Текст книги "Пробуждение"

Автор книги: Игорь Михалков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Периметр вокруг ЛАЭС простреливался почти полностью. Территория внизу – голое пространство, усыпанное телами, – раскинулась перед прицелами снайперских винтовок как на ладони. Единственное «глухое» место, куда не могла добраться пуля, располагалось у последних ворот. Там нависала стена, а вход защищали бронированные створки. Противник было попробовал штурмовать – короткими перебежками двинулся мимо развороченных грузовиков. Но после неспешного методичного гавканья двух В-94 и басовитого пулеметного лая отступили, оставив восемь тел в маскировочных комбинезонах.

Больше не лезли, засев где-то под стенами внешнего двора.

Орлов постоянно выглядывал из окна. Не замечал в звездном небе вертолетов и грязно ругался.

Но какие, к чертям собачьим, могут быть вертолеты? Откуда?

– Продержимся до утра, – с деланой надеждой в голосе успокаивал солдат. – Главное, чтобы сюда не ворвались до рассвета. Не ссыте, сынки! Помощь уже на подходе. Только бы внутрь не прорвались…

Связист, который знал, что связь блокирована и подмогу вызвать не удалось, лишь горестно качал головой. Нервно положил ладонь на автомат – успокаивался. Остальные бойцы отворачивались.

Через десять минут после заявления полковника в здании послышались первые выстрелы. Нервы у некоторых не выдержали. Связист дернулся и непроизвольно нажал на спусковую скобу АКМа. Автомат коротко крякнул, и пара пуль вонзились в пол. Людмила Батурина завизжала, остекленевшими глазами вытаращившись на круглые дырки в полу, и выбежала из комнаты.

– Стой, идиотка! – закричал Орлов, бросаясь за ней. – Убьют!

Мужик с автоматом засел на полтора пролета выше. Изредка можно было увидеть кусок запятнанного кровью халата. За выкрашенными в синий цвет металлическими перилами мелькали потертые летние сандалии. Мужик расхаживал туда-сюда – от двери, за которой находился зал управления энергоблоком, до выступа стены, примыкавшей к лестнице. Высовывал руку над перилами и давал короткую очередь, отгоняя спецназовцев.

– Гнида! – выругался Сенька Бой, уже в который раз отрываясь от прицела. – Юркий подонок! Спрятался на самом верху – никак его не снять. Мешают перекрытия. Да и угол для стрельбы никакой.

– Ты же всегда считался стрелком! – напомнил Сеньке Рыжий.

– Так не в таких же условиях! Если бы обзор чуть лучше…

– Да мишень в рост и неподвижную… – дополнил его товарищ.

Сенька скорчил недовольную мину и отвечать не стал. Снова уткнулся в прицел. Привычно ругнулся, когда за перилами на миг показались и исчезли черные мужские штаны. Враг надежно «окопался» у зала управления реактором и позицию сдавать не желал. Равно как и подставляться под выстрел.

«Обойти паршивца и дать ему с тыла», как выразился майор Свистюк, было невозможно. Проектанты, словно предвидя осаду обновленной ЛАЭС-1-2, сделали к ее сердцу только один проход. Главный коридор, разветвляющийся тоннелями на четыре направления – к реакторам, заканчивался широкой лестничной клеткой. Второй этаж занимали служебные помещения, сейчас пустые. Далее лестница вела к третьему и четвертому этажам, выходы из которых располагались в шахматном порядке: одна площадка по диагонали нависала над второй. Сюда, на пятачок перед коридором третьего этажа, и добралась группа майора Свистюка. И тут же застряла, наткнувшись на автоматную очередь.

– Может, гранату ему швырнуть? – вслух подумал Ветров.

Он сидел на полу, прижавшись спиной к стене, и нервно дымил сигаретой. Сказывалась контузия, и каждое чересчур резкое движение отдавалось в голове дополнительной болью.

– Отставить гранаты! – хрипло скомандовали с дальнего конца коридора.

К бойцам, пригибаясь и поглядывая на лестничную клетку, приблизился майор Свистюк. Он шел тяжело, с явным трудом, повязка на боку побурела от крови. Но майор сохранял на лице свирепое выражение: знаю, мол, что серьезно ранен, но сил моих хватит, чтобы отвесить пинков каждому, кто ослушается приказа.

Позади едва плелся Молодой, все еще бледный после контузии. На фоне старавшегося казаться бравым майора турок выглядел эдаким болезненным гоблином – темнокожий, с ядовито-желтыми и белесыми пятнами на физиономии.

– Батка, он дэло гаварит, – слабым голосом отозвался Молодой. – Кинут ему парочку гранат – толко бэмс – и нэту праблэмы.

– Я тебе дам парочку! – набычился Свистюк. – Вы что, приказа не слышали? Запрещено пользоваться взрывчаткой на территории станции!

– Можно подумать, от одного небольшого взрыва пострадают реакторы, – протянул Рыжий. – Мирный атом прячется за толстенными слоями бетона. Чем мы ему навредим?

– Хочешь обсуждать со мной приказы полковника, сопля? – Майор прищурился и исподлобья посмотрел на Рыжего.

– Молчу, молчу! – миролюбиво поднял руки тот. Раздвинул тонкие губы в ухмылке: – Только не стреляйте, Батьку!

Майор повел носом, словно принюхиваясь, и отвернулся. Уставился на выкрашенную белым и зеленым стену лестничной площадки. Он понимал, что надо штурмовать – иначе враг имеет шанс взорвать реакторы. Но подставлять своих бойцов под пули не хотел.

«Уж больно точка у противника хороша. Мигом положит одного или двух сынков… Самому пойти? И так ранен, могу до утра не дотянуть… Но проворность не та. Или плюнуть и действительно гранатами забросать? Что этой станции сделается от пары лимонок, раз не бабахнула после артобстрела?..»

– Так что теперь, нам здесь вечно сидеть? – спросил Ветров. Сделал глубокую затяжку, выпустил дым себе на куртку, сипло кашлянул. – Будем ждать, пока у придурка, – кивнул в сторону лестницы, – патроны не кончатся?

– Ты бы помолчал, самоволка, – прикрикнул майор. – Если надо – будем ждать хоть до второго пришествия.

– Судя по всему, оно уже наступило… – Рыжий не стал по своему обычаю саркастически улыбаться. Ограничился коротким взглядом и отвел глаза.

– Это что за депрессии в строю?! – замычал Свистюк. – Нарядов захотелось? Почему насупились аки бабки-плакальщицы?

– А что, нам лыбиться до ушей? – не стерпел Роман. – Как рванут – всем мало не покажется! Полетим к дому радиоактивными облаками.

– Вот и радовался бы, что не взорвали, – вздохнул майор.

Понятно, все были на нервах. Это нападение, чересчур масштабное и подготовленное. Да еще удар с тыла. Тут кто угодно вразнос пойдет. Но лишь бы вслепую не начали соваться под пули.

А поддержать добрым словом?.. Все добрые слова остались еще там – во внутреннем дворе электростанции.

«Староват я стал для этой работы. Да и Орлов совершенно расклеился. А он ведь ох как крут бывал. В той же недоброй памяти Чечне… Молодые нам даже в подметки не годятся. Тот же Ветер – и парень самоуверенный, и подготовка отличная, а нет в нем такого внутреннего стержня. Да и откуда, когда армию собственное правительство не любит? Мельчает народ…»

Роман заметил задумчивый взгляд майора. Распознал мимолетное презрение, напрягся.

– Товарищ майор, – предложил он вдруг. – А может, с ним… с ними переговоры провести? – кивнул в сторону лестницы. – Может, этот псих откажется станцию взрывать? Кто их поймет, этих психов?.. Какого-нибудь хачика пообещаем из тюрьмы выпустить – пусть расслабятся. А мы штурмовать пойдем. Им же тоже жизнь дорога.

Майор прищурился. Решил до поры до времени проигнорировать предложение Романа.

– Чего ж раньше не штурмовали? – ядовитым тоном спросил Свистюк. Понимал, что Ветров дело говорит, но очень хотелось слегка отыграться. – Кишка тонка подставиться?

– Хоть сейчас, – буркнул Ветер, насупившись.

– Ну ладно, погоди с атаками, – отмахнулся Свистюк. – Вам удалось определить, сколько их там?

– Только один под прицелом вертится, – вместо Ветрова ответил Сенька Бой. – Больше никого не видать. И тишина стоит – хоть спать ложись.

Свистюк прищелкнул языком. Пробормотал:

– «Специалисты…» Судя по результатам работы расстрельной команды, их было трое, – спустя минуту сказал он. – А…

– Батя, у вас, конечно, глаз на такое дело меток, – вклинился в размышления майора Ветров. – Но где гарантия, что террористов не больше?

Он явно давал Свистюку понять: да, я даже старшим лейтенантом стал едва ли не вчера; да, бойцы меня пока воспринимают товарищем, а не начальником; но я не позволю вам в себе усомниться. Голова у меня работает, а бездействую только из-за осторожности.

– Что ты имеешь в виду? – спросил майор, вскипая, но виду не подав.

«Ох, и нравы у нынешней молодежи! Боец старшего по званию перебивает! И ведь не доходит, что я его не гружу, потому что жалею. Ну, получит у меня, когда все закончится! Закончилось бы…»

На офицеров с интересом посматривали. Молодой привычно заглядывал Свистюку в рот, Рыжий украдкой щерился, а Сенька скосил глаза.

Ветров приободрился:

– Соглашусь: три человека могут завалить полсотни безоружных противников. Но смогут ли они в таком количестве взорвать ЛАЭС?

– Я слышал, Чернобыль всего вдвоем развалили, – ни к селу ни к городу добавил Рыжий. Понял, что не в тему, и заткнулся.

– А все ж их трое, – уверенно сказал Свистюк. – Ты бы дослушал, Ветров, вместо того чтобы старших перебивать и напрашиваться на неприятности.

– Но…

– Встать! – заорал майор, у которого лопнуло терпение. – Смирно!

Ветров поднялся, щелкнул каблуками и замер, прижавшись спиной к стене. Смотрел прямо, все время, пока Свистюк угрожающе раскачивался перед ним.

Батька был столь же отходчив, сколь и вспыльчив. Сперва хотел угостить Романа в ухо, но затем передумал.

«Стольких товарищей потеряли, но держатся. Как ни крути, а молодцы мои хлопцы. Еще бы уважения им немного – совсем хорошо стало бы. Спецназовцы, мать их…»

– Пока вы тут в кисейных барышень у лестницы играли, мы с Молодым этаж исследовали, – отвлекся от размышлений Свистюк. – И теперь точно знаем, что противников было трое, – сделал ударение на последнем слове.

Ветров благоразумно молчал. Лишь слегка приподнял брови в беззвучном вопросе: «как?»

– Нашли мы одного из супостатов, – продолжил майор. – Совершенно неживого – глотка перерезана от кадыка до бровей. Рядом – дед в форме охранника станции. Грудь разворочена очередью, но в руке здоровенный десантный нож. И все лезвие в кровищи. Смекаете?

– Не убили всех! – догадался Рыжий. – Одному доброму парню повезло, и он напал на террористов.

– Не парню – деду, – поправил его майор. – Причем очень старому. На вид ему под сто – наверняка пожалели и не стали стрелять.

– Вот это молодец, – восхитился Сенька Бой.

– Уж получше вашего, – вздохнул Свистюк. – Причем дедок за жизнь держался, точно бультерьер за ягодицу. Сумел перед смертью сказать, что расстрел персонала произвели свои.

– Свои?! – выдохнул Ветров.

– Я тебе «смирно» сказал! – громыхнул майор, забывая, что неподалеку находится враг. Кивнул и добавил вполголоса: – Станцию захватили ее же работники – помощник главного инженера и двое охранников. Одного из них и удалось обезвредить нашему герою. Так что над вашими головам засел, предположительно, типок из охраны. Второй, который сраное светило науки, сейчас колдует за пультом.

– Давайте прощаться, – сказал Рыжий и без тени улыбки прокомментировал: – Сейчас бабахнет.

– А ты уверен, что станцию точно взрывать хотят? Может, у них другие цели? – спросил Сенька.

– Об этом думать позволь старшим по званию, – отрезал майор. Повернулся к вытянувшемуся Роману. – А ты, раз предложил, – иди разговаривай. Но учти, если на пулю нарвешься, я тебя даже в аду достану. И времени тебе не больше пяти минут. Осознал?

– Есть!

Ветров козырнул и медленно двинулся к лестнице. Сенька Бой прильнул к «винторезу». Остальные спецназовцы заняли позиции у дверного проема. Едва противник высунется для удобного выстрела – воспользуются в тот же момент.

– Эй, – крикнул Роман. Высунул голову из-за поворота лестницы и тут же спрятался. – Мы можем поговорить?

Короткое «так-так». Две пули чиркнули по штукатурке.

«Наверное, глупо было предлагать переговоры, – мысленно пожурил себя Роман. – Лучший выход из положения – граната, а за нею шквальный огонь из всех стволов. Глядишь, и пробились бы в комнату управления».

– Слушайте, ну зачем вам это? – сделал еще одну попытку Ветров. Он тщательно уклонялся от слов «взорвать», «атомная» и «теракт», чтобы не подстрекать террориста к действию. – Жить надоело?

Выстрела в ответ не последовало.

Приободренный результатом, Ветер продолжил:

– В новостях говорят, что вы хотите добиться экологической чистоты на планете. Так разбирайтесь с американцами или импортерами нефти. Это их промышленность убивает жизнь. Почто вам далась обнищавшая страна, разграбленная олигархами?

Сделал паузу, ожидая реакции. Ответа не дождался.

– Хотя бы скажите ваши требования. Поверьте, правительство России пойдет на все, чтобы сохранить жизни людей. Вы хоть понимаете, скольких обрекаете на гибель?

– А ты? Ты понимаешь, что несешь? – раздался каркающий голос. – «Правительство России»… Хэх, сколько лет живу, но еще не видел, чтобы те, кто в Кремле, о людях заботились. Даже Сталин, мать его, страну поднял, а миллионы угробил. Остальные помельче него будут. И всё – в одни ворота. Даже хуже. Только бы шишей побольше накопить да жить хорошо. Дачи правительственные, бани, масредесы… На людей им пердеть с высокой колокольни.

Надтреснутый голос свидетельствовал о том, что террорист – седой старик. К тому же Роман мгновенно уловил манеру собеседника выражаться. В речи отсутствовал какой-либо акцент – чистейший русский язык жителя Санкт-Петербурга. Это немало удивило Ветрова. В его воображении террористы представали либо мусульманами, либо обвешенными динамитом японцами из тех, кто воевал на острове Сахалин и на Камчатке. Чтобы русский, а тем более старый человек занялся грязным делом?!

Впрочем, удивление не помешало Роману держать себя в руках. Он не стал перечить террористу. Попытался разговорить собеседника:

– А сколько лет живете? Долго, видать.

– Подольше твоего, – ответили сверху. – И еще жить буду.

Автомат молчал, и приободренный Ветров немного высунулся из-за укрытия. Ровно настолько, чтобы в любой момент нырнуть обратно.

– Я тоже жить хочу, – наугад сказал парень.

– Все хотят. Но никто в правительстве и репу не почешет, чтобы жилось еще и хорошо, чем просто существовать.

– Вы хотите хорошо жить? – осторожно поинтересовался Ветров. – Уверен, вы сможете получить немалые деньги за то, что…

– Ты меня не понял! – прикрикнули с лестницы. – Я не о своем личном благе говорю, а о народе! Про народ никто не думает – лишь про себя.

– Уже понимаю, – ответил Роман, вопросительно поднимая брови и поворачиваясь к майору. Тот махнул рукой, мол, продолжай.

Ветров снова выглянул на лестничную площадку:

– Значит, вы что-то имеете против правительства?

– А ты не имеешь? – засмеялся невидимый собеседник. Вдруг оглушительно закашлялся, засипел.

– Вперед! – прошипел Свистюк, бросаясь на первую ступеньку. За ним побежал Молодой.

– Куда?! – к выкрику добавилась автоматная очередь.

Противник стрелял наугад – высунув руку над перилами. Но пули прошли в устрашающей близости над головой Свистюка.

– Назад! – майор спрыгнул с лестницы и спрятался в коридоре.

Молодой стремглав покатился за ним.

– О-о-ох, сосунки, – захрипели сверху. – Вы меня не злите. В Отечественной я немчуру с полтора километра сбивал. У деда, конечно, легкие не в порядке, но дырок вам насажать успею.

– Послушайте, – взмолился Ветров, проклиная поспешность майора. – Давайте не совершать ничего опасного и просто поговорим.

– Это ты мне говоришь? – изумился террорист. – Я, что ли, на вас бросался?

– Вы всего лишь захватили атомную электростанцию, – горько заметил Роман. – А мы пытаемся ее освободить.

– Уважаю честность, – похвалили с лестницы. – Ты наверняка очень честный парень. Только вот служишь не тем.

– Я служу России.

– Так ведь и я служу. И служил еще тогда, когда твой папа мамы твоей в глаза не видел, потому что она еще не родилась. И защищал эту страну, когда ваших министров и на свете не было.

– Могу себе представить… – пробормотал Роман.

– И буду защищать, пока не уйду на тот свет, – закончил мысль собеседник.

– Вы считаете, что, взрывая атомную электростанцию, защищаете Россию? – с горечью спросил Ветров.

– Я?! – искренне изумился террорист. – Да чтобы я взорвал эту дрянь, которую уже десятки лет охраняю? Никогда!

– Вы хотите сказать, что не собираетесь устраивать атомный взрыв? – не поверил Роман.

– Ни в коем случае!

– А зачем тогда сидите там и стреляете в защитников станции?

– Ну, какой ты, к чертям, защитник? – за перилами мелькнули черная штанина и потрепанная сандалия.

– Какой уж есть.

– Да что ты врешь?!

«Трак-так». По штукатурке скользнули пули. Посыпалась крошка.

Ветров испуганно прижался к стене.

– Знаешь, что? – крикнул старик. – Иди-ка отсюда, пока цел. И дружкам своим передай, чтобы не совались. Можете даже валить к себе в логово – преследовать не буду, силы уже не те.

– Мне кажется, что вы сошли с ума, – несмотря на необходимость заговаривать противнику зубы, Ветров решил: надоело! – Вы сидите там, в то время, как ваш напарник саботирует работу электростанции, и предлагаете нам отступить. Вы понимаете, что мы сейчас закинем вам гранату и пойдем на штурм?..

Майор Свистюк рассерженно заматерился. Рыжий громко хлопнул себя по лбу.

– Вы захватили атомную электростанцию, убили массу солдат и гражданских. Организовали взрывы в нескольких городах России. Вы что-то желаете доказать? Очернить правительство?.. Молчите? Да я тебе горло зубами перегрызу, старый ты пердун! На твоей совести, может быть, миллионы погибших! А ты отойти предлагаешь? Ты же вместе с нами сдохнешь, когда наглотаешься радиоактивного пара!

– Молодой человек, – отозвался старик, – твой номер не пройдет. Считаешь, раз я старый, меня можно обвести вокруг пальца?

– Почему? – непонимающе спросил Роман, в котором клокотала ярость. – Я обрисовал вам истинное положение вещей. Вы псих! Или думаете, что можете спастись от атомного взрыва? Не верите, что правительство выполнит ваши требования? Тогда нажимайте свою чертову кнопку. Но помните, что я доберусь до вас прежде, чем поднимется взрывная волна!

– Скажи своим, чтобы отошли. И пугач свой отложи – стрелять не буду, – вдруг громко приказал террорист. – Хочу на тебя посмотреть. Если увижу еще кого-то – и глазом не моргнешь, как окажешься на небесах.

– Отойдите, – шикнул на спецназовцев Роман.

– Убьет же! – сделал круглые глаза Сенька Бой.

– Отойди, я сказал! – Ветров обращался ко всем, но смотрел только на майора Свистюка.

Тот молчал, елозя зубами по усам. Батька не хотел оставлять Романа без прикрытия. Но если был малейший шанс, что переговорщику удастся ослабить бдительность врага…

– Сенька – в сторону, – очень медленно, с трудом проговорил Свистюк, снимая с пояса гранаты. – И ты, Рыжий, не рыпайся без приказа.

Бойцы отодвинулись от выхода на лестницу.

Дрожащей рукой Ветров положил автомат на устеленный кафелем пол. Закрыл глаза, вознося молитву. Он понимал: возможно, это последние минуты его жизни. При этом твердо верил, что умрет не напрасно – едва послышится выстрел, майор швырнет на лестницу два смертоносных цилиндра. Тогда убийца погибнет следом за Романом, а затем придет черед второго, прячущегося в комнате управления.

Ветер шагнул вперед и оказался на лестничной площадке:

– Я тут. Безоружный.

Правда, под бронежилетом был пистолет. Небольшой ГШ-18, легкий, компактный, смертоносный, пробивающий любой бронежилет. Но удастся ли его извлечь или дед среагирует первым?

У перил мелькнуло лицо. Невероятно быстро – деталей не разобрать. Только серебристая челка затрепетала в воздухе.

– Гранатой вы бы меня не достали. Я тут же спрятался бы в управленческой, – наверху показался невысокого роста дедок в залитой кровью форме охранника. Положил на широкие перила автомат «Калашникова», но узловатые пальцы с рукояти не убрал, готовый выстрелить в любой момент. Слегка наклонился, пристально рассматривая Романа.

Ветров в свою очередь глядел на старика.

Очень старый, наверное, годков под сто. В крайнем случае – без малого. Сморщенный и сгорбленный временем. Голова чуть заметно вздрагивает от нервного тика. Кустистые брови сходятся к переносице, и кажется, что старик постоянно нахмурен. Губы плотно поджаты, слегка приподнимаются к расплюснутому носу. Серая кожа густо покрыта веснушечными пятнами. Мочка левого уха не то отстрелена, не то оторвана в стычке – по шее и плечу стекают густые капельки крови. Мутноватые, но отчетливо синие глаза смотрят внимательно и настороженно. И ни грамма сумасшедшего блеска.

– У тебя лицо не такое, как у этих… – спустя минуту-две заключил старик. – Кроме того, ты не выглядишь человеком, который часто врет.

– Я никогда не вру, – правдиво ответил Роман. – Спросите у любого из моих сослуживцев. Жаль, что многие не ответят – убиты вашими людьми.

Старик помолчал. Затем вздохнул и провел свободной рукой по стволу автомата.

– Наверное, я таки схожу с ума, – заметил он. – Однако Юра подсказывает, что ты действительно честный парень.

– Честный, – согласился Ветров.

На короткий миг он даже забыл о страшных событиях ночи, о смерти и пламени, обрушившихся на землю. Старик вызывал у Романа симпатию – такой дряхлый, а держится молодцом. Очень напоминает погибшего под Берлином прадеда, которого увековечила полустертая черно-белая фотография.

– Я все размышлял, зачем ты мне, молодой человек, лапшу на уши вешаешь, – сказал старик. – Жаль, не догадался. По всему получалось, что ты, – взгляд охранника скользнул по погонам Романа, – старший лейтенант, хочешь меня надуть и захватить командный пункт.

– Какой пункт? – Ветров все же решил, что разговаривает с умалишенным.

– Извини, ошибся, – виновато улыбнулся старик. – Память уже не та. Не командный пункт, а зал управления.

– Понятно…

– А затем ты стал говорить о правительстве и требованиях, – продолжил террорист. – И начал о захвате атомки. Да так убедительно, что я заслушался. По твоим словам получалось, что это я, а не вы ворвался сюда и начал всех убивать. Ты, сынок, ошибся. Я никуда не врывался. Лишь защищал это здание от тройки шпионов НАТО.

– От тройки? Э-э-э…

У Романа от неожиданности едва не отпала нижняя челюсть.

– Конечно, есть вероятность того, что ты и дальше хочешь меня обдурить, – вздохнул старик. – Но Юра говорит, что ты парень честный, и я ему верю.

– А кто такой Юра? – спросил Ветер. – Это он сейчас в комнате управления?

– Нет, – улыбнулся охранник. – В управленческой только трупы захватчиков. А Юра рядом с тобой стоит.

Роман отпрыгнул так стремительно, что ударился о стену. Сжавшееся от страха горло не позволяло дышать. Он смотрел в пустое пространство, где только что стоял. Никого. Лишь бело-зеленая штукатурка лестничного пролета.

Спецназовцы заволновались, но с места не сдвинулись – сдержал майор.

– Не туда смотришь, – захихикал старик. – Он улыбается у твоего правого плеча.

Ветер медленно повернул голову. Уставился на бетонные ступени лестницы. И снова никого не увидел.

– Ты не переживай, – успокоил парня охранник. – Мой давний фронтовой товарищ очень умело маскируется. Его больше никто не видит кроме меня. Юра это может.

– Вот как, – Ветров начал понимать, что умело замаскированный противник – лишь плод воображения старика. Нервно оправил на себе одежду. Поднял голову и спросил: – А чего ваш Юра такой молчаливый?

Охранник замер. Недоверчиво поглядел на Романа. Улыбнулся:

– А мы с ним шепотом по рации переговариваемся.

– Понятно. – Ветер кашлянул, не зная, как дальше продолжать разговор. Он подозревал, что после таких «переговоров» Батька с него снимет скальп и повесит на флагштоке в части.

Выручил старик:

– Вы ведь пришли, чтобы оборонять станцию? Мы с Юрой правильно уразумели?

– Правильно. Мы пришли, чтобы защищаться и никому не позволить ее взорвать.

– И я никому не позволю, – рассмеялся террорист. Блеснули ровные белые зубы – наверняка вставной протез. – Если ты говоришь правду, то мы по одну сторону баррикад. Это вас обстреливали во дворе, а потом пытались взять нахрапом?

– Да, – кивнул Ветров. – И танком пытались…

– Точно. Я вспомнил! – дед затоптался на месте. – Это ведь ты танк разнес! Я видел. Сидел на втором этаже, поджидая… Когда ворота взорвались, отошел с Юрой сюда – здесь легче обороняться. Молодец! Хорошо сработал, парень! Даже готов поверить, что ты не враг.

– У вас отличное зрение, – заметил Роман. Махнул за спиной майору: не бросайте гранаты. – Рассмотрели мое лицо с такого расстояния, да еще в сумерках.

– Снайпером я всегда был хорошим, – с невероятной гордостью промолвил старик. – И не только снайпером. Всю войну в особом диверсионном отряде. Полный кавалер ордена Славы, если тебе это что-то говорит. И с Германией воевал, и с Японией. А потом еще сколько лет лесных бандитов по Прибалтике отлавливал. Это сейчас они борцами против коммунистов стали. Бандиты, бандиты и есть. Сколько своих положили!.. Но от меня при встрече никто не уходил. Я своим убитым даже счет потерял. Муху за пятьдесят метров различаю. Но дальнозорок стал, к сожалению. Иногда и пальцев на руке не пересчитаю…

– Погодите, – остановил словоизлияние охранника Ветров. – Вопрос, наверное, прозвучит очень странно. Однако ответьте мне честно: вы принимали участие в расстреле во внутреннем дворе?

– Нет, – сказал старик так уверенно, что Роман поверил.

– У тебя еще минута, – прошептал за спиной майор. – Убедись, что дед не террорист. Или приготовься прыгать спиной вперед.

Ветров кивнул. Сделал вид, будто подтверждает ответ охранника.

– Нам известно, – сказал он, – что людей расстреляли три человека. Два охранника и помощник главного инженера.

– Так точно, – подтвердил охранник. – После тестирования реакторов Дмитрий Иванович пошел во двор к журналистам. Забрал с собой наиболее толковых – на вопросы отвечать. Зама вместо себя поставил. Говорил, что Петька хоть и туповат, но на полчасика его в управленческой оставить можно.

– Петька – это заместитель главного инженера?

– Он самый, – кивнул старик. – Он же весь народ на улицу и вывел. Созвал по селектору общее собрание, якобы по указу Дмитрия Ивановича. Мол, общий смотр. Народ слегка пороптал – нельзя надолго оставлять все эти датчики без присмотра. Но на улицу вышел. А мы с Зеньком и Юрой в это время сидели в дежурной. Это первая дверь слева по коридору – у пропускной вертушки. Не поверишь, сынок… О нас с Зеньком и Юрой забыли, гады! Мы тут едва ли не с самого основания работаем. Нас практически мебелью считают. М-да…

– Дальше началась перестрелка?

– Какая перестрелка? – подрагивающие плечи охранника опустились. – Расстрел! Едва только все вышли из здания, как началась стрельба. Уж откуда они автоматы взяли… А за стеной так вообще пекло разверзлось. Всюду мины, взрывы, огнем залито. Прямо как на Курской дуге. Мы в окно увидели, что Петька с двумя охранниками – Захаром и этим… забыл, как звали… людей убивают. Юра бросился на выручку. Молодой, горячий. Не чета старикам. Но его не увидели… А мы с Зеньком запаниковали. Старые уже. Куда нам воевать? За телефон – не работает. Эта диавольская машинка – мобильник – молчит. Осталось отступить. У Зенька хоть трофейный ножик, на Второй захваченный, остался. А я, как назло, безоружный. Даже берданка дома…

– Вы же охрана, – удивился Роман. – Вам что, оружия не положено?

– Нам с Зеньком давно кроме зарплаты и пенсии ничего не дают. Старые мы. Из жалости Дмитрий Иванович нас на вольные хлеба не отправил, когда пора пришла. Куда нам? Квартиры есть, а семей-то нету. У Зенька сын как разбился в восьмидесятых, так никого и не было. А я не женился никогда. Потому как умный.

– Запомню на будущее, – улыбнулся Ветров.

– Запомни-запомни, – поддакнул старик. Приосанился: – Полный кавалер орденов Славы Иван Петрович Сохан дурного не посоветует. Не женись до тех пор, пока не влюбишься. Влюбишься – все равно не женись. Девушку замуж веди только в том случае, когда она тебе через два года не надоела. Ну, или после войны дождалась…

– Иван Петрович, – обратился из коридора майор Свистюк, – не поймите неправильно. У нас каждая секунда весом со свинец – золото прячется. Чем вы можете доказать, что не имеете отношения к террористам?

– Двумя террористами, – просто ответил старик. – Юра мне подсказывает, что вас там, в коридоре, четыре человека. Выходите, не бойтесь. Стрелять не стану, – умолк на время, добавил: – Пока сами не дернетесь. Идемте, посмотрите на этих змеев.

– Я один подойду, – частично согласился Свистюк. – Мне за подчиненных боязно.

– Пожалуйста, – пригласил Сохан.

Майор вышел на лестничную площадку и остановился рядом с Ветровым.

– Идем, – подтолкнул он парня.

Ветер последовал за Свистюком, отмечая, что напряженные ноги перестают дрожать.

«Ох, и напугал же меня старичок, – думал Ветров. – До потери пульса и всех продуктов пищеварения. Точно Еленку брошу! Сделала из меня сентиментальную тряпку!»

Охранник держался чуть позади спецназовцев. «Калашников» в его подрагивающих руках выглядел бы комично, если бы не странная манера старика держать оружие. Одного взгляда было достаточно, чтобы осознать: этот человек с автоматом в руках родился и немедленно им воспользуется в случае необходимости.

Комната управления атомной электростанцией оказалась просторным светлым залом. Здесь без труда мог бы разместиться и бронетранспортер, и даже танк. Белоснежные стены рябели экранами разнообразных датчиков. Под потолком, на прямоугольных мониторах, мерцали непонятные спецназовцам диаграммы, формулы и схемы. Через каждые десять метров – электронные часы. У каждой стены, окружая комнату правильным полукольцом, обрывавшимся за полметра от дверного косяка, располагались компьютерные столы. Вернее, выполненные в виде столов агрегаты, напичканные электроникой. Везде никелированные ручки, разноцветные переключатели, таблички и мириады цифр в маленьких окошках.

Три пустых стола и два десятка офисных кресел, расставленных в центре управленческой, выглядели совсем неуместно в этом царстве вычислительных машин. Ветрову представилось, будто на этом месте должны бы гудеть мощнейшие генераторы или какая-нибудь голограмма из фантастического фильма.

Блестел новенький кафель на полу. В одной из полукруглых стен что-то деловито пощелкивало. Электронная утопия, сияющая чистотой и порядком.

Вот только пахло здесь не очень приятно. Роману запах напомнил о поликлинике или о военном госпитале. Кроме того, в воздухе витал привкус свежей крови и мертвечины.

– Вот, – старик указал себе под ноги.

На блестящих плитках, слева от двери, лежали два тела. Молодые мужчины. Один в запятнанном кровью халате с табличкой «Петр Афанасьевич Кац, зам. глав. инженера». Второй одет в красную с бурыми пятнами форму, «Бернов Олег, охрана». Рядом с трупами валялся обломок пожарного багра. Вокруг – загустевшая лужа крови.