев? – Я снова провернул барабан с единственным патроном.

– Он, да.

– Что еще делал?

– «Москвич» выпустил, тебя теперь стерегу – больше ничего! Охрана объектов, как обычно.

– Кто из милиции работает с вами?

– Не зна…

Я нажал курок.

– Счастливчик ты, Атанас. Вставай! – Помог ему подняться. – Садись, пиши!

– Что писать?

– Все, что мне рассказал! – Я достал из сумки лист бумаги. – Пиши: «Прокурору города Колченогову Афанасию Алексеевичу. Я, Галиматдинов Атанас Тимурович, младший инспектор частного охранного предприятия «Зодиак», добровольно заявляю о противоправных действиях, к которым меня склоняли директор ЧОП Коноплев А.Л., начкар Миляев…» Сколько тебе платили, Атанас?

– Когда как. За директора сто баксов.

– А за меня?

– За тебя двадцатку обещали.

Два часа назад я во столько оценил гостиничную шлюху…

– Пиши!..

По мобильному Галиматдинова набрал домашний номер Вани Ордынского. Трубку долго никто не снимал – шел четвертый час утра.

– Алло, – раздался наконец сонный голос милиционера.

– Майор Вениаминов. Извини, что побеспокоил среди ночи, капитан. Дело срочное.

– Товарищ майор, – проснулся Ордынский, – я вам весь вечер звонил, телефон не отвечает…

– Потом расскажешь. Возьми мою машину у горуправления, дуй в аэропорт и жди меня там. Ко мне не подходи, я сам тебя найду. Форму не надевай. Оружие при тебе?

– Сдал. Двухстволка батина имеется.

– Возьми на всякий случай.

– Есть!..

Галиматдинов дописал свое добровольное раскаяние.

– Учти, Атанас: выясню что-нибудь еще – это будет расцениваться как заведомо ложные показания. Усек?

– Все написал, все, майор!

– Теперь звони менту. В каком он звании?

– Сержант.

– Скажи: «Сержант, он закрыл номер, идет с сумкой вниз».

– Понял… – Галиматдинов набрал номер. – Сержант! – Он забыл текст, пришлось напомнить ему поворотом барабана. – Он закрыл номер… взял сумку… идет вниз…

– Подожди немного и спускайся за ним, – услышал я ответ.

Вставив патроны в барабан, я сунул револьвер за пояс и пристегнул Галиматдинова наручниками к батарее. Затем сложил вчетверо его добровольное признание и сунул в карман.

– Сиди тихо и не чирикай, пока тебя не освободят. Деньги и личные документы я ему оставил – долг платежом красен.

5

Расписание самолетов висело в вестибюле. Первый самолет вылетал в четыре пятьдесят две – это меня устраивало. Перебросив через плечо ремень сумки, я вышел на площадь.

Милицейская машина стояла на противоположной стороне. Я разглядел незнакомого сержанта, сидевшего за рулем.

Подойдя к таксисту, дремавшему на стоянке, я тронул его за плечо:

– Браток! Рейс проспал. За двадцать минут до аэропорта домчишь – плачу по двойному тарифу.

– Садись!

Ехать туда было полчаса, но пустынное шоссе позволяло держать максимальную скорость.

– Куда летим? – поинтересовался таксист.

– В Москву.

– В командировке был?

– Отдыхал.

– Э-э! Нашел где отдыхать! Ехал бы к Черному морю – вот где сейчас лафа!

– Вода тут у вас хорошая. Доктора посоветовали – язву подлечить.

– А-а, ну, это другое дело. Хотя по мне, так лучше тухлыми яйцами питаться, чем эту воду пить.

Наконец я увидел милицейскую машину позади. Сержант держал дистанцию, позволявшую разве что видеть удаляющуюся точку такси.

– По какому ведомству служите? – поинтересовался разговорчивый таксист.

– Людей варю, – буркнул я нехотя.

– Как это?

– Ну как, как… Наглядные пособия изготавливаю – для медицинских вузов. Черепа, скелеты, кости. Нужно же молодым на чем-то учиться.

Таксист пересек левыми колесами сплошную осевую линию и поехал посередине, меча в меня недоуменные взгляды: не шучу ли я, и если нет, то одной ли язвой ограничивается мой диагноз. Я сидел с лицом недолеченного язвенника и сосредоточенно глядел на дорогу.

– Это как же… это? – извлек он из кармана папиросу «Беломорканал». – А люди… то есть мертвяки, что ли?!

– Это когда как. Вот недавно случай был… Думали, мертвый, а он живой оказался. Перебрал лишку, нам его труповозка и доставила. Бросили в чан с кипятком, а он протрезвел – и ну орать!

Таксист выехал на полосу встречного движения.

– Врешь?

– Зачем мне врать-то? Ты спросил – я ответил. Не хочешь – не верь.

Прикурив, он свернул влево и поехал цо узкой, поросшей по обе стороны тополями дороге.

– А платят у вас как же?

– Оплата сдельная. Сто долларов за штуку. Сам понимаешь, в наших интересах работать продуктивно. Сколько сваришь, столько и получишь.

Больше до самого аэропорта он не проронил ни слова. И только когда показалось здание вокзала, вздохнул:

– До чего народ в этой Москве дошел, а?

Я рассчитался с ним, как обещал – по двойному тарифу, и быстро пошел к билетным кассам.

Когда до кассы оставалось человека четыре, в зал вошел сержант. Найдя меня глазами, принялся изучать расписание, находившееся в зоне слышимости.

– Пожалуйста, один до Москвы, на ближайший рейс, – громко попросил я.

– Паспорт ваш.

Через пару минут я стал пассажиром «Аэрофлота». Сержант убедился в приобретении билета, но уходить не спешил – бродил по залу, подходя то к буфету, то к киоску с зеркальной витриной, торговавшему сувенирами, и исчез только тогда, когда я занял очередь у стойки регистрации билетов и багажа. В том, что он доложит о моем «отлете», я был уверен, но регистрацию все же прошел – на случай, если кому-то вздумается навести справку.

Из зала ожидания наверху хорошо просматривалась площадь. Милицейской машины на ней уже не было.

Глава 12

1

Иван подъехал через пятнадцать минут.

– Трогай, – плюхнулся я на заднее сиденье.

Он безоговорочно рванул с места – от аэропорта до развилки вела одна дорога, а куда ехать дальше, нам предстояло решить совместными усилиями.

– Вчера первую половину дня в горпрокуратуре дежурил старлей Саблин, – отвечая на мой вопрос, рассказывал Ордынский. – С половины первого до трех, когда хватились Владимира Николаевича…

– Кто хватился?

– Я. Он с утра меня в порт и на станцию посылал – проверить маршрутные ведомости на передачу грузов, которые сопровождал Миляев шестого августа.

– Что за груз?

– Обычный – продукция «Мака»: две тыщи упаковок с парфюмами, сто ящиков «Посольской»…

– «Представительской».

– Ну да… я ее все равно не пил ни разу.

– И куда везли?

– В Ростов везли железной дорогой, там оформили маршрутку и передали по доверенности ростовской охране.

– Пункт назначения Ростов?

– Пункт Ростов, но организация посредническая, у «Мака» с ней договор.

– Черт с ними, Иван, уэповцы разберутся. Обнаружил ты, что нет Сумарокова, дальше что?

– Ну, как обнаружил? Я ему с товарной позвонил, когда все это выяснилось, он сказал ехать в прокуратуру.

– Куда позвонил?

– В изолятор.

– Ты приехал в прокуратуру, его там не было?

– Не было. Саблин сказал, что с утра не появлялся. Я – в сизо, сказали – ушел. Домой звоню – тоже нет. Машину не заказывал, ключ от кабинета не брал.

– При нем был ключ?

– Значит, при нем, получается. Я тогда в ГУВД поехал, там у вас спросил. Короче, из сизо он ушел в час, звонил я ему без двадцати. Умыкнули его на отрезке в два квартала – от сизо до прокуратуры, в час с хвостиком.

– Это понятно.

– Понятно-то оно понятно, товарищ майор, только я ведь не просто так рассказываю, я очевидцев нашел.

– ???

– В красную «девятку» сел Сумароков. – Что?!

– Водитель поливочной машины видел, как он садился, и цветочница – на углу Туапсинской и Кочегарки. Куда ехать-то, товарищ майор?

Теперь я и сам не знал, куда ехать. Получалось, Яковенко прав в своих подозрениях о связи Сумарокова с Коноплевым?

– Погоди, Иван, я что-то не пойму. Он тебя откуда на станцию посылал?

– Из прокуратуры, утром. Я его в сизо отвез, а сам поехал в порт.

– С кем поехал?

– Своим ходом.

– Сумароков при тебе выходил из прокуратуры?

– Так точно. Дело он при мне в сейф запер и ключ в карман положил. Я из журнала Саблина выписал всех, кто был в прокуратуре с десяти до шести.

– Почему с десяти до шести?

– В десять мы вышли, в шесть прокурор Колченогов приказал кабинет вскрыть. Из тех, что в прокуратуре не работают, было несколько человек, все повестки отмечены. На момент исчезновения – следователь Васин из ГУВД и Кифарский.

– Кифарский?

– Да. Только он в журнале не отмечен.

– Откуда же ты…

– Мне Саблин сказал. Кифарский за Васиным на маши не приезжал, его Яковенко прислал. На минуту в приемную зашел, а потом ждал Васина в дежурной части, с Саблиным о том о сем тренькал, ну тот и не стал его отмечать, пустил по-свойски. Через десять минут они уехали. Кажется, я начал что-то понимать.

– Давай домой к Кифарскому, быстро!

– Где это?

– Возле Первого лицея, в Корабельном.

Город уже начинал просыпаться, улицы оживлялись. К парадному, где жил Кифа, мы подъезжать не стали – оставили «синюю птицу» в переулке неподалеку от школьного стадиона.

Помня об угрозе Сумарокову, действовать предстояло быстро, но осторожно. Я оставил Ордынского в подъезде, отдал ему «наган», а сам поднялся на третий этаж и позвонил. После вчерашнего провала без пяти минут алкоголик Кифа наверняка нажрался и теперь спал как убитый. На его побудку не оставалось времени. Думая о Сумарокове больше, чем о процессуальном кодексе, я коротким ударом выбил замок, что было не так уж и сложно, и ворвался в квартиру.

Бывшего своего одноклассника я нашел в ванной.

Он висел на шелковом бельевом шнуре, привязанном к трубе под потолком. Никаких следов насилия ни на его руках, ни на лице я не увидел.

Наружный осмотр трупа на месте его обнаружения производит следователь в присутствии понятых и с участием врача; так как я ни к какой из этих категорий не относился, то пришлось довольствоваться запиской на листке из школьной тетради:

В МОЕЙ СМЕРТИ ПРОШУ НИКОГО НЕ ВИНИТЬ. ВО ВСЕМ ВИНОВАТ Я САМ. БОЛЬШЕ ТАК ЖИТЬ НЕ МОГУ. 16.06.96 г. 23.00. А. КИФАРСКИЙ

Если записку писал действительно Кифа, то он поступил как истинный профессионал, указав дату и время смерти и тем облегчив работу коллегам. На столе стояла единственная пустая бутылка из-под коньяка и один стакан. Я знал, что Кифа может выпить гораздо больше. И по почерку – ровному, школярскому, – и по уборке, которую он произвел в квартире перед тем, как наложить на себя руки, можно было заключить, что сделал он это сознательно.

Была ли и моя вина в случившемся? Наверно. В том, что я не попытался вызвать его на разговор, не нашел времени посидеть с ним за одним столом после стольких лет разлуки и поговорить с ним по-человечески.

Он сам себе вынес приговор, устав жить в страхе. В этом были нерастраченные остатки его достоинства.

Стерев с дерматиновой обивки отпечаток каблука, я обернул ручку носовым платком, запер квартиру на уцелевшую защелку нижнего замка и спустился вниз.

– Пойдем, – кивнул Ивану, выходя на улицу.

Если это все же убийство и время, указанное в записке, совпадет со временем, которое установит медэкспертиза, то у четверых человек как минимум есть алиби: у Шороха, Дяди Вити, охранника с чеченским «борзом» и Жигарина. Есть оно и у меня, но не думаю, чтобы кто-то из этих четверых захотел подтвердить его добровольно.

Я набрал номер дежурного Монастырского ОВД.

– Дежурный! Пошлите опергруппу в Корабельный переулок, тридцать шесть, квартира двенадцать. Хозяин обнаружен мертвым, есть признаки суицида… – Дожидаться вопроса, кто звонит, я не стал: для кого-то я уже подлетал к Москве. – Поехали в «Золотую розу», Ваня. Теперь без Сумарокова мы не разберемся.

2

Я исходил из фактов, которые были изложены в повинной Галиматдинова, и из флакона, обнаруженного в сумочке проститутки Порошиной. На мысль о том, что Володю могут держать в том же «розарии», где держали директора магазина «Мода», меня невольно навел сам Дядя Витя, ограничив время моего пребывания в Градинске полднем: Галиматди-нов говорил, что человек больше суток концентрации масличных паров не выдерживает.

Показались коттеджи центральной усадьбы хозяйства.

– Ты дом Ардатовых помнишь? – спросил я у Ивана.

– Помню, я туда Сумарокова возил, когда он хотел у хозяина показания против Забарова взять. Но тот ничего не подписал. Смурной мужик. Вон его крыша под нержавейкой!

Мы подъехали к воротам.

– Посиди здесь, Иван. Ружьецо далеко не прячь.

Я позвонил. Во двор вышла черноволосая смуглая женщина с маленькими смуглыми глазками.

– Здравствуйте. УВД, майор Вениаминов. Хозяин дома? Она глянула на удостоверение, впустила меня во двор.

– Дома, где ему быть-то…

Первым, кого я встретил в доме, был сын Ардатовых Валерий. Видимо, он решил, что я пришел его арестовывать, – побледнел, задрожал вдруг, как осиновый лист, и вот-вот готов был хлопнуться в обморок. Без крэка стрелять из газового пистолета он бы не осмелился.

Я сделал вид, что не заметил его присутствия.

Ардатов-старший только что встал, заспанный и всклокоченный стоял посреди комнаты и смотрел на меня исподлобья, в отличие от сына без испуга, а напротив, агрессивно.

– Помните меня, Василий Семенович? – спросил я, усевшись на стул без приглашения. Он наморщил лоб. – Я майор Вениаминов. Между прочим, спас вас с братом от вымогателей в ночь на седьмое августа.

– Помню, – проговорил он без тени эмоций. – Чем могу?

– Присядьте… Какая у вас машина, Василий Семенович?

– «Волга».

– А еще?

– Ну, «фолькс» еще.

– Можно мне на него взглянуть?

Он вздохнул, медленно переобулся и, прихватив с гвоздя ключи, молча вышел во двор. Гараж Ардатовых размещался в левом крыле дома, напротив ворот, и был рассчитан на два автомобиля. Между тем в нем находилась только «волга» – место «фолькса» пустовало.

– Где… он? – Ардатова зазнобило.

– Пройдемте в мою машину, Василий Семенович. Я вам все объясню.

– Никуда я не пойду!

– Пойдете. Сейчас – добровольно, через час – по ордеру.

– А за что вы меня…

– За незаконное изготовление, приобретение, хранение и сбыт наркотических средств.

– А дока…

– Это не все!.. Еще – за склонение к потреблению наркотиков.

– Кого это я склонял?! – взревел Ардатов.

– Собственного сына. – Не давая ему опомниться, я вынул из кармана коробку с крэком. – Это разве не вы ему дали?

Самообладанию его можно было позавидовать.

– На понт берете? Не выйдет! Это духи.

– Вы уверены?

– На все сто!

– И сын ваш, значит, наркотики не употребляет? – Нет!

– Пригласите его, пожалуйста, сюда.

– Валерка!.. – Никто не откликнулся. – Муся, Валерку позови!

Жена Ардатова вышла на крыльцо.

– Нет его, убежал куда-то.

– Как это убежал? – спросил я. – Он только что был дома. Что за игрушки, Василий Семенович? У меня нет времени!

– У меня тоже нет времени лясы тут с вами точить. Есть ордер – обыскивайте, арестовывайте. Нет – проваливайте, нечего вам тут делать. Это, между прочим, частные владения.

– Разрешите позвонить? – Не дожидаясь разрешения, я направился в дом, снял трубку. Отвинтив крышку микрофона, быстро переломил проводок, не повредив при этом виниловой оболочки. – Ардатов… Василий Семенович… Да, товарищ прокурор, тот самый… Да!.. По подозрению в «двести двадцать четвертой», – громко продиктовал я в трубку, услыхав шаги хозяина за дверью. – Да, пока только на обыск, сейчас, немедленно!.. Хорошо, через полчаса буду у вас. – Я вышел в прихожую. – Просьба никуда не отлучаться, – бросил на ходу хозяевам и вышел за дверь.

У калитки меня настиг протяжный женский вой: «Говорила я тебе, ирод!.. Сколько раз говорила…»

– Сделай вид, что мы уезжаем, – приказал я Ордынскому.

Мы доехали до ближайшего поворота, развернулись и стали за высоким каменным забором, ограждавшим площадку с сельхозтехникой: отсюда был виден дом Ардатовых.

Я набрал номер Никитича.

– Слушаю, Гуляев, – отозвался Никитич.

– Здравствуй, Никитич. Игорь Вениаминов беспокоит. ЧП у меня.

– Знаю. Женя мне звонила. Что у тебя телефон в номере молчит?

– Прострелили его, вот и молчит.

– Ого! Ты где?

– Для всех – в Москве, для тебя – в чистом поле, один и почти без оружия.

– Говори, куда ехать.

– Масличное хозяйство «Золотая роза». Слева от трассы лесопосадка перед поворотом на центральную усадьбу. Я тебя встречу.

– Через тридцать минут, старик. Держись. Я отдал телефон Ивану.

– Значит, так, Ваня. Сейчас Ардатов рванет в город. Скорее всего поедет к брату в «Сфинкс». Может, там, а может, на Майкопской у Кудряшова они начнут собираться. Я его хорошо напугал. Твое дело – следить за ними и ни во что не вмешиваться. Ровно через час позвонишь дежурному ГУВД, пришлешь РУОП, ОМОН, «скорую» на всякий случай. Если твои подопечные начнут разъезжаться в разные стороны – паси красный «мерседес» Кудряшова, но чтобы тебя не засекли. Иначе все провалишь.

– Вон он выползает, товарищ майор!

Из ворот усадьбы Ардатовых выехала «волга» и повернула в нашу сторону. Мы пропустили ее, и я вышел. Ружье и патронташ забрал себе, «наган» отдал Ивану – не оставлять же его совсем без оружия.