Текст книги "Гость. Научно-фантастическая повесть"

Автор книги: Игорь Росоховатский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

ЗАБОТЫ ПОЛКОВНИКА ТАРНОВА

Полковник милиции Тарнов тяжело облокотился на стол, подпер голову руками. Он массировал виски, но боль не отступала. Она охватывала голову тугими обручами, стекала куда-то в затылок и накапливалась там. Время от времени эксперты приносили протоколы, полковник просматривал их и пытался систематизировать.

Сегодняшний день полковника начался телефонным звонком из публичной библиотеки. Ночью кто-то проник в запечатанное книгохранилище. Хотя на дверях не имелось свидетельств взлома, тем не менее, следов посещения неизвестным книгохранилища нельзя было не заметить. Неизвестный проник туда словно для того, чтобы в строго упорядоченном книжном мире, плотно упакованном в шкафы-обоймы, учинить хаос. По самым оптимистическим подсчетам, требовался целый день, чтобы объединенными усилиями всех работников библиотеки и студентов-добровольцев поставить книги на свои места. Хотя система сигнализации содержалась в полном порядке, она не сработала. Именно по этой причине о происшествии доложили Тарнову, просившему докладывать обо всех странных случаях в городе.

Полковник пригласил на беседу инженера по сигнализации. Им оказался молодой человек, недавно окончивший электромеханический факультет политехнического института. Глаза посетителя были спокойны, но на щеках горели алые пятна.

Тарнов задал несколько обязательных вопросов, потом спросил:

– Вам не трудно одному обслуживать всю систему сигнализации?

– Нет, – несколько нерешительно ответил инженер. – Видите ли, у всей сети есть два вывода – на пульт управления и на контрольный экран. Экран показывает любую неисправность, причем вычислительное устройство классифицирует ее. А если устранить неисправность мне не под силу, всегда можно вызвать монтеров из пункта обслуживания.

Полковник заглянул в его светлые, почти прозрачные глаза. Они были похожи на две незамутненные стекляшки, их устойчивый блеск слепил и завораживал.

«Говорит непринужденно, умеет скрыть волнение», – подумал полковник. Он догадывался о причине волнения, знал, что инженер ожидает вопроса, на который приготовил ответ. Но Тарнов не спешил с этим вопросом. Сначала нужно было подготовить почву.

– Вы женаты?

– Холост, – ответил инженер, втягивая голову в плечи, будто признавая вину.

– Это ваше первое место работы после института?

– Да. У инженера задрожали губы. Он морщил лоб, пытаясь угадать следующий вопрос.

– Мне дали о вас самую лестную характеристику, – ободряюще сказал полковник.

Лицо инженера густо залила краска. Даже шея покраснела.

– Чем вы объясните, что сигнализация в книгохранилище не сработала?

– Я проверил ее, но никаких изъянов в конструкции не обнаружил. Должна была сработать.

– Может быть, неисправность?

– Контрольный экран в полном порядке. Он бы ее показал.

– Выходит, никто из посторонних не мог проникнуть в книгохранилище?

– Да.

– Нам нужно искать преступника среди сотрудников библиотеки, знакомых с устройством системы сигнализации?

Молчание инженера было достаточно красноречивым. Слышалось тонкое жужжание – это билась о стекло окна муха, попавшая между рам. Жужжание стихло – сопло дезинфектора проглотило ее

– Сколько сотрудников оставалось в тот день после работы? – спросил полковник.

– Двое. Заведующая третьим отделом архива, Степанова, и я.

– Когда опечатали книгохранилище?

– В двадцать один. Все там было в порядке.

– А почему Степанова оставалась в библиотеке?

– Точно не знаю. Наверное, с разрешения директора… – Он подумал и поспешно добавил: – Степанова – старый работник библиотеки…

– Она знакома с устройством сигнализации?

– В общих чертах.

Пришло время задавать тот самый, неприятный вопрос. Полковник постарался, чтобы его голос звучал непринужденно:

– Вы книголюб? Коллекционер?

Хотя инженер готовился к этому вопросу, он вздрогнул, как от удара. Все заготовленные слова разом вылетели из головы.

– Книголюб. Ну и что? – с вызовом спросил он. Именно сейчас полковник полностью поверил в его невиновность.

– Не надо волноваться, – сказал Тарнов. – Поймите меня правильно. Кто-то ведь все-таки проник в книгохранилище.

– Меня это мучает не меньше, чем вас, – проговорил инженер. – Да и не только меня.

– Прошу вас, проверьте еще раз всю систему сигнализации, – сказал полковник, провожая посетителя до дверей. – Если все-таки обнаружите неисправность, сообщите.

Инженер ушел, а он долго и безуспешно старался хоть на короткое время отвлечься от происшествия в книгохранилище. За многие годы службы такое случилось впервые. Нелепый, абсурдный случай! Опытный взломщик с «квалификацией», позволяющей бесшумно, невзирая на сигнализацию, проникнуть в запечатанное помещение, не заинтересовался бы книгохранилищем, а выбрал бы добычу соответственно риску. Полковник попросил срочно установить, что же исчезло из книгохранилища.

Он придвинул к себе бумаги и снова стал читать заключения экспертов о происшествии на шоссе, но снова не нашел в них ни единой ниточки, за которую можно было бы уцепиться. Тарнов собрался уже уходить домой, но в это время позвонил телефон.

– Товарищ полковник, – доложил лейтенант Марченко, – звоню из института экспериментальной генетики. В лаборатории номер девять – кража.

…Через несколько минут полковник вошел в вестибюль института.

Лаборатория номер девять помещалась на втором этаже, так что не пришлось пользоваться ни лифтом, ни эскалаторами. У дверей толпились любопытные, которых лейтенант Марченко, невысокий крепыш с маленькой красивой головой, безуспешно убеждал разойтись и не мешать милиции.

Заметив полковника, лейтенант направился к нему, бесцеремонно расталкивая зевак обеими руками. Он остановился перед своим начальником и сделал резкое движение головой, будто отряхивался после заплыва. Полковник скрыл улыбку и спросил:

– Когда это случилось?

– После обеденного перерыва.

– Кто оставался во время перерыва в лаборатории?

– Никто, товарищ полковник. Все ушли обедать. Дверь закрыли на электронный замок, как положено по инструкции. А когда вернулись, дверь оказалась открытой. Исчезло несколько пробирок с микробами и вирусами.

– Товарищ полковник, вот профессор, руководитель лаборатории.

Мужчина в белом халате с могучими плечами и длинными руками, слегка сутулый, напоминал медведя, вставшего на задние лапы. Маленькие, глубоко посаженные глазки смотрели добродушно и пытливо. Рука полковника утонула в его лапище.

– Случалось у вас что-либо подобное? – спросил полковник.

– Да что вы? – удивился профессор и отмахнулся своей лапищей, способной свалить с ног лошадь.

– Исчезнувшие пробирки опасны?

– Смотря в каких целях будет использовано их содержимое.

– Расскажите подробнее о том, чем занимается лаборатория, – попросил полковник.

– Для нас микробы и вирусы – экспериментальные модели. На них мы выясняем некоторые детали наследственного кода. Мы вызываем у наших моделей направленные мутации и таким образом создаем новые штаммы микробов. Но результат мутации не всегда возможно предвидеть, иногда получаются сверхопасные штаммы. Например, украденный штамм паратифозной палочки 617С вызывает так называемый «лихорадочный паратиф». Мы получили антиштамм и создали препарат, который ликвидирует обычный паратиф за несколько часов, «лихорадочный» – за пару суток. Но препарат этот имеется пока только у нас. О культуре вируса во второй пробирке могу рассказать только с разрешения руководства института.

Тарнов никак не реагировал на последние слова профессора, будто и не слышал их. Он спросил:

– Эти пробирки лежали на виду или их надо было разыскивать?

– Пожалуй, скорее, как вы выразились, «на виду». Мы ведь работаем сейчас с ними.

В это время лейтенант Марченко позвал полковника к телефону. Тарнов прошел в кабинет руководителя лаборатории, поднял трубку, лежащую на столе.

– Слушаю. Полковник Тарнов.

– Семен Антонович, из книгохранилища ничего не исчезло, – доложил его помощник, оставшийся в библиотеке.

– Абсолютно ничего? Ни одной книги? – переспросил полковник таким тоном, будто ему очень нужно было, чтобы там чтото исчезло.

– Проверяли несколько раз, Семен Антонович. Все книги на месте.

– Спасибо, можете идти домой отдыхать. Когда полковник вернулся в лабораторию, там уже появились эксперты. Полковник повернулся к профессору.

– Разрешите нашим сотрудникам осмотреть лабораторию?

Профессор сказал «пожалуйста» и повел всю группу за собой. Лейтенант Марченко, расставив руки, остановил любопытных, а потом присоединился к Тарнову, следователю и экспертам.

Осмотр занял немного времени. Были сняты отпечатки пальцев с электронного замка, с посуды и приборов, просмотрен весь мусор, каждый клочок бумаги. Профессор искоса посматривал на полковника. Узкое лицо Тарнова с четко очерченными губами становилось все более унылым и скучным, словно ему хотелось спать.

Прощаясь, он сказал профессору:

– Запишите номер моего домашнего телефона. Прошу вас вызвать всех сотрудников и еще раз тщательно осмотреть лабораторию, все шкафы и термостаты. Может быть, пробирки просто не туда поставили?

– Мы уже… – начал было профессор, но полковник бы настойчив:

– Пожалуйста, выполните мою просьбу.

Профессор позвонил полковнику через три с лишним часа.

– Добрый вечер, – сказал он, – вас беспокоят из института…

Его голос звучал глухо и нерешительно, словно он собирался извиняться.

– Нашли? – не вытерпел Тарнов.

– Мы осмотрели все, но пробирок, к сожалению, нет…

Полковник еще некоторое время подержал трубку у своего уха, раздумывая, потом медленно, словно нехотя, положил ее на рычаги…

Утром в кабинет полковнику Тарнову принесли акт дактилоскопического исследования. В лаборатории применили натенение металлическими порошками, рассматривали предметы в различных спектрах излучений и выявили на электронном замке и на посуде несколько отпечатков пальцев, в том числе и совершенно необычных. Во-первых, следы оказались очень слабыми; во-вторых, при многократном увеличении на фотоснимках можно было видеть, как линии дактилоскопического узора обрываются и вместо них появляются скрещенные линейки, похожие на значки умножения.

Полковник пытливо посмотрел на долговязого начальника бюро судебных экспертиз, принесшего материалы.

– У вас есть комментарии, Лев Ильич? Одна бровь Льва Ильича многозначительно подпрыгнула, другая осталась на месте. Это должно было означать согласие.

Полковник давно уже знал начальника бюро и притворно вздохнул:

– Без вас как без глаз, Лев Ильич.

Довольная улыбка появилась на губах Льва Ильича.

– Смейтесь, смейтесь над стариком… Но сначала выслушайте! Слабые отпечатки получились не случайно. У того, кто оставил следы, по всей вероятности, патология кожи. Почти нет жироотделения и потовыделения. Такое явление возможно, например, при высокой температуре. Но, как я понимаю, вряд ли человек с сорокаградусной температурой будет расхаживать по лабораториям…

Полковник согласно кивнул, выражая всем своим видом усиленное внимание.

– Нарушается потоотделение и при зобной болезни, Семен Антонович. Но мы с вами знаем, что тогда отпечатки были бы все же явственнее…

Он еще секунду помедлил, не в силах отказать себе в удовольствии заинтриговать слушателя, а потом, многозначительно морща лоб, проговорил:

– Когда-то я видел точно такие же отпечатки. Это было знаменитое дело Баркасова. Два года преступника не могли обнаружить. В конце концов, отпечатки его пальцев показали одному старому криминалисту…

– И совсем вы не старый, Лев Ильич. Мужчина в расцвете лет.

Как ни делал строгое лицо начальник бюро, как ни подавлял довольную улыбку, она таки проклюнулась.

– Не хочется даже вспоминать, сколько они возились с этим. Да… Так вот, я посмотрел на отпечатки и тихо, заметьте себе, очень тихо, – чтобы, упаси бог, не навязать свою волю и чтобы услышал только тот, кто хочет услышать, – сказал: сдается мне, что у вашего «мокрушника» болезнь кожи. И правильно было бы его назвать не «мокрушником», за которым числится шесть убийств, и не «медвежатником», вскрывшим восемь банковских сейфов, а обыкновенным «ихтиозавром». Потому что он, видимо, болен ихтиозом, и кожа у него похожа на рыбью чешую. Она грубая и утолщенная. А лицо у него должно быть соответственно малоподвижным, маскообразным. В общем с моих слов записали они предполагаемый словесный портрет. А когда наконец с помощью этого же, заметьте себе, предполагаемого портрета поймали преступника и сравнили с моим описанием, все детали сошлись как две капли воды.

– Простите, Лев Ильич, – прервал рассказ полковник. Он знал, что криминалист может часами вспоминать случаи из своей практики. – Я хочу вам показать еще одни отпечатки.

Он вынул из ящика стола несколько фотолистов. На них тоже были увеличенные отпечатки пальцев, снятые с вмятины на бампере автомобиля, в котором погиб Алексей Резанов. Бросался в глаза характерный рисунок линий, похожий на значки умножения.

Лев Ильич тонкими длинными пальцами вынул из кармана лупу и трафаретку, несколько секунд изучал и сравнивал листы, потом нерешительно сказал:

– Можно полагать, что имеется идентичность, представьте себе.

– Значит, и там и здесь предполагается присутствие одного лица, «ихтиозавра», как вы его метко назвали?

– Надо еще сравнить отпечатки в лаборатории, уточнить, – уклончиво ответил Лев Ильич.

– И если ваш прогноз, как всегда, подтвердится…

– Ну, делать выводы – это уж ваше дело, Семен Антонович. Впрочем, на вашем месте я бы составил воображаемый словесный портрет.

– Мы знаем кое-что и о его костюме, – сказал полковник. – Вот заключение товароведческой экспертизы: «шерсть с двадцатипроцентным добавлением лавсана, цвет темно-синий в белую крапинку, артикул семьдесят четыре, состав материала сорок восемь, сорт – первый. Выпущен Черниговским комбинатом, поставлен на швейные фабрики Смирнова-Ласточкина в Киеве и Клары Цеткин в Днепропетровске… Потовых пятен на клочке материала, к сожалению, не вы* явлено»…

– Ну что же, Семен Антонович, общий баланс и так неплохой, – вы можете иметь детали предполагаемого словесного портрета и описание одежды…

– Я позволю еще ненадолго задержать вас, – поспешно сказал полковник. – Посмотрите, пожалуйста, кое-какие расчеты…

Лев Ильич быстро просмотрел бумаги.

– Со мной уже советовались, и я проверял расчеты. Здесь все верно.

– Но получается…

– Получается чепуха. Но расчеты правильные. Лев Ильич протянул руку полковнику. Тарнов пожал ее.

– Спасибо… Думаю, мне еще понадобится ваша помощь.

Автотехническая экспертиза подтвердила расчеты криминалистов. После резкого торможения пятитонный грузовик с вывернутым рулем должно было занести еще минимум на полтора метра вперед. Но человек в темно-синем костюме, выбросив руку вперед, остановил его и при этом сам остался невредимым…

НОВЫЙ ЗНАКОМЫЙ АЛИНЫ ИВАНОВНЫ

После дождя галька была сырой, шатер неба казался выстиранным, а полоса моря у берега потемнела.

Отдыхающие не спешили на пляж, топчаны под навесом были свободны. Аля села на один из них, издали лениво наблюдая за волнами. Ее знакомый вчера уехал, а ее путевка кончалась через неделю.

– Скучаете?

Она повернула голову.

За ее спиной стоял незнакомый мужчина. Ничего особенного – чуть выше среднего роста, худое лицо… Только улыбка какая-то странная – одними глазами. Уже потом она отметила – глаза у него вообще часто и почти неуловимо менялись. То они были серьезными, то веселыми, а по временам в них появлялась грусть, и смотрели они то прямо в душу, будто видели тебя насквозь со всем твоим кокетством и хитростью, а то становились задумчивыми, глядели мимо тебя вдаль.

– Я случайно пришел сюда из-за дождя, – сказал мужчина. – Раньше ходил на другой пляж, а теперь на пути туда – огромная лужа. Вот и свернул. А тут – вы.

– Ну и что же?

– Вы мне не случайно встретились, – ответил мужчина. – Я это точно знаю. И еще… Мне почему-то кажется, вы врач…

– Да, я – врач, – растерянно произнесла Аля.

– Значит, судьба. «Свет дальней звезды и свет судьбы в моем окне…»

Его глаза смотрели на нее и улыбались. Аля обрадовалась, что этот незнакомец знает ее любимые стихи. Вопросительно взглянула на него. Словно защищаясь от ее взгляда, мужчина вытащил из кармана и надел темные очки,

– А если бы я не была врачом?

– В юности я любил женщину, похожую на вас. Она была врачом, работала в Орле. «А случайных совпадений в этой жизни не бывает. Случай и закономерность – это две стороны одной медали».

Аля машинально наклонилась к собеседнику, словно хотела сквозь темные стекла заглянуть в его глаза.

– Я тоже из Орла, – тихо произнесла она.

– Потому я и говорю – судьба, – нисколько не удивившись последнему совпадению, сказал мужчина и поднялся. – Давайте вместе поплаваем!

– Аля, иди к нам! – окликнули ее соседи по столу в доме отдыха, судачившие о чем-то в тени под грибком.

В другое время она бы подошла к ним, отшутилась, а уже потом пошла бы с новым знакомым. Но сейчас она только кивнула головой знакомым и принялась стаскивать через голову сарафан.

Плавала она неважно, быстро уставала. Выплыв за пенную полосу прибоя, хотела было повернуть к берегу, но мужчина предложил:

– Поплыли дальше. Если устали, возьмитесь за мои плечи. Не стесняйтесь. Скажите только: «Юрий, я устала… Стань кораблем моим – я стану им…»

Пожалуй, никому другому она бы вот так сразу не доверилась да еще в воде. А тут как ни в чем не бывало послушно ухватилась за его плечи, и он, словно дельфин, помчал ее в открытое море.

– Довольно! – засмеялась она. – Поворачивайте! Вы же устанете!

Плавали они долго. Плечи Юрия были холодными, пальцы ощущали гладкую кожу, под которой перекатывались мышцы. Аля закрыла глаза, и ей казалось, что и вправду он не человек, а дельфин.

Когда они вышли на берег, под ласкающие лучи солнца, она поймала себя на мысли, что не может поднять глаза и посмотреть прямо в лицо этого прекрасного пловца.

Але было уже двадцать шесть лет. В детстве она два года училась в музыкальной школе, ей прочили будущее пианистки. Потом посещала изостудию Дворца пионеров. Два ее рисунка были отобраны для республиканской выставки и удостоены премий. Но ни пианисткой, ни художницей она не стала. С тех времен осталась только неубывающая любовь к искусству.

Замуж вышла она за коллегу, врача, разделявшего многие ее взгляды и вкусы, живо интересующегося театром и музыкой. Еще совсем недавно – года три назад – она считала себя счастливой: любящий муж, интересная работа, мечты. Вместе строили планы на будущее… Летом путешествовали по реке на байдарке, несколько раз выезжали в дальние туристские поездки.

Муж преуспевал на службе, но со временем у него появлялись новые друзья, он стал все чаще оставлять ее одну дома, уходить в компании. Она чувствовала, что он грубеет и отдаляется от нее, а удержать его не могла. Начались скандалы. Она замечала в муже новые неприятные черты, заново «открывала» его. Пробовала исправлять его, но скоро убедилась, что это непосильное занятие. Тогда она решилась на крайнюю меру – развод. Считала: он испугается, одумается. И когда муж ушел из дому, все ждала, надеялась, что он вернется и начнется новая жизнь. А он женился на другой. Она решила, что это он сделал назло ей, что это ненадолго. Но прошел год, и однажды, встретив его, она поняла, что он совсем чужой, давно уже совсем чужой человек.

Сначала ей было непривычно одной в квартире, где, казалось, и стены еще хранили родной голос. Привыкла. Приспособилась. Перестала ждать большого счастья, научилась довольствоваться малыми радостями. Говорила себе: больше никого не смогу полюбить. Замкнулась, ушла в себя, как улитка в раковину. И уже боялась мгновений, когда просыпались прежние мечты о счастье – большом, ярком, необычном. Торопливо уговаривала себя, твердила как заклинание: это сказки, в жизни их не бывает.

И вот сегодня…

Юрий словно подслушал ее мысли:

– Каждый человек в детстве и юности мечтает встретить сказку. Потом много раз обманывается, разочаровывается. И когда в самом деле встречает сказку, он уже не верит, что это она.

– Не верит, – как эхо откликнулась Аля.

– Вы думаете, это хорошо? – спросил Юра очень серьезно.

– Нет, я так не думаю, – смутилась Аля.

– И я так не думаю…

Он улыбнулся ей обрадованно и ласково, ожидая ответной улыбки.

Но Аля поспешно сказала:

– Впрочем, все гораздо проще. Проходит детство, и человек перестает быть маленьким принцем, – она вздохнула, – а о том, как сбываются сказки, он иногда пишет книги…

– А разве в книгах не случается то же, что и в жизни?

– Вы так верите книгам?

– Конечно. Как человек опишет то, что не пережил сам?

Аля отвернулась и стала смотреть в небо. Синева была такой прозрачной, что взгляд словно проваливался в нее как в омут. Когда она решилась взглянуть на Юру, его глаза были темными, словно рассматривали что-то очень далекое:

– Иногда мне кажется, что я проглотил слишком много книг и слишком много чужих мыслей, образов людей. Они ворочаются во мне, шепчутся, думают за меня. Я их проглотил, а теперь они гложут меня своими заботами и несчастьями… Книги – это люди: те, которые их написали, и те, что в них описаны…

«Наивный, – подумала Аля. – Какой он наивный!»

– А какая у вас профессия? – спросила она вслух.

– Не знаю… Вернее, я об этом еще не думал. – Заметив ее недоумение, добавил: – Больше всего о жизни я знаю из книг.

Он сказал это настолько искренне, что она была готова поверить ему. И все же что-то в его тоне настораживало. Аля спрашивала себя: «А может быть, все дело в том, что я не встречала таких?»

Она все время ждала, когда Юрий снова позовет в море. К ней подходили знакомые, заговаривали, но она отвечала немногословно, рассеянно, не обращая внимания на откровенно недоброжелательные замечания о тех, кто «скоро забывает». Аля поглядывала на Юру – как он реагирует? – но ее новый знакомый просматривал книгу, которую она принесла на пляж, и был поглощен этим занятием. Аля обратила внимание, что он листает страницу за страницей, не задерживаясь ни на одной больше секунды.

Аля вынула из пляжной сумки блокнот, карандаш и несколькими штрихами попробовала набросать шарж. Но рисунок не получался. Ей никак не удавалось уловить черт, пригодных для шаржирования: профиль Юры был классически неуязвим. Тогда она обыграла в рисунке его позу, выражение лица, глаз. Получилось неплохо, и когда Юра наконец закрыл книгу, она протянула ему листок блокнота:

– Узнаете?

– Да это же я! – обрадовался он. – Как это вам удалось?

В его глазах появилось восхищение, и Але стало приятно, что ее рисунок произвел впечатление.

Юра продолжал внимательно рассматривать его, сказал:

– В одном месте похоже, в другом – непохоже. – Он поворачивал листок, рассматривая рисунок и так и этак, затем воскликнул, будто совершил открытие. – Вы искали характерные черты моего облика!

– Конечно, – пожала плечами Аля. – В этом и заключается шаржирование.

– Шаржирование… – он так произнес слово, будто слышал его впервые. – Интересный метод анализа.

Приближался вечер. Море потемнело. Вдали в солнечном мареве грелись горы – спины зеленых верблюдов. Река тумана медленно стекала в ущелье, наполняя его до краев.

Вечером после ужина Юра ждал ее у столовой дома отдыха. Они гуляли по парку у моря. Луна летела сквозь легкие облака, как новенькая монета, которую кто-то бросил в море на прощание. Юрий рассказывал Але о недавно прочитанном фантастическом романе, в котором действовал искусственный человек – сигом. У нее замирало сердце, было немного тревожно, и Юрий сам казался ей могучим сигомом, пришедшим для того, чтобы встретиться с ней. Потом она показала ему самую романтическую аллею парка, где над головой шелестели листья с промельками лунного серебра и сплетались в зеленые арки лианы.

Они были вместе еще три дня, а потом он вдруг огорчил ее, сказав, что уезжает в двухдневную экскурсию и вернется только к ее отъезду. Вечером, когда Юра проводил ее и попрощался, Аля долго смотрела ему вслед. Она увидела, как навстречу Юрию откуда-то изза кустов вышла темная массивная фигура, протянула руку, преграждая путь.

Аля выскочила на дорожку, закричала, бросилась к Юре и неожиданно для себя обняла его.

– Это мой личный робот-слуга, – удивленно высвобождаясь, сказал Юрий.

Темная фигура повернулась, на Алю в упор посмотрели два ярких глаза. Робот поклонился.

Алю била нервная дрожь. Юрий набросил ей на плечи» пиджак.

– Боишься его? – спросил он.

– Немножко, – призналась она.

Чтобы успокоить девушку, Юрий приказал роботу изображать влюбленного и сочинить специально для нее балладу.

Робот опустился на одно колено. Внутри у него – Аля это видела сквозь щель в его нагрудном щитке – зажглись дополнительные индикаторы, что-то загудело. Затем гудение стихло, послышались мелодичные аккорды гитары. Низкий приятный голос запел:

 
Однажды влюбился робот
В земную обычную женщину…
Банальная это история,
Но он ей признался в любви:
– Я робот стальной и могучий.
Могу я и город разрушить,
Могу я и замок построить, —
И все для тебя для одной… —
А женщина так отвечала:
– Твой голос звучит как сирена,
Из стали и руки и сердце,
Объятья смертельны твои.
Не нужен мне город и замок,
Любви я желаю горячей,
Вот если б ты стал человеком,
Тебя полюбила бы я…
 

Робот спел песню и оставался коленопреклоненным до тех пор, пока Аля не разрешила ему встать. Она подозревала, что Юра загодя приготовил ей сюрприз – сам сочинил песню и приказал роботу разучить ее.

Несколько дней она ходила под впечатлением этого вечера. Люди вокруг нее словно отодвигались на задний план, становились безликим фоном, а на переднем плане был Юрий. Ее немного обижало, что он не пожертвовал ради нее туристской поездкой, и они не были вместе целых два дня, но, с другой стороны, это задело самолюбие и раззадорило ее.

Будто случайно она пришла встретить его. Он понял и оценил эту «случайность». На следующий день он отправился провожать ее до остановки рейсовых автобусов.

– Пойдем на стоянку такси, – сказала она. Юрий загадочно улыбнулся. Аля оглянулась и увидела робота.

– А что, если я сам сейчас отвезу тебя, – сказал Юрий.

Не дожидаясь ответа, он приказал роботу лечь, вывинтил из его тела несколько блоков и поменял их местами… В спине робота образовалась небольшая кабина. Юрий первым сел в нее и пригласил Алю.

Земля стала плавно удаляться. Синие живые волны моря бились в каменные застывшие волны гор. У Али заложило уши. Юрий развернул принесенную прозрачную пленку, натянул над головой, как крышу кабины. Они летели невысоко, не пробивая облачного слоя. Внизу распростерлось знакомое поле аэродрома. Аля ожидала, что они начнут снижаться, но Юрий накрыл своей ладонью ее руку.

– Я отвезу вас домой.

– Стоит ли? Пропустите лучшие часы для купания, – сказала она.

– Не имеет значения.

Вверху проносились белые космы облаков. Небо становилось молочным. Аля попросила, чтобы робот повторил песню. Она сидела молча, прижавшись к своему необычному спутнику, и начинала верить в сказку. Вот только… И она спросила о том, что ее давно беспокоило:

– Вы женаты?

– Нет, – сказал Юрий и повертел рукой. – У меня ведь нет обручального кольца. «Нет кольца – не скованы мы цепью Гименея…»

Аля улыбнулась, но все же повторила свой вопрос.

– Я ведь уже сказал, – удивился Юрий.

– Я думала: вы шутите, – растерялась Аля. – О кольце, например…

– Но в книгах пишут… – начал Юрий. Что-то на миг изменилось в его лице. Какое-то выражение, будто тень, мелькнуло и исчезло.

«Притворяется сверхнаивным. Но зачем?» – думала она. Ее доверие к своему спутнику поколебалось.

– Снижаюсь, – предупредил робот, – По карте до Орла осталось шестьдесят километров.

Снижались медленно. Над городом робот сделал несколько кругов прежде, чем они нашли ее дом.

– Если вы не спешите, может быть, зайдете в гости, – робко предложила Аля.

– Извините, спешу.

В голосе Юры вдруг зазвучали металлические нотки. И тут же исчезли, растворились. И уже мягко он закончил:

– Я обязательно прилечу к вам. А вы ждите. И верьте в сказку. Чтобы сказка пришла, в нее надо верить.

В синеве неба уменьшалась диковинная птица. Аля долго провожала ее взглядом…